- Нет, конечно. Великая Госпожа! - Нет - когда та предупреждена и наготове. - Я...
- Рано или поздно ты попробуешь. Поэтому я предпочитаю разобраться с этим с самого начала. Почему, по-твоему, твои спутницы выглядят столь бодрыми и внимательными? Сегодня я уже каждой преподала должный урок. Не удивлюсь, коли и тебя придется приструнить. С этим стоит покончить сегодня же. Давай, попробуй.
Испуганно облизнув губы. Лиандрин оглянулась на застывших у стен женщин. Только Асне Зерамене заморгала и даже легонько покачала головой. Раскосые глаза, высокие скулы и четко очерченный нос выдавали в Асне уроженку Салдэйи, и она отличалась присущей всем салдэйцам хваленой храбростью. Если она советует не пытаться, если в ее темных глазах сверкают слезы страха, пожалуй, действительно, лучше пасть ниц и валяться сколь угодно долго в ногах Могидин, лишь бы она смилостивилась. И тем не менее Лиандрин не забывала о своем испытанном трюке. Лиандрин опустилась на колени, склонив голову и поглядывая на Отрекшуюся со страхом, который был напускным лишь отчасти. Могидин развалилась в кресле, потягивая чай.
- Великая Госпожа, прошу простить меня, если я позволила себе вольность. Я знаю, что я всего лишь червь под вашей ногой. Я покорно прошу прощения как одна из тех, кто будет вашей верной гончей, отдаюсь, как та жалкая собачонка, на вашу милость. - Могидин перевела взор на чашку, и Лиандрин мгновенно, пока слова с запинкой слетали с ее уст, обняла Источник и направила Силу, выискивая щелочку, трещинку, которая должна быть в броне самоуверенности Отрекшейся, ту щелочку, которая есть в фасаде мощи у каждого.
Едва она нанесла нежданный удар, как свет саидар окружил Могидин, и Лиандрин объяла боль. Она скорчилась на коврике, пытаясь взвыть, но мука превыше всего, что она когда-либо испытывала, намертво залепила ей рот болью. Глаза ее готовы были выскочить из орбит, кожа - облезть клочьями. Она дергалась в агонии чуть ли не целую вечность; когда боль столь же внезапно, как и обрушилась, исчезла, Лиандрин могла лишь лежать, содрогаясь, всхлипывая, хватая воздух открытым ртом.
- Ну, теперь понимаешь? - холодно осведомилась Могидин и протянула пустую чашку Тимэйл, бросив ей: - Было очень хорошо. Но в следующий раз завари крепче. - У Тимэйл был такой вид, будто она сейчас лишится чувств. - Ты недостаточно быстра, Лиандрин, не так уж сильна и мало знаешь. И такая жалкая малявка пыталась противостоять мне! Не хочешь ли узнать, на что это в самом деле похоже? - И Могидин направила.
Лиандрин с восхищением глядела на нее снизу вверх. Ползая по ковру с золотистой бахромой, она выдавливала из себя слова сквозь всхлипы и рыдания, которые не в силах была унять:
- Простите меня. Великая Госпожа. - Какая великолепная женщина, точно звезда в поднебесье; комета, великолепием своим затмевающая всех королей и королев. - Простите, пожалуйста, - умоляла она. Жалко лепеча, Лиандрин осыпала поцелуями край юбок Могидин. - Простите. Я - собака, червь. - Как ей стыдно, до мозга костей стыдно, что она до сих пор не воздала подобных почестей! Все правильно, так и должно быть. Перед этой женщиной только так и уместно себя вести. - Позвольте мне служить вам, Великая Госпожа! Разрешите. Пожалуйста. Пожалуйста!
- Я не Грендаль. - Могидин грубо оттолкнула Лиандрин обутой в бархатную туфельку ногой.
Внезапно ощущение восторга пропало. Свернувшись в комочек и плача, Лиандрин, однако, все ясно помнила. Она в ужасе взирала на Отрекшуюся.
- Ты убедилась, Лиандрин?
- Да, Великая Госпожа, - сумела произнести она. Да, Лиандрин убедилась.
В том, что она и помыслить не посмеет о новой попытке, пока не будет совершенно уверена в успехе. Ее уловка оказалась лишь бледной тенью того, что проделала Могидин. Но если только узнать...
- Посмотрим. Ты, пожалуй, из тех, кому требуется второй урок. Молись, чтобы это оказалось не так, Лиандрин. У меня повторный урок - штука крайне суровая. А теперь займи свое место среди остальных. Из твоей комнаты я забрала некоторые из предметов могущества, но оставшиеся безделушки твои. Разве я не великодушна?
- Великая Госпожа очень добра, - согласилась Лиандрин, икая и всхлипывая, рыдания не оставляли ее.
Пошатываясь, Лиандрин тяжело поднялась с пола и встала потом рядом с Асне; деревянная стенная панель помогла ей стоять прямо. Она видела, как сплетались потоки Воздуха; всего лишь Воздуха, но Лиандрин вздрогнула, когда они накрепко запечатали ей рот и заткнули уши. Сопротивляться она и не думала. Даже помыслить не смела о саидар. Кому ведомо, на что способна Отрекшаяся? Вдруг Могидин может прочитать ее мысли? От такой перспективы Лиандрин чуть стрекача не задала. Нет. Если б Могидин узнала ее мысли, Лиандрин была бы уже мертва. Или продолжала бы вопить от боли, катаясь по полу. Или целовала бы Могидин ноги и умоляла о служении ей. Лиандрин невольно содрогнулась; если б плетение Отрекшейся не держало ее рот закрытым, у нее от ужаса стучали бы зубы.
Тем же способом Могидин оплела всех, за исключением Рианны, которую властно поманила к себе пальчиком и тем же пальчиком велела встать на колени. Потом Рианна ушла, следующей была освобождена и призвана к Отрекшейся Мариллин Гемалфин.
Со своего места Лиандрин видела лица спутниц, для нее губы их двигались беззвучно. Очевидно, каждой даются приказания, о которых другие ничего не будут знать. Лица же говорили мало. Рианна просто слушала, в ее глазах промелькнуло облегчение, затем она склонила голову, подчиняясь, и ушла. Мариллин выглядела изумленной, потом удивление сменилось рвением, но она ведь была Коричневой, а в Коричневых энтузиазм пробуждается при малейшей возможности раскопать какой-нибудь заплесневелый огрызок допотопного фолианта или выведать крупицу утраченных знаний. Лицо Джини Кайд медленно превращалось в маску ужаса; поначалу она качала головой и пыталась прикрыть руками свое тело в этом омерзительно прозрачном одеянии. Но взор Могидин стал жестче, и Джини торопливо закивала и убежала - если и не с таким же рвением, как Мариллин, то с той же быстротой. Столь же мало чувств, как Рианна, выразили и Берилла Нарон, худая, почти костлявая, непревзойденная манипуляторша и интриганка, и Фалион Бода, длиннолицая и хладнокровная, вопреки неприкрытому страху. Испан Шефар, родом, как и Лиандрин, из Тарабона, хотя и темноволосая, сначала поцеловала подол Могидин и только потом встала с колен.
Наконец путы, удерживающие Лиандрин, распустились. Она подумала, что теперь ее очередь быть отосланной Тень знает по какому поручению, но заметила, что путы спали и с других оставшихся в комнате. Повелительное мановение пальчика Могидин, и Лиандрин опустилась на колени между Асне и Чесмал Эмри, высокой привлекательной женщиной, темноволосой и темноглазой. Чесмал, некогда принадлежавшая к Желтой Айя, с равной легкостью Исцеляла и убивала, но сейчас, судя по устремленному на Могидин напряженному взгляду, и по тому, как дрожали ее пальцы, вцепившиеся в платье, у нее была только одна мысль - беспрекословное послушание.
И тут Лиандрин с ужасом поняла: она ведь могла и не обратить внимания на эти судорожные жесты и признаки страха. Обратись она к одной из Черных сестер со своим предположением о том, какова может быть награда, если отдать Могидин другим Отрекшимся, и все может обернуться катастрофой - если та, с кем Лиандрин заговорит об этом, решит, что лично для нее лучше оставаться комнатной собачкой Могидин. При мысли о втором уроке Лиандрин чуть не захныкала.
- Вас я оставлю при себе, - заявила Отрекшаяся, - для наиболее важной задачи. Другие могут доставить сладкий плод, но для меня вы соберете самую важную жатву. Вы снимете урожай людьми. Лично для меня. Женщина по имени Найнив ал'Мира. - Лиандрин вскинула голову, и темные глаза Могидин впились в нее: - Ты ее знаешь?
- Я презираю ее,- искренне ответила Лиандрин.- Она - грязный дичок, который никогда нельзя было подпускать к Башне. Лиандрин ненавидела всех дичков. Мечтая стать Черной Сестрой, она начала учиться направлять за год до того, как отправилась в Башню, но сама-то она ни в коем случае не дичок!
- Очень хорошо. Вы пятеро отправитесь за ней, найдете ее для меня. Она нужна мне живой. О да, живьем. - От улыбки Могидин Лиандрин пробрала дрожь; отдать Найнив и тех двух женщин Могидин; наверное, Лиандрин такой вариант вполне устроит. - Позавчера она находилась в деревне под названием Сиенда, милях в шестидесяти отсюда. С ней еще одна молодая женщина, которая тоже меня интересует. Однако они исчезли оттуда. Вы должны... Лиандрин внимательно слушала, стараясь не упустить ни слова. Исполняя это поручение, она будет верной и ревностной гоычей. А для осуществления другой своей цели она выждет. Главное - терпение.
ТОМ II
ГЛАВА 19. Воспоминания
- Моя королева?
Моргейз подняла взор от лежащей на коленях книги. Небольшую гостиную, расположенную рядом с опочивальней, пронзали косые лучи солнца. День уже стал жарким, ветерка и в помине нет; на лице Моргейз выступил пот. Скоро полдень, а она еще не выходила из своих апартаментов. Совсем на нее не похоже; и она никак не могла вспомнить, почему решила провести все утро с книгой, ничего не делая. К тому же ей почему-то не удавалось сосредоточиться на чтении. Судя по золотым часам, тикающим на полке над мраморным камином, минул час с тех пор, как она в последний раз перевернула страницу, а ни слова из прочитанного не осталось в памяти Должно быть, всему виной жара. Смутно знакомый офицер в красном мундире ее гвардии опустился на колено, опершись кулаком о красно-золотой ковер. А ведь когда-то Моргейз помнила по именам всех гвардейцев, назначаемых на дежурство во дворец. Наверное, в последнее время появилось слишком много новых лиц.
- Талланвор, - произнесла Моргейз, удивившись себе. Офицер был высок, хорошо сложен и молод, но она не могла сказать, почему он особо врезался ей в память. Вроде бы он к ней кого-то приводил? Давно ли? - Лейтенант гвардии Мартин Талланвор.
Он поднял на нее неожиданно тяжелый взор, потом вновь вперил глаза в ковер:
- Моя королева, простите меня, но я удивлен, что вы остались тут. Ведь пришли такие известия...
- Что за известия? - Хорошо бы узнать что-нибудь, сплетни Алтеймы о дворе Тира несколько наскучили. Иногда у Моргейз появлялось ощущение, что ей хотелось спросить Алтейму о чем-то еще, о чем-то другом, но все разговоры вертелись исключительно вокруг слухов, которых Моргейз не могла припомнить. А Гейбрилу, похоже, доставляло удовольствие слушать их - он обычно сидел в высоком кресле перед камином, скрестив вытянутые ноги и довольно улыбаясь. Алтейма же наряжалась во все более откровенные платья - надо бы указать ей на недостойное поведение. Моргейз смутно почудилось, что она уже думала об этом. Что за чушь! Если б я так подумала, то непременно бы сказала. Моргейз покачала головой, поняв, что мыслями уже далека от молодого офицера, который начал было говорить и умолк, заметив, что его не слушают - Повтори. Я отвлеклась. И встань.
Талланвор поднялся с сердитым лицом, глянул на нее горящими глазами и вновь опустил взор. Моргейз проследила за его взглядом и вспыхнула: у ее платья был очень глубокий вырез. Но ведь Гейбрилу нравилось, когда она носила такие платья... После этой мысли она перестала тревожиться, что предстала чуть ли не обнаженной перед каким-то из своих офицеров.
- Покороче, - обронила Моргейз. Как он смеет так на меня смотреть?!
Велеть бы его выпороть. - Что это за известия, раз ты вздумал вломиться в мою гостиную, будто в какую таверну?
Офицер побагровел, Моргейз не поняла отчего: от должного смущения или от нарастающего гнева. Как он вообще смеет сердиться на свою королеву? Неужели считает, что мне больше нечего делать, как его доклады выслушивать?
- Мятеж, моя королева, - произнес лейтенант ровным тоном, и все мысли Моргейз о ее гневе и его непозволительно сердитых взглядах улетучились.
- Где?
- В Двуречье, моя королева. Кто-то поднял древнее знамя Манетерена.