Гамильтон проверил, крутится ли его диктофон. Только что услышанное с трудом укладывалось в голове.
- А другие члены вашего клуба - они тоже?..
- Наследники, вы хотите спросить? Некоторые - да. Но мы, конечно, принимаем и новых членов, которых в последнее время становится все больше. Однако потомственные члены клуба всегда были нашей опорой... представители домов Цинь, Бурбонов, Стюартов, Фудзиява... Следует учитывать, что ситуация после Слияния существенно отличалась от сегодняшней. - Тут Густав развел руками. - В те дни неосоциализм был не таким всепрощающим и добродушным, как теперь; он играл на низменных страстях и тяге к насилию. Те, кто претендовал на исключительность по праву наследования или принадлежности к старинной фамилии, оказались среди козлов отпущения. Королевские дома добровольно и с соблюдением всех формальностей, удалившись отдел, сложили с себя реальную власть задолго до этого и потому пострадали не так сильно.
- Чертовски интересно, - воскликнул Гамильтон, - а я-то думал, что в эпоху парусных фрегатов и аэропланов королей и королев уже не осталось.
- Это не совсем так, хотя они старались держаться в тени. Я думаю, что скрытность стала их второй натурой, но реальной необходимости в ней уже не было.
Гамильтон согласно кивнул, хотя в глубине души чувствовал, что его хотят одурачить. Пусть доктор Густав называет себя современным человеком, но пылающий взгляд Купера говорил совсем другое! Да еще это наследственное членство! До чего оригинально!
Гамильтон с трудом сдерживал радость. Он натолкнулся на настоящее подпольное братство! Кажется, это первое тайное общество, обнаруженное после - как их там? - марксистов, о которых писали журналы лет двадцать назад. Маленькая сплоченная группа в течение многих веков стремилась к единственной цели - завоеванию мира. После разразившегося скандала члены группы разъехались в разные уголки света, и вскоре о них забыли. Гамильтон продолжал улыбаться доктору Густаву, но думал уже только о своей будущей статье.
Будем надеяться, что "Орден Бани и Подвязки" протянет дольше марксистов.
Первую статью из "Социолога-любителя" перепечатали даже на Марсе и Титане. Поначалу Гамильтон опасался, что профессионалы перехватят инициативу, но благодаря Ан-Дану ему удалось закончить свое психо-статистическое исследование раньше других. Это решило дело. Ему предложили написать редакционную статью для очередного номера "Популярной социологии".
- Замечательная новость, Гамильтон, - пророкотал его кибернетический помощник. - Скорее всего за эту работу ты удостоишься статуса профессионала. В твоем возрасте это небывалая честь. Гамильтон усмехнулся и поудобнее устроился в кресле, положив ноги на стол. В мире, где компетентность и многосторонность ценились превыше всего, профессионалы ревностно охраняли свои ряды от притока новых членов. Сам Гамильтон, заседая в комиссии профессиональных банкиров, провалил сотни претендентов, пытавшихся получить "вторую шляпу". И вот он тоже почти получил ее, уверен, что получит. Что ж, не одному Густаву проявлять таланты в различных областях!
А Густав, признаться, держался что надо. К своей растущей популярности он относился на удивление спокойно, и даже пригласил Гамильтона на внеочередной съезд "Бани и Подвязки". И у Гамильтона при этом возникло ощущение, будто он удостоен великой чести. На встречу съехались руководители отделений клуба со всего света. Большинство из них явно были профессионалами во многих областях, и многие высказывали серьезную озабоченность непомерно растущей популярностью клуба, но беззаботный и лучившийся уверенностью Густав вскоре заставил их позабыть о своих опасениях.
Гамильтона удивила невыразительность ритуала собрания. Ни причудливых шляп, ни загадочных символов, к которым он привык в своем клубе. Разве что время от времени кто-нибудь отвешивал легкий поклон, или доносилось архаичное "милорд"... но в общем ничего впечатляющего. И все же наблюдательный социолог заметил нечто важное, некие оттенки взаимоотношений, в которых ему очень хотелось разобраться. Здесь чувствовалось что-то необычное. Участники встречи относились ко всему происходящему куда серьезнее, чем члены других ритуальных клубов... Гамильтон покинул собрание с кипой самых разнообразных заметок.
- Я записал свои впечатления о съезде, - объявил он андроиду. - А ты?
Закончил исторический обзор?
- Да, Гамильтон. - Андроид склонил свою матовую голову. - Думаю, экскурс в историю будет идеальным вступлением к твоей книге: я постараюсь доступно объяснить, что такое монархия. Ты и не воображаешь, сколько людей даже представления о ней не имеют.
- Отлично.
В самом деле, это сбережет массу времени, а то игроки баскетбольной команды уже начали жаловаться, что Гамильтон запустил спортивные тренировки. Успехи приветствуются, справедливо напоминали ему, но одержимость абсолютно недопустима.
- Выяснил что-нибудь интересное?
- Да, Гамильтон. Документы, которые показал нам доктор Густав, подлинные. Андроиды класса ААА из архивного отдела чрезвычайно ими заинтересовались. Очевидно одно: родословная Джорджа Густава - не подделка.
- Ну и чудненько, - Гамильтон ухмыльнулся. Теперь принудительное лечение робопсихиатру не грозило. Гамильтон был рад за него, парень ему действительно понравился.
- А как тебе работалось с андроидами "трижды А"?
Ан-Дан попытался изобразить улыбку.
- Примерно так же, как тебе, Гамильтон, когда ты имеешь дело с профессиональными социологами.
- Неужели? - улыбнулся в ответ Гамильтон.
В Орлеане происходили интересные события, если не сказать больше. Впервые за много лет жители пытались перекроить свой распорядок так, чтобы осталось время поглазеть на... парад!
То был один из самых скромных и благопристойных парадов: ни разукрашенных повозок, ни жонглеров-любителей, ни любителей-аэроциклистов, непонятным образом появлявшихся на любом параде. Процессию замыкали конные и пешие члены клуба, а возглавлял ее отряд рослых молодцев, которые надрывными и мрачными звуками своих волынок приводили зрителей в священный трепет.
Страсти кипели. Когда парад закончился, толпа обступила наследственного главу "Бани и Подвязки", требуя автографы.
- Пожалуйста, уважаемые леди и джентльмены, умоляю вас, - взывал Фарел Купер, с трудом вспоминая старинные правила вежливости. - Визит Его Светлости расписан по минутам. Умоляю вас! Не могли бы вы отойти чуточку назад? И вы тоже! Поберегитесь - лошади!
Два волынщика пришли ему на помощь и вместе с добровольными стражами порядка слегка оттеснили толпу. Джордж Густав только что подписал книгу молодой женщине, которая немедленно прижала ее к груди, словно самую дорогую реликвию. Подняв голову, доктор подмигнул ей и получил в награду еще один восторженный взгляд. Затем Густав сделал знак своей добровольной охране, и к нему пропустили следующего поклонника.
- Добрый день, мистер Смит, - поздоровался он и, пожав Гамильтону руку, занялся очередной книгой. - Приехали исследовать новый феномен? Должен сказать, ваши статьи превратили мое маленькое старомодное хобби в ответственнейшее дело.
Гамильтон улыбнулся.
- И как вы себя чувствуете в роли короля, доктор Густав? Насколько я могу судить, она оказалась куда сложнее, чем можно было представить... по крайней мере для монарха, который старается держать марку. Скажите, вы когда-нибудь задумывались о том, что было бы... что было бы, если...
- Если бы монархия сохранилась? Если бы я был наследником реальной власти, а не главой ритуального клуба? Конечно же, задумывался, мистер Смит, и не раз. Неужели вы полагаете, будто я начисто лишен воображения? Покончив с последним автографом, Густав помахал собравшимся рукой и, повернувшись к Гамильтону, серьезно продолжал:
- Не знаю, как и почему во мне соединились гены всех этих августейших фамилий - это, конечно, произошло уже после того, как они утратили свою былую власть. Но могу сказать вам, к чему это привело. Во мне есть какая-то струнка, которая откликается на эмоции толпы. Я всегда чувствовал людей... да и андроидов тоже. По тестам я всегда получал самый высокий балл за лидерские способности и чувство справедливости.
- Да, я знаю. Вы пользуетесь популярностью как судья-любитель.
Профессиональный суд ни разу не отменил ваше решение.
Густав пожал плечами.
- Итак, вопрос в том, унаследовал ли я свои способности от предков или все это - простое совпадение? Интересная тема для исследования! Хотя, как мне Кажется, теперь это не важно.
Подошел Фарел Купер и, коротко кивнув Гамильтону, обратился к своему патрону:
- Ваша Светлость, мы уже не укладываемся в расписание. Не угодно ли трогаться в путь? Ваш эскорт ушел далеко вперед. Гамильтон усмехнулся. Он уже успел привыкнуть к манерам Купера.
Густав поймал его саркастический взгляд и подмигнул.
- Ладно Гамильтон, поговорим позже Надеюсь, у меня еще будет возможность поведать вам, сколь много я почерпнул из вашего микросоциологического исследования Общества Бани и Подвязки. Гамильтон почувствовал, что краснеет, и поторопился сгладить неловкость.
- Последний вопрос, доктор Густав. - Он повернулся в сторону толпы. - Что вы думаете о столь неожиданном росте симпатии к вам и вашему клубу? Во время этой поездки вас так тепло встречали в Орлеане и в других городах. Густав нахмурился.
- Социолог - вы, Гамильтон, а не я.
- Но все-таки, как по-вашему, почему?
Густав вдруг посерьезнел. Он окинул взглядом толпившихся за ограждением людей, которые тянули шеи и принимались махать ему, как только он поворачивался в их сторону. Затем, посмотрев на Гамильтона, ответил:
- Мне кажется, они чувствуют себя усталыми, одинокими и оторванными от своего прошлого. Как ни прискорбно, наше общество не в состоянии дать им то, в чем они нуждаются. В нашу эпоху Всемирной Державы не все так счастливы, как, скажем, вы или я... Но, может быть, вам лучше самому разобраться в причинах и следствиях? Я ведь не специалист. Подошел слуга, ведя в поводу чалого жеребца. Густав вскочил в седло. Нервное животное всхрапнуло и замотало головой, но робопсихиатр умело осадил его и успокоил, погладив по холке.
- Лично мне связей с прошлым хватает. Все, чего я действительно хочу,
- это получить еще одну профессию. Надеюсь, вы меня поймете.
И, подмигнув на прощанье, он направил своего коня к ожидавшему эскорту.
Процессия миновала полпути к собору, когда Куперу наконец-то удалось поговорить с Густавом.
- Ваша светлость, - нахмурившись, начал камердинер, - простите за прямой вопрос, но не играете ли вы с огнем?
Густав пожал плечами и, улыбнувшись, помахал толпе. Конь под ним выступал уверенно и гордо.
- По-моему, нет, Фарел. В конце концов я ему не солгал. Все, что я сказал, - абсолютная правда. Фарел Купер насупился.
- Этот парень вовсе не простак. Он может принять вашу откровенность за снисходительность и сумеет навредить нам, если захочет.
- Он не станет. - Густав усмехнулся. - Я доверяю Гамильтону, и ему незачем нам вредить.
- Надеюсь, вы правы, - пробормотал Купер, заслоняясь от очередного вихря розовых лепестков.
Толпа приветствовала их криками, расступаясь перед заунывным завыванием волынок. Густав махал публике в ответ и смеялся.
- Да не будьте же таким серьезным, Фарел. Со следующего понедельника вновь приступаем к Работе, а сейчас дайте мне насладиться даром предков!
- А если вам придется наслаждаться этим даром всю жизнь. Ваша Светлость?
- Прикусите язык!
- Да, монсеньор.
Эта игра была первой игрой в поло за время существования стадиона "Восточная Темза". Кроме того, это была первая игра, за которой наблюдали сто пятьдесят тысяч болельщиков, не считая многочисленных телезрителей. Профессиональные обозреватели, комментаторы-любители и умудренные опытом ученые мужи - все связывали возрождение этой почти забытой игры с растущей славой одного из игроков.
