- Кто-нибудь видел Фэгина? - спросил он.
Мартин покачала головой.
- Нет, боюсь, он уже больше двенадцати часов находится на обратной
стороне корабля.
Джейкоб удивился. Подобная скрытность была совсем не в характере
Фэгина. Несколько часов назад Джейкобу удалось перекинуться с кантоном
парой слов. Но теперь де Сильва и вовсе закрыла доступ на другую сторону
корабля, предоставив ее в полное распоряжение ветвистому чужаку.
"Если к обеду Фэгин не объявится, придется потребовать у Хелен
объяснений", - подумал он.
Милдред Мартин и Буббакуб о чем-то мирно беседовали. Время от времени
в разговор вставлял слово Кулла. Вид у него был самый что ни на есть
подобострастный. Соломинка, намертво приросшая к складчатым губам прингла,
казалась каким-то диковинным органом. Пока Джейкоб расправлялся с
завтраком, Кулла методично опустошал содержимое многочисленных тюбиков,
лежавших перед ним на столе.
Буббакуб неторопливо рассказывал историю одного из своих предков,
представителя могущественной расы соро. Этот достойный софонт около
миллиона лет назад принимал участие в одном из немногих мирных контактов
между цивилизацией кислорододышащих и таинственной параллельной культурой
водорододышащих.
С незапамятных времен между кислородниками и водородниками
отсутствовало какое-либо взаимопонимание. Всякий раз, когда возникал
конфликт, погибала планета, а подчас и не одна. К счастью, у этих двух
культур было очень мало общего, так что пересекались они нечасто.
История Буббакуба была длинной и запутанной, но Джейкоб не мог не
признать, что пил отменный рассказчик. Буббакуб, когда хотел, мог быть
неожиданно остроумным, и обаятельным. Пил так живо и ярко рассказывал о
событиях, свидетелем которых посчастливилось стать крошечной горстке
землян, и с таким вдохновением описывал бесконечное разнообразие и красоту
звезд, что Джейкоб в этот момент от души позавидовал Хелен де Сильве и ее
товарищам-космолетчикам.
Покончив с лирическими описаниями галактических красот, Буббакуб
очень четко изложил причину возникновения Библиотеки. Она явилась
носителем знаний и традиций, объединявших всех, чья жизнь основывалась на
поглощении кислорода. Библиотека обеспечивала преемственность и
непрерывность цивилизаций. Не будь этого института, все галактические виды
продолжали бы вести независимое существование; в космосе царили бы хаос и
бесконечные войны, рано или поздно уничтожившие бы все живое. А уцелевшие
попросту погибли бы от нехватки энергетических ресурсов. Именно Библиотека
и подчиненные ей институты, возникшие в результате объединенных усилий
всех разумных видов, не допустили геноцида в Галактике.
Буббакуб замолчал. Повисла благоговейная тишина. Выдержав паузу, пил
добродушно поблагодарил своих слушателей и неожиданно попросил Джейкоба
рассказать о чем-нибудь.
Тот смутился. С точки зрения человека, его жизнь, возможно, и была
наполнена захватывающими событиями, но, в сущности, она не представляла
собой ничего выдающегося. Что он мог бы рассказать? Судя по всему, ему
следовало поведать историю из собственного опыта или, на худой конец, из
опыта своих предков, Джейкоб чувствовал, что его замешательство становится
явным. Можно было бы рассказать о дедушке Альваресе, сыгравшем
значительную роль в Перевороте, но в этой истории было слишком много
политики, да и вряд ли она понравится Буббакубу. Джейкоб лихорадочно
пытался вспомнить что-нибудь занятное из собственной жизни, но в голову
ничего не шло. Ничего, кроме случая на Шпиле. Но эта история была слишком
личной, будила слишком много болезненных воспоминаний. Да и, кроме того,
он уже обещал ее Хелен. Джейкоб почувствовал на лбу жаркую испарину Эх,
был бы здесь Ла Рок! Уж он сумел бы всех уморить своей трескотней. Джейкоб
в отчаянии хотел было уже начать рассказывать о Марко Поло или Марке
Твене, как вдруг в голову ему пришла шальная мысль. Ведь имелась реальная
историческая личность, прямым потомком которой был он сам, Джейкоб Демва.
И история этого человека полностью удовлетворяла неписаным требованиям. Но
самое смешное состояло в том, что толковать ее можно было двояко. Для
одних она будет абсолютно прозрачной, другие же не поймут скрытого в ней
сарказма.
- Ну что ж, - начал он, - я расскажу вам об одном реальном
историческом лице. Этот человек представляет немалый интерес, поскольку
принимал участие в установлении Контакта между примитивной культурой и
цивилизацией, ушедшей далеко вперед. Думаю, вы уже догадались, о чем
пойдет речь. Ведь с момента Контакта об этом не устают толковать. Судьба
американских индейцев представляет собой пьесу нравов той эпохи. Старые
киноленты двадцатого века, прославлявшие "благородного краснокожего",
сегодня могут вызвать лишь улыбку. Из всех земных культур именно индейцы в
наименьшей степени стремились приспособиться к европейцам-завоевателям. Их
гордость долго не позволяла им воспользоваться достижениями белого
человека. Когда же они опомнились, было уже поздно. К примеру, японцы
повели себя совсем иначе: в конце девятнадцатого века им удалось включить
в свою культуру достижения европейской цивилизации. На этот пример
постоянно ссылается фракция "Приспособление и Выживание".
Джейкоб на мгновение замолчал и обвел взглядом своих слушателей.
Похоже, ему удалось захватить их таким вступлением.
За соседним столиком прекратили болтать, внимательно слушая его
рассказ. Глаза у Куллы так и сверкали. Даже Буббакуб, обычно совершенно не
интересовавшийся людскими разговорами, не отрывал от него колких
глаз-бусинок. Лишь Милдред Мартин недовольно поморщилась, когда он
упомянул о фракции "Приспособление и Выживание".
- Но безусловно, в том, что индейцы не смогли приспособиться к новой
жизни, виноваты не только они одни. Многие современные ученые полагают,
что культуры западного полушария в момент прибытия европейцев находились в
состоянии временного кризиса. Так, например, бедняги майя только что
покончили с гражданской войной; их чудесные города были разрушены, а
династия правителей полностью уничтожена. Население некогда великого
государства рассеялось по бескрайним просторам. Когда на Американский
континент прибыл Колумб, храмы майя, эти очаги удивительной культуры,
пустовали, все более ветшая. Конечно же, можно возразить, что далее
последовал так называемый Золотой век майя, во время которого
благосостояние народа и товарооборот возросли в четыре раза. Но вряд ли с
помощью подобных показателей можно измерять уровень культуры.
Джейкоб остановился.
"Осторожней, друг мой, осторожней, не переусердствуй с иронией". Он
заметил, как Дубровский, один из бортинженеров корабля, сидевший за
соседним столиком, встал и отошел к автомату с кофе. На лице Дубровского
играла легкая ироничная улыбка. Джейкоб взглянул на остальных - все
слушали с огромным интересом, словно не подозревая о скрытом смысле этой
истории. Правда, в отношении Куллы и Буббакуба он не мог сказать ничего
определенного.
- Так вот, мой далекий предок был индейцем. Звали его Секвойя, он
принадлежал к племени чероки. В те времена чероки жили в основном на
территории штата Джорджия, на восточном побережье Северной Америки.
Поэтому они не располагали достаточным временем, чтобы подготовиться к
встрече с белым человеком. Тем не менее чероки в определенном смысле
попытались это сделать. Конечно же, их попытка была далеко не столь
всеобъемлющей и основательной, как у японцев, но они ее все же
предприняли. Чероки сумели довольно быстро подхватить технические
достижения своих новоявленных соседей. Бревенчатые дома пришли на смену
вигвамам, а железные орудия и кузнечное ремесло стали частью их быта. Они
по достоинству оценили порох и европейские методы ведения сельского
хозяйства. Одно время племя чероки даже использовало труд рабов, хотя
многим индейцам подобное новшество пришлось не по душе.
Джейкоб замолчал, давая слушателям возможность усвоить услышанное, а
затем продолжил:
- К тому времени, о котором пойдет речь в моем рассказе, чероки
дважды потерпели поражение в войнах. Они совершили ошибку, поддержав
французов в тысяча семьсот шестьдесят пятом году, а затем выступив на
стороне английской Короны во время первой американской революции. Но даже
после этого чероки сохраняли за собой самоуправление на довольно приличной
территории - во многом благодаря тому, что новое поколение индейцев,
получив от европейцев достаточное количество знаний, ввело у себя
законодательство. Вместе со своими северными соседями, ирокезами, чероки
преуспели в составлении договоров с белыми. Именно в этот момент на сцене
и появляется мой достопочтенный предок. Секвойю совершенно не привлекала
ни одна из перспектив, открывавшихся перед его племенем: остаться
благородными дикарями и тем самым обречь себя на верную смерть, либо
полностью перенять образ жизни европейцев-колонистов и исчезнуть как
самобытный народ. Секвойя хорошо сознавал силу печатного слова, но
полагал, что индейцы всегда будут находиться в невыгодном положении, если
их вынудят принять английский язык.
Джейкоб обвел взглядом своих слушателей. Он не понимал, улавливают ли
они связь между историей племени чероки и нынешними взаимоотношениями
человечества и галактической Библиотеки.
Милдред Мартин, похоже, была удивлена столь подробным историческим
экскурсом. Но откуда ей было знать, что после окончания школы Джейкобу и
его многочисленным кузенам и кузинам пришлось прослушать курс истории и
ораторского искусства. Хотя Джейкоб слыл в своей семье белой вороной и
всегда сторонился политики, тем не менее определенные навыки в этой
области у него остались.
- Так вот. Секвойя нашел устраивавшее его решение проблемы. Он
попросту взял и изобрел письменность индейцев чероки. Это был воистину
титанический труд, стоивший ему немалых мучений. Более того, в глазах
большинства соплеменников он выглядел настоящим безумцем. Но, несмотря на
все препятствия. Секвойя достиг цели - отныне печатное слово стало
доступно не только горстке интеллектуалов, годами изучавших английский, но
и тем, кто вовсе не блистал способностями. Вскоре даже сторонники
ассимиляции признали усилия Секвойи. Это была великая победа человеческого
духа, вдохновлявшая все последующие поколения индейцев чероки. Надо
заметить, чероки оказались единственным коренным американским народом,
выбравшим себе в герои не воина, не охотника, а мыслителя. Единственным!
И вот это-то и явилось главной ошибкой чероки. Если бы индейцы
позволили местным миссионерам превратить себя в некое подобие колонистов,
то со временем они смогли бы влиться в класс землевладельцев и занять свое
место в американском обществе.
Но вместо этого чероки решили стать современными индейцами: сохранить
основные элементы своей культуры и одновременно воспринять европейскую
цивилизованность. Здесь кроется явное противоречие. И все же некоторые
историки до сих пор полагают, что такой поворот дела не был так уж
невозможен. Все шло замечательно, пока в один прекрасный день отряд белых
колонистов не обнаружил на земле чероки золото. Европейцы, разумеется,
пришли в крайнее возбуждение. Они быстро провели через законодательное
собрание Джорджии постановление о конфискации этих земель.
Тогда чероки совершили очень странный поступок. Аналогов ему не
нашлось даже сто лет спустя. Индейское племя подало в суд на
