Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED
Expedition SCP-432-2
Expedition SCP-432-1

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Зарубежная фантастика - Рей Брэдбери Весь текст 30.7 Kb

Попрыгунчик в шкатулке

Следующая страница
 1 2 3
                        Попрыгунчик в шкатулке.


     Он выглянул в окно, сжимая шкатулку в руках. Нет,  попрыгунчику  не
вырваться  наружу, как бы он не старался. Не будет он размахивать своими
ручками в вельветовых перчатках и  раздаривать  налево  и  направо  свою
дикую  нарисованную  улыбку.  Он  надежно  спрятан под крышкой, заперт в
темнице, и толкающая его пружина напрасо сжала  свои  витки,  как  змея,
ожидая, пока откроют шкатулку.
     Прижав к ней ухо, Эдвин чувствовал давление внутри, ужас  и  панику
замурованной  игрушки.  Это  было  тоже самое, что держать в руках чужое
сердце.  Эдвин  не  мог  сказать,  пульсировала  ли  шкатулка  или   его
собственная  кровь  стучала  по  крышке  этой  игрушки, в которой что-то
сломалось.
     Он  бросил  шкатулку  на  пол  и  выглянул  в окно. Снаружи деревья
окружали дом, в котором жил Эдвин. Что там, за деревьями,  он  не  знал.
Если  он  пытался  рассмотреть  мир, который был за ними, деревья дружно
сплетались на ветру своими ветвями и преграждали  путь  его  любопытному
взгляду.
     - Эдвин! - крикнула сзади мать. - Хватит глазеть. Иди завтракать.
     Они пили кофе, и Эдвин слышал ее неровное прерывистое дыхание.
     - Нет, - еле слышно сказал он.
     -  Что?! - раздался резкий голос. Наверное, она поперхнулась. - Что
важнее: завтрак или какое-то окно?!
     - Окно, - прошептал Эдвин, и взгляд его скользнул вдаль. "А правда,
что деревья тянутся вдаль на десять тысяч миль?" Он не мог  ответить,  а
взгяд его был слишком беспомощным, чтобы проникнуть в тот далекий Мир. И
Эдвин снова вернул его обратно к газонам, к ступенькам  крыльца,  к  его
пальцам, дрожащим на подоконнике.
     Он повернулся и пошел  есть  свои  безвкусные  абрикосы,  вдвоем  с
Матерью,  в  огромной комнате, где каждому слову вторило эхо. Пять тысяч
раз - утро, это окно, эти деревья и неизвестность за ними.
     Ели молча.
     Мать была бледной женщиной. Каждый  день  в  определенное  время  -
утром  в шесть, днем в четыре, вечером - в девять, а также спустя минуту
после полуночи - она подходила к узорчатому стеклу окошка в  башенке  на
четвертом  этаже  старого  загородного дома и замирала там на мгновение,
высокая, бледная и спокойная. Она напоминала дикий белый цветок, забытый
в  старой  оранжерее,  и  упрямо  протягивающий  свою  головку навстречу
лунному свету.
     А  ее  ребенок,  Эдвин, был чертополохом, которого дыхание осеннего
ветра могло разнести по всему свету. У него были  шелковистые  волосы  и
голубые глаза, горевшие лихорадочным блеском. Он был нервным мальчиком и
резко вздрагивал, когда внезапно хлопала какая-нибудь дверь.
     Мать  начала  говорить  с ним сначала медленно и убедительно, затем
все быстрее, и наконец зло, почти брызгая слюной.
     - Почему ты не слушаешься каждое утро?
     Мне не нравится то, что ты торчишь у окна, слышишь? Чего ты хочешь?
Увидеть их? - кричала она, и пальцы ее подергивались. Она была похожа на
белый ядовитый цветок. -  Хочешь  увидеть  чудовищ,  которые  бегают  по
дорогам и поедают людей, как клубнику?
     "Да, - подумал он. - Я хочу увидеть чудовищ так ими страшными,  как
они есть."
     - Ты хочешь выйти туда? - кричала она. - Как и твой отец  до  того,
как ты родился, и быть убитым ими, как он. Этого ты хочешь?

                                - 36 -

     - Нет...
     - Разве не достаточно, что они убили его? Зачем тебе думать об этих
чудовищах? - она махнула рукой в сторону леса.  -  Но  если  ты  так  уж
хочешь умереть, то ступай!
     Она  успокоилась,  но  ее  пальцы  все  еще  нервно   сжимались   и
разжимались на скатерти.
     - Эдвин, Эдвин! Твой отец создавал каждую частичку этого  Мира.  Он
был  прекрасен  для  него,  а,  значит, должен быть прекрасен и для тебя
тоже. За этими деревьями нет ничего, ничего кроме  смерти.  Я  не  хочу,
чтобы  ты приближался к ним. Твой Мир - здесь, и ни о чем другом не надо
думать.
     Он кивнул с несчастным видом.
     - A теперь улыбнись и кончай завтрак, - сказала она.
     Он  медленно  ел,  и  окно  незаметно  отражалось  в его серебряной
ложечке.
     -  Мама... - начал он медленно и несмело. - А что такое умереть? Ты
все время об этом говоришь. Это такое чувство?
     -  Для  тех,  кто  потом  остается  жить, это плохое чувство. - Она
внезапно поднялась. - Ты опоздаешь на уроки. Беги!
     Он поцеловал ее и схатил учебники.
     - Пока!
     - Привет учительнице!


     Он пулей вылетел из комнаты и  побежал  по  бесконечным  лестницам,
холлам,  переходам,  все  вверх и вверх через Миры, лежащие, как листы в
слоеном пироге с прослойками из восточных ковров  между  ними  и  яркими
свечами сверху. С самой верхней ступеньки он взглянул вниз, в лестничный
пролет на четыре Мира Вселенной.
     Низменность  -  кухня,  столовая,  гостинная.  Две  возвышенности -
музыка, игры, рисование и запертые  запретные  комнаты.  И  здесь  -  он
обернулся  -  Высокогорье  удовольствий,  приключений  и учебы. Здесь он
любил болтаться, бездельничать или сесть где-нибудь  в  уголке,  напевая
детские песенки.
     Итак, это называлось Вселенной.  Отец  /  или  Господь,  как  часто
называла  его  мать / давно воздвиг эти горы пластика, оклеенные обоями.
Это было создание Творца,  в  котором  Матери  отводилась  роль  солнца.
Вокруг  нее  должны были вращаться Миры. А Эдвин был маленьким метеором,
кружившимся среди ковров и обоев, обвораживающих Вселенную.
     Иногда   он  и  Мать  устраивали  пикники  здесь,  на  Высокогорье,
расстилали бесконечные  скатерти  на  коричневых  плитах.  А  со  старых
портретов  незнакомцы с желтыми лицами смотрели на их пир и веселье. Они
пили воду, прозрачную и холодную,  из  блестящих  кранов,  упрятанных  в
черепичных нишах, а потом со смехом и воплями, в какой-то буйной радости
били стаканы об пол. А еще они играли в прятки, и она  находила  его  то
завернутым,  как  мумия,  в  старую  штору,  то под чехлом какого-нибудь
кресла, как диковенное растение,  защищаемое  от  непогоды.  Однажды  он
заблудился  и  долго  плутал по каким-то пыльным переходам, пока Мать не
нашла его, испуганного и плачущего, и не вернула  в  гостиную,  где  все
такое родное и знакомое.
     Эдвин бегом поднялся по лестнице. Два длинных ряда дверей  тянулись
вдоль  коридора.  Все  они были закрыты и заперты. С портретов Пикассо и
Дали на Эдвина смотрели жуткие лица чудовищ.
     -  Эти  живут не здесь, - говорила Мать как-то, рассказывая ему про
портреты изображенных на  них  чудовищ.  Сейчас,  пробегая  мимо,  Эдвин

                                - 37 -

показал  им  язык.  Вдруг  он остановился; одна из запретных дверей была
приоткрыта. Солнечный свет, вырывавшийся из нее, взволновал  Эдвина.  За
дверью   виднелась   винтовая  лестница,  уходящая  навстречу  солнцу  и
неизвестности. Эдвин замер в нерешительности. Сколько раз он подходил  к
разным дверям, и всегда они были закрыты. А что, если распахнуть дверь и
взобраться  по  этой  лестнице  на  самый  верх?  Не  ждет  ли  его  там
какое-нибудь чудовище?
     - Хэлло! - его крик понесся по винтовой лестнице.
     - Хэлло... - лениво ответило эхо - все выше, выше - и пропало.
     Он вошел в комнату.
     - Пожалуйста, не обижайте меня, - прошептал он глядя вверх.
     Эдвин  начал  подниматься  по  лестнице,  с  каждым  шагом   ожидая
заслуженной  кары.  Глаза у него были закрыты, как у кающегося грешника.
Он шел все быстрее и быстрее, винтовые перила, казалось, сами вели  его.
Неожиданно  ступеньки  кончились,  и  он  оказался  в  открытой, залитой
солнцем, башенке. Эдвин открыл  глаза  и  тут  же  зажмурился.  Никогда,
никогда  он не видел еще так много солнца! Он ухватился за металлические
перила и несколько  мгновений  стоял  с  закрытыми  глазами  под  лучами
утреннего солнца. Наконец он осмелился и осторожно открыл глаза.
     В первый раз он находился над лесным барьером,  окружавшим  дом  со
всех  сторон.  Сверху этот барьер оказался неширокой полоской, а дальше,
насколько хватало  глаз,  открывалась  удивительная  картина  -  зеленая
равнина, перерезанная серыми лентами, по которым ползли какие-то жуки. А
другая половина мира была голубой и бесконечной. Вдали торчали  какие-то
предметы,  похожие на пальцы. Но чудовищ, как у Пикассо и Дали, нигде не
было   видно.   Затем   Эдвин   увидел   красно-бело-голубые    палатки,
развевавшиеся на высоких шестах.
     Вдруг у него закружилась  голова,  он  почувствовал  себя  больным,
совсем больным. Ведь он прошел через запретную дверь, да еще поднялся по
лестнице. "Ты ослепнешь! - он прижал руки к глазам. - Ты не  должен  был
увидеть  это,  не  должен, не должен". Он упал на колени, расростерся на
полу, сжавшись в комочек. Еще мгновение, и слепота поразит его!
     Пять  минут  спустя  он  стоял  у  окна  на  Высокогорье и наблюдал
знакомую картину. Он снова видел орешник, вязь, каменную  стену  и  этот
лес,  который он считал бесконечной стеной и за которой ничего не должно
быть, кроме кошмара небытия, тумана, дождя  и  вечной  ночи.  Теперь  он
точно  знал,  что  Вселенная  не  кончается  этим  миром  Низменности  и
Возвышенностей.
     Он  снова потрогал ручку запретной двери. Заперто. А правда ли, что
он  поднимался  наверх?  Уж  не  пригрезился  ли  ему  этот  бесконечный
полузеленый-полуголубой  мир?  Эдвин затрепетал. Господь, владевший этим
чудесным миром! Может быть он и сейчас  глядит  на  него.  Эдвин  провел
ладонью по похолодевшему лицу:
     - Я еще вижу, спасибо тебе. Я еще могу видеть.
     В  девять  тридцать, с опозданием на полчаса, он постучался в дверь
класса. Учительница ждала его в своем длинном сером платье с  капюшоном,
закрывавшем  лицо.  На  ней, как обычно, были очки в серебряной оправе и
серые перчатки.
     - Ты опоздал сегодня.
     За ее спиной пламя камина ярко играло на блестящих  корешках  книг,
стоявших  на стеллажах. Стеллажи шли вдоль всех стен класса, а камин был
такой большой, что Эдвин мог вступить в него не наклоняя головы.
     Дверь  класса  закрылась,  стало  тихо  и  тепло.  В  классе  стоял
письменный стол, у которого когда-то сидел Господь. Он  ходил  по  этому
ковру,  набивая  свою  трубку дорогим табаком, хмуро выглядывал из этого

                                - 38 -

огромного окна с  цветными  стеклами.  В  комнате  еще  носились  запахи
табака, каучука, кожи и серебряных монет. Здесь голос учительницы звучал
медленно и торжественно, когда она  рассказывала  о  Господе,  о  старых
временах,  когда  Мир еще создавался Волей и Трудом Господа, когда он из
проекта на бумаге превращался в строение из бревен  и  досок.  Отпечатки
пальцев  Господа  еще  сохранились  на нескольких отточенных карандашах,
которые лежат в коробке, закрытой  стеклом.  Их  нельзя  трогать,  можно
только смотреть, пока отпечатки не исчезнут, как растаявшие снежинки.
     Здесь в этом классе, мягко льющийся голос  Учительницы  рассказывал
Эдвину, что ожидается от него и его тела. Он должен расти и унаследовать
черты, запахи, голос Господа. Когда-нибудь он  сам  станет  Господом,  и
ничто  не  должно  помешать  этому.  Ни  небо,  ни  деревья,  ни То, что
находится за деревьями.
     Он  задумался,  и  очертания  Учительницы  расплылись  у него перед
глазами.
     - Почему ты опоздал, Эдвин?
     - Я не знаю.
     - Я тебя еще раз спрашиваю, почему ты опоздал?
     - Одна... одна из дверей, запертых, была открыта...
     Он увидел, что Учительница вздрогнула, опускаясь в большое кресло с
подлокотниками. Ее голос стал каким-то подавленным. Точно такой  же  был
однажды у него самого, когда он плакал, испугавшись ночного кошмара.
     - Какая дверь? Где? Она же должна быть заперта!
     Дверь  около  портретов  Дали-Пикассо,  - сказал он в страхе; они с
Учительницей  всегда  были  друзьями.  Неужели  все  кончилось?  Он  все
испортил?
     - Я поднимался по лестнице. Я должен был,  должен!  Простите  меня,
простите! Не говорите, пожалуйста, маме!
Следующая страница
 1 2 3
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (1)

Реклама