дошли до понимания выгодности единоличной власти в деле управления высшими
органами государства. Петр разрушил этот принцип. Единоличное управление
приказами было заменено коллегиями. При приказном строе все обязанности
выполняли русские, для коллегиального управления, конечно, нужны были
иностранцы. В 1717 году было учреждено 9 коллегий. Хотя президентами их
считались русские, фактически все управление центральными органами перешло
в руки вице-президентов - иностранцев. Камер-коллегией управлял барон
Нирод, военной - генерал Вейде, юстиц-коллегией - Бревер, иностранной
коллегией - еврей Шафиров, адмиралтейскою - Крейс, коммерц-коллегией -
Шмидт, Берг и мануфактур-коллегией - Брюс.
Со времен Петра земские старинные учреждения были упразднены.
Земские соборы исчезли. Непосредственное обращение народных учреждений и
отдельных лиц к верховной власти сокращено или упразднено. Московские люди
могли просить, например, об удалении от них воеводы и назначении на его
место их возлюбленного человека. Для нынешней "губернии" это невозможно,
незаконно и было бы сочтено чуть не бунтом. Да губерния не имеет для этого
и органов, ибо даже то общественное" управление, какое имеется повсюду -
вовсе не народное, а отдано вездесущему "образованному человеку, природному
кандидату в политиканы, члену будущего, как ему мечтается, парламента".
(57)
Была искажена и идея сотрудника Алексея Михайловича боярина
Ордин-Нащокина создать городские управления. Из магистратов тоже ничего не
получилось.
Учреждения организуются не для одних гениальных государей, а
применительно к средним человеческим силам. И в этом смысле учреждения
Петра были трагичны для России и были бы еще вреднее, если бы оказались
технически хороши. К счастью, они в том виде, как создал Петр, были еще
неспособны к сильному действию. Нельзя не согласиться со Львом Тихомировым,
что "управительные органы суть только орудие этого союза верховной власти и
нации. Петр же ничем не обеспечил самого союза верховной власти и нации,
следовательно отнял у них возможность контролировать действие управительных
учреждений, так сказать, подчинил всю нацию не себе, а чиновникам".
"Учреждения Петра были фатальны для России, - пишет Лев Тихомиров, -
и были бы еще вреднее, если бы оказались способными к действиям".
Петр устраивал истинно какую-то чиновничью республику, которая
должна была властвовать над Россией".
Во главе этой чиновнической республики, в итоге нелепого принципа
престолонаследия, введенного Петром I, в течения столетия стояли случайно
оказавшиеся русскими монархами люди. Эти случайные люди были окружены стаей
хищных иностранцев, которым не было никакого дела до России и страданий
русского народа.
Из Петровских коллегий ничего, конечно, хорошего не вышло, хотя они
просуществовали долго. Общий вывод Ключевского об административной
деятельности Петра следующий:
"Преобразовательные неудачи станут после Петра хроническим недугом
нашей жизни. Правительственные ошибки, повторяясь, превратятся в
технические навыки, в дурные привычки последующих правителей, - те и другие
будут потом признаны священными заветами преобразователя".
"От государственной деятельности Петра не осталось и следа или
ненужный балласт, от которого долго не знали, как отделаться. Возьмем хотя
бы наш центральный правительственный механизм. Ключевский блестяще доказал
образцовое с точки зрения целесообразности устройство наших центральных
допетровских приказов. В них было много несообразностей, не было строго
выдержанной системы в смысле распределения дел, главным образом благодаря
постепенным историческим наслоениям, которыми народы, несомненно,
культурные, например, англичане, у себя из приверженности к родной старине,
дорожат, как зеницей ока. Но в наших приказах была самобытность и, что
важнее, в них культурно-отсталые русские собственным умом и опытом дошли до
принципа, до которого даже некоторые более культурные, чем мы, народы
додумались позже нас - принципа единоличной власти в постановке и
организации центральных исполнительных правительственных органов, принципа
единоличной министерской власти, ныне ставшего незыблемой политической и
правительственной аксиомой во всем цивилизованном мире. И вот это начало
самобытно нами выработанное и искусно проведенное в жизнь в приказной
системе центральных правительственных учреждений, близорукий недоучка Петр,
ничтоже сумняшеся, рушит и заменяет заимствованным из Швеции коллегиальным
устройством. Это устройство вплоть до Александра I-го или не клеится или не
соблюдается, с тем, чтобы при Благословенном быть замененным
министерствами, по существу ничем не отличавшимися от сто лет перед этим
охаянных и разрушенных допетровских приказов. Зато как при Петре, так и
поневоле при Александре I-м, русский народ оказывается в незаслуженном
положении все заимствующего извне, не способного ни к какой самобытной
творческой деятельности как в области своей общественности, так и
государственности". (58)
В начале XIX века Петровские учреждения окончательно рухнули. Уже
печальная практика XVIII века свела постепенно к нулю "коллегиальный
принцип". Стройная французская бюрократическая централизация, созданная
Наполеоном на основе революционных идей, пленила подражательный дух
Александра I. При Александре I коллегии были заменены министерствами, то
есть правительство принуждено было вернуться назад к принципу единоначалия
в области управления, который был проведен в Московской Руси раньше чем в
Европе.
Рассмотрим и вопрос о целесообразности создания Петром новой
столицы. Очень важно помнить, что создание Северного Парадиза вдали от
центра страны не есть оригинальный замысел самого Петра. И в этом случае,
как во всех своих замыслах, он только реализовал иностранный замысел. Это
реализация старого польского замысла, который созрел в головах поляков,
которые уже в Смутное время видя, - по словам одного исследователя, -
"плотность боярской и духовной среды, замыкавшейся около государя, считали
необходимым для проведения своих планов вырвать царя из этой среды и
перенести царскую резиденцию из Москвы куда-нибудь в другое место". Дело в
том, - замечает исследователь, - что в Московской Руси "власть не
господствовала над крепким, исторически сложившимся государственным слоем,
а он сам держал ее в известном гармоническом подчинении себе". Польские
политики правильно рассчитали, что для того, чтобы уничтожить влияние
сложившегося веками государственного строя на верховную власть, столицу
нужно создать где-то на новом мосте, где бы власть не зависела от
политических традиций страны. Петр и выполнил этот польский план, как до
этого он выполнял замыслы немцев, голландцев, протестантов по разгрому
русского государства и русской культуры.
"Петровский Парадиз основан в северном крае, - писал Карамзин, -
среди зыбей болотных, в местах вынужденных на бесплодье и недостаток",
построенный на тысячах русских трупов, стал только могилой национальной
России. Петербургским генерал-губернатором был еврей Девьер - беглый юнга с
португальского корабля.
"Быть сему городу пусту", - пророчил Ф. Достоевский и его
пророчество исполнилось. Февральский бунт вспыхнул именно в этом чуждом
русскому сердцу городе, населенном космополитической по крови аристократией
и космополитической по своему духу, европействующей интеллигенцией.
XVII. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ПЕТРА I - НИЖЕ ПОЛИТИКИ ПРЕДШЕСТВОВАВШИХ ЕМУ ЦАРЕЙ
Ключевский так оценивает внешнюю политику Петра: "Петр следовал
указаниям своих предшественников, однако, не только не расширил, но еще
сузил их программу внешней политики.
Внешняя политика Петра была нисколько не лучше внутренней: она была
такая же непоследовательная и нелепая, как и внутренняя.
"У Петра зародился спорт, - пишет Ключевский, - охота вмешиваться в
дела Германии. Разбрасывая своих племянниц по разным глухим углам немецкого
мира, Петр втягивается в придворные дрязги и мелкие династические интересы
огромной феодальной паутины. Ни с того, ни с сего Петр впутался в раздор
своего мекленбургского племянника с его дворянством, а оно через братьев
своих... поссорило Петра с его союзниками, которые начали прямо оскорблять
его. Германские отношения перевернули всю внешнюю политику Петра, сделали
его друзей врагами, не сделав врагов друзьями, и он опять начал бросаться
из стороны в сторону, едва не был запутан в замысел свержения ганноверского
курфюрста с английского престола и восстановления Стюартов. Когда эта
фантастическая затея вскрылась, Петр поехал во Францию предлагать свою дочь
Елизавету в невесты малолетнему королю Людовику XV...
Так главная задача, стоявшая перед Петром после Полтавы решительным
ударом вынудить мир у Швеции, разменялась на саксонские, мекленбургские и
датские пустяки, продлившие томительную девятилетнюю войну еще на 12 лет.
Кончилось это тем, что Петру... пришлось согласиться на мир с Карлом
XII..." "Петр обязался помогать Карлу XII вернуть ему шведские владения в
Германии, отнятию которых он сам больше всех содействовал и согнать с
польского престола своего друга Августа, которого он так долго и
платонически поддерживал".
Управлять Россией Петру было некогда, он большую часть своего
времени то метался из одного конца страны в другой, то путешествовал по
Европе. Для того, чтобы править по настоящему Россией, у него просто не
хватало времени.
"Когда бросишь взгляд только на стол его корреспонденции с
Екатериной, - пишет Валишевский, - всего 223 письма, опубликованные
министерством иностранных дел в 1861 году, где видишь их помеченными и
Лембергом в Галиции, Мариенвердером в Пруссии, Царицыном на Волге, на юге
империи, Вологдой на севере, Берлином, Парижем, Копенгагеном, - то прямо
голова кружится.
...И таким образом всегда, от начала года до конца, с одного конца
жизни до другого. Он всегда спешил. В карете он ехал галопом; пешком он не
ходил, а бегал".
"Во все, что Петр делал, он вносил, - по словам Валишевского, -
слишком много стремительности, слишком много личной грубости, и в
особенности, слишком много пристрастия. Он бил направо и налево. И поэтому,
исправляя, все он портил..." (59)
XVIII. МИФ О "ВОЕННОМ ГЕНИИ" ПЕТРА I
Война Петра I с Швецией была самой бездарной войной в русской
истории. Петр совершенно не обладал талантом полководца. Если в Смутное
время, не имея правительства, Русь выгнала поляков за 6 лет, то Петр I,
имея огромное превосходство в силах, воевал с Швецией 21 год. Войны Петра -
это образец его бездарности как полководца. О начале Северной войны историк
Ключевский пишет следующее: "Редкая война даже Россию заставала так
врасплох и была так плохо обдумана и подготовлена".
Начало Северной войны действительно одна из наиболее бездарных
страниц в истории русских войн. Но и дальнейший ход Северной войны был
также бездарен, как и ее начало. Во время Нарвской баталии Петру было 28
лет, его противнику Карлу XII - 18 лет. у Петра было 35 тысяч солдат, у
Карла всего 8 тысяч. И все же накануне битвы струсивший Петр покинул свою
армию, доверив ее авантюристу графу де-Круа, который в разгар битвы сдался
шведам вместе с остальными иностранными проходимцами, командовавшими
войсками Петра. В "Истории Северной войны" этот малодушный поступок Петра
Первого объясняется весьма неубедительно: Петр Первый покинул Нарву
накануне решительного боя, видите ли, "для того, чтобы другие достальные
полки побудить к скорейшему приходу под Нарву, а особливо, чтобы иметь
свидание с королем Польским".
Сколько же необходимо было войск для победы над 8-тысячным отрядом
Карла XII. Ведь Петр и так имел воинов больше, чем Карл, в пять раз. Под
Нарвой ведь были хваленые петровские войска. Северная война ведь началась
через 11 лет после восшествия Петра на престол. Этот срок совершенно
