настоящим старцем и чувствовал, что никогда больше не испытает ничего
подобного.
Так, посреди континента, на тысячу миль восточнее моря, на тысячу
миль западнее ненавистного моря, он проклинал жизнь и море, которое
познал, и вспоминал себя - не такого, как сейчас, а того, в минувшем.
Так он ходил по земле, бросал семена, готовился к своей первой жатве
и стал считаться фермером.
Но однажды ночью в первое лето, которое он жил так далеко от моря,
как только может жить избегающий его человек, он был разбужен невозможным,
но таким знакомым шумом! Дрожа в постели от возбуждения, он прошептал:
"Нет, нет, невозможно... это... конечно, я сошел с ума! Но... я же слышу!"
Распахнув двери дома, он посмотрел на пшеничные поля. Потом
бессознательно поднялся на галерею, и был околдован тем, что увидел.
Ухватившись за перила и мигая слезящимися глазами, он вглядывался в даль.
Там, в потоках лунного света, на плавно возвышающихся холмах пшеница
волновалась, как волны под приливным ветром. Огромный Тихий океан пшеницы
терялся в дали, а дом казался сейчас кораблем, стоящим посреди него в
затишье.
Он оставался наверху полночи, изумленный своим открытием, затерянный
в глубинах этого моря на суше. В следующие годы канат за канатом, доска за
доской он переделывал свой дом, доводя его до размеров, вида и очертаний
корабля, на котором плавал под самыми свирепыми ветрами и в самых глубоких
водах.
- Хэнкс, сколько лет мы не видели воды?
- Двадцать лет, капитан.
- Нет, со вчерашнего утра.
Когда он вернулся в кухню, сердце его сильно билось. Барометр на
стене затуманился, блеснул лучик света и заиграл на старых морщинистых
веках.
- Не хочется кофе, Хэнкс. Только... стакан чистой воды.
Хэнкс вышел и вернулся.
- Хэнкс? Обещай, что похоронишь меня рядом с ней.
- Но, капитан, она... - Хэнкс умолк. Кивнул. - Рядом с ней. Да, сэр.
- Хорошо. А сейчас дай мне стакан.
Вода была вкусна. Она шла из подземных морей и имела вкус сна.
- Один стакан. Она была права, Хэнкс, знаешь ли. Никогда не ступить
на сушу. Она была права. Но я ей все-таки донес стакан воды с суши, и суша
эта была в воде, что прикоснулась к ее устам. Один стакан. О, если только
можешь!..
Он перехватил стакан в занемевших руках. Из ниоткуда налетел тайфун и
всколыхнул воду в стакане.
Он поднял стакан и испил тайфуна.
- Хэнкс! - воскликнул кто-то.
Но это был не капитан. Его тайфун затих, и он затих вместе с ним.
Пустой стакан упал на пол.
Было тихое утро. Воздух дрожал и дул слабый ветерок. Половину ночи
Хэнкс копал, а половину утра - засыпал. Теперь работа была завершена.
Городской священник помогал ему, а сейчас, когда Хэнкс укладывал последние
куски дерна, отошел. Кусок за куском Хэнкс их укладывал, трамбовал,
прижимал. А над ними - он позаботился об этом - будет расти золотая, пышно
колосящаяся пшеница, высотой с десятилетнего ребенка.
Хэнкс наклонился и уложил последний кусок дерна.
- И никаких знаков на могиле? - спросил священник.
- Нет, сэр, он не хотел их.
Священник пытался протестовать, иногда Хэнкс взял его руку и повел
вверх по склону холма. Потом Хэнкс обернулся и указал назад.
Они стояли долго. В конце концов священник кивнул, усмехнулся
спокойно и сказал:
- Вижу. Понимаю.
Потому что там был океан пшеницы с бегущими без конца огромными
волнами, перекатываемыми ветром, гонимыми на восток, все на восток, и
ничто не указывало на место последнего успокоения старого капитана.
- Он погребен в море, - сказал священник.
- Да, - ответил Хэнкс. - Как я и обещал. Так и случилось.
Потом они повернулись и пошли по холмистому берегу, не говоря ни
слова, пока не вошли в поскрипывающий дом.
ЙНННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН»
є Этот текст сделан Harry Fantasyst SF&F OCR Laboratory є
є в рамках некоммерческого проекта "Сам-себе Гутенберг-2" є
ЗДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД¶
є Если вы обнаружите ошибку в тексте, пришлите его фрагмент є
є (указав номер строки) netmail'ом: Fido 2:463/2.5 Igor Zagumennov є
ИННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННј
