Они боялись и с ворами уже ничего не могли сделать. И тогда старались
воров рассеять. Против пресс-хат воры всегда выступали - и страдали, и
голодовали, и ждали, пока не приедут на Москвы разбираться. Вот что я
имел в виду, говоря о честности. Не о себе заботиться, об окружающих -
мужиках. В свою очередь воры благодаря мужикам выживали в лагерях, они
своей пайкой делились с ними. Мужики могли выйти на работу, воры же по
нашим понятиям не должны работать. Нормальный хозяин, который знает во-
ров не по книжкам и фильмам, а по жизни, старался иметь у себя в лагере
вора. Почему? Он знал, что до пенсии доработает. Что у него не будет ЧП
в лагере, не будет резни, никого не зарежут, не изнасилуют. Будет поря-
док. Единственное нарушение режима - картежная игра была. Но игра до
дозволенного. Определенная была ставка. Если человек не способен был
заплатить, прибегали к ворам и там уже договаривались, как скостить
долг, решалось по-разному: или он идет на производство, отрабатывает,
или отсрочку дают.
- Вам приходилось, естественно, сидеть?
- Да, я двадцать лет отсидел.
- По какой статье, если не секрет?
- У меня постоянно кошелек был - 144-я.
- То есть вы вор в законе чисто классический?
- Да, я - карманник. У меня пять судимостей, одна была за тунеядство,
а четыре - за карманные кражи.
- У вас много друзей?
- Товарищей много, а друзей мало. На пальцах могу посчитать.
- Они тоже авторитетные люди вашего круга?
- Да. Многих я потерял. В последние годы, когда началась перестройка,
и коммунизм угасили, старые воры говорили: "Вспомните еще эти денечки!"
И действительно, правы они были. Хотя и при коммунистах бывало подбрасы-
вали нам оружие, наркотики, патроны, лишь бы посадить. Знали, что с на-
ми, ворами, ничего не сделать - если не было преступления. Меня брали
всегда с поличным - за кошелек. Был случай, подбросили кошелек, но потом
сам сотрудник милиции на суде признался, что его заставили это сделать.
Его даже уволили за это. Но меня все равно не освободили, и легче от
этого не стало. Потому что был и пострадавший, он совсем другое говорил.
Но я что хочу сказать? При коммунистах, когда сидели, мы знали, что дали
срок, десять лет, пятнадцать лет - мы его отсидим. А сегодня гарантии
нет, что освободишься. Почему? Потому что люди сидят без надежды. Взять
мужиков, которые работали на свободе, у них семья. И что-то у него слу-
чилось, он сел. И, вкалывая на зоне, он не то что семью не может обеспе-
чить, а даже на махорку себе заработать. Вот говорят: куда общаки дева-
ются, - вот туда и деваются, на зоны. А не то, что там пишут, яхты стро-
ят себе, всевозможные коттеджи. И строятся, у многих есть это. Но это не
с общака идет. Общак идет туда: покупают бушлаты, матрасы, все буквально
для жизни. Приезжают к начальнику лагеря, спрашивают, что тебе не хвата-
ет? Он перечисляет, поясняет: не могу обеспечить. Привозим, получай. В
каждом городе есть положенцы, и они следят, чтоб на зоны и тюрьмы пос-
тупления были, продукты. Тюрьма не в состоянии прокормить людей, не то
что одеть-обуть. А на Севере вообще - караул! С Азии туда мы везли ва-
ленки. Народ, основная масса заключенных в тюрьмах, на нас надеются. Как
вот в церкви есть Бог, так и в тюрьме есть вор. Как в церкви надеются на
Бога, что Бог пошлет, так и в лагере, и в тюрьме люди надеются только на
воров - на то, что воры им пришлют, воры их поддержат. И поэтому, если с
вором не дай Бог что-то случится в тюрьме или если он сказал, вот это
надо сделать, - все "на рога встанут", не взирая, обиженные, не обижен-
ные, но будут делать так, как скажет вор. А не так, как скажет на-
чальник. Сколько таких случаев было! Люди голодовки объявляли, резали
животы, вскрывались, ужас, чего не делали ради того, чтобы с ворами
встретиться. В карцерах сидели, гнили только ради того, чтобы его к вору
посадили, потому что свой вопрос есть, который решить надо. И пока не
попадут в камеру к вору, бывало, по сорок пять суток в изоляторе отсижи-
вали.
- А какая часть из оборота денег идет из общака на поддержку заклю-
ченных?
- К сожалению, на сегодняшний день, в последние годы общак не контро-
лируется. Почему? Потому что очень много началось штамповки молодых во-
ров, которые ни сном ни духом не знали лагерной жизни.
- И получили воровское звание за деньги?
- Это не так. Не бывает такого: за деньги. Как я позволю человеку,
который стал вором за деньги, открыть рот в нашем обществе? Тут еще о
другом речь. К примеру, умер старый вор. А у него остался сын. И товари-
щи покойного уже идут к нему, берут под опеку, даже не смотрят, нуждает-
ся ли молодой парень в их помощи или нет. Они в память об отце приходят,
стараются помочь, посоветовать, подсказать, хотя сын и не сидел никогда
и далек от воровского мира. Да и отец при жизни не хотел, чтобы сын шел
по его дороге, имел что-то с миром его прошлого. А эти друзья пытаются
лепить из него вора, втянуть в свои дела. И вот образуется такой слой
пришлых людей, которые ни тюрьмы не знают, ни правил, ни наших законов.
Не то качество уже идет.
- По некоторым оценкам в СНГ около полутора тысяч воров в законе. Как
вы считаете, это реальная цифра?
- Я скажу вам честно. Для меня не все воры, которые на сегодняшний
день называются так. Есть такие воры, которые с ворами - фраера, а с
фраерами - воры. Вот они блатуют там, где нет действительно воров. Мужи-
ки, которые не способны ему оборотку дать, как-то подразделяют, что он
вор. И вот он с ними там крутой, пальцы веером. А когда попадает в круг
воров, его не видно и не слышно. И вот такие люди самые страшные. Когда
вора за какой-то проступок спрашивают, и не дай Бог вот такой гривотряс
будет сидеть. Он своего мнения не имеет. Он посмотрит, кто-то кивнул,
сказал: "Это не воровское!" Он тоже будет махать головой, не будет ду-
мать, правильно ли этот авторитетный человек говорит или нет. А у авто-
ритетного что-то личное. А гривотряс, не понимая этого, автоматически,
как кивала, соглашается с сильными. Такие люди самые страшные. Они загу-
бят вора, загубят человека незаслуженно, съедят ни за что. В мире во-
ровском идет раздвоение. А это раздвоение идет только из-за денег.
Раньше, если украл, - вот оно мое, кровное, это я украл. Я делюсь с
друзьями. А сейчас абсолютно не воруют. Девяносто девять процентов, я
смело могу сказать, не воруют. Они забыли, когда воровали. Единственно,
своим авторитетом наезжают на рэкетиров: "Отстаньте от таких-то, это мои
родственники!" Те коммерсанты платили рэкетирам, теперь платят ему. Если
рэкетирам платили сто, ему платят пятьдесят. А таких он найдет много. И
рэкетиры из уважения, что он вор, уступают свою кормушку. Но ведь не
каждый будет уступать. Поэтому воров и стреляют в подъездах. Я вот в
жизни никогда такими деньгами не пользовался.
- Другими словами, вы считаете, что каждый должен зарабатывать своими
руками, своим трудом?
- Да, и своим умом. Отнять, пользуясь своим авторитетом. Это можно
сделать один раз. Человек попал в оборот, ты хорошо знаешь его, заступа-
ешься, используя свой авторитет. Говоришь на стрелке: отдайте, что заб-
рали, или не трогайте. Но - только если это без цели наживы.
- Может быть, мой вопрос покажется наивным. Вот последняя ваша суди-
мость, вышли в девяносто первом. Зрелый человек. Зачем вам была нужна
такая мелочь - кошелек?
- Я сейчас скажу. Я лично два раза был на квартирной краже. Мы шли на
квартирную кражу, когда знали, что там живет спекулянт. Раньше ведь не
было такого понятия: "коммерсант", "бизнесмен". У него квартира была за-
бита плащами, зонтиками японскими, часы "Сейко" - только появились. Тог-
да мы взяли тысячу таких часов. Мы знали, что в этой квартире заявки в
милицию не будет. В простую квартиру к обычному гражданину никогда бы не
залезли. В карман к простому человеку, работяге, я тоже не залезу. Я не
крал в троллейбусе, я не крал в автобусе. Я крутился возле ювелирных ма-
газинов, магазинов "Березка", в аэропорту встречал приезжающих и отъез-
жающих, в том числе в Шереметьево, куда иностранцы приезжали. Там уже
валюта была.
- Но ведь есть и такие, кто по троллейбусам ходит?
- Есть! Начинали-то мы оттуда. И это само собой. Со временем и квали-
фикация поднимается. Стараешься, если взять, так взять. Чтоб было за что
сидеть. Был случай, когда я пацаном сел, у меня ни кошелька не было,
только блокнот, в котором четыре проездных талона на общественный транс-
порт. Мне четырнадцать лет было. И, когда попался, пострадавшая женщина
орала: отпустите ребенка! А этот ребенок ей вырезал бритвой дыру в сум-
ке. И вот сделали из меня квалифицированного вора, дали два года, хотя
могли отпустить. Я воспитывался в детдоме, там меня и научили воровать.
Кормежка там была плохая, персонал все растаскивал по домам. Были всегда
голодные. Когда последний раз освободился, родителей моих уже не было,
пока сидел - потерял. Две сестры есть. У меня дядя был, родной брат от-
ца, прокурором республики. Ни разу к нему не обращались. Единственный
раз моя мать попросила, когда он еще прокурором города был. Попросила,
чтобы меня, малолетку, отбывать срок не везли в Россию, а оставили в
Грузии. А у нас в Грузии в то время были сильные традиции. Тогда, напри-
мер, не оглашали, что такой-то вот стал вором в законе. Если человек на-
зывал себя вором в законе - то он, значит, и был им.
- Так ведь любой жулик мог назвать себя вором в законе.
- Как мог любой? Если не дай Бог кто-то позволил себя назвать вором,
а сам никто и звать никак - он мог сразу попрощаться с жизнью. Если че-
ловек говорил, что он вор, - так это могли подтвердить и десять, и сто
человек. Это значит, что в мире он уже имел авторитет. А без этого авто-
ритета как он мог называть себя вором? Это потом пошло - коронование,
положение.
Тут про Японца многое пишут. Когда в России все стало угасать воровс-
кое, стали воры выделять лидеров в преступном мире, которые могут подтя-
нуть людей. И увидели в нем этого человека. Он имел сильный авторитет
среди хулиганов, среди рэкетиров, да и он сам первый рэкетир был. И что-
бы не угасло воровское, взяли, подтянули его в семью - на свою голову. И
вот что произошло: он начал национализм внушать. Хотя грузинские воры
первые его вором в законе сделали. А он сам нацистом и стал.
- Я слышал, что он, наоборот, дружил с грузинскими ворами. Жена у не-
го - ассирийка.
- Он дружил с двумя-тремя. А в лагерях расписывал такие вещи, вот мы
- воры российского уклона, а эти все - мандаринчики. И сами мы виноваты
в том, что его боготворили на свою голову.
- Кто сейчас среди первых лиц в воровском движении? Есть ли самый
главный?
- Так нельзя сказать. Таких нет.
- Ну, а кто в первой пятерке?
- Так тоже не скажешь. Очень большая масса авторитетных людей.
- На Дальнем Востоке, скажем. Джем?
- Если брать по регионам, то можно сказать, там - Джем.
- А кто сегодня делает в Москве климат?
- Есть тут несколько человек, которые в лицо говорят все, что думают.
Они не имеют никаких дач, живут, как действительно подобает ворам.
- Но они имеют влияние или их выдавливают не без помощи денег?
- Именно деньгами. Те, кто нахапал, давят, вот в чем дело. И мы боим-
ся такого сброда. Эти баламуты подбрасывают на разборки всякую чепуху,
мелочь, ерунду, чтобы мы двадцать четыре часа в сутки собирались, чтоб
двадцать четыре часа качка шла, чтоб некогда было зарабатывать деньги.
Специально делают головную боль семье. А сами тем временем деньги дела-
ют. И тут же, не брезгуя ничем, убирают конкурентов.
- По вашим понятиям с ними стоит бороться - вплоть до отстрела?
- Это не наши методы. Но мы сделаем все, чтобы каждого заставить от-
ветить перед семьей за свои дела. Пусть скажет все, как есть, по-воровс-
