Джеймс Боллард.
Люк 69
Первые несколько дней все шло хорошо.
- Держитесь подальше от окон и не думайте об этом, - говорил им
доктор Нейл. - Не беспокойтесь, здесь нет никакого принуждения. В
одиннадцать тридцать или ровно в двенадцать спускаетесь в гимнастический
зал и играете там в настольный теннис или гоняете мяч. В четырнадцать
ноль-ноль в неврологическом театре специально для вас будут показывать
фильмы. Затем несколько часов читаете газеты, слушаете музыку. Я буду в
восемнадцать. К семи часам вечера у вас будет прекрасное настроение.
- И никакой опасности, доктор? - спросил Авери.
- Абсолютно никакой, - отрезал Нейл. - Конечно, если вы устанете, вы
можете отдохнуть. Есть одна тонкость. Помните, вы все еще употребляете
только три тысячи пятьсот калорий, и поэтому ваш кинетический уровень, вы
скоро это заметите, будет в три раза ниже. Так что старайтесь не
переносить тяжелых вещей, чаще делайте паузы во время спортивных игр.
Скоро вы будете делать это автоматически. Кстати, совет - учитесь играть в
шахматы.
Горрел, подавшись вперед, спросил:
- Доктор, если мы очень захотим, сможем мы выглянуть в окно?
- Не волнуйтесь, электропроводка обрезана. Теперь вы не уснете, даже
если очень захотите этого.
Нейл подождал, пока трос мужчин покинут зал для лекций и направятся к
сектору отдыха, затем вышел из-за кафедры и захлопнул дверь. В свои
пятьдесят лет он был довольно низким мужчиной с широкими плечами и острым,
нетерпеливым ртом.
Он выдвинул кресло и, опустившись в него, спросил:
- Ну что ж?
Морли, сидевший на одном из стульев у задней стены, бессознательно
крутил в руках ручку. Он был самым юным подчиненным Нейла в клинике, но
доктор почему-то любил разговаривать с этим тридцатилетним парнем.
Морли, заметив, что Нейл ждет ответа, пожал плечами:
- Кажется, все о'кей. Операции прошли успешно. Сердечные ритмы и ЭКГ
в норме. Утром я смотрел рентгеновские снимки - все в порядке.
Нейл испытующе посмотрел на него.
- Кажется, вы не одобряете эту затею?
Морли засмеялся и встал.
- Конечно я ее одобряю!
Он прошелся между столов и встал у кафедры, засунув руки в карманы
своего белого халата.
- В вашем плане нет ни одной ошибки. Все еще только начинается, а
пациенты в чертовски хорошем порядке. У меня нет никаких сомнений. Я
думал, что им необходимо будет более трех недель гипнотического внушения,
но вы были правы. Однако прошло мало времени с того момента, как они
пришли в себя. Посмотрим, как они будут чувствовать себя завтра утром.
- А что вы предполагаете? - криво усмехнувшись, спросил Нейл. -
Изменение деятельности продолговатого мозга?
- Нет, - ответил Морли. - Психометрические тесты не показали никаких
отличий от нормы. Ни единого нарушения функций. - Он перевел взгляд с
доски на Нейла. - Несмотря на все мое недоверие, я должен сказать, что вам
удалось ЭТО сделать.
Нейл сидел у стола, облокотившись о столешницу, словно о чем-то
раздумывая.
- Мне удалось сделать больше, чем я рассчитывал. Блокировка некоторых
нервов привела к излечению от всяких комплексов, маний, фобий. Теперь это
самые психически уравновешенные люди на планете - все тесты дают
практически нулевые результаты. Так что появилось много побочных целей. И
спасибо тебе, Джон, да и всем в группе, за то, что вы не отвлекались на
них, а сконцентрировали внимание на одной, главной.
Морли что-то пробормотал, и Нейл продолжал, чуть понизив голос:
- Может, вы и не понимаете, но это не менее важный шаг, чем тот,
который сделало первое рыбоподобное существо, выйдя триста миллионов лет
назад из воды на сушу. В конце концов мы можем освободить человеческий
мозг от архаичного занятия, называемого сном. Одним движением скальпеля мы
добавим двадцать лет к жизни человека.
- Хотелось бы знать, что они будут с ними делать, - прокомментировал
Морли.
- Джон! - воскликнул Нейл. - Это не аргумент. Это их собственная
проблема - что делать с "дополнительными" годами. Но они должны извлечь
как можно больше пользы из этого времени, должны пользоваться каждым днем,
каждой минутой!
Пока что еще, конечно, рано даже думать об этом, но в принципе такие
операции технически возможны. Впервые человек сможет бодрствовать двадцать
четыре часа в сутки, не тратя одной трети своего времени, как инвалид, не
уделяя восьми часов бездарной инфантильной эротике.
Нейл сделал небольшую паузу, а потом, устало прикрыв глаза, спросил:
- Что же тебя волнует?
- Я не уверен... Я... - Морли провел рукой по пластмассовой модели
мозга, укрепленной на стенде возле доски. В передней части модели
отражался Нейл с искаженным носом и невероятно растянутыми губами. Доктор,
сидевший в лекционном зале среди рядов свободных парт, казался безумным
гением, терпеливо ждущим возможности продемонстрировать свои способности.
Морли пальцем крутанул мозг, наблюдая, как изображение исчезает и
растворяется. Нейл был единственным человеком, который мог понять его.
- Насколько я понял, операция состоит всего лишь в нескольких
надрезах гипоталамуса, а результаты должны быть фантастическими -
социальная и экономическая революция. Но у меня не выходит из головы тот
рассказ Чехова - про человека, который поспорил на миллион рублей, что
пробудет десять лет взаперти. Все шло хорошо, но за минуту до конца срока
он вышел из комнаты и, конечно, проиграл.
- Ну и что?
- Не знаю. Но это не выходит у меня из головы целую неделю.
Нейл, поразмыслив, начал:
- Вы, наверное, думаете, что сон - это какой-то вид биологической
активности, который необходим человеку, и что теперь эти три человека
изолированы ото сна, а значит, отделены от всего человечества. Я угадал?
- Может быть.
- Чепуха, Джон. Бессознательное положение подобно болоту, в котором
мы все глубже и глубже увязаем. Физиологически сон - не более чем синдром
церебральной аноксемии. Так что нам не грозит потеря чего-либо ощутимого.
- Не знаю, не знаю, - с сомнением в голосе сказал Морли. Его иногда
удивляла агрессивность Нейла, казалось, что доктор считает сон врагом
человека, каким-то затаенным пороком. - Мне кажется, что Ленг, Горрел и
Авери становятся слишком замкнутыми. У них нет возможности использовать
высвободившееся время, не то что восемь часов, а даже несколько минут. Вы
бы сами выдержали такое? Может быть, сон и предназначен для того, чтобы
поглощать лишнее время? Мы же не сможем постоянно находиться рядом с ними
и развлекать их разными тестами. Поверьте мне, доктор, очень скоро они
пресытятся жизнью!
- Вы ошибаетесь, Морли. - Нейлу надоело спорить с Морли и он встал и
направился к двери. - В целом темп их жизни теперь ниже, чем у нас, к тому
же их не касаются все эти стрессы и потрясения. Скоро мы будем казаться им
депрессивными маньяками, до полудня шатающимися, как дервиши, а потом
впадающими в ступор.
Нейл положил руку на выключатель.
- Встретимся в шесть часов.
Они вышли из лекционного зала и вместе пошли по коридору.
- Что вы собираетесь делать? - спросил Морли.
Нейл засмеялся.
- А как вы думаете? - и, увидев, что его ассистент пожал плечами,
ответил сам:
- Конечно, спать!
Немного спустя после полуночи Авери и Горрел играли в спортзале в
настольный теннис. Они были опытными игроками и поэтому перебрасывали
маленький целлулоидный шарик с одной половины стола на другую без малейших
усилий. Оба были в прекрасной форме, однако Авери слегка вспотел, отчасти
из-за мощных ламп, свисающих с потолка и создающих иллюзию солнечного
света, отчасти из-за внутренней напряженности. К тому же Авери был самым
старшим в группе, и его длинная фигура заметно выделялась на фоне
остальных. Авери играл сосредоточенно, не отвлекаясь на разговоры с
Горрелом, прислушиваясь к биению сердца, ощущая работу мышц. Одним глазом
он постоянно посматривал на часы, но игра нисколько не утомляла его.
Горрел, вечно веселый, крайне легкомысленный человек, тоже был чем-то
взволнован. В паузах между ударами он бегло оглядывал зал: пустые стены,
блестящий пол, яркие лампы на потолке. Иногда он бессознательно ощупывал
маленький, незаметный шрам на затылке.
В центре зала возле граммофона находилась софа и несколько кресел.
Там сидели, играя в шахматы, Ленг и Морли, отбывающий свое ночное
дежурство. Ленг задумчиво склонился над доской. Короткие волосы придавали
агрессивный вид его остроносому лицу, но сейчас он совершенно спокойно
взирал на шахматные фигурки. Эта парочка регулярно играла в шахматы в
течение четырех месяцев, начиная с прибытия Ленга в клинику, и обычно
чувствовалось некоторое преимущество Морли. Но в этот день Ленг применил
новый дебют, и уже через десять минут игры его фигуры прорвали оборону
Морли. Ленг чувствовал необычайную ясность ума и сосредоточенность, хотя
лишь этим утром он очнулся от гипнотического транса, в котором пребывал в
течение трех недель.
За одной из стен находились комнаты обслуживающего персонала. Через
плечо Ленг заметил в одном из наблюдательных окошек на двери лицо,
внимательно его разглядывающее. За ними постоянно присматривала группа
медперсонала, готовая в любую минуту прийти на помощь. (Заднюю дверь,
ведущую в маленький дворик с тремя коттеджами, постоянно держали
запертой.) Спустя несколько мгновений лицо исчезло. Ленг машинально
улыбнулся, глядя на опустевшее окошко. Его вера в способности Нейла была
абсолютной, и он полностью верил в успех эксперимента. Доктор сумел
уверить его, что его физическое состояние скоро придет к норме, а мозг
получит новые, неограниченные способности.
- Запомни, Роберт, - постоянно повторял ему Нейл, - мозг сам по себе
никогда не устает.
Ожидая хода соперника, Ленг посмотрел на часы, укрепленные на стене.
Двенадцать двадцать. Морли широко зевнул. Он выглядел уставшим и вялым.
Ленг подумал, как примитивно по сравнению с ними выглядят люди, которые
уделяют часть дня сну. Тут же он осознал, что даже Нейл в этот момент
спит. Вид Нейла, спящего в своей постели двумя этажами выше, развеселил
Ленга.
Смех вывел Морли из оцепенения.
- Извините, я задремал. Что случилось?
- Ничего, ничего, - успокоил соперника Ленг, стараясь сдержать
рвущийся наружу смех. - Я просто осознал, что все еще бодрствую.
Морли улыбнулся.
- Мы запишем это как одно из лучших высказываний недели.
Он передвинул ладью и стал наблюдать за парой, играющей в настольный
теннис. В этот момент Горрел резко закрутил мяч, и Авери пришлось
совершить невероятный рывок, чтобы отразить удар.
- Они, кажется, о'кей. А как насчет вас?
- Я в наилучшей форме, - ответил Ленг и быстро сделал ход.
Обычно их поединок завершался лишь в эндшпиле, но в этот раз Морли
осознал свой проигрыш уже к двенадцатому ходу.
- Неплохо, - сказал он. - Еще одну.
- Нет. Игра утомляет меня. По-моему, это какое-то отклонение.
- Не волнуйтесь. Когда вы окончательно встанете на ноги, все это
исчезнет.
Ленг встал, прошел в кабинет и взял одну из пластинок из коллекции.
Поставив Бранденбургский концерт, он чуть убавил звук и сел на софу,
прислушиваясь к высоким, торжественным звукам. В голове у Морли мелькнула
мысль о чрезвычайно быстром умственном развитии всех участников
эксперимента.
Следующие несколько часов прошли очень быстро.
В час тридцать они совершили небольшую прогулку в хирургический
