Рэй БРЭДБЕРИ
НАКАЗАНИЕ БЕЗ ПРЕСТУПЛЕНИЯ
- Вы хотите убить свою жену? - спросил темноволосый человек, сидевший
за письменным столом.
- Да. То есть нет... Не совсем так. Я хотел бы...
- Фамилия, имя?
- Ее или мои?
- Ваши.
- Джордж Хилл.
- Адрес?
- Одиннадцать, Саут Сент-Джеймс, Гленвью.
Человек бесстрастно записывал.
- Имя вашей жены?
- Кэтрин.
- Возраст?
- Тридцать один.
Вопросы сыпались один за другим. Цвет волос, глаз, кожи, любимые
духи, какая она на ощупь, размер одежды...
- У вас есть ее стереофотоснимок? А пленка с записью голоса? А, я
вижу, вы принесли. Хорошо. Теперь...
Прошел целый час. Джорджа Хилла уже давно прошиб пот.
- Все, - темноволосый человек встал и строго посмотрел на Джорджа. -
Вы не передумали?
- Нет.
- Вы знаете, что это противозаконно?
- Да.
- И что мы не несем никакой ответственности за возможные последствия?
- Ради бога, кончайте скорей! - крикнул Джордж. - Вон уже сколько вы
меня держите. Делайте скорее.
Человек еле заметно улыбнулся.
- На изготовление куклы - копии вашей жены потребуется три часа. А вы
пока вздремните - это вас немного успокоит. Третья зеркальная комната
слева по коридору свободна.
Джордж медленно, как оглушенный, пробрел в зеркальную комнату. Он лег
на синюю бархатную кушетку, и давление его тела заставило вращаться
зеркала на потолке. Нежный голос запел: "Спи... спи... спи..."
- Кэтрин, я не хотел идти сюда. Это ты, ты заставила меня... Господи,
я не хочу тут оставаться. Хочу домой... не хочу убивать тебя... - сонно
бормотал Джордж.
Зеркала бесшумно вращались и сверкали.
Он уснул.
Он видел во сне, что ему снова сорок один год, он и Кэти бегают по
зеленому склону холма, они прилетели на пикник, и их вертолет стоит
неподалеку. Ветер развевает золотые волосы Кэти, она смеется. Они с Кэти
целуются и держат друг друга за руки и ничего не едят. Они читают стихи;
только и делают, что читают стихи.
Потом другие картины. Полет, быстрая смена красок. Они летят над
Грецией, Италией, Швейцарией - той ясной, долгой осенью 1997 года! Летят и
летят без остановок!
И вдруг - кошмар, Кэти и Леонард Фелпс, Джордж вскрикнул во сне. Как
это случилось? Откуда вдруг взялся Фелпс? Почему он вторгся в их мир?
Почему жизнь не может быть простой и доброй? Неужели все это из-за разницы
в возрасте? Джорджу под пятьдесят, а Кэти молода, так молода! Почему,
почему?..
Эта сцена навсегда осталась в его памяти. Леонард Фелпс и Кэти в
парке, за городом. Джордж появился из-за поворота дорожки как раз в тот
момент, когда они целовались.
Ярость. Драка. Попытка убить Фелпса.
А потом еще дни, и еще кошмары..
Джордж проснулся в слезах.
- Мистер Хилл, для вас все приготовлено.
Неуклюже он поднялся с кушетки. Увидел себя в высоких и неподвижных
теперь зеркалах. Да, выглядит он на все пятьдесят. Это была ужасная
ошибка. Люди более привлекательные, чем он, брали себе в жены молодых
женщин и потом убеждались, что они неизбежно ускользают из их объятий,
растворяются, словно кристаллики сахара в воде. Он злобно разглядывал
себя. Чуть-чуть толстоват живот. Чуть-чуть толстоват подбородок. Многовато
соли с перцем в волосах и мало в теле...
Темноволосый человек ввел его в другую комнату.
У Джорджа перехватило дыхание.
- Но это же комната Кэти!
- Фирма старается максимально удовлетворять запросы клиентов.
- Ее комната! До мельчайших деталей!
Джордж Хилл подписал чек на десять тысяч долларов. Человек взял чек и
ушел.
В комнате было тихо и тепло.
Джордж сел и потрогал пистолет в кармане. Да, куча денег... Но
богатые люди могут позволить себе роскошь "очищающего убийства". Насилие
без насилия. Смерть без смерти. Ему стало легче. Внезапно он успокоился.
Он смотрел на дверь. Наконец-то приближается момент, которого он ждал
целых полгода. Сейчас все будет кончено. Через мгновение в комнату войдет
прекрасный робот, марионетка, управляемая невидимыми нитями, и...
- Здравствуй, Джордж.
- Кэти!
Он стремительно повернулся.
- Кэти! - вырвалось у него.
Она стояла в дверях за его спиной. На ней было мягкое как пух зеленое
платье, на ногах - золотые плетеные сандалии. Волосы светлыми волнами
облегали шею, глаза сияли ясной голубизной.
От потрясения он долго не мог выговорить ни слова. Наконец сказал:
- Ты прекрасна.
- Разве я когда-нибудь была иной?
- Дай мне поглядеть на тебя, - сказал он медленно чужим голосом.
Он простер к ней руки, неуверенно, как лунатик. Сердце его глухо
колотилось. Он двигался тяжело, будто придавленный огромной толщей воды.
Он все ходил, ходил вокруг нее, бережно прикасаясь к ее телу.
- Ты что, не нагляделся на меня за все эти годы?
- И никогда не нагляжусь... - сказал он, и глаза его налились
слезами.
- О чем ты хотел говорить со мной?
- Подожди, пожалуйста, немного подожди.
Он сел, внезапно ослабев, на кушетку, прижал дрожащие руки к груди.
Зажмурился.
- Это просто непостижимо. Это тоже кошмар. Как они сумели сделать
тебя?
- Нам запрещено говорить об этом. Нарушается иллюзия.
- Какое-то колдовство.
- Нет, наука.
Руки у нее были теплые. Ногти - совершенны, как морские раковины. И
нигде ни малейшего изъяна, ни единого шва. Он глядел на нее, и ему
вспоминались слова, которые они так часто читали вместе в те счастливые
дни: "О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! Глаза твои
голубиные под кудрями твоими... Как лента алая губы твои, и уста твои
любезны... Два соска твои как двойники молодой серны, пасущиеся между
лилиями... Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе".
<Здесь и дальше цитаты из "Песни песней">
- Джордж!
- Что? - Глаза у него были ледяные.
Ему захотелось поцеловать ее.
"...Мед и молоко под языком твоим, и благоухание одежды твоей подобно
благоуханию Ливана".
- Джордж!
Оглушительный шум в ушах. Комната перед глазами пошла ходуном.
- Да, да, сейчас, одну минуту... - Он затряс головой, чтобы
вытряхнуть из нее шум.
"О, как прекрасны ноги твои в сандалиях, дочь княжеская! Округление
бедер твоих как ожерелье, дело рук искусного художника..."
- Как им это удалось? - вскричал он.
Так быстро! За девять часов, пока он спал. Как это они - расплавили
золото, укрепили тончайшие часовые пружинки, алмазы, блестки, конфетти,
драгоценные рубины, жидкое серебро, медные проволочки? А ее волосы? Их
спряли металлические насекомые? Нет, наверно, золотисто-желтое пламя
залили в форму и дали ему затвердеть...
- Если ты будешь говорить об этом, я сейчас же уйду, - сказала она.
- Нет-нет, не уходи!
- Тогда ближе к делу, - холодно сказала она. - Ты хотел говорить со
мной о Леонарде.
- Подожди, об этом немного позже.
- Нет, сейчас, - настаивала она.
В нем уже не было гнева. Все как будто смыло волной, когда он увидел
ее. Он чувствовал себя гадким мальчишкой.
- Зачем ты пришел ко мне? - спросила она без улыбки.
- Прошу тебя...
- Нет, отвечай. Если насчет Леонарда, то ты же знаешь, что я люблю
его.
- Замолчи! - Он зажал уши руками.
Она не унималась:
- Тебе отлично известно, что я сейчас все время с ним. Я теперь бываю
с Леонардом там, где бывали мы с тобой. Помнишь лужайку на Монте-Верде? Мы
с ним были там на прошлой неделе. Месяц назад мы летали в Афины, взяли с
собой ящик шампанского.
Он облизал пересохшие губы.
- Ты не виновата, не виновата! - Он вскочил и схватил ее за руки. -
Ты только что появилась на свет, ты - не она. Виновата она, не ты. Ты
совсем другая.
- Неправда, - сказала женщина. - Я и есть она. Я могу поступать
только так, как она. Во мне нет ни грамма того, чего нет в ней.
Практически мы с ней одно и то же.
- Но ты же не вела себя так, как она.
- Я вела себя именно так. Я целовала его.
- Ты не могла, ты только что родилась!
- Да, но из ее прошлого и из твоей памяти.
- Послушай, - умолял он, тряся ее, пытаясь заставить себя слушать, -
может быть, можно... Может быть, можно... ну, заплатить больше денег? И
увезти тебя отсюда? Мы улетим в Париж, в Стокгольм, куда хочешь!
Она рассмеялась.
- Куклы не продаются. Их дают только напрокат.
- Но у меня есть деньги!
- Это уже пробовали, давным-давно. Нельзя. От этого люди сходят с
ума. Даже то, что делается, незаконно, ты же знаешь. Мы существуем потому,
что власти смотрят на нас сквозь пальцы.
- Кэти, я хочу одного - быть с тобой.
- Это невозможно - ведь я та же самая Кэти, вся до последней клетки.
А потом, мы остерегаемся конкуренции. Кукол не разрешается вывозить из
здания фирмы: при вскрытии могут разгадать наши секреты. И хватит об этом.
Я же предупреждала тебя: об этом говорить не надо. Уничтожишь иллюзию.
Уходя, будешь чувствовать себя неудовлетворенным. Ты ведь заплатил - так
делай то, зачем пришел сюда.
- Но я не хочу убивать тебя.
- Часть твоего существа хочет. Ты просто подавляешь в себе это
желание, не даешь ему прорваться.
Он вынул пистолет из кармана.
- Я старый дурак. Мне не надо было приходить сюда... Ты так
прекрасна!
- Сегодня вечером я снова встречусь с Леонардом.
- Замолчи.
- Завтра утром мы улетаем в Париж.
- Ты слышала, что я сказал?
- А оттуда в Стокгольм. - Она весело рассмеялась и потрепала его по
подбородку: - Вот так, мой толстячок.
Что-то зашевелилось в нем. Он побледнел. Он ясно понимал, что
происходит: скрытый гнев, отвращение, ненависть пульсировали в нем, а
тончайшие телепатические паутинки в феноменальном механизме ее головы
улавливали эти сигналы смерти. Марионетка! Он сам и управлял ее телом с
помощью невидимых нитей.
- Пухленький чудачок. А ведь когда-то был красив.
- Перестань!
- Ты старый, старый, а мне ведь только тридцать один год. Ах, Джордж,
как же слеп ты был - работал, а я тем временем опять влюбилась... А
Леонард просто прелесть, правда?
Он поднял пистолет, не глядя на нее.
- Кэти.
- "Голова его - чистое золото..." - прошептала она.
- Кэти, не надо! - крикнул он.
- "...Кудри его волнистые, черные, как ворон... Руки его - золотые
кругляки, усаженные топазами!"
Откуда у нее эти слова песни песней? Они звучат в его мозгу - как же
получается, что она их произносит?
- Кэти, не заставляй меня это делать!
- "Щеки его - цветник ароматный... - бормотала она, закрыв глаза и
неслышно ступая по комнате. - Живот его - как изваяние из слоновой
кости... Голени его - мраморные столбы..."
- Кэти! - взвизгнул он.
- "Уста его - сладость..."
Выстрел.
- "...Вот кто возлюбленный мой..."
Еще выстрел.
Она упала.
- Кэти, Кэти, Кэти!!
Он всадил в нее еще четыре пули.
Она лежала и дергалась. Ее бесчувственный рот широко раскрылся, и
какой-то механизм, уже зверски изуродованный, заставлял ее повторять вновь
и вновь: "Возлюбленный, возлюбленный, возлюбленный..."
Джордж Хилл потерял сознание.
Он очнулся от прикосновения прохладной влажной ткани к его лбу.
- Все кончено, - сказал темноволосый человек.
- Кончено? - шепотом переспросил Джордж.
Темноволосый кивнул.
Джордж бессильно глянул на свои руки. Он помнил, что они были в
крови. Он упал на пол, когда потерял сознание, но и сейчас в нем еще жило
воспоминание о том, что по его рукам потоком льется настоящая кровь.
