Девушка отползла по мраморному полу в угол, укрылась с головой бархатной
портьерой. И все же она подсматривала в щелку. А смотреть было на что,
казалось, новоявленный император умирает: он опять начал биться в
конвульсиях, хрипеть, выкрикивать что-то неясное... Девушка ничего не могла
понять. Но когда она случайно поглядела вверх, то увидала на сумрачном
подрагивающем от мигания свечей потолке восковое женское лицо - оно было
огромным, раза в четыре больше, чем обычное. Глаза на этом лице были
стеклянно-зелеными, застывшими, из краешка плотно стиснутых губ сочилась
кровь.
"Изыди! Убирайся прочь! - завопил Диоклетиан. - Я не хочу тебя видеть!"
Но лицо не исчезало. Только глаза стали оживать, наливаться неземным
огнем, кровью, отблесками какого-то ослепительножелтого пламени.
"Прочь, Вифиния! Прочь!" С Диоклетианом случилась самая настоящая
истерика - он бился головою об пол, катался по бесценным персидским коврам,
совал лицо и руки в пламя свечей, раздирал ногтями кожу, рыдал, хохотал,
пытался заколоться кинжалом... А лицо тем временем становилось все более
выпуклым, отделялось от потолка, опускалось вниз.
Появились длинные и тонкие белые руки, они тянулись к беснующемуся, но не
дотягивались. "Нет! Я не уйду, Диоклетиан! Мне нужна кровь - твоя кровь!"
Женский призрак опустился на ложе, теперь он был размерами с обычную
крупную высокую женщинупатрицианку. И ничего призрачного в ней не было -
только плоть ее была мертвенно-белой, а глаза горящими, прожигающими. "Дай
мне жертву! Или иди сам сюда!" Покойница вытянула руки перед собой. Но
Диоклетиан опередил ее - он бросился к бархатному занавесу, схватил
умирающую со страху наложницу, подтащил к ложу, бросил к ногам покойницы.
Но та даже не поглядела на девушку "...или иди сам!" - вновь прошептали ее
губы. Диоклетиан отшвырнул наложницу ногой - в нем вдруг проснулись
потаенные силы, он стал необычайно подвижен, силен, сообразителен. А
наложнице казалось, что это не явь, а страшный кошмар. Но какая-то
неведомая сила не давала ей отвести или закрыть глаз. Тем временем
Диоклетиан схватился за шнур у ложа, трижды дернул... и тут же из-за двери
выскочили четверо здоровенных парней из его гвардии преторианцев. Троих он
тут же выставил обратно, одного оставил, указал рукой на покойницу Вифинию.
Преторианцу не надо было ничего объяснять - он львом бросился вперед,
коротко взмахнул мечом... и вдруг выронил его, замер, а потом начал
медленно растегивать доспехи, стягивать одежды. Через минуту он был
совершенно гол. Покойница встала и положила ему руки на плечи, притянула к
себе. Потом она медленно, задом, не выпуская жертвы, подошла к ложу, легла
спиной вниз, опрокинула на себя оцепеневшего парня, находящегося в
полубессознательном состоянии, широко раскинула ноги и, томно изгибаясь,
покачиваясь, свела их у него за спиной. Гвардеец двигался ритмично, словно
заколдованный, то убыстряя свои движения, то замедляя их, полностью
подчиняясь воле сластолюбивой покойницы. Любовная игра продолжалась долго.
И закончилась она неожиданно: оба любовника поднялись на ложе в полный
рост, причем лишь он стоял на ногах, а она продолжала обвивать его талию
своими ногами, висеть на нем. Но когда она немного откинула голову назад,
будто залюбовавшись красивым кудрявым парнем, наложница увидала, как из
полуоткрытого пунцового рта выдвинулись вперед четыре длинных белых
клыка... Следующее произошло мгновенно - клыки вонзились в шею гвардейца,
хлынула кровь. Но сам парень будто не замечал ничего, он продолжал сжимать,
оглаживать женское тело, продолжал ритмично покачиваться... лишь ноги его
стали вдруг ослабевать, подгибаться. Но они держали обоих до поры до
времени, а затем покойница резко развела свои длинные полные ноги, встаала
на ложе, теперь она уже склонялась над своею жертвой. И чем меньше крови
оставалось в венах и артериях гвардейца, тем безвольней становилось его
тело - пока оно не замерло бездыханно на скомканном покрывале. Покойница
оторвалась от шеи, еле заметно облизнулась, задрала голову вверх, тряхнула
разлетевшимися волосами и взревела совсем не поженски, звериным рыком.
После этого она как-то странно улыбнулась Диоклетиану. И пропала.
В исступлении новоявленный император сбросил на пол тело своего
охранника, потом набросился на наложницу, избивая ее ногами, вкладывая в
удары всю свою огромную силу. Он бил девушку до тех пор, пока та не
потеряла сознание.
Очнулась наложница ночью на трупах. Рядом с ней лежал знакомый гвардеец.
Она не сразу сообразила, что лежит в трупном рве за северными пределами
дворца - в этот ров обычно сбрасывали трупы воров, убийц, прочих
преступников, казненных, а также тех, кто становился жертвами ночных
грабителей или же опивался, обкуривался досмерти. Более суток она лежала во
рву и не могла найти в себе силы, чтобы вырваться из него. К полудню
третьего дня она тихонько выползла изо рва. Неделю отлеживалась в Священной
роще. Потом жила около года в притоне у старой карги, торговавшей женской
плотью. Умерла она, не выдержав перенесенного потрясения, несмотря на то,
что все телесные раны на ней благополучно зажили. Перед смертью она
поведала о случившемся.
Странное явление покойной Вифинии Диоклетиану было странным лишь для юной
наложницы. Предыстория отношений Диоклетиана и Вифинии полностью раскрывает
очередную тайну. Вифиния была одной из последних свободных и богатых
любовниц Диоклетиана. Они жили вместе не менее полутора лет. Затем
Диоклетиана полностью покорила иная страсть - растление пяти-шести - летних
девочек, он перестал интересоваться женщинами, в том числе и Вифинией,
обладавшей необузданной патологической похотью. Еще когда они были
пламенными и нежными любовниками, Диоклетиану приходилось мириться с
маленькими причудами возлюбленной: он лишь завершал ее пиршество плоти,
которое начиналось с преторианцев-телохранителей, поочередно сменявших друг
друга на ложе Вифинии. После сорока - сорока пяти предварительных
любовников, когда она чувствовала, что наступает предел страсти насыщения,
она звала Диоклетиана. А чаще он сидел там же, в ее спальных покоях и
наблюдал с самого начала за любовной многоэтапной вакханалией. И всегда он
становился тем завершением, которое на какое-то время смиряло похоть
Вифинии. Она уже не могла обходиться без него. Если он не приходил,
менялись десятки крепких парней, но они не могли погасить бушующего в ней
пожара любовной жажды - болезнь становилась беспощадной, исступляющей. И
вот он оставил Вифинию совсем. Он бросил ее. Это была для нее страшная
трагедия. Трижды она накладывала на себя руки. Трижды ее спасали,
откачивали. Потом она пришла к нему - бледная, измученная. Он предавался
своей новой страсти, нисколько не стесняясь, что она все видит, страдает.
Более месяца по ее приказу выкрадывали всех девочек, с которыми Диоклетиан
проводил время, душили их, затем сжигали. Но это не приносило покоя. А сам
будущий император, казалось, не замечал пропаж - ему поставляли все новых и
новых... И тогда она пришла еще раз. На этот раз встреча закончилась
скандалом, дракой. Она исцарапала ему все лицо, разорвала одежды, прокусила
насквозь ухо... все завершилось в постели. Но наутро он пинками согнал ее с
ложа. И посоветовал, чтобы укротить страсть, идти в лагерь к легионерам. И
она поняла, что это все, что больше встреч не будет. Именно в ту пору
разгул в армии достиг наивысшей точки - легионеры уже не удовлетворялись
просто насилованием захваченных женщин, они их терзали до смерти, до утра
не доживала ни одна из жертв.
Вифиния пришла в лагерь сама. Эта была ее единственная надежда утоления
страсти. Иначе страсть задушила бы в ближайшую ночь. Легионеры застыли в
столбняке, когда перед воротами остановилась прекрасная, полногрудая,
двадцатишестилетняя патрицианка с распущенными до земли иссинячерными
волосами и умопомрачительными бедрами. Но смятение было недолгим. Сначала в
очередь встали центурионы, потом десятские, а потом и простые легионеры...
Прослышав о чудо-женщине, издалека понаехали посланники из других легионов.
Вифиния продержалась три с половиной недели. Ей давали лишь два часа на
сон. Кушанья носили в постель, поили вином, обкуривали опиумом, чтобы
придать сил, - ее берегли. Но поток не кончался. И страсть ее не
иссякала... Она умерла с именем Диоклетиана на устах. И это вызывало взрыв
восторга в лагере - легионеры неистовствовали, они славили своего
благодетеля, они были готовы вести его на трон. Она умерла за четыре дня до
провозглашения Диоклетиана императором. Он даже не узнал, где она умерла,
как... Легионеры выволокли за ворота лагеря изуродованньш распухший труп
женщины, в которой никто не смог бы узнать красавицы Вифинии. Так
закончилась эта земная любовь. Но дело на этом не закончилось. Впервые
восстала из небытия Вифиния на четвертый день, когда ее незахороненное тело
обжирали блудливые пригородные псы в придорожной канаве. Какой-то бродяга
отогнал псов, вырыл яму, закопал останки, завалил камнями. Через два дня
камни оказались развороченными, яма пустой. К Диоклетиану являлся
призрачный бионоситель Вифинии. Но сам кадавр посещал лагерь. Пьяные,
полубезумные легионеры не сразу стали замечать пропажу товарищей. Лишь
когда на плацу было найдено сразу шесть трупов с прогрызенными шеями,
наиболее трезвые, сохранившие разум, начали догадываться о чем-то.
Женщина-упырь приходила ночами, когда все были пьяны. В лагере было
множество женщин. Но все они были горячими, трепетными. Эта была холодна,
неподвижна... но если до нее дотрагивались руки мужчинылегионера, тот уже
не мог вырваться из смертных ледяных объятий - начиналась безумная любовная
скачка, заканчивающаяся обычно пронзенной клыками артерией, трупом,
страшными слухами. Женщина-упырь была неуловима. Через два месяца после ее
появления более трети легионеров разбежалось кто-куда, остальные пребывали
в постоянном страхе, но бросить своей развратной пьяной жизни они уже не
могли. Число жертв росло...
(От редакции. Во времена распада Римской империи, когда резко возросла
преступность, а развращенность общества достигла наивысшего предела, все
многочисленные жертвы можно было объяснить значительно проще, не ссылаясь
на деятельность так называемых вампиров, а исходя из объективных критериев
и причин. Мы считаем необходимым сказать, что не разделяем точку зрения
автора данного исследования.)
...Развязка, как мы уже писали, наступила весной 285 года. Диоклетиан к
тому времени окончательно обезумел и объявил себя родным сыном
Юпитера-громовержца, приказал поставить во всех храмах свои золотые,
серебрянные и бронзовые статуи. Он делал огромные вклады в храмы. Но
несмотря на это каждую ночь ему продолжали являться призраки. Он знал, что
обречен. И заранее выискал нескольких двойников, абсолютно похожих на него.
Но затея с двойниками сыграла злую шутку с Диоклетианом. Он намеревался
подсунуть призраку юнца-маразматика двойника. Этот двойник все время спал в
его покоях, показывался на людях при церемониях. А сам Диоклетиан сидел в
подвале - в одной из клетушек глубочайшего подземелья, находящегося под
дворцом, императорской резиденцией. Два двойника уже сошли с ума от
появления призраков. Третий был человеком непрошибаемым, обладающим
несокрушимой нервной системой. Каждую ночь Вифиния умервщляла по одному
стражнику. Становилось все труднее скрывать пропажу надежнейших
гвардейцев-охранников. Диоклетиан пребывал все время в чудовищном
напряжении. У него уже не оставалось ни сил, ни времени на упражнения с
девочками, он выдохся. Ночами он не спал. Днем пребывал в полусне,
полубреду. И вот настала ночь, когда ужас объял его. В сырой и полутемной
клетушке, последнем убежище обезумевшего императора, неожиданно для него
появился призрак предшественника... Точнее, это был не призрак...
Диоклетиан ясно видел - это труп, страшный, полуразложившийся, как бы
собранный из разгрызенных костей и растерзанного мяса. Да, это был ОН! "Я
