Илэйн взвесила шкатулочку на ладони, открыла крышку. Задумчиво пожевала губами, рассматривая содержимое - два других тер'ангриала, которые они несли с собой от самого Тира. Маленький железный диск с выгравированной на обеих сторонах закручивающейся спиралью и узкая пластинка пяти дюймов длиной, с виду будто из янтаря, однако тверже стали. На пластинке каким-то образом была вырезана спящая женщина. И тот, и другой можно применить для проникновения в тел'аран'риод, хотя это не так просто, как с кольцом, и требовали они несколько иного обращения: чтобы воспользоваться этими тер'ангриалами, необходимо направить поток Духа, единственную из пяти Стихий, которую возможно направить во сне. Найнив просто показалось правильным оставить эти тер'ангриалы Илэйн, раз себе она взяла кольцо. С резким щелчком закрыв шкатулочку, Илэйн посмотрела на Найнив без всякого выражения, потом засунула шкатулочку, вместе с серебряной стрелой, в один из своих узлов. Молчание ее было просто-напросто зловещим. Узлов у Илэйн тоже оказалось два, но у нее они были больше. Девушка ничего не оставила, кроме расшитых блестками курточек и штанов. Найнив удержалась и не высказала вслух предположение, будто девушка их не заметила, - наверняка она упустила их из виду, и немудрено, вон как дуется, будто сама-то знает, как мир и согласие поддерживать. Посему Найнив лишь фыркнула да тем и ограничилась, когда Илэйн подчеркнутым жестом присовокупила к своим пожиткам ай'дам. Впрочем, судя по брошенному Илэйн в ответ взгляду, можно было подумать, что в нем она выразила все свои возражения в полном объеме. Ко времени, когда Найнив с Илэйн вышли из фургона, царящее вокруг них безмолвие можно было откалывать по кусочкам и осколками охлаждать вино. Мужчины были уже готовы в дорогу. И что-то ворчали, бросая нетерпеливые взгляды на Найнив и Илэйн. Нет, это совсем несправедливо. Галаду и Уно собираться вовсе не надо было. Томовы флейта и арфа в кожаных футлярах висели у менестреля за спиной, вместе с маленьким узелком; Джуилин, на поясе которого висел зубчатый мечелом, опирался на посох, высотой в собственный рост, его аккуратно перевязанный узелок был еще меньше, чем у Тома. Как видно, мужчины готовы одно и то же носить, пока одежда совсем в лохмотья не превратится.
Разумеется, Бергитте тоже была готова - в руке лук, у бедра колчан, у ног - завернутый в плащ узел, немногим меньше, чем один из узлов Илэйн. Найнив и мысли не допускала, что в нем лежат платья, полученные от Люка, но, увидев, как одета Бергитте, на миг замерла. Юбка-штаны очень напоминала те широкие шаровары, которые лучница носила в тел'аран'риоде, разве что цвет имели скорее золотистый, чем желтый, и не были присборены на лодыжках. Короткая синяя куртка по покрою ничем не отличалась от той, что Найнив помнила по Миру Снов. Загадка, откуда взялась эта одежда, вскоре разрешилась: к уходящим торопливо подошла Кларин и со словами, что слишком долго возилась с шитьем, сунула в узелок Бергитте еще две такие же юбки и одну куртку. Кларин задержалась еще ненадолго, чтобы сказать, как ей жаль, что они уходят, как их будет не хватать на представлении. Потом она опять занялась сборами и своими лошадьми. Но не одна Кларин улучила минутку для проводов и прощания. С пожеланием доброго пути, куда бы они ни направились, подошла Алудра. Ее тарабонский акцент слышался даже явственней прежнего. И на прощание она всучила им еще две коробочки огневых палочек. Найнив со вздохом запихала их поглубже в торбу. Она и остальные хотела оставить, но Илэйн опередила ее: запрятала коробочки в самый дальний уголок на полке, за мешок с горохом, когда думала, что Найнив не видит. Петра предложил проводить их до реки, старательно делая вид, будто не замечает, как встревоженно прищурилась его жена. Вызвались помочь и братья Шавана, и Кин с Бари, жонглеры, хотя, когда Найнив сказала, что в этом нет никакой нужды, а Петра нахмурился, они не сумели скрыть облегчения. Ей пришлось поторопиться с отказом, поскольку Галад и другие мужчины, похоже, готовы были согласиться. Как ни удивительно, пришла и Лателле, правда, ненадолго; слова сожаления, улыбки, но глаза говорили, что она готова на своем горбу отволочь пожитки, лишь бы Найнив и ее компания убрались поскорей и подальше. Найнив удивило, что не пришла Керандин, хотя этому обстоятельству она была даже рада. Илэйн, может, и сдружилась с шончанкой, однако после обидного для Найнив инцидента она ощущала в присутствии Керандин внутреннее напряжение, и, вероятно, ей было еще хуже от того, что Керандин ничем не проявляла схожих чувств.
Последним явился Люка. Он протянул Найнив букетик чахлых от засухи лесных цветов - одному Свету ведомо, где он их раздобыл, - и принялся рассыпаться в уверениях о неумирающей любви, экстравагантных восхвалениях ее красоте, драматических клятвах найти ее, даже если суждено будет отправиться в самый отдаленный уголок мира. Найнив не знала, отчего щекам становилось все жарче, но ее ледяной взгляд тотчас же стер идиотскую ухмылку с лица Джуилина и изумление с лица Уно. Что подумали Том с Галадом, осталось неизвестным: у них достало ума ничем не проявить своих мыслей. На Бергитте с Илэйн Найнив и глаз не могла поднять.
Самое же худшее заключалось в том, что Найнив пришлось стоять и слушать эту галиматью. Лицо ее все больше заливала алая краска, а вялые цветы в руке повесили головки. Попытайся она осадить Люка обидными словами и отослать прочь, вероятно, это только пуще воспламенит его, подвигнет на новые излияния, а прочих наведет на еще более глубокие раздумья. Она чуть не вздохнула с облегчением, когда этот идиот наконец откланялся, напоследок самым изысканным образом размахавшись своей накидкой. Держа в руке цветы, Найнив, чтобы не видеть лиц остальных, широким шагом двинулась впереди, то и дело сердито поправляя сползающие с плеч узлы, пока не удалилась от фургонов за парусиновую стену. Там, где ее не было видно от лагеря, она столь ожесточенно швырнула наземь бедные цветы, что Раган и прочие шайнарцы, ожидавшие на лугу на полпути к дороге, переглянулись. У каждого из шайнарцев за спиной, рядом с мечом, висел завернутый в одеяло узелок - естественно, совсем маленький! - но при них было достаточно фляжек с водой, скорей всего, на несколько дней. И у каждого третьего имелся либо чайник, либо котелок. Замечательно. Хотят кашеварить сами - пожалуйста! Не дожидаясь, пока сидевшие на корточках шайнарцы решат, можно ли приблизиться без опасности для себя, Найнив в одиночку зашагала по пыльной дороге к городу.
Источником ярости Найнив был Валан Люка. Надо же, так унизил ее! Надо было ему по голове настучать, а потом пусть Темный разбирается, что кто подумает! Однако гнев ее был направлен на Лана Мандрагорана. Лан никогда ей цветов не дарил. Впрочем, это не имело никакого значения. Свои чувства он выражал словами куда глубже и искреннее, чем когда-нибудь сумел бы Валан Люка. Судя по цветистым речам, она многое значила для Люка, но скажи Лан, что собирается унести ее, его не остановили бы угрозы. Даже Силой его не остановить, разве что успеешь направить раньше, чем он своими поцелуями лишит тебя воли, разума и крепости ног. Тем не менее цветы бы не помешали. Они были бы очень кстати. Уж наверняка милее, чем еще одно объяснение, почему невозможна их любовь! Ох уж эти мужчины и их слово! Мужчины и их честь! На смерти, значит, женат? Он и его личная война с Тенью! Нет, он будет жить, он женится на ней, а если он смеет думать иначе, она наставит его на путь истинный! Оставался сущий пустяк - разобраться с узами, скрепляющими его с Морейн. Найнив чуть не застонала от досады. Она прошла по дороге с сотню шагов, прежде чем остальные ее нагнали. Мужчины искоса на нее поглядывали, а Илэйн лишь громко фыркала, сражаясь со своими узлами и пристраивая их на спине, - м-да, видно, она и впрямь все взяла с собой! Бергитте шагала рядом, прикидываясь, что тихо разговаривает сама с собой, но ворчала она достаточно громко: о женщинах, которые бегут точно карпанские девицы, собравшиеся прыгнуть с речного утеса. Найнив игнорировала и фыркание Илэйн, и бормотание Бергитте. Мужчины рассредоточились, впереди шел Галад, рядом с ним - Том и Джуилин, шайнарцы длинными цепочками вытянулись по обе стороны от женщин:
настороженные взгляды ощупывали каждый чахлый кустик и каждую складку местности. Шагая в центре, Найнив чувствовала себя глупо - можно подумать, они ждут, будто из земли вот-вот поднимется целая армия; можно подумать, будто и сама Найнив, и обе ее спутницы совершенно беспомощны. Это ощущение лишь усугубилось, когда шайнарцы молча последовали примеру Уно и приготовили мечи. И к чему - ведь не было видно ни одной живой души; даже лачужные деревушки казались заброшенными. Меч Галада оставался в ножнах, но Джуилин взял свой посох за середину, а не использовал его как дорожную трость; в руках Тома то возникали, то исчезали ножи, будто он не осознавал, что делает. Даже Бергитте наложила на тетиву стрелу. Найнив покачала головой. Оказаться в поле зрения этакого отряда захочет только очень наглая и храбрая шайка.
Так они достигли Самары, и тут Найнив пожалела, что отказалась от предложения Петры и братьев Шавана проводить женщин до города. Сейчас она согласилась бы на помощь любого, кто готов ее оказать. Неохраняемые ворота стояли нараспашку, над серыми городскими стенами поднимались шесть черных столбов дыма. Под ногами хрустело битое оконное стекло. Этот хруст был единственным звуком, если не считать отдаленного гула - будто по городу разлетелись чудовищные рои ос. На мостовой валялись мебель и обрывки одежды, горшки и кастрюли, выкинутые из домов и лавок утварь, товары и пожитки, а кем все это брошено - мародерами или бежавшими людьми, сказать было трудно.
Но пострадало не только имущество. Из окна свешивался торс в тонком зеленом шелковом кафтане, обмякший и неподвижный; на карнизе мастерской жестянщика болталось захлестнутое за шею тело какого-то оборванца. Иногда в глубине тупика или переулка Найнив замечала нечто, что издали можно было принять за ворох старой одежды. Но она понимала, что это вовсе не тряпье. В одном из домов, где разбитая в щепки дверь каким-то чудом еще держалась на одной петле, маленькие язычки пламени жадно облизывали деревянную лестницу и помаленьку начинал сочиться дымок. Сейчас улица была пуста, но те, кто учинил здесь погром и поджог, ушли не очень давно. Головы поворачивались, стараясь глядеть сразу во все стороны. Найнив покрепче взялась за свой поясной нож.
Иногда сердитое гудение становилось громче и бессловесный горловой рев ярости, казалось, звучал не далее соседней улицы, а иногда он спадал до неясного ворчания. Однако когда пришла беда, обрушилась она неожиданно и безмолвно. Из-за ближайшего угла, будто одно целое, вывернула людская масса. Точно стая охотящихся волков, она бесшумно, не считая топота сапог, запрудила улицу от стены до стены. Завидев Найнив и ее спутников, толпа взорвалась - точно на сеновал швырнули факел. Колебаний не было; все как один устремились вперед; завывая, обезумев, люди размахивали вилами и мечами, топорами и дубинками, чем попало - что могло сойти за оружие. Гнева в Найнив еще хватило, чтобы обнять саидар, и она, не задумываясь, так и поступила, даже раньше, чем заметила, как вокруг Илэйн вспыхнуло сияние. Существовало с дюжину способов, какими она сама могла остановить беснующуюся толпу, а если угодно, то нашлась бы еще дюжина способов ее уничтожить. Если бы не вероятность, что неподалеку рыщет Могидин. Найнив не знала, мелькнула ли подобная мысль и в голове у Илэйн. Знала лишь одно: она с равной решимостью цепляется и за свою ярость, и за Истинный Источник, а быть твердой и суровой ее заставляет больше Могидин, чем набегающая толпа. Найнив отчаянно цеплялась за то и за другое, но не смела ничего предпринять. Нет, только в крайнем случае. Ей почти хотелось, чтобы она могла рассечь и потоки, которые сплетает Илэйн. Должен быть иной выход. Из толпы вырвался один парень - долговязый, в красном, шитом зелеными и золотыми узорами кафтане, потертом, явно с чужого плеча; он яростно потрясал над головой топором на длинной ручке. Стрела Бергитте ударила его в глаз. Долговязый рухнул как подкошенный, и его распростертое тело затоптала толпа - искаженные злобой лица, нечленораздельные вопли. Их ничто не остановит. С бессловесным криком, наполовину от ярости, наполовину из страха, Найнив рывком выхватила нож и в то же мгновение изготовилась направить Силу. Словно волна, накатившая на скалы, налетевшая толпа наткнулась на шайнарскую сталь, которая остановила бешеный напор. Мужчины с хохолками на головах, оборванной одеждой мало отличавшиеся от нападавших, методично орудовали своими двуручными мечами - ни дать ни взять, ремесленники в мастерской, и атака захлебнулась, не успев преодолеть их тонкой линии. Первые ряды падали с криками во славу пророка, но еще больше народу лезло по их телам.
