нормальных условиях. Во время перемены личностей у тебя наступит состояние
амнезии. Обе твои личности будут разделены и индивидуальны. Одна из них
будет выключаться, пока доминирует другая.
Джонатан принял это вполне четкое и ясное объяснение.
- Я готов стать пилотом, Адмирал. Ваш рассказ не изменил мое решение.
Они пожали друг другу руки. Адмирал немного грустно - он вел подобную
беседу далеко не первый раз и знал, что все оборачивается совсем не так,
как обычно представляют себе молодые добровольцы.
Джонатан покинул школу в тот же день, не повидав никого из своей
группы. Школа летчиков располагалась в другой части базы и оказалась
совершенно иным миром. Что больше всего радовало Джона, так это сознание
выполненного долга - он достиг мечты всей жизни. С ним обращались не как
со школьником, а как с равным товарищем. Он стал одним из избранных. В
школе обучалось всего двадцать человек, а обслуживающего персонала было
полторы тысячи. И скоро стало ясно почему.
В первые недели все обучение заключалось в экзаменах по физической
подготовке и тестах. Затем наступила стадия, когда его пытали
осциллографами, гипнокамерами и другими всевозможными аппаратами и
устройствами. Поначалу Джона мучили ночные кошмары и в течении многих дней
он находился в полусонном состоянии, жил в каком-то нереальном мире, но
вскоре это кончилось.
Следующим этапом программы было полное разделение сознания на две
личности. Обучение продолжалось, однако Джонатан так ничего и не узнал о
полетах. Часть программы отводилась на то, как жить в согласии со своим
вторым "я". Конечно, Джон ничего не мог о нем знать, но он видел чужую
личность-II в действии.
Джекинс был стройным, спокойным юношей, на год младше Джона. Джон
видел его во время теста "Контроль за работой двигателей во время
ускорения". Зрелище оказалось тяжелым и трудно поддавалось восприятию. В
кресле для испытаний Джекинс совсем не походил на того парня, которого
знал Джонатан. Джекинс-II, с его холодным, абсолютно бесстрастным лицом и
редкими неровными движениями ничем не напоминал Джекинса-I. Он сидел в
кресле тренажера, которое бросало из стороны в сторону под самыми
неожиданными углами. Джекинс-II должен был управляться с верньерами и
переключателями в соответствии с изменениями на табло. Его пальцы
двигались очень осторожно, чуть перемещая тоненькие рычажки, в это время
кресло неожиданно рванулось вниз, имитируя ускорение три G. Мускулы
Джекинса выдержали напряжение. На каждый толчок или перемещение тело
Джекинса отвечало соответственно контртолчком. Это было автоматическое
балансирование, как у старого моряка на судне в сильнейшую качку.
Когда Джон-II окончательно обосновался в теле, Джон-I сделал для себя
несколько неприятных открытий. Однажды, придя в себя после очередного
занятия Джона-II, он обнаружил, что лежит в госпитале. На ладони был
страшный разрез и два пальца оказались сломаны.
- Ничего, обычный полетный случай, - сказал доктор. - Что-то там
сломалось в вашей камере, и ты остался жив за счет этой раны. Схватился и
разжал скрепляющие прутья. Конечно, повредил руку. Но бывает и хуже, ты
еще хорошо отделался.
Доктор улыбался, протягивая Джонатану кусок металла, и Джон понял
почему. Это был полудюймовый стальной кусок крепления, согнутый и
оторванный силой пальцев Джона. Джон-I сделал бы это в лучшем случае при
помощи кувалды.
Тренировочное время длилось для Джонатана пятьдесят на пятьдесят.
Джон-I выучил то, что должен знать космолетчик - кроме контрольной рубки.
Он умел выполнять все предполетные и послеполетные работы: проверка
состояния корабля, текущее обслуживание приборов, удобства пассажиров.
Джонатан Борк стал пилотом и каждый пассажир вверял ему свою жизнь.
Они не знали, что капитан просто выключается, когда входит в контрольную
рубку.
Он неоднократно пытался увидеть ее, но безуспешно. Контрольная рубка
была оснащена приборами, которые приводили в действие механизм раздвоения
личности. Стоило Джону-I сделать шаг за дверь, хотя бы и просто для уборки
рубки, он тут же терял память. Джон-II брал верх в его сознании и всегда
доминировал в этот момент.
День выпуска стал самым счастливым в его жизни и одновременно
разрушил все его мечты. Выпускного класса, как такового не было. Как
только кто-либо из курсантов заканчивал изучение программы, его
поздравляли с присвоением квалификации на публичной церемонии. Большинство
персонала всей базы, около тридцати тысяч человек, построились и Джон
промаршировал перед ними в свой красивой черной форме космонавта. Сам
Адмирал достал из коробочки платиновые крылья - древнейший символ полета -
и прикрепил их к форме Джонатана. Это был самый запоминающийся момент.
Потом наступило время попрощаться с семьей, так как корабль - его
корабль - был уже готов к полету. Это была вторая часть праздника - новый
пилот делал свой первый полет. Короткий прыжок на Луну с грузом
продовольствия и домой - но все-таки полет!
Джонатан набрал высоту в реактивной пусковой установке и,
обернувшись, помахал рукой провожающим - крошечным точкам на далекой
взлетной полосе. И шагнул в контрольную рубку. Следующий шаг он сделал из
контрольной рубки уже на другой стороне Луны. Это не было парадоксом
времени. Он моргнул - закрыл глаза на Земле, а открыл на Луне. А фактом
оставалось то, что он был одет в скафандр, а мускулы его сильно болели - и
боль убедила его. Этот полет был самым безопасным в его жизни.
В садах Луны, глядя на переделанный ландшафт, Джонатан задумался о
своем прошлом, о мечтах, чувствовал, как они сгорают, оседая сухим пеплом
у него на сердце.
Недалеко в доме кто-то рассмеялся, он услышал звяканье посуды,
нелепый разговор - и осознал, где сейчас находится.
Его родной дом, вечеринка в его честь. Он вынужден был устраивать их
время от времени и примирился с этим. Но одно дело - обманывать себя,
другое - быть фальшивым героем в своем родном доме.
Расправив плечи и сдунув несуществующую пылинку с пиджака, Борк пошел
назад, в дом.
На следующее утро капитан доложил о прибытии, и прошел
сорокавосьмичасовой экзамен - тяжелый, потогонный период перед полетом.
Когда его инструктировали и подготавливали к полету, врачи постарались
максимально задействовать его скрытые физические потенциальные силы.
Предстоящий полет был самым дальним, из всех, что совершались до сих пор -
и самым важным в его жизни.
- Дальний рейс, - постукивая пальцем по звездной карте, говорил
офицер-инструктор. - На Юпитер, точнее на его восьмой спутник, наиболее
отдаленный от планеты. Там будет главная база и обсерватория. Астрофизики
хотят проводить эксперименты с гравитацией Юпитера. Их двенадцать человек
и огромное количество ящиков с дорогостоящим оборудованием - это и есть
ваш груз. Ваша главная задача - точнее, вашего двойника - это преодолеть
астероидный пояс. Вы не должны слишком удаляться от эклиптической орбиты,
иначе можно попасть в метеоритный поток. Мы уже просчитывали этот вариант.
При минимальной доле везения вы вполне успешно выполните задание.
Джон пожал руки пассажирам, когда они поднялись на борт, сам проверил
все технические процессы, когда одна за другой закрывались анабиозные
камеры. Затем, тщательно все перепроверив, он спустился по внутреннему
трапу к контрольной рубке и остановился на пороге. Это была та точка, на
которой капитан всегда немного медлил. Он вверял себя своему двойнику,
открывая дверь рубки. Последний миг свободы, после которого Джон-II брал
верх. Борк поколебался секунду, затем толкнул дверь, думая: "Без
остановок, Юпитер".
Но следующее, что он почувствовал, обретя сознание - боль.
Борк ничего не видел и не слышал. Тысячи чувств обрушились на него,
но все они складывались в боль. Сильнее, резче и гораздо ужаснее, чем он
вообще мог себе представить.
Джонатану понадобилось огромное усилие воли, чтобы прищурить глаза и
попытаться что-либо увидеть. Прямо перед ним было смотровое стекло, а
вдали звезды. Он находился в Космосе, в контрольной рубке корабля. На
мгновение капитан забыл боль, глядя на космические звездные дали,
раскинувшиеся перед ним. Но тут же боль вернулась, и, страстно желая
прекратить ее, он попытался понять что же произошло. Рубка оставалась
темной, только множество огней горело на приборной доске. Они мерцали,
загорались и гасли, а Джонатан даже не знал, что они означают и что же ему
теперь делать.
Затем боль вдруг стала совсем не выносимой. Джон вскрикнул и потерял
сознание.
За несколько мгновений, что Джон-I командовал телом, Джон-II смог
разобраться в происшедшем, но сумел погасить лишь часть наступившего
стресса. Джон-II потерял контроль, у него произошел провал в памяти. Этого
не должно повториться! Нервные блоки ликвидировали часть боли, но другая
мысль уже занимала его - метеорит! Это, вероятнее всего, встреча с
метеоритом.
В открытое отверстие передней переборки со свистом вырывался воздух.
Борк видел одинокую звезду в дыре, она была чище и ярче, чем все звезды,
виденные им до этого. Эту брешь пробил метеорит, ударивший в стену позади
него. Произошел взрыв и в рубке было множество повреждений. Джон оказался
весь забрызганный каплями расплавленного металла. К тому же были
повреждены электрические цепи на его кресле управления. Дышать становилось
все тяжелее, а воздух уходил. И холод...
Скафандр находился в шкафу в десяти футах от него, но ремни,
державшие Джона в кресле, не отпускали его - электроника не работала, а
механическая пряжка не открывалась. Джонатан боролся с ней, но у него были
лишь его руки.
А дышать становилось все тяжелее. Паника охватила Джона, он был
бессилен погасить ее.
Джон-II задыхался и глаза его закрылись. Открыл их Джон-I.
Боль была немыслимой и обожгла его мгновенно. Глаза Джона снова
закрылись и тело рванулось вперед.
Затем он вдруг застыл и резким толчком раскрыл глаза. Секунду он
блуждал взглядом по рубке, затем посмотрел ясно и твердо. Во взгляде было
одно - найти причины аварии и устранить их.
Джон-III таился в самых глубинах подсознания под пластами разума, на
полуживотном уровне. Эта личность имелась у любого человека или животного,
когда-либо существовавшего на Земле. "Уцелеть, - было единственной мыслью.
- Уцелеть и спасти корабль".
У Джона-III были проблески сознания и Джона-I и Джона-II, а в случае
нужды он мог использовать знания обоих. У него не было собственных желаний
и мыслей - кроме боли. Порожденный болью и обреченный. Всем миром для него
была боль.
Джон-III был впечатан в кресло привязными ремнями. Реальностью
оказалась ситуация, что Джон-II не мог спасти корабль и только крайняя
степень опасности, когда уже почти ничего не могло помочь, заставила
Джона-III взять решение проблемы на себя.
В действиях Джона-III не было ничего необычного. Понять проблему -
решить ее. Подсознание говорило: одеть скафандр. Он попытался встать, но
не смог. Потянул ремень обоими руками вдоль груди - ремень не разорвался.
Открыть пряжку - единственный способ снять ремни и встать с кресла.
Нет инструментов, есть лишь голые руки. Используй их. Он запустил
один палец в пряжку и потянул. Палец согнулся, растянулся и сломался.
Джон-III не почувствовал ни новой боли, ни волнения. Он заложил второй
палец и с усилием дернул. И этот палец сломался, оставшись висеть на куске
кожи. Джон заложил третий палец.
