своего тела и произносила: "Сейчас я не сплю, не сплю." Затем
закрывала глаза и опять оказывалась во власти наваждения,
которое из всех моих чувств милостиво оставляло мне лишь слух.
Этот мнимый сон вымотал, забрал оставшиеся силы. В очередной раз
открыв глаза, я заметила солнечные блики на подоконнике. Я
обрадовалась утру и поднялась с постели. Была половина пятого. Я
прошла на кухню, поставила чайник. Стоя под прохладным душем, я
гадала, сколько продлится такое мое состояние.
День проходил бездарно. Я бралась то за одно, то за другое
занятие, но ничего не доделав, оставляла.
Где-то около четырех зазвенел телефон.
- Здравствуй.
Какое счастье! Он позвонил! Я знала, знала, он передумал,
он хочет остаться со мной. Дрожащим от волнения голосом я
ответила:
- Здравствуй, Антоша.
- Ты болеешь?
Как он узнал?
- Да так, ничего серьезного, перегрелась вчера. Заснула на
пляже. А ты как?
Но он почему-то продолжал интересоваться моим недомоганием.
"Он переживает, сочувствует мне?"
- Озноб, уши закладывает, пульс учащен?
- Да, но уже все прошло.
"Я тронута его вниманием."
- И ты ничего не можешь с этим сделать?
"Ура! Он хочет меня видеть, хочет, чтобы я пришла к нему."
- Как я могу управлять своим самочувствием? Да и все
прошло. Твой звонок вернул меня к жизни. Я так рада, что ты
позвонил. Я всю ночь не спала, места себе не нахожу. Я была не
права, извини...
Но он не дослушал меня.
- Альбина, я провел параллели между твоими приступами и
событиями в жизни.
- Что? Причем здесь это? - я разочарованно присела в
кресле. "Что за второстепенные слова он говорит? Разве он
позвонил не для того, чтобы помириться?"
- Я кое-что сопоставил и обнаружил, что тебе становилось
плохо перед смертью знакомых тебе людей.
Я не сразу нашла, что ответить на такой абсурд.
- Антон, ты болен? Причем здесь я?
- Моя сестра, твой отец, твоя начальница, Лиза, ты помнишь,
как ты себя чувствовала перед тем, как они умирали? Тебе было
так же плохо, как сейчас.
- Что здесь такого? Ты был свидетелем - причина моих
припадков в нервном расстройстве. Ведь все эти люди доставляли
мне неудобства, делали неприятности, разве нельзя заболеть от
этого?
- Ты помнишь, от чего они умерли?
- Конечно.
- Варя никогда не употребляла наркотики, а в день смерти
вколола слишком большую дозу.
- Никогда не употребляла, вот и переборщила.
- Да послушай ты меня хотя бы сейчас! Твой отец из-за
пустяковой ссоры на работе повесился.
- Он и раньше, как перепьет, грозил нам с мамой.
- Это же разные вещи. Говорить и сделать. А Ольга
Васильевна, ненавистная начальница - с каким ехидством ты
рассказывала мне о ней! Думаешь, она не знала о своей язве?
- Ну, любила она это дело, вот и увлеклась. Не понимаю,
причем здесь я.
- А Лиза? Зачем она спровоцировала роды? Она должна была на
днях родить, все произошло бы само собой.
- Лиза была импульсивной, нетерпеливой, капризной. Да
откуда мне знать, зачем?
- Ты знаешь, что со мной? Я обожаю высоту, хотя раньше
боялся смотреть с балкона вниз. Теперь я выходу на крышу и
наслаждаюсь ветром, небом, пространством. Мне нравится смотреть
на маленьких людей, машины, деревья, дома внизу. Меня тянет
непреодолимое желание подойти к самому краю, слиться с ветром,
ощутить свободу полета, как голуби, легко срывающиеся с крыши и
парящие надо мной. Если бы хоть один человек знал, как я им
завидую, какая тоска во мне сидит. Мне представляется, что я
тоже смогу взмахнуть руками и полететь, так же легко и уверенно.
- Да ты бредишь, друг мой. Ты пьян, может быть?
Он изменил тон. Из мечтательно-нежного он превратился в
резкий, срывающийся на крик.
- Должно быть, я был пьян, когда познакомился с тобой!
Сначала я сомневался, мне эта идея представлялась абсурдной, как
и тебе сейчас. Но случайно посмотрев одну передачу по
телевизору, я заинтересовался оккультной литературой. Раньше я
смотрел на такие вещи с усмешкой, ты же знаешь, я ни в
экстрасенсов, ни в летающие тарелки, ни в прочую ерунду не
верил. Но вот сегодня утром я отыскал все же одну книгу, и она
дала мне все ответы. Я убедился окончательно. Ты - это зло.
У меня перехватило дыхание от неожиданности. Что это с
Антоном? Он меня разыгрывает? Я спросила:
- Что же там написано? Какие ответы ты получил? Я совсем
запуталась. Крыша, птицы, книги...
- Это умели мексиканские колдуны. Неизвестно, обладает ли
сейчас кто-нибудь кроме тебя этим даром, вернее, проклятьем.
Индейские колдуны могли вызвать в себе такую силу ненависти, что
убивали своих обидчиков, неугодных людей, на расстоянии.
- Что за чушь?
Я случайно взглянула в зеркало, висевшее напротив, и
увидела свое удивленно-растерянное лицо. Антон продолжал:
- Я тоже так подумал, пока не прочитал симптомы,
означающие, что колдун вошел в транс, концентрируя в себе
ненависть. Но это еще меня не полностью убедило, хотя симптомы
полностью соответствовали твоим. "Может быть, это совпадение?" -
в очередной раз подумал я. Но, прочитав дальше, решил, что
столько совпадений быть не может. Они, так же, как и ты,
испытывали сильнейшее беспокойство, чувство неудовлетворенности,
и это продолжалось до тех пор, пока жертва не погибала. Когда
приходило успокоение, они, колдуны, узнавали, что жертвы нет в
живых, будь она хоть за тридевять земель. Тебе тоже становилось
лучше после похорон.
- Какая глупость!
- Послушай дальше. А дальше идет объяснение, вполне
претендующее на научное. Оказывается, мозг колдуна мог посылать
импульсы - сигналы в мозг жертвы. Под воздействием этих сигналов
ее сознание отказывалось от своей прямой функции - оберегать и
охранять тело. Человек начинал поступать нерационально, не
заботясь о себе, мозг отказывался давать команды о запрете, тело
оставалось незащищенным. В конце концов, жертва переступала
барьер дозволенного и умирала. В те дикие времена это было
самоубийство. Впрочем, и сейчас то же. Средством стали
наркотики, алкоголь, веревка и роды. Что дальше? Беда в том, что
в отличие от колдунов, ты не осознаешь своей силы и не
догадывалась бы о ней, если бы я не провел этот ликбез. Ну, а
сейчас прощай, меня ждут мои друзья - голуби.
Он бросил трубку. "Он определенно сошел с ума. Или пьян?" Я
быстро собралась, выбежала на улицу, поймала такси и уже через
двадцать минут добралась до его дома.
Обычный серый дом. Но каким необычным он был для меня все
эти годы. Здесь я всегда была желанной гостьей, а теперь...
Дверь была закрыта. Долго стучать и звонить я не стала.
Похоже, мои страшные предположения оправдывались - он на крыше.
Я вызвала лифт. Боже, как медленно он ползет. Люк, ведущий на
чердак, был открыт. Я вскарабкалась по узкой лестнице. Потом, на
ощупь, было уже темно, по голубиному помету, в который
проваливались туфли, пробралась к проему, выходящему на крышу.
Она была словно футбольное поле - огромной. Издалека, на фоне
огней города, высокая фигура Антона смотрелась очень эффектно. Я
на миг забыла, зачем пришла сюда. Действительно, ощущение
пространства, свежести. Промелькнуло чувство, похожее на
восторг. Внизу обыденная жизнь, а здесь небо, звезды, кажется,
что я возвысилась над всем земным. Я направилась к Антону.
Он улыбнулся мне.
- Пришла? А зачем? Нет-нет, ближе не подходи.
- Дорогой...
- Обойдемся хотя бы сейчас без лицемерия. Обругай меня,
скажи, что я дурак, какого черта я здесь делаю...
Мне стало обидно. Я действительно думала нечто подобное,
когда поднималась на лифте, но сейчас, очутившись на этой крыше,
вдыхая прохладный воздух, я почувствовала, что понимаю его.
Здесь действительно прекрасно.
- Ты не прав. Мне нравится тут. Все кажется таинственным,
незнакомым отсюда, с такой высоты.
- Я рад, что здесь, сейчас, ты понимаешь меня. Но увы, это
мне уже не нужно. Меня неудержимо тянет туда, - он махнул за
пределы крыши, - я предвкушаю радость полета, я жду, когда
пространство проникнет в меня, а я в него. За свободу, которую я
обрету там, я готов отдать жизнь. Что такое жизнь? Рождаться,
чтобы умирать. Это, кажется, не я первый говорю. Хотя какая
разница. Все бессмысленно. Вот я, твоя жертва. Теперь ты
обретешь покой, до другой личности, что будет тебе жизнь
портить. В общем-то, я не в обиде на тебя. Напротив, я
благодарен. Если бы не ты, я не обрел бы прозрение.
Я, не очень-то верившая, что он спрыгнет, заволновалась. Я
думала, что он хочет меня попугать, в очередной раз унизить,
чтобы я умоляла его, упрашивала не делать этого. Но теперь я
поняла, что он был готов к этому.
- Антон! Это не прозрение, это иллюзии! Реальная жизнь -
вот она, этот дом, эти деревья, это небо, я, наконец. Тебе не
будет лучше там, лучше жизни ничего быть не может.
Он засмеялся. Раскинул руки как крылья и спрыгнул вниз.
- Нет, нет, я ведь люблю тебя!
Но мои слова он услышал уже в полете.
Я спустилась вниз. С застрявшими в горле слезами,
безразличная ко всему, я прошла мимо любопытных, окруживших
тело. Кто-то побежал вызывать неотложку. Но я знала, что он
мертв. Я знала. Неприятная тянущая боль в голове прошла,
отступил холод. Сделав это открытие, я ужаснулась сильнее, чем
когда увидела, как Антон спрыгнул с крыши. Но потом это прошло.
Слишком сильные эмоциональные встряски не для меня, тут что
угодно может показаться. Дома я без сил повалилась на кровать и
мгновенно заснула.
В день похорон шел дождь. Все шли к свежевырытой могиле,
сосредотачиваясь на том, чтобы не поскользнуться на этой грязи.
Здоровье мое восстановилось, но, несмотря на это, мне было очень
горько. Чувство утраты, потери заполнило меня. Мне вспоминались
счастливые дни, проведенные с Антоном, и слезы вновь и вновь
застилали мне глаза. Какой глупый поступок! Я шла, придерживая
за руку Римку, плакала, жалела его, жалела себя.
Когда все было позади, могилу стали зарывать, мама Антона
неожиданно повернулась ко мне.
- Это ты его довела! - обвинила она меня.
- О чем вы? - удивленно спросила я.
- Это ты и сына моего, и дочку в могилу свела.
- Да вы с ума сошли! Разве вы не видите - мне также плохо,
как и вам. Вы потеряли сына, а я любимого.
- Замолчи, ведьма, чертово отродье, если бы не ты, они были
бы живы!
- Как вы можете! - обида душила меня.
- Чур меня, чур, - мамаша перекрестилась, потом заголосила:
- Господи, спаси и помилуй, избави от лукавого!
У некоторых также поднялись руки, кто-то сочувственно
смотрел на женщину, тронувшуюся от горя. Большинство смотрело на
меня, как ни странно, с опаской. Кто-то прятал кукиш за спину,
кто-то скрестил пальцы. Я не могла опомниться от такой дикости.
Я сказала:
- Римма, пойдем.
Но, к моему удивлению, Римка, испуганно глядя мне в глаза,
отошла от меня и, пятясь задом, медленно перекрестилась. Этого я
не ожидала. И она? По телу пробежала дрожь. Я повернулась и
побежала, как было возможно, по размытой дорожке. Чудом не упав,
я добралась до выхода. На место удивления, обиды пришла злость.
"Ну, хорошо же, люди. Вы убедили меня. Значит, так оно и
есть. И эти четверо, то есть пятеро, стали моими жертвами. Ну
что же, тем хуже для вас, люди. Раз уж на то пошло, мне нужно
научиться контролировать себя. А как? Опыт маловат. Ничего, со
временем придет. А пока... я вас всех ненавижу за то, что вы так
