Роберт АРТУР
Рассказы
КОЛЕСО ВРЕМЕНИ
КОЛОКОЛЬЧИК ИЗ РОЗОВОГО ХРУСТАЛЯ
Роберт АРТУР
КОЛЕСО ВРЕМЕНИ
пер. И.Баданова
В то чудесное воскресное июльское утро Джереми Джупитер позвонил мне
и предложил поехать куда-нибудь за город. Похоже, в тот день я собирался
покончить жизнь самоубийством, иначе чем можно объяснить мое согласие? У
Джереми Джупитера куча денег и вечный зуд ставить на мне свои научные
эксперименты. Видимо, я поверил, что он и в самом деле хочет прогуляться
за город, чтобы отдохнуть и со вкусом попировать на природе.
Я предупредил его, однако, что мне совершенно необходимо вернуться в
Нью-Йорк к вечеру, так как я договорился встретиться и пообедать с одним
приезжим редактором. В понедельник ему предстояло вернуться в Чикаго. Он
хотел приобрести одну вещицу, за которую я рассчитывал получить не менее
тысячи долларов, и поэтому я ждал этого обеда с большим нетерпением.
Джереми пообещал, что мы вернемся точно к назначенному часу, добавил,
что заедет за мной через часок, и повесил трубку. Легкий фланелевый костюм
и отменный аппетит - вот, пожалуй, и все, что мне понадобится. Ровно через
час я услышал, как он просигналил, и выскочил наружу. И тут же остановился
в изумлении. Потому что Джереми приехал не в своей легковой машине марки
У-16, как обычно, нет, он сидел за рулем закрытого фургончика. Я сразу
почуял неладное.
- Лусиус, - сладко пропел Джереми. На его пухлом розовом личике за
толстыми стеклами очков в роговой оправе радостно поблескивали голубые
глаза. - Как я рад, что ты едешь! Какой денек, а? Мы отлично проведем
время!
Он как-то странно произнес слово "время" и загоготал при этом. Я
залез в машину, уселся рядом с ним и хмуро уставился на него.
- Джереми, - суровым тоном сказал я, - можешь мне объяснить, с каких
пор ты стал водителем грузового автомобиля?
- Э, видишь ли, - смущенно хмыкнул он, - у меня тут гости, и я
подумал, что в фургоне им будет, наверное, лучше. Во всяком случае, никто
не станет на них глазеть, разинув рот.
- Гости? - Я круто развернулся и заглянул в окошечко. В глубине
машины моему взору предстали три огромных шимпанзе, одетые как люди и с
очками на носу. Они висели вниз головой, уцепившись ногами за крючки,
укрепленные на потолке фургона, а перед ними на полу лежали раскрытые тома
Британской экциклопедии!
- Джереми! - взорвался я.
- Не надо так кричать, Лусиус, - укоризненно проговорил он. -
Успокойся - они вовсе не читают. Это их обычный трюк. Между страницами
проложены тонкие листики печенья. Они перелистывают страницы и отправляют
печенье в рот. При этом они облизывают пальцы, и создается впечатление,
будто они углублены в серьезное чтение.
- Ха, - с силой выдохнул я, - ха! Можно бы отпустить словцо и
покрепче. Но я не стану этого делать, если только ты объяснишь, почему мы
едем на пикник с тремя шимпанзе, которые висят вниз головой и читают
энциклопедию? И для кого эти три велосипеда - красный, золотой и
серебряный?
- Велосипеды тоже участвуют в представлении, - нежно проворковал
Джереми. - Шимпанзе описывают на машинах круги и при этом читают
энциклопедию.
- Джереми, - голос мой упал до шепота. - А для чего, черт подери,
здесь эти барабаны? Они тоже участвуют в представлении?
- Ну да, - с готовностью согласился он. - Барабаны закрепляются на
руле велосипеда, а шимпанзе катаются по сцене (я откупил их у хозяина
цирка), бьют в барабаны, читают энциклопедию и швыряют апельсины в
публику.
После такого заявления я потерял дар речи на целых полчаса. Теперь
наша машина катила уже по противоположному берегу реки Гудзон в штате
Нью-Джерси.
- Итак, - проговорил я, - ты приволок этих трех шимпанзе, чтобы
помочь нам убить время и развлекать нас на отдыхе? Верно я тебя понял,
Джереми?
Мой толстенький спутник покачал головой.
- Нет, это не так, Лусиус, - пропищал он. - Им предстоит сыграть
очень важную роль в научном эксперименте эпохального значения. Провизия,
которую я захватил с собой, послужит для праздника науки, Лусиус, для
пиршества разума, а вовсе не для утоления телесного голода.
Я издал какой-то булькающий звук и совершенно обмяк на сиденье.
- Нет, - еле вымолвил я. - Нет, я не стану помогать тебе.
- Я это предвидел, - мой кругленький друг печально вздохнул. -
Поэтому-то решил взять с собой шимпанзе, это - прекрасно выдрессированные
толковые животные. Они будут моими единственными ассистентами в том
грандиозном, не имеющем прецедента подвиге, который я намерен совершить.
- Что, - мне даже стало страшно, - что это будет за эксперимент,
Джереми?
- Я намерен изменить временной ритм нашей Вселенной, - торжественно
произнес он.
Что и говорить, Джереми по мелочам не разменивается. Если ему
взбредет в голову заниматься проблемами пространства-времени, он попросту
устроит короткое замыкание Вселенной. И если сейчас он решил, что временем
можно поиграть, как чудесной игрушкой от науки, то он не остановится перед
тем, чтобы вмешаться во временной ритм всей Вселенной.
- Джереми, - еле слышно прошептал я, - выпусти меня из машины. Я
пойду домой пешком.
- А мы уже доехали, - промолвил он. - Здесь мы и остановимся.
Мы находились на самой середине большой зеленой лужайки, на краю
которой возвышался огромный дуб. Метрах в ста от нас тянулась цепь острых
каменистых уступов, сбегавших вниз, к голубой ленте Гудзона. По другую
сторону вдаль волнами уходило поле. Я заметил, однако, что на нашей
лужайке было несколько поросших травой холмиков, причем один из них явно
пытались недавно раскопать. Джереми поставил машину на равном удалении от
дерева и от холмиков, после чего спрыгнул на землю и побежал открывать
заднюю дверку фургона.
- Ко мне, Лусиус! - крикнул он. - Требуется твоя помощь. Молодчина,
Король. Привет, прекрасная Дама. Вылезай, Джокер. Давайте сюда книги,
ребята. Прыгайте вниз и можете поиграть на травке. Сейчас будем пировать.
Шимпанзе кубарем посыпались вниз, а при слове "пировать" начали
радостно кувыркаться на траве. Знали бы они, что их ожидает!
У самого большого шимпанзе была массивная голова с короткой седеющей
бородкой. Он выглядел очень импозантно в красивом индейском костюме,
расшитом бисером по манжетам и карманам. Время от времени он отрывал
бусинку и с задумчивым видом отправлял ее в рот. А потом как ни в чем не
бывало начинал прыгать и кувыркаться.
Шимпанзе по кличке Дама была одета в женский индейский наряд-юбочку и
кофточку. Маленький шимпанзенок, как пояснил мне мой приятель, был их
сынишкой, почему его и звали Джокером, а полное его имя было Джек Джокер.
На нем были шелковые трусики, как у акробатов, и яркая майка с
изображением американского орла.
Он прыгал и скакал вокруг своих родителей, а мы с Джереми пыхтя
разгружали машину. Выкатили на траву небольшие велосипеды несколько
облегченной конструкции - красный, золотой и серебряный. Велосипеды были с
прицепом, а в прицепах валялись какие-то блестящие предметы, очень похожие
на гигантские таблетки от печеночных колик. Джереми передал мне из машины
барабаны, на каждом из которых был запечатлен портрет его владельца. При
виде барабанов Король, Дама и Джокер ужасно обрадовались и стали проявлять
признаки нетерпения, но Джереми прогнал их.
- Играйте, ребята, - сказал он. - Сначала надо поесть. Барабаны
никуда не денутся.
То ли на них подействовал звук его голоса, то ли потому, что он начал
вытаскивать огромных размеров корзину-холодильник, но шимпанзе откатились
в сторону и принялись играть в пятнашки и громко тараторить. Джереми
передал мне корзину и спрыгнул на землю. Я потащил ее в тень, а он трусил
рядом, плотоядно потирая руки.
- Угу, - промычал он, заглядывая в корзину. - Почему бы нам и не
перекусить немножко? Глядишь, у тебя тоже поднимется настроение, Лусиус.
Громко чавкая, он шлепнулся на траву и швырнул по кулечку земляных
орехов своим подопечным. Те в восторге взлетели на ветки дуба и принялись
щелкать орешки и запускать в меня скорлупой. Я жевал заливное из дичи и
мысленно проклинал низменные инстинкты, которые втравили меня в эту
авантюру.
- Итак, Лусиус, - удовлетворенно проговорил Джереми, облизывая
пальцы. - Пора, пожалуй, объяснить тебе в общих чертах, что я собираюсь
делать. Прежде всего, время есть не что иное, как ритмические колебания...
- А ты откуда знаешь? - в упор спросил я.
- Я вывел это путем логических выкладок, - сообщил он, вонзая зубы в
индюшачью ножку. - Абсолютно все в природе подчиняется определенному
ритму. Смена времен года, движение светил, рождение, жизнь, световые
волны, радиоволны, электрические импульсы, перемещение молекул словом,
все. Все движется согласно строгому, четкому ритму. И я решил, коль скоро
Вселенная зиждется на принципе ритма, у времени тоже должен быть свой
ритм. Просто это никому раньше не приходило в голову.
- Ну а тебе пришло, - сказал я, доставая бутылку мозельского из
корзины. - И что это тебе даст?
- А вот что, Лусиус! - выпалил Джереми. - В любой ритм можно ввести
поправки, если правильно применять контрритм!
Я открыл рот, но забыл положить в него кусок.
- И я хочу надеяться, - мягко добавил Джереми, - что, хотя ты всю
свою жизнь только и делаешь, что вертишь клюшкой для гольфа, размахиваешь
теннисной ракеткой или крикетными молоточками, а в оставшееся время
кропаешь какие-то писульки в оправдание своего безделья, ты все-таки
имеешь какое-то элементарное представление о физических законах. Я хочу
верить, что ты слышал об экспериментах, при которых в результате
взаимодействия двух световых волн определенной длины возникает тьма. Или о
том, что столкновение двух звуковых колебаний определенной высоты
порождает абсолютное безмолвие.
- Ну да, - согласно кивнул я, - конечно, я об этом знаю. Но при чем
здесь время?
- Точнее, временной ритм, - сказал он. - Эффект временного ритма
Джереми Джупитера, под таким названием он будет известен грядущим
поколениям. Вообще-то говоря, это предельно просто. Если можно, введя
помехи, приостановить свет и вызвать тьму, введя помехи, приостановить
звук и вызвать безмолвие, почему же нельзя, введя помехи, приостановить
настоящее время и вызвать прошлое? Для этого мы и приехали сюда. Я намерен
представить неким ныне живущим людям, именующим себя исследователями,
неопровержимые доказательства, которые заставят их всерьез отнестись к
монографии на эту тему, над которой я сейчас работаю.
Глаза его горели. Джереми Джупитеру не раз случалось сражаться со
своими собратьями по науке, но никому из них еще не удавалось положить его
на лопатки.
- Даже если продемонстрировать перед ними соответствующий опыт,
Лусиус, - пояснил он, - они ни за что не поверят. Вот я и решил ввести
помехи во временной ритм настоящего, вызвать к жизни прошлое и представить
такие доказательства, которые не посмеет оспаривать самый тупоголовый
скептик.
Он налил себе полный бокал мозельского и с наслаждением осушил его. К
этому времени обезьяны успели прикончить свои орешки, и Джупитер метнул им
по бутылочке лимонада. С громким бульканьем шимпанзе мгновенно его выпили.
- Вот тут-то и пригодятся Король, Дама и Джокер, - продолжал Джереми.
- Я же знал, что ты заупрямишься, Лусиус. А эти ребята отлично справятся с
поставленной задачей, не проявляя при этом никакого недоверия. Я, видишь
ли, прихватил с собой несколько капсул времени...
- Капсул времени?!
- Ну да, пользуясь общедоступной терминологией. Сейчас я тебе покажу.
Из одного из своих обширных карманов он извлек металлический предмет
величиной с кулак. Сделан он был, по-видимому, из платины, очень уж был
тяжелый. Это был цельный кусок, во всяком случае, в нем не было ни крышки,
ни отверстия. На полированной поверхности крупными печатными буквами были
выгравированы следующие слова: "Капсула Времени Джереми Джупитера. Год
1965 от Р. Х. Расплавьте левый кончик и вскройте".
- Внутри находятся три микрофильма. В первом - один из номеров газеты
"Нью-Йорк Таймс", - пояснил Джереми. - Во втором моя автобиография и
список основных научных трудов. В третьем мое заявление о том, что я
намерен незамедлительно обнародовать свои открытия касательно эффекта
ритма времени Джереми Джупитера. Кроме того, там находятся крохотные
крупинки радия.
- Но как же...
- Видишь те холмики? - Джереми вытянул вперед руку. - Совсем недавно
было установлено, что это насыпные надгробья древнейших примитивных
цивилизаций. Как показали археологические раскопки, некогда здесь
проходила морская береговая полоса. В этом слое скрыто множество различных
костей. Раскопки пока еще в начальной стадии. В ближайшее время всю эту
полянку основательно перетряхнут в поисках ископаемых останков прошлого. И
среди найденных предметов, Лусиус, обнаружат одну, а может и не одну,
капсулу времени Джереми Джупитера! Ну как, здорово?
Он весь светился от счастья, меня же просто затрясло от злости.
- Вот как! - гневно выкрикнул я. - Ты хочешь зарыть здесь свои так
называемые капсулы, чтобы археологи нашли их на следующей неделе или в
следующем месяце. Так, да?
Пухлое розовое личико Джереми затуманилось печалью.
- Лусиус, - сказал он со вздохом, - порой ты приводишь меня в полное
отчаяние. Конечно же, нет. На этом месте я намерен создать помехи ритму
времени. И тогда обезьяны вместе с моими капсулами - ты же отказался в
этом участвовать - войдут туда и заложат там эти капсулы миллион лет
назад!
Он выжидающе уставился на меня.
- Теперь ты понял, Лусиус? Мои капсулы попадут туда миллион лет
назад, они попросту пролежат под этой поляной все это время. И археологи,
раскапывая пласты, сложившиеся в доисторические времена, обнаружат по
крайней мере одну из капсул. По полураспаду радия сумеют точно вычислить,
сколько они пролежали, дожидаясь своего часа, и тогда... О господи,
Лусиус, глотни вина скорее!
Я выпил и почувствовал себя лучше. Но спорить с ним у меня еще не
было сил.
- Мне этого не понять, Джереми, - устало сказал я. - Пусть будет так.
Я верю тебе на слово. Ты хочешь ввести помехи в ритм времени, превратив
день сегодняшний в день вчерашний минус один миллион лет. Но почему
вчерашний? Почему не завтрашний? Почему бы нам не заглянуть заодно и в
будущее?
Джереми сложил пухлые ладошки и слегка выпятил толстые губки.
- Мне так понятно, почему ты спрашиваешь именно об этом, - с
нежностью проворковал он. - Я и сам не раз задавал себе этот вопрос в
самом начале, когда меня осенило. Нет, это невозможно. Я логически
вычислил эту невозможность и совершенно выбросил эту мысль из головы.
Будущее еще не наступило, и я не могу в него проникнуть. А теперь - за
дело.
Он поднялся на ноги и быстро зашагал к фургончику. Я пошел следом.
Общими усилиями мы вытащили из-под брезента тяжеленную аппаратуру и
установили ее прямо на траве. Пока мы этим занимались, обезьяны слезли с
дерева, что-то схватили и взволнованно затараторили. Издалека я не мог
разобрать, чем они заняты.
В руках у моего приятеля оказался большой квадратный ящик,
напомнивший мне телевизоры моей юности. На передней панели были такие же
ручки управления, а когда он приподнял крышку, я увидел ряды каких-то
трубок и вращающийся барабан. В центре панели было что-то вроде динамика.
Из задней стенки тянулся шнур со стальным наконечником. Джереми воткнул
его в землю в нескольких футах от громоздкого ящика.
- Это заземление, - пояснил он. - Можно начать предварительное
испытание моего резонатора ритма времени. Где шимпанзе?
Я поднял голову.
- Они лакают мозельское! - завопил я. - Они же упьются!
Джереми, который что-то налаживал в своем приборе, резко выпрямился.
Шимпанзе жадно пили из бутылки. Покончив с лимонадом, они, вероятно,
слезли с дерева и, воспользовавшись тем, что мы отошли, схватили бутылки с
вином и теперь в дикой спешке делали огромные глотки, давясь, захлебываясь
и мыча от наслаждения.
- Этого еще не хватало! - заорал Джереми. - Они сорвут эксперимент.
Надо отобрать у них вино, Лусиус.
Мы кинулись к шимпанзе. Увидев это, Король, Дама и Джокер пустились
наутек, отталкиваясь от земли не только задними, но и передними
конечностями. Они подбежали к велосипедам, лихо вскочили на сиденья и
помчались.
Эти велосипеды можно было без труда запустить, остановить, вырулить
одной рукой или ногой. Король ехал впереди. Он захватил руль пальцами ног,
машина зажужжала и устремилась прямо на нас. За ним с воплями мчалась
Дама. Джокер успел даже прихватить свой барабан. Закинув на руль задние
конечности, колотя кулаком по барабану, он бросился вдогонку за
родителями.
- Спасайся, Лусиус! - успел выкрикнуть Джереми. Он отпрыгнул в одну
сторону, я - в другую. Король и Дама молниеносно проскочили мимо, а за
ними, на такой же скорости, бешено молотя по барабану, с воинственным
кличем промелькнул Джокер. Падая, Джереми Джупитер ободрал себе лицо, я
ударился о ствол дуба.
Тем временем шимпанзе обогнули дерево и снова ринулись на нас.
- Берегись! - заорал я.
Джереми успел только шатаясь подняться на ноги, я высоко подпрыгнул,
а Король, Дама и Джокер, теперь уже выстроившись в ряд, прогрохотали подо
мной. Мне удалось схватиться за нижние ветки дуба, на другой ветке рядом
качался Джереми.
- Провались ты вместе со своими открытиями! - рявкнул я.
Но он, не обращая внимания на мои слова, с озабоченным видом
всматривался в свой прибор.
- Видишь ли, Лусиус, - наконец, проговорил он, - резонатор ритма
времени, по-моему, включился.
Я глянул в ту сторону. Трубки и впрямь светились.
- Ну и что? - спросил я. - Ничего же не происходит.
- Ну, это как сказать. Надо бы его отключить. Там не все в порядке с
вращающимся барабаном, я как раз собирался его отладить.
Он спрыгнул на землю и направился к резонатору, я пошел за ним. И тут
пьяные шимпанзе в третий раз с треском, гиканьем и визгом полетели на нас.
Джокер по-прежнему изо всех сил дубасил по барабану.
- Берегись! - завопил я и прыгнул вверх.
Я снова оказался на ветвях дуба, а обернувшись, увидел рядом с собой
Джереми.
- Провались ты вместе со своими открытиями! - злобно рявкнул я.
Но он не обратил внимания на мои слова, с озабоченным видом
всматриваясь в свой прибор.
- Видишь ли, Лусиус, - проговорил он, - резонатор ритма времени,
по-моему, включился.
Я глянул в ту сторону. Трубки и впрямь светились.
- Ну и что? - спросил я. - Ничего же не происходит.
- Ну, это как сказать. Надо бы его отключить. Там не все в порядке с
вращающимся барабаном, я как раз собирался его отладить.
Он спрыгнул на землю и направился к резонатору, а я пошел за ним. И в
этот самый момент обезьяны снова завернули за дерево на своих
велосипедиках и с ревом выскочили на нас. Внезапно я вспомнил, что все это
уже было, что мы все это уже проделали минуту назад...
Я, конечно, опять взлетел на дерево, внизу молнией промелькнули
шимпанзе, а Джереми уцепился за соседнюю ветку. И тут до меня дошло.
Машину Джереми заело, как проигрыватель с заезженной пластинкой! Настоящее
не уступало место прошлому, настоящее повторялось снова и снова.
Меня охватил дикий ужас. Неужели мы обречены прыгать на ветви дуба, а
пьяные шимпанзе будут снова и снова пытаться задавить нас, пока не, пока
не... У меня голова шла кругом.
- Провались ты вместе со своими открытиями! - завопил я.
Джереми ничего не ответил. Он всматривался в свою машину. И только
после того, как все это разыгралось раз десять - скорее всего, десять,
хотя у меня осталось впечатление, что мы прыгали на дерево и с дерева
много дней подряд. Король, Дама и Джокер, завернув за дерево, вдруг резко
притормозили. Они спрыгнули на землю и стали кружиться и кувыркаться,
словно в ожидании аплодисментов. Джереми подбежал к своей машине и щелкнул
выключателем. Потом отер пот со лба.
- О боже, - негромко проговорил он. - Барабан застрял в определенном
положении и...
- ...и время повторяется! - хрипло выкрикнул я. - Нас заклинило во
времени. Ничего себе приключеньице! Если бы машина не остановилась, нам
пришлось бы спасаться от пьяных шимпанзе на велосипедах до скончания века.
- Любой прибор может вначале дать осечку, - назидательно сказал
Джереми, но мне было ясно, что ему тоже не по себе. По его розовому личику
струился пот.
- Ну ладно, - отрывисто бросил он, - теперь все закреплено. Остается
развернуть резонатор, нацелить его на холмы, и можно начинать.
Он передвинул свой ящик, что-то там еще подкрутил и повернулся к
шимпанзе. Протрезвевшие и притихшие, они с виноватым видом валялись рядом
со своими велосипедами. Джереми похлопал их по плечу и усадил на сиденья,
после чего закрепил барабаны на руле Короля и Дамы, нашел и закрепил
барабан Джокера и выстроил всю троицу в ряд лицом к холмам. Потом сбегал к
фургону, принес три тома Британской энциклопедии и раздал обезьянам. Те
сразу повеселели.
- Сейчас с ними все в порядке, - сказал Джереми. - Все атрибуты их
представления при них, и они успокоились. Как детишки. Все нормально. Они
больше не потеряют голову. Вот увидишь.
Он протянул руку по направлению к прицепам. Тут я сообразил, что
блестящие предметы в них не что иное, как платиновые капсулы времени.
- Апельсины, - настойчиво проговорил Джереми, обращаясь к обезьянам.
- Апельсины, - повторил он и сделал такое движение, словно швырял
апельсины. - Сейчас я создам помехи в ритме времени, - продолжал он, - и
настоящее на этих холмах будет сведено к прошлому в миллион лет назад.
Обезьяны въедут в этот участок прошлого конечно, если бы ты не
заупрямился, Лусиус, не пришлось бы прибегать к таким сложностям, - и
начнут кружить и разбрасывать капсулы времени по всему участку. По крайней
мере одна из них должна погрузиться в почву, потом она покроется более
поздними наслоениями и пролежит там до наших дней, пока ее не откопают
археологи.
Через какое-то время я свистну, и обезьяны вернутся к нам, в
настоящее, а я выключу резонатор. Со временем капсулы будут обнаружены.
Вот тогда-то я и объясню, как все произошло, и уж тогда никто больше не
посмеет усомниться в вероятности эффекта ритма времени. Итак...
Он щелкнул каким-то выключателем на своем приборе.
На сей раз никакой ошибки не произошло. Мгновенно пространство над
холмами заволокло туманом. Туман начал сгущаться, но Джереми покрутил
что-то на диске, и туман превратился в легкую светящуюся дымку. Лужайка
преображалась буквально на глазах. Из земли полезли широкие папоротниковые
листья, над ними распростерли свои длинные шупальца какие-то гигантские
мхи. Ближе к нам пролегла песчаная прибрежная полоса, усеянная диковинными
раковинами. Мне казалось, что я всматриваюсь в театральную декорацию
сквозь тонкий полупрозрачный занавес.
Джереми Джупитер шумно перевел дух.
- Лусиус, - обратился он ко мне, - наступил торжественный момент. Вот
мы стоим здесь сегодня, а там перед нами - день вчерашний. Король, Дама,
Джокер, вперед!
Обезьяны бесстрашно покатили по направлению к мерцающей дымке
прошлого, воскрешаемого резонатором Джереми Джупитера. Одна нога крутит
педали, одна рука бьет в барабан, в другой руке открытая перед глазами
книга - в таком виде они устремились в далекое прошлое далеких предков.
Джереми зачарованно провожал их глазами. Но я тронул его за плечо и
заставил оглянуться.
- Посмотри туда, - сказал я ему. - Там день завтрашний.
Джереми Джупитер обернулся, и глаза его чуть не вылезли из орбит.
Позади нас, на таком же расстоянии, затянутое легкой дымкой, возникало еще
одно пространство. Оно было из стекла и хрусталя. Вдаль уходила широкая
улица, по обе стороны которой выстроились дома с плоскими крышами. Стены
домов сверкали на солнце как драгоценные камни, а над крышами зданий
скользили какие-то воздухоплавательные аппараты.
- О господи, - только и мог вымолвить Джереми. - Мой резонатор
создает дополнительный эффект, обертон. Я... я...
Позади нас послышался дикий вопль. Мы разом обернулись. За несколько
секунд до этого шимпанзе разъезжали по жестким пескам протерозойской эры,
колотя в свои барабаны. Внезапно из-за деревьев показалась гигантская
голова с оскаленной пастью и горящими красными глазами. Затем какая-то
темная тень спикировала вниз, и Король, Дама и Джокер мгновенно
развернулись и кинулись назад. Они побросали книги, они побросали
барабаны. Они побросали все, за исключением капсул времени, и с громким
визгом, извиваясь от ужаса, бросились к нам.
Голова бронтозавра исчезла, птеродактиль, который спикировал на них,
взмахнул гигантскими перепончатыми крыльями, взмыл в небо и исчез из виду.
Джереми кричал что-то, но обезьяны не обращали на него внимания. Они
хотели назад, в уютное, безопасное настоящее. Вращая глазами, стуча
зубами, они неслись на нас. Я в ужасе отпрыгнул в сторону.
- Спасайся, Джереми! - выкрикнул я. - Они нас задавят! Они взбесились
со страху.
Джереми едва успел отскочить. Шимпанзе в мгновенье ока миновали
место, где мы только что стояли, и, не замедляя скорости, устремились
дальше, туда, где возникло незваное будущее.
- Боже правый! - в отчаянии взмолился Джереми. - Этого нельзя
допустить!
Он вскочил на ноги и кинулся к прибору. Но Король, Дама и Джокер, не
переставая выть и яростно нажимая на педали, уже почти достигли границы
другого, окутанного легкой дымкой пространства. Прямо перед ними вдаль, к
самому центру серебристо-хрустального города будущего, уходила просторная
спокойная улица. И тут Джокер, дрессированная обезьянка, привычным
движением сунул руку в прицеп своего велосипеда, выхватил капсулу времени
и метнул ее высоко в небо.
Джереми бросился к резонатору, споткнулся о шнур заземления, налетел
на прибор и с грохотом свалил его на землю. Серебристый город, в который
только что сломя голову влетели Король, Дама и Джокер, исчез. А вместе с
ним и обезьяны. Кругом простирался безмятежный зеленый пейзаж штата
Нью-Джерси, и ничего больше!
Я помог Джереми подняться. От резонатора осталась только
беспорядочная груда сломанных трубок и оборванных проводов. Я откупорил
последнюю бутылку мозельского, и Джереми постепенно пришел в себя.
Он молча пил вино, погруженный в раздумья. Потом вытер губы и сказал:
- Нет ничего удивительного в том, что мой резонатор выдал
дополнительный эффект. Именно этого и следовало ждать от любого
резонирующего объекта - от флейты до радиоприемника. Дело в том, Лусиус,
что обертон, вместо того чтобы ввести помехи в ритм времени, усилил его.
Он выпрямился, слегка отряхнул свой костюм, потом подхватил корзину
из-под припасов и отнес в машину.
- Пойми наконец, Лусиус, что два различных колебания не обязательно
должны взаимно уничтожиться при столкновении. Две световые волны могут
наложиться и вызвать более яркий свет. Две звуковые волны могут наложиться
и вызвать более громкий звук. Очевидно, обертон от моего резонатора усилил
ритм времени, превратив настоящее в будущее. Будущее, которое мы
наблюдали, было на таком же расстоянии от нас, что и созданное мною
прошлое. Я бы так сказал: и то и другое отстояло от нас примерно на
миллион лет вперед и соответственно назад.
Джереми уже одной ногой стоял в машине, как откуда ни возьмись возник
какой-то блестящий предмет и шлепнулся ему на ногу. Взвыв от боли, он
схватился за ступню. Я наклонился и поднял упавшую штуковину. Это была
одна из капсул времени Джереми Джупитера. Точнее, именно та, которую
Джокер запустил в воздух, когда въезжал в будущее. Только теперь этот
момент наступил и для нас.
Мы возвращались в Нью-Йорк. Джереми с каменным лицом вел машину.
Спускался теплый летний вечер. Когда мы проезжали по мосту через Гудзон,
Джереми выбросил свою капсулу времени в реку. Время от времени он кидал на
меня косые взгляды.
- Хоть умри, не пойму, почему ты так веселишься, - буркнул он,
притормозив у моего дома.
- А я представил себе, как Король, Дама и Джокер несутся сейчас по
улицам Нью-Йорка будущего на своих велосипедах и швыряют капсулы времени в
изумленных жителей, - ответил я. - Странное у них создастся представление
о предках из двадцатого столетия. И знаешь что, Джереми?
- Ну что? - нехотя выдавил он из себя.
- У шимпанзе на шее висели серебряные кружочки с инициалами, - сказал
я. - А у Джокера инициалы такие же, как у тебя - Дж. Дж. И они, конечно
же, решат, что это - ты, Джереми Джупитер, и что Король и Дама - твои
родители. Я так полагаю, они поместят фотографию Джокера в свои учебники
истории и подпишут под ней твое имя... А может, ты соорудишь другой
резонатор?
Джереми с силой нажал на акселератор.
- Нет, - отрывисто бросил он. - У меня есть дела поважнее.
И он укатил прочь. Впервые в жизни мне представилась возможность
посмеяться над ним, и я получал от этого огромное удовольствие. Я со
смехом вошел в дом, все еще смеясь, принял ванну и переоделся, собираясь
на обед с редактором, которому хотелось получить от меня рассказ, с тем
чтобы возвратиться в Чикаго ранним самолетом в понедельник.
Я перестал смеяться только тогда, когда добрался до центра и узнал,
что уже вечер вторника...
Роберт АРТУР
КОЛОКОЛЬЧИК ИЗ РОЗОВОГО ХРУСТАЛЯ
...Все те же пыльные склянки - "Корень женьшеня", "Тигровый ус"; те
же бронзовые Будды, те же безделушки из нежного нефрита. Переступив порог
крохотной лавочки Сома Ки на улице Мотт, Эдит Вильямс замерла в
восхищении.
- Марк, - шепнула она, - словно и не было этих двадцати лет! Как
будто с нашего медового месяца здесь не продано ни одной вещички!
- Вот именно, - отозвался доктор Марк Вильямс, протискиваясь за женой
по узкому проходу меж прилавков. - Не знай я, что Сом Ки умер, - решил бы,
что мы перенеслись на два десятка лет назад. Как в тех фантастических
сказках, которыми зачитывается наш Дэвид.
- Надо что-нибудь купить, обязательно, - сказала Эдит. - Мне в
подарок на двадцатилетие свадьбы. Может, колокольчик?
Откуда-то из глубин магазина возник молодой человек. Восточные черты,
узкий разрез глаз - и безукоризненный американский костюм.
- Добрый вечер. Чем могу быть полезен? Что вам показать?
- Наверное, колокольчик, - усмехнулся доктор Вильямс. - Но мы еще не
решили. А вы - сын Сома Ки?
- Сом Ки-младший. Мой почтенный отец пять лет тому назад отправился
навестить усадьбы предков. Я мог бы просто сказать, что он умер, - черные
раскосые глаза стали еще уже, - но наши покупатели предпочитают более
витиеватые выражения. Им кажется, что все это необычайно изысканно.
- А по моему, вовсе не изыскано - просто очень мило, - возразила
Эдит. - Нам искренне жаль, что вашего отца больше нет. Мы так надеялись
снова его увидеть... Знаете, двадцать лет назад, в наш медовый месяц,
когда у нас не было и гроша за душой, он продал нам дивное ожерелье из
розового хрусталя - всего за полцены!
- И уверяю вас, внакладе не остался. - Снова хитрые черные щелочки
вместо глаз. - Ну а если вы хотите колокольчик - сколько угодно: и
маленькие, хромовые, и обеденные, и для верблюдов, и...
Но Эдит Вильямс уже не слушала его. Ее ладонь скользнула к чему-то в
глубине полки.
- Хрустальный колокольчик! - воскликнула она. - Ну не чудо ли?
Розовый хрусталь - свадебный подарок, и на двадцатилетнюю годовщину -
тоже!
Молодой человек предостерегающе поднял руку.
- Вряд ли это то, что вам нужно. Он разбит.
- Разбит? - Эдит осторожно стерла пыль и подняла колокольчик к свету.
Изящный, безукоризненной формы грушевидный предмет покоился у нее на
ладони. - Но по-моему, он абсолютно цел. Он - само совершенство!
- Я не то имел в виду, - поспешно произнес Сом Ки, который уже ничем
не напоминал американца. - Он без язычка. Он не будет звонить.
Марк Вильямс взял у жены колокольчик:
- И правда, язычка нет. - Мы сделаем другой. Если, конечно, не
найдется настоящий? - Она вопросительно взглянула на Сома Ки.
Китаец покачал головой.
- Мой отец нарочно его убрал. - Он помолчал в нерешительности и
добавил: - Отец боялся этого колокольчика.
- Боялся? - брови Марка Вильямса поползли вверх.
Молодой человек снова замялся.
- Возможно, это прозвучит как байка для туристов, - наконец выговорил
он. - Но отец в нее верил. Он верил, что этот колокольчик был выкраден из
храма одной буддистской секты, где-то в горах Центрального Китая. И как
многие на Западе верят, что глас трубы Святого Петра возвестит о судном
дне, так и члены этой маленькой секты убеждены, что когда зазвенит
колокольчик вроде этого - выточенный из цельного куска хрусталя и
освященный обрядом, который длится десять лет - то всякий покойник,
находящийся в пределах этого звука, восстанет из мертвых.
- Божественно! - восхитилась Эдит Вильямс. - Марк, только подумай,
какие чудеса ты начнешь творить, когда он у нас зазвенит! - Она с улыбкой
обернулась к китайцу: - Я просто его дразню. Мой муж на самом деле
замечательный хирург.
- Я должен предупредить вас, - сказал Сом Ки. - Колокольчик не будет
звенеть. Только его собственный язычок, выточенный из того же куска
хрусталя, сможет заставить его звучать. Потому-то отец и разделил их. И...
я рассказал вам лишь половину истории, - продолжил он, поколебавшись. -
Отец еще говорил, что хотя колокольчик и побеждает смерть, Смерть все же
неодолима. И когда у нее вырывают одну из жертв, она тут же заменяет ее
другой. Поэтому, когда в храме колокольчик использовался по назначению -
то есть когда умирал верховный жрец либо вождь - то всегда был наготове
слуга или раб. Он погибал в тот же момент, как только смерть разжимала
объятия и отпускала своего высокопоставленного избранника.
Сом Ки слегка склонил голову набок и улыбнулся:
- Ну вот и все. Забавная сказка? А колокольчик, если вы не
передумали, стоит десять долларов. Плюс, разумеется, налог с продажи.
- Всего? Да одна ваша история стоит больше! - воскликнул доктор
Вильямс. - Только лучше будет, если вы вышлите его почтой. В чемодане он
может разбиться, правда, Эдит?
- Что? Почтой? - Вопрос мужа вывел Эдит из задумчивости. - Да,
конечно. А что до звона - у меня он зазвенит. Это уж точно.
- Если в его рассказе есть хоть крупица правды, - пробормотал Марк
Вильямс, - то лучше не надо...
Субботним утром, просматривая последние медицинские статьи в своем
заваленном книгами кабинете, Марк Вильямс услышал шорох бумаги в прихожей
- Эдит разворачивала посылку.
Она вошла, неся в ладонях колокольчик из розового хрусталя.
- Вот и он, Марк. Ну-ка, заставь его звучать!
Марк Вильямс взял колокольчик и потянулся за серебряным карандашом.
- Из чистого любопытства, - сказал он, - а вовсе не потому, что я
верю в трогательные сказки для легковерных покупателей - ну-ка посмотрим,
что из этого выйдет. Думаю, он зазвенит, как миленький.
Марк легонько постучал карандашом по выступу. Лишь глухое "дзынь"
было ему ответом.
Устроившись в кресле, Эдит спокойно наблюдала, как муж пытается
оживить колокольчик с помощью монеты, ножа для бумаги, стеклянного
фужера... Результаты даже отдаленно не напоминали звон хрусталя.
- Если ты закончил, Марк, - произнесла она наконец с истинно женским
терпением, - то дай я покажу тебе, как это делается.
- С удовольствием.
Эдит на мгновенье вышла с колокольчиком из комнаты и, вернувшись,
энергично встряхнула его. Комнату наполнил чистейший хрустальный звон,
такой тонкий и бесплотный, что у Марка поползли мурашки по спине.
- Боже праведный! - воскликнул он. - Как ты это сделала?
- Привязала язычок ниткой, только и всего.
- Язычок?! - Он хлопнул себя ладонью по лбу. - Подожди, не говори, я
сам... то хрустальное ожерелье, что мы купили двадцать лет назад!
- Ну конечно, - спокойно подтвердила Эдит. - Как только молодой Сом
Ки сказал, что его отец нарочно отделил язычок, я тотчас вспомнила, что
центральная подвеска ожерелья выглядит в точности, как язык колокола -
помнишь, мы однажды это заметили? Я сразу догадалась, но не сказала. Я
хотела разыграть тебя, Марк, - она нежно улыбнулась, - и потом, ты знаешь,
у меня было странное чувство: если этот юноша узнает, что язычок у нас, он
не продаст нам колокольчик!
- Пожалуй, - Марк Вильямс принялся набивать трубку. - Впрочем, вряд
ли он верит в эту сказку больше, чем мы.
- Он - нет, но отец-то его верил! И если бы старик Сом Ки сам
рассказал нам эту историю - помнишь, каким древним мудрецом он выглядел? -
боюсь, что и мы бы поверили!
- Наверное, ты права. - Доктор Вильямс снова легонько встряхнул
колокольчик. Тонкий, нежный звон несколько мгновений висел в воздухе,
затем растаял. - Видишь? Ничего не происходит. Неужто поблизости нет
покойников?
- Меня что-то не тянет шутить на эту тему. - На лбу Эдит возникла
озабоченная складка. - Я сперва хотела, чтобы это был обеденный
колокольчик - и рассказывать эту историю гостям. Но теперь...
Нахмурившись, Эдит не сводила тревожного взгляда с колокольчика, пока
телефонный звонок не вернул ее в реальность.
- Сиди, я отвечу. - Она поспешила из комнаты. Доктор Вильямс
задумчиво вертел в руках колокольчик. Услышав напряженный голос жены, он
встал - но Эдит уже входила в комнату.
- Срочная операция, - вздохнула она. - Автокатастрофа. Милый юноша,
почти ребенок. Доктор Амос говорит - трещина в черепе. Он сказал, что не
хотел беспокоить тебя, но хирург Хендрикс уехал в отпуск, и ты теперь
единственный нейрохирург в городе...
- Знаю. - Марк Вильямс уже надевал шляпу в прихожей. - Ну что, -
невесело пошутил он, - тело мастера боится?
- Я поведу машину, - сказала Эдит. - У тебя будут лишние десять
минут, чтобы расслабиться.
Доктор Марк Вильямс устало стянул хирургические перчатки. Чувство
горечи не покидало его. Ему и прежде доводилось терять пациентов - и
всегда он ощущал это как личное поражение. Эдит говорила, что в каждую
операцию он вкладывал слишком много себя. Возможно. И все же... Ведь не
было причины этому парню умирать! Да, трещина, но в начале операции его
состояние было абсолютно нормальным! И вдруг, где-то в середине -
прерывистое дыхание, нитевидный пульс... Марк делал уже последние стежки,
когда сердце остановилось. Но почему? Жизнь соткана из неудач и нелепых
случайностей. Взять хотя бы парня, которого он оперировал прошлой ночью.
Уж он-то был в куда худшей форме, чем этот - а поди ж ты, выкарабкался.
Лежит теперь в девятой палате, набирается сил. Даст Бог, проживет еще с
полсотни лет...
Доктор Амос, молодой анестезиолог, похлопал Марка по плечу.
- Не думай об этом. Сам Господь не смог бы сделать большего. Жизнь
просто не хотела этого парня, вот и все.
- Спасибо, Джон. - Марк старался говорить бодро. - Да, иногда так
бывает. Но мне нужно, чтобы было вскрытие. Хочу наверняка убедиться...
- Конечно. Я распоряжусь. Ты выглядишь усталым, Марк. Иди-ка домой.
Давай я помогу тебе одеться.
Застегивая пиджак, Марк Вильямс вдруг нащупал в кармане предмет
странной формы.
- Что это? - спросил он в растерянности - и вынул колокольчик из
розового хрусталя. Он должно быть машинально сунул его в карман, пока жена
говорила по телефону. - Колокольчик! Вряд ли Эдит скажет мне спасибо за
то, что я его утащил!
Внезапно колокольчик выскользнул из его усталых дрожащих пальцев. С
криком "Лови!" доктор Амос подхватил его в нескольких дюймах от пола;
нежный прозрачный звон поплыл по комнате.
- Еще бы чуть-чуть - и все, - сказал молодой врач, любуясь изящной
хрупкой вещицей. - Прелесть какая. Что это?
- Китайский обеденный колокольчик, - ответил Марк Вильямс. - Я бы...
- он не договорил, услышав взволнованные крики сестры Вис:
- Доктор! Доктор Вильямс! Пациент начал дышать! Есть пульс! Скорее!
- Что?! - Марк бросился в операционную. Сестра не ошиблась. Дыхание
выравнивалось. Удары сердца с каждой секундой набирали силу.
- Господи! - только и выдохнул доктор Амос. - Немыслимо! Возвращение
с того света! Марк, ты когда-нибудь слышал о таком? Ну, уж теперь-то мы
его не отпустим!
...Жизнь пациента уже наверняка была вне опасности, когда в
операционную влетела сестра Макгрегор.
- Простите, что беспокою вас, доктор Вильямс, - тревожной
скороговоркой выпалила она, - вы не подойдете сейчас в палату номер
девять? Все было прекрасно, и вдруг пять минут назад - внезапный рецидив.
Я оставила с ним сестру Джонсон и побежала за вами, но боюсь, что уже
поздно...
К счастью, по пути домой не было большого движения - Марк то и дело
оказывался слева от осевой линии.
- Ну почему, почему он умер, Эдит? Почему?! Кстати, вот твой
колокольчик... положи-ка его в сумку... Все ведь было спокойно!.. Мы
думали, что потеряли человека - и спасли его, а того, кого считали
спасенным, потеряли...
- Так бывает, дорогой. Ты же знаешь. Врач может сделать от сих до сих
- остальное в руках природы. И она время от времени выкидывает всякие
штуки...
- Да, черт побери, я знаю! - огрызнулся Марк. - Но я не могу
смириться с тем, что он умер. Ну не было для этого видимой причины! Разве
что я просмотрел какое-то осложнение... - он упрямо мотнул головой. - Я
распорядился о вскрытии, но - лучше я сам! Сам проведу вскрытие. Сейчас
же! Я должен понять!
Он резко вывернул руль влево. Эдит услышала рев автомобильного гудка
и отчаянный скрежет тормозов. Она успела подумать, что кто-то, едущий
следом за ними, собрался идти на обгон. Затем - глухой удар. Она ударилась
лбом о ветровое стекло и потеряла сознание.
Открыв глаза, Эдит увидела нависшую над ней фигуру полицейского.
Голова раскалывалась от боли, но путаницы в мыслях не было. Эдит сразу
вспомнила столкновение, поняла, что несколько минут пролежала на земле в
беспамятстве и что помощь подоспела вовремя.
- Спокойней, спокойней, леди! - запротестовал полицейский, видя, что
она пытается сесть. - Вы сильно ушиблись. Лежите и не двигайтесь; "скорая"
будет здесь через пять минут.
Эдит словно не слышала его.
- Марк, - выговорила она. - Мой муж! Что с ним?
- Пожалуйста, леди, не волнуйтесь. О нем позаботятся. Лежите, ведь
вы...
Не обращая внимания на слова полицейского, Эдит вцепилась в его руку,
приподнялась и села. В нескольких ярдах стояла их машина, другие
автомобили, что остановились из-за аварии, у обочины собирался народ. Эдит
смотрела на все это - и не видела. Блуждающий взгляд ее, наконец,
остановился на том, что искал. Марк. Лежит неподалеку от нее. Под головой
- свернутый пиджак.
Эдит Вильямс была женой врача двадцать лет, а до этого работала
медсестрой. Она безошибочно и с первого взгляда распознавала смерть.
- Марк... - прошептала она. Полицейский принял это за вопрос.
- Да, леди, - сказал он. Он погиб. Буквально две-три минуты назад,
когда я подъехал, он еще дышал.
Эдит встала на колени и, превозмогая боль, поползла, думая только о
том, чтобы добраться до Марка... Она нашла то место, где должен быть
пульс. Пульса не было. Ничего не было. Только тот, кто несколько минут
назад еще жил.
За спиной Эдит услышала шум и оглянулась. Здоровенный всклокоченный
человек громко втолковывал полицейскому:
- Послушайте, командир, вы же видите, что я не виноват! Он вывернул
влево у меня перед носом, что я мог сделать? Вон какая у него вмятина в
боку! Как только мы все трое не встретились в раю!
Слезы, до этого мгновения комом стоявшие в горле, хлынули ручьем. Не
снимая руки Марка со своего колена, Эдит попыталась отыскать в сумочке
платок. Пальцы ее наткнулись на что-то твердое и прохладное, рука
дрогнула, послышался легкий, воздушный хрустальный звон. Ладонь Марка
слегка сжала ее колено.
У Эдит перехватило дыхание. Не веря своему счастью, она наклонилась к
мужу - и встретилась с ним взглядом.
- Марк! Марк, любимый...
- Эдит, - с усилием выговорил Марк. - Прости меня, прости. Я виноват,
моя беспечность. Задумался о работе...
- Марк, ты ж и в! - сказала она. - Жив! Только ради Бога, не
шевелись. Сейчас приедет "скорая".
- "Скорая", зачем? Я в полном порядке. Помоги мне встать...
- Но, Марк...
- Ничего страшного, слегка ударился головой, - он попытался сесть.
Полицейский подбежал к ним.
- Полегче, парень. Ты уже был на том свете, смотри, не отправься туда
снова!
- Приятель, как я рад, что ты жив! - скороговоркой рассыпался
взъерошенный краснолицый здоровяк. - А то, хоть я и не виноват, все равно
приуныл. Ну сам посуди, как я мог в тебя не врезаться, когда...
- Держите его! - закричал Марк, но было поздно. Здоровяк покачнулся,
рухнул на мостовую и замер.
Часы в прихожей гулко пробили два раза. Эдит Вильямс осторожно
приподнялась на локте и посмотрела на мужа. Глаза его открылись.
- Не спишь, Марк? - с деланной беспечностью спросила она.
- Всего несколько минут, как проснулся. Лежал и думал.
- Я дам тебе еще одну таблетку снотворного. Доктор Амос сказал, что
ты должен хорошо выспаться.
- Выпью чуть позже... Ты знаешь - бой часов мне кое-что напомнил.
- Что?
- Сегодня днем, после аварии, когда я лежал без сознания, у меня было
странное чувство - как раз перед тем, как придти в себя, я слышал
колокольный звон. Колокол звучал так громко, что я открыл глаза, чтобы
посмотреть на него.
- Колокол?
- Да. Слуховая галлюцинация.
- Но, Марк...
- Что?
- Колокол... он действительно звонил. То есть розовый колокольчик. Он
звякнул у меня в сумке. Ты думаешь...
- Конечно, нет, - поспешно возразил он, но в голосе не было
уверенности. - Я слышал оглушительный звон, похожий на удары огромного
гонга.
- Но, Марк... дело в том, что... как тебе сказать... перед тем, как
ты очнулся, у тебя не было пульса.
- Не было пульса?
- И дыхания. Потом случайно зазвенел колокольчик - и ты...
- Чушь! Я знаю, о чем ты думаешь, и поверь мне - это полная чушь!
- Марк, а водитель той, другой машины? - осторожно напомнила Эдит. -
Не успел ты придти в чувство, как он...
- У него трещина в черепе! - резко перебил Марк. - Врач "скорой"
поставил диагноз. Эти трещины очень коварны, порой они не сразу себя
обнаруживают, а потом - раз, и нет человека. И не будем больше об этом!
- Хорошо, - Часы пробили четверть третьего. - Теперь дать снотворное?
- Да... то есть нет. А Дэвид дома?
Эдит замешкалась с ответом.
- Он... он еще не пришел.
- А он звонил? Знает ведь, что мы ждем его домой не позже полуночи!
- Нет, не звонил. Но у них в школе вечеринка...
- Это не причина. Кстати - он взял старую машину?
- Да. Ты же сам дал ему утром ключи, помнишь?
- Тем более, - Марк умолк на несколько секунд, затем проворчал: -
Парню всего семнадцать, и в третьем часу ночи его еще нет дома!
- Я поговорю с ним. Он больше не будет так делать. А сейчас,
пожалуйста, Марк, прими снотворное. А я дождусь Дэвида и...
Внезапный телефонный звонок показался нестерпимо пронзительным.
- Алло? - поднял трубку Марк.
Не слыша голоса на другом конце провода, Эдит почувствовала, как муж
напрягся и застыл - и поняла. Безошибочным материнским инстинктом она
почуяла беду.
- Да. Да... я понял. Да, понимаю. Сейчас приеду. Спасибо, - Марк
встал с постели.
- Срочный вызов, - спокойно произнес он, одеваясь. - Я ухожу.
- Это Дэвид, да? - Эдит рывком поднялась и села. - Не скрывай от
меня! Я знаю - это Дэвид!
- Да, - ответил Марк устало. Казалось, он изможден до крайности. - Он
ранен. Он попал в аварию. Я еду к нему.
- Он мертв, - твердо проговорила Эдит. - Он умер, так ведь, Марк?
Марк сел на постель и крепко обнял жену.
- Эдит, - сказал он. - Эдит... Да. Он погиб. Сорок минут назад. Не
справился с управлением на повороте, и машина перевернулась. Он в
Центральном морге. Меня вызывают на опознание. Опознание, Эдит!.. Машина
горела...
- Я еду с тобой, - сказала она. - Я еду с тобой!
Длинное, приземистое здание Центрального морга стояло ниже дороги, к
нему вел ряд бетонных ступеней. Марк Вильямс спустился по ним десять минут
назад. Теперь он возвращался, неуверенно переставляя ноги, шаткой
старческой походкой.
Эдит следила за ним из такси, замерев и подавшись вперед на край
сиденья. Как только Марк добрался до верхней ступени, она выскочила
наружу.
- Марк...
- Да, это наш сын, - голос его звучал глухо, монотонно. - Я покончил
с формальностями. Едем домой. Это единственное, что мы можем сейчас
сделать.
- Я пойду к нему! - Эдит рванулась прочь. Марк схватил ее за
запястье. Таксист тактично притворился спящим.
- Нет, Эдит! Ты не должна его видеть!
- Это мой сын! - крикнула она. - Пусти!
- Нет! Что там у тебя под плащом?
- Колокольчик! Хрустальный колокольчик! Я хочу, чтобы Дэвид услышал
его звон! - она резко выбросила вперед руку, сжимающую колокольчик. - Он
вернул тебя к жизни, Марк! Теперь он вернет Дэвида!
- Эдит, - в ужасе отступил Марк. - Ты не можешь в это верить. Ты не
должна. Это просто совпадение. Дай его сюда!
- Нет! Дэвид вернется! Пусти! Она наконец вырвалась.
Неправдоподобно тонкий, ледяной звон расколол предутреннюю мглу.
- Вот! - выдохнула Эдит. - Хоть ты и не веришь. Я точно знаю.
Сейчас... Дэвид, сынок! - громко позвала она. - Ты слышишь меня?
- Эдит, - простонал Марк. - Не терзай себя напрасно! Поедем домой!
- Только вместе с ним! Дэвид! Дэвид!
Она снова и снова встряхивала колокольчик, пока Марк не отобрал его.
- Эдит, Боже... отчего я не пошел один...
- Марк! Ты слышишь?
- Что?
- Слушай! - настойчиво прошептала она.
Марк насторожился, и тут же струйки ледяного пота потекли по его
спине - снизу, из тьмы, послышался ясный юношеский голос:
- Мама? Отец? Где вы?
- Это Дэвид! - задохнулась Эдит. - Это он!
- Нет, нет! - в голосе Марка звучал неприкрытый ужас, ибо из темноты
по-прежнему доносилось:
- Папа, мама! Вы там, наверху? Подождите, я сейчас!
- Пусти же меня! - зарыдала Эдит. - Дэвид, сынок, мы здесь! Мы идем!
- Эдит! - прерывающимся голосом начал Марк. - Если ты хоть
когда-нибудь любила меня, послушай! Тебе нельзя туда! Дэвид... я опознал
его только по кольцу, какие носят у них в классе. Он сгорел - сгорел
страшно!
- Я иду к нему! - Эдит бросилась к ступеням, по которым уже
поднималась окутанная мраком высокая фигура. Марк, похолодев от
смертельного ужаса, рванулся ей наперерез, но поскользнулся и ничком упал
на тротуар. Эдит уже сбегала по ступенькам навстречу темному силуэту.
- Дэвид, - всхлипывала она, - Дэвид, мальчик мой...
- Мама, мамочка, - сын крепко обнял ее. - Я так виноват. Это ужасно.
Но я не знал, что случилось, пока не добрался домой и не увидел, что вас
нет, а тут позвонил один из наших ребят и все рассказал, и я догадался,
что произошла ошибка, и вы должны быть здесь, взял такси и помчался, но
меня высадили у противоположного входа, и я искал вас там, внизу...
Господи, бедный Пит!
- Пит?..
- Пит Фридбург. Он сидел за рулем нашей старушки. Я одолжил ему ключи
и права. Я не должен был, конечно, но кто мог знать - он ведь старше меня,
и он так просил...
- Так это Пит погиб? - у Эдит перехватило дыхание. - Это он...
сгорел?
- Да, он. Зачем только я дал ему ключи?! Он ведь всегда хорошо водил,
а тут... Ну, а потом они позвонили, и вы с папой решили, что это я, и...
- Значит, Марк прав. Конечно, прав, - Эдит плакала и смеялась
одновременно. - Это обыкновенный колокольчик, маленький милый колокольчик,
и ничего больше...
- Колокольчик? О чем ты, мама?
- Не обращай внимания, - она утерла слезы. - Это обыкновенный
колокольчик. Он не властен над жизнью и смертью. Он не возвращает с того
света и не уносит туда. Но пойдем к отцу! Он ведь может подумать, что
колокольчик... что он действительно подействовал!
Они выбрались наверх. Марк Вильямс лежал на том же месте, где упал
минуту назад. Таксист пытался ему помочь, но сделать уже ничего было
нельзя. Падая, Марк разбил колокольчик. Длинный изящный осколок хрусталя
вонзился ему в сердце.
Перевод с английского
