ВИКТОР ДОЦЕНКО
ЗОЛОТО БЕШЕНОГО
"Гибель" Савелия
Небольшое старинное здание довольно странно смотрелось между совре-
менными высотками, однако человек, впервые оказавшийся здесь, ни за что
не прошел бы мимо: он обязательно остановился бы и долго рассматривал
старинную лепнину, созданную рукой мастера.
Заинтересовался бы прохожий и редкими посетителями, что, взойдя на
мраморное крыльцо с огромными дубовыми дверями, не дергают за ручку, а
нажимают кнопку звонка и терпеливо ждут, когда им откроют. Как правило,
ждать приходится недолго: дверь мягко открывается и на пороге вырастает
внушительная фигура дежурного. Он быстро, но внимательно рассматривает
протянутое ему удостоверение, после чего делает шаг в сторону и пропус-
кает визитера.
Естественно возникает вопрос: отчего это странное строение столь тща-
тельно охраняется? Может, это государственное режимное предприятие или
какая-то коммерческая структура, ревностно оберегающая свой покой от не-
желательной публики? На самом деле это просто медицинское учреждение,
хотя и не совсем обычное, потому как со дня своего основания находится
под надзором Органов. Здесь меняют внешность человека, проще говоря, де-
лают пластические операции.
Первое, что бросается в глаза внутри этой странной больницы - идеаль-
ная чистота широких коридоров, ковровые дорожки на полу, огромные фикусы
и мертвая тишина. Но вот в конце коридора появилась стройная миловидная
медсестра лет двадцати пяти, толкая перед собой небольшой столик на ко-
лесиках с лекарствами.
- Неужели уже прошло три часа, Лидочка? - раздался низкий мужской го-
лос, как только медсестра отворила дверь первой палаты. Лицо пациента
было полностью забинтовано.
- И как вам удается так точно определять время? - с улыбкой произнес-
ла девушка. - Для меня оно тянется, как свежая резина.
- Почему свежая? - не понял пациент.
- А старая может лопнуть в любой момент! - Она заразительно рассмея-
лась. - Вот, примите вашу микстурку, Иванов.
- Слушаюсь, товарищ командир! - Не вставая с кровати, он откозырял,
затем взял протянутое лекарство, чуть сдвинул бинт, открывая рот, опро-
кинул стаканчик и крякнул: - И когда только все это кончится?
- Доктор сказал, что вам уже совсем скоро снимут бинты, а после этого
день-два и домой.
- Дай Бог! - Он тяжело вздохнул.
- Ладно, пойду дальше. Хорошего вам настроения!
- Спасибо! А вам меньше забот... Улыбнувшись на прощание, девушка
весьма грациозно выкатила из палаты столик, прикрыла за собой дверь и
подошла к следующей палате. Там лежало двое. Один с синюшным лицом - ви-
димо, только что прооперирован. Лицо другого, изрезанное многочисленными
шрамами, придавало ему свирепый вид. Похоже, ему не больше двадцати. При
взгляде на него сердце прямо-таки кровью обливалось.
- Как самочувствие, товарищ Конюхов? - участливо спросила девушка,
склоняясь над больным с синюшным лицом.
- Спасибо, фигово! - привычно ответил тот и чуть слышно простонал.
- Все еще побаливает?
- Тянет, мочи нет!
- Ничего, сейчас я дам микстурку - сразу полегчает.
- Ненадолго, - обречено заметил Конюхов.
- А потом еще...
- Вашей микстурки хватает на час, не больше, а следующую получаешь
только через три часа, - обиженно прогундосил пациент.
- Надеюсь, вы не хотите осложнений? - вздохнула медсестра.
- Ни боже мой! Мне еще и сорока-то нет, да и не женат опять же: хо-
чется приличную женщину найти.
- Тогда терпите.
- Терплю! - кивнул Конюхов и приоткрыл рот, словно птенец в ожидании
корма.
Девушка ловко влила ему обезболивающее и сострадательно добавила:
- Постарайтесь заснуть...
- Спасибо, милая!
- А как со мной, сестричка, не решили еще? - спросил парень со шрама-
ми.
- Больно шустрый вы, Петров: только вчера поступили и уже торопитесь!
Дня три-четыре уйдут на анализы, потом день-другой на подготовку... -
Девушка развела руками. - Так что наберитесь терпения. Где ваша баночка?
- Так ее утром нянечка забрала.
- Вот как? Странно, а в журнале не отметила... - Она пожала плечами.
- Хорошо, разберемся! Успокоительного дать?
- Нет, спасибо, я совсем не нервничаю.
- Тогда всего доброго! - Девушка покинула палату, на пороге едва не
столкнувшись с очередным пациентом с перебинтованным лицом. - Сидоров,
вы что, забыли? Сейчас идет раздача лекарств.
- Извини, сестричка, засиделся совсем: размяться захотелось! - нес-
колько сконфуженно прозвучал из-под бинтов голос Савелия Говоркова. -
Может, здесь отоваришь?
- Ладно уж, в порядке исключения... - Девушка кокетливо улыбнулась и
протянула ему пакетик с таблетками и мензурку с водой. - Как самочувс-
твие-то? Кстати, все хотела спросить, у вас что, осложнение произошло?
- Осложнение? - удивленно переспросил Савелий. - С чего ты взяла?
- Да так, брякнул кто-то... - Она пожала плечами. - К нам частенько
привозят с осложнениями: кто-то напортачит, а мы отдувайся!
- Нет, со мной все гораздо проще: в вашей клинике моя родственница
работает.
- Старшая сестра, что ли?
- А ты глазастая! - усмехнулся Савелий.
- Будешь тут глазастой: только вы поступили - моя смена тогда была, -
вызывает меня Марина Михайловна и говорит: "Головой за него отвечаешь!"
Ну, думаю, какая-то шишка на ровном месте...
- А ты меньше думай, и все будет в порядке. Так что... - Он сглотнул
горькие таблетки и, глубоко вздохнув, продолжил: - ...физически само-
чувствие более чем, а вот морально... Хоть бы зашла поболтать, а то со
скуки сдохнуть можно!
- Извините, Сидоров, но это категорически запрещено! - Она как бы из-
винялась, давая понять, что ей и самой не нравится это глупое правило. -
А если вам уж так поболтать захотелось, зайдите в первую палату: там
старичок лежит, тоже совсем один, глядишь, и поддержите друг друга! -
Она подмигнула и заторопилась по коридору, виляя пышными бедрами, потом
как бы случайно остановилась за колонной и осторожно подала ему знак.
Савелий мгновенно сообразил: это из-за телекамер, натыканных в этой
больнице повсюду. Подыгрывая девушке, он с беззаботным видом, словно
прогуливаясь, подошел к ней, и сестра быстро сунула ему записку. Савелий
тут же направился в сторону первой палаты.
Собственно говоря, он и сам толком не знал, зачем ему идти к этому
"одинокому старику", хотя ему было интересно, с какой стати старик ре-
шился на пластическую операцию.
Подлечившись после ранения, полученного в зоне под названием "Райский
уголок", он вновь вернулся к давно задуманному плану - инсценировать
свою гибель, чтобы сбить со следа врагов, и начать бороться с ними уже с
новым лицом. Подходящий случай не представлялся долго. Аварии и катаст-
рофы в Москве происходили ежедневно, но были невелики, и незаметно
"внедриться" в них было невозможно.
Лишь через двенадцать дней после ухода Савелия в "подполье" человек
генерала Богомолова сообщил о трагедии под Москвой в районе Домодедово:
с моста, под которым проходила железная дорога, прямо на пассажирский
вагон свалился панелевоз с грузом. Судя по всему, водитель не справился
с управлением.
По распоряжению Богомолова место трагедии было мгновенно оцеплено
спецподразделением, допускались только врачи. Особого удивления это ни у
кого не вызвало в связи с многочисленными предостережениями в прессе о
возможных провокациях со стороны чеченских боевиков.
Нельзя было терять ни секунды, и Савелий вместе с талантливым гриме-
ром из спецотдела Богомолова принялся за работу. Через пятнадцать минут
Савелия можно было отправлять на место происшествия. Мастер-гример пот-
рудился на славу. Даже при ближайшем рассмотрении "ранения" Савелия выг-
лядели смертельными: огромная рваная рана на голове, рука с обрывками
мышц и жил... специальное устройство, приводимое в действие самим Саве-
лием, выдавало такое "кровотечение", что вздрагивали даже посвященные.
Богомолов в изумлении покачал головой и, глубоко вздохнув, сказал:
- Отличная работа, даже смотреть страшно! Ладно, давай прощаться, Са-
велий Говорков, думаю, что никто и никогда тебя уже не увидит... - Он
перехватил недоуменный взгляд Воронова и улыбнулся: - Я имею в виду его
внешность... - Генерал крепко обнял Савелия и отечески похлопал по спи-
не: - Удачи тебе, капитан!
- Спасибо, Константин Иванович! - Савелий вздохнул и повернулся к Во-
ронову: - Что-то грустно, братишка...
- И неудивительно! - Воронов подмигнул, повернулся к Богомолову: - Он
же, Константин Иванович, свое тридцатилетие не успел отметить: четырех
дней не дотянул! - Он тоже обнял Савелия. - Заранее не поздравляют, поэ-
тому могу только пожелать всего самого доброго и заверить, что все будет
хорошо. Понял? - спросил он шепотом.
- Конечно, Андрюша. Спасибо, братишка!
- Ладно, мужики, хватит нюни разводить, - вмешался генерал. - В маши-
ну, и действовать точно по плану! В клинике никто ничего не знает, в
случае крайней необходимости обращайся к старшей сестре Марине Михайлов-
не Садовниковой: это наш человек! Кстати, называй ее своей дальней родс-
твенницей.
- Постараюсь не обращаться, - тут же заметил Савелий.
- Я же сказал: в самом крайнем случае...
- Таких случаев не будет! - твердо произнес Савелий, и генерал молча
кивнул. - Сколько мне придется лежать у вашего приятеля?
- Минимум пару-тройку дней. Кстати, так уж совпало, но и во второй
клинике старшая сестра - наш человек, зовут ее Машей.
- Надо же, почти одинаковые имена: Маша, Марина... - Савелий помор-
щился. - Не много ли посторонних?
- Без этого не обойтись. - Богомолов пожал плечами.
- К сожалению! Во всяком случае, постараюсь общаться с ними как можно
реже, а вот если Андрюша как-нибудь случайно заглянет ко мне через пару
недель, то я не обижусь.
- Что-нибудь придумаем! - пообещал Богомолов.
Самым трудным оказалось "подкинуть" Савелия на место происшествия, но
и с этим справились, "случайно" выключив на минутку прожектора. Никто
ничего не заподозрил, и только какой-то врач, внимательно вглядевшись в
лежащего на земле Савелия, недоуменно покачал головой: надо же, не заме-
тил человека с такими ужасными ранами! Однако он списал свою рассеян-
ность на усталость и суету. Склонившись, он уже хотел было пощупать
пульс "жертвы", но его опередил гример, изображавший врача "скорой помо-
щи":
- С ним все ясно, коллега, я его уже осмотрел: отправляем прямо в
морг...
- В морг? А опознание? - нахмурился доктор.
- Обижаете, коллега, с подобным я сталкиваюсь по три раза в неделю...
Вот, пожалуйста! - Гример открыл окровавленный паспорт. - Говорков Саве-
лий Кузьмич, одна тысяча девятьсот шестьдесят пятого года, четвертого
ноября! Бедняга, всего четырех дней не дожил до своего тридцатилетия!
- Как? Не дожил до своего тридцатилетия? - воскликнул молодой парень
с фотокамерой в руках. - Так я и назову свой репортаж! - Он пару раз
сверкнул вспышкой, потом повернулся к гримеру: - Вы не передадите на се-
кунду паспорт своему коллеге: у него внешность пофотогеничнее. Только не
обижайтесь, пожалуйста!
- Что вы, какая может быть обида! - искренне воскликнул тот, радуясь,
что не пришлось выкручиваться, чтобы не "засветиться" на фото.
- Вот так... Доктор, как вас зовут?
- Александр Семенович Иванов. Простая русская фамилия... - смущаясь,
ответил доктор.
- Напрасно стесняетесь! - бодро сказал корреспондент. - На Ивановых
вся Россия держится! Правда-правда, я читал где-то... - Он поправил на
докторе шапку и сказал: - Александр Семенович, пожалуйста, подержите
паспорт вертикально! Так, чтобы были видны фото и фамилия. Да, вот так,
спасибо!
- А вы из какой газеты? - поинтересовался гример.
- Из самой популярной! Корреспондент "Московского комсомольца" Федор
Красилин, - важно ответил он, потом спохватился и торопливо бросил: -
