Научная фантастика - Различные авторы

Бойцовый кот

                               БОЙЦОВЫЙ КОТ


     Мне, коту бойцовому, скоро год.
     Итак, со  времени  создания  первого  "...Кота"  прошло  более  года.
Проникнуться этим событием мешает только одно - тираж первого  выпуска  до
сих пор отпечатан не до конца.  Утешает одно - вина за неполучение первого
"...Кота" лежит не на редакции,  а на  различных  сомнительных  личностях,
бравшихся  за  его  тиражирование  и  распространение.  Последним из таких
распространителей оказался В.Шелухин.  издатель "MAD LAB" (что  вы  можете
понять  по  рекламе  этого  издания,  то  и дело выскакивающей на страницы
"...Кота", как страшный бука из темной кладовки).
     Можно надеяться,    что    отныне    злоключения   нашего   альманаха
прекратились,  так как "Бойцовый Кот-90" нашел надежного  и  обязательного
делового партнера в лице издательского центра "Хронос".
     Теперь можно посмотреть,  что же произошло с "...Котом"  за  отчетный
период.  То  есть  немного  похвастаться.  Надо только сообразить,  с чего
начать это приятное занятие.
     Пожалуй, начнем   с   того  же  тиража.  Первоначально  планировалось
выпустить 15 (пятнадцать) экземпляров фэнзина, распечатав его на матричном
принтере  и  снабдив фотоиллюстрациями.  Эта работа возлагалась на автора,
художника и издателя в одном  лице  (надеюсь,  для  вас  не  будет  ударом
сообщение,  что  весь  первый  "...Кот"  сделан  одним  человеком,  а  все
многоцветье псевдонимов было призвано  разнообразить  оглавление).  Однако
после изготовления первых трех экземпляров природная лень заставила искать
другие методы тиражирования,  и на "Аэлите-89" был подписан договор с  ЛИА
"Оверсан".  К  этому  времени  удалось  отпечатать  иллюстрации и текст на
лазерном принтере.  Но,  к  сожалению,  севастопольское  отделение  ЛИА  с
тиражированием не справилось и передало "...Кота" в Николаев, где он и был
перемонтирован  для  двусторонней  печати,  да  так,  что  задняя  обложка
переместилась на обратную сторону титульного листа, а иллюстрация-плакат к
"Миру под острым углом" оказалась на ее месте!  Зато, по последним данным,
тираж достиг примерно ста восьмидесяти экземпляров. Это если учитывать 130
заявок, 27 проданных и 3 украденных в Ленинграде экземпляра, браконьерский
тираж МГУ в 15 штук и полдюжины "...Котов", отпечатанных самим автором.
     Далее, посмотрим,  как встретил "...Кота" мир.  Да,  именно весь мир,
потому  что  фэнзин  преодолел  границы  с  помощью небезызвестного Бориса
Завгороднего,  и по его же словам,  один из  экземпляров,  привезенных  на
"Еврокон"  в  Сан-Марино,  упокоился  ныне  в  недрах  швейцарского  музея
фантастики.  О пребывании  "...Кота"  в  Соединенных  Штатах  ходят  более
разноречивые слухи, потому что никто не знает, откуда он там взялся и кому
достался. Из более достоверных сообщений можно привести недавнее известие,
что  на  конкурсе  фэнзинов  в Киеве,  при "Чумацком Шляхе",  наш "...Кот"
разделил второе место с "Оверсаном" (первое не присуждалось).
     Ну вот,  вроде бы всем перехвастались,  можно переходить к делу. Хотя
нет,  можно  похвастаться  еще  одной  "котовой"   особенностью.   Помните
предупреждения  в  конце  "Котиного меморандума"?  В смысле,  "Не советую,
съедят"?  Так вот,  в отношении  кое-кого  это  обещание  было  выполнено.
Кое-кто был съеден так виртуозно,  что даже не заметил этого.  Дело в том,
что в "...Коте" существует правило:  выразил свое несогласие с  какой-либо
статьей  -  напиши другую,  лучше.  Таким образом "...Кот" заглотал группу
очень неплохих авторов, имена которых вытеснили из оглавления знакомые вам
псевдонимы-маски  "редколлегии".  Даже КЛФ МГУ,  отрядивший против бедного
"...Котика"   грозную   банду   аспирантов   и   других   профессиональных
головорезов, нечувствительно лишился своей основной боевой силы.
     Скажу больше:  Часть статей  изначально  была  рассчитана  на  бурную
реакцию  (преимущественно  - статьи по западной кинофантастике).  Затравка
для спора, наживка для новых публикаций - вот что нужно! В этом номере так
же встретятся спорные материалы, не соглашайтесь, пишите, обдумывайте свой
вариант. Советую - съедят!!!
     А сейчас можно,  наконец,  перейти к "...Коту-90".  Кроме значительно
обогатившегося диапазона авторов, его отличает от первого выпуска еще одна
особенность:  отсутствие рубрики "Великое закрытие".  Действительно, а что
закрывать-то?  "Аэлита" к третьему выпуску вполне сформировалась,  хотя  и
потеряла многое из-за не слишком хорошей обложки. Ничего нового нет, разве
что к концу года появятся обещанные профессиональные журналы  фантастики -
новые "Оверсан" и "Измерение Ф", московский журнал. Но это уже забота "...
Кота-91".  Видимо,  еще одной  традицией  для  "...Кота"  станет  неполная
комплектация  рубриками:  В  каждом выпуске будет не хватать одной из них,
как в "...Коте-89" практически нет "Каталога для профессионалов".
     Отличает этот    выпуск    от    предыдущего   плотность   и   манера
иллюстрирования.   "...Кот-90"   изначально   рассчитан   на    ксероксное
тиражирование,  поэтому  иллюстрации,  карты,  схемы  и прочие графические
вставки будут располагаться прямо в тексте. На однообразие оформления тоже
нельзя пожаловаться: кроме новых авторов, появились и новые художники.
     В общем,  новый год - новый "...Кот".  Тем не менее,  все лучшее, что
было  заложено  в  первом  выпуске,  остается.  В  том  числе  -  и лист с
вкладышами для значков.  И поэтический сектор "Полигона для котят", где по
неоднократным  просьбам  и  советам будут опубликованы все варианты "Марша
Бойцовых Котов" ("Багровым заревом затянут горизонт...").
     Не удивляйтесь,   если   не   обнаружите   в  "...Коте-90"  некоторых
заявленных ранее  материалов,  и  напротив,  найдете  что-либо  совершенно
неожиданное.  Надо идти в ногу со временем, и поэтому содержание "...Кота"
непрерывно меняется вплоть до окончательного составления макета.

                                  * * *

     Впрочем, к чему пересказывать все содержание в предисловии. "Бойцовый
Кот-90"  перед  вами,  приведенный  в  полную  боевую готовность до самого
кончика хвоста - рекламных страниц.
     Разберитесь во всем сами,  соглашайтесь, не соглашайтесь, предлагайте
свои варианты - в общем, реагируйте, - это уже лучше, чем бездеятельность.
"Бойцовый Кот" будет рад принять любой достаточно осмысленный и культурный
отзыв,  даже отрицательный  (помните,  "не  советую,  съедят"?  Теперь  вы
знаете, как это делается). Но и без этого "...Кот" существовал, существует
и будет существовать:
     Бойцовый Кот нигде не пропадет!!!

     ---------------------------------------------------------------------

     "Литературных котят"  (термин  одного  из  них - Сергея Лукьяненко) в
этом году значительно прибавилось.  Кроме самого Сергея и знакомого вам по
прошлому  выпуску  "...Кота" Всеволода Мартыненко,  сейчас на полигоне (на
его поэтическом секторе) оттачивают свои коготки Михаил  Дагаев,  Вячеслав
Гордеев, Станислав Коновалюк. Появился и новый раздел - графический сектор
полигона. Но с ним вы познакомитесь значительно позже.
     Полигон для  котят  всегда  готов  принять  очередного "литературного
котенка" и отзывы на прочитанное. А сейчас - Доброй охоты! Доброй НФ!
     Перед вами открывается совершенно новый сектор "Полигона для котят" -
графический.  Из-за особенностей тиражирования "...Кота" трудно предложить
вашему  вниманию  что-либо,  кроме  графики,  живопись ксерокс не возьмет.
Показанные здесь работы принадлежат  Павлу  Воронцову  (Москва).  Желающие
проиллюстрировать свои издания - обращайтесь в "Бойцовый Кот"!!!

     ---------------------------------------------------------------------

     Бывает так. Читаешь интересную книгу, и вроде бы всего в ней хватает:
фантазии,  мысли, приключений... И вдруг всего несколько рифмованных строк
выводят  все на новый уровень,  добавляют жизни,  приносят какое-то особое
настроение.  Может быть,  тут все дело в контрасте стихотворного текста  с
обычной  псевдодокументальностью фантастики,  или в том,  что стихи всегда
несут в себе больший эмоциональный заряд.
     Чаще всего   это   песни,   авторство   которых  приписывается  миру,
показываемому в фантастическом произведении,  и призванные раскрыть полнее
его  образ,  показать  историю  общества,  в  котором происходит действие.
Толкиеновские "Хоббит" и трилогия о Кольце Всевластия  не  были  бы  столь
великолепны,  не  будь  в них эльфийских баллад,  песен гномов и хоббитов,
заклинаний. Мордорское заклятье и пророчество о Короле-следопыте держат на
себе  практически  всю  трилогию,  без них она лишилась бы смысла.  Многое
потеряли бы "Голубятня на желтой поляне" и другие вещи Крапивина без песни
Глеба Дикого,  строк,  пойманных зонтиком-локатором,  заклинания ветерков.
Вадим Шефнер,  профессиональный поэт,  насыщает свою фантастическую  прозу
емкими   и   сочными   стихотворными   фрагментами,  характеризующими  его
персонажей точней и эффективней,  чем страницы описаний.  Рифмованный язык
аборигенов  у  Холдмена  "В  соответствии  с  преступлением"  дает  пример
грамотного пользования этим приемом, а уж про стихотворные диалоги Марвина
Флинна и Отшельника в "Обмене разумов" и говорить нечего.
     Но обычно редко кто из фантастов  приводит  стихотворение  или  текст
песни  целиком.  Считается  достаточным  бросить  всего  несколько строк -
эффектное  начало,  окончание  песни  или  сонета,  и   нужный   результат
достигнут.  Делают  ли  это авторы от неумения обращаться с рифмами так же
виртуозно,  как  с   прозой,   или   причина   -   понимание   того,   что
недоговоренность  всегда  глубже  и  лучше,  чем какие бы то ни было стихи
(кроме по-настоящему гениальных)...  Так или иначе,  большинство  песен  и
стихов из фантастических произведений манят вопросом: "А что там дальше?".
И находятся люди,  желающие по-своему ответить  на  этот  вопрос.  В  этом
номере   мы   предлагаем   вам  подборку  дописанных  различными  авторами
стихотворений из произведений А.Н.  и  Б.Н.  Стругацких.  И,  естественно,
открываем ее "Котологией" - вариантами Марша Бойцовых Котов:


                          Марш Бойцовых Котов

                 Багровым заревом затянут горизонт,
                 И гул разрывов слышится вдали
                 Тропой войны идет Бойцовый Кот
                 И он живет всем бедам вопреки.

                 Он счастлив, он смертям, как солнцу рад,
                 И он смеется, поднимаясь в бой,
                 Не подведет надежный автомат,
                 И рядом друг, он заслонит собой.

                 Горит земля, как спичка на ветру,
                 И как костры, пылают города,
                 Бойцовый Кот идет, как на смотру,
                 И не свернет с дороги никогда.

                 Война - благословение земли,
                 Война - за приключеньями поход,
                 Алайский герцог нас ведет вперед,
                 Бойцовый Кот нигде не пропадет!

                        Леопольд де Массаракш, он же В. Гордеев.

     --------------------------------------------------------------------

                      Марш Бойцовых Котов

                 Багровым заревом затянут горизонт,
                 На нем, как жар в костре, пылают бронеходы,
                 Во славу герцога, вперед, Бойцовый Кот,
                 Не привыкать тебе к кровавому походу.

                    Вперед, вперед, вперед, за славой и удачей,
                    Вперед, вперед, вперед, по пеплу и смертям,
                    Никто тебя не ждет, и по тебе не плачет,
                    И можешь ты идти ко всем чертям...
                    Вперед, вперед!

                 Зачеркнут трассерами дымный небосвод,
                 Гром, вой и визг снарядов глушат все подряд,
                 Во славу герцога, вперед, Бойцовый Кот,
                 В твоих руках пусть не остынет автомат.

                    Вперед, вперед, вперед, хотя бы на край света,
                    Вперед, вперед, вперед, отточены штыки,
                    Священный черный зверь на наших беретах
                    Пусть вечно скалит в ярости клыки...
                    Свои клыки!

                 Железный дождь безостановочно идет,
                 Руины корчатся в неистовом огне,
                 Во славу герцога, вперед, Бойцовый Кот,
                 Ты служишь высшему призванию - войне!

                    Вперед, вперед, вперед, ты незнаком со страхом,
                    Вперед, вперед, вперед, грохочет пулемет,
                    Пусть все кругом сгорит огнем и распадется прахом,
                    Бойцовый кот нигде не пропадет!
                    Бойцовый Кот!



          Последний куплет, который в трезвом виде перед портретом Девы
       Тысячи Сердец исполнять не рекомендуется, автор и редакция сочли
       необходимым привести из соображений приличия в следующем виде:

                 ....................................
                 .................................
                 Во славу герцога, вперед, Бойцовый Кот,
                 .....................................

                    Вперед, вперед, вперед, .....................
                    Вперед, вперед, вперед, .............
                    ...........................................
                    Бойцовый кот и здесь не подведет,
                    На то и Кот!

                                             В. Мартыненко, 6.1989


     ---------------------------------------------------------------------

                 Песенка времен Последней Гражданской войны,
                                   или
                         почти по Звездинскому...

                 Четвертые сутки стучат автоматы,
                 Потеет "черемухой" теплый асфальт.
                 Поручик Голицын, готовьте гранаты,
                 На наши могилы не ляжет базальт.
                 Над нами со свистом прошли вертолеты,
                 Трясется осеннее небо, звеня,
                 Поручик Голицын, нам хватит работы,
                 Корнет Оболенский, прикройте меня.
                 Распаханы танками парки и скверы,
                 По Яузе тихо струится напалм,
                 Поручик, вы нынче не знаете меры,
                 И я поберечься советую вам.
                 На Пушкинской площади мертвенно-тихо,
                 Лишь танки сгоревшие спят на костях.
                 Поручик Голицын, не будьте же психом,
                 Ведь все мы, поручик, у жизни в гостях.
                 Сегодня неласково небо столицы,
                 В нем "Боинги" воют, господ увозя,
                 Не цельтесь же в небо, поручик Голицын,
                 Из вашей винтовки подбить их нельзя.
                 Сегодня в осаде все аэропорты,
                 Толпу отжимает и давит броня.
                 Поручик Голицын, подите ж вы к черту,
                 И вы, Оболенский, оставьте меня!!!

                                 В. Мартыненко, январь 1990.

     Сейчас приобрели популярность  белогвардейская  романтика  и  мрачные
прогнозы.   Кажется,   в   данном   случае  удалось  совместить  оба  этих
направления.
     Надеюсь, вы догадались,  на какую мелодию это исполняется? В качестве
аккомпанемента ударных можно использовать КПВТ...
     ---------------------------------------------------------------------

                     Орки в первом поколеньи

                    Мы - Орки в первом поколеньи,
                    Мы - Авари; и наше пенье
                    Еще звучит без озлобленья
                    Через листву.
                    Но мы пойдем считать ступени,
                    И добредем до некой Тени,
                    И забредем в нее, и сменим
                    Свою судьбу.
                    Мы Орки в первом поколеньи,
                    Мы - потерявшие терпенье;
                    Пусть обвиняют нас в измене,
                    Мы их умней!
                    Очей зеленое мерцанье,
                    Мечей веселое бряцанье,
                    И несомненно - отрицанье
                    Других путей!
                    А наши лица так прекрасны,
                    Так незапятнаны, так ясны,
                    И совершенно безопасны -
                    Издалека...
                    А что мечи - то дело наше!
                    Мечами мы еще не машем,
                    Мы при своем, а вы при вашем.
                    Пока.

                            А.К. Несис



                        Нирнаэф Арноэдиад

                    В недобрый час родились мы на свет,
                    В недобрый час оружье взяли в руки.
                    Поди теперь гадай, на сколько лет
                    Затянется с любимыми разлука!
                    Судьба стенает в горлах наших труб,
                    И тихий плач становится все глуше...
                    Пока еще не начат ратный труд,
                    Возможно нам мгновенье малодушья.
                    Парит над нами коршун полуденный,
                    Как будто кончен, не начавшись, бой...
                    "Во сне я слышал слово Хауд-эн-Ндэнгин",*
                    И сердце отчего-то сжала боль."

                                                   Т. Кухта

          * - Сражение, окончившееся для эльфов страшнейшим разгромом.
                                    (Дж.Р.Р. Толкин, "Сильмариллион")
          (C) "Эглерио", издание КЛТ Толкина "Эннор", сост. Н. Семенова

     ---------------------------------------------------------------------

                        Нет мира без войны...

          Нет мира без войны, как света нет без тени,
          Ведь даже солнца луч отбрасывает тень.
          А если над землей крыло простерла темень -
          Пристало ли парить в подзвездной высоте?
          Когда встает беда пожара черным дымом
          И близкая труба хрипит, на бой крича -
          Милее нам перо или рука любимой,
          Но мы кладем ладонь на рукоять меча

                                                Т. Кухта


                                Нолдеры

          В битве, где мечам бывает тесно,
          Где витает смерть у самых глаз,
          Кровью мы оплачиваем песни,
          Что еще не сложены о нас.
          Проклинайте зло, добру не верьте -
          Что мы вам в потоке новых дней?!
          Слишком много платят за бессмертье.
          Жизнью. Честью. Родиной своей.
          Прошлое судите, суесловя,
          Но когда настанет наш черед -
          Песня - птица, вспоенная кровью,
          Губы менестреля разорвет.

                                                Т. Кухта


                           Пеленнор

          Когда мы умираем, над нами гаснут звезды,
          И ветер гонит тучи, дыханье леденя,
          И тишина такая, что слышно очень просто
          Предсмертное хрипенье убитого коня.
          Когда мы умираем, взрываются планеты,
          Блеснув межзвездной пылью в небесной пустоте.
          Они возникнут снова - зеленые, живые,
          Без нас - опять прекрасные, и все-таки - не те.
          Когда мы умираем, меняют лик созвездья,
          И новыми глазами глядят издалека,
          И в этом новом мире сжимается вселенная
          До тоненькой травинки у мертвого виска.

                                                Т. Кухта

     ---------------------------------------------------------------------

                 Еще далеко лето,
                 Еще маловато света,
                 Но март начался - и это
                 Гарантия от тревог.
                 И первый праздник весенний
                 Еще под снежной кипенью
                 Расцвел, пробиваясь из тени,
                 Как самый первый росток.
                 Вас с праздником поздравляем -
                 С мартом, с апрелем, с маем,
                 С весной, в которой желаем
                 Всем вам удачных дорог.
                 Все мы нуждаемся в чуде,
                 И пусть все весна разбудит,
                 День каждый похожим будет
                 На праздничный этот денек!

     ---------------------------------------------------------------------


                           БОЕВАЯ РОБОТЕХНИКА:
                РОБОТЫ РЕАЛЬНЫЕ, ФАНТАСТИЧЕСКИЕ И ИДЕАЛЬНЫЕ.

     Для начала,  как обычно, определим тему исследования. Впредь и далее,
под   боевыми   роботами   будем   понимать    искусственные,    полностью
самостоятельные в поведении системы, СПЕЦИАЛЬНО созданные одними разумными
существами для борьбы с другими разумными существами. Ключевым словом, как
можно  заметить,  является "специально",  потому что если робот создан для
каких-то других целей,  но используется как оружие, то мы имеем дело с его
случайно-побочным  применением.  В конце концов,  проломить кому-то голову
можно и цветочной вазой, но из этого отнюдь не следует, что ваза - оружие.


                            ИСТОРИЧЕСКИЙ ОБЗОР

     Всякий уважающий  себя  исследователь  считает  своим  долгом  начать
исторический  анализ  с  Библии.  Но  будем  людьми  неортодоксальными   и
попробуем копнуть поглубже.
     К разочарованию,  улов оказался не так уж и  велик.  Тому  есть  свои
причины.  Сражения небольших армий против небольших же армий, как правило,
не требовали серьезного подспорья в виде искусственных систем.  И людям, и
богам   вполне   хватало   своих   собственных   сил,  чтобы  с  требуемой
эффективностью истреблять друг  друга.  Поэтому  попытки  создания  боевых
машин  носили  случайно-эпизодический характер,  а технические данные чаще
всего оставляли желать лучшего.
     Созданный Гефестом медный великан оказался и глуп,  и уязвим:  стоило
только Гераклу вытащить медную  затычку,  и  он  истек  кровью.  Сделанный
Гефестом  же  серебряный пес был хорошим охранником,  но совершенно не был
рассчитан на схватку с тяжеловооруженным  гоплитом.  Единственный  удачный
эксперимент - созданные Аресом птицы-стимфалиды.  Да и они годились больше
для того,  чтобы терроризировать мирное население, чем для войны. Не будем
говорить  про Геракла с его броней из шкуры немейского льва,  но ведь даже
такое известное  построение,  как  "черепаха"  римских  легионеров,  могло
вполне успешно выдержать поток падающих сверху стрел-перьев.
     Поиск по индийской мифологии ничего существенного не дал. Может, кому
-то  повезет  больше.  Но  зато  в  скандинавском эпосе обнаружился первый
известный случай  роботов-трансформантов  -  вервольфы.  Небольшой  размер
(среднее  между  волком  и  псом),  а  следовательно  малая  уязвимость  и
способность просачиваться в любые щели;  простая технология изготовления -
наложение  системы  заклинаний;  почти неограниченное количество исходного
материала (рабы и пленные).  В результате  получаем  великолепную  ударную
силу,   способную   потрепать   даже   отряды   латников.  И,  как  назло,
один-единственный  промах  -  не  удалось  подобрать  систему  заклинаний,
устойчивую при дневном свете - сводит на нет все усилия. Единственное, что
удалось сделать - тотальный ночной террор.
     А вот,  где попалась самая настоящая жемчужина - это в Африке.  Зомби
африканских колдунов  -  не  просто  еще  один  образец  изобретательности
древних.  Подозреваю  (хотя не могу доказать),  что именно здесь зародился
столь любимый сейчас принцип  модульного  конструирования.  Действительно,
если посмотреть инженерным взглядом,  то зомби легко раскладывается на три
основных  узла:  корпус-каркас  (тело  покойника),   энергоблок   (система
заклинаний  или  вызванный  для помощи мелкий демон на договоре),  система
управления   (подключенный   разум   колдуна   или   что-то    аналогичное
поствнушению).  Кроме  удачной и удобной технологии (c каждым из "модулей"
можно возиться по отдельности,  а потом остается только соединить в единое
целое) получается и великолепная маскировка сути происходящего. Ведь чтобы
догадаться,  что надо не столько кромсать покойника или стрелять в него (а
занятие сие на редкость безрезультатно), сколько бить по энергетике или по
управлению - это ж суметь надо! А если и догадаются, так не всякий сумеет.
     К сожалению,  так и осталось непонятным,  почему зомби не пошли,  что
называется "в серию".  Единственное разумное предположение - и создание, и
управление  ими требовали очень высокой колдовской квалификации. Косвенным
подтверждением можно считать  тот  факт,  что  немногие  известные  случаи
массового применения зомби связаны с именами богов.
     По античным временам остается совсем немного.  Смутные  упоминания  в
мифах  Южной  Америки  и  Индокитая про существование оживающих статуй,  к
сожалению,  так  и  остались  смутными  упоминаниями.  Ничего  конкретного
разыскать  не  удалось.  Да  и похоже,  особого необходимости в тщательных
поисках не было:  все,  что попадалось,  касалось,  как правило или охраны
сокровищ, или охраны тайн храмов и капищ.
     Конечно, очень  соблазнительно  отнести  к  разряду  боевых   роботов
различные виды драконов,  но натяжка оказалась бы слишком грубой. Максимум
того,  что можем допустить, исходя из существующих источников - трактовать
драконов, как результаты экспериментов генетической магии. Но тем не менее
они остаются существами ЕСТЕСТВЕННЫМИ - это раз, и не имеющими узкоцелевой
направленности  на  уничтожение  и  разрушение  - это два.  Следовательно,
исходное определение мы не выдерживаем.
     Средние века...  Почти  ничего  заслуживающего  внимания.  Да  и чему
удивляться:  волшебство  УЖЕ  пришло  в  упадок,   а   техника,   подобная
современной,  ЕЩЕ пребывала в пеленках. Из интересных находок только две -
Голем и ифриты.  Первого особенно подробно  рассматривать  не  стоит  -  в
литературе  он  описан  достаточно  подробно;  да  и  создавался он честно
говоря, как охранник и сторож, а не как воин.
     А вот ифриты интересны, как первый в истории случай применения боевых
роботов - а)широкомасштабного; b)непосредственно в военных действиях. Судя
по сохранившимся источникам,  их использовали не как основную ударную силу
- для подобного размаха технических возможностей арабских  магов  явно  не
хватало,  - а в качестве ударных отрядов, своеобразного варианта коммандос
тех времен.  Деморализация войск противника,  прорыв линии фронта (когда и
если  таковая  возникала),  штурм  вражеских крепостей (или защита своих),
диверсионная деятельность и так далее.
     Происхождение - туманно и неясно. По некоторым намекам можно считать,
что ифриты -  результат  селекционной  работы  по  скрещиванию  гигантских
приматов  с  одним  из  видов  демонов.  Когда удалось получить достаточно
приемлемый результат,  наладили его клонирование.  По другим источникам  -
это  духи  (не  путать  с  душами)  известных  военачальников и богатырей,
которым  волшебники   придавали   определенную   ощутимость   (в   смысле,
"вещественность"). Обе версии крайне путаны и противоречивы.
     Странно и то,  что,  несмотря на отменные  боевые  качества  ифритов,
использование  их  фактически  сходит  на  нет  к  позднему Средневековью.
Возможных причин просматривается по крайней мере две.  Деградация магов, в
частности,  и Высокого Искусства,  вообще,  - это несомненно,  это во всех
случаях.  А,  кроме того,  как  известно,  ифриты  были  крайне  капризны,
взбалмошны и с трудом поддавались управлению. Холерики в квадрате и в кубе
- что поделаешь. Естественно, волшебники предпочитали беречь нервы и иметь
дело  с  более спокойными созданиями,  например,  драконами и элементалями
(духами стихий).
     На ифритах  я  заканчиваю  исторический  обзор и перехожу ко временам
более близким.


                           РОБОТЫ РЕАЛЬНЫЕ.

     Эта часть  будет посвящена современности и ближайшему к ней будущему.
Потому  как,  что  из  себя  есть  "реальный   робот"?   Очевидно,   такая
конструкция,  которая  может  быть  создана  или  уже сейчас (при наличных
технических возможностях), или в самом ближайшем времени.
     При первом  же взгляде на собранную "коллекцию" становится ясно,  что
конструкторы и  здесь,  и  далее  пошли  по  двум  диаметрально  различным
дорогам.  Первая  -  создание  боевых  машин,  имитирующих внешний облик и
поведение человека.  Такие устройства  мы  будем  для  краткости  называть
андроидами. Второй тип - роботы произвольного внешнего вида, нацеленные на
выполнение одной-двух заранее жестко  заданных  функций.  Их  будем  далее
называть  функциональными боевыми роботами или кратко - Ф-роботами. Изучим
их по очереди.


                                АНДРОИДЫ.

     Параллельно с конструктивными различиями просматриваются и различия в
использовании.  Там, где андроиды не просто упомянуты одним-двумя словами,
а  описаны  и показаны достаточно "живыми" их применяют,  как диверсантов,
террористов - или наоборот,  охранников.  Практика вполне логичная: только
если   необходимо   надежно  спрятать  робота  среди  людей,  только  если
необходимо  дать  ему   возможность   беспрепятственно   передвигаться   и
действовать  среди  людей  -  тогда  и  только тогда целесообразно тратить
огромные средства и силы на  дотошную  и  эффективную  имитацию  человека.
Кстати,  похоже  именно потому андроиды не пошли в массовое использование.
Какая уж там "массовость",  когда большинство устройств,  что  называется,
штучного изготовления.
     Подробный анализ  показывает,  что  конструкторы  андроидов,  в  свою
очередь,  разделились  пополам,  когда  решали  проблему  -  на какой базе
создавать свое устройство.  Один вариант  предполагал  полное  воссоздание
человеческого  обличья  и  поведения  в металле и электронике,  а второй -
использовать уже готовый человеческий организм,  но усилить  слабые  места
теми  же  металлом  и  электроникой,  дать  дополнительные  органы чувств,
эффекторы и т.д.  Обозначим второй случай,  как киборгов,  а первый -  как
киберов  (название чисто условное).  Естественно,  что каждые из них имели
свои и достоинства, и недостатки, что и показано ниже.


                                   КИБЕРЫ.

                                 Достоинства.
     1. Технологичность,   а   следовательно,   хотя   бы   принципиальная
возможность тиражирования.
     2. Высокая  защищенность  и  соответственно  слабая  поражаемость  по
отношению к оружию, рассчитанному на людей.
     3. Более  быстрая  реакция,  подвижность,  более   высокая   точность
движений, чем у людей. Отсутствует усталость.
     4. Легче контролировать поведение, блокировать действия, вышедшие из-
под контроля.

                                  Недостатки.
     1. Огромные затраты на создание опытного образца,  в  особенности  на
программирование   движений  и  логики  поведения.  Одна  только  проблема
равновесия  при  ходьбе  способна  надолго  ввергнуть   в   ступор   любое
современное КБ.
     2. Необходимо ОЧЕНЬ  долго  и  ОЧЕНЬ  тщательно:  a)моделировать  все
варианты поведения и действий;  b)обкатывать их на опытном образце.  Иначе
нет никаких гарантий,  что робот не станет вдруг ни  с  того,  ни  с  сего
"взрываться" совершенно непредсказуемым поведением.
     3. Требуется систематическое пополнение расходных ресурсов (как  то -
энергозапас, смазка, отработавшие ресурс детали), профилактический ремонт,
юстировка. Следовательно, зависимость от системы обслуживания.


                                  КИБОРГИ.

     Во многом  достоинства  и  недостатки являются отражением таковых для
киберов.

                                Достоинства.
     1. Используется    тело   и   мозг   человека,   следовательно,   нет
необходимости многократно изобретать "велосипеды" при их воссоздании.
     2. Хорошая маскировка (все изменения,  как правило,  скрыты в глубине
тела).
     3. Самовосстанавливаемость   -   при   небольших   повреждениях.  Нет
необходимости в сложной сервис-службе.

                                  Недостатки.
     1. Невозможно тиражировать механическим копированием. Любой экземпляр
обходится в те же деньги и усилия, что и первый.
     2. Та же непредсказуемость поведения,  что и у киберов,  но по другим
причинам.  Человеку не свойственно  (за  редкими  исключениями)  поведение
бесстрастного  и  бездумного  убийцы.  Поэтому  приходится  уничтожать или
блокировать часть памяти и\или эмоций и естественно,  трудно гарантировать
абсолютную надежность блокады.
     3. Способность уставать, ошибаться, большая уязвимость для  оружия  и
общепоражающих факторов (излучения, яды и т.д.).
     4. При нарушении поведения контроль очень  затруднен  -  если  вообще
возможен.
     Теперь  от   общего   сравнения   переходим   к   анализу   отдельных
конструктивных блоков роботов.


                              КОРПУС И КАРКАС.

     Самый "благополучный"  узел:  существенных  проблем  ни  в  одном  из
вышеописанных  вариантов не возникает.  В киборгах используют человеческое
тело,  навешивая где требуется (а зачастую,  и где не требуется)  броневые
пластины  на  манер средневековых лат.  Плюс армирование костей и суставов
металлом,  плюс синтетические связки, сухожилия и прочее. Для киберов же в
ход идут вполне тривиальные шарниры, пружины, сервомоторы, металлокаркас и
т.д.


                  ХОДОВАЯ ЧАСТЬ И ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СИСТЕМЫ.

     Для киборгов  сие  -  одна  из тех проблем,  кои к счастью решать нет
необходимости:  уже решено.  У киберов -  достаточно  забавное  разделение
мнений:  если  автор  упоминает  свое  детище  только  вскользь  и ему нет
необходимости  заботится  о  правдоподобии,  то  всех  тянет  на  шагающие
конструкции.  Но  коль  речь  заходит  о  достаточно  "реальных" системах,
которые должны не просто быть  декорациями,  а  действовать,  то  выбирают
гусеничный привод. И неудивительно. "Двуногие" шагающие роботы - это такой
букет проблем,  с которыми,  как шутил Райкин,  "три  института  пять  лет
разбирались  и  все  равно  разобраться  не смогли".  Не спорю,  массивные
тихоходы типа  тех  же  "верблюдов"  из  "Звездных  войн"  сделать  вполне
реально.

     ---------------------------------------------------------------------

                     Введение в негуманоидную логику.

                                      Прекрасны осень и зима, и лето,
                                      И мы с тобой благодарим за это
                                      Весну...

                                            Отрывок из негуманоидной песни

     Целью данного  текста является конкретизация понятия "негуманоид",  и
тесно связанного с ним (хотя  и  без  должных  на  то  оснований)  понятия
"контакт".
     К сожалению,  в настоящий момент большая часть  исследований  в  этой
области  носит  научно-фантастический характер,  причем уровень постановки
вопроса исследователями является аномально  низким.  Допускаемое  авторами
принудительное  расширение  понятия "негуманоид" создало в настоящее время
известную терминологическую путаницу,  что, к сожалению, вовсе не вызывает
должного противодействия со стороны соответствующих институтов,  видимо, в
силу их полного отсутствия.


                           Глава I. Негуманоиды.

     В данной  главе  мы проанализируем следующее общепринятое определение
негуманоида:  негуманоидом  является  существо,   которое   реагирует   на
окружающий мир принципиально иначе, чем человек.
     Данное определение сразу же  требует  уточнения.  Люди,  естественно,
склонны  рассматривать  себя  в  качестве центрального объекта мироздания,
что,  видимо, не соответствует истине. Кем является попугай по отношению к
человеку?   Ответ   очевиден   -   негуманоидом.  Кем  является  крокодил?
Негуманоидом!  А  кем  является  попугай  по   отношению   к   крокодилу?!
Несомненно,  психика  попугая  и  крокодила существенно различаются,  так,
например, попугай не питается антилопами, а крокодил не умеет (точнее - не
пытается)  подражать  человеческой  речи.  Ввиду вышеизложенного возникает
необходимость  усложнения  схемы  "человек  -  иное  существо"  до   схемы
"существо  одного  типа  -  существо  другого  типа".  С этой точки зрения
попугай   является   некрокодилоидом,   и    одновременно    негуманоидом,
неишакоидом...
     Еще одно уточнение возникает при  анализе  второй  части  определения
негуманоидности.  Что,  собственно, означает "иная реакция"? Здесь уместно
заметить,  что в ходе исторического развития человечества многие концепции
претерпели  серьезные  изменения,  например,  ныне  вряд ли найдется много
сторонников рабства,  в то время,  как в древнем Риме  оно  представлялось
естественным.  Являлись  ли в таком случае древние римляне негуманоидами -
ведь на рабство они реагировали  иначе,  чем  мы?  Но  ведь  они  являлись
людьми! А может быть, негуманоидами являемся мы?
     Для разрешения кажущегося противоречия нами была  рассмотрена  шкала,
отражающая степень негуманоидности одного существа по отношению к другому.
Так,  существо А является негуманоидом по отношению к существу Б  на  90%,
если на 90%  раздражителей они реагируют по-разному. Рассмотрим конкретный
пример:  Мальчик Вася является кошкоидом по отношению к соседскому коту на
2%, так как оба носят имя Василий и боятся больших собак.
     Использование данного  подхода  позволяет  рассматривать  не   только
различные  существа,  но  и  одно и то же существо в различные периоды его
существования.  Так,  очевидно,   что   реакции   новорожденного   ребенка
значительно  отличаются  от таковых через 20 лет,  далее,  реакции спящего
человека отличны от реакций человека бодрствующего,  что  также  позволяет
утверждать  неполноту  их  гуманоидности по отношению друг к другу (самому
себе?)
     Кстати, голодный человек с этой точки зрения является негуманоидом по
отношению к человеку после обеда.
     В заключение  этой  части статьи,  укажем один из простейших способов
перевода своей психики  в  негуманоидное  состояние.  Перестаньте  дышать.
Примерно через минуту вы обнаружите, что ваша система ценностей претерпела
значительные  изменения,  в  частности,  простое  вдыхание  воздуха  будет
интересовать вас гораздо сильнее, чем, например, новая вещь Стругацких.
     Вывод из данной части статьи может быть сделан следующий:  гуманоидов
в полном смысле  этого  слова  в  природе  нет  и  быть  не  может  (кроме
покойников - С.В.).


                             Глава II. Контакт.

     Контакт. Первый  контакт  (второй и далее,  по-видимому,  интереса не
представляют).  Обилие версий этого события, рассматриваемых в современной
литературе, значительно превосходит число цивилизаций, с которыми мы можем
рассчитывать вступить в контакт за период,  не превосходящий  время  жизни
Вселенной.  При  этом,  поскольку  реальной  модели негуманоидной логики у
большинства авторов  нет,  то,  как  правило,  рассматривается  контакт  с
цивилизацией,  в основе своей гуманоидной, но отличающейся от нас теми или
иными чертами. Указанные авторы, не представляя себе негуманоида, берут за
основу  логику  и  характер  человека и усиливают то или иное их качество.
Например,  вредность.  Следует  повторить,  что  с   негуманоидной   такая
деформированная  человеческая  логика не имеет ничего общего.  И все-таки,
существуют  разумные  индивиды,  обладающие  именно  такой  логикой.   Это
душевнобольные.   Да-да,   фантасты   населили   космос  душевно  больными
гуманоидами!!!
     ...Вместе с  тем,  с  давних  пор  существует наука,  рассматривающая
способы установления контакта с...  назовем  их  псевдонегуманоидами.  Это
психиатрия.  Так не лучше ли будет воспользоваться средствами установления
контакта,  имеющимися  в  ее  арсенале,  такими,   как   медикаменты   или
смирительные рубашки? *

                                                      С.Вартанов, 1988

     * - Попытка надеть смирительную рубашку на  существо  с  иным  числом
конечностей может привести  часть  контактной  группы  в  состояние  буйно
протекающей псевдонегуманоидности.

     ---------------------------------------------------------------------

     Действие происходит в вымышленной прибалтийской республике.
     Можете называть ее Эстлитвией.
     На берегу  реки  застыли  тевтонские войска.  Нечастое здесь солнышко
играло на  мушкетах  прусских  гвардейцев  Фридриха,  касках  и  автоматах
пехотинцев  вермахта,  латах рыцарей ордена меченосцев,  крылатых шлемах и
мечах германских дружинников.  У самой воды застыли,  молодцевато задрав к
небу пушечки,  легкие танки Т-II, выглядевшие довольно бледно по сравнению
с бундесверовскими "Леопардами" на правом фланге.  На левом развертывалась
кайзеровская артиллерия под прикрытием шведских фузилеров...
     А началось все это так:
     Черт меня дернул согласиться ехать в Прибалтику в это  время.  Хорошо
хоть угодил  между  двумя  призывами,  и  напряженность  сейчас  поменьше.
Десантники не бродят по  улицам,  вылавливая  дезертиров,  а  относительно
мирно толкутся у правительственных зданий. Улицы опять  во  власти  шумных
процессий и демонстраций.
     В газетах одно, а в реальности другое. Другое  даже  по  сравнению  с
речами на митингах. Митингов много. Начинаются  прямо  против  вокзала,  и
попадаются через каждую сотню метров при  дальнейшем  продвижении.  Причем
каждый раз лозунги меняются, если не диаметрально, то по крайней  мере  на
две трети.
     Но мне не до волеизъявлений народа. Надо найти нашу контору. Привычно
сворачиваю с Пикк Ялг на бульвар Райниса, и выхожу к морю. Левее  развалин
монастыря святой Бригитты виднеется Тракайский замок. В любом  случае  это
не то, что мне нужно.
     Возвращаюсь обратно,   и   пройдя  мимо  Толстой  Маргариты,  пытаюсь
вернуться к центру. Если я сегодня не отмечу командировку, придется искать
ночлег  самостоятельно.  Что  в  связи  с  политической ситуацией довольно
сложно.  Лучше после наступления темноты вообще не  появляться  на  улице.
Впрочем,  и  днем  лучше  не  делать многих вещей.  Например,  не обращать
внимание на весьма завлекательную надпись "Convic".  С  моим  паспортом  и
ленинградской визиткой мне там никакой закуски не дадут. Или дадут, но кой
-чего другого.  А потом догонят и еще дадут.  Ладно,  не будем о увечьях и
межнациональных столкновениях.
     Второй час кручусь по городу и  потихоньку  перестаю  понимать  смысл
происходящего. Что-то не так, но что - непонятно.  Какая-то  путаница.  На
другой стороне стороне площади Красных латышских стрелков, около Олевисте,
очередной митинг "Саюдиса". Или еще какой-то организации. Подойти что  ли,
посмотреть...
     Кажется, я тут не один не в своей тарелке. Какой-то  мужичок,  именно
мужичок, как  на  иллюстрациях  к  Некрасову,  почуяв  близкого  человека,
обратился ко мне:
     - Послушай, мил человек, чего это они? Я в  Ревель  вез  картошку  от
барина, а тут смута, народ против властей бунтуется.
     Я шарахнулся от него,  смерив  взглядом  всю  лубочную  фигуру  -  от
высокой шапки до лаптей с онучами. Сделать выводы  из  этого  мне  помешал
мотоциклетный треск с неба.
     Над площадью проплыл ярко-красный триплан с черными крестами на белых
полосах поперек крыльев и фюзеляжа. Белым был  и  шарф  выглядывающего  из
открытой кабины летчика. С тем же треском самолетик развернулся над шпилем
Домского собора и исчез за крышами Верхнего города.
     Когда я опустил глаза, незадачливого пейзана уже не было. Зато на его
месте остановилась пролетка,  в  которой  сидела  очаровательнейшая  дама.
Все-таки мода начала века многое давала женщине.
     На мое внимание дама среагировала весьма странно: стегнула  извозчика
по спине кружевным зонтиком и укатила, обиженно крикнув что-то по-немецки.
Насколько я понял, речь  шла  о  "нахальных  чухонских  уродах".  К  числу
таковых относился, по-видимому, я.
     Как-то надо было объяснить все это. Ну, пожалуй, пролетку  еще  можно
приписать активности кооператоров. Самолет тоже - мало  ли  чего  любители
понастроили, могли и барона Рихтгофена имитировать. Но  люди!  Сумасшедшая
интуристка? Уличный актер? В такое время...
     Сосредоточиться на этом не дало очередное событие. Если можно назвать
событием появление пьяной компании в одинаковых синих камзолах  с  желтыми
галунами. Кроме камзолов, на них были короткие панталоны, чулки и  башмаки
с пряжками. На нестриженных головах вкривь и вкось сидели треуголки. Пьяны
они  были  по-настоящему,  и  только  теперь  я  понял   смысл   выражения
"горланить". Горланили они какую-то странную песню.  Причем  уже  даже  не
по-немецки. После этого  я  уже  не  стремился  что-то  объяснить.  Только
воспринимал   происходящее   несколько   оглушенно.    Показывал    дорогу
красноармейцам, ругался с сердитым  ганзейским  купцом,  слушал  сетования
председателя колхоза, не нашедшего управление НКВД, и толкался,  толкался,
толкался в толпах, говорящих на добром десятке языков.  Один  раз  подумал
было, что попал в довольно современную  компанию,  пока  среди  совершенно
нынешних призывов  к  отделению  не  помянули  Учредительное  Собрание.  Я
оглянулся. Вокруг слушали внимательно, и не меньше половины  стоящих  были
моими современниками. Они разницы не ощущали.
     И дальше: викинги, активисты, пасторы и всяческие купцы любых  времен
и народов. Когда из-за Длинного Германа вывернулся вертолет Ми-24, я  даже
подскочил, и долго смотрел вслед, когда он ушел за Нямунас. Хотя  вертолет
был наш, родной.
     Но именно после этого я и начал снова что-то соображать. А  полностью
прояснил события еще один митинг.
     Он проходил в закутке между городской  стеной,  Нигулисте  и  Домским
собором. Так что  площадка  была  огорожена,  и  можно  было  видеть,  как
подходят люди.
     Они и подходили сначала, пока митинг  не  набрал  критической  массы.
Собственно, я сам и послужил причиной  его  возникновения.  Остановился  у
стены,  почитать  разнокалиберные  надписи  на  ней.  Сразу  же  за   мной
образовалось три гражданина обычного вида и  один  солдатик  с  откровенно
дезертирской внешностью. Откуда он сбежал, из-за полного отсутствия знаков
различия  установить  было  невозможно.  Может,  из  части,  а  может,  из
окружения.
     К этим людям через пару минут присоединилось еще дюжины три, и  общий
разговор перешел в выступления. Постепенно  площадка  заполнилась  на  две
трети, после чего толпа перестала увеличиваться.
     Я не следил за темой митинга, и уже  собирался  выбраться  из  давки,
когда внезапно заметил, что количество слушателей растет, несмотря на  то,
что никто уже не подходит.
     Как только накал страстей доходил  до  предела,  в  толпе  появлялись
новые люди. В мундирах и штатском, в одежде, которую  вообще  нельзя  было
определить как военную или цивильную. Иногда они  удивленно  оглядывались,
но чаще всего сразу включались в обсуждение.
     Когда выступающий   назвал  предыдущего  оратора  фашистом,  затрещал
мотоциклетный мотор,  и от толпы отделился "Цундап" с пулеметом в коляске.
Стрелок  был  пьян  и  орал во все горло "Лили Марлен".  Но этого никто не
заметил,  потому что зашел разговор о Северной Войне, и в толпе то тут, то
там   замелькали   треуголки   и   парики   офицеров  Семеновского  полка.
Расплывчатое выражение  "наши  предки  жили  на  этой  земле"  вызывало  к
существованию  волосатых типов в вонючих шкурах,  физиономии которых никак
не давали отнести их к скандинавскому типу.
     Теперь-то я все и понял. А через  минуту  понял  еще  одну  вещь:  из
города надо выбираться, и поскорее. Потому что по  улицам  прошли  машины,
громкоговорители которых возвещали о  начале  общегородского  митинга  под
лозунгом "Забывший историю - обречен".
     Прикинув суммарную мощность этого мероприятия, я как следует проникся
второй частью лозунга.  Уж если  крохотное  по  городским  меркам  сборище
создает  такое  хрононапряжение,  от которого возникают прорехи глубиной в
добрый десяток веков, а в случае с "предками" - и вовсе бездонные... Перед
глазами  возникло  расползающееся  по швам лоскутное одеяло.  Вместо того,
чтобы как-то удержать тепло,  все только раздергивают нитки и рвут ветхую,
истрепанную  ткань.  После  особенно  мощного рывка останется только горка
клочьев и лоскутьев, разносимых ледяным ветром...
     Никакой другой аналогии с временем мне в на ум не пришло, но  и  этой
хватило для того, чтобы ноги противно задрожали, а из  головы  улетучились
все мысли, кроме одной: "Бежать!". Осуществляя  это  решение,  я  двинулся
через типовые кварталы Лаздиная к Витебскому шоссе.
     Спасти кого-нибудь еще все равно не удалось бы. Во-первых,  в  городе
все были поражены "митинговой болезнью": все говорят, но никто не слушает.
А во-вторых, еще неизвестно, что получится, если я включусь в эту стихию с
таким сообщением. Может быть, мгновенная детонация!
     Возникла и еще одна мыслишка. Ну, порвется все это, смешаются  эпохи,
и что с того? И так чуть не в обнимку солдаты по улицам бродят.
     А вот тут я не прав. Пока их  мало,  бродят.  Но  большое  количество
солдат имеет свойство кристаллизоваться в армию. Из незакрывающихся прорех
на город кипящим потоком прольются все захватчики, когда-либо  приходившие
на эту землю. И горе побежденным...
     Припомнив, кто и что творил в этом краю, когда  он  был  завоеван,  я
прибавил шагу и нервно оглянулся. Город  оставался  позади,  и  оставалось
пройти совсем немного, чтобы выбраться из него.
     Но я уже опоздал. Охватив город с двух сторон и почти соприкасаясь  у
реки, в непрочном противостоянии застыли две армии.
     ...Напротив беспорядочными группами сгрудилась  российское  воинство.
Оно вело  себя  гораздо  деятельнее:  майор-особист  с  отделением  СМЕРШа
деловито  ставил  к  стенке  гренадеров   Северной   войны,   за   рощицей
новгородские  ратники  добивали  взорвавший   церковь   ЧОНовский   отряд,
латышские стрелки вели бой с биргерскими ротами, екатерининские  гвардейцы
пороли  за  староверство  псковских  ополченцев,  а  горстка   обезумевших
айсзаргов отбивалась из ручных пулеметов от  стрельцов  Ивана  Грозного  с
криками "Долой оккупантов!". Впрочем, это, кажется, были не айсзарги...

                                                       1 апреля 1990 года.

     ---------------------------------------------------------------------

     Пропущенные мины были на совести сапера. Он шел впереди, и не обратил
внимания на  присыпанные  землей  жестянки  из-под  "Кока-Колы".  Впрочем,
трудно его винить - кто же знал,  что  шлепы  научились  делать  настоящие
мины...
     А Чарли  не  пропустил...  Я  шел  рядом с сержантом,  всматриваясь в
заросли по правую сторону тропинки,  когда между нами с  гулом  пронеслась
серая  тень.  Чарли раскинул руки,  и в немыслимой позе застыл над минами.
Чудовищная  карикатура  на  человека,  одетая  для  смеха   в   комбинезон
десантника...  Сержант  взглянул на жестянки - и сразу все понял.  Ленивой
походочкой  подошел  к  саперу  и  съездил  ему  по  морде.  Тот  даже  не
возмутился, стоял, размазывая по лицу красные слюни...
     Погляди на этого  кретина,  парень,  -  обращаясь  ко  мне,  произнес
сержант.Хорошенько посмотри,  в следующий рейд пойдем с другим. Скотина...
     Он поправил автомат, обошел  мины,  и  зашагал  по  тропинке  дальше,
первым. Сапер посмотрел на меня, словно ища сочувствия. Не нашел. Взлететь
на воздух в первом же рейде, из-за того, что сапер никуда не годится...
     Чарли нам  всучили на базе,  перед самым выходом в джунгли.  Парни из
центральной лаборатории уже с ума сходили - никто не хотел брать  с  собой
стокилограммовую   железяку,   вдобавок   стоящую  семь  миллионов.  Чарли
безмолвно стоял у стены,  похожий на манекена из магазина  одежды.  Кто-то
сунул ему в "рот" сигарету, другой остряк прицепил табличку: "Ищу работу".
Смешно,  правда? У нас на базе все ребята не промах... Так вот, стоял этот
Чарли,  и  стоять  бы  ему еще до скончания века,  если бы не наш сержант.
Походил вокруг, спросил:
     - Ну, и что он умеет?
     Сопровождающие оживились:
     - Это универсальный охранный робот. Последняя модель...
     - С автоматом обращаться умеет?
     Те переглянулись.
     - Конечно, нет. Вы же знаете первый закон  робототехники:  "Робот  не
может причинить вреда человеку..."
     - Слыхал что-то.
     Сержант толкнул Чарли в то место, которое у людей называется  плечом.
Робот даже и не дрогнул. И сержант кивнул:
     - Хорошо. Возьму я вашу машину. Проверим в деле.
     ...И Чарли не подвел.  Трижды находил  отравленные  источники,  помог
навести  переправу  через  горную речку.  Тащил половину всего снаряжения.
Только говорить не умел - а так, десантник хоть куда. Теперь еще и мины...
     Шлепы не строят больших селений. И в этом было всего три  хижины.  Мы
пролежали в засаде до утра, не двигаясь, не  отгоняя  комаров,  распухшие,
злые и голодные. Я с завистью поглядывал на  Чарли.  В  этих  местах  быть
железным совсем не плохо... Конечно, есть  риск  заржаветь...  В  джунглях
царила мертвая тишина, над хижинами дрожал влажный, горячий воздух. Может,
там и нет никого? Но сержант ждал. И вот в одной из хижин послышался  шум.
Циновка с двери откинулась, и показался шлеповский мальчишка. Огляделся, и
пошел к ручью, размахивая тыквенным кувшином... Я посмотрел  на  сержанта,
но его на месте уже не было. Мы  с  сапером  ждали.  Наконец,  еле  слышно
хрустнула ветка, появился сержант с шлепом через плечо.
     @Бросил его  на  землю,  присел,  спросил что-то по-шлеповски.  Пацан
тихонько зашлепал в ответ.  Шлер-шлеп...  Дикари,  одним словом. Что с них
возьмешь,  даже  говорить толком не научились.  Сержант,  больше не таясь,
встал, потянулся:
     - Пошли, ребята. Партизан там нет.
     - А если соврал? - не выдержал я.
     - Они врать не умеют. Или молчат, или шлепают всю правду.
     Но оружие с предохранителя он все-таки снял... Следом за ним мы пошли
к хижинам.
     Из  первой  сержант  вытащил  двух  шлеповских   девчонок.   Довольно
смазливых... Ладно, не до них сейчас. Во второй хижине никого не было. А в
третьей целая орава - женщины, дети, дряхлый старик.  Мы  их  построили  в
шеренгу, сапер сел перед шлепами с  автоматом,  а  сержант  все  шарил  по
хижинам.  Я  достал   разговорник,   прочитал   по-шлеповски:   "Есть   ли
партизаны?". Они затараторили, я едва понял: "нет". Перевернув страницу, я
хотел было прочесть, что мы хотим есть и пить. Но тут сержант вынырнул  из
хижины. В руке он держал грязные листки бумаги с блеклым шрифтом.
     -  Обезьяны...  Листовки  Фронта  прячете?   Значит,   и   партизанам
помогаете... Где бандиты? Где?
     Он секунду всматривался в лица шлепов,  затем схватил одну из  женщин
за  руку,  вытащил из ряда.  Шлепы загалдели.  У женщины выступал огромный
живот, и я вспомнил, как они относятся к детям. Целая религия. Наш сержант
знает, чем шлепов прищучить...
     - Где партизаны? - очень спокойным голосом спросил сержант.
     Женщина молчала.
     - Так...
     Он отступил на шаг, и вдруг, изо всей силы пнул женщину в  живот.  Та
беззвучно осела на землю. Шлепы  завизжали.  Сапер  побледнел,  запинаясь,
попросил:
     - Пойдем отсюда, сержант. Ничего они не знают.
     - Знают... - сержант размахнулся, пнул еще раз. - А не знают, так  им
хуже...
     - Оставь, а то еще родит...
     - Пускай... Знаешь, как  смешно  шлепы  рожают?  Молча,  ни  звука...
Дикари... Где партизаны?
     Женщина на земле даже не двигалась. Сержант выругался и снял  автомат
с плеча:
     - Хорошо...
     Мне стало не по себе, и я отвернулся. И тут же загрохотал автомат. Но
странно загрохотал, словно пули бились о железную стену... Я обернулся.
     Чарли стоял между сержантом и шлепкой, пули дырявили его комбинезон и
рикошетировали в  сторону.  Сержант  опустил  автомат,  обалдело  повертел
головой:
     - Ах ты, болван железный... Они же не люди! Отойди!
     Чарли не двигался. Стальная маска, заменявшая  ему  лицо,  была,  как
всегда, бесстрастна. Сержант беспомощно огляделся.
     - Вот дубина... Ладно...
     Он неторопливо прицелился в остальных шлепов. Дети подняли крик.
     - Всех не закроешь, болван желез...
     "Робот не может причинить вреда человеку  или  допустить  такой  вред
своим бездействием". Если бы мы  знали,  что  Чарли  намерен  применить  к
шлепам обе половинки первого закона. Если бы  мы  знали,  что  он  снабжен
лазерной пушкой...
     Что-то щелкнуло, что-то вспыхнуло.  Сержант  повалился  на  траву,  а
автомат впервые выпал из его рук. Он хрипел, на губах  у  него  пузырилась
пена, а мы с сапером стояли как вкопанные. Чужое голубоватое солнце жарило
в небе, и шлепы разбегались в разные стороны...
     Обратно мы бы без Чарли не дошли. Он запомнил маршрут, и  теперь  вел
нас на базу. Находил источники, наводил переправы...
     На базе техники разобрали его до последнего винтика. А потом клялись,
что   робот   в  полном  порядке,  что  лазерный  резак  предназначен  для
уничтожения хищных зверей,  и что Чарли не может, ну просто никак не может
убить человека...

                                                            февраль 1988г.

     ---------------------------------------------------------------------

                    Уж лучше умереть во сне,
                    Пропасть во тьме,
                    Сгореть в огне,
                    Чем встретится с Рейтаром Страха,
                    Железной тенью на холме.

     Не нравится быть страхом.  Нравятся пустеющие улицы.  Жизнь замирает,
когда я въезжаю в деревню или городок.  Кажется, жизнь замирает в поле или
лесу,  когда мой дорс несется,  избивая землю мощными лапами. Мне нравится
так думать.
     Сейчас удовольствие    от    въезда    в    город    мне    подпортил
старикашка-торговец книжками.  Замешкался,  не успел  исчезнуть  при  моем
появлении. Что же, тем хуже для него. Подъезжаю к лотку. Дорс идет особым,
танцующим шагом,  от которого броневые  экраны  лязгают  и  гремят  больше
обычного.  С  шипением  вытягиваю  меч  из ножен.  Тыкаю в лоток острием и
поднимаю пару книжек,  наколотых на него.  Медленно перелистываю страницы.
Старикашка съежился.  Теперь он ниже брюха дорса,  хотя и раньше его глаза
были вровень с носком моего сапога.  Думает, что так не достану? Ха! Ничто
и  нигде  не  может  от  меня  укрыться.  И  вдруг  он  срывается с места.
Улепетывает вдоль улицы. Медленно, слишком медленно, чтобы его догонять.
     Турель пулемета выворачивается из-за седла. Броневая перчатка ложится
на рукоять управления огнем.  Рывком опускаю ствол.  Вымпел на  его  конце
бьется  о  грудные экраны дорса.  В прицеле мельтешит бегущая фигурка.  До
перекрестка ей остается десяток шагов.
     Коротко рявкает очередь. Успеваю поднять глаза  от  дисплея  прицела,
чтобы увидеть, как фигурка разлетается во все стороны клочьями.  Опять  не
смог полюбоваться уносящимися вдоль улицы трассерами.
     Странно, почему он побежал? Все книжки на лотке  подчиняются  Закону:
не больше трех слов на картинку. Обычные книжки местного  производства,  в
каждом городке - свои.
     Впрочем, я и так бы его пристрелил.

     ...Мы обедали, когда в подвал спустился  отец.  По  привычке  Старший
начал нашу тройную песенку, вторую строчку пропели все вместе, третью - я,
а последнюю - Младший:

                    Жили-были трое братцев,
                    Старший, Средний, Младший,
                    Им было некого бояться -
                    Здесь, и там, и дальше!

     Но лицо  отца  оставалось  озабоченным.  Я  умею  разбираться  в  его
выражениях. И правда,  он  сказал,  что  в  город  вошел  рейтар,  и  надо
спрятаться в трубе или у ратуши. Я никогда не видал его таким,  и  никогда
он и мама не прощались с нами так.
     Днем в городке мы почти не бывали, ведь считается,  что  мы  пропали.
Поэтому мы выходим на верх только ночью, а днем живем в подвале. Ночью  мы
уходим за город, ночью и возвращаемся.
     А сейчас город такой же, как ночью, пустой и тихий.
     Этот городок начинает мне не нравиться. На всякий случай  разношу  на
куски лоток, но пулемет за седло не отвожу. Тот, кто бежит - виноват.  Вот
только в чем? Нарушение Закона, но какого?
     Закон о  книжках,  закон  о  песенках,  закон  о  слухах...  Закон  о
мутантах?
     От мысли о мутантах привычно напряглось тело. Здесь прячут  мутантов,
и может быть, не детенышей, а взрослых, сильных мутантов  с  винтовками  и
противотанковыми ружьями!
     От давнего воспоминания заныл правый бок под залатанным панцирем,  за
расколотым бронещитом. Мутант отличается от  обывателя  всем:  пропорциями
тела и лица, разговором, поведением. Говорят, мутанты  завораживают  одним
своим видом. Я этому не верю. Хотя я видел вблизи только мертвых мутантов.
После облавы на втором поле.
     Подъезжаю к ближайшему дому.  Дорс  срывает  лапой  ставни  с  самого
большого  окна,  и  просовывает  в  него  свою  голову.  В  комнате  семья
обывателей, ребенок заходится криком в колыбельке. Мать бросается к  нему.
Я поднимаю бронезаслонку на морде дорса, чтобы они видели его  глаза.  Все
каменеют.
     Набор вопросов обычный: Где ты  прячешь  книжки?  Повтори  Закон  без
запинки! Что ты сказал сегодня? Повтори! Где ты прячешь мутантов?
     В перерывах  между  вопросами  дорс  рычит.  Включаю  фары  и  легким
движением рукояти повода поворачиваю морду дорса к  колыбельке.  Обыватели
заходятся визгом, видя выхваченного из нее ребенка.
     Наперебой выкладывают, что они никогда никаких мутантов не видели, но
вот через три квартала, в  доме  номер  шестнадцать,  есть  подозрительная
семья, у них все  дети  пропали,  а  сами  они  странные,  хотя  и  вполне
нормальные, только у отца все лицо в шрамах...
     Это все, что мне  нужно.  Отпускаю  рукоять  повода,  позволяя  дорсу
делать то, что он хочет. Он убирает голову из окна,  пластины  панциря  на
затылке ходят взад-вперед, огромный язык обмахивает черные  губы.  Визг  в
комнате сменился гробовым молчанием.
     К дому  номер  шестнадцать  подъезжаю,  закрыв  все  заслонки.  Ствол
пулемета опущен, и вымпел  полощется  по  ветру,  обвивая  шею  дорса.  На
вымпеле три тройных креста - трое мутантов получили пулю из украшенного им
ствола.
     За сорванными ставнями во всем доме не оказалось никого. Отъезжаю  на
другую сторону улицы.  Развернувшись  левым  боком,  стреляю  из  курсовой
безоткатки в среднее окно. Дом раскрывается, как разрезанный  арбуз.  Дорс
одним  движением  вскакивает  на  еще  горячие  развалины   и   обнюхивает
развороченный пол. Под нагромождением  досок  и  битой  штукатурки  что-то
шевелится.
     Прихватив зубами, дорс вытаскивает на поверхность,  одно  за  другим,
два тела. Женщина меня не интересует - она мертва, обычная  обывательница.
А вот мужчина...
     Теперь, когда его одежда превратилась в изодранные  лохмотья,  видно,
какими ухищрениями он скрывал признаки мутанта  -  длинные  ноги,  широкую
грудную клетку, прямую шею. Для распознавания мутантов  существуют  особые
формулы - их еще  называют  "Золотым  сечением".  Пропорции  тела  мутанта
всегда подходят под них. Из-за этого приходится учиться считать.
     Лицо чудовища было изборождено шрамами, карикатурно приближающими его
к лицу обывателя. Но высокий и круглый череп под иссеченной  кожей  скрыть
было нельзя.
     Теперь было ясно, что  городок  скрывает  мутантов.  Потому  что  его
"пропавшие" дети не могли быть никем другим, кроме них.
     Осталось выяснить,  сколько это - "все пропали".  И какого  возраста.
Несколько  почти  взрослых мутантов,  пусть даже плохо вооруженных...  Это
может кончится плохо.  Повыше подняв антенны на шлем-башне,  я дал  сигнал
оповещения.  Все  рейтары,  услышавшие  его,  уйдут  с  патрулирования,  и
устремятся сюда.  И если мутанты переиграют меня,  городок исчезнет с лица
земли вместе со всеми обитателями.
     От самого чудовища  ничего  добиться  не  удалось.  Бросив  на  стену
собственного дома, я распахал его двумя ударами меча. Не смог  отдать  это
удовольствие дорсу.
     Ничего, я все узнаю в соседнем доме.
     ...Сидим в старой трубе,  проходящей под дорогой.  С обоих сторон она
завалена и заросла травой, но пролезть через одну щель можно. Главное - не
бояться. Все пройдет, кончится. Рейтар уедет, и мы вернемся к маме и папе.
А пока надо вспоминать что-то хорошее.  Младший сидит в середине. Мы сжали
его слишком сильно, но он и не пикнет.
     Вспомнить надо походы в Запрещенный город.  Как  находили  там  вещи,
уцелевшие от пожаров. Как интересно жили обыватели в Проклятых городах!  У
них были книжки, в которых слов и картинок было поровну. Странные машинки,
вроде приемников для песенок, но с  записанными  песенками  и  движущимися
картинками. И на всех картинках были  только  такие,  как  мы.  Ни  одного
обывателя, даже такого хорошего, как мама. Она лучше  их  всех.  И  умнее.
Обыватели очень злые и глупые, у них узкие, низкие лбы, длинные  туловища,
сморщенные лица в бугристой, бородавчатой коже.
     Похожие на них были только в книжках, где картинок было больше, и они
оказывались вредными и плохими героями. Я тогда подумал, что до  Последних
Сражений в этих городах жили мутанты, и это были их города.
     На полях Последних сражений мы тоже бывали. И сколько  радости  было,
когда Старший  нашел  автомат,  а  он  оказался  стреляющим,  и  несколько
патронов еще осталось. И как видели издали рейтара, он был издали похож на
маленькую куклу на черном щенке, и был совсем не страшным...
     От щели в трубу ворвался отдаленный  гром  взрыва.  Младший  внезапно
вырвался и выскочил из трубы. Мы замешкались,  выбираясь  из  щели,  и  он
успел убежать далеко. Мы несколько раз догоняли  его,  но  он  каждый  раз
вырывался и опять бежал к дому.
     Наконец он приташил нас к нему. Вернее, к тому, что осталось от дома.
Я держал Младшего, он бил меня кулаками, пытался кусаться. Но я все  равно
держал его, пока Старший не вышел из развалин.
     Руки его были в крови и пылью от битой штукатурки. А  на  лицо  лучше
было не смотреть.
     Итак, трое. Все старше двенадцати. И все наверняка здесь - в разбитом
подвале обнаружились остатки лежаков. Ночью они придут хоронить своих.
     А до  ночи  где-то  надо  переждать.  Опять  это противное ожидание -
необходимость неподвижно сидеть и  думать.  Жаль,  что  нельзя  без  этого
обойтись. Просто отключиться, оставив только контроль внешней ситуация еще
не умею. Хотя можно думать о чем-нибудь приятном. Например:
     Мне нравится быть страхом. Нравится мой дорс - лучшее боевое верховое
животное.  Он убивает собаку или человека одним ударом лапы,  перекусывает
шею  лошади.  Может  пройти  по  любому бездорожью,  неся всадника и сотни
килограммов его и своей  брони.  Он  создан  для  меня  таким,  специально
выведен,  собрав в себе все качества боевого коня и лагерной овчарки.  И я
так  же  создан  для  него,  для  рукоятей   жесткого   повода,   меча   и
крупнокалиберного  пулемета  созданы  мои  длинные руки с цепкими пальцами
чудовищной силы. И оба мы созданы, чтобы нести Закон. Все законы Закона, и
Закон  Страха  -  в  первую очередь.  Мы сами - олицетворение Страха.  Мне
нравится так думать.
     ...К тайнику не подобраться.  Рейтар  залег  за  ратушей,  в  десятке
метров от него. И мы безоружны, если  не  придумаем  чего-нибудь.  Старший
ругается под нос, заводит себя. Младший беззвучно плачет. А я  пытаюсь  не
плакать и  разозлится,  представляя  себе,  как  рейтара  пробивают  пули,
подбрасывает взрыв, как он тонет, горит...
     А  если  действительно  сжечь  его?  Взять  бочку  горючего  в  лавке
керосинщика, и устроить  засаду.  Наверняка  керосинщик  еще  два  дня  не
вылезет из своего подвала. Старший брат понимает меня с полуслова, хватаем
еще не пришедшего в себя Младшего и бежим по задним дворам к лавке.
     Я не люблю керосинщика.  Все обыватели похожи на жаб или крыс,  а  он
похож  одновременно  на  обоих больше всех остальных.  Керосинщик ходит по
домам,  будто разносит керосин,  и у всех пытается что-нибудь вызнать  про
них  самих  или  кого-нибудь  другого.  Он долго разговаривал с отцом:  "А
скажите-ка,  сосед, как вам Закон о книжках?". И отец должен был повторять
Закон  наизусть  и  врать,  чтобы  от него отделаться.  А однажды он хотел
залезть в подвал,  когда там были мы. Отец притворился пьяным и валялся по
полу, закрывая крышку люка.
     Нам повезло. На джипе керосинщика стояло несколько бочек. Одну из них
мы скатили по заднему борту джипа, а в остальных я пробил дырки.  Керосин,
журча, потек с машины в пыль,  сначала  сворачиваясь  в  шарики,  потом  -
мутной струей. Уклон был в сторону  лавки.  Керосинщику  предстоит  немало
веселых часов, пока все  содержимое  бочек  не  перетечет  ему  в  подвал.
Сунуться наверх он не посмеет. Боится рейтаров, хотя сам однажды навел  их
на город, опустив донос в придорожный ящик.
     Мне нравится быть страхом. Закон страха - высший из Законов. Исполняя
любой из них, прежде всего - вселяй страх. Страх должен исходить от  меня,
как жар от раскаленной болванки. Он должен расплавлять  и  испарять  любые
мысли, любые попытки к сопротивлению. Для этого  надо  убивать,  калечить,
уничтожать без меры. И без вины. За малейшую провинность убивать надо,  но
еще больше надо убивать  без  причины,  вызывая  ужас  бессмысленностью  и
изощренностью террора. Каждый должен жить, постоянно ощущая над собой  мою
тень. Железную тень Страха. Мне нравится так думать.
     Небо над городком посинело. На улицах, как одинокие крысы, замелькали
обыватели. Скрыть гору брони высотой в  два  человеческих  роста  нелегко.
Этому тоже приходится учиться.
     Сменился цвет неба. Теперь оно синее только  с  одной  стороны,  а  с
другой наползает чернота в булавочных проколах звезд. С улиц  все  исчезли
снова.  Наступает  время  мутантов.  Хотя,  если  бы   мы   допустили   их
существование днем, день был бы их временем.
     Синяя полоса потемнела до неразличимости.  Дорс  встал  и  потянулся.
Теперь ни один броневой экран, ни одна пластина панциря не брякнули. Скоро
начнется охота.
     Неизвестно, чем вооружена дичь. Неподалеку от городка одно  из  полей
Последних Сражений. И там можно  откопать  такое,  что  я  с  пулеметом  и
безоткатной пушкой окажусь не в самом выгодном положении.
     Так, мутанты второго поля собрали танк. Их удалось уничтожить  только
на второй день, и всех живых получили дорсы. А говорят,  что  в  Последних
Сражениях были лучевые самоходки...
     В любом случае, мутантов надо найти или выманить из их нор.  Бесшумно
подъезжаю к ратуше. Дорс одним прыжком вскакивает на  ее  крышу.  Ни  одна
черепица не стукнула, только балки тихо  заскрипели  под  нашей  тяжестью.
Если бы на небе была луна, ее свет спаял бы нас воедино, обливая  броню  и
черепицу неверным блеском.
     Но луны нет, и на дисплее прицела не движется ни одна  светлая  тень.
Живое тепло, которое видно только ночью, отсутствует. Обыватели  не  топят
печей и не включают лампы от страха. Их дома темны и холодны.
     Придется перебраться поближе к логову мутантов.
     ...Веревку привязали к выдающейся над улицей ветке  дерева,  а  бочку
поставили  в  нижней  развилке.  Все  перемазались  в  масле  и  провоняли
керосином, часть которого пришлось отлить - бочка была слишком тяжела  для
нас.
     Теперь надо решить, как заманить рейтара  в  эту  ловушку.  Столкнуть
бочку могу только я или Старший. Младший будет поджигать.  Старший  достал
подаренную отцом зажигалку  и  отдал  ему.  Отец  говорил,  что  зажигалку
сделали еще до Последних Сражений.
     Стоп. Если он отдает зажигалку, значит... Заманивать  рейтара  пойдет
тоже он? Младший еще  не  понимает,  он  горд  оказанным  ему  доверием  и
восхищенно вертит в руках металлический корпус зажигалки.
     А между нами идет молчаливый спор.  Но  я  не  выдерживаю  и  опускаю
глаза. Когда я  их  поднимаю,  Старшего  с  нами  уже  нет.  И  приходится
объяснять и доказывать Младшему то, что не могу доказать и  простить  себе
самому.
     Тел мутантской семейки уже нет. Дорс настороженно кружится  на  одном
месте, вынюхивая следы мутантов. И вдруг в стороне мелькает светлое пятно.
Послушный поводу, дорс замирает, нацелившись корпусом на слабо  светящийся
силуэт. Турель занимает боевое положение, вымпел подвязан и не шуршит.
     Можно стрелять. Но  любопытство  подталкивает  сначала  взглянуть  на
живого мутанта. Включаю  все  фары.  Дорс  коротко  переступает  передними
лапами, и конус света выхватывает из темноты фигуру чудовища.
     Все, что о них говорили, правда. Вид мутанта завораживает.  Настолько
отличаются его пропорции, кожа, движения. И в то же время хочется смотреть
и смотреть на него, не отрываясь. Что-то поворачивается внутри.
     Боковым зрением замечаю вспыхнувший на  мгновение  язычок  пламени  и
медленно летящую ко мне огненную точку. Дорс  одним  скачком  отлетает  на
полдюжины метров, но я успеваю автоматически нажать на гашетку,  и  мутант
падает, разнесенный короткой очередью из пулемета.
     В том месте, где я стоял,  о  развалины  разбивается  подвешенная  на
веревке бочка. Она мгновенно превращается в шар огня. Дорс танцует, сбивая
с лап пламя,  растекшийся  керосин  пылает  огненным  озером,  поглотившим
останки мутанта и его дома.
     В глазах скачут светлые пятна, словно армия  мутантов  пляшет  вокруг
меня. Поливаю непрерывной очередью все, без разбора, со спины  крутящегося
зверя. Сейчас я как на ладони, освещен горящими развалинами, и если у  них
противотанковое ружье или гранатомет, подбить меня ничего не стоит.
     Видимо, ничего такого у них нет, но  отступать  все  равно  придется.
Надо осмотреть лапы дорса, не повреждены ли они огнем.
     ...Промахнулись. Зверь отскочил слишком быстро, и бочка пропала  зря.
Как я могу об этом думать, когда только что  погиб  Старший.  Уже  никогда
больше не будет звучать наша смешная тройная песенка: некому ее начать,  и
никто ее не будет слушать так, как слушали папа с мамой.
     О чем только не думаешь, лежа уткнувшись носом в землю  под  очередью
крупнокалиберного пулемета. Страшное  и  мерзкое  чувство,  когда  в  тебя
стреляют. Даже когда палят беспорядочно, срывая злобу.
     Кажется, бесконечно длился этот кошмар с ревущим в развалинах  огнем,
грохотом очередей и леденящим визгом пуль.  Внезапно  остался  только  шум
огня, зверь и его всадник исчезли. Видимо,  дорс  перескочил  на  соседнюю
улицу через низкие крыши домов.
     Медленно поднимаю голову, чувствуя, как щекочут лицо налипшие веточки
и прелые  листья.  Действительно,  никого  и  ничего,  только  равномерное
гудение огня, охватившего то, что было нашим домом. Оглядываюсь в  поисках
Младшего и вижу...
     То, что остается от  человека  после  попадания  такой  пули,  всегда
страшно. А от попадания в двенадцатилетнего мальчишку... В нем уже  ничего
нет от Младшего. Каким-то безотчетным порывом я хватаю это  и  подтащив  к
развалинам,  зашвыриваю  подальше  в  огонь.  Потом  только  понимаю,  что
поступил правильно. Пусть будет вместе со всеми.
     Теперь от нашей песенки остались только средние слова.  И  совсем  не
осталось смысла. "...Им было некого бояться..."
     Прилипший к лицу сор осыпается. Его смывают слезы. Но смысл появился.
Появилась цель и путь ее осуществления. Рейтар ушел от  ратуши,  и  теперь
можно подобраться к тайнику под ней. А там автомат Старшего. В  нем  целых
четыре патрона. И еще там есть минометная мина. Совсем  маленькая,  в  два
кулака, и очень тяжелая. Если ее хорошо бросить...
     Перед глазами возник  опрокинутый  и  разорванный  дорс,  придавивший
громоздкую фигуру. И тогда подойти, и все четыре пули  -  под  забрало,  в
морду зверю, похожему на человека.
     Лапы у  дорса  в  порядке,  не  сгорела  даже  жесткая черная шерсть.
Все-таки дорс великолепен.  Он - символ Страха,  несущий его даже  больше,
чем  я  сам.  Рейтары,  конечно,  могли бы ездить на каких-нибудь машинах,
грохочущих и  ревущих,  но  нам  даны  дорсы  -  черные  призраки  Страха.
Полуразумные,   безукоризненно   хищные   и  кровожадные,  но  и  покорные
всадникам,  сливающимся с ними...  От кого они  произошли?  Не  могу  себе
представить маленького дорса. Точно так же, как не могу представить, каких
щенков произвели бы на свет обывательские девки,  если бы хоть одна из них
осталась жива после ночи со мной. Откуда взялся я сам? Становясь рейтаром,
теряешь прошлое.  Да и ни к чему оно.  Я,  дорс,  Страх, Закон - чего еще?
Больше ничего и не надо. Мне нравится так думать.
     Теперь надо готовиться к новому  раунду  схватки.  Мутантов  осталось
двое, если я не пришиб кого-нибудь из тех, кто пускал бочку. И они идут за
мной. Мутанты попались не из трусливых. Хорошо, что у  них  нет  оружия  -
иначе зачем эта выдумка с бочкой.
     До рассвета еще несколько часов. Если до утра мы  не  встретимся,  то
днем я переверну весь город в одиночку. Или с теми рейтарами,  кто  успеет
на мой зов. Выгоню обывателей из домов и раскопаю все  до  подвалов.  Надо
только переждать рассвет. На рассвете я уже  плохо  вижу  тепло,  а  туман
мешает смотреть по-дневному.
     Фары включать после ночного нападения больше не хочется.
     ...Все. Больше не будет долгих разговоров в подвале, рассказов  отца,
тихой возни на войлочном коврике с Старшим и Младшим.  Не  будет  ласковых
рук и слов матери.
     Не будет увлекательных и опасных походов  в  Запрещенные  Города,  не
будет надежды на то, что все переменится, и рейтары исчезнут, как в старой
сказке. А обыватели превратятся в мутантов.  То  есть  нет,  в  нормальных
людей, какими они были до Последних Сражений.
     Исчезли мы, наш маленький мирок, забравшийся в подвал от  большого  и
злого мира. Остался лишь пепел.
     Нет. Еще остался я. И автомат Старшего, и минометная  мина.  Осталось
одно желание - уничтожить ненавистную железную тень. И остались вопросы  -
Проклятые вопросы, Запрещенные вопросы, Последние вопросы:
     Кто дрался в Последних Сражениях?  Мутанты и обыватели?  Кто придумал
Закон? И где они теперь? Кому нужен Страх? Откуда взялись рейтары и дорсы,
кто их создал?  Как избавится от всего этого?  И какой должна  быть  жизнь
потом?
     Все ответы еще впереди. А пока надо  передернуть  затвор  и  свинтить
колпачок  взрывателя  мины.  Приближается  рассвет,  и  в   тумане   легче
подобраться к рейтару.
     А потом туман рассеется.

                                                             30.3.1990

     ---------------------------------------------------------------------

          Центральный штаб Сообщества - Капитану крейсера "Рубеж"
          Срочно. секретно. голубой шифр. файл распечатки 23-А
     "Получением  настоящего  приказа   немедленно   вывести   крейсер   в
двенадцатый планетарный  сектор  восьмой  галактической  зоны.  16  марта,
38.09.17.  единого  времени  ожидается  прохождение   в   секторе   конвоя
Лотанского десанта.
     Конвой и охрану уничтожить. Именем Земли."

     Они разворачивались.  В космосе нет веса, но остается масса, и двести
тысяч тонн  металла  не  затормозишь  мгновенно.  Они  разворачивались,  и
пальцы,  вдавленные  в  клавиши  форсажа  двигателей,  уже  не могли ничем
помочь.  Неделю назад на далекой планете  Лотан  земной  агент  равнодушно
взглянул  на  маршрутную  карту конвоя.  Три дня назад в Центральном штабе
защиты Земли антенны грависвязи приняли его  короткий  доклад.  Кто-то  из
офицеров сверился с компьютером и пожал плечами - на перехват успевал лишь
один крейсер - "Рубеж".  Возможно,  он даже  посоветовался  с  начальником
штаба,  и  тот  с  сожалением  вздохнул.  Но  слишком  несоизмеримы цены -
крейсер,  один из сотен, несущих патрульную службу, и набитый десантниками
конвой  врага.  И  их  бросили  в бой - в бой без надежды победить,  и без
надежды выжить...
     Они разворачивались. Вряд ли хоть половина людей  в  рубке  понимала,
что это значит. И уж точно не подозревали о происходящем сотни астронавтов
на боевых постах корабля. В наушниках бились, мешая друг другу, их  крики,
просьбы, доклады...
     - Главный пост, главный...
     - Он уходит из сектора поражения, подбавьте же...
     - Рубка, у нас плывет защита,  до  двух  рентген  в  максимуме,  ждем
разрешения на эвакуацию...
     - Главный пост...
     - Да влепите же ему, кто-нибудь, он в  мертвой  зоне!  Почему  молчит
правый сектор?!
     - Капитан, двигатели на форсаже, можно ли снять форсаж?
     - Главный пост...
     - Правый сектор! Он же прет на тебя!
     Виктор повернулся в кресле. Руки соскользнули с пульта, расслабились,
впервые после двухчасового бега по клавиатуре.  Он  посмотрел  на  первого
помощника - и поразился его позе:  спокойной,  отдыхающей,  такой  нелепой
среди скорчившихся над пультами командиров... И поймал его взгляд.
     Первый помощник тоже все понимал. Они разворачивались прямо под  удар
лотанского линкора, разворачивались  правым  бортом,  ослепшим,  оглохшим,
онемевшим в самом начале боя, после сильнейшего радиационного удара.  Если
там, среди оплавленной брони и застывшей  серыми  буграми  противопожарной
пены и остались орудия,  ими  уже  некому  было  управлять.  И  ничего  не
оставалось, кроме как ждать, ждать те  последние  секунды,  пока  враг  не
выйдет на дистанцию абсолютного поражения, и тот, неведомый ему  лотанский
капитан не скажет в микрофон:"Всем бортовым - залп!"
     - Мы  же  лезем  под  удар!  -  вдруг  вскрикнул  за спиной кто-то из
штурманской  группы.  И  сразу  же  в   наушниках   наступила   тишина   -
неестественная,  нереальная... Один за другим, люди отрывались от пультов,
с пробуждающимся ужасом  вглядываясь  в  экраны.  Там,  среди  немигающих,
застывших звезд разгоралась ослепительная точка - приближающийся линкор.
     "Он пройдет мимо нас на расстоянии пяти-шести  километров.  И  ударит
при максимальном сближении.  Элементарный прием,  я поступил бы так же", -
подумал Виктор.  "Они давно поняли,  что наш правый борт небоеспособен,  и
ждали  только удобного момента..." На мгновение ему стало жалко - нет,  не
себя,  и не корабль,  и не идущий на смерть экипаж,  - ему  стало  безумно
жалко  того крошечного шанса на победу,  который они едва не использовали.
Они почти могли победить...  Виктор закрыл глаза,  и поразился длящейся до
сих  пор  тишине.  Ему  захотелось,  чтобы  эта  тишина осталась до самого
конца...
     Корабль вздрогнул, и наушники взревели.  Виктор  дернулся  в  кресле,
стягивая с головы гибкую дугу,  наполненную  чужими  голосами.  Но  так  и
застыл, глядя в экран,  где  разваливалась,  расползалась  багровым  шаром
черточка вражеского линкора.
     ...Он шел по  главному  коридору,  где  уже  включили  гравитацию,  и
ненужные теперь магнитные ботинки звонко цокали по полу.  Навстречу  то  и
дело  пробежали  люди,  неразличимые  в  жидком  свете   уцелевших   ламп,
громоздкие  и  неуклюжие  от  боевых  скафандров.  Несколько  раз  Виктора
толкали, однажды даже сбили  с  ног,  ругнувшись,  помогли  встать.  Сзади
беззвучной тенью шел главный помощник. Виктор терпел до тех пор, пока  тот
не втиснулся вместе с ним в узкую кабинку аварийного лифта.
     - Карлос, ваше место в рубке.
     - Как и ваше, капитан.
     Карлос первый раз посмел ответить ему так дерзко. Его смуглое лицо  с
короткой бородкой оставалось, впрочем, почтительным, как и раньше.
     - Карлос, в отсутствие меня, вашего к_а_п_и_т_а_н_а, вы должны быть в
рубке.
     - В боевой обстановке. Но бой кончился.
     Да, бой кончился. Они победили.
     Уже не оглядываясь на помощника, Виктор вышел  из  лифта.  Здесь,  на
распределительной площадке правого сектора, по крайней мере  было  светло.
Два или три ремонтных робота стояли в углах, задрав  в  потолок  наплечные
проекторы. Потолок, еще утром гладкий, сделался рифленым, а  темные  диски
плафонов свисали на блестящих бронированных кабелях. Возле черных провалов
транспортных    коридоров     медленно     ворочались     черепахообразные
роботы-дезактиваторы. Кто-то из управляющих ими людей повернулся  на  звук
открывающихся дверей, закричал:
     - Оденьте шлем, вы что, ошалели? Здесь все "светится"!
     Виктор  торопливо  защелкнул  шлем  -  наручный  индикатор  радиации,
действительно, наливался красным. Подошел к одернувшему  его  человеку  -
это был начальник ремонтников Ольсон.
     - Капитан?  -  похоже,  Ольсон  чуть  смутился,  -  Ремонтная  группа
крейсера выполняет задание по...
     - Погоди. Где остальные? Почему вас только... - Виктор обвел взглядом
помещение, - трое?
     - Остальные у  двигателистов.  Реакторы  едва  не  пошли  вразнос.  А
здесь... здесь нечего ремонтировать, капитан.
     Виктор посмотрел в дрожащую мглу коридоров, поверх выпуклых  корпусов
роботов. В глубине угадывались неясные отблески.
     - Оттуда хоть кто-нибудь вышел?
     - Нет. Там нет живых, капитан.
     - Есть.
     Если Ольсон и хотел возразить, он не успел этого  сделать.  Ближайший
робот вдруг предостерегающе загудел, рванулся в просвет коридора.  Из  его
корпуса выдвигались  вверх,  расходились  павлиньим  хвостом  разноцветные
полупрозрачные пластины.
     - В лифт!
     Ольсон толкнул Виктора назад.
     - Радиационный пик, видимо, где-то не выдержали переборки...
     Еще  два  робота  подъехали  к  ним,  прикрыли  радужными   защитными
экранами. Карлос поежился,  ощутимо  даже  под  скафандрам,  посмотрел  на
раскрытые двери лифта, но не сделал ни шагу. Виктор коротко бросил ему: "В
рубку!", и посмотрел на Ольсона:
     - Вы остаетесь?
     - У меня усиленный скафандр.
     - Ольсон,  где-то  там,  в  правом  секторе,  человек,  который  спас
крейсер. Даже если он уже мертв, его надо найти.
     Ольсон ответил не  сразу.  Посмотрел  в  сторону  мертвых  коридоров,
замотал головой. Потом перевел взгляд на Виктора, и смешался.
     - Ольсон, объясните своим людям, добровольцы должны найтись...
     - Я пойду сам.
     Виктор кивнул, словно и не ожидал другого ответа. Добавил:
     - Его надо искать где-то возле  главных  излучателей  правого  борта.
Только залпом главного калибра можно было разнести линкор.
     Конвой они настигли после двухчасовой погони.  За время короткого боя
охраны  с  крейсером  десантные  корабли  пытались  скрыться.  Они  шли  с
максимальной скоростью, похожие на стаю жирных, покрытых блестящей чешуей,
спешащих на нерест рыб. Каждый из десантных кораблей едва ли не в два раза
превосходил по размерам крейсер.  Но несмотря на свои размеры,  на набитые
танками и вымуштрованными  солдатами  трюмы,  сейчас  они  были  абсолютно
беззащитны.  Когда  Виктор  вернулся  в  рубку,  там заканчивали последние
расчеты оружейники.  Десантные корабли на экранах  уже  лежали  в  ажурной
сеточке  прицелов.  Энергетик  негромко  спорил с оружейниками о мощности,
которую он может дать на уничтожение десанта.  Все было как-то буднично  и
деловито,  и ничуть не походило на безумную горячку боя, во время которого
они уничтожили эсминцы и линкор охраны. Устроившись в своем кресле, Виктор
привычно  посмотрел  в  сторону  помощника.  Карлос  явно  чувствовал  его
слабость,  его секундное отключение в конце боя,  когда Виктор  поверил  в
неизбежность  поражения.  Он  очень хотел занять его место,  этот смуглый,
подтянутый офицер,  которого ждали на Кориане полторы сотни  родственников
из фамильного клана,  пославшие его когда-то с отсталой, полудикой планеты
в Академию Центрального Штаба...
     На пульте замигал сигнал вызова.
     - Капитан...
     Виктор даже не сразу узнал голос Ольсона.
     - Мы нашли его.
     - Кто?
     - Наводчик третьей батареи, Демченко. Он действительно был у главного
излучателя.
     Что-то знакомое послышалось  Виктору  в  этом  имени.  Он  пришел  на
крейсер недавно, и  не  знал  еще  всех  своих  подчиненных,  но  это  имя
почему-то не было для него пустым звуком. Демченко... Наводчик...
     - Землянин?!
     - Да.
     - Он... жив?
     - Да.
     Что-то  похожее  на  суеверный  ужас  коснулось  Виктора.  Уничтожить
вражеский корабль, да еще и  выжить  в  радиоактивном  хаосе  -  на  такое
способен только землянин.
     - Капитан...
     - Я слушаю вас, Ольсон.
     - Он хочет увидеть вас.
     - Меня?
     - Да. Он сейчас в реанимационном боксе номер три.
     - Я приду. А где вы, Ольсон?
     Виктору послышался слабый смешок.
     - В соседнем боксе. Мне удалось протащить с собой фон.
     - Вы будете представлены к награде.
     Голос Ольсона посерьезнел. Он четко выговорил:
     - Во имя Земли.
     - Именем Земли.
     Виктор отключил связь. Подумал секунду,  и  набрал  на  пульте  номер
первого  помощника.  Сидящий  в  двух  метрах  от  него  Карлос  дернулся,
осознавая оскорбление, но ответил без промедления.
     - Первому помощнику, - выговаривая каждую букву, произнес  Виктор,  -
Принять командование боем на время моего  отсутствия.  Перед  уничтожением
десантных кораблей дать им время на спуск шлюпок.
     Подумал, и добавил:
     - Согласно 16 параграфу Конвенции о гуманности в ведении  межзвездной
войны.
     Врач шел   рядом,   похрустывая   белым   одноразовым   комбинезоном,
процеживая слова сквозь закрывающую почти все лицо  маску.  К  Виктору  он
вышел  прямо  из  операционной,  не  переодеваясь,  лишь скинув заляпанный
кровью пластиковый фартук.
     - Я бы мог отказать вам в посещении - медицинская служба не подчинена
командованию в этих вопросах...
     Они прошли   узеньким   коридорчиком   с   густо-оливковыми  стенами,
испещренными маленькими дырочками.  Стены слабо гудели, обдавая их волнами
озона и фиолетового света.  Возле наглухо закрытой двери медицинский робот
-   узенький,   высокий,   неизбежно   белый,   похожий   на   нескладного
подростка-акселерата, провел по их одежде длинными гибкими манипуляторами,
проверяя качество дезинфекции.
     - Но вряд ли ваш визит ухудшит...
     - Скажите, - Виктор протянул руку  к  двери,  и  та,  не  ожидая  его
прикосновения, уползла вбок, - у него есть шанс?
     - Ни малейшего. Поэтому я вас и пускаю.
     Он шел не к богу, не к сверхчеловеку. Землянин умирал, и  поняв  это,
Виктор ощутил противоестественное облегчение.
     Землянин лежал перед ним - обнаженная кукла,  окутанная  проводами  и
трубочками, с серым диском кардиовертера на груди. Он был в сознании,  без
малейших следов ожогов,  которых  подсознательно  ожидал  Виктор,  и  лишь
странная неподвижность крепкого мускулистого тела выдавала подползающую  к
нему смерть.
     - Вы пришли потому, что это ваш долг, капитан?
     Это были первые слова землянина, и Виктор вздрогнул.
     - Нет. Не только.
     - Потому, что я попросил вас прийти?
     - Наверное, нет...
     Демченко вздохнул, и Виктору послышалось удовлетворение.
     - Тогда садитесь. Да, на койку, больше ведь здесь ничего  нет...  Так
зачем же вы пришли?
     Странный разговор. Демченко словно допрашивал его.
     - Потому, что это мой долг, и потому, что вы просили, и  потому,  что
мне захотелось взглянуть на человека, сумевшего сделать  то,  что  сделали
вы. Удовлетворены?
     Землянин слабо кивнул.
     - Тогда встречный вопрос: Зачем вы меня звали?
     С минуту Демченко молчал. Потом спросил:
     - Бой еще идет?
     - Да. Мы только что догнали десант.
     - Мне страшно умирать одному, - просто сказал наводчик,  -  Наверное,
это признание не украшает офицера,  но  теперь  уже  все  равно.  А  самый
бесполезный человек во время боя - капитан. Вы можете со мной посидеть без
ущерба для крейсера.
     Виктор вздрогнул.
     - Я не  хотел  вас  обидеть.  Вы  хороший  капитан,  Виктор.  Вас  не
оскорбит, что я называю вас по имени?
     - Нет. На моей планете нет фамилий.
     - Алькор-туманный?
     - Да. Как вы уцелели, Демченко?
     - Излишняя дисциплинированность. Я был единственным, кто  одел  перед
боем скафандр. Там же жуткая теснота,  в  боевых  постах...  -  Теперь  он
говорил очень тихо, и Виктору  приходилось  напрягаться,  чтобы  разобрать
слова, - А когда я очнулся, и увидел, что лотанец несется на нас...  Честь
планеты. Я же единственный землянин  на  корабле,  я  обязан  был  сделать
больше, чем другие...
     - Я представлю вас к ордену Солнца, Демченко. Уж на это  капитан  еще
нужен, - Виктор попробовал улыбнуться.
     - Мне уже не одеть никакого ордена. А Солнце... Оно всегда со мной. А
вы видели солнце, капитан?
     Виктор покачал головой.
     - Даже смешно... Мы воюем во имя  Земли,  и  именем  Земли.  Усмиряем
колонии, требующие независимости, мотаемся из  одного  конца  галактики  в
другой... Умираем и убиваем... То есть убиваем и умираем... - Демченко  на
секунду прикрыл глаза, облизнул губы, - А Землю, Солнце  видел  только  я,
один из всего экипажа...
     -  Земля  -  это  символ,  Демченко.  Колыбель  всех   планет,   всех
цивилизаций. Наш флаг, если хотите.
     - Для меня Земля - это не флаг. Это голубое небо...  Вы  знаете,  как
красиво, когда небо... Да, у вас оно тоже голубое. Это зеленые  леса.  Это
снег и холод... И раскаленный жарой песок тоже... Это мой город...  Города
могут быть красивыми, когда им больше тысячи  лет,  когда  один  город  не
похож на другой...
     Одна  из  трубочек,  впившихся  в   тело   Демченко   запульсировала,
впрыскивая в кровь лекарство, и голос наводчика окреп.
     - Знаете, я рос в маленьком  городке.  Вокруг  тайга,  лес  на  сотни
километров. Город  старый-престарый,  каменные  дома,  бетонные  дороги...
Кроме станции космической связи - никаких  следов  цивилизации.  На  любой
планете таких городов тысячи. А для меня он единственный.
     - Я понимаю, - осторожно сказал Виктор, - Для  меня,  например,  есть
лишь один островок из тысяч островов Алькора-туманного...
     А для Ольсона - один из этажей мегаполиса в Порт-Альве. А для Карлоса
- одна из башен кланового замка на Кориане.
     - Я вообще попал в космос случайно. Не проходил ни по здоровью, ни по
интеллектуальным тестам, - все показатели средние... Но очень уж рвался. И
смог всех переубедить.
     - Это счастье для крейсера, что смогли, - искренне сказал Виктор.
     - Да... Знаете, как я решил, что непременно буду офицером космофлота,
стану защищать Землю от врагов? Обыкновенная мальчишеская мечта, только  у
других это проходит,  а  у  меня  осталось.  Вы  не  играли  в  детстве  в
космическую войну?
     - Играл.
     - Вот и я играл...  Я жил в старом доме, ему лет триста, не меньше. А
напротив стояло совсем уж древнее здание,  там,  конечно, никто не жил. Из
кирпича... Знаете, что это такое? Да, в отсталых колониях иногда строят из
него... Однажды мы играли, что на наш город напали космические захватчики.
Меня поставили охранять наш дом. Ну, я и додумался - залез в эту кирпичную
развалину, поднялся на крышу. Там, по краям крыши, были маленькие башенки,
не  представляю,  для  чего их сделали...  Я подергал на одной дверь - она
отлетела,  там уже все проржавело насквозь.  Вошел. Маленькая комнатка, по
стенам узкие окошки, как амбразуры. Лучшего и не придумаешь. Весь наш двор
был виден,  как на ладони.  Я встал у окна с пистолетом, и жду. И вот пока
стоял там,  словно случилось что-то.  Смотрю с высоты на город, на полоску
леса вдали,  на серую трубу гравиантенны... И чувство, что я действительно
все это защищаю. Это словами и не выразишь.
     Демченко замолчал, и Виктор тихо спросил:
     - А потом?
     - Потом мои друзья вбегали на двор,  а я палил по ним с крыши.  У нас
были  игрушечные  пистолеты,  стреляющие ампулами с краской.  Так полдвора
забрызгало красным,  словно действительно шел бой.  А они  даже  не  могли
сообразить,  откуда по ним стреляют...  Правила у нас были строгие,  те, в
кого попадала хоть капля краски,  садились  и  ждали  конца  боя.  Зеленая
трава,  дорожки из кварцевого песка,  десяток неподвижных пацанов,  ждущих
конца игры...  И все в красных пятнах.  Это было так похоже  на  настоящую
войну,  которую мы только в кино и видели,  что мне стало страшно.  Я даже
радоваться своей победе не мог.
     Демченко перевел дыхание, и закончил:
     - С  этого  все  и  началось,  с  детской  игры...  И  теперь  должно
кончиться...
     Он вдруг дернулся, и судорожным  рывком  повернул  голову  вбок.  Его
тошнило. Виктор потянулся было к нему, но из стены уже выскользнули гибкие
щупальца манипуляторов, подхватили тело наводчика. Через  минуту  Демченко
снова лежал неподвижно.
     - Капитан, вас ждет кто-нибудь дома?
     Виктор кивнул.
     - Ждут, - он вспомнил низкое серое небо, и шум  набегающих  на  берег
волн, и мелкую, привычную морось, беззвучно ложащуюся на скалы,  -  У  нас
нет семей в земном понимании, но...
     - А меня ждет только Земля.
     Демченко улыбнулся и закрыл  глаза.  А  в  стене  отчаянно  заверещал
зуммер, снова выметнулись  манипуляторы.  Коснулись  тела  наводчика  -  и
медленно поползли обратно.
     В рубке было  тихо.  Почти  половина  кресел  пустовало  -  командиры
расходились. На экранах внешнего обзора  плыли  розовые,  нежно  мерцающие
облачка пыли. Секунду Виктор постоял, глядя на экраны, потом спросил:
     - Вы дали им сигнал о спуске шлюпок?
     - Дали, - с готовностью произнес кто-то.
     - Ну и?...
     - Лотанцы гордый народ. Они умеют воевать до конца.
     Розовые облачка на экране медленно угасали. Виктор сел в свое кресло,
включил общую трансляцию. Произнес, наклонившись над микрофоном:
     - Экипаж крейсера "Рубеж", за мужество и героизм, проявленные в бою с
превосходящими  силами  противника,  я  благодарю  вас  от  имени Главного
Штаба... И от себя лично. Весь личный состав будет представлен к наградам.
Именем Земли!
     - Во имя Земли... - Разноголосо отозвались наушники, лежащие на  краю
пульта.

                                  * * *

            Центральный штаб Сообщества - Капитану крейсера "Рубеж"
            Срочно. секретно. синий шифр. файл распечатки 8-Н
     "Получением настоящего  приказа  немедленно  вывести  крейсер  к  156
населенной планете седьмой галактической зоны.  На  планете  поднят  мятеж
против Центрального Штаба. Ваша задача - захватить и удерживать до подхода
главных сил станцию грависвязи,  не допуская установления контакта планеты
с неблагонадежными цивилизациями в составе Сообщества. Именем Земли."

     Рейсера редко садятся  на  планеты.  Им  тесно  на  самых  больших  к
космодромах, их двигатели выжигают леса  и  отравляют  атмосферу  даже  на
самом тихом режиме. Но иного пути для высадки десанта крейсер не имеет...
     Они опустились в лесу,  на маленькое озерцо.  Вода закипела, колонной
белого пара поднялась в небо, навстречу серой металлической громаде. Когда
опоры коснулись дна озера,  лишь черные, обугленные рыбы напоминали о том,
что еще недавно в маленькой котловине была вода. И жизнь.
     С высоты  главной  рубки  Виктор  видел  место  приземления  во  всех
деталях. Серовато-белесое, в черных кляксах, дно озера. Опоясывающее озеро
выжженное до белизны кольцо пепла. Черные, съежившиеся скелеты деревьев. А
за  ними,  до самого горизонта,  до недалекого городка,  вначале робко,  а
затем все более торжествующе зеленели уцелевшие деревья.
     - Мы  неудачно  сели,  -  ни к кому не обращаясь,  сказал Виктор.  Он
смотрел туда,  где  на  стыке  зеленого  леса  и  голубого  неба  вставали
кажущиеся  отсюда  игрушечными  дома.  - Город лежит между нами и станцией
связи, придется идти через него...
     - С других сторон станцию окружают болота, - парировал  навигатор,  -
Ничего. Я не думаю, что с городом будет много возни.
     Он ошибся.
     Машину командира десанта сбили еще на окраине. Сейчас  она  горела  -
дымно, неохотно, она вообще не должна была гореть...
     Самого командира Виктор увидел на пороге занятого под временный  штаб
особняка. Грузный, широкоплечий Вольф Шнайдер что-то говорил в  зажатый  в
ладони передатчик. Передатчик был совсем крошечным, и казалось, что  Вольф
вполголоса  ругается,  яростно  размахивая  перед  лицом  кулаком.  Увидев
Виктора, он нахмурился.
     - Вам следует руководить боем с крейсера, капитан. Здесь опасно.
     Словно подтверждая его слова, невдалеке грохнул короткий, но  сильный
взрыв.
     - На корабле остался Карлос. Почему вы остановились?
     - Это сумасшедшая планета,  капитан. В нас палят из каждого окна... -
Вольф  поднес  к  губам  микрофон,  бросил  туда:  -   Третий   и   пятый,
сближайтесь... - и снова повернулся к капитану.
     - Не представляю, где они раскопали столько старого оружия.  Один  из
бронеходов подбили из пороховой пушки. Защита не отреагировала на снаряд -
тот летел слишком медленно. Но броню разнес не хуже, чем  боевой  лазер...
Да, лазеры у них есть тоже...
     Виктор медленно посмотрел по сторонам.  И почувствовал, как наплывает
смутная тревога.  Притихшие дома с попрятавшимися жителями,  стилизованные
под старину,  сложенные из камня  особняки,  даже  яростное  сопротивление
десантникам - все это было знакомо и привычно.  Но что-то настораживало...
     - Если бы дать по городу  из  главного  калибра,  -  негромко  сказал
Вольф.
     - Нет.
     - Или по станции... Разнести антенну...
     Серая колонна гравиантенны была видна даже отсюда. Она вставала из-за
домов,   и   на   вершине  ее,  вознесенной  на  двухкилометровую  высоту,
подрагивали голубые молнии - станция работала.
     -  Нельзя,  -  с  искренним  сожалением  ответил  Виктор,  -  Станцию
приказано захватить, а не уничтожить...
     Вдоль улицы  с  визгом  пронесся  огненный  клубок  -  выстрелили  из
плазмомета. Следом прогрохотал  бронеход.  За  ним,  устало  и  безмолвно,
пробежали  несколько  десантников.  Виктор  взглянул  на   Вольфа,   снова
уткнувшегося в  передатчик,  на  свой  вездеход,  с  замершей  возле  него
охраной... И бросился вслед десантникам.
     Он не заметил,  как остался  один.  Еще  недавно,  вместе  со  смутно
знакомыми  ребятами из пилотажной группы,  Виктор палил по высокому зданию
из бетона и черного зеркального стекла.  Из здания  огрызались  -  разрывы
самонаводящихся ракет ложились все ближе и ближе.  Потом лучи их бластеров
подрубили здание,  разнесли в пыль первые этажи,  и вся  бетонная  коробка
обрушилась  вниз,  погребая стрелявших...  Они бежали дальше,  и никому из
десантников не было дела до того,  что рядом с ними  -  капитан  крейсера,
самый бесполезный человек в бою... А потом он остался один.
     Улочка была узкой, извилистой, зажатая между глухими  стенами  домов.
Редкие окна, еще более редкие двери, выходящие в эту бетонную расселину  в
теле города... Виктор шел, держа бластер  наизготовку,  время  от  времени
щелкая переключателем рации. Связи не было. Наверное, мешали дома...
     Улица  кончилась  неожиданно.  Дома  словно  расступились,  и  Виктор
оказался на маленькой площади, а может быть, большом дворе. Скорее, дворе,
- здесь было слишком много газонов,  дорожек  из  белого  песка,  беседок,
скамеечек... С одной стороны на площадку  выходил  торец  странного,  явно
заброшенного  здания,  -  шесть  или  семь  этажей  из  красно-коричневого
кирпича, маленькие, декоративные башенки на крыше...
     Виктор сделал  несколько  шагов,  выходя   на   середину   двора,   и
остановился. Где же он видел этот двор? Где? Видел... Или слышал о нем?
     На одной из  башенок  вдруг  полыхнула  яркая,  ослепительная  точка.
Виктор не почувствовал ни толчка, ни боли. Просто в ушах зазвенело, а ноги
стали подкашиваться.  Он поднял руку,  ловя башенку в прицел бластера... И
неожиданно словно увидел себя со стороны. Сверху. Из этой башенки. Глазами
мальчишки с игрушечным пистолетом в руках...
     - Демченко...
     Он опустился на колени, так и не выстрелив в ответ. Песок вокруг  был
алым - и почему он раньше этого не замечал... И земля раскачивается как от
близких взрывов - почему он этого не чувствовал... Земля
     Виктор подтянул  руку с передатчиком к лицу.  И не удивился,  что тот
заработал - должно же было ему повезти, хоть в чем-то...
     - В связи с отсутствием капитана на связи в течение девяноста  минут,
в соответствие с приказом, беру командование крейсером, -  шипел  в  рации
голос Карлоса, - на себя...
     Откуда-то со стороны Виктор услышал свой голос:
     - Говорит капитан.
     Голос Карлоса  исчез,  растворился.  Сквозь  подплывающую  сонливость
Виктор  подумал,  что  теперь  он знает,  что надо было ответить Демченко,
когда тот назвал капитана самым бесполезным человеком в бою.  Да,  капитан
не нужен,  чтобы вести бой. Он нужен, чтобы вовремя его остановить. И пока
первый помощник не поймет этого, он не станет настоящим капитаном...
     - Прекратить огонь. Именем Земли.
     Он  произнес  эти   слова,   и   замер,   словно   надеясь   услышать
подтверждение. Но сквозь звон в ушах уже не пробивались  ничьи  голоса.  И
лишь Земля - его мать, его родина, его знамя, все сильней и сильней тянула
его к себе.

                                                                  1988

     ---------------------------------------------------------------------

                         Безумие рядового Стора.
                            (Редъярд Киплинг)

                          Если в стеклах каюты
                          Звездная тьма,
                          И метеоры взлетают
                          До дюз.
                          И скрипит поминутно
                          То нос, то корма,
                          У пайка отвратительный
                          Вкус,
                          И не лезет в горло
                          Свой кус...

     Томми Стор  был  рядовым Девятьсот девятнадцатого лазерно-стрелкового
полка  Ее  Величества,  Королевы  Альдебарана   и   Бетельгейзе,   ласково
называемой своими солдатами Старой Виндзорской Вдовой.
     Его верный АПМБ-4, Атомный Пробойник Материи, модель "Б" непрерывного
четырехчасового действия, помнил  горы  партизанской  планеты  Трансвааль,
закопченные стволы надежной машинки следили за перебегающими  от  арыка  к
арыку  патанскими  повстанцами,  а  счетчик  на  прицеле  раз  и  навсегда
зашкалило, когда плотными колоннами шли на 919-й Ее  Величества  зулусские
космолеты.
     Но теперь, впервые за годы беспорочной  службы,  Томми  Стор  оторвал
глаза от прицела не для того, чтобы сосредоточенно уставиться в кружку  со
старым добрым элем. Он не только поднял голову от  прицела,  но  и  протер
глаза навсегда искривленным по форме  спускового  крючка  пальцем,  что  в
последний раз случилось с  ним  в  деле  при  Ахмед-кале,  когда  свая  от
взорванного сипайского дота угодила ему прямо в глаз.
     Прямо в листве дерева перед ним, как диковинный плод метадуриана,  на
одной руке раскачивался мальчишка, похожий больше  на  Бандар-Лога,  дикую
обезьяну джунглей, или древесную лягушку. Сверкая блестящими, как лазерный
прицел, глазами, едва видимыми из-под нечесанных волос, мальчишка сказал:
     - Мы с тобой одной крови, ты и я!
     Относительно крови  у  Томми Стора были большие сомнения,  сам он был
склонен считать,  что в его жилах течет смесь пайкового рома  и  оружейной
смазки.  Но  что-то  в  простых  словах  человеческого детеныша растрогало
старого рубаку,  и жгучая слеза поползла по его щеке, изрезанной морщинами
и шрамами, как бурские горы.
     У Томми Стора никогда не было ни жены, ни детей, да и отца с  матерью
тоже. Его семьей был 919-й Ее Величества  полк,  но  неожиданно  для  себя
самого рядовой Стор нашел нужные слова:
     - Какими же чертями собачьими тебя занесло сюда, щенок?
     Так обращался к юному Стору капрал  Аткинс,  учивший  новоиспеченного
солдата Королевы премудростям походной жизни.
     Мальчишка протянул длинную худую руку, оторвал от бронемундира  Томми
Стора форменную пуговицу,  понюхал  ее,  разжевал,  и  сплюнув  на  землю,
ответил, глубокомысленно нахмуря лоб:
     - Когда белый человек приходит в джунгли, они должны покориться...

                                  * * *

     Дарзи, птичка-портной,  пел песенку,  в которой от радости не было ни
смысла,  ни слов.  Тихо журчала Вайнганга,  утекая к болотам Соноры.  Стор
валялся  в  теплых  струях,  а  по  берегам тихо шелестящей шепотом стеной
застыли звери, пришедшие на Великое Перемирие.
     - Слушайте, народы джунглей!!! - протрубили сыновья Хатхи.
     На скале, рассекающей поток  надвое,  поднялась  и  потянулась,  тихо
мурлыкнув,  огромная  черная  пантера.  Мягким  голосом  теледикторши  она
сказала:
     -  Свободная  стая,  и  вы,  народы  джунглей!  Не  раз  грозила  вам
смертельная  опасность,  надвигалась  гибель  всего  живого...  -  пантера
сделала эффектную паузу,  и  по  реке  от  берега  до  берега  прокатились
согласно-одобрительные крики:
     - Правильно! Мы все так говорим!
     Танцующие движения пантеры  придавали  ей  сходство  с  кордебалетной
дивой, да и интонации в голосе были не менее завлекательными:
     - Так где же сейчас следы этих страшных угроз,  народ  джунглей?  Они
остались  разве  что  в  памяти  мудрого  Хатхи - черное тело изогнулось в
жеманном поклоне в сторону исполинской серой глыбы.
     - И ионная засуха, и нашествие рыжих панцирных собак  -  все  вынесли
джунгли, и все раны земли затянулись свежей травой. Но  сейчас  в  джунгли
пришла  Смерть!  -  из  неистово-сексуальной  позы  пантера  собралась   в
ощетинившийся комок. Нервно хлеща хвостом по крепко  расставленным  лапам,
она кивнула головой с прижатыми ушами  на  беспечно  разлегшегося  в  воде
Стора:
     - Посмотрите на него! Я могу  раздавить  его  вместе  с  бронежилетом
ударом одной лапы, как кокосовый орех.  Но  что  делать,  если  такие  вот
кокосовые  орехи  сыплются  на  планету  дождем   с   неизмеримой   высоты
межзвездного пространства, и все, как один, норовят разбить тебе голову? -
ощетинившаяся  шерсть  опадала,  и  мягко  потягивающаяся  пантера   опять
становилась кокетливой киской.
     - Мудрость народа джунглей гласит: Когда камень падает в воду, на ней
не остается шрамов. Станем водой, народ джунглей, и пусть лучше среди  нас
нежатся такие, как он, чем в бесконечной войне исчезнем и  мы,  и  они,  и
джунгли.
     Теперь в   густой   черной   шерсти   переливались   водяные  брызги.
Сладострастно изгибаясь,  пантера ластилась  к  Томми  Стору,  и  тот,  не
задумываясь,  почесывал пушистый бок,  словно подтверждая ее слова.  В его
голове проплывали  несвойственные  рядовому  919-го  Ее  Величества  полка
мысли:  Может,  и  правда,  не  явиться  на  вечернюю поверку,  остаться в
джунглях,  пускать по реке игрушечные  звездолетики,  вырезанные  из  коры
вместе  с  мальчишкой.  Глаза  пантеры  обещали  ему слишком многое.  Да и
пантерой ее можно было назвать только с большой натяжкой...
     Ультразвуковой  датчик  под  черепом  взвыл  полковой  трубой.   Стор
вскочил, подняв фонтан брызг выше скалы Совета, автоматическими движениями
натянул бронемундир, хлопнул ладонью по прикладу АПМБ-4 и  уставным  шагом
зашагал  прочь  от  сонной  реки,  из  которой  ему  вслед   удивленно   и
разочарованно смотрели красавица-пантера и висящий  на  ветке  нестриженый
мальчишка.
     Для него они уже не существовали. Безумие покинуло рядового Стора.
     Вот и окончилась эта сказка, мой мальчик. И кто  еще  знает,  сколько
таких сказок ты еще услышишь для того, чтобы стать настоящим мужчиной...

     ---------------------------------------------------------------------

                                Поединок
                  (марш "Полный газ" - вариация на тему
                     марша "Хищных птиц" Киплинга).

                 ПОЛНЫЙ ГАЗ! Лицо оплыло жабьей мордой.
                 РАЗВОРОТ! Ползет по стенкам тень.
                 КУРС ДВЕНАДЦАТЬ - ДЕСЯТЬ! Я не гордый,
                 Отработаю и лишний вылет в этот день.
                 ВСТРЕЧНЫЙ КУРС ПЯТНАДЦАТЬ - ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ,
                 ЦЕЛЕЙ ДЕСЯТЬ - ПО ОДНОЙ НА ОДНОГО!
                 На моей планете голубая осень...
                 Интересно, а какая у него?
                 ЗАЛП! Тряхнув корабль, ракеты вышли,
                 Заплясал на лобовом стекле зверек.
                 Разворот. Отсчет. Четыре вспышки
                 Разорвали все экраны поперек.
                 ...Мы не различаем смерть и скорость,
                 Жизнь и воздух нам не разделить.
                 Наш конец - не медленная хворость.
                 ЗАЛП! Мы уцелеем, может быть...
                 НА ВТОРОЙ ЗАХОД! Удар ответный,
                 В шлемофоне крик расплавлен в скрип.
                 В облаке обломков незаметный
                 К перекрестию прицела враг прилип.
                 ЗАЛП! Лучи мгновенно нас связали.
                 ЦЕЛЬ НАКРЫТА! Вспыхнул тонкий силуэт.
                 Выделяя даже мелкие детали,
                 Разлился среди обломков яркий свет.
                 СЧЕТ ШЕСТЬ-ВОСЕМЬ! По обшивке - звон осколков.
                 ДВОЕ НА ХВОСТЕ! ПРИКРОЙ! И снова скрип...
                 Мой очередной увертывался долго,
                 Огрызался злобно. Скользкий тип.
                 СЧЕТ... Да о каком идет речь счете?
                 Лишь обломки светятся во тьме.
                 Неужели в сделанной работе
                 Доведется отчитаться только мне?
                 НЕТ! Ударил снизу залп по борту.
                 Датчик левого крыла погас.
                 РАЗВОРОТ! И ВСЕ НАДЕЖДЫ - К ЧЕРТУ!
                 Пальцы на гашетки. ПОЛНЫЙ ГАЗ!...
                 Нам не сесть на солнечной поляне,
                 Не сойти с проклятых звездных трасс,
                 Не смотреть на волны в сером океане,
                 Не вернуться больше... ПОЛНЫЙ ГАЗ!
                 ЗАЛП! Ответ. Ответ его ответу.
                 Замелькали черточки ракет.
                 Попытаться развернуться к свету.
                 Что угодно. Только бы на свет!
                 ...Друг напротив друга в сотне метров
                 Два железных трупа. Нет, один.
                 Под напором лазерного ветра
                 И ударами стеклянных льдин.
                 НЕТ. Его я догоняю. Скоро
                 В корабле затихнет жизни ток.
                 В рое металлического сора...
                 Мама! Господи! Да где же здесь опора!
                 Жизни! ЖИЗНИ МНЕ ЕЩЕ ОДИН ГЛОТОК!!!

                                            В. Мартыненко, 17.10.1989.

     ---------------------------------------------------------------------

                                РЕКОНКИСТА

            Разносится песнь мертвых - над Севером, где впотьмах
            Все смотрят в сторону Полюса те, кто канул во льдах,
            Разносится песнь мертвых - над Югом, где взвыл суховей,
            Где динго скулит, обнюхивая скелеты коней и людей,
            Разносится песнь мертвых - над Востоком, где средь лиан
            Громко буйвол лакает из лужи и в джунглях вопит павиан,
            Разносится песнь мертвых - над Западом, в лживых снегах
            Где стали останки на каждой стоянке добычей росомах -
            Ныне слушайте песнь мертвых!
                                       Редъярд Киплинг, "Песнь мертвых"

     Стреляные гильзы на шнурке с тотемами,  консервные банки на c голове,
ужас  пред  деяниями  белого бога - со одной стороны,  и мушкеты,  лошади,
борзые собаки,  псы господни-иезуиты - с другой.  Цивилизация в виде рома,
Христа,  митральезы,  канонерок  и технологического прогресса - и покорный
бой-слуга со своими суевериями сожженных  богов,  селившихся  в  табличках
кохау-ронго-ронго,   с  телом,  изъеденным  оспой  или  лепрой,  и  душой,
истлевшей в голубеньком пламени алкоголя.  Сушеные головы людей - по фунту
за  европейца  или  великого  вождя,  по десять шиллингов - за ребенка или
женщину,  лопаточки  для  набивки  трубок,  сделанные  из  пальцев  убитых
аборигенов, преступления равные по жестокости и сплетенные так, что начало
кровавого клубка просто невозможно отыскать.  Романтика  дальних  морей  и
новых  земель.  Редъярд Киплинг,  Джек Лондон,  Роберт Стивенсон,  Рафаэль
Сабатини, Луи Буссенар, Майн Рид, Жюль Верн в конце концов!
     А если наоборот?  Скажем, стреляная керамическая ракета на серебряной
цепочке адмирала,  жалкие  каравеллы,  горящие  после  первого  попадания,
бесполезные  молитвы  Святой  Деве  -  с  одной стороны,  и автоматические
палубные ракетометы,  лихие четырнадцатилетние морские пехотинцы,  бравшие
железные укрепрайоны Тара-Амингу,  проверенные в боях пилоты ракетопланов,
чей послужной список можно содрать с  них  только  вместе  с  кожей  (и  в
прямом,  и  в переносном смысле) - с другой.  Сожженные Лувры и Эскориалы,
Библия и Песнь о Роланде,  корчащиеся в кострах городов.  Стекла  витражей
готических соборов, переплавляемые в боевую оптику, железные крыши дворцов
и ратуш,  идущие на обшивку легких авианосцев  поколения  Ската.  И  имена
новых  певцов  "Бремени...",  нет,  уже не белых,  а татуированных смуглых
конкистадоров и миссионеров.
     Так кто же,  действительно,  вызвал  из  пыльных  архивов  Писарро  и
Бальбоа, Сонного Анги и Сехеа тамахи? И еще один вопрос - зачем?
     Новой историей  эпохи  географических  открытий  мы  обязаны Л.  и Е.
Лукиным.  И надо  сказать,  благодарность  за  эту  научно-приключенческую
работу абсолютно искренна - таких вещей,  как "Миссионеры", опубликованные
в шестом номере "Искателя",  пока  очень  мало,  и  они  очень  нужны.  По
негласному  закону  Административной  системы  манипуляции с историей были
исключительно ее прерогативой,  и именно потому в нашей  фантастике  почти
нет такого интересного направления,  как альтернативная историография.  Не
только поэтому повесть вызывает доброжелательное внимание  и  неподдельный
интерес,  Любовь  и  Евгений Лукины умело и четко смогли сделать добротную
приключенческую   вещь.    Отлично    сделанный    сюжет,    динамичность,
псевдодокументальность построения захватывают читателя и не отпускают даже
тогда,  когда закрыта последняя страница повести,  идея которой с  первого
взгляда проста, как десять заповедей.
     Но как в эти десять заповедей вмещаются  все  грехи  мира,  так  и  в
"Миссионерах" можно найти много  интересных  возможностей  и  ответвлений,
если  присмотреться  попристальней,  а  заодно  и  прокрутить   дальнейшие
события, к чему авторы подводят читателей довольно  настойчиво.  Попробуем
это сделать.
     Благородная идея очистить земную историю от необратимого преступления
-   уничтожения   самобытных   цивилизаций    американских    континентов,
тихоокеанских островов и полярных областей, превращается в "Миссионерах" в
свою  противоположность  -  кровавую  и  бессмысленную  месть  европейской
цивилизации,   реконкисту,   развязанную   кучкой   вульгарно-исторических
фанатиков.  Вроде бы простые предостережения:  Не цивилизаторствуй! (почти
как  "Не  охоться!"  Ольги  Ларионовой);  Не цель оправдывает средства,  а
средства извращают цель!  (иногда доводя ее до  своей  противоположности);
Управлять  историей нельзя,  она движется только сама!  (впрочем,  историю
можно остановить,  убить,  превратить время  в  безвременье.  Иногда  она,
правда,  оживает,  но  такое  управление  аналогично лечению сульфазиновым
шоком);  Раз скатившись до подлости,  увязаешь в ней  навсегда!  (даже  не
замечая,  как  переходишь  с  одной  ступени  на  другую,  более  низкую);
Технологическая цивилизация развивается неостановимо! (остановить ее может
только  полное  истощение  ресурсов  -  материальных и трудовых);  Война -
чудовищный ускоритель технического прогресса!  (обратное утверждение также
верно)...
     Стоит подробнее рассмотреть исторические и  литературные  корни  этих
параграфов катехизиса новой фантастики.  Не будем обращаться к летописям и
мемуарам конкистадоров,  не обладая профессиональными  знаниями  по  этому
вопросу.  Настроение  и  особенности эпохи великих географических открытий
достаточно  широко  известны,  да   и   сами   авторы   показывают   своих
конкистадоров   в   рамках   несколько   вульгаризированного  сложившегося
стереотипа,  как  сборище  авантюристов,  подогреваемое  адским   пламенем
религиозного  фанатизма,  людей,  чей  разум скован церковными догмами,  а
моральные принципы  проповедуемой  религии  извращены  до  неузнаваемости.
Значительно   ближе   к   нашей  теме  будет  литература  (большей  частью
приключенческая) девятнадцатого - начала двадцатого веков.
     Наиболее известным из ранних примеров обращения к  теме  колониальных
взаимоотношений может служить рассказ Проспера  Мериме  "Таманго".  В  нем
скорее всего впервые анализируется духовный мир  дикаря,  человека  другой
расы, другой цивилизации. "Открытием" Мериме является утверждение,  что  и
дикарю, нехристю, "черномазой обезьяне" присущи те же чувства  и  страсти,
что и любому европейцу, читателю его рассказа.
     Вслед за  этим  приключенческие романы захлестнула волна "благородных
туземцев". Шарахаясь из крайности в крайность, авторы выводили на страницы
одного  за  другим героев,  идеализированных до полупрозрачности.  Оцеола,
Талькав,  Чингачгук  с  Ункасом...   можно   и   не   продолжать.   Злодеи
неевропейского  происхождения  также  были  самыми  злодейскими  злодеями,
настоящими исчадиями ада.  Пр-роклятые ирокезы! Настоящее отношение к иной
расе проявлялось в сексуальном вопросе: К услугам европейского лирического
героя были любые  прекрасные  туземки,  вплоть  до  наследных  принцесс  и
избранниц богов (кстати,  здесь проглядывает некое сходство с монахинями).
Благородный  европеец,  спасающий  прекрасную  жрицу  или  юную  жертву  с
алтаря... Но представьте грязного аборигена, похищающего монахиню, невесту
христову.  При полной  аналогичности  ситуации  отношение  и  читателя,  и
большинства  авторов  заметно различается.  Окончательно это проявляется в
характеристике потомства смешанных браков - самые патологические негодяи в
литературе - это метисы,  мулаты,  креолы и прочие полукровки.  Даже более
поздние вещи Буссенара и Хаггарда  не  свободны  от  идеализации  туземных
персонажей и констатации расовой розни.
     Настоящий шаг  вперед  в  понимании  и  изображении  отношений  между
цивилизациями разного уровня сделал Джек Лондон.  Впервые он попробовал не
только  показывать  и  оценивать  цивилизацию  аборигенов,  но  и  оценить
европейскую  цивилизацию  с их точки зрения.  Пусть эта оценка была весьма
субъективной,  в высказывания туземных персонажей вкладывалась собственное
мнение писателя, важен сам факт:
     "...Они пришли смирные,  как  ягнята,  с  ласковыми  словами.  Оно  и
понятно:  Ведь нас было много,  мы были сильны, и все острова принадлежали
нам.  Да,  они пришли  с  ласковыми  словами.  Они  разговаривали  с  нами
по-разному.  Одни просили разрешить им,  милостиво разрешить проповедовать
слово божие.  Другие просили разрешить им, милостиво разрешить торговать с
нами.  Но  это  было  только  начало.  А теперь они все забрали себе - все
острова,  всю землю,  весь скот.  Слуги господа Бога и слуги господа  рома
действовали заодно и стали большими начальниками.
                                                   "Кулау-прокаженный"
     "...Но  белый  человек  подобен  дьяволу.  Стар  я,  и  немало  белых
перевидал на своем веку, но теперь, наконец,  понял,  как  случилось,  что
белые захватили все острова в океане. Это потому, что они  дьяволы.  Взять
хоть тебя... На что же, спрашивается, ты  годишься?  Разве  на  то,  чтобы
драться. Я никогда не видел тебя в бою, но знаю, ты во всем подобен  своим
братьям, и дерешься ты, верно, как дьявол."
                                                     "Ату их, ату"
     Его оценки были относительно  сбалансированы,  насколько  это  вообще
возможно. Восхваляя "неукротимость" белой расы, Джек  Лондон  не  закрывал
глаза на ее преступления, ошибки, неповоротливость и высокомерие:
     "...Не следует ему также вникать в побуждения, мысли и обычаи черно-,
желто- и краснокожих,  ибо отнюдь не этим  руководствовалась  белая  раса,
совершая свое триумфальное шествие вокруг всего земного шара..."
                                          "Страшные Соломоновы острова"
     Здесь он  смыкается  с  другим  великим  бытописателем  колониального
режима - Редъярдом Киплингом.  Несмотря на  клеймо  "барда  империализма",
навешенное  на  него  не  только  у  нас,  но  и на его родине,  Киплинг с
величайшим уважением описывает чужую  культуру  и  обычаи.  Его  Стрикленд
совершает   чудеса,   вжившись  в  чуждый  для  большинства  англичан  мир
восточного города,  в стихотворениях колониального цикла сквозь наигранное
презрение  к  "дикарям"  прорывается  уважение бойца и игрока к достойному
партнеру:

          ...За твое здоровье, Фуззи, за Судан, страну твою,
          Первоклассным, нехристь голый, был ты воином в бою,
          ...Пусть винтовку против лука честной не назвать игрой,
          Но все козыри побил ты и прорвал британский строй!
                                                     "Фуззи-Вуззи"

     В наиболее открытой форме это отношение прорывается в знаменитом:

     О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут,
     Пока не предстанут Небо с Землей на Страшный Господень Суд.
     Но нет Востока и Запада нет, что племя, родина, род,
     Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает.
                                             "Баллада о востоке и западе"

     На этом,  собственно,  и  заканчивается  развитие   данной   темы   в
реалистической  литературе.  Колониальная  система  в ее классическом виде
была разрушена,  и для описания совершенно  новых  отношений  понадобились
иные  средства.  Но  в  фантастике  еще  долго  колонизация новых планет и
измерений шла  по  старой  схеме.  Свистели  стрелы  из  ядовитых  молодых
побегов,  витали  в  тумане  злые  духи  с  неудобопроизносимыми  именами,
раздавался леденящий душу  визг  и  вой  омерзительных  туземцев,  которых
теперь  даже  легче  было  сделать  бесчеловечными:  Для  этого  придумали
заковыристое   словечко   "негуманоид",    и    сотни    насекомоподобных,
пресмыкающихся,  слизистых,  гнусных  телом  и душой аборигенов потащили в
своих жвалах и щупальцах белокурых красавиц по непроходимым  джунглям. Это
был  определенный  регресс,  и закончился он появлением пародий,  подобных
"Проблеме туземцев" Роберта Шекли.  Напротив,  подход к теме в стиле Джека
Лондона  дал  сюжеты,  где  контакты  и общение между цивилизациями иногда
прерывались насильственно,  чтобы сохранить одну  из  них  от  колонизации
другой.  Здесь  тоже  были и свои героические саги,  например цикл о Тераи
Лапраде Франсиса Карсака,  и не  менее  героические  пародии,  такие,  как
"Памятник" Ллойда Бигла-младшего.
     Фантастика дала новый тип отношения между культурами разного уровня -
цивилизаторство.   Теперь   благородные  персонажи  несли  свет  разума  в
первобытные и не  совсем  первобытные  племена,  с  пламенными  монологами
ничтоже сумняшеся прогоняя их по всем стадиям развития земной цивилизации.
То,  что самобытность чужой  культуры  при  этом  сводилась  к  схематизму
учебника  истории для четвертого класса,  как-то никого не волновало.  Еще
неизвестно,  что на самом деле хуже  -  в  течение  нескольких  сотен  лет
грабить  народ  классическим  колониальным  методом,  или  раз  и навсегда
непоправимо лишить его собственной истории.
     Если  ярким  и  искренним  примером  цивилизаторского  подхода   были
"Заколдованная планета" и "Планета  гарпий"  Альберта  Валентинова,  то  к
опровергающему его утверждению пришли в своем прогрессорском цикле  братья
Стругацкие. Для своего времени это было сенсацией, истина,  гласящая,  что
каждый народ имеет право на свою историю, оказалась для  кое-кого  слишком
огромной, и ее попытались растащить на  более  мелкие  утверждения,  вроде
того, что Стругацкие - против помощи развивающимся странам.
     То, что раньше было сверхновой идеей,  теперь  стало  просто  хорошим
тоном в новой  фантастике.  Антицивилизаторское  "Подземелье  ведьм"  Кира
Булычева стало  как  бы  итогом  многочисленно,  к  месту  и  не  к  месту
повторяемой заповеди "Не цивилизаторствуй!!!". Казалось бы, что еще  можно
сделать после отличной вещи,  сделанной  крепким  профессионалом?  Правда,
тема права  на  историю  слишком  болезненна  для  любого  человека  конца
восьмидесятых, узнавшего, что долгие десятилетия он был этого права лишен.
Этот крик - "Не повреди!!!" - вырывается безотчетно у многих...
     Наконец, вернемся из  этого  обширного  исторического  отступления  к
рассматриваемому   нами   произведению.  На  вопрос:  "Что  же  еще  можно
сделать?",  "Миссионеры" дают следующий ответ:  Можно проследить  развитие
обратного   процесса,   совместив   темы  колонизации  и  цивилизаторства.
Показать,  к  чему  приводит   передача   передовой   военной   технологии
неподготовленному обществу,  как это общество поведет себя, столкнувшись с
более развитой культурой (ведь никто не станет отрицать,  что несмотря  на
зверство  конкистадоров,  искусство,  литература  и  язык  Европы богаче и
полнее,  чем у островных племен).  Несмотря на научно-технический уровень,
близкий  к уровню семидесятых годов нашего века,  философия,  мораль и все
прочие отрасли невоенных знаний  и  искусств  у  "цивилизованных"  Старыми
племен остались на прежнем уровне. Хотя нет. Непрерывная шестидесятилетняя
война сформировала совершенно иной взгляд на человека, жизнь, ее ценности:

                    Внутри морского круга
                    Находится замечательная рыба,
                    Замечательная рыба,
                    Над которой вздымается радуга,
                    Стягивающая необъятный океан.
                    Это - моя страна.
                        Заклинание обитателей острова Аутутаки (Полинезия)

     Вот  каким  было  восприятие   мира   до   Пророчества,   до   начала
шестидесятилетней войны. Мира -

                    ...Где под монотонный грохот прибоя извергается
                    Из пучины Хуахине,
                    Страна, почитающая своих вождей,
                    Страна, расположенная в море Луны...
                                         Заклинание Те Ранги (Полинезия)

     Наложение на   туземные   космогонические  представления  необходимых
навигационных познаний,  на кодекс  морали  островитян  -  правил  ведения
"маленькой   грязной   войны",   приживления   целого   комплекса  наук  и
производств,  необходимых для  создания  и  развития  военно-промышленного
комплекса - именно это,  в конечном счете,  и сочли наибольшей своей виной
Старые.
     Впрочем,  пересказ  произведения  и  подробное  разжевывание   истин,
преподнесенных  авторами,  не  стоит  чрезмерно  затягивать.   Значительно
интереснее попытаться продолжить  предлагаемую  Лукиными  модель  развития
истории,  убедиться,  так  ли   действительно   ужасны   перспективы   для
европейской цивилизации.
     Прежде всего, конечно, оговоримся, что не имея достаточной информации
о мире, описанном в "Миссионерах", но  зная,  что  он  во  многом  подобен
нашему, мы можем взять для рассмотрения географические  и  этнографические
условия той Земли, которая нам известна.  Ведь  главное  -  не  разница  в
произношении  островных  диалектов,  не  отличия  очертаний   берегов,   а
существование нескольких противостоящих цивилизаций.
     Итак, прозвучало Настоящее Имя Врага, и в морской  поход  отправились
одиннадцать  флотов  -  более  тысячи  полностью  укомплектованных  боевых
кораблей, каждый из которых в состоянии утопить  всю  Великую  Армаду.  Им
известен курс  к  берегам  Испании,  Португалии  или  Англии  (точнее,  их
аналогов).
     Этим силам без особого труда удастся в неделю истребить, испепелить и
захватить  все  побережье  на  сотню  километров  в  глубину.   При   этом
открывается   проход   в   Средиземное   море   в   случае  захвата  блока
Испания-Португалия, и в Балтийское - при разгроме Англии. Эти два варианта
различаются  еще и тем,  что испано-португальская кампания принесет только
потери живой силы,  а на британском архипелаге флот найдет весьма полезных
союзников. Ирландцы и шотландские горцы-хайлендеры, ненавидящие Британскую
империю, увидев сокрушающего ее врага, несомненно перейдут на его сторону.
Принцип   "Разделяй  и  властвуй"  корпусу  миссионеров  хорошо  известен.
Религиозной проблемы при этом не возникнет,  так как,  с одной стороны,  в
Ирландии,  а  особенно - в Шотландии сохранилось довольно мощное языческое
наследие, с другой - народы Океании к религии весьма терпимы.
     Чего не скажешь о европейцах.  Немедленно  будет  объявлен  крестовый
поход, и корабли флота уцелевшего блока, отсыревшие от святой воды, выйдут
на  бой  с  силами  Антихриста.  Святая  вода  против   напалма   -   вещь
неэффективная, и чем все это кончится, можно догадаться.

     Потери техники Океанийского флота будут весьма малы  по  сравнению  с
потерями  живой  силы,  но вспомним о пополнении с Детских Островов.  Пока
проблема кадров не стоит,  и первые  три  месяца  происходит  классический
блицкриг.   Ума   на  предварительную  разведку  климатических  условий  у
океанийцев  хватит,  и  зима  их  врасплох  не  застанет.  Да  и  зима   у
европейского  побережья  не  бог  весть какая,  Гольфстрим под боком,  а к
штормам океанийским рейдерам не  привыкать.  Правда,  тут  есть  очередная
вилка:  Можно загрузить флот железным ломом, прочим ценным сырьем, ободрав
даже железные крыши с ратуш,  и на этом закончить кампанию года,  всю зиму
лихорадочно  превращая  даровые ресурсы в первоклассную боевую технику,  а
можно попытаться оставить гарнизоны,  контролирующие побережье.  Последнее
значительно невыгоднее и опаснее, так что рассмотрим первый вариант.
     Все  побережье   сожжено   на   расстояние   полета   ракеты   класса
"корабль-земля".  Мощнейшие  флоты  и  империи  Европы   прекратили   свое
существование. Балтийское и Средиземное моря как метлой выметены, нет даже
рыбачьих лодок (вернее, лодки-то есть, нет тех, кто отважился бы  выйти  в
море). Религиозный фанатизм на грани  окончательного  сумасшествия,  конец
света более не ожидается, так как он,  по  общему  мнению,  уже  наступил.
Сарацины,  в  Средиземном  море  недобитые,  хозяйничают  на   беззащитных
берегах, потихоньку просачиваясь в Атлантику. Италия и Франция  потрепаны,
но не побеждены, подходят корабли  из  оторванных  колоний,  к  весне  все
слегка успокаивается, но тут...
     В  общем,  стратегия  летних  грабительских   кампаний   будет   себя
оправдывать еще года три-четыре. Параллельно с  этим  будут  увеличиваться
географические познания океанийцев (вплоть до карты мира). Но  до  поры-до
времени нужда в этих знаниях не осознается. До первого кризиса.
     Первый кризис-демографический. Внезапно оказывается, что  Океания  не
может заглотать даже тот кусок, который  уже  отрезала,  хотя  отрезать  и
искрошить может и еще больше.  Катастрофически  не  хватает  завоевателей.
Срочно нужны обученные экипажи, а повышения рождаемости сверх и так дикого
уровня не добьешься даже введением ордена "Мать-героиня"...
     Вначале была намеренно отброшена возможность выхода погони на одну из
колоний, предполагалось, что преследуемая каравелла  проскочила  мыс  Горн
или мыс Доброй надежды и привела "Тахи Тианга"  непосредственно  к  родным
берегам. Тем не менее, о существовании колоний забывать не следует. Кризис
может привести даже к временному прекращению рейдов  на  Европу:  наличные
запасы  ценностей  истощатся,  а  организовать  производство   под   своим
управлением океанийцы не сумеют по той же  причине:  нет  кадров.  Перерыв
может длиться от двух до десяти  лет,  но  за  это  время  демографический
вопрос будет решен.  На  авианосцах,  рейдерах  и  патрульных  катамаранах
появятся новые экипажи. Карибские племена, гуанчи, остатки майя и ацтеков,
ирландцы, шотландцы,  береговые  африканские  племена,  индийцы,  арабские
пираты, все, кто когда-либо испытал европейский кнут и меч  -  с  миру  по
нитке!
     Эта разношерстная  армия  под  океанийским  командованием  наконец-то
уничтожит  все европейские государства,  да и ближневосточные тоже.  Любая
сильная   государственная   власть,   пытающаяся   сопротивляться,   будет
истреблена.   Немецкие  княжества,  Скандинавия  пострадают  чуть  меньше.
Создается  постоянная  оккупационная  система,   океанийские   наместники,
колониальные гарнизоны. Идет пятнадцатый год океанийской экспансии.
     Наступает время второго кризиса. Можно  назвать  его  географическим.
Действительно, все побережье захвачено, но в глубину  материка  проникнуть
не удается, не  столько  из-за  сопротивления,  сколько  из-за  отсутствия
транспортных средств. Конечно, лошади - это хорошо, но после ракетоплана и
авианосца - уже не то... В общем, приходится  срочно  изобретать  танки  и
бронемашины. Первоначально, по старой привычке  к  экономии  железа,  даже
деревянные. Но лет через пяток уже вполне приличные. Прошло около двадцати
лет. Какова ситуация в мире?
     Европа до Карпат  захвачена,  но  в  сторону  от  дороги  человеку  с
татуировкой отходить не стоит.  Скандинавия контролируется менее,  так как
природные условия сдерживают народ теплых  морей,  а  алеутско-эскимосские
кадры  еще  не  подготовлены.  В Африке цивилизуются и рекрутируются новые
племена.  Южная Америка набирает силу, зарождаются мысли о былом величии и
самостоятельности.  В  Северной  Америке  полнейшая неразбериха:  индейцы,
пионеры,  дезертиры вперемешку - хуже,  чем  на  Тара-Амигу.  В  Австралии
встала   проблема  с  цивилизаторством,  впрочем,  решенная  уже  знакомым
способом - бомбардировкой соседних племен.  Но самая  ужасная  ситуация  в
Азии.
     Военные действия против  Японии  напомнили  ветеранам  старую  добрую
британскую  кампанию.  Здесь тоже нашлись свои ирландцы - племена айну,  а
Божественный Ветер (камикадзе) не помог так же, как и молитвы Святой Деве.
Индия,  уже потрепанная англичанами и расколотая,  находится в более-менее
союзнических отношениях с Океанией.  Основные проблемы  создают  Россия  и
Китай.  С Китаем еще более-менее ясно - достаточно протяженное побережье в
теплом море,  обширные равнины и хорошие древние  дороги...  Малые  страны
Дальнего Востока перессорены, захвачены и цивилизуются.
     А вот с Россией приходится повозиться. На ощетиненный льдом  загривок
- северное  побережье  -  не  прыгнешь,  вгрызаться  в  горло  от  Пскова,
Новгорода, к Москве - щетина непроходимых лесов мешает, дорог, даже таких,
как сейчас, нет. Правда, поднырнуть от Черного моря  можно,  но  протащить
пару флотов через Босфор, чтобы сжечь плавни, никак  не  доходят  руки.  А
казачкам все равно, какого басурмана резать - гладкого или татуированного.
Одна надежда на  ханства  бывшей  Золотой  Орды,  не  чующей  опасности  и
радостно  вгрызающейся  в  подбрюшье  и  Китаю,  и  России.  Средняя  Азия
пребывает в относительном спокойствии.
     Впрочем,  океанийские  танки  медленно,   но   упорно   идут   вглубь
континента. И все бы хорошо, но на подходе еще два кризиса. Каждый из  них
в отдельности может окончательно прикончить цивилизацию, но  так  как  они
происходят синхронно, причиняемый ими вред взаимно нейтрализуется.
     Прошло около  трех  десятков  лет  с начала всей истории.  Где сейчас
славный Сехеа Тамахи, неустрашимая Ити Тараи, Сонный Анги? Нет, кое-кто из
ветеранов  еще жив,  хотя Старые не дожили и до возвращения "Тахи Тианга".
Но все  они  рассеяны  по  миру,  управляя  бесчисленными  экспедиционными
корпусами,  где  только высший командный состав - океанийцы,  точки в море
чужих,  новых племен.  Не стоит говорить о связи и координации,  даже если
искровой разрядник послужил основой радиоприборов, расстояния велики и все
ненадежно.  Видимо,  потеряна даже  сама  цель  войны.  К  тому  же,  став
верхушкой  армии,  океанийцы наверняка переняли какую-то долю образа жизни
европейцев:  победители всегда подражают побежденным.  Выросли новые люди,
для  которых  все  это  стало  нормой,  далекие от традиций и образа жизни
островов.  Еще полтора десятка  лет,  и  все  расползется.  Технический  и
научный  прогресс  после  танков  и  радио  замедлился - ведь у противника
оснащение заведомо хуже,  зачем  стараться!  Длительная  война  вообще  не
способствует   развитию   фундаментальных   отраслей  науки,  выжимая  все
возможное из прикладной ее части,  а у океанийцев  изначально  преобладали
химия  и  металлургия,  в  теоретической  же физике основные познания были
сосредоточены в области баллистики, аэро- и гидродинамики.
     В то же время, население цивилизованных земель начинает разбираться в
сложившейся ситуации  и  припоминать  прошлое  безбедное  житье.  В  Южной
Америке  не  прочь  возродиться древние империи,  В Северной Америке легко
встретить белого, раскрашенного по-индейски и с океанийским ракетометом на
плече,  да  и  Европа  начинает  вникать  в технику завоевателей.  Все это
бурлит, перемешивается в едином котле и дает весьма любопытные результаты.
Как  и  всякая  гигантская империя,  созданная войной,  всемирное создание
океанийцев тяготеет к распаду и войне частей между  собой.  Данный  кризис
тоже может угробить все,  что только возможно, но в смеси с первым он дает
следующую ситуацию:
     Как уже говорилось, замедление технического и научного  прогресса  не
даст создать  ядерную  бомбу,  а  одним  напалмом  весь  мир  не  сожжешь;
Разложение армии и ее начальства, гигантский переизбыток ресурсов  остудит
напряженность между частями распавшейся империи. А  через  сотню  лет  все
пришельцы ассимилируются на новых местах, и новая культура, с  технологией
океанийцев, искусством европейцев, темпераментом прочих племен - культура,
слитая из традиций всего мира, пойдет вперед.
     Скорее  всего,  сохранится  даже  христианство,  навсегда   переболев
нетерпимостью и выздоровев от нее, как выздоравливает  оно  сейчас,  после
аналогичной ситуации с семидесятилетними  гонениями  у  нас  и  длительным
забвением на Западе.
     И появятся новые книги - на бумаге или на шнурках, но  чьи-то  пальцы
будут перебирать слова "Песни о Роланде" и "Сказания о  То  Карвуро  и  То
Кабинана". А потом напишет свои рассказы  какой-нибудь  татуированный  или
гладкокожий Киплинг, и все пойдет своим  чередом.  Снова  будут  законы  и
правительства, производство и потребление, словом - жизнь!
     Пожалуй, последнее, что можно показать на примере "Миссионеров",  это
то,  чем  отличается  отечественный  писатель  от   зарубежного,   скажем,
американского. Судя по всему,  "Миссионеры"  -  первая  и  последняя  вещь
Лукиных, знакомящая нас с этой темой, героями и образами. Больше ничего  о
реконкисте мы не узнаем.
     Американский автор,  напротив,  видя,  что  тема  и  сюжет  увлекают,
моментально разразился бы сериалом,  продолжающим и предваряющим описанное
в первой книге.  И,  соответственно, греб гонорары лопатой. А мы уже через
полгода  читали  бы  увлекательную историю пятнадцатого года Вторжения,  в
стиле Робин Гуда,  об отрядах сопротивления Европы,  о беспощадной войне и
первых шагах навстречу друг другу, об умном и старом Сехеа Тамахи, маршале
Британии.  А  вместо  Ити  Тараи  была  бы  там  невыразимо   трогательная
светловолосая и голубоглазая девчушка,  одетая в изодранный костюм лесного
стрелка,  решительно  сжимающая   в   руках   верный   арбалет   и   очень
привлекательная,  несмотря  на  пробки  спиртобаков,  подвешенные к ушам и
кольцо от гранаты в носу.

                                                  В.Мартыненко, 26.2.90

     ---------------------------------------------------------------------

     Мой друг Азазелло!... пусть моя смерть ляжет на  твою  совесть,  а  я
завещаю тебе мой браунинг...
     Слова эти известны всем. Как выглядит браунинг, тоже известно, а если
нет - можно посмотреть в соответствующих справочниках, или хотя бы в наших
военно-революционных фильмах, где браунинги, маузеры и наганы используются
в спорах с идеологическими противниками.  Пулемет "Максим" особенно удобен
при общении с интеллигенцией,  а "Льюис" 1915 года может служить  неплохим
таможенным компостером.
     Но в  каких  справочниках  вы  найдете  внешний   вид   и   примерные
характеристики бластера, скорчера, лучемета? Во всяком случае, у нас такой
литературы пока нет.  Художники-иллюстраторы  фантастических  произведений
также  мало  внимания  уделяют ручному оружию,  в крайнем случае изображая
нечто среднее между мотопилой и машинкой  для  пускания  мыльных  пузырей.
Писатели - и те не проявляют фантазии,  довольствуясь малым джентльменским
набором придуманных  в  незапамятные  времена  названий,  и  не  давая  ни
малейшего  намека  на  способ  действия  и  внешний  вид  оружия.  О нашей
кинофантастике к ночи лучше не поминать,  чудовищная  машинка  из  "Лунной
радуги"  уже  перекочевала в "Конец вечности",  и,  по-видимому,  до конца
этого века появится еще не в одном отечественном фантастическом фильме.
     Итак, литература по фантастическому  вооружению  отсутствует,  и  это
веский довод в пользу ее  создания.  Отныне  в  выпусках  "...Кота"  будут
появляться материалы по этой теме, и постоянные  читатели  фэнзина  смогут
накопить  у   себя   неплохую   библиотечку   фантастической   технической
литературы.
     Попыткой создания справочника по  фантастическому  ручному  оружию  в
рамках  "Каталога  для  профессионалов"  служит  "Энциклопедия  РО"   ("HW
Encyclopedy"). В этом выпуске вам предлагают свои разработки А. Бирюков  и
В. Мартыненко. Кроме этого, здесь  будут  приведены  несколько  интересных
образцов, встретившихся в иллюстрациях Д. Литвинова  и  Ю.  Смольникова  к
произведениям Ольги Ларионовой, В. Овчиннинского к повести  Роберта  Янга,
деталированные теми же разработчиками.

                                  * * *

     Как вы можете догадаться по обложке, наше издание в известной степени
пародирует великолепные книги А.Б.Жука "Револьверы и пистолеты", "Винтовки
и автоматы".  Первоначально даже предполагалось назвать эту вещь "Бластеры
и дезинтеграторы",  но от данного замысла пришлось отказаться:  Во-первых,
винтовки,  автоматы,  револьверы и пистолеты - определения типов реального
ручного  оружия,  бластеры и дезинтеграторы,  хотя и образуют что-то вроде
семейств  одинаково  названного  у   разных   фантастов   оружия,   такими
исчерпывающими   определениями   не   являются,   да  и  собственно  типов
фантастического оружия значительно больше,  чем  реального.  А  во-вторых,
надо же быть в чем-то оригинальными!
     Для начала рассмотрим многообразие основных типов  ручного  оружия  в
фантастике. Естественно, открывают этот перечень обычное  огнестрельное  и
ракетное  оружие.  Первое,  как  правило,  в  принципе  не  отличается  от
современного, но обладает какой-либо гипертрофированной чертой:  Например,
чудовищной мощностью при мизерном весе. Иногда, наоборот, оно  описывается
подчеркнуто  громоздким  и  некачественным,   для   контраста   с   мощным
вооружением пришельцев  с  Земли  (или  на  Землю).  Ракеты  предоставляют
больший простор для фантазии, но  даже  самые  заковыристые  ракетометы  и
ракетные ружья уступают в вычурности  некоторым  реальным  образцам,  тихо
дремлющим в музеях и мастерских оружейных фирм.
     Почти все остальное фантастическое оружие  включено  в  один  большой
класс энергопередающего вооружения. Задачей оружия этого  класса  является
передача поражаемому объекту избыточной энергии, разрушающей его полностью
или локально. Данный класс делится на два основных подкласса: излучатели и
разрядники.
     Излучатели (лазеры, лучеметы, лайтинги, лайтеры) переносят энергию  в
виде  прямого  луча  (впрочем,  легко  изгибаемого   различными   полями).
Физическая суть этих полей и самого луча зависит от фантазии и образования
автора. Сюда же можно отнести некоторую часть оружия, характеризуемого  по
энергоносителю (атомные ружья и пистолеты), если они удовлетворяют условию
излучательности. То же можно сказать об оружии,  характеризуемом  по  виду
излучаемых частиц (фотонные пистолеты и т.д.),  но  тут  вступает  в  силу
знаменитый парадокс "волна-частица", и  часть  такого  оружия  может  быть
отнесена к совершенно иному классу.
     Разрядники (бластеры, скорчеры) передают энергию отмеренными порциями
совершенно неизвестным путем. Хотя само  слово  "разрядник"  указывает  на
наличие какого-то разряда, а корнями это уходит  еще  к  молниям  Зевса  и
Перуна, электроразрядное оружие неэкономично и  опасно  для  владельца.
Чем палить гигантской искрой за сотню метров, лучше  продать  эту  энергию
какому-нибудь  городу,  а  на  вырученные  средства   построить   танк   и
гарантированно раздавить противника гусеницами. Причем  танк  после  этого
остается, и может использоваться неоднократно, а разряд уйдет в землю. Так
логически обосновывается полная фантастичность разрядного оружия.
     Следующий  класс  -  оружие,  разрушающее  связи   между   элементами
поражаемого объекта (сплиттеры,  дезинтеграторы,  десинторы,  резонаторы).
Собственно, вычленить этот класс очень трудно,  так  как  элементы,  между
которыми надо разрушить связи, могут быть любыми - от элементарных  частиц
до клеток организма.  Энергия,  потребная  на  это  и  способ  разрушения,
неизвестны так же, как и в случае с разрядниками. Размыванию границ класса
способствует и то, что, скажем, резонатор относится уже к волновому оружию
в той же степени, как и к связеразрушающему.
     Волновое оружие    (резонаторы,   ультра-   и   инфразвукоизлучатели,
излучатели электромагнитных волн) тоже весьма слабо  поддается  обобщению,
так как волны могут использоваться любой длины, от звука до света, и таким
образом, этот класс смыкается с одной стороны - с излучателями, а с другой
- с расщепителями.  Кроме того,  волны звукового, ультра- и инфразвукового
диапазона воздействуют на человеческую психику,  что дает право причислить
отдельные виды этого оружия к психическому оружию.
     Оружие, разрушающее    или    подавляющее    человеческую     психику
(гипноизлучатели,  джефердар)  используется  как ручное весьма редко,  и в
разрушающем варианте считается самым негуманным,  а в временно подавляющем
- самым гуманным.
     Кроме достаточно  четко  определяемых  как   ручные   видов   оружия,
существуют  некоторые  типы  оружия,  которые  можно так назвать с большой
натяжкой.  Это чаще всего  устройства  для  испускания  автономных  боевых
элементов  (самонаводящихся  шаровых  молний,  интеллектуальных  мини-мин,
биологических   или   механических   пчелок-убийц).    Также    существуют
неклассифицируемые  виды  -  всяческие  уничтожители  и  исчезатели,  плод
скорбных  фантазией   писателей,   считающих   ниже   своего   достоинства
придумывать качественное оружие.
     Кроме того, существуют  досадные  промахи  и  смешения  видов  оружия
авторами, и тогда ни  с  того  -  ни  с  сего  у  десинторов  и  бластеров
появляются лучи, а  от  выстрела  лучемета  что-то  начинает  распадаться.
Надеюсь, данная публикация убережет прочитавших ее от  подобных  ошибок  и
побудит молодых авторов серьезнее заняться проблемами ручного оружия.

                                                   В.Мартыненко, 11.3.90

     ---------------------------------------------------------------------

     Враг ты мой,  единственный...  враг ты мой, единственный, "Враг мой",
фантастический,  ты  скажи,  где скрылася "звездная война"?  И,  уже ломая
рифму,  можно добавить: Почему у нас в кино не идет она? Хотя нет, как раз
теперь-то  идет.  "Враг  мой",  экранизация  одноименного  произведения Б.
Лонгиера  -  первый  фильм  этого  жанра,  прорвавшийся  в   наш   большой
кинопрокат.  Наконец-то  не не телеэкране видеобара,  а на широком полотне
кинотеатра плавают в  космосе  трупы  и  обломки,  проносятся  космические
истребители,  величаво парят межзвездные крепости, и вгрызаются друг другу
в глотку две цивилизации. Впору кричать "ура", и бросать в воздух чепчики.
Да,  событие эпохальное. Вглядимся же повнимательнее в открывающий для нас
увлекательную  галерею  боевой  кинофантастики  фильм,  смахнув   невольно
набежавшую слезу умиления.
     Впрочем, точно такая же слеза сразу же застит глаза опять.  Уж больно
трогательный   сюжет   открывается   при  ближайшем  рассмотрении.  Сюжет,
достойный рождественской  открытки.  Так  и  видится  отшельник  Дэвидж  с
младенцем Замиссом на руках, в окружении свиты людей и дракониан, плачущих
друг другу в  манишку.  Внизу,  в  геенне  огненной  варится  предводитель
нехороших  людей  и  корчатся  его присные,  пронзаемые из винчестера типа
"насос" святым Георгием. На заднем плане хор дракониан возглашает осанну и
поголовно переименовывается. Все присутствующие в нимбах, у просветленного
Дэвиджа на кольце в носу висит талман.
     После преодоления слезоточивого воздействия этой картинки  появляется
некоторое удивление. Так ли на самом деле все и было?
     Что же, в отличие от многих фильмов, которые мы не можем  сравнить  с
литературным прототипом, "Враг мой" предоставляет такую возможность.
     Рассказ Лонгиера был опубликован  в  сборнике  "Судьбы  наших  детей"
(Москва, "Радуга", 1989г). Откроем этот сборник.
     Некоторые несовпадения  начинаются  сразу.  Но,  в конце концов,  это
личное дело  сценариста,  режиссера  и  художника  -  изменение  ландшафта
планеты  до  неузнаваемости,  замена  приливной  волны  метеорным  дождем,
введение погибшего (очень трогательно!)  напарника  и  всяких  наземных  и
подземных  зверюшек.  Ну  трудно  показать  внутренние  изменения  главных
героев,  обязательно надо подсунуть пару-другую тестовых  ситуаций,  чтобы
объяснить,  что сначала они были врозь, потом чуть поближе, а потом совсем
слились  в  экстазе  интерцивилизационизма!   Действительно,   описываемые
Лонгиером  события  не так цветисты и картинны,  как эпизоды,  введенные в
фильм взамен них. Ладно, то, что вместо всей ситуации с островом, убежищем
и  переправой  поставлено  полдюжины других ситуаций,  еще вполне терпимо.
Можно даже умилиться тому,  что ледяную пещеру авторы фильма сохранили без
изменений.  Сцена  появления  Замисса и смерти Джерриба Шигена тоже вполне
приемлема, хотя на ее начальной стадии удалось реализовать весь комический
потенциал бисексуальности дракониан, который у Лонгиера был сосредоточен в
воспоминаниях Дэвиджа о военной школе.
     А вот  после этого весь сюжет идет юзом,  разворотив колею и швыряясь
во все стороны комьями грязи  в  виде  некоторых  несообразностей.  Таких,
скажем,  как пищевые проблемы Замисса, логически четко раскрытые в тексте,
но весьма невнятные в фильме.  Все это,  правда,  пустяки по  сравнению  с
главным открытием авторов фильма:  Оказывается, планету постоянно посещают
уж-жасные и мерзкие пираты-рабовладельцы! Использующие пленных дракониан в
качестве   мелкой   механизации.   И   поход  Дэвиджа  к  севшему  кораблю
оборачивается  в  фильме  разведочными   вылазками   и   полупартизанскими
действиями   против   соотечественников,   свернувших  с  пути  истинного.
Естественно,  пираты  в  силу  своей  высокой  негодяйственности  похищают
Замисса,    предварительно   проделав   в   его   приемном   папаше   пару
крупнокалиберных дырок.  Тут бы и сказочке конец...  Но тут,  как рояль из
кустов,  на  планету  сваливается  земной  армейский  корабль и вытягивает
несостоявшегося воспитателя младшей группы драконианского детсада  с  того
света.   Кстати,   на   фоне   всех   этих  сюжетных  роскошеств,  начисто
отсутствующих у самого Лонгиера,  может пройти незаметным тот факт,  что в
фильме  Дэвидж  сохранил  при  этом  талман.  Казалось  бы,  для истинного
землянина это настоящий хэппи-энд.  Но мы же  знаем,  что  отличный  пилот
космического  истребителя  уже  переродился  в  гуманиста,  бросающегося с
архаическим луком на винчестер.
     Впрочем, уже  открыв с помощью этого лука счет сопланетников,  убитых
во  имя  дружбы  между  цивилизациями,   Дэвидж   не   оставляет   желания
способствовать   укреплению   и   расширению   этой   дружбы  аналогичными
средствами. В принципе, в течение фильма он и так успевает заработать пару
пожизненных сроков и смертных казней, но этого неутомимому гуманисту мало,
и к списку  должностных  преступлений  он  добавляет  угон  боевой  машины
(истребителя) и самосуд.
     Зубодробительные  и  слезовышибательные  сцены   драк   с   пиратами,
восстания  дракониан-рабов  и  финальной  Битвы  За   Замисса,   вкупе   с
примирением враждующих сторон, описывать  не  стоит.  Все  равно  в  более
жестоком и честном произведении Лонгиера ничего этого  нет,  а  есть  куда
более   правдивое   изображение   бьющегося   об   стену   стереотипов   и
предрассудков, изнемогающего в попытках  повернуть  обладающую  гигантской
инерцией  военно-административную   машину   человека.   Поражает   только
легкость, с которой сцена с пересчитыванием пальцев перенесена  из  одного
контекста в другой.
     О  последних  кадрах  фильма  уже  просто  нечего  сказать.  Даже   в
лихорадочном бреду Дэвидж из рассказа не доходил до такого вопиющего гимна
антропоцентризму, возвещаемого на фоне выстроенных по  ранжиру  дракониан.
Принятие имени из другого языка - вещь вообще очень сложная,  а  в  случае
драконианской цивилизации - усложненная в квадрате!
     Для того, чтобы понять  это,  надо  объяснить  некоторые  соотношения
земной и драконианской цивилизации, данные Лонгиером через  незначительные
детали и особенности построения драконианского языка.
     Прежде всего,   можно   заметить,   что   под  землянином  понимается
американец,  а под американцем - WASP (белый англо-саксонский протестант).
В драконианине,  напротив,  находят отражение черты всех других рас Земли,
традиционно  считающиеся  "странными",  "непонятными",   "враждебными"   и
"злокозненными".  Во  всяком случае,  по языку и поведению дракониан можно
отчетливо провести аналогии с японцами,  мусульманами, евреями и русскими.
Имя  Джерриба  Шиген  ассоциируется  с арабо-японским набором,  "талман" -
почти прямое производное  от  сложения  "талмуда"  и  "корана",  а  реалии
драконианского   общества,  начиная  со  столовых  и  кончая  репрессивной
психиатрией,  списаны с  недавнего  представления  среднего  американца  о
России,  вплоть  до "загадочной русской души".  Кроме этого,  есть и более
глубокое  противопоставление   двух   типов   цивилизаций   -   открытость
американско-европейского    варианта,    и   закрытость,   традиционность,
консервативность  восточного,  к  которому  принадлежат  упомянутые  здесь
прототипы  драконианского общества (и в значительной степени мы с вами,  к
сожалению).
     Даже в этом сам рассказ предоставляет больший простор для размышлений
и сопоставления различных типов обществ.  В  фильме  вся  идейная  сторона
сведена  к  плакатности,  и  не  использованы  возможности,  данные  более
глубоко.  В  принципе,  зная  истоки  формирования  образа   драконианской
цивилизации,  можно  было бы в любом случае - меняя или не меняя остальной
сюжет, обогатить фильм не меньшей цветистостью и своеобразностью.
     В чем же мы убедились в результате такого разбора вещи Лонгиера и  ее
экранизации? Разве  что  в  том,  что  кроме  названия,  в  них  совпадают
некоторые  эпизоды  и  имена  главных  героев.  В  остальном  "Враги  мои"
различаются,  как   статуя   египетской   кошачьей   богини   и   базарная
кошка-копилка. Хотя и та, и другая - кошки...
     Зачем же тогда было заведомо искажать хорошую,  честную вещь,  снимая
сентиментальную  сказочку  для  среднего  американца  дошкольного возраста
(Исключая,  конечно,  доводы,  что и дети нуждаются  в  киновидеососке,  а
режиссер  "т а к   в и д и т")?   Все очень просто:  За это платят деньги.
Открытие,  конечно,  не из свежих,  но не мешает как следует осознать, что
именно  за  это,  за трогательные слезовышибательные моменты,  за красивые
спецэффекты космического боя, за купание главного отрицательного персонажа
в расплавленном металле (кислоте, щелочи, едкой слюне чудовищ - на выбор),
за мордобои и перестрелки классического  боевика,  за  весь  этот  уровень
"ниже пола".  Спрос рождает предложение, но вот предложение-то и формирует
спрос...
     Ладно, а за что платим деньги  мы  с  вами?  Да  все  за  то  же.  За
отсутствие добротной отечественной кинофантастики.
     На этом можно было бы и закончить,  но  возникает  последний  вопрос:
Нужно ли все это? Не глупо ли объяснять с помощью красивой  картинки,  что
бить своего ближнего куском арматуры по голове, если у него  другой  формы
нос, непонятный язык и не то вероисповедание, нехорошо?  И  нужно  ли  это
вообще в наш просвещенный век? На первый вопрос ответить легко: Человеку с
более высоким уровнем развития этого,  как  правило,  объяснять  не  надо,
поэтому диапазон средств воздействия выбран правильно. А что до второго...
Не будем растравлять память примерами из  отечественной  действительности,
но попробуйте, скажем, на улице Тегерана сказать, что "Сатанинские  стихи"
- неплохая книга, а Салман  Рашди  -  тоже  человек.  Сомневаюсь,  что  вы
услышите в ответ что-либо менее эмоционально насыщенное, чем "Глупый  твоя
Микки-Маус есть, иркмаан!!!"

                                                   В. Мартыненко, 13.3.90

     ---------------------------------------------------------------------

                             В бой идут одни НЛО

     Идут они в бой, конечно, без песни о смуглянке-молдаванке, но  и  тем
не менее, дерутся отчаянно. Неопознанные  летающие  объекты  стало  сейчас
модно привлекать в качестве подтверждения  собственных  домыслов,  нередко
куда более фантастических, чем сам факт их  существования,  и  можно  даже
выдвинуть особую теорию, гласящую, что НЛО созданы и появляются специально
для   того,   чтобы   затуманивать   мозги   бесчисленными   теориями   их
возникновения. В большинстве  своем  эти  теории  по  своей  логичности  и
доказуемости  не  превосходят  ответ  на  знаменитую  загадку:   "Зеленый,
длинный, висит в гостиной, висит и пищит".
     В данном  исследовании  факт  существования  и  природа  неопознанных
объектов не рассматривается.  Как условие решаемой им задачи,  принимаются
следующее утверждение:  - НЛО существует, как исследовательская или боевая
машина иной цивилизации (местоположение которой не оговаривается заранее),
способная  на  самозащиту  и  нападение.  НЛО материален и может потерпеть
катастрофу вследствие  внутренних  повреждений  или  поражения  каким-либо
оружием. НЛО обладает экипажем или устройством управления.
     Собрав    укладывающиеся    в    это    ограничение    свидетельства,
публиковавшиеся нашими средствами массовой информации в  последнее  время,
можно сложить следующую картину боевых столкновений земных вооруженных сил
с внеземными.

                               1. Вижу цель!

     Вопреки сложившемуся мнению, массированное появление НЛО в нашем веке
и контакты их с боевой авиацией  началось  не  с  наблюдавшегося  Кеннетом
Арнольдом  в 1947 полета "летающих тарелочек".  Скорее,  эту историю стоит
начать с события, случившегося на пять лет раньше. 26 февраля 1942 года 37
-я  батарея ПВО Лос-Анжелеса обстреляла пятнадцать целей на высоте от 3000
до 6000 метров.  Цели на это никак  серьезно  не  отреагировали,  то  есть
ответный  огонь не открывали,  и сбиты не были,  несмотря на выпущенные по
ним 1430 снарядов.
     Аналогичный, но еще более масштабный налет проходил  в  1945  году  в
Скандинавии. В общем итоге за этот год над скандинавскими странами  прошло
около 2000 объектов, которые были приняты за ракеты ФАУ-2.
     Следующее сообщение датировать точнее не удается, но  5  января  1945
года в "Newsweek" появилась информация о ночном полете лейтенанта ВВС  США
Д. Мейерса. Его самолет несколько километров конвоировали  огненные  шары.
Эти шары были знакомы и английским летчикам. Впрочем, здесь также не  было
жертв.
     Жертвы появились позже. Причем  со  стороны  неопознанного  летающего
противника. Правда, в этом не было  никакой  заслуги  бравых  американских
пилотов, в священном ужасе шарахавшихся от тарелок даже в столовой. 2 июля
1947 года недалеко от  Россуэлла,  Нью-Мексико,  упала  летающая  тарелка,
экипаж которой погиб при  попытке  катапультироваться.  Найденные  в  двух
милях от разбитого внеземного аппарата  четыре  человекоподобных  существа
были  исследованы  и  сфотографированы,  а  данные  об   этом   случае   -
засекречены. В этом же, 1947 году, по приказу главнокомандующего  ВВС  США
был создан проект "Знак"  под  руководством  майора  Руппельта  из  центра
авиационной технической разведки. Выражаясь современным языком,  в  рамках
этого проекта была образована  база  данных  по  НЛО.  Видимо,  работа  по
проекту была успешной, и в качестве результата этой  работы  вполне  могли
появиться секретные директивы и учебные  пособия  по  борьбе  с  летающими
тарелочками. Должно быть, это и дало возможность взаимоотношениям людей  и
"зеленых человечков" перейти на новый уровень. Теперь американские летчики
кидались на НЛО, как темпераментный бульдог на соседского кота...


                               2. Атакую!!!

     Счет погибшим в бою с внеземными аппаратами открыл 7 января 1948 года
капитан Томас Мэнтэлл.  Подняв  звено  истребителей  с  авиабазы  ВВС  США
"Нокс",  он  на  высоте  9000  метров  атаковал аппарат,  по его сообщению
примерно  ста  пятидесяти  метров  в  диаметре,  обладавший  металлической
поверхностью и выбрасывающий пламя. Два самолета потеряли объект из вида и
вернулись. Самолет Мэнтэлла был сбит.
     Этот год пополнил коллекцию разбитых кораблей и  останков  пилотов  в
секретных   пакгаузах   американской   армии.    Очередной    корабль    -
тридцатиметровый диск, управляемый пилотом почти полутораметрового  роста,
врезался в землю в районе Ларедо, Техас.  Вокруг  падающего  аппарата  без
особых опасений крутился F-94. Аналогичный  аппарат  диаметром  27  метров
совершил аварийную посадку на территории авиабазы Эдвардс,  Калифорния,  в
1952 году.Тогда же была создана глобальная система оповещения о НЛО, и уже
официально дан приказ перехватывать  их,  рассекреченный  20  апреля  1977
года.
     В феврале 1953 года  последовало  заявление  представителя  ПВО:  "Мы
воспринимаем все это очень серьезно, так как потеряли уже  много  людей  и
самолетов, пытавшихся атаковать НЛО...".
     В мае того же года очередной неопознанный объект  обрушился  с  небес
неподалеку от Кингмана, Аризона.  Его  удалось  исследовать  подробнее,  и
взорам военных инженеров предстал  десятиметровый  диск,  высотой  в  семь
метров,  с  небольшим  люком  в  нижней  части,  оборудованный  сдвоенными
сиденьями и приборными досками на стенах. Труп пилота был обычного для НЛО
размера - метр двадцать. Для захвата НЛО на  земле  созданы  подразделения
"голубых беретов".
     Счет сбитым самолетам рос. 2 июля 1956 года на перехват НЛО ушли  два
"Старфайера" 27-й эскадрильи, вооруженные ракетами. При сближении в районе
Аттики,  США,  ближайший  самолет  был  обстрелян  из   лучевого   оружия.
"Старфайер" был  сбит,  но  экипаж  уцелел:  летчик  и  оператор  радарной
установки  выбросились  с  парашютами.  Атака  американского   реактивного
истребителя, вышедшего на  НЛО  над  Окинавой  в  октябре  того  же  года,
окончилась куда хуже. Пилот сгорел над своей авиабазой.
     Советские ВВС  и  ПВО  не  отставали.  Правда,  в  силу  традиционной
перезасекреченности точные данные привести не удастся, но, тем  не  менее,
известно, что 16 июня 1948  года  и  6  мая  1949  года  летчик-испытатель
Апраксин пытался сблизиться с объектом, имеющим форму огурца, испускающего
сноп лучей из кормовой части. В обоих случаях высота  составляла  примерно
10 000 метров, и на таком  же  расстоянии  от  объекта  самолет  поражался
"веером" лучей, выводивших из строя все  бортовое  электрооборудование.  В
отличие  от  американских  коллег,  Апраксин  оба  раза   сумел   посадить
поврежденную машину.
     Существуют сведения, что в начале пятидесятых на Дальнем Востоке наши
ракетчики обстреливали неопознанные летающие объекты. Сведений о  летающих
тарелках, потерпевших аварию на нашей территорией, пока нет.
     Итак, самолеты  исправно  атаковали,  тарелки  исправно  падали,  вот
только связи между этими действиями не было. Нападающий самолет  мог  быть
сбит, поврежден или не  тронут  вообще,  но  НЛО  в  любом  случае  уходил
невредимым.


                        3. Ушел в сторону моря...

     Нельзя  сказать,  что  все  это  не  продолжалось   в   шестидесятые,
семидесятые, восьмидесятые годы...
     1962 год, Холломан, Нью-Мексико, разбился двадцатидвухметровый НЛО на
скорости 90 миль в час. Два пилота погибли.
     10 декабря 1964 года,  форт  Рилей,  Канзас,  НЛО  без  экипажа.  1-я
дивизия гражданской гвардии, винтовки  М14  с  разрывными  пулями.  Приказ
стрелять по всем, кто попробует пройти к кораблю. Кого они там настреляли,
неизвестно.
     1966  год,  Аризона,  на  учениях  захвачен  НЛО   и   живой   пилот,
скончавшийся от сделанной инъекции.  Что  именно  вкололи,  неясно:  сразу
начали  с  сыворотки  правды,  хотели  усыпить,  или  приобщить  к  благам
цивилизации в виде наркотиков?
     25 августа 1966 года, ракетная  точка  "Минитмен",  Северная  Дакота,
отказ радиосвязи, наблюдение НЛО на  высоте  30  000  метров,  идущего  на
посадку. Вызванная команда никаких следов посадки объекта  не  обнаружила.
Обнаружила ли она следы ракетной точки, не сообщается.
     1966-1968 годы, пять аварий НЛО в штатах  Огайо,  Индиана,  Кентукки,
разбившиеся корабли и  останки  пилотов  накапливаются  на  авиабазе  Райт
Паттерсон, в настоящее время  насчитывающей  более  1000  единиц  хранения
(корабли, тела пилотов - до 30 штук, отдельные  предметы).  Как  из  всего
этого еще не собрали целую летающую тарелку - непонятно!
     1968 год, авиабаза Неллис, Невада,  корабль-матка  висел  три  дня  и
выпускал малые аппараты. Вооружение пилота НЛО -  парализатор,  испробовал
на себе полковник службы безопасности. Видимо, секретные службы не любят и
другие цивилизации.
     18 октября 1973 года, 22.30, рейс вертолета Колумбус-Кливленд, Огайо.
Аппарат из серого металла в 15-16 метров с  красными  бортовыми  огнями  и
зеленым лучом, без крыльев  и  хвоста  проделал  ряд  эволюций,  удерживая
вертолет под собой неизвестным способом.  Магнитный  компас  и  радиосвязь
отказали. Зачем  понадобилось  таскать  за  шкирку  армейский  вертолет  с
экипажем из  четырех  человек  под  командованием  полковника  Койна,  как
нашкодившего котенка, неизвестно.
     27, 28, 31 октября 1975 года в ряде военных баз  штата  Мэн  явления,
аналогичные августовским событиям 1966 года.
     1976 год, в течение трех месяцев НЛО на  малой  высоте  барражировали
над ракетными точками, хранилищами боеголовок,  пунктами  связи  северного
пояса стратегических баз Америки.  Североамериканская  система  ПВО  NORAD
регистрирует ежедневно от 5 до 900 НЛО в глобальной сети.
     70-е годы, Тегеран, два "Фантома" F-4, пытались сбить  НЛО,  получили
отказ электронной системы управления огнем и некоторых приборов.
     И так далее. Более свежие факты, видимо, еще не рассекречены, или  не
преодолели  отечественный  переводческо-издательский  цикл.  Отечественные
сведения очень смутны. И весь этот потоп фактов требует упорядочения.


                          4. Разрешите доложить?

     Упорядочить  эти  происшествия  можно  по  нескольким   направлениям.
Конечно, не секрет, что определение НЛО, данное в начале статьи, не  может
быть исчерпывающим. Под одним названием - неопознанных летающих объектов -
проходят  разнообразнейшие  явления,  которых  с  лихвой  хватит  на   все
существующие теории и еще останется на теории будущие. Поэтому  светящийся
сгусток в небе может оказаться  и  космической  бактерией-радиобом,  и
эманацией мирового зла, вторгшегося в разрушенную за этот век ауру  Земли,
и шаровой молнией, и любой другой атмосферной флюктуацией, и  прорвавшимся
из параллельного мира, но не полностью совместившимся с нашей  реальностью
объектом, и доступным нашему, трехмерному восприятию, проявлением  событий
из других измерений.
     Но он может оказаться и тем, что нас интересует  -  разведывательной,
патрулирующей машиной другой разновидности разумных существ.
     Наибольший  простор  для  подобной  интерпретации  дают  НЛО  первого
эшелона, светящиеся шары, в изобилии летавшие над полями  сражений  второй
мировой. Это не оговорка, не  только  англичане  и  американцы,  бомбившие
Германию, встречались с ними, по рассказам старых  летчиков,  привлеченные
чудовищным зрелищем артподготовки "Катюш", НЛО  массированно  паслись  над
Курской  дугой,  распугивая  нашу  авиацию,  посыпавшую   немецкие   танки
кумулятивными  бомбами.  Здесь  впервые   проявился   один   из   законов,
управляющих поведением неопознанных  объектов:  как  правило,  НЛО  всегда
привлекает применение  или  испытание  нового  вида  оружия.  После  полей
сражений  для  них  в  убывающей  градации  наиболее  интересны  полигоны,
ракетные точки, авиабазы. К сожалению, все  свидетельства,  относящиеся  к
нашей стране, не имеют документального  подтверждения,  но  это  не  повод
безоговорочно  их  отметать.  В  конце  концов,   неизвестно,   какое   из
утверждений  несет  в  себе  зерно  истины  -  подтвержденное,   возможно,
фальсифицированными документами, или реальное, но рассказанное  в  частном
разговоре. Поэтому сообщение, что на наши военные объекты НЛО обращают  не
меньшее внимание, чем на американские, и что на таких объектах  существует
должность наблюдателя за ними, вы можете принимать или  не  принимать,  по
своему усмотрению, так же, как и информацию по второй мировой войне.
     Следующая волна неопознанной летающей разведки пала на  Америку.  Это
связывают обычно с ядерными испытаниями, и еще неизвестно, не крутились ли
НЛО вокруг Хиросимы и Нагасаки, собирая данные, за которые пришедшие позже
с теми же целями американцы заложили бы душу. Тут свидетельств так же  нет
- с одной стороны, все материалы по  первому  применению  ядерного  оружия
засекречены, а с другой, японцам было как-то не до того. У них  были  свои
проблемы.
     Эта волна и предоставила наибольшее количество  информации,  так  как
НЛО данного поколения систематически шлепались на  землю,  подобно  первым
летающим этажеркам. Видимо, это происходило  в  силу  неотработанности  их
конструкции. Вообще, если исходить из предпосылки,  что  Земля  переживала
несколько периодов интереса со стороны иных цивилизаций, можно  заключить,
что каждая из этих цивилизаций проходила  определенные  фазы,  после  чего
наблюдение прекращалось или переходило на другой уровень, не  связанный  с
присутствием летающих тарелок. В нашем  веке  мы,  исходя  из  приведенных
здесь данных,  как  раз  можем  видеть  развитие  средств  наблюдения  той
цивилизации,  которая  заинтересовалась  нами  сейчас.   Первые   летающие
тарелки, видимо, были экспериментальными,  и  в  силу  этого  при  падении
уничтожались, или вообще не падали - их  создатели  работали  на  совесть,
боясь потерять ценную опытную  машину.  Но  с  1947  года  пошло  серийное
производство, и пока оно отлаживалось и стабилизировалось, все  недостатки
и сбои серийности привели к повышению аварийности НЛО.
     В шестидесятые годы летающие тарелки шли с конвейера уже  непрерывным
потоком, и готовилась  новая  научно-техническая  революция,  приведшая  к
коренному изменению их внешнего вида и физической  сущности,  постепенному
переходу от вещества к силовым полям. В том,  что  прогресс  этот  кажется
медленным,  нет  логических  противоречий:  дело  в  том,   что   скорость
технического прогресса  конечна,  и  должна  быть  сообразна  с  скоростью
человеческого восприятия этого прогресса, иначе он теряет смысл и приводит
к гибели. Мы уже подходим к этому пределу,  и  нам  уже  знакома  ситуация
"машины делают машины"  и  даже  "машины  придумывают  машины".  Пока  эта
ситуация под контролем, опасности нет.
     Кстати, именно это и дает ключ к проблеме  соперничества цивилизаций,
находящихся  примерно  на  одном  уровне.  Побеждает  та,  у  которой выше
скорость внедрения нового,  открытость,  гибкость и восприимчивость. Такая
цивилизация может даже обогнать соперницу, взявшую раньше старт. И в то же
время,   отставание   более   низкоскоростной   цивилизации    растет    в
геометрической прогрессии,  и она отстает н_а_в_с_е_г_д_а, или, по крайней
мере, до тех пор, пока не изменит свой структуру, сделав ее более открытой
и гибкой.
     Именно поэтому   мы   привлекаем   такое   внимание.   Более   ранние
исследования  Земли  находили ее довольно отставшей,  и не видели для себя
опасности в ее развитии.  О том,  что видов цивилизаций,  интересовавшихся
нами,  немало,  говорит разнообразие описаний пилотов НЛО. Есть среди этих
пилотов и земляне, так, 28 ноября 1980 года, английский полицейский офицер
Алан  Годфри,  проходивший  медобследование  на  борту  летающей  тарелки,
повстречал в числе членов ее  экипажа  своего  сопланетника,  назвавшегося
Джозефом.  Как рассматривать этот факт,  неизвестно - то ли это проявление
коллаборационизма,  то  ли  выдвижение  соотечественника  в   инопланетной
иерархии:  он руководил действиями медработников НЛО,  имевших обычный вид
малорослых пилотов неопознанных объектов.
     Вот этим-то представителям невысокой  расы  мы  и  доставляем  немало
хлопот своими техническими  достижениями.  Мы  слишком  близки  к  ним  по
уровню, слишком быстро подходим к их пределу  скорости  развития,  и  этим
вынуждаем их держать колоссальный наблюдательный флот. Не  исключено,  что
часть  экипажей  этого  флота  -  биороботы,   что   объясняет   некоторые
несообразности в строении этих существ.
     Это, и еще некоторые соображения о развитии цивилизаций,  дают  право
заявить, что непосредственной опасности для Земли  нет.  Это  мы  для  них
опасны со  своим  разрывом  в  развитии  духовной  и  материальной  частей
культуры. И любые действия в  наш  адрес  могут  иметь  лишь  сдерживающий
характер - трудно представить, чтобы цивилизация, настолько ценящая  жизнь,
что вместо людей на их кораблях биороботы, цивилизация, сорок  лет  подряд
не начинающая войну, несмотря на изначальное превосходство  в  вооружении,
стремилась к уничтожению другой цивилизации. Да и другие  виды  энлонавтов
тоже не проявляют агрессивности.
     С нашей стороны тоже делаются шаги к мирному урегулированию отношений
между цивилизациями, так, для  обсуждения  в  ООН  готовится  "Космический
закон", пункт третий статьи первой  которого  приведен  ниже:  п.3.  "Всем
нациям  Земли  должно  быть  запрещено  быть  инициаторами  или  проводить
какую-либо военную акцию или миссию, или принимать  участие  в  какой-либо
вооруженной (войноподобной) вылазке в воздухе и  космическом  пространстве
против  инопланетных  сил  или  провозглашать  войну   против   какой-либо
галактической цивилизации."
     Так что теперь трижды  подумайте,  прежде  чем  провозглашать  против
каких-либо пришельцев войну, и не грозите, пожалуйста, небу  кулаком.  Еще
не так поймут...

                                                В. Мартыненко, 19.3.1990

     ---------------------------------------------------------------------

             Торт из органических удобрений, или феномен Малышева.

                               "Они имели конечности и непрерывно
                           двигались, они издавали отвратительные
                           звуки,  они были неприличны, они были
                           агрессивны и все время дрались."
                                     А.Н. Стругацкий, Б.Н. Стругацкий,
                                     "Понедельник начинается в субботу"

     С чего  же  начать  разговор  об  этом  самом  феномене?  Пожалуй,  с
обоснования необходимости  им  заниматься,  ведь  довольно  распространено
мнение:  "А,  что  на  это  обращать  внимание,  и  так ясно,  что из себя
представляет Малышев.  Не стоит мараться." Должен  сказать,  такое  мнение
тоже  справедливо.  Чтение  книг  Эрнста Малышева напоминает увлекательный
полет с высоты детского стульчика,  физиономией  прямо  в  кремовый  торт.
Потом то же чувство облепленности чем-то приторно-жирным.
     Тем не менее, всерьез заняться этим кондитерским  шедевром  придется.
Конечно, никто не собирается  обсуждать  художественные  достоинства  книг
Малышева, унижаться до этого просто слишком болезненно, хватит  того,  что
пришлось  их  прочесть.  Интерес  представляют,  скорее,   обстоятельства,
позволившие этим книгам появиться,  и  последствия,  которые  может  иметь
данное событие.
     Действительно, а почему такая серьезность? Ведь даже несколько  таких
чудовищных по уровню книг - всего лишь случай, одиночное явление  в  нашей
фантастике.
     В  том-то  и  дело,  что  это  не  досадная  ошибка,  а  симптом,   в
гипертрофированном виде показывающий состояние  современной  отечественной
фантастики, и даже шире - современной отечественной культуры.  Сложившиеся
сейчас уникальные условия дают  возможность  пробиться  почти  любому,  но
пробивается почему-то вопиющая посредственность, и даже хуже - откровенная
глупость. Книги Малышева стыдно назвать даже графоманией, это, если  можно
воспользоваться  таким  термином,  глоссолалия  в   письменной   форме   -
бессмысленное словоизвержение на бумаге.
     Прошлый  год  дал  нам  в  фантастике  явление,  аналогичное   письму
Андреевой - "Протей" Медведева, и он же дает  явление,  соотносимое  разве
что с студией "Ласковый Май" в музыке, Ильей Глазуновым -  в  живописи,  и
индийскими фильмами - в кинематографе.
     Ладно.  Откуда  взялись  перечисленные  аналоги,  вопрос   не   нашей
компетенции, хотя можно догадаться, что причины их возникновения сходны, и
коренятся все они в той игре на понижение, которая десятилетиями ведется в
нашей культуре. Тот же корень имеет и рассматриваемое явление, но  в  этом
случае мы можем проследить его развитие  от  общего  начала  до  нынешнего
положения.
     Не  секрет,  что  фантастику  до  сих  пор  официально   не   считают
литературой облеченные властью идеологические работники и издатели.  Вывод
из  этого  делается  двоякий:   Во-первых,   свои   претензии   и   советы
писателю-фантасту может  высказывать  любой  чиновник,  ведь  он  заведомо
принадлежит к Большой Литературе, в чем фантасту  отказано.  От  этого  же
чиновника зависит, выйдет книга  или  нет.  И  если  она  превосходит  его
уровень восприятия, или, чего доброго, как-то  соотносима  с  реальностью,
путь к печатному станку очень часто закрывается или хотя бы растягивается.
А во-вторых, если представленная рукопись не  превышает  интеллектуального
предела того же чиновника, да еще провозглашает некие "классовые"  идеалы,
то  он  закрывает  глаза  на  литературную  несостоятельность  текста,  и,
ограничившись дружеским поучением в адрес  угодного  автора,  способствует
быстрейшему напечатанию его произведения. Каждому  хочется  быть  умным  и
авторитетным.
     Пример подобного  подхода  к  фантастике  демонстрирует нам в течение
последних полутора десятков лет  издательство  "Молодая  Гвардия".  Именно
стараниями  этого  издательства  отношение  к  фантастике  в  стране резко
ухудшилось, и теперь умные, читающие и размышляющие люди, не имеющие о ней
профессиональных  знаний,  на вопрос:  "Как вы относитесь к фантастике?" -
презрительно кривят губы, и пространно разъясняют, что, как литература для
современных подростков,  фантастика и то не выдерживает никакой критики. И
им приходится открывать глаза на сам факт существования Шекли  и  Саймака,
Оруэлла  и Толкиена,  братьев Стругацких.  А среднестатистический учащийся
старших классов школы или  ПТУ  из  фантастов  знает  только  Казанцева  и
Беляева,  считает, что фантастика - это книжки про изобретения, и искренне
во все это верит.  И любит это чтение. Или вообще бросает читать. Что хуже
- неизвестно.
     Вот на такой почве  и  произросла  малышевская  клубничка  в  взбитых
сливках. Причем обильность ее урожая просто непостижима - каждая из девяти
и_з_д_а_н_н_ы_х_  з_а_  с_в_о_й_  с_ч_е_т_  книг   вышла   тиражом   50000
экземпляров.  И  вышли  они  почти  одновременно!  При  стоимости примерно
500-600 рублей за учетный лист для тиража в одну-две тысячи экземпляров...
Ладно,  считать деньги в чужом кармане, или, что вернее, карманах (так как
в одиночку  такой  масштаб  издания  не  потянет  даже  простой  советский
миллионер,  на старости лет решивший устроить именины сердцу) не стоит.  К
тому же,  в этом деле главное - не деньги.  Они ничего не значат, если нет
бумаги.  А бумаги обычно нет для тех,  кто печатается за свой счет. Однако
Малышев такое колоссальное количество  вожделенного  полиграфсырья  как-то
получил.  Тут проще всего было бы удовольствоваться объяснением,  бытующим
среди фэнов:  Малышев,  мол,  директор бумажного завода,  и печатается  на
своей  бумаге...  Но,  к сожалению,  эта информация не проверена,  и такое
чудесное избавление от основной проблемы современного  издательского  дела
оставляет полный простор для фантазии.
     Так или иначе, развесистая продукция Малышева в  огромном  количестве
излилась на книжный рынок.
     Первая категория читателей не удостоила ее вниманием или, просмотрев,
еще раз укрепилась в мысли, что  фантастика  не  стоит  никакого  внимания
вообще, удивившись разве что поразительному дурновкусию. Жаль. Талант этих
людей пригодился бы в настоящей фантастике.
     А со второй группой положение куда  страшней.  На  ее  вкусы  Малышев
ложится  идеально.  И  не  будет удивительным,  если придется допечатывать
сверх и так невиданных для издания за свой счет тиражей  новые экземпляры,
займущие на полках школьниц почетное место между портретом Юрочки Шатунова
и Валерочки Леонтьева.  Действительно, издаваясь за свой счет, Малышев как
бы  бросает  вызов  обществу:  не  печатали,  так сам прорвался!  Этот дух
противоречия очень близок подросткам.  С другой  стороны,  все-таки  слово
"фантастика"  еще  не потеряло своей привлекательности и гарантирует книге
спрос.  Но главную роль несет,  конечно, "эротика". На девочек и мальчиков
определенного культурного уровня она воздействует безотказно. Кажется, уже
так и слышны перешептывания в уголке над замусоленной книжечкой:  "А он? А
она?  Иди ты...". Заранее оговариваю, что к настоящей эротике обсасываемые
в книгах Малышева эпизоды отношения не имеют,  просто  другого  приличного
термина   для   их   определения  не  нашлось.  Зато  нашлись  аналогичные
произведения,  такие,  как "Похождения космической проститутки"  и  другие
сексуальные  опусы  Вилли Конна,  вышедшие в виде книжек-минуток.  Явление
приобретает массовость - "А раз в месяц Кромптон прокрадывался к газетному
киоску  и  покупал  журнал  непристойного  содержания.  В  уединении своей
комнаты он с жадностью поглощал его, а потом в экстазе самоуничижения рвал
ненавистный журнал на мелкие кусочки." (Роберт Шекли, "Четыре стихии").
     В своем роде эти книги гениальны: их  будут  читать  те,  кто  ничего
вообще не читает, настолько точно пойман близкий им  стиль,  язык,  манера
мышления.
     Они гениальны  и  в  другом.  В  своем  воздействии  на  формирование
читателя.  У  подростков  очень   развита   подражательность,   построение
собственного поведения по образцу лидера, кумира, символа. Вы себе  можете
представить человека, у  которого  логика,  эмоции,  стереотипы  поведения
построены "по Малышеву"? А такие появятся.
     Я не пытаюсь преувеличить опасность, подобно незадачливому  прокурору
из истории о старушке, укравшей  чайник.  Не  приписываю  конкретной  цели
действиям этих представителей массовой культуры.
     Но ответьте, из  чего  возникает  фашизм?  Правильно,  из  отупевшей,
раздраженной толпы.  А  кто  создает  и  готовит  эту  толпу,  оглупляя  и
примитивизируя людей, навязывая всем единство сначала - во вкусах, потом -
в  реакциях,  и  наконец  -  в  ненависти?  Правильно,  массовая,  точнее,
кич-культура.  А  раздражают   эту   толпу   электрошоками   экономических
провокаций, национальными сварами...
     Книги Малышева, наряду с другими элементами кич-культуры,  и  готовят
человека толпы, идеальный элемент для построения тоталитарной системы.
     Конечно, может быть все и не так страшно. В конце концов,  для  того,
чтобы выросли цветы, нужен гумус. Навоз то есть. И  в  нашем  случае  тоже
необходимо существование среды, в которой налажено создание  и  публикация
произведений, среди которых лишь  небольшой  процент  будет  по-настоящему
талантлив. У  литературы  должен  быть  свой  гумус.  Но  не  в  таком  же
количестве и не такой злоуханный!
     Да, может быть все  и  не  так.  Можно  не  замечать  предупреждающих
признаков, не обращать на все это внимания. Все пережила наша  фантастика:
и "высокоидейные" романы Казанцева, и  "акварельную  прозу"  Щербакова,  и
"разоблачительный" пасквиль Медведева. Переживет и  "кондитерские  эпопеи"
потомка всех этих динозавров Малышева...
     А переживет ли?

                                               В. Мартыненко, 20.3.1990

     ---------------------------------------------------------------------

                            Битва пяти воинств.

     Военному искусству в мире Толкиена уделяется немалое внимание, и было
бы  неразумно   упустить   возможность   рассмотрения   боевых   ситуаций,
описываемых в "Хоббите" и трилогии  о  Кольце  Всевластья.  Эта  статья  и
открывает цикл, посвященный битвам, боям, дракам и поединкам,  упоминаемым
в этих произведениях.
     Собственно, в "Хоббите" в нарастающей градации дается  описание  трех
вооруженных конфликтов (недоразумение с троллями  и  борьбу  с  пауками  в
Черном Лесу к полноценным боям относить не  имеет  смысла).  Это  пещерные
столкновения с гоблинами, налет Смога на Эсгарот и Битва Пяти Воинств.
     Все эти сражения описаны  достоверно  и  качественно,  без  нарушений
логики предлагаемых  условий,  и  все  же  есть  один  момент,  вызывающий
возможность неоднозначного восприятия этих ситуаций и всего произведения в
целом.
     Те, кому  знакомы "Хоббит" и трилогия о Кольце Всевластья,  наверняка
встречались и с теориями, объясняющими эти произведения, как зашифрованное
изложение  истории  нашего столетия.  В зависимости от места возникновения
этих теорий,  Мордор -  царство  тьмы,  интерпретировался  как  фашистская
Германия   (европейская  теория,  никак  не  повлиявшая  на  издание  книг
Толкиена),  или как СССР (отечественная теория,  благодаря  которой  книги
Толкиена до недавнего времени старательно не издавались).  И та,  и другая
теории  сходятся  в  оценке  этих  произведений,  как  имеющих  сильнейшую
антитоталитарную  направленность,  и  в равной степени ошибаются,  пытаясь
привязать их к конкретным событиям и местам действия.  Правы лишь те,  кто
говорит об опосредованном влиянии этих событий на сюжет и реалии книг.
     Именно  для  такой  оценки  дают  основание  сражения,  описанные   в
"Хоббите".  Да,  они  логичны  и  достоверны,  но  по  каким  законам  они
построены? Являются ли они боями средневековья, или мечи,  латы,  копья  и
стрелы - лишь прикрытие для изображения вполне современной технологии боя?
Попробуем для начала рассмотреть два первых инцидента, прежде чем  перейти
к самой Битве Пяти Воинств.
     Хронологически первыми состоялись  пещерные  бои  с  гоблинами.  Этот
вооруженный конфликт представляет интерес, главным образом,  из-за  одного
любопытного  вопроса:  в  скольких  измерениях  происходит  это  сражение?
Казалось бы, ответ лежит на  поверхности.  Пещеры  расположены  на  разном
уровне, стало быть, бой идет в трех измерениях. Но спрашивается, могут  ли
противники, находящиеся в параллельных пещерах одного или  разных  уровней
обмениваться ударами? Из-за линейности пещеры бой становится  чуть  ли  не
одномерным, так как столкновение возможно только в точке, лежащей на линии
самой пещеры. В то же время, эти линии переплетены и  соединены  так,  что
даже для того, чтобы понять их взаимное расположение, без теории графов не
обойтись.
     Для упрощения  восприятия пещер можно воспользоваться приемом, широко
распространенным в современных компьютерных играх.  Мысленно рассекая тело
горы,  содержащей пещеры,  на некоторое количество горизонтальных уровней,
мы можем представить пещеры,  как систему расположенных на  каждом  уровне
двухмерных  лабиринтов,  имеющих  точки,  где  возможен  переход на другой
уровень.  Таким  образом,  пространство,  в  котором  происходит  драка  с
гоблинами, можно назвать условно-двухмерным...
     Это накладывает определенный отпечаток на  способ  ведения  пещерного
боя. Прежде всего, не применяются никакое стрелковое оружие. Это, впрочем,
обуславливается и техническими  возможностями  этого  оружия:  стрелять  в
пещере   из  лука  вовсе  не  то  же  самое,  что  палить  из  автомата  в
канализационной трубе.  И стрел не жалко,  и труба эта,  как правило, куда
прямее  любой  пещеры.  Зато  так  же,  как  в современных подземных боях,
большую  выгоду   дает   применение   любого   взрывного   устройства.   И
пиротехнические  чары  Гэндальфа  с  отчетливым  запахом  пороха здесь как
никогда к месту.
     Итогом оценки  пещерных  боев  может  служить  следующее  заключение:
Полностью отнести это сражение к современным или средневековым нельзя,  но
к нынешним уличным и канализационным стычкам оно все-таки ближе.
     С этим   заключением   мы   и   можем    перейти    к    Эсгаротскому
драконоборчеству.  Реальных  средневековых  аналогий  этот  бой  не имеет.
Впрочем,  и мифических  тоже.  Во  всех  "драконьих"  историях  изведением
огнедышащих  тварей  занимались  драконоборцы-одиночки,  а  города  обычно
безропотно погибали от одного вида крылатого-хвостатого-нехорошего.
     Здесь же мы сталкиваемся с  неплохо  организованной  противовоздушной
(простите, противодраконьей) обороной. В  принципе,  привлекая  не  совсем
корректные аналогии, поединок свайного города с драконом  можно  уподобить
отражению налета торпедоносцев на линкор. Этот пример некорректен  потому,
что "Хоббит" был написан в 1937 году,  до  начала  второй  мировой  войны.
Впрочем,  бомбардировки  Мадрида  уже  были...  Все  же,   скатываться   к
подыскиванию конкретных прототипов не  стоит.  Эсгаротская  ПВО  оказалась
практически  бессильной,  и   дело   опять   решил   стрелок-одиночка.   С
привлечением магических средств.
     Все же это качественно иной драконоборец.  Он не выезжал в чисто поле
потешить удаль молодецкую, попытать счастья в битве невиданной. До поры-до
времени он стоял в  строю  своих  сограждан,  поливая  небо  беспорядочнум
огнем.  И  только  когда  в перекрестии его прицела возникло металлическое
брюхо с рядами заклепок... Простите, когда над острием заговоренной стрелы
возникло   драконье   брюхо   с  рядами  алмазов  и  темной,  незащищенной
отметиной...
     В общем, в падении дракона на город можно было бы найти  и  еще  одну
аналогию  -  с  ударом  камикадзе  по  авианосцу,  но   аналогий   хватит.
Происхождение  Эсгаротской  обороны  ясно.  Поражает  только   способность
писателя предчувствовать,  передавать  настроение  человека,  на  которого
рушится с  неба  бронированная  огнедышащая  махина.  Ведь  в  отличие  от
Оруэлла, Толкиен в Испании не был.
     Теперь можно  перейти  к  Битве  Пяти  Воинств.  Она требует особенно
внимательного рассмотрения. И начать это рассмотрение следует с вопроса: А
какие  именно пять воинств сошлись в битве?  Ведь в ней участвовало больше
пяти разновидностей живых существ.  Эльфы,  гномы,  люди,  орлы,  гоблины,
варги,  летучие  мыши,  хоббит,  Беорн  и  волшебник,  которого  вообще не
пристегнешь ни к какой из перечисленных категорий. Возникает необходимость
сгруппировать их в пять воинств.
     Проще всего распорядиться гномами. Гномы, они и есть гномы, стоят  ли
они под рукой Торина Оукеншильда, или приходят из Мории  с  Дейном,  сыном
Нейна. Наличие или отсутствие боевых мотыг не  делает  их  разными  родами
войск. Так же просто вычленить в  отдельное  войско  людей  Бэрда.  Бильбо
Бэггинс и Гэндальф входят в третье воинство  -  эльфийское.  К  четвертому
союзному войску  можно  отнести  орлов.  Беорна  вообще  ни  к  какому  из
перечисленных воинств отнести нельзя,  и  он  учитывается  как  автономная
боевая единица - нечто вроде тяжелого танка.
     Остаются гоблины и варги.  Их можно смело слить в одно воинство,  так
как  варги  выступают  не  на  правах  союзников  гоблинов,  а  в качестве
транспортных средств.  В связи с этим возникает еще один вопрос:  Чем  при
этом является армия гоблинов?  Пехотинцами гоблинов не назовешь - ведь они
едут верхом на варгах.  Кавалерией их тоже считать трудно, потому что даже
самый   здоровый   волчина-варг   -  это  далеко  не  лошадь.  Скорее,  по
тактико-техническим данным варги близки к  мотоциклам.  Кстати,  мотоциклы
тоже рычат. Хотя и не кусаются...
     Летучих мышей,  завоевавших господство в воздухе, невозможно признать
ни за отдельное войско, ни за составную часть армии гоблинов. Они не тянут
на  роль  авиационной  поддержки,  и  используются   преимущественно   как
психологический  фактор - этакий витающий в воздухе зловещий дух сражения.
     Таким образом, определив гоблинов, как моторизованные части, мы можем
перейти к первоначальному расположению войск на поле (а точнее,  на  горе)
боя.
     План сражения предусматривал размещение  главных  сил  антигоблинской
коалиции на двух  отрогах  горы  Одинокой.  Южный  отрог  занимало  войско
эльфов, там же, забаррикадировавшись в Главном входе, засели гномы Торина.
На восточном отроге стояли люди из разрушенного Эсгарота и гномы Дэйна,  а
на гребне, с которого открывался вид  на  север,  сборный  отряд  людей  и
эльфов под командованием Бэрда.
     Этот отряд должен был заманить наступавших с севера гоблинов в долину
между отрогами. Что и удалось. Гоблины сначала  были  подведены  под  удар
эльфийского войска, а потом получили в хвост и в гриву  от  гномов  Дэйна.
Первая  стадия  сражения  протекала  удовлетворительно.  Из   исторических
аналогий можно вспомнить Ледовое побоище.
     На  второй  стадии  эти  аналогии  теряются.  Сражение  переходит   в
неуправляемую фазу всеобщей свалки, и союзные войска оказываются  зажатыми
между имевшимися ранее в долине гоблинами, и гоблинами, обошедшими гору  с
северо-запада, и атакующими с вершины. Эльфы были  оттеснены  к  посту  на
Вороньей  Высоте,  Бэрд  отступал  по  восточному  отрогу.  Вторая  стадия
завершилась с ударом Торина от Главных Ворот вниз по долине. На  некоторое
время это обеспечило переход инициативы к антигоблинским силам, но гвардия
Больга, предводителя гоблинов,  связала  движения  ударного  отряда,  и  в
расширившейся внизу долине инициатива вновь перешла к гоблинам.
     Заключительная  стадия  начинается  с  появлением  орлов  и   Беорна.
Несмотря на то, что это живые  существа,  эффект  от  их  действия  больше
напоминает  результаты  применения   некоторых   современных   технических
средств.
     Помня время написания "Хоббита",  можно  было  бы  сравнить  орлов  с
пикирующими бомбардировщиками, но так как они значительно  превосходят  по
маневренности любой самолет, это сравнение не подходит. Более точной  была
бы  аналогия  с  бригадой  вертолетов  огневой  поддержки,  да  и  эффект,
произведенный ими на гоблинов, дает возможность для такой  аналогии.  Орлы
смели гоблинов с горы Одинокой, и сражение вновь  переместилось  в  долину
между отрогами.
     Именно туда, в центр этой долины, и ударил с юго-востока  Беорн.  Его
нападение сравнимо по силе только с атакой тяжелого танка на  незащищенную
пехоту.  Также  не  применяя  никакого  стрелкового  оружия,  Беорн  давил
гоблинов и  варгов,  как  танк  гусеницами.  Дважды  пройдя  сквозь  армию
гоблинов, как нож сквозь масло, он уничтожил гвардию  Больга  и  растоптал
его самого. Лишившись головы, войско гоблинов рассеялось и бежало. Остатки
его были потоплены в реках Быстротечной и Лесной и болотах по их берегам.
     Битва пяти воинств закончилась. Что же можно заключить на опыте этого
сражения?
     Прежде всего то, что как и пещерные бои, и Эсгаротская  оборона,  эта
битва несет в себе элементы современной технологии боя. В ней  нет  ничего
от  античных  построений  -  фаланги,   манипулярной   системы.   Она   не
раскладывается  на  средневековые  элементы  -  рыцарские  отряды.  Армии,
сошедшиеся у горы Одинокой, однородны, в известной степени регулярны.
     Сравнение магических бойцов с  современными  техническими  средствами
оправдано - по сути дела, эти средства  и  создавались,  чтобы  достигнуть
сказочного, невозможного превосходства  в  бою.  Все  мы  остаемся  детьми
своего века, смешав в своей крови древние сказки и нынешние проблемы.
     Остается таким и Джон Рональд Руэл Толкиен.

                                                 В. Мартыненко, 10.4.1990

     ---------------------------------------------------------------------

                                 Колдовство меча

     Для фантастики, а особенно для  фэнтэзи,  меч  -  штука  незаменимая.
Любителей помахать  им  можно  найти  в  очень  многих  произведениях  как
отечественной, так и зарубежной фантастики.
     Но сам предмет для махания показан весьма слабо. По  замыслу  автора,
читатель сам должен представлять, как выглядит тот или иной  меч,  которым
главный герой разит  своих  противников,  или  они,  противники,  донимают
главного героя. В иллюстрациях и видеофильмах это орудие убийства выглядит
чаще всего действительно устрашающе. При  одном  взгляде  на  чудовище  из
полированной стали с золотом и драгоценными камнями на рукоятке становится
страшно: да кто же такое мог придумать? Я уж  не  говорю  о  трехлезвийном
монстре с разделяющимися боеголовками  и  резервным  кинжалом  в  основном
клинке из фильма "Колдун и меч".
     Ладно, фантазия  -  вещь  хорошая.  Вот  только   смущают   некоторые
исторические  несоответствия.  На  экране  действует дикарь в невыделанной
шкуре,  вооруженный двуручным мечом с волнистым лезвием эпохи  становления
капиталистических   отношений.   Ну   не  было  тогда  таких  клинков!  По
техническим  причинам  не  было.  Максимум,  на  что  мог  таковой  дикарь
рассчитывать,  кроме родного каменного топора - на медный короткий меч.  В
самом лучшем случае - на  бронзовый.  Или  времена  короля  Артура.  Такие
тонкие,   изящные   клинки...   Созданные   на   полтыщи  лет  позже.  Для
проникновения в щели лат,  которых тогда еще в помине не было.  Кольчуги -
были.  Норманнские  шлемы - были.  Римские панцири и то еще были!  Кстати,
именно римскими мечами и орудовали рыцари Круглого Стола. Или же местными,
произведенными   по   римскому   образцу.  Натуральный  средневековый  меч
легкостью и изяществом не отличался.  Это была  здоровенная  и  тяжеленная
полоса  довольно  некачественного  железа,  предназначенная  для  такой же
неизящной рубки.  Хитрые приемы,  дамасская  сталь  и  тонкость  появились
значительно   позже.   Хотя   основные   признаки   и   детали   меча  уже
сформировались.  Появились разнообразнейшие  сечения  лезвий.  Да  и  само
развитие формы не останавливалось (см. стр. ...-...).
     Все равно,  даже  эти   грубые   железные   звери   обладали   своей,
тяжеловесной и строгой красотой. Их любили и обожествляли, им поклонялись,
украшая лезвия заклинаниями.  Мечи имели собственные имена или носили  имя
владельца.
     Надписи на мечах -  особая  статья.  Руны...  При  одном  этом  слове
возникает  вой  ветра  в  менгирах  древней Британии,  в парусах и снастях
драккаров викингов.  Половина Европы хранит в  земле  мечи  с  руническими
надписями.  Для  их  расшифровки  необходимо  знание  древних  языков,  но
звучание этих заклинаний можно восстановить,  зная фонетические руны.  Вот
они:  (по статье "Проект всемирного письма",  "Техника-молодежи",  No 6 за
1970 год)

                   а б е ф г х и й к л м н о р с т у з

     Латинские надписи с одной  стороны  древнее,  а  с  другой  -  младше
рунических. Все зависит от того, принадлежат ли эти надписи римским мечам,
или их латынь - церковная латынь средневековья.  Для последней  существует
устойчивая   система   расшифровки.   Сокращения   молитвенных   обращений
приводились во всех возможных сочетаниях, из букв складывался своеобразный
орнамент. Значение этих букв - на стр. ....

     X (pistus), C (hristus) - Христос, V (irgo) - Дева,
     I (esus), IH (esus) - Иисус, E (terna) - Вечная,
     O (mnipotens) - Всемогущий, S (ancta) - Святая,
     A (ltissimus) - Всевышний, M (aria) - Мария,
     R (edemptor) - Искупитель, G (enetrix) - Мать,
     S (alvator) - Спаситель, D (ei) - Бога,
     D (omini) - Господь, L (aus) - Слава,
     V (ersus) - Истинный, A (lma) - Благая,
     I (n) N (omine) - Во имя, T (rinitas) - Троица,
     L (igni) - Креста, N (ostri) - Наша,
     U (niversorum) - Вселенной, R (egine) - Царица,
     I (udoreum) R (ex) - Царь Иудейский, P (ater) - Отец.

     Кроме того,  существовали   распространенные   надписи   -   VLBERHT,
SVENISLAV,   CONSTANTINVS.   Буквы  часто  сливались,  путались,  менялись
местами.  Возникали совершенно новые написания,  когда одна и та же  буква
изображалась  по-разному.  Надписи  переходили  с одной стороны на другую,
сплетались с рисунками...  Заинтересовавшихся этим всерьез отсылаю к книге
"Загадки латинских клейм на мечах IX - XIV веков".
     А не  всерьез...  Не  всерьез  относитесь  к  иллюстраторам  книг   и
художникам-постановщикам  фильмов.  Но  это  не  повод  отказывать  себе в
удовольствии еще раз полюбоваться блеском свистящей в воздухе  стали.  Еще
раз ощутить Колдовство Меча.

                                                   В. Мартыненко, 16.4.90

     ----------------------------------------------------------------------

                            Диктатура сытости.

     С  диктатурой  кнута,  диктатурой  принуждения  и  наказания  мы  уже
знакомы. Причем некоторые, в силу возраста - на своей шкуре.
     Другим, не заставшим расцвета отечественного тоталитаризма,  все  его
прелести известны по неизгладимым последствиям  этого  бедствия,  бедствия
века, поразившего слишком многих...
     Но задумывались ли вы, что кроме знакомых  и  привычных  концлагерей,
пулеметных вышек,  доносительства  и  "охоты  на  ведьм"  существуют  иные
принципы и средства осуществления тотальной диктатуры?
     В  противовес  диктатуре  кнута  назовем   ее   диктатурой   пряника,
диктатурой сытости.  Здесь  почти  все  способы  воздействия  заменены  на
диаметрально противоположные: вместо голода - закармливание, вместо страха
- довольство, вместо насильственной изоляции - насильственное водворение в
общество, вместо массовой истерии судилищ и  убийств  -  массовая  истерия
наркосексуальных оргий.
     По этим  признакам  очень  четко  можно  определить произведение,  из
которого взяты приведенные выше признаки диктатуры сытости.  Это "О дивный
новый  мир" Олдисса Хаксли.  Действительно,  мы имеем дело с уникальнейшим
случаем  антиутопии,  основанной  на   "принципе   пряника".   Подавляющее
большинство  произведений  этого  ряда построено все-таки на проецировании
развития современных форм принуждения до фантастических пределов.
     Здесь я  позволю  себе  не согласиться с мнением бесспорно уважаемого
Джорджа Оруэлла,  считавшего,  что "О дивный новый  мир"  несамостоятелен,
однотипен   с   "Мы"   Замятина,  и  является  его  более  беллетристичным
продолжением. Продолжением не в сюжетном смысле, а в предлагаемых условиях
(Джордж Оруэлл,  "Рецензия на "Мы" Е.И.  Замятина", 1946г.). Оруэлл ставит
Замятина  выше  Хаксли  за  наличие  острого  политического  смысла  и  за
"...раскрытие  иррациональной  стороны тоталитаризма...".  Это примерно то
же,  что осуждение птицей рыбы за неумение летать. Нет у нее необходимости
летать, вот и не летает. Не ставилась Хаксли такая задача - обличить культ
"...жертвенности,  жестокости как самоцели,  обожания  Вождя,  наделенного
божественными  чертами...".  Эту  задачу  ставил  для  себя  и великолепно
выполнил сам Оруэлл в своем "1984".  В данном случае мы сталкиваемся с его
субъективизмом.
     Действительно, как отмечает Оруэлл,  многое в этих двух вещах сходно:
и  время  действия  -  на  шесть сотен лет позднее нашего времени,  и "Lex
sexualis" тождественно равен фордейшей заповеди "Каждый принадлежит всем",
и вообще,  можно было бы оставить без возражений заявление, что "Атмосфера
обеих книг схожа,  и  изображается,  грубо  говоря,  один  и  тот  же  тип
общества." (там же).
     Вот именно  что "грубо говоря".  Да,  сходство есть.  Но это сходство
формы,  а не содержания.  В  обоих  произведениях  единая  мировая  власть
устанавливается после некой всемирной войны. Что же это за война? У Хаксли
- Девятилетняя война и Великий экономический крах.  Конфликт с применением
модного  тогда  химического и бактериологического оружия,  поражающий свей
огромностью,  количественной стороной дела,  но абсолютно традиционный, не
предлагающий    ничего    качественно   нового.   Обычная   дележка   сфер
экономического влияния,  примечательная  только  своими  катастрофическими
последствиями. В принципе, увлечением отравляющими газами и бактериологией
в предвоенный период переболели многие - из отечественных  примеров  можно
вспомнить  пьесу  "Адам и Ева" Булгакова,  некоторые эпизоды "Гиперболоида
инженера  Гарина"  Алексея  Толстого  (газ   "Черный   Крест",   фосгенные
упражнения на даче, оды в честь химии).
     Совсем не то предлагает Замятин - ДВУХСОТЛЕТНЮЮ ВОЙНУ МЕЖДУ ГОРОДОМ И
ДЕРЕВНЕЙ. Зарево этой войны он легко мог увидеть в крестьянских
восстаниях,  гражданской  войне,  продразверстке.  Это   была   война   не
экономическая, а идеологическая, война  "прогресса"  с  традициями,  война
нового абсурда с старым. Как это и произошло на самом деле, Город выиграл.
И исключительно в наших традициях - "Глухой  вой:  гонят  в  город  черные
бесконечные вереницы, чтобы силою спасти их и научить счастью" ("Мы").
     Итог двухсотлетней войны был таков. И это стало основой  построенного
вследствие нее общества.
     Совсем иначе выглядит  итог  всемирных  катаклизмов,  демонстрируемый
Хаксли.  Сама  форма  преподнесения  отличается:  "Выбор  был  лишь  между
всемирной властью и полным разрушением" ("О дивный новый мир"). Так, чтобы
сразу всемирная власть - и никакого выбора - это не по  нутру  английскому
литератору. Открещиваясь от либерализма,  именно  им  Хаксли  и  страдает:
"Конечно, сибирская язва покончила с либерализмом, но все же  нельзя  было
строить общество на принуждении.".
     Еще как можно. Но это не входило в его  жизненный  опыт  так,  как  в
жизненный опыт Оруэлла. В этом и коренится отношение  к  книге  "О  дивный
новый мир" самого Оруэлла. Нет в "дивном  новом  мире"  остроты  обличения
"диктатуры  кнута".   Слабо   выглядят   полисмены,   уводящие   Бернарда,
Гельмгольца и Дикаря после  свалки  у  сонораздатчика.  Не  тянут  они  на
всемирную  систему  подавления.  Да  и  2800  человек,  перебитых  во  имя
потребления задолго до начала событий, описанных в книге,  не  впечатляют.
Нет масштабности гекатомбы...
     Так что же, признать правоту Оруэлла? В этой  системе  оценок  Хаксли
действительно уступает Замятину. Но систему оценок предложил  нам  Оруэлл,
исходя из собственных представлений об антиутопии и рассматривая "Мы" и "О
дивный новый мир"  как  решения  задачи,  для  которой  он  сам  установил
условия.
     А что, если сказать, что Хаксли решал не эту задачу? Что в его  книге
так мало мест, направленных  против  "диктатуры  кнута"  потому,  что  она
нацелена против "диктатуры пряника". Заодно и рассмотреть поподробнее  эту
разновидность  диктатуры,  с  которой  нам  скоро   придется   столкнуться
вплотную.
     С ее признаками и способами воздействия вы уже знакомы.  Теперь  надо
выяснить, откуда возникает  и  как  развивается  диктатура  сытости.  Этот
процесс  довольно  четко  отражен  в   англоязычной   фантастике,   лучшие
представители которой никогда не скупились на обличения сытой тупости,
мещанства,  обывательства,  единообразия  мысли,   насаждаемого   массовой
культурой - единообразия не насильственного, а вполне добровольного.
     Этот процесс  никогда не прерывался,  у Хаксли и Оруэлла эту эстафету
практически сразу принял Рэй  Бредбери.  "451"  по  Фаренгейту",  рассказы
"Марсианских   хроник",   и   конечно,   "Эшер  II"  -  прямая  декларация
противостояния замятинскому "ratio",  бездушным цифрам и выгоде. Причем во
всех  этих случаях заметна определенная тяга к прямой партизанщине, других
способов борьбы не  видно.  Еще  не  видно.  Но  об  этом  разговор  будет
значительно позже.  А пока Бредбери занимался не столько раскрытием самого
сытого  тоталитарного  общества,  и  так   уже   великолепно   показанного
предшественниками,   сколько   описанием   процесса  перехода  к  нему  от
современного ему общественного устройства.  Это тоже очень важно.  Впервые
всемирная  идеологическая  власть  утверждалась  не  вследствие  тотальной
войны,  катаклизма,  разрушившего старый общественный  механизм,  а  путем
перерождения этого самого механизма.
     Пятидесятые-шестидесятые  годы  -  время  расцвета   данной   отрасли
фантастики. Желающие более подробно познакомится с ней могут обратиться  к
сборнику "Интегральное скерцо", вышедшему в 1989 году, или к более  ранним
переводам вещей  такого  толка,  как  "Музыкодел"  Ллойда-Бигла  старшего.
Отечественная  фантастика  также  дала  немало  произведений  по  тематике
создания "Массового сытого невоспитанного  человека".  Наиболее  известная
книга - "Хищные  вещи  века"  -  принадлежит  авторам  этого  определения,
Аркадию и Борису Стругацким.
     О чем  же   говорит   возникновение   целого   потока   произведений,
принадлежащих самым разным авторам,  в разных странах?  Это уже не горькие
предвидения гениальных  одиночек,  а  волна  сигналов  о  вполне  реальной
опасности.  Действительно,  в это время то, что описывал Хаксли, предстало
перед западным обществом во плоти - фонтанирующая  массовая  кич-культура,
стремительное   отупение,  нетерпимость,  подогреваемая  ледяным  пламенем
холодной войны,  рок, считающийся исчадием ада, и на сладкое - сексуальная
революция!  Казалось,  предвидения осуществляются,  мир изменяется,  теряя
последние  моральные  устои,  традиции,  скатываясь  к  автоматизированной
бездумщине  -  не случайно в "дивном новом мире" обожествляется фордовский
конвейер,  автоматизация  воспроизводства  людей,   их   духовного   мира.
Опасность была явной и серьезной.  Потребление во имя потребления, вросшее
в сознание потребителя,  телереклама,  мало чем отличавшаяся от гипнопедии
Хаксли - все это было.
     Так почему до сих пор  Запад  все  еще  стоит,  не  разваливаясь,  не
обращаясь  в  стадо  телепитекантропов,  как  то   ему   с   садистическим
наслаждением предрекали некоторые  наши  деятели  от  фантастики,  печатая
памфлеты, описывающие этот процесс?
     Явление странное и в привычные теории не укладывающееся.  Похоже, там
удалось оседлать бешеного скакуна прогресса и не потерять при этом голову.
Оказывается,  угрозу диктатуры сытости можно отвратить,  сохраняя при этом
саму сытость.  Причем именно сытость, а не пресыщение. Возобладало чувство
меры:  Зачем потреблять больше, чем нужно, товаров плохого качества, когда
можно   улучшить   качество,   сохраняя  при  этом  стимулы  для  развития
промышленности.  Наличие обратной связи в обществе сыграло свою роль, и не
без помощи писателей,  в том числе и фантастов.  Запад сумел увидеть, куда
идет,  и сумел вовремя повернуть,  да так, что нежданно-негаданно вышел на
совершенно новую дорогу цивилизации. Механизм этого поворота и перспективы
дальнейшего движения можно увидеть в книге Шеридана  Тацуно  "Стратегия  -
технополисы",  или  хотя  бы  в  статье  Юрия Кашука "Какая дорога ведет к
дому" ("Книжное обозрение", No 14, 6 апреля 1990 года).
     Стоп. А какое отношение все это имеет к нам? Ни диктатура сытости, ни
сама сытость нам пока что не угрожают.
     Нет. Как  раз  сейчас-то эта угроза и встает перед нами во весь рост.
Для того,  чтобы не отстать от цивилизации,  придется ускоренными  темпами
нагонять ее нынешний уровень.  И не "большим скачком".  Большие скачки уже
были, а в результате их - большие шлепки. Физиономией в лужу.
     Нагонять придется, проходя все периоды развития мирового общества, но
не за семьдесят,  а за двадцать-тридцать лет. Будет все, что мир переживал
в двадцатом веке,  но в убыстренном,  усиленном,  более ярком,  порой даже
карикатурном   виде  (В  качестве  примера  можно  привести  возникновение
коммерческих  каналов  на  телевидении,   вообще   современную   советскую
телерекламу).  Не  избежать  нам  и стадии засилья пропаганды потребления,
"звериной морды" борющегося за  сбыт  производителя.  Причем  уже  имеется
великолепная  почва  для  диктата  потребления.  А с учетом яркости и силы
предстоящих процессов,  есть вполне реальная  опасность  в  очередной  раз
скатиться  к  крайности,  сменить  диктатуру  кнута  на диктатуру пряника.
Результат обоих - отупение,  остановка развития. Потеря последнего шанса,
последней возможности выйти из общенационального кризиса...
     А пока - читайте американскую  фантастику  сороковых-шестидесятых.  И
прикидывайте, как все это отразится на вас лично.

                                                В. Мартыненко, 25.4.1990

     ---------------------------------------------------------------------

                      Ответный удар поклонников Империи

                                 - Это ты смеешься, Билль?
                                 - Да!
                                 - Смеяться ты умеешь, Билль. А летать?
                                 - Нет...
                                 - Ну так учись!!!
                                                    "Алиса в стране чудес"
                                        (пластинка по мотивам одноименного
                                              произведения Льюиса Кэррола)

     Своеобразный рекорд  "...Кота"  поставила  статья  "Звездные  войны и
земной расчет".  Кроме устных откликов,  она вызвала поток писем (ведь для
отечественной фэн-прессы и три письма - это уже поток,  и весьма бурный, в
котором легко можно потонуть),  и специально посвященное ей заседание  КЛФ
МГУ.
     Вот о следствиях этого заседания и стоит сообщить отдельно. Первым из
них  стала  статья  "Всем  котам  - по мордам" несмотря ни на что,  все же
уважаемых коллег А.  Клименковой и П.Воробьева.  Эпиграфом к ней послужило
небезызвестное заявление товарища Шарикова П.П. (Полиграфа Полиграфовича):
"...Вчера   мы   котов   душили-душили,   душили-душили,    душили-душили,
душили-душили!" из "Собачьего сердца" М.А.Булгакова, почему-то приписанное
самому автору данного персонажа.
     Общий тон статьи соответствовал эпиграфу и вызывал  воспоминания  еще
об одном персонаже - шофере Тузике из  "Улитки  на  склоне"  А.Н.  и  Б.Н.
Стругацких.  Постоянные  упоминания  о  плоском  черепе  автора  статьи  и
направленное в его (ее) адрес  определение  "даун"  (вероятно,  пораженный
болезнью Дауна - В.М.)  составляют  основной  арсенал  аргументов  данного
текста, а его дух вполне передает второй абзац, который с соответствующими
извинениями приведен ниже:
     "... Текст этого материала  местами  будет  резок.  Но  по  прочтении
статьи "Звездные войны и земной расчет" в первом номере "Кота" всякий, кто
видел хоть одну серию фильма "Звездные войны" чувствует  за  собой  полное
моральное право  кричать  зловещие  проклятия,  грабить  чужие  деревни  и
насиловать женщин в свете горящих тростниковых крыш."
     Тем не менее,  вопрос о публикации данной статьи решила не резкость и
бестолковая оскорбительность выражений, а поставленная в ее основу система
аргументации.  Прежде всего,  статья в известной степени несамостоятельна,
так как ее основу составляет почти полное  цитирование  "Звездных  войн  и
земного  расчета" с комментариями в духе "сам дурак" после каждого абзаца.
Эти комментарии делятся  на  три  категории:  чисто  ругательные,  отчасти
приведенные выше; объявляющие обсуждаемый предмет вне критики (кончающиеся
заявлениями типа "а не понимаете - что с вами  разговаривать!");  наконец,
отслеживающие чисто физическую сторону критикуемых явлений. Так же ведутся
споры  повышенной  беспочвенности  о  прочтении  имен   персонажей   самих
"Звездных   войн".   К   слову,  сам  режиссер  фильма  представлен  двумя
транскрипциями:  Лукас и Люкас... Что уж говорить о таких прочтениях имен,
как Гэн Соло,  лорд Ведер... В беллетризированном сценарии "Звездных войн"
имя последнего записывалось как "Darth Vador",  что позволяет  произносить
его  как  "Дарт  Вейдор".  Знакомые  с  иными  правилами произношения слов
английского языка могут оставаться при своем мнении.
     Единственное рациональное,  так сказать, жемчужное зерно во всем этом
высокоэмоциональном опусе - вопросы,  связанные с физикой и вычислительной
техникой.  Тут  против  аспирантов МГУ устоять трудно.  Да и не только они
раскрывают многочисленные ляпы,  имеющие место в статье. В своем письме А.
Кравцов  (Волгоград)  указывает  на  те  же  промахи  в  оценке технологии
космического боя и физической основе  "световых"  мечей.  Его  разъяснения
значительно более логичны и уважительны. Стоит поблагодарить Кравцова хотя
бы за то,  что он не унизился до тона и выражений "Всем котам - по мордам"
на  всем  протяжении  пятнадцатистраничного письма,  кстати,  не пользуясь
цитатами из критикуемой статьи.
     Правда, существует несколько вопросов, по которым достичь согласия не
удастся. Это проблема шагающих танков и компоновка ручного  оружия.  Любая
механическая,  небиологическая  нога  (а  тем  более,  копыто   имперского
"верблюда")несовершенна,  и  преподноситься  как  идеал  не   может.   Для
устрашения "верблюд" тоже не слишком годен, но  это  уже  личные  проблемы
авторов. Если вы не можете справиться с антигравом, то и в двух  ногах  на
ровном месте запутаетесь, не то,  что  в  четырех  под  обстрелом.  А  под
рассуждениями Кравцова о  форме  ручного  оружия  можно  подписаться,  вот
только речь идет не о похожести систем,  а  о  прямом  фотографическом  их
сходстве. Если не верите - посмотрите "Звездные войны" еще раз,  с  книгой
А.Б.Жука "Винтовка и автоматы" в руках.
     Письмо Е. Иванова из Киева значительно мягче, его основой является не
столько критика ошибок статьи, сколько предложение сотрудничества. К  чему
вас и призываем.
     В заключение,  "...Кот"  просит  прощения  у всех любителей "Звездных
войн",  чье самолюбие было потревожено его выступлениями. "Звездные войны"
и  как  произведение,  и  как стиль,  относится к самым любимым.  Эту тему
"...Кот" никогда не оставит,  и подтверждение тому -  публикуемая  в  этом
выпуске статья "Две стороны силы", кстати, пришедшая из того же МГУ.

                                                   В.Мартыненко, 11.5.90

     ---------------------------------------------------------------------

                            Реплика в защиту империи.

                                Ну кто в здравом уме пойдет на пулемет
                                в белом мундире по свежему асфальту?
                                         "Звездные войны и земной расчет",
                                                       "Бойцовый Кот-89"

     Империя пойдет!  Этот вывод с неизбежностью вытекает из самих  правил
игры,  заданных  Лукасом.  Логика действий Империи - это логика совершенно
иного порядка, чем так называемый "здравый смысл".
     Для тоталитарного   государства  характерны  три  основных  признака,
взаимосвязанных и взаимообусловленных.  Один из них имеет непосредственное
отношение    к    обсуждаемому    вопросу:    "Тоталитарное    государство
характеризуется небывало мощной и целенаправленной пропагандой, основанная
на  мифах и апеллирующая не столько к разуму,  СКОЛЬКО К ЭМОЦИЯМ (выделено
мной - Г.Н.), она ставит своей целью заставить людей поверить в истинность
господствующей  доктрины и в справедливость ее лозунгов и целей,  и в этом
смысле  функционально  внушаемая   система   идей   близка   к   религии."
("Знание-Сила", No 2, 1990, стр.36). Из этой "теоремы" неизбежно следствие
- любая диктатура тоталитарного  толка  не  может  не  иметь  поводов  для
самолюбования. Более того - этим самолюбованием она объективно о_б_я_з_а_н
_а заниматься во всех звеньях своей структуры.  И уж конечно, это касается
святая святых любого тоталитарного строя - ее вооруженных сил.
     Здесь   на   пулеметы   действительно   пойдут   в   белом   мундире,
предварительно пустив  перед  собой  пару  асфальтовых  катков  (чтобы  не
плестись по грязи, а молодецки вышагивать под барабанный бой),  а  подойдя
поближе, еще и запоют что-нибудь типа: "...Железным кулаком  разрушим  все
преграды..." и т.д., и т.п.
     Желающие  зримых   аналогий   могут   вспомнить   психическую   атаку
капелевцев в "Чапаеве".
     Поэтому непонятно как раз не то,  почему  имперские  крейсера  белого
цвета (это как раз не  странно,  такого  рода  покрытие  должно  наилучшим
образом отражать  лазерные  лучи).  Странно  как  раз  то,  почему  против
реакторного отсека действительно не нарисованы "перекрестия с кружком",  а
то и еще что-либо более выразительное.
     У автора "Звездных воин и  земного  расчета"  отказывает  логика  при
обращении  к  наземным  машинам  Империи.  Это,  впрочем,   неудивительно,
поскольку это логика  капитана  в  отставке.  Не  буду  вдаваться  в  суть
яростного спора, произошедшего у нас в КЛФ МГУ с коллегами  из  "Бойцового
Кота" именно по поводу наземной техники Империи, сиречь  машин  на  ногах.
Позволю себе лишь  забить  последний  гвоздь  в  крышку  гроба  коллег  из
"...Кота",  процитировав  одну  фразу  из   романа   К.   Приста   "Машина
пространства": "С тех пор, как я  убедился  в  быстроходности  марсианских
средств сообщения, я был обречен на бесплодные раздумья о  том,  насколько
же далеко продвинулись земляне в своем развитии, откажись мы от навязчивой
идеи колеса!"
     Но оставим в стороне техническую целесообразность. Даже будь механизм
типа имперского "Верблюда" трижды нерентабелен,  пусть бы он трижды в день
по собственному почину заплетался бы "в собственных мослах",  - по законам
тоталитарной же паралогики он НЕ МОГ не  появиться!  И  дело  вовсе  не  в
отсутствии   у   Империи  антигравитационных  джипов.  Дело  именно  в  их
повсеместном наличии и обыденности. А ведь Империя - это Страх и Ужас, это
Всех  Несогласных В Бараний Рог - но по законам той же паралогики не самым
рациональным,  а самым ЭФФЕКТНЫМ образом.  Когда на повстанцев выпускается
бронированный  монстр,  а  не  танк на антиграве,  кроме выполнения боевой
задачи убивается сразу два зайца:  Во-первых,  при виде  такой  химеры  из
ночного  кошмара любой противник может потерять спокойствие и выдержку,  а
во-вторых (и это главное!) атака на таких  машинах  поддерживает  в  самих
десантниках  если  уж  не  веру в справедливость целей,  то уж веру в мощь
режима,  которому служат,  - наверняка.  И здесь  бесполезны  рациональные
объяснения,   все   происходит   именно  на  уровне  эмоций,  по  принципу
"впечатляет - не впечатляет".  И уж конечно, логикой военного консультанта
тут мало что объяснишь...
     Желающие аналогий могут вспомнить гитлеровский супертанк "Маус" весом
180 тонн,  не попавший на фронт по причине своей полной недееспособности в
качестве танка.  Или,  скажем,  схожий  по  нелепости  немецкий  же  танк,
вооруженный  305-мм  мортирой.  Или  проект  сверхорудия  "Длинный Густав"
(калибр  800мм,  вес  снаряда  6.5  тонн),  при  конструировании  которого
специалисты  Круппа  проявили потрясающую инженерную безграмотность (такую
пушку не удержал бы ни  один  лафет)...  Эти  произведения  военной  мысли
гораздо   менее  функциональны,  нежели  поруганный  "...Котом"  имперский
"Верблюд" - но тем не менее, они существовали в реальности.
     В заключение,  справедливости  ради  следует  отметить,  что  даже  в
военной НФ и имперских боевых машин есть свои аналоги. Приведем  лишь  два
примера из классики:
     Пример 1. (из зарубежного классика): "Блеснула  молния,  и  треножник
четко выступил из мрака, он стоял на одной  ноге,  две  другие  повисли  в
воздухе... Сосны ломались и  падали,  и  через  секунду  показался  другой
громадный треножник, шагавший, казалось, прямо на меня. При  виде  второго
чудовища мои нервы не выдержали" (что  и  требовалось  доказать).  Кстати,
любопытно, что марсианские боевые треножники Уэллса еще никто  не  называл
"несуразными" и  "заплетающимися  в  мослах",  хотя,  если  подумать,  все
аргументы "...Кота" отлично применимы и к ним.
     Пример 2. (из отечественного классика): "Плац-парад находился от моря
по  меньшей мере в ста километрах,  но тем не менее из-за холма показалась
боевая башня самого настоящего линейного корабля,  а следом за ней - трубы
и   весь  корпус  гигантской  бронированной  машины,  размером  не  меньше
крейсера...  Гости смотрели в немом удивлении... Сухопутный корабль прошел
весь  лес...  и  незаметно перешагнул реку.  Гости не могли прийти в себя"
(что и требовалось доказать).
     Желающие продолжить подборку могут это сделать самостоятельно,  благо
материал обилен.
     Таким образом, хотелось бы разъяснить автору "Звездных войн и земного
расчета" необоснованность обвинения имперских специалистов  по вооружениям
в  маразме,  а  почетного члена КЛФ МГУ Дж.  Лукаса - в погоне за дешевыми
эффектами. Напротив, похоже на то, что Лукас только задал правила игры для
своих  персонажей,  а  дальнейшие  события  вырвались из-под его контроля.
Существует  ТАКАЯ  Империя  -  постулировал  Лукас  -  и  точка.  А  уж  и
"Верблюды",   и  белая  форма  (именно  форма,  а  не  доспехи)  имперских
десантников,  и  гигантские  крейсера  -  неизбежное  следствие   главного
допущения,  и  никуда  от  этого не скрыться.  Даже под крылышко "здравого
смысла".

                                                     Г.Неверов, 20.5.1990

Ваша оценка:	Подпишусь под каждым словом (+3) Понравилось (+2) Нормально (+1) Посредственно (-1) Ерунда какая-то (-2) Чушь собачья (-3)
Комментарий:
Подпись:	(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
Сайт:

Комментарии (1)