разлетелся вдребезги, но он сломал и разбившее его копье.
- Красиво сказано, Константин Васильевич, только... Да вы когда
последний раз газеты читали?
- Не помню. Кажется, в мае. Или в июне? Агранов мне перестал их
носить, да и я не настаивал. Ничего там хорошего. У меня были более
интересные занятия...
- Понятно. Дело-то в том, милейший профессор, что положение нынче
несколько иное. Врангель не в Крыму, а почти под Москвой, большевики
разгромлены в Польше. И мы здесь непосредственно с фронта... - Новиков
улыбнулся и наклонил голову.
- Ах, даже так! Совсем прелестно. История, выходит, на сей раз
проявила больше здравого смысла, чем ей обычно свойственно. Смутное время
заканчивается. Большевики надорвались, слава тебе, Господи! Я и это
предвидел, предсказывал, но позже, значительно позже. Я отводил им еще лет
десять-двенадцать, после чего их власть должна была выродиться,
деградировать и мирным путем раствориться в мелкобуржуазной массе и
частнособственнических инстинктах...
"Ишь, и правда умный, - удивился Новиков. - Если бы не сталинский
переворот, так бы и вышло, ничем иным НЭП закончиться и не мог..."
- Да, а я ведь так и не спросил, господа, чем обязан столь приятному
знакомству? Вы специально прибыли, чтобы освободить меня из узилища? Не
могу поверить. Неужели моя персона столь известна и представляет для
кого-то интерес даже в разгар решительной битвы? Или же вы преследовали
цель захватить в плен Якова? Разумеется, он для вас гораздо более
заманчивая добыча. А вы не боитесь, что его будут искать всей мощью той
ужасной организации и обнаружат наше убежище?..
Манера разговора профессора начинала уже утомлять. Возможно, лектор
он был талантливый, но в нормальном общении поток его красноречия
воспринимался с трудом. - За вами, за вами мы прибыли. А Агранова
прихватили попутно. Нельзя было и такой шанс упускать. Давайте сегодня мы
дадим вам возможность отдохнуть, а завтра побеседуем обстоятельно.
Невзирая на возражения, что он совсем не устал и готов беседовать
хоть до утра, Удолина препроводили в спальню, снабдили коробкой папирос и
кофейником и пожелали спокойного сна. Пришло время познакомиться с
Аграновым. Вид у него был импозантный. Хотя и несколько помятый после не
слишком бережной транспортировки. Лоб и переносица распухли от удара,
нижние веки посинели и набрякли.
- Здравствуйте, Яков Саулович. Как вы себя чувствуете? - вежливо
поинтересовался Новиков.
- А как, по-вашему, я должен себя чувствовать? - огрызнулся чекист.
Андрей рассматривал его с интересом. Богатой судьбы человек. В
недалеком будущем должен стать главным специалистом ВЧК-ГПУ по делам
творческой интеллигенции и вообще идеологии. Близким другом и верховным
надзирателем советских писателей. Увлекательную жизнь ему предстоит
прожить. Только короткую. Обидно даже - достичь неограниченной и
бесконтрольной власти над миллионами людей, большей, наверное, чем у
Гиммлера и Мюллера, вместе взятых, абсолютного личного благополучия в
голодающей нищей стране (для многих именно в этом особая сласть - чтобы у
тебя все, а вокруг нищие), получить четыре ромба на петлицы и в миг
наивысшего взлета - пулю в затылок. А может, и не в затылок, и не пулю, а
просто забили ногами в цементном подвале малограмотные румяные мальчики,
пришедшие на смену по-своему рафинированным питомцам Менжинского и Ягоды.
Была у них такая инструкция - практиковать избиения до смерти, в целях
нравственной закалки личного состава.
- Думаю, что плохо вы себя чувствуете, Яков Саулович. И физически и
нравственно. Голова болит? Чего желаете, на выбор, таблетку анальгина или
рюмку коньяку? - Стакан.
- Чего стакан? Ах, да... Александр Иванович, не сочтите за труд.
Шульгин подал Агранову требуемую емкость, но надпил не доверху. Кто
его знает, может, он алкоголик, выпьет, и сразу в отключку.
- Так. С болью телесной мы разобрались, а вот с душевной как быть?
Если это вас порадует, отмечу - с засадой вы хорошо придумали. Умеете
мыслить перспективно. Вот вроде все предусмотрели с дрезиной, по всем
параметрам сбоя быть не должно было, а вы все же и о неудаче подумали,
подбросили Вадиму информацию о домике в переулке. Очень грамотно. Однако
все равно прокололись. Отчего бы?
Агранов молчал, прикрыв глаза, ждал, когда подействует алкоголь и
вернется способность мыслить легко и раскованно.
- Не вижу необходимости сейчас об этом говорить, - ответил он
наконец. - Вы для себя знаете, а мне свои ошибки анализировать уже
незачем. - Признаете, значит, что проиграли вчистую? Агранов пожал
плечами.
- Тогда пойдем дальше. Вы действительно уверены, что профессор Удолин
владеет какими-то сверхчувственными способностями? И эти способности
применимы в практической оперативной работе?
Агранов откинулся на спинку стула, поерзал, пытаясь устроиться
поудобнее.
Новиков предложил ему пересесть в кресло или на диван, что больше
нравится. Вообще чувствовать себя как дома. Традиционно угостил папиросой.
- Долго, интересно, вы будете в благородство играть? - криво
улыбнулся чекист.
- От вас зависит. Дилемма ведь простейшая. Вы желаете с нами
сотрудничать, тогда возможны многие, для вас благоприятные варианты. Или
не желаете, и довольно скоро ваш труп подберет на улице патруль. Пауза
между этими событиями может быть заполнена весьма неприятными для вас
процедурами. И все... Терцио нон датур.
- Какими же гарантиями может сопровождаться первый вариант?
Вмешался Шульгин, до этого с полным безразличием разбиравший на
журнальном столике трофейный "маузер". Агранов знал толк и в оружии,
выбрал себе наилучшую из существующих моделей - образца 1912 года, и
пользовался пистолетом редко, он был практически новый. Удачное
приобретение.
- Что вы дурака перед нами изображаете? Какие гарантии? Вексель вам
выдать или расписку, нотариально заверенную? Сами же в разведке работаете,
понимать должны несуразность своих претензий. Только вера в нашу
порядочность и свое счастье. А если считаете, что мы вас обманем, так
останется надежда на легкую смерть... Короче - сами решайте. Есть у вас
что сказать и предложить - поработаем. Вообще-то такие, как вы, при любой
власти нужны. В этом же, кстати, историческая ошибка вашего Ленина. Не
придумал бы идиотскую теорию насчет полного слома старой государственной
машины, все бы у вас было нормально...
- Тут я с вами полностью согласен. Рабочие должны работать, сыщики
воров ловить, инженеры руководить производством...
- А недоучившиеся гимназисты и аптекари возглавлять тайную полицию, -
съязвил Новиков.
И дальше у них продолжался вроде бы ни к чему не обязывающий, почти
салонный разговор. Вопрос о гарантиях и сотрудничестве не поднимался,
однако обе стороны понимали, что соглашение достигнуто. Только Агранову
по-прежнему пришлось мучиться вопросом, что конкретно хотят от него
"полковники". Новиков то и дело демонстрировал свои якобы глубокие
познания в деятельности ВЧК, почерпнутые из учебников истории, мемуаров и
романов Семенова, Арда-матского и Льва Никулина. Конкретных фактов он
избегал, понимая, что писаная история сильно отличается от подлинной, но
двух десятков имен и некоторых деталей, в данный момент считающихся строго
секретными, ему хватило, чтобы убедить чекиста в своей абсолютной
осведомленности.
Эта тактика настолько деморализовала и запутала Агранова, что и
главный вопрос, ради которого Новиков затеял свою мистификацию, он
сглотнул, как щука блесну.
- Хотелось бы вот еще что уточнить, Яков Саулович, как функционирует
система принятия решений и связи с вашими заграничными покровителями? Или
лучше их назвать иначе? Ею только вы занимаетесь, или...
- В основном - Трилиссер... - и спохватился. Об этом говорить нельзя
ни в коем случае. Даже в своем кругу они избегали называть вещи своими
именами, в случае необходимости предпочитали иносказания. Не дай Бог,
кому-то покажется, что соратник знает слишком много. Но полковнику и это
известно...
- До Трилиссера очередь тоже дойдет, - как о само собой разумеющемся
сказал Новиков. - Пока меня ваша точка зрения интересует. Общая схема
взаимоотношений, ближайшая и последующие задачи, механизм функционирования
организации. Вы же не будете отрицать, что Ленин, Дзержинский, ЦК и
Совнарком посвящены далеко не во все тонкости внешней и внутренней
политики? Или, лучше сказать - не в полной мере представляют общую картину
во всей ее диалектике.
Агранов уставился на носки своих сапог, лихорадочно просчитывая
варианты. Из того, что он успел узнать и понять, "полковники" являются
представителями не менее могущественной организации, чем та, замыслы
которой реализуют в России он сам и другие посвященные. Нет, наверное,
все-таки за ними стоит более могучая сила. Куда более законспирированная,
раз о ней вообще никто ничего не слышал, и не менее богатая, судя по
деньгам, которые вдруг брошены на стол. Так делают в покере - удваивают
или утраивают ставку в решительный момент. И партнерам остается отвечать
или бросить карты.
Как быть? Прикинуться ничего не знающим? Поздно. Одним упоминанием
Трилиссера он уже подтвердил принадлежность к посвященным. Врать и
выкручиваться? "Полковник" достаточно информирован и силен в психологии,
чтобы разоблачить ложь, да и физически невозможно на ходу выстроить
правдоподобную конструкцию...Что лучше - отказаться говорить и получить
пулю сейчас, или все рассказать, рискуя навлечь на себя неотвратимую
месть? Но зачем думать о мести, когда еще неизвестно, кто победит? Может
быть "эти" разгромят "тех" наголову, и некому будет вспомнить какого-то
Якова Агранова, который, кстати, вообще может исчезнуть бесследно.
Остается постараться сделать так, чтобы его не ликвидировали "эти",
узнав все, что им надо, а приняли в свои ряды, и не на последние роли...
Пока он просчитывал варианты, Новиков рисовал на бумаге рожи
одноглазых пиратов, выражающие последовательную гамму эмоций, от глупого
добродушия до алчной свирепости.
- Хорошо, - проронил, наконец, Агранов, приняв решение. - Я согласен
сотрудничать с вами, как говорится, не за страх, а за совесть. - И
постарался придать лицу выражение, подходящее для одной из высоких
договаривающихся сторон. - Но давайте обсудим сначала некоторые условия.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГРЕЗЫ ЛЮЦИФЕРА
Но что мне розовых харит
Неисчислимые услады?!
Над морем встают алмазный щит
Богини воинов Паллады.
Н. Гумилев
Из записок Андрея Новикова
"...Если бы в этот трагический момент нашей истории не нашлось среди
русского народа людей, готовых восстать против безумия и преступлений
большевистской власти и принести свою кровь и жизнь за разрушаемую родину
- это был бы не народ, а навоз для удобрения беспредельных полей старого
континента, обреченных на колонизацию пришельцев с Запада и Востока. К
счастью, мы принадлежим к замученному, но великому русскому народу". А. И.
Деникин
"Если бы три года русские люди не сражались против большевиков, если
бы не было Степного и Ледяного походов, если бы не защищалась Сибирь, если
