Документ: В погоне за "львом Панджера" ... Автор: (10.04.2014 7:44)
Обмундирование было драное, штопанное и застиранное до дыр. На боевые, каждый искал себе одежду и обувь сам, из кучи обносок и хлама. Такую кучу всегда вываливали на плацу при построении курков дивизии перед боевыми. Лично я ходил в офицерском ПШ, выкинутым каким . то штабным за не надобностью. Меня часто путали из за этого на боевых с офицером (когда мы спускались с гор к броне), но мне обычно это было на руку. Конечно, понимал, что с лампасами на галифе и в офицерском кителе становился более сладким куском для моджахедов, но мне было всё равно, уж больно это ПШ было удобное и тёплое. По этой же причине я добыл себе офицерский бушлат, который был более тёплым в горах, чем солдатский. У него и воротник был меховой, а не тряпочка хэбэшная, как на солдатском. Это же ПШ и бушлат уже в полку давали мне возможность попасть после отбоя на кино для офицеров.
Наркомания процветала. Героин косил здоровье штабных солдат и солдат спецов со страшной силой. Гроб с очередным покойником ставили на плацу и вели нас в столовую на обед, заставляя смотреть наркоману в лицо. Считалось, что это отвратит нас от наркотиков. Нам было наплевать. Курки героин не употр...яли.
Штабные офицеры были очень изощрённые в своих издевательствах. Помню, целый батальон, сразу после двух месяцев беспрерывных боёв не заводя в полк, поставили в чистом поле, раздели догола, заставили наклониться и раздвинуть ягодицы. Искали, кто чего добыл на боевых. Да, что мы могли добыть. Три апельсина, кусок мыла, десяток афганей (местных денег) из кармана застреленного моджахеда, или поношенные китайские электронные часы. Скотам было до лампочки, что мы были с поля боя. Исполнялся приказ командира дивизии, по особому любившего своих солдат. Попы были грязные, кто . то пёрнул под нос очередному замполиту из штаба. Проверяли долго, часа два. Лезли в дырявые кальсоны с жирными вшами и автоматные рожки, обнюхивали каждый лист БМД и бронежилеты. Если бы хоть одна горячая голова дала в морду проверяющим, мы бы схватились за автоматы. Мы были на пределе. Мне в то время было одинаково плевать в кого стрелять: в моджахедов или в штабных сук, нас гнобивших. Для меня тогда был один авторитет, первый командир роты. Покажи он любую цель, хоть полковника, хоть генерала, хоть министра, хоть ребёнка и цель уже могла не планировать свою горемыстную жизню...дальше. После того как ротный уехал в Союз, особых авторитетов уже не было. Была внутренняя задача не быть убитым, при этом не прослыть трусом, и попасть домой живым.
Когда я улетал в Союз, вместе с нами летело 4 солдата под охраной. Их судили за мародёрство и убийства. Одного везли в дисбат, ещё одного на зону. Двоих, по слухам, везли на смертную казнь. Нас особо не интересовало, что конкретно они натворили. Самолёт сел в какой . то дыре ещё до Ташкента, но уже в Союзе. Чего . то у него там сломалось. Мы сходили уже в наш советский кишлак и купили вина, хл.....сигарет и консервов. Пришли, угостили осужденных. Они были наши. Они были такими же героями как и мы. Просто им не повезло. Они попались. Расстрелять или посадить за подобные и другие анти уставные подвиги можно было любого из нас. Караульные не мешали. Они не рискнули мешать. Они даже сняли с арестованных наручники. Рядом со мной сидящий сержант снял сапог и вылил из него кровь. У него было ранение в ногу.
По прилёту в военный аэропорт Тузель, нам в маленьком кассовом окошке одиноко стоящего дома выдали наши копейки за боевые и ранения. Кому 50, кому 100, кому 200, кому 300 рублей. Потом показали в темноту и сказали: там Ташкент . Всем было по фигу на наши награды, бинты и костыли. Чиновникам и генералам, олицетворявшим Родину в Сытом Союзе, было плевать. Мы поймали машину, заплатили по 25 рублей и поехали в аэропорт. В аэропорту было уже около 2.000 таких же уставших от войны людей. Я обменял оставшиеся от афгана чеки в ближайшей столовой на рубли один к трём. Еды практически не было, водки и пива не было. Всё было съедено и выпито. Некоторые солдаты сидели в аэропорту в ожидании бесплатных билетов по несколько недель. Офицеров не было. Они к солдатам не совались. Бесплатных билетов, по солдатскому требованию, не было. Билетов куда солдату надо не было даже за деньги. Милиция, военный комендант и патрульные, свалили на ночь из аэропорта от греха подальше. Дверь в комендатуру валялась рядом, выбитая ловким ударом сапога. Дышать в зале было нечем. Мы вышли на улицу. На скамейке сидело с десяток солдат танкистов и мотострелков. Решили отобрать у них деньги и дембельские дипломаты. Типа расступись, салярики и мабута , десантура с афгана идёт . У одного из танкистов на груди блестнула медаль за Отвагу , у двух мотострелков были ордена Красной Звезды . Драться расхотелось. Это были свои Афганцы, такие же боевые, как и мы. Нам нечего было делить. Не думаю, что им было легче умирать за нашу общую Родину. У пацанов была водка и хлеб с варёной колбасой. Выпили, закусили. Третий тост пили молча, и не чокаясь, за погибши.....тром, я поехал в город и купил билет за наличные. Мне повезло, у меня были приличные деньги. 200 рублей из них я отдал двум горемыкам, сидевшим в аэропорту уже месяц. Некоторые наши и по 2 месяца сидели. То денег нет, то билетов по солдатским требованиям. Толпа у касс, увидев наши бинты в подтёках крови, вяло расступилась. Какой . то полковник попытался качнуть права, но жена его быстро уволокла от греха подальше. Нам было плевать на любых мирных не воевавших полковников и генералов. Даже честь дембельнувшиеся десантники никому не отдавали, ни патрулю, ни офицерам. Избиение патруля было обычным делом. Билеты купил, куда пришлось, нужных мне направлений не было, но это куда-то было уже посередине дороги домой. Так, на перекладных, я добрался до родной хрущёвки, где меня ждали поседевшие от постоянных переживаний, отец и мать.
Дембеля комендантского взвода нашего полка, часто меняли на героин боеприпасы, еду и обмундирование своих молодых солдат, запчасти к боевым автомобилям. Всё, что могли украсть. Иногда это воровалось на складах, куда воровать посылали тех же молодых солдат под угрозой смерти и издевательств. Причём среди этих дембелей наркоманов были и те писаря, кто имел доступ к секретной информации о проводимых боевых операциях. Не удивлюсь, если и она менялась на наркоту и модные часы и джинсы. Тогда мы этого анализировать не могли, это понимание уже приходит сейчас. Тогда нас хватало только на сон, еду и боевые. Где уж кого . то обвинять и правду искать.
Самый торгашный у камендачей был солдат, утверждавший, что он чеченец, водитель БТР комендантского взвода. На боевые этот грозный воин в горы не ходил, продавал военное имущество направо и налево, лютовал над молодым призывом по чёрному, и наркоман был страшный. Психованный, и нервный так же он был какой . то. Ему по ходу даже медаль выхлопотали его дружки писаря из комендантского взвода. Короче позор народа, а не боец. Настоящий он был чечен или нет, я не знаю. Может, врал. Уважающий себя чечен, по моему, пошёл бы в курковую роту воевать, не стал бы с писарями в тыловом подразделении сидеть. Особым другом у него был писарь штаба, родом из Ташкента. Писарь этот месяц по молодухе служил в курковой роте, на первых же боевых показал себя полным трусом и выклянчил, чтобы его отправили служить в штаб. То, что писарь этот выхлопотал себе боевую медаль, никого не удивило. Но этот герой штабных баталий умудрился вписать себя в список наградных на офицерский орден За службу Родине в Вооружённых Силах СССР . Не дали, конечно. Наркоман конченый, героинщик, также торговал всем возможным с афганцами и в том числе тем, что по его указаниям крали молодые писаря со складов полка и дивизии. Это чмо имело также доступ ко всем оперативным картам операций полка, а через знакомых писарей штаба дивизии и к оперативным планам боевых действий дивизии.
Не было у нас тогда, ни ума, ни времени, ни сил обращать внимание на эти отдельные факты и соединять их в одно целое. Верили мы в порядочность даже таки...родов. Судя по постоянным засадам и потерям верили зря.
Курки часто употр...яли коноплю (так называемый чарс ), героин употр...ять у них не было сил. Героинщик в горах не смог бы идти и километра. Правда, коноплю старались употр...ять в полку, в горах особо не раскумаришься, воевать надо. У каждого годка или дембеля всегда был в запасе кусок чарса, иногда величиной с кулак. Помню, стоим мы с корешком по дембелю между коек во взводе косяк забиваем. Рота в это время на вечерней проверке стоит, к отбою готовится. Вдруг замполит заходит. Мы конопельку в кулаке зажали с папиросой и табаком незабитым и уже понимаем, что нам кирдык. Залёт страшенный, трибуналом пахнет. И замполит понимает, что мы с наркотой попались. Посмотрел он на нас с укоризной, чего, мол вы скоты меня подводите и сказал, чтобы мы через пять минут были тоже на проверке. Развернулся и ушёл. Мы, конечно косяк тот после отбоя курнули, но в расположении роты больше не забивали. И конопелькой стали реж....ловаться. И мы замполита подставлять не хотели и он нас пожалел дураков. Один из нас в то время уже на плацу, на огромном стенде-плакате красовался, как лучший воин части, а второй был тем самым бывшим молодым, который замполита с пулемётом в бою прикрывал. Эх, если бы все замполиты такими людьми были.
Почему курки не трогали штабных, среди которых было немало бывших курков, не выдержавших тягот и лишения службы в курках. Казалось, вот оно, устроившееся сладко чадо. Штабные могли куркам отомстить. Наградные скрысить, льготы в военный билет не проставить, настучать и ещё чего. Злить их и стыдить было не выгодно, как в дерьмо наступить. И дерьму по фигу, и сам испачкаешься.
Правда, справедливости ради стоит сказать, что не все курки, попавшие по тем или иным причинам в штабные (не всегда по доброй воле), покидали свои роты. Пока рота находилась в расположении полка, они работали в штабе, на боевые ходили вместе с ротой и становились обычными курками.
Получить боевую медаль или боевой орден для солдата курка можно было в основном только одним способом, через ранение в бою. Или посмертно. За самострел или ранение по случайности наград не давали. За лёгкое ранение или контузию в бою курок получал медаль За Отвагу , за тяжёлое ранение или смерть шёл орден Красная Звезда .
Иногда без ранения солдату удавалось получить медаль За Боевые Заслуги . И поверьте, эта медаль, если она получена солдатом курком, стоит намного больше любых орденов любого штабного офицера. Когда солдат курок без ранения получал медаль за Отвагу , можно было смело приравнять её к ордену Красного Знамени .
Офицеру и прапорщику курковой роты обычно, если он был смелый офицер, давали за службу в Афгане орден Красной Звезды . Такую Красную Звезду куркового офицера можно уверенно приравнять к Золотой Звезде Героя . В десантных войсках очень редко давали орден Красного Знамени и Орден Ленина , не припомню ни одного солдата курка, ротного или взводного курка офицера с такой наградой.
Так, что орден ордену рознь.
Наградные на солдат курков писали ротные командиры по представлению командиров взводов. Потом и...тверждал комбат, и они уходили на подпись командиру полка. От командира полка наградные уходили в штаб дивизии, оттуда в штаб армии и потом в Москву. Все эти инстанции, уже со штаба полка, контролировались штабными офицерами и писарями. Любая ошибка или помарка в тексте, любая не там поставленная запятая могли повлиять на сброс такого наградного в мусорную корзину, какой бы подвиг там не звучал. Если офицер, подавший наградной на солдата или сам солдат где . то засветился , не отдал вовремя честь, ответил грубо, косо посмотрел на штабного начальника, да любая мелочь, наградной шёл в корзину. Бывало, что писаря и офицеры штабов мстили куркам или курковым офицерам за те или иные обиды. Не секрет, что писарям и штабным некоторые курки относились весьма презрительно. Разные чудные причины могли отправить в корзину наградной курка, на награды в штабах даже существовала определённая разнарядка, какой части и сколько дать государственных наград и каких. В самых высоких сферах наградные ещё рубились за то, что подвиг неправдоподобный , за то, что сильно Героический наградной, за то, что перед иностранцами неудобно, ведь газеты пишут, что не воюем, а награды на груди солдат будут говорить совсем обратное. Не укладывалось в голова....пузатых московских полковников, генералов и чиновников, что неправдоподобные и героические подвиги действительно ежедневно совершались обычными мальчишками, вчерашними школьниками. А может кого и жаба давила, что его не служившее, сладконеженное чадо, откосившее с помощью важного папы от армии, никогда н....дет носить такой заслуженной награды.
Наверное, ещё и пугала правительство такая масса награждённых молодых фронтовиков, обученных и воевать и готовых искать правду силовыми путями, не взирая на чины и звания.
Приходившие с Афгана вчерашние повзрослевшие дети готовы были зубами рвать любую несправедливость. Беда в том, что рвали не всегда правильно и по закону. Много народу ушло в бандиты, много осело в тюрьмах. В городах пришедшими фронтовиками стали организовываться афганские клубы. По началу, они были солдатскими и их возглавляли реально боевые фронтовики. Основным отличием возглавлявшего являлся личный авторитет. Офицеров фронтовиков в таких гражданских клубах было очень мало. Офицеров ещё не пускали в такие клубы Советские воинские части, где они служили. За членство в таком диссидентском клубе могли и карьеру сломать и просто выгнать офицера или прапорщика из армии.
В нашем городе определённая поддержка была, и немалая, но не всегда мы ей правильно пользовались. Некоторые чиновники затыкали нам рты и говорили, что мы не имеем права собираться. Некоторые врывались к нам на собрания и открыто кричали, что мы становимся в конфронтацию к власти и государственной политике замалчивания Афганской войны. Крупные чиновники, руководители партийных и государственных аппаратов районов, городов, края как ни странно были нам, в общем, рады. Они не были зашторенными функционерами. Дети хрущёвской оттепели в нас видели молодых себя и через нас готовы были реализовать свои и наши интересные проекты. Нам предлагались лучшие залы, мы запросто открывали двери в любые кабинеты. Люди прерывали все свои совещания и дела, чтобы внимательно нас выслушать и помочь.
Мы провели первую в СССР панихиду по убиенным в Афганистане. У власти были ещё коммунисты. Моя фотография в форме курсанта высшего специального учебного заведения, на кладбище, в окружении друзей по афганскому оружию, священнослужителей, матерей погибших, верующих и сочувствующих граждан появилась в центральной краевой прессе. Начальник моего курса было в шоке. Меня отправили на принудительную психологическую экспертизу. Курсант комсомолец в коммунистической стране вместе с попом отпевает мёртвых. Это сейчас мы и церковь порой неотделимы прочно, а глава государства гордо говорит, что он православный. И правильно гордится. А тогда.
Эта поганая инициатива отправки меня на пси..шку была личной местью начальника моего курса. Мелкие грызуны кусали нас в бессильной злобе и зависти. Мы с ними не яшкались, называли и их и их дела своими именами. Наверное, через нас они хотели напакостить и своим вышестоящим чиновникам, которые нас поддерживали.
Короче, спас меня один бывший афганец медик. Договорился с медкомиссией, чтобы они меня не рубили, а правдиво проверяли. Оставили меня дальше доучиваться. Спасибо офицеру. Убили его потом. Голову проломили.
А панихида нужна была. Не отпетые ведь наши товарищи в цинках лежали. Не боялись мы тогда.
Нам даже удалось снять с поста первого секретаря горкома комсомола, который откровенно саботировал наш афганский клуб. Хотя при этом и второй, и третий, и четвёртый секретари были на нашей стороне и помогали всегда и от всей души, часто в тайне от первого. Потом пришёл другой первый секретарь горкома комсомола. Классный парень. Жить стало гораздо легче. А война всё ещё шла. Шли гробы, приходили раненые и калеченые. Приходили с войны солдаты и офицеры. Мы хотели чего . то большего. Мы были сильны в своей правде, Губернаторы и Мэры нам верили, на нас смотрели как на надёжных. Нам не хватало политической и кабинетной грамотёшки, мы хотели и умели воевать быстро и добывать победы быстро. Политика не фронт. В коридорах власти были совсем други....талии и манёвры. Мягко говоря, мы сами проиграли свои гражданские кабинетные бои. Хотя львиную долю квартир матерям погибших, инвалидам и пацанам ветеранам мы выбили. Мы смогли доказать своё право на существование. Мы заложили основы нашего молодого ветеранского движения. И всё. Мы не удержались на гребне даже с такой огромной поддержкой партии и власти. Я помню, на чём мы сломались. Даже пис
...
Просмотр всех комментариев к документу |
|
Самые
