основатель первого в мире государства рабочих и кресть-
ян"? И там эта рожа? Тьфу! Человеческих черточек ему, ви-
дишь ли, захотелось добавить. "Елка в Сокольниках" у нас
по этому разделу, и достаточно, вполне достаточно! И по-
том... - Прошников изучающе посмотрел на инструктора. -
"Ленин и дети". А чьи дети, ты подумал? Ты хоть знаешь,
кто такой Руднев?
"Ай-яй-яй!" Обгоняя одна другую, мысли с невероятной
скоростью понеслись в голове Кострюкова. "Неужели проко-
лолся? Директор упомянул, что этот Руднев был репрессиро-
ван. Но ХХ-ый съезд, реабилитация... Ведь о них снова
можно говорить, только не вспоминать, что были репресси-
рованы. Постой, ведь реабилитированы были не все! А кто
не... Зиновьев, Каменев... Но это оппозиционеры, враги
ленинского плана построения социализма. А тут друг Лени-
на... Или старик наврал? Хотя вроде и Зиновьев... Пронин
за пивом трепался, что Зиновьев был другом Ленина, в ша-
лаше с ним сидел. Почему я тогда не стукнул на Пронина?
Конечно, врал, ведь Ленин сам писал, что Зиновьев и Каме-
нев - предатели. Пронин врал, и старик наврал. А я-то как
прокололся! И черт меня дернул вылезти!"
Между тем Прошников подошел к книжному шкафу, выта-
щил толстый синий том из собрания сочинений Ленина, от-
крыл его в самом конце, на именном указателе, и прочитал
вслух:
- "Руднев (Кацнельсон) Моисей Соломонович (1879-1937).
Член партии с 1902 года. Делегат IV-XV съездов партии,
член ЦК с 1906 по 1925 год. После Октябрьской социалисти-
ческой революции находился на партийной и дипломатической
работе. Неоднократно выступал против ленинской политики
партии. В 1925 году - активный участник "новой оппози-
ции", с 1926 года примкнул к троцкистско-зиновьевскому
блоку, за что в 1927 году исключен из партии. В 1929 году
был восстановлен в партии. Однако впоследствии за анти-
партийную деятельность был снова исключен из ее рядов".
- Понял, чье имя хочет протащить в музей Владимира
Ильича этот.. Кацнельсон?
- Мы, Алексей Алексеевич, и сами полагали, что нам не
следует ввязываться в эту сомнительную историю, - сказал
Иван Антонович. - Но я все-таки решил обратиться к вам за
консультацией...
- И правильно сделали. Не следует-то не следует, а
вот что, если этот сын Руднева напишет о своей "реликвии"
в газету? Конечно, ничего не опубликуют, но откуда мы
знаем, кому в отделе писем попадет в руки эта нелепая ис-
тория? Газетчики - народ болтливый. Пойдет гулять по Мос-
кве эта дурацкая утка. А что, если туда дойдет? - Прошни-
ков мотнул головой в неопределенном направлении. - Вы же
знаете, как бульварная западная пресса падка на подобные
"сенсации". "Дыхание вождя русских большевиков внутри
итальянского резинового мячика! Мяч с воздухом из легких
Ленина сохранил сын его друга, расстрелянного Сталиным!"
Нужна нам такая недостойная, неприличная "сенсация"? Бо-
лее того, нужна ли она светлой памяти Владимира Ильича
Ленина?
- Так что же делать? - тихо спросил директор.
В кабинете на некоторое время воцарилось молчание.
Кострюков, уже допустивший сегодня одну оплошность, и не
думал предлагать какой-нибудь выход. Буреев беспокойно
поглядывал на Прошникова. Тот смотрел куда-то вниз и
вбок, постукивая по столу пальцами. Потом поднял голову,
слегка наклонился корпусом по направлению к директору и
спросил веско:
- А вы уверены, что этот ваш Юлий Моисеевич вполне
нормален? - И посмотрел на директора долгим внимательным
взглядом, будто пытаясь определить, а нормален ли сам
Иван Антонович.
- Постойте, действительно... Речь такая странная и
блеск в глазах. А предложение насчет Мавзолея? Да ведь и
вся история - это же бред, чистейший бред! Господи, ну
как же я сразу не догадался! - с облегчением выдохнул ди-
ректор. У него словно камень с души свалился.
- Так что, Иван Антонович, - сказал Прошников, улы-
баясь, - идите себе спокойно работать, и забудьте всю эту
дурацкую историю. А телефон ненормального старика вы нам
оставьте.
Когда Буреев начал прощаться, заведующий спросил:
- А еще кто-нибудь в музее в курсе?
- Научный сотрудник один, Иванов его фамилия, знает,
- ответил директор.
- Ну вот пусть и он забудет эту нелепицу, - сказал
Прошников, продолжая дружески улыбаться и пожимая мягкую
руку Ивана Антоновича.
Директор ушел.
- Останься, Кострюков, - буркнул Алексей Алексеевич и
набрал номер.
- Юлий Моисеевич? Здравствуйте! Заведующий идеологи-
ческим отделом ЦК КПСС Прошников вас беспокоит. Да, уже
проинформирован. Вы же понимаете, как нам дорого все, что
связано с жизнью великого Ленина. Так что, Юлий Моисеевич,
позвольте от имени ЦК партии горячо поблагодарить вас за
то, что вы сберегли для советского народа эту бесценную
реликвию. Нет, в музее, обязательно в музее! Надо будет
подготовить место, пригласить корреспондентов. Да, в тор-
жественной обстановке. Но позвольте и пожурить вас немно-
го. Хранить дома такую ценность! А если воры или пожар? Мы
обязаны как зеницу ока беречь все, что освящено бессмерт-
ным именем Ильича! К нам в ЦК, в сейф, под охрану. Да,
только на эти несколько дней перед торжественной передачей
в музей. К вам сейчас подъедет наш инструктор. До скорого
свидания, Юлий Моисеевич, доброго вам здоровья.
Прошников повесил трубку и протянул Кострюкову листок
с адресом:
- Бери машину, Николай, и поезжай. Привезешь этот мяч
сюда сегодня же. Я тебя жду, понял?
Несмотря на духоту июльского дня, Юлий Моисеевич был
одет в широкий темный костюм и белую рубашку со старомод-
ным галстуком в горошек. Кострюкова неприятно удивило то,
что старик попросил у него удостоверение и, надев очки,
долго вертел в руках книжечку. Затем странный старичок
вдруг радостно заулыбался, засуетился, и пригласил Кострю-
кова пройти в комнату.
- Вы меня извините, молодой человек, - торжественно
сказал Юлий Моисеевич, - у меня сегодня необыкновенно важ-
ный день. Я готовился к нему много лет. Конечно, мне не-
много жаль, что дыхание Владимира Ильича будет помещено не
в Мавзолей. Но, в конце концов, и в музей люди придут по-
клониться этой святыне. Я даже рад, что оболочку не при-
дется перекрашивать. И потом, в музее можно подробно опи-
сать историю происхождения этой реликвии. Я так счастлив,
что имя моего отца снова будет рядом с именем Ленина. Вы
знаете, ведь он ни в чем, ни в чем не виноват перед пар-
тией!
"Вот он о чем печется, - неприязненно подумал Кострю-
ков. - Прав был Алексей Алексеич! Тогда-то небось струсил,
предал батьку. А на старости лет совесть замучила, вот и
придумал всю эту белиберду".
- А где же, - спросил Кострюков, - это?
- Одну минуточку, молодой человек, одну минуточку! -
загадочно произнес Юлий Моисеевич и нырнул куда-то внутрь
огромного старого шкафа. Через некоторое время он вылез,
держа в руках пыльную картонную коробку. В глазах старичка
стояли слезы, губы его шевелились, шептали что-то маловра-
зумительное. "Живое дыхание Ильича", - разобрал Кострюков.
Выглядел Юлий Моисеевич совершенно разбитым. Однако, когда
инструктор протянул руку, чтобы забрать коробку, старикаш-
ка неожиданно враждебно посмотрел на порученца и потребо-
вал у него расписку.
- Вы что, Центральному Комитету партии не доверяете?
- недовольно спросил Кострюков.
- Что вы, что вы! - засуетился старик. - Полностью
доверяю! Но мало ли что, знаете ли, может случиться. Вдруг
вы на обратном пути попадете, хе-хе, в автомобильную ката-
строфу, а вашего начальника в это время хватит удар? Где я
потом буду искать эту святыню? А для меня это дело всей
жизни!
"Типун тебе на язык, - с ненавистью подумал Кострю-
ков. - И впрямь, видать, сумасшедший". А старик тем време-
нем уже подсовывал ему перьевую ручку и лист бумаги. Де-
ваться было некуда, и Кострюков написал на этом листе, что
получил у т. Левина Ю. М. 1 (один) резиновый мяч для по-
полнения экспозиции музея. Юлий Моисеевич нацепил на нос
очки, прочел расписку и обиженно нахохлился.
- Ну что же вы пишите, молодой человек, - забормотал
он быстро, - ни куда, ни что, ни зачем - ничего ведь не
ясно. Вы уж напишите все полностью, напишите как следует.
И полез куда-то за другим листом бумаги, не выпуская,
однако, при этом коробку из рук.
"Да что же это делается, не силой же отбирать!" - по-
думал Кострюков и вдруг с облегчением понял, что уже завт-
ра никакая расписка не будет иметь ни малейшего значения.
И тогда он почти весело накатал:
РАСПИСКА
Выдана т. Левину Юлию Моисеевичу в том, что у него взят на
хранение в ЦК КПСС с целью последующей передачи в Центра-
льный Музей В. И. Ленина резиновый мяч, надутый т. Лениным
Владимиром Ильичом лично.
Инструктор ЦК КПСС Н. Н. Кострюков
И широко, размашисто подписался. Такая расписка удовлетво-
рила придирчивого старикана, и он наконец выпустил картон-
ку из рук. Кострюков заглянул внутрь коробки, но вынимать
мяч не стал, а поспешил попрощаться с изрядно надоевшим
ему старикашкой, уверив того напоследок, что в самое бли-
жайшее время Юлий Моисеевич будет уведомлен о дате торже-
ственной передачи реликвии в музей. Быстро спустившись по
лестнице, Кострюков вышел на улицу и направился к машине,
но вдруг зачем-то обернулся и увидел в окне дома маленько-
го старичка в галстуке, смотрящего ему вслед. Заметив, что
Кострюков оглянулся, смешной старичок как-то нелепо и жал-
ко помахал ему рукой. Инструктор плюхнулся на заднее си-
денье "Волги". Машина рванула, и через пятнадцать минут
Кострюков уже ставил коробку перед Алексеем Алексеевичем.
Заведующий отделом идеологии сам вытащил оттуда предмет
всех сегодняшних волнений и положил его на стол. Рожа смо-
трела прямо на Прошникова и ухмылялась недобро и нагло.
Мяч был слегка помят, на пробке и вокруг нее наросла ка-
кая-то окаменелость. "Клей", - догадался инструктор.
Странное, неприятное чувство кольнуло одновременно обоих
партийцев.
- Алексей Алексеич, - неожиданно для себя самого
сказал вдруг Кострюков, - а может, связаться с товарищами
из госбезопасности, попросить их поднять архивы?
Но Прошников уже овладел собой и смотрел на Кострюко-
ва... весьма выразительно смотрел!
- Значит так, Николай, - произнес заведующий внуши-
тельно, - чтобы не было тут всяких искушений...
С этими словами он достал из ящика стола большие кан-
целярские ножницы, коротко размахнулся, и уверенным резким
движением всадил их прямо в темечко бесстыжего колобка.
Раздался шипящий звук, рожа жутко исказилась и тут же
сморщилась, обмякла, опала. По комнате распространился
удушливый запах старой резины. Алексей Алексеевич сложил
дряблую оболочку в несколько раз и бросил в мусорное ведро.
- Давай, Николай, - сказал он задушевным тоном Кост-
рюкову, - отдыхай. И всю эту чушь из головы выкини. Иди,
иди, все на сегодня. А мне еще поработать надо.
На следующее утро Юлий Моисеевич Левин получил из поликли-
ники приглашение пройти диспансеризацию. Заботящийся о
своем здоровье Юлий Моисеевич явился в назначенное время в
указанный кабинет, где его и ожидала компетентная комис-
сия. В тот же день Ю. М. Левин стал пациентом третьего от-
деления специальной психиатрической больницы.
1989 г.
Дмитрий Вернер
Как Ельцин в Японии побывал
(по мотивам анекдотов)
Собрался Ельцин с визитом в Америку - Клинтона навестить. Все, как
обычно, подготовили, организовали, программу составили. "Только, - говорит
Борис Николаевич, - одно такое дело. Я обратно из Америки обычно через
Ирландию возвращаюсь. Но в прошлый раз, сами знаете, какая фигня
