потому что они не занимались спортом и предавались излишествам. Но если
надо бежать долго, то пираты были посильней Коли. Они давно сменили свои
старые сердца на механические, тем более что сердечность им была ни к
чему, а с электронными сердцами на автоматных батареях они рассчитывали
прожить по тысячи лет.
Когда Коля пробежал по аллее метров сто и оглянулся, он увидел
толстяка, который как раз вылез из кустов. Коля понял, что до школьной
биологической станции ему не добежать, свернул с дорожки, перескочил через
кусты и в два прыжка оказался на мостовой. Он решил укрыться в доме,
который сам строил сегодня утром. Строителей уже не было видно. Они, к
сожалению, ушли. Но то ли нарочно, то ли по недосмотру строителей входная
дверь заросла кораллами, а окна были слишком высоки, чтобы в них влезть.
Да и страшно: если воры заметят, окажешься в ловушке. Коля наискосок
метнулся к бульвару и помчался к биостанции. Только бы успеть к ребятам!
Уж при них бандиты не посмеют на него напасть. А если и посмеют, Джавад с
Аркашей спасут миелофон.
Коля выскочил на площадку, пробежал мимо клумб и полянки, где его
утром кормили растительными бубликами, но и там никого не было. В бассейне
спокойно плавали дельфины, и один из них, увидев Колю, подпрыгнул в воде,
словно обрадовался знакомому.
- Где Джавад? - крикнул на бегу Коля.
Конечно, дельфин ничего не ответил. С дерева спрыгнула мартышка и
поскакала по земле рядом.
Ни одного биолога. Ни души. Все ушли домой. Коля услышал отдаленное
пыхтение.
- Стой! - донесся крик.
Его заметили!
Коля свернул с дорожки, бросился к лаборатории. Но коралловый домик
закрыт.
Даже негде оставить миелофон, чтобы его не увидели бандиты.
И негде спрятаться самому.
Оставался один путь - по Сивцеву Вражку, к Институту времени.
Коля несся по улице, виляя, как заяц. Он где-то читал, что, если так
бежать, тебя труднее подстрелить.
Возле скамейки, где он сидел со стариком Павлом, Коля остановился. Он
понял, что больше не сможет сделать ни шагу. Неподалеку пролетел пузырь. В
пузыре кто-то сидел. Коля в отчаянии замахал рукой, но человек в пузыре
его не понял. Он помахал рукой в ответ и полетел дальше.
Коля снова услышал проклятое пыхтение. Толстяк сворачивал в Сивцев
Вражек. Пришлось снова бежать. Коля все ждал, что у него откроется второе
дыхание, но никакого второго дыхания не открывалось.
Вот и Институт времени. Такой же спокойный, громадный,
величественный, как и утром. И такой же пустой. Надо же было Коле прибыть
в будущее именно в день праздника, когда большая часть москвичей
отправилась на Лунный фестиваль или на юг к морю, отдыхать и загорать.
Коля с разбега ударился в прозрачную стену - вход в институт. Но
стена не открылась, как утром, когда он выхолил. В институт нельзя входить
посторонним, потому что обращаться со временем надо осторожно. Только те,
кто специально учится этому, допускаются в здание.
Коля бился о прозрачную дверь, как муха о стекло. Вот она рядом,
лестница на второй этаж, и там, за ней, - кабина времени, дверь в прошлое.
Вот-вот выскочат преследователи. Отчаявшись, Коля побежал вдоль
стены, надеясь, что найдет какой-нибудь запасный выход, который забыли
закрыть.
Не успел Коля скрыться, как перед Институтом времени показались
пираты. Они издали видели, что Коля подбегал к зданию, и решили, что он
уже внутри. Из-за угла Коля увидел, как они остановились перед входом. Уже
начало темнеть, и место, где он спрятался, было покрыто синей глубокой
тенью. Колей вдруг овладела надежда, что пираты постучатся-постучатся в
дверь, а потом уйдут. Или кто-нибудь пройдет мимо и спугнет их.
Но пиратов не так легко провести. Они сразу поняли, что прозрачная
преграда не поддастся их толчкам, и догадались, что мальчик, за которым
они гнались, не мог туда проникнуть, раз у него нет электронного ключа.
Они разделились и пошли в разные стороны вокруг здания.
Толстяк прошел на расстоянии одного шага от лежавшего в траве Коли,
и, если бы он сам так громко не пыхтел, наверняка бы услышал, как громко
бьется у Коли сердце. У следующего угла он встретил своего сообщника, и
они начали совещаться. До Коли доносились приглушенные голоса:
- Шпппш-грххх-вппр.
- Гппрр-кхж-дппнр.
Коля не понимал пиратского языка и, затаившись, следил, что они будут
делать. А пираты решили, что Коля как-то пробрался внутрь.
Толстяк вытащил из-под плаща блестящую штуку, которую в автобусе Коля
принял за пистолет. Худенький отступил на несколько шагов назад. Толстяк
прицелился в закрытое окно первого этажа, и сверкающий луч врезался в
стекло. Это стекло нельзя было разбить кулаком или камнем, но ведь никто,
когда строили Институт времени, не предполагал, что против него будет
применен космический бластер.
Коля услышал, как зашипело стекло, и расплавленные ручейки, красные в
вечернем свете, поплыли, затвердевая, по коралловой стене.
Пираты стояли, ждали, пока коралл остынет, чтобы не обжечься.
Потом худенький бросил на подоконник голубую накидку, а толстый начал
протискиваться в узкое окошко. Через минуту наружу торчали только его ноги
в башмаках с загнутыми носками. Слышно было, как плюхнулась тяжелая туша и
наступила тишина.
Худенький спросил:
- Пхрфшк?
Изнутри раздалось:
- Фртт-трттф.
Худенький отошел от окна и поспешил за угол - стеречь вход, чтобы
Коля не выскочил.
Самое лучшее для Коли было отлежаться в высокой траве, пока толстяк
не вернется обратно и бандиты не уйдут искать счастья в другом месте. Но у
Коли была теперь только одна мысль: скорее добраться до кабины времени - и
домой, домой, домой...
Сосчитав до пятидесяти, он поднялся и перебежал к окну. Толстяк мог
притаиться там и ждать. Поэтому Коля сначала присел на корточки под окном,
прислушиваясь, а когда ничего не услышал, поднялся и заглянул внутрь. Окно
вело в пустую комнату, где вдоль стенки стояли роботы-уборщики. Дверь в
коридор была раскрыта. Коля подтянулся на руках. Подоконник доставал ему
до подбородка, и забраться внутрь удалось не сразу: усталые ноги скользили
по коралловой стене, руки были вялыми, как ватные. Вдруг сзади раздался
тонкий голос:
- Ага, попался!
И Коля понял, что все погибло. Худенький бандит услышал, как он
карабкается, и поспешил сюда. И тогда случилось совершенное чудо: ноги
нашли какую-то выпуклость на стене, руки, словно стальные, подтянули тело
наверх, и Коля тут же перевалился через подоконник внутрь. Бандит, правда,
успел вцепиться в ногу и тянул к себе. Коля брыкнулся, и так сильно, что
ботинок остался в руке бандита, а сам Коля свалился на пол в комнате.
Он тут же вскочил и, придерживая сумку с миелофоном, кинулся прочь из
комнаты. Бандит кричал что-то и карабкался вслед.
Коля бежал по коридору, ища какую-нибудь лестницу наверх. Вот и
лестница. Коля взбежал по ней и влетел в зал, посреди которого стоял
толстяк, прислушиваясь к шуму.
- Стой! - крикнул он, завидев Колю.
Но Коля уже выскочил на лестничную площадку, пролетел на этаж выше -
вот тут-то у него и открылось второе дыхание, - сбежал снова вниз по
другой лестнице и увидел приоткрытую дверь, возле которой на полу блестел
пятак. Он же сам так отметил дверь, чтобы не заблудиться на обратном пути.
Коля влетел в зал, захлопнул за собой дверь, скользнул между
приборами и инструментами в заднюю комнату - в такую же, как у соседа
Николая Николаевича. Кабина стояла, как спасательная лодка в бурю.
Коля прислушался. Снаружи ничего не слышно. Может, погоня потеряла
след?
Он глубоко вздохнул и вошел в будку.
Такая же панель, как и в той, что стояла в его времени. Только
подписи под рычажками были другие. Там, в прошлом:
"Промежуточная станция" и "Конечная станция". Здесь: "Начальная
станция" и "Конечная станция".
Коля включил систему и с удовольствием услышал знакомое жужжание.
Машина работала.
Теперь надо нажать на рычаг "Вкл.". А потом? Наверно, все-таки
"Начальная станция". Только бы его отправили в свое время, а не
куда-нибудь к Пушкину или к бронтозаврам!
Колина рука замерла над пультом.
Он услышал, что кто-то открывает дверь в комнату.
Он нажал на кнопку "Начальная станция" и перевел рычажок на "Пуск".
И тут же стал проваливаться в бесконечность, в ничто, где нет ни
начала, ни конца, ни верха, ни низа - только вертящаяся пустота.
Коля несся через время.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ТРИ К
1. ОНА НЕ ПОМНИТ
Молодой, но толстый и усатый Алик Борисович, дежурный врач, был самым
веселым человеком в больнице. Можно подумать, что люди попадают сюда для
собственного удовольствия. Ну, и, конечно, для того, чтобы послушать, как
Алик выловил щуку на Дону или как он подражает соловью.
В тот день он пришел в палату после обеда и сказал притворно-грустным
голосом:
- Я не смогу пережить разлуку с вами. Что я буду здесь делать?
Юля Грибкова сказала:
- Скорей бы выписали. А то у нас экскурсия.
Алиса, фамилии которой никто не знал, промолчала, словно ее эти слова
не касались.
- Как твой бывший аппендицит? - спросил Юлю Алик Борисович.
- Утром немножко болело, - сказала Юля.
- Я же обещал, что через неделю забудешь.
Юля хотела ему ответить, что, наверно, ему-то самому никогда не
вырезали аппендицит и он не знает, что это такое, но спорить не стала.
- А как наши дела, Алиса батьковна? - спросил Алик.
- Хорошо.
- Что-нибудь новенькое нам расскажешь?
- Нет.
Юля смотрела на Алису и жалела ее. Бывает же, не повезет человеку.
Несколько дней назад Алиса перебегала улицу и натолкнулась на троллейбус.
Ушибла себе голову, получилось сотрясение мозга. Но это еще не самое
плохое. Когда Алису привезли в больницу, оказалось, что она начисто все
забыла. Алик Борисович сказал, что эта болезнь называется "амнезия", чаще
всего она проходит. Но представляете себе, забыть, как твоя фамилия, где
ты живешь, где учишься, даже забыть, кто твои родители! И что самое
удивительное - в тот момент Алиса была в шортах, куртке и в тапочках. Ни
одной бумажки, ни монетки, ничего у нее не было. А Юлькина мама Наташа
сказала, как следователь из милиции, который приходил вчера расспрашивать
Алису - не может же человек исчезнуть незаметно. Он сказал в коридоре
заведующей отделением, что милиция опросила жильцов всех окрестных домов у
того места, где Алиса столкнулась с троллейбусом, но никто ничего не
знает. И ни один родитель не звонил в милицию или в больницу и не
разыскивал свою дочку. "Мы, - сказал следователь заведующей, - уже по
детским домам ее фотографию разослали и в другие города написали".
Получилось, что Алиса пропала и не пропадала, и в этом была тайна. Юля
подумала, что, если бы она пропала хоть на один день, мама с бабушкой
перевернули бы всю Москву вверх тормашками.
А на вид Алиса была самая обыкновенная девочка, лет двенадцати,
волосы у нее были светлые, коротко подстриженные, глаза голубые, ноги
длинные, все как у людей, даже немного загорелая, хотя в апреле еще рано
загорать.
Юлька знала про Алису еще одну тайну, но никому об этом не сказала.
Вчера вечером, хотя Алисе еще не разрешили вставать, она пыталась убежать
из больницы. В больничной пижаме, когда все утихло, она тихонько поднялась
с кровати и пошла к двери. В палате они с Юлей были вдвоем - третью
девочку позавчера выписали. Юля еще не спала. Она спросила:
- Ты куда, Алиса?
