лепешку расшибиться, но его выполнить. Но, боюсь, нас намотают на гусеницы
слишком быстро, хорошо, хоть на полчаса их задержим. Спасибо хоть утешил
насчет пехоты и вертолетов. Без них подольше поживем."
Он поднялся на ноги, отряхивая афганку от прелой, прошлогодней травы.
"Ну ладно, спасибо за новости, мне пора. Надо проверить позиции. Прощай
Коля, передай Лене, если увидишь огромный привет, поздравь с рождением
ребенка. Да, еще не забудь, выпей на его крестинах и за меня тоже."
Николай хотел возразить, но передумал и протянул широкую ладонь.
"Ну бывай Олег, может, Бог даст еще свидимся".
"Бывай".
Он еще долго смотрел вслед пылящему прочь старому "рафику", о чем то
думал, докуривая последнюю сигарету. В голове почемуто постоянно вертелась
странное словосочетание: -"Высшая доблесть". Кружилась голова. Ну неужели
все так плохо?
Размышления прервал сержант Вадякин, деликатно кашлянувший сзади.
"Товарищ лейтенант, дозор на связь вышел, передает, что слышен шум
тяжелой техники. За ними Бэтра прикатила, они возвращаются. Говорят
противник войдет в контакт минут через двадцать."
Похоже, что время разбора полетов подошло к концу. Лейтенант подобрал
лежащую на прохладной весенней земле каску и натянув ее поглубже заорал в
полный голос:
"Батарея, к бою!"
Вадякин продублировал команду уже на бегу. Солдаты суетились возле
орудий, подготавливая их к стрельбе. В окопах явно еще необстрелянного
стройбата, возникла и стала нарастать суматоха. Лейтенант ухмыльнулся, видя
судорожные попытки их командира навести хоть какой либо порядок, затем
переключился на более насущные проблемы.
Поскольку в батарее был некомплект личного состава, на каждую пушку
приходилось по три человека. Лейтенант матюгнувшись, с натугой открыл клин
затвора и перехватил у заряжающего тяжеленную иглу подкалиберного снаряда.
Затвор с лязгом встал на место. Уф.
"Батарея, слушай мою команду! Подпускаем колонну на триста метров и
тогда мое орудие бьет по головному танку. Остальные стреляют по номерам.
Второе по второму и так далее. Если покажется хвост колонны, то пятое орудие
гасит его."
"Господи, неужели это стало для меня настолько естественным. Разве к
этому можно привыкнуть? Я уже не верю, что ЭТО может когда-либо закончиться,
эта война вечна. И то что было до войны мне снилось, или привиделось, когда
я лежал в госпитале. Не было ни любви, ни мира, ничего, а вся жизнь - это
постоянные боль и грязь. Устал, боже ж мой, как я устал..." - лейтенант
налег грудью на бруствер, пытаясь справиться с внутренней болью.
Что ни говори, а неожиданная встреча со старым другом вопреки ожиданиям
принесла ему только новые страдания. Он до боли стиснул бинокль. Не самые
подобающие мысли перед боем. Он прекрасно понимал, что танковый полк смешает
их с землей, весь вопрос только во времени. Хотя им уже все равно. К
заслонам помощь не приходит, заслоны должны выиграть время, а что с ними при
этом станет, никого уже никого не волнует, их уже давно списали в неизбежные
потери. Высокая тактическая необходимость.
Завывая на высоких оборотах примчался БТР с сидящими на броне
солдатами. Они соскочили на землю и бронетранспортер торопливо закатился в
укрытие. Капитан наконец то навел порядок среди своих орлов, мельтешение в
траншеях улеглось, дружно заклацали затворы карабинов. Лейтенант еще раз
прошелся взглядом по позициям. Замаскированы орудия были отменно, лишь
слегка торчащие из ветвей стволы выдавали их местоположение. Ну и бог с
ними, все равно времени у противника будет не так много, что бы усмотреть
среди зарослей чапыжника тусклый отблеск орудийной стали. "Не первый день на
фронте" с гордостью подумалось лейтенанту, - "здесь дураки не
задерживаются."
Ожидание. Древние еще во времена оны сказали: - "Ждать и догонять -
хуже не бывает". Последние минуты перед боем, всегда тянуться мучительнее
всего, постепенно начинает уходить выдержка, в нутро пробирается густая,
холодная дрожь, в голову лезут всяческие, непотребные мысли, в организме
появляется явный переизбыток адреналина. Водочка, она сейчас несомненно б
помогла, да где ж ее возьмешь?
Все таки не Вторая Мировая на дворе с ее наркомовскими ста граммами. (В
реальности то выходило и поболе. Дадут спирта на роту, а от роты человек
двадцать уцелеет, вот и пили эти двадцать за помин души остальных. Пили и
много, и часто... а что делать?)
Вдали, за лесом раскатилось басовитое гудение множества танковых
двигателей. Лейтенант развернул перед внутренним взором карту местности.
Судя по звуку, танковая колонна только, что вывернула из глубокой расщелины
в полутора километрах от батареи. Он прикинул скорость танка на марше -
минут через пять авангард колонны будет здесь. Пора...
Ждать долго не пришлось, в километре на повороте дороги явно видимые в
орудийную панораму затемнел корпус головной машины. Т-72, русский ведь танк,
наш! Продали им на свою голову, идиоты. И ведь как нагло прут - ни тебе
авангарда, ни воздушного прикрытия, чешут как на параде, торопятся сволочи.
Он принялся считать выныривающие из-за поворота танки. На пятом десятке
сбился, начал было снова, но вскоре плюнул - выходило много, много до
безобразия, по несколько танков на человека. До головного танка оставалось
уже не более двухсот метров, а хвост колонны все еще не показался из-за
изгиба дороги. Ну с богом, ближе подпускать уже нельзя.
Лейтенант приник к прицелу, поймал в перекрестье тускло-зеленую тушу
танка и плавно-плавно потянул за шнур спуска. Орудие оглушительно рявкнуло,
отлетела назад вышибленная гильза, поле зрения на секунду заволокли густые
клубы порохового дыма и в туже секунду одно за другим открыли огонь
остальные пушки батареи.
С такого расстояния, почти в упор промахнуться было невозможно, три
танка навек застыли искореженными, обугленными коробками, загородив собой
большую половину узкой трассы. Еще один потеряв гусеницу бестолково крутился
на месте. Пятому повезло больше, снаряд попал в башню под острым углом и
выбив сноп искр с визгом ушел в небо. Надо было торопиться, пока противник
не пришел в себя и не смешал горсть дерзких людишек в прелую лесную землю.
"Снаряд!!!" - лейтенант, бешено вращая маховики, прицелился в уцелевшую
махину. На этот раз игла подкалиберного снаряда вонзилась в моторный отсек,
секунду ничего не происходило, затем из дыры в броне повали густой дым,
показались оранжевые языки пламени, а потом раздался громоподобный взрыв,
начисто оторвавший башню - взорвался боекомплект. Остальным удалось подбить
еще две машины, полностью перегодив дорогу. Танки, лишенные маневра были
великолепной мишенью. Они, конечно открыли ответный огонь, но клубы черного
дыма от сгоревших машин отлично маскировали и без того малозаметные орудия.
Противник лишился еще четырех танков, лейтенант уж потерял счет выстрелам,
почти оглохнув от близких разрывов, когда случилось то, о чем умолчала
разведка.
Пара "Команчей", почти касаясь верхушек сосен, выскочила из-за леса.
Кто то успел истошно заорать -"ВОЗДУХ!" и на батарею, разметав укрывающую ее
рощицу березок обрушился град НУРСов. Почти сразу же пятью прямыми
попаданиями накрыло два орудийных окопа, вжавшийся в землю лейтенант как во
сне успел заметить подброшенный взрывом исковерканный ствол, но тут НУРСы
взбили землю слишком близко от его укрытия и он счел разумным плотнее
вжаться в землю. Мимо него просвистело несколько осколков, сзади кто то
пронзительно, тоскливо закричал, лейтенант рванулся было к нему... Боли он
не почувствовал, что то раскаленное сильно ударило в плечо, развернув его
почти на стовосемдесят градусов, лейтенант охнул и осторожно прикоснулся к
месту удара. Мокро?! Черт, черт, черт! Все таки задели!. Он перекатился в
глубь окопа и вытащив из кармана индпакет, зубами разорвал обертку и как
сумел, перетянул рану. Кость вроде бы не задета крупные сосуды тоже, ничего
серьезного. Он хмуро улыбнулся, и тут пришла боль. Казалось, в плечо
засадили огромную раскаленную кочергу и сладострастно ворочают, наблюдая. Он
захрипел, пытаясь непослушной рукой нащупать аптечку.
В глазах стоял сплошной красный туман - начинала сказываться
кровопотеря. С грехом пополам вытащив тюбик с обезболивающим, не
примериваясь он всадил иглу в левое предплечье. Гидрохлорид морфия, или как
там эта гадость называется, подействовал почти мгновенно, боль отступила.
Лейтенант облегченно прикрыл глаза. Мля, надо придти в себя, нельзя
расслабляться, нельзя! Пора попробовать. "Синтокарбон", говорят зверский
стимулятор. Пора. Он достал пластиковую коробочку и выкатил на ладонь две
маленькие таблетки. Ох и пригодился же ваш подарочек товарищ майор, ох и
пригодился. Отходняк будет долгий, ну и хрен с ним! Он не долго думая
проглотил стимулятор.
В голове зазвенело, по телу прошелся сокрушительный, краткий ураган,
мгновенно унесший усталость и боль. Сила, сила и уверенность, необычайная
ясность рассудка. Где то в уголке сознания оставался тоненький лучик
предупреждения - сила эта на время и потом за каждое нечеловеческое
напряжение придется платить нечеловеческой усталостью. Ну что ж, хорошо.
Заплатим. Лейтенант осторожно выглянул из окопа.
"Команчи" отстреляли все ракеты и теперь описывали круги, поливая
позиции из автоматических пушек. Два БТРа горели, третий, щедро разбрасывая
стреляные гильзы без особого на то успеха отстреливался от вертолетов. То ли
вертолетчики были классными пилотами, то ли стрелок БТРа не отличался особой
точностью. Скорее второе.
Лейтенант выхватил из орудийного ящика автомат с подствольником и
тщательно прицелился. ...Один из "Команчей" полого развернулся, выправил
курс, пушка хищно зарыскала ища цель... и тут на бронестекле кокпита
полыхнул разрыв. Разумеется, сама по себе тридцатимиллиметровая гранатка
подствольника пробить кокпит не могла. Дурную роль сыграло два фактора -
малая высота и то, что вспышка на секунду ослепила пилота. Вертолет
дернулся, завалился на бок и с диким скрежетом лопасти винта врубились в
высоченную корабельную сосну. Во все стороны полетели куски дерева и
металла, изувеченный вертолет ломая деревья рухнул на землю. Взрыв, новые
клубы дыма заслонили солнце.
"Аминь"- ухмыльнулся лейтенант. Странно, но он не испытал от победы
ровным счетом никаких эмоций, видимо стимулятор контролировал и эту сторону
эмоций- "Не беда, потом наверстаем".
Второй вертолет круто свернул в сторону, явно не желая разделить судьбу
напарника и быстро скрылся в осеннем сибирском небе. Наступила тишина.
- "Сколько же прошло времени - час, два, больше?" - лейтенант посмотрел
на часы. Одиннадцать двадцать три, с начала боя прошло чуть больше двадцати
минут! Он осмотрел округу. На месте второго и пятого орудий дымились
глубокие воронки, в одной из них кто то еще шевелился, со стороны третьего
взвода к нему метнулся Ерофеев, батарейный санинструктор, но подойдя ближе
согнулся в неудержимом приступе рвоты. Лейтенант выбрался из окопа и подошел
поближе, секунду стоял, играя желваками, молча снял кепку и вскинув автомат
дал короткую, в три патрона очередь вверх. Эх, сержант, зачем же ты так то,
а? ЗАЧЕМ?!!
По страной случайности лицо его осталось нетронутым. Вадякин лежал,
придавленный покореженным лафетом своего орудия, с умиротворенным выражением
покоя на мертвом лице. Казалось - он спит, спит и видит свою любимую жену и
троих маленьких детей, оставшихся где то под Ярославлем, свою Любавушку и
