само мягко спрыгнуло... и пропало. На следующую ночь смельчаки пришли
вооруженными дубинами, ножами, копьями. В качестве жертв привели шестерых
юношей, заранее подготовленных, крепких. Связали их только для виду, кляпы
вставили так, чтобы можно было выпихнуть языком. Засада была надежной, и
все же сердце каждого смельчака было переполено ужасом. Ночь показалась
вечностью. И опять - существо появилось лишь под утро. Оно выползло из
расщелины, огляделось, посверкивая красными угольками глаз... учуяло что-то
непривычное. И моментально скрылось! Засада сразу же бросилась вслед. Но
ничего кроме сырого подземелья, заполненного тысячами костей и остатками
полусгнивших трупов она не смогла обнаружить. Наутро к поискам были
привлечены все островитяне от мала до велика. Перерыли окрестности храма,
переворошили все, что смогли. Уже смеркалось, когда один мальчонка, лет
четырех неожиданно провалился куда-то под землю и отчаянно заголосил. На
его крик тут же сбежалась вооруженная кто чем толпа, загомонила,
заволновалась. Трое смельчаков спрыгнули за мальчонкой в провал. Когда
глаза привыкли к темноте, стало ясно - опоздали: мальчонка лежал с
переломленным позвоночником и перегрызенным горлом. Это прибавило ярости
островитянам. Толпой они ринулись по подземному ходу. Бежавший первым с
ходу вонзил трезубец в что-то шевелившееся, дышавшее почти на полу пещеры,
в сырой нише. Следом прибежали двое с факелами. Все замерли. В нише лежал
черный очень страшный полуистлевший покойник. Но несмотря на смрадное
трупное зловоние, исходившее от него и гниющую плоть, он был явно жив:
дышал, скалил огромные нечеловеческие зубы, кривил запекшиеся губы,
посверкивал красными белками. Один из островитян сунул ему в лицо факелом.
Покойник взревел, потом произнес лишь одно слово: "Поздно..." И замер. Все
по голосу - глухому и раскатистому - узнали "божество", ставившее им
условия и угрожавшее гибелью острова. За ноги покойника выволокли на свет.
Черное жуткое существо еще долго стонало, рычало, истекало слюной, билось в
агонии, пыталось зарыться в землю. Но, видно, силы вампира были утрачены,
он умирал. Один из стариков узнал в черном существе жреца Геры, которого
островитяне забили камнями девятнадцать лет назад за то, что тот похищал
маленьких детей, насиловал их, а потом пожирал. При всем народе старик
обломком бронзового меча выбил вампиру клыки, бросил их в огонь - только
вспыхнуло зеленым огнем, и пропало. Вампир уже не стонал, не рычал, он еле
шевелил скрюченными пальцами, вонзал когти в сырую землю. Его изрубили на
множество кусков, но ни единой капли крови не вытекло из обезвоженного,
гниющего тела. Этот факт еще раз свидетельствует о том, что вампиро-упыри
являются лишь ретрасляторами, что через них кровь перекачивается в иные
измерения, что жажда крови - это искусственная жажда, создаваемая в этих
биороботах подлинными инферносуществами, жажда эта никогда не может быть
утоленной, поэтому вампир не может остановиться, он все время ищет жертву.
Разрубленные куски шевелились, сокращались, будто была разрублена змея, а
не бывший человек. Островитяне не знали, как следует поступать с
умерщвленными вампирами, но страх подсказал им, что надо полностью
уничтожить все останки. Они сожгли куски тела, запаяли в бронзовый кувшин,
вывезли далеко в море, бросили на дно. Так окончилась эта история, вполне
благополучная для островитян, легко отделавшихся от упыря, не обладавшего,
по-видимому, достаточным инфернопотенциалом и бывшего в момент поимки
вдалеке от контактной точки.
В следующей части нашего труда мы расскажем о более страшных и стойких
вампирах, терроризировавших население уже после Рождества Христова - от
средневековья вплоть до наших с вами времен. Еще раз напоминаем читателю,
что данные материалы лучше не давать читать людям с неустойчивой психикой,
расшатанной нервной системой и ослабленными умственными способностями.
Ввиду неподготовленности читателя информация дается постепенно, порциями,
достаточными для анализа и осмысления. Публикуется впервые. Перепечатка и
внесение искажений запрещены и караются по закону. При перепечатке
неизбежно искажение кодового сигнала, заложенного в текст, что может
отрицательно сказаться при восприятии информации.
Временно оставив теоретические и практические изыскания по
рассматриваемому вопросу, мы продолжаем знакомство читателя с наиболее
характерными преступлениями вампиров, описания которых для нас сохранила
неофициальная подпольная наука. Прежде чем мы вернемся к краткому изложению
данных описаний, отдадим долг памяти десяткам тысяч
исследователей-хроникеров, поплатившихся за любовь к науке и истине
жизнями: сожженных на кострах, распятых, утопленных, четвертованных,
замурованных живьем в стены... преследования изыскателей продолжаются и по
сию пору. Но крупицы Подлинного Знания, собранные ими, практически
неуничтожимы - Человечество со временем (если ему дастся выжить в грядущих
катастрофах) по достоинству оценит титанический труд мучеников Науки.
Итак, Римская Империя, весна 285 года. Девять месяцев назад обезумевшие
от пьянства, наркотиков и разврата римские легионеры провозгласили
императором Диоклетиана, беспринципного, циничного, жестокого, подлого
воина, сына раба. Диоклетиан действовал стандартными методами: более двух
лет, занимая наиболее ответственные военные посты в Империи, он вел
подготовку к перевороту. Опорой для него, профессионального убийцы, могли
стать только такие же люди _ профессиональные воины. Свыше пятнадцати
миллионов сестерций были тайно извлечены из государственной казны и пущены
в "оборот". Диоклетиан знал, как можно было завоецать любовь легионеров:
бесплатные, ежедневные и еженощные развлечения, выпивки, женщины. Развал в
армии достиг своего апогея. Мирным гражданским жителям практически
невозможно было высунуть носа из собственных домов. Появляющуюся на улице
женщину тут же хватали пьяные, возбужденные солдаты, волокли в казармы или
палаточные лагеря (в зависимости от дислокации). Как правило, жертва похоти
назад не возвращалась. Римская Империя была уже полностью разложена, до ее
окончательного развала оставались считанные десятилетия. Императоры
сменяли друг друга словно в чехарде, как карты в тасуемой карточной колоде.
Но Диоклетиан не спешил - ему была нужна длительная власть, а не месяц на
троне, и он все продумывал тщательно. Его личная преторианская гвардия
насчитывала до восшествия на престол не менее трех тысяч воинов - они и
обеспечили успех операции. За три дня до назначенного часа совершенно
неожиданно полностью прекратилась поставка в казармы и лагеря вина, опиума,
женщин. Первый день легионеры пребывали в мрачном иступляющем похмелье и
растерянности. Их вылазки в города и селения эа вином и женщинами
отбивались молниеносно и неотвратимо малыми, но слаженными силами. В армии
стал назревать бунт. Одновременно неизвестные сеяли слухи, что все
трудности связаны с правлением нынешнего блиц-императора, выжившего из ума
юнца-развратника, скармливавшего любимой своре борзых по утрам очередную
любовницу. На третий день разъяренные толпы озверевших легионеров заняли
Рим. Тут и появился Диоклетиан. Бурей восторга, взрывом неистовой слепой
любви встретили его появление легионеры. Будущего императора несли во
дворец на руках. Безумный рев стоял над городом, огромные черные стаи
воронья кружили над головами. Уже лилась кровь, слышались стоны... но это
было лишь началом. Охрана юнца-маразматика не сумела оказать сопротивления
и, тем не менее, она была в миг перерезана преторианцами (надо сразу
отметить, что в личной преторианской гвардии Диоклетиана царил строжайший
сухой закон: заподозренного в употреблении вина или наркотиков или топили в
нечистотах или для наглядного примера подвешивали на крюк за ребро у
казарменных ворот - пощады не было). Диоклетиан действовал решительно и
быстро. При стечении многотысячных толп он, возвышаясь на каменной
трехэтажной баллюстраде, поднял за шею юнца-императора, содрал с него
одеяния, вырвал могучей рукой гениталии и только после этого бросил
несчастного своре борзых, заранее загнанных во внешний открытый взорам
дворик. Привлеченные запахом и видом крови злобные псы набросились на
своего бывшего хозяина и разорвали его в клочья. Один из старых верных
прислужников, попытавшийся вырвать у псов-людоедов хотя бы череп для
достойного захоронения погибшего императора, был также разорван. Кости
обоих псы изгрызли... Диоклетиан скрылся на несколько секунд за колоннами.
Вышел он уже в пурпурной мантии. Легионеры приветствовали своего нового
императора еще большим ревом. Смена власти состоялась. На площадях и улицах
появились бочки с вином, зашныряли торговцы и раздатчики опиума,
послышались визгливые женские голоса - безумное веселье охватило всех.
Общегородская оргия продолжалась более недели. Имя Диоклетиана было у всех
на устах - и иначе как отцом-благодетелем его никто не называл, если и
попадались инакомыслящие, с ними расправлялись тут же.
Но сам Диоклетиан не участвовала буйном празднестве. Он лишь для виду
поднял трижды золотой кубок с виноградным соком, трижды отхлебнул из него.
В этот вечер он удалился на отдых в дворцовые покои рано, с наступлением
темноты. Что происходило далее сумела сохранить для истории его наложница,
чудом выжившая... Диоклетиан был мрачен, зол, даже свиреп. Эта странная
реакция на успешный переворот, захват власти многих удивила, но задавать
вопросы никто не решался. Наложница лежала тихо, боясь за себя, страшась
гнева новоявленного императора. А тот мерил покои шагами, хмурил брови,
скрипел зубами, вскрикивал и будто бы с кем-то беседовал. Юная
двенадцатилетняя девочка лежала на ложе ни жива ни мертва. Черные тени
колыхались в свете свечей по стенам и сводам. Она слышала лязг цепей,
стоны, хрип... потом она вдруг увидела вбежавшую неведомо откуда (при
закрытых дверях) черную собаку с горящими глазами. Император бросился на
ложе, прижался к девушке - его било в холодном ознобе, зубы стучали, со лба
лил ручьями пот. Он так сжал наложницу, что у той затрещал позвоночник, и
она вскрикнула - но тут же тяжелая рука закрыла ей рот. "Молчи!" - выдавил
белый как мел Диоклетиан. Собака подбежала к самому ложу, замерла,
ощетинилась... и вдруг ее начало рвать: из огромной огненно красной пасти
вывалились наружу какие-то кишки, кости, жилы, мясо... Когда груда
изверженного достигла края ложа, из нее вдруг стал вырастать красный
призрак с расплывающимися очертаниями. Наложница чувствовала, что умирает
от страха, что сердце не выдерживает, но отвести глаз она не могла. Мигом
позже стало ясно - это призрак юнца-маразматика, умервщленного предыдущего
императора. У Диоклетиана судорогой свело нижнюю челюсть, руки, ноги. Он
хрипел, стонал, слюна текла по подбородку... призрак приблизился, занес
руки над застывшим поверженным Диоклетианом, улыбнулся зловеще. Его
скрюченные пальцы потянулись к белому дрожащему горлу. И замерли, чуть
коснувшись его. "Страшно?!" - вопросил призрак ледяным отрешенным голосом.
Диоклетиан ответить не смог, он был на грани безумия. Призрак сдавил горло
жертвы, начал душить. Он душил долго и медленно, то отпуская, то вновь
сдавливая костяные жесткие пальцы - это была страшная пытка! Напоследок
призрак рассмеялся тихо, промолвил: "Нет, я теперь тебя не буду убивать! Я
тебя убью потом! Когда придет твой час! А до того я буду приходить к тебе
каждую ночь..." Вот тут новоявленный император пришел в себя. Он вскочил на
ноги, отбросил наложницу, выхватил меч и трижды перерубил стоящего перед
ним сверху донизу. Призрак не исчез, даже не сдвинулся с места - меч
проходил сквозь его красное расплывчатое тело. "Жди меня! Жди каждую ночь!"
- прошептал он бесстрастно. И исчез.
Диоклетиан долго не мог успокоиться. Он сидел на краю ложа, дрожал, глаза
его были безумны. вспомнив про наложницу, он снова схватился за меч. Но
ослабевшая рука не удержала оружия, меч выпал.
