снотворного. Правда, их можно пересчитать по пальцам. Он предложил, что смог
бы перебороть анормальный эффект увеличением дозы, но буркина-фасовцы щедро
наливали гостям как вино, так и более крепкие напитки, на удивление хорошим
оказалось и местное пиво, а он знал какой опасный коктейль представляет
спиртного и барбитуратов. Эта комбинация оправила в мир иной не одну
кинозвезду, вроде бы обозревателю не имело смысла идти по их стопам.
Он бы все равно не заснул, убеждал он себя, даже с медведем. Сказались
две веские причины: роман с польской актрисой, говорящей на английском так
же хорошо, как и он говорил по-польски("Эта польская старлетка, -
рассказывал он друзьям дома, - почему-то решила, что проложит путь на
съемочную площадку через постель писателя"), и дизентерия, которую
буркина-фасойцы воспринимали как легкую простуду.
- Они даже не заглянули в мой чемодан в Уагудугу, - поделился он с
медведем, - но в Джей-Эф-Кей устроили настоящий шмон. Не могу даже
представить себе, что, по их мнению, можно привезти в Буркина-Фасо. Там
просто ничего нет. Я купил пару ниток бус и маску, которая будет неплохо
выглядеть на стене, если найти ей удачное место. Но только представь себе,
как этот клоун в таможенной форме вытаскивает тебя из чемодана!
Они могли бы и распороть медведя. Такое случалось, во всяком случае, он
полагал, что случалось. Контрабанда-то процветала. Люди незаконно перевозили
через границу наркотики, алмазы, секретные документы и еще Бог знает что.
Опытный контрабандист не остановился бы перед тем, чтобы использовать куклу
или набивную игрушку для провоза контрабанды. Медведя бы вспороли, осмотрели
его внутренности, зашили бы вновь, не причинив никакого вреда.
Но мысль эта вызывала у него отвращение.
В одну из ночей он увидел медведя во сне.
Сны ему снились редко, и вспоминал он их с трудом, отрывочно. А вот
этот четко отпечатался в памяти, словно увиденный на экране фильм. Ведь сон
отличается от кино только тем, что в первом человек не только зритель, но и
участник.
История оказалась чем-то средним между "Пигмалионом" и
"Царевной-лягушкой". Медведь, как ему дали понять заколдован. И если медведь
сможет вызвать любовь человека, то эта любовь вызволит его из медвежьего
обличия и превратит в идеального партнера для того, кто его полюбит.
Поскольку он отдал сердце медведю, то заснул, сжимая его в объятиях, чтобы
проснуться, прижимая к груди женщину своей мечты.
Проснулся он, вцепившись в того же медведя. И слава Богу, подумал он.
А потом он встретил экзотическую женщину. Родина - Цейлон, мать -
сенегалка, отец - англичанин. Выросла она в Лондоне, училась в колледже в
Калифорнии и недавно переехала в Нью-Йорк. Высокие скулы, миндалевидные
глаза, великолепная фигура, внешность, образно говоря, универсальная. В
какой бы национальный ресторан не приводил ее Пол, везде она казалась своей.
Звали ее Синдра.
Познакомились они на его лекции в Нью-йоркском университете. Он
рассказывал о юморе в фильмах Хичкока, и из всех вопросов только ее
показался ему интересным. После лекции он пригласил Синдру на просмотр.
Потом они встречались трижды, и он убедился, что желания смотреть новые
фильмы у нее никак не меньше, чем у него. Опять же, ее отличал хороший вкус.
Все четыре раза она уезжала домой на такси. Поначалу он только этому
радовался, но на четвертый раз желание овладеть ее пересилило намерение
закончить вечер в городом одиночестве. Он наклонился к окошку такси и
спросил, не хотела бы она продолжить общение.
- Я с удовольствием, - заверила его Синдра. - Но не сегодня, Пол. Не
сегодня, дорогой, у меня...
Что? Головная боль? Муж? Что?
Он позвонил ей утром, пригласил на очередной просмотр через два дня.
Сначала фильм, после - тоголезский ресторан. Блюда ему понравились,
обжигающе горячие.
- Наверное, в Того голод, - поделился он с ней своими предположениями.
- Правда, я об этом не слышал.
- За всем не уследишь. А кормят здесь очень вкусно.
- Ты совершенно права, - он накрыл ее руку своей. - Мне так хорошо. И
не хочется, чтобы вечер подходил к концу.
- Мне тоже.
- Поедем к тебе?
- Лучше к тебе.
На Банк-стрит они приехали на такси. Медведь, естественно, лежал в
постели. Пол устроил Синдру в гостиной, налил ей бокал вина, а сам пошел в
спальню, чтобы убрать медведя. Синдра увязалась за ним.
- О, плюшевый медведь! - воскликнула она.
Он не знал, что и сказать, потом ляпнул: "Моей дочери".
- Я не знала, что у тебя есть дочь. Сколько ей лет?
- Семь.
- Вроде бы ты развелся раньше.
- А что я сказал, семь? Я имел в виду одиннадцать.
- Как ее имя?
- Нет у нее имени.
- У твоей дочери нет имени?
- Я думал, ты про медведя. Мою дочь зовут э...а... Пола.
- Аполла? Женское сокращение от Аполлона?
- Именно так.
- Необычное имя. Мне нравиться. Ты придумал или жена?
Господи!
- Я.
- А у медведя имени нет?
- Еще нет. Я недавно купил его, и она спит с ним, когда остается у
меня на ночь. Я сплю в гостиной.
- Да, я так и подумала. А фотографии у тебя есть?
- Медведя? Извини, ты, конечно, спрашиваешь про дочь.
- Конечно. Как выглядит медведь, я уже знаю.
- Это точно.
- Так есть?
- Дерьмо.
- Прости, но...
- Да черт с ним! - он махнул рукой. - Нет у меня никакой дочери, детей
у нас вообще не было. Я сам сплю с медведем. Глупая, знаешь ли, история, но
я не могу заснуть, если не беру в постель медведя. Я понимаю, как нелепо это
звучит.
Что-то блеснуло в ее темных миндалевидных глазах.
- По-моему, звучит очень мило.
У него даже повлажнели глаза.
- Я никому об этом не говорил. Глупо, кончено, но...
- Совсем и не глупо. И ты никак не назвал медведя?
- Не знаю.
- Можно я посмотрю? Одежды нет. Только желтая лента на шее, а это
нейтральный цвет, не правда ли? И, разумеется, анатомического соответствия
нет, как у тех кукол, что продаю детям, у которых не хватает ума играть в
больницу. - Она вздохнула. - Похоже, твой медведь бесполое существо.
- А вот мы, с другой стороны, нет.
- Согласна с тобой, мы - нет.
Медведь остался с ними в постели. Абсурдно, конечно, заниматься любовью
в компании медведя, но, наверное, еще абсурднее убирать его в шкаф. Да и
особенной разницы не было. Они слишком увлеклись друг другом, чтобы замечать
медведя.
Наконец биение их сердец вернулось к нормальному ритму, воздух охладил
влажную от пота кожу. Несколько слов, несколько фраз. Дремота. Он лежал на
боку, с медведем в руках. Она прижималась к нему сзади.
Сон, блаженный сон.
Он проснулся, обнимая медведя, но его самого никто не обнимал. Постель
наполнял ее запах. Синдра, однако, исчезла. Поднялась глубокой ночью,
оделась и удалилась.
Он позвонил ей около полудня.
- Наверное, я не найду слов, чтобы описать наслаждение, которое ты
доставила мне прошлой ночью.
- Я тоже в восторге.
- Я проснулся с желанием обнять тебя. Но ты исчезла.
- Я не могла заснуть.
- Я даже не слышал, как ты уходила.
- Я не хотела тебя будить. Ты спал как младенец.
- С медведем в руках.
- Я не могла оторвать от тебя глаз. Так сладко ты спал.
- Синдра, я хочу тебя видеть. Вечером ты свободна?
Последовала пауза, и он уже пожалел о том, что задал этот вопрос.
- Позволь мне позвонить после ланча.
Коллега только что опубликовал очень едкую статью о творчестве Годара в
ежеквартальном издании, тираж которого составлял несколько десятков
экземпляров. Когда позвонила Синдра, Пол читал статью и цокал от
удовольствия языком.
- Сегодня мне придется задержаться на работе.
- О!
- Но ты можешь приехать ко мне в половине десятого или в десять, если
для тебя это не поздно. Мы закажем пиццу. И притворимся, будто в Италии
голод.
- Насколько мне известно, у них засуха.
Она продиктовала ему адрес.
- Надеюсь, что ты приедешь, но, возможно, тебе не захочется...
- Очень даже захочется!
- Видишь ли, ночные причуды свойственны не только тебе.
Он лихорадочно вспоминал, что же такого он учудил ночью, попытался
догадаться, в каких причудах она хочет сознаться? Хлысты и цепи? Резиновые
набалдашники? Вибраторы?
- А, - тут до него дошло. - Ты про медведя.
- Я тоже сплю с животным, Пол. И не сплю без него.
Он затрепетал.
- Я должен был сразу это понять. Синдра, мы созданы друг для друга.
Что это за животное?
- Змея.
- Змея, - повторил он, рассмеялся. - Что ж, более экзотично, чем
медведь, не так ли? Хотя медведи не так уж часто встречаются на Шри-Ланке.
Знаешь, что я тебе скажу? Я никогда не видел плюшевую змею.
- Пол, я...
- Птички там разные, собаки, наконец, медведи, но...
- Пол, змея не плюшевая.
- Однако...
- Змея живая. Я купила ее в Калифорнии. И с немалым трудом перевезла
ее сюда. Это питон.
- Питон, - повторил он.
- Сетчатый питон.
- Если хочешь иметь питона, его надо держать в сетке.
- Это такой вид, названный по расцветке кожи. Его длинна двенадцать
футов, Пол, хотя со временем он еще вырастет. Он есть мышей, но не очень
часто и не очень много. Спит он в моей постели, обвившись вокруг меня.
Наверное, чтобы согреться, хотя мне кажется, что в его объятиях есть место
любви. Но я, возможно, все это придумала.
- Ясно.
- Ты - первый, кому я это говорю. Мои друзья в Лос-Анджелесе знаю, что
у меня живет змея, но тогда я с ней не спала. Когда я ее покупала, такого
желания у меня не было. Но однажды она заползла в мою постель. И впервые
жизни я почувствовала себя в безопасности.
Вопросы так и роились в его голове. Он выбрал один.
- У змеи есть имя?
- Заходящее солнце. Я купила питона в зоомагазине на бульваре
Заходящего солнца. Его специализация - рептилии.
- Заходящее солнце. Неплохо. Зоомагазин можно найти на улице с куда
менее поэтичным названием. Заходящее солнце - мальчик или девочка? У питонов
есть деление по полам?
- Владелец магазина заверил меня, что Заходящее солнце - девочка.
Сама-то я определить этого не могу. Пол, если тебе это отталкивает, я тебя
пойму.
- Я не об этом.
- Если змея вызывает у тебя отвращение, если ты полагаешь мою прихоть
странной...
- Разумеется полагаю, - признался он. - Ты сказала, в половине
десятого? Или в десять?
- Так ты хочешь приехать?
- Абсолютно. И мы закажем пиццу. Может, они заодно прихватят и мышь.
Она рассмеялась.
- Я покормила ее этим утром. Она еще долго не проголодается.
- Слава Богу. Синдра? А я смогу остаться? Я просто хочу знать, брать
мне медведя или нет.
- Да, конечно. Обязательно возьми медведя.
