в ванную освобождающуюся струю...
Я вышел абсолютно счастливым, и то, что никто не посмотрел в мою
сторону, совершенно не тронуло меня. Из кухни доносилось позвякивание
утюга и голос Олежкиной жены:
- Какого черта ты приволок сюда этого типа? Вечно ввяжешься во
что-нибудь мне на голову. И не надо больше к нему выходить - я сама его
сейчас в два счета отправлю вон.
Я опять нырнул в ванную. Мне все уже было безразлично. Постучав, она
отдала мне мою одежду и ледяным тоном сказала:
- Я сделала все, что могла. Мой муж еще раз передает Вам свои
извинения, переоденьтесь - и идите. Дверь захлопните. До свидания.
Она закрыла дверь. Я прислушался к ее твердым удалявшимся шагам и
подумал: несчастный Олежка! И несчастный я...
Мне больше не бывать здесь. Никогда не слышать его голоса, не
встретиться с ним взглядом. Мои ежедневные прогулки закончены, потому что
теперь-то уж Олежек запомнит меня в лицо, а заводить со мной знакомство в
этом доме явно не хотят. Я что-то выгадал? Безусловно. Я только что
физически любил его, я побывал у него дома и могу унести с собой в памяти
бесценное сокровище - я знаю теперь, что окружает бесконечно любимого мною
человека. Я, наконец, стащил из таза с грязным бельем его мокрый носок. Я
несчастен навеки, но в страшной и жестокой моей жизни я однажды видел небо
в алмазах.
