Эрвин Каин
Рассказы их книги "ОБМАНКИ"
Обманка, горное: бленда, ископаемое, обманывает сходством своим с
другим
Толковый словарь В. Даля
Обманка, Blende - старое саксонское название некоторых минералов с алмазным
или полуметаллическим блеском (от нем. blende - обманывать, ослеп-
лять)
Г. Штрюбель, З. Х. Циммер. Минералогический словарь
* ДИРЕКТОР ГИМНАЗИИ ОБХОДИТ СТРОЙ
* ВЫ УМЕРЛИ
* ПО ОДНОМУ
* КОСМИЧЕСКАЯ ВОЙНА
ДИРЕКТОР ГИМНАЗИИ ОБХОДИТ СТРОЙ
Солнце, полыхающее в круглых зеркальцах пенсне, слепило не его, высо-
кого старца в погонах, с седеющими висками ветерана. Оно слепило тех, на
кого директор, в прошлом статский советник, направлял свой безликий
взгляд. У него же в голове, как на счетах, откладывалась каждая из дево-
чек, навытяжку стоящих в строю.
Он шел, медленно переставляя отекшие ноги, от окна к золоченым
двухстворчатым дверям.
- Т-а-а-кс!
Высокая, в чистом кружевном фартучке, синеглазая. Обувь начищена. Бо-
гатая девочка. В волосах, кажется, золотая заколка. Смотрит прямо. Вто-
рая. Накрахмаленный фартучек, форма чисто выглажена, каждый краешек и
уголок отутюжены. Глаза сиреневые, ясные. Волосы убраны в узел. Обувь
старая, но в порядке.
Совсем высокая. Пуговичка на горле немного расшаталась.
Руки не аристократки. Фартучек накрахмален, блестит. Глаза оловянные,
обувь чистая.
Глаза ехидные. Фартук немного скошен, не беременна ли?
Обувь по форме, но что-то не то. В волосах красная лента... Да-с-с!
Среднего роста. Глаза голубые. Все по норме: фартук накрахмален,
обувь чистая, руки в порядке.
Руки грязные. Под ногтями явно только что ковырялась спичкой, вытас-
кивая грязь. Фартук, однако, чист. Наглаженные уголки, из кармана торчит
платочек. Обувь в порядке, только кнопки на туфлях не совсем те. Стран-
ные туфли, хотя и не придерешься.
Пышноволосая, статная, старше сверстниц. Фартук выглажен, но не нак-
рахмален, прогибается немного назад. Туфельки так и готовы упереться од-
на каблучком, а другая носочком в пол. В глазах ехидный покой.
Двухцветная ленточка. Эта - из служащих, горбится.
Фартучек накрахмален, но заметно, что сама крахмалила. Кнопочки на
туфлях начищены, как гербовые пуговицы у самого директора. Тупится.
Высокая, стройная. Фартук в порядке, носочки не по форме - голубые.
Туфли начищены. Волосы закреплены. Украшение из какого-то дешевого ме-
талла, а украшение однако, само по себе ничего!
Ох как хороша! Солнце из окна высвечивает прозрачный румянец веселых,
но уже немного чахоточных щек. Фартук сияет белизной. Туфли, как две
черные розы. Кончики пальцев подрагивают в волнении, наверное всего ее
существа.
Высокая, даже, пожалуй, чересчур. Взгляд дерзкий, оценивающий. Таким
нужен глаз да глаз. Однако, все в порядке: туфельки без пятнышка, фарту-
чек похрустывает, как новенькая ассигнация.
Рыжая, пышная, ее бы воля - зал подожгла, а глаза бешеные, зеленые6
так и готова проглотить любого живьем. Фартук белый, накрахмаленно-яс-
ный. Ботиночки поскрипывают. С ноги на ногу переминается.
Дочь старосты. Нахально смотрит. Серьги в ушах, фартук по форме, туф-
ли не по форме. Издевается.
Полная, как свинья оплывающая. Затянута белым крахмалом.
Кружевом воротничка сдавлена поросячья жирная, стекающая шея.
Ноги - колоды в начищенной обуви.
Двадцать девятая, совершенно стандартная, просто чудо!
Фартук, туфли, волосы, руки!
Тридцатая: Фартук, туфли, волосы, руки... Тридцать первая: Фартук,
туфли, волосы, руки...
Директор гимназии доволен. Медленно повернувшись, он сверкнул пенсне
и начал обход в обратном порядке. Фартук, туфли, волосы, руки, ногти,
ямочки на щеках, пуговицы............
ПО ОДНОМУ
Утром разворотило взрывом полдома. Потом снег пошел. Потом сумерки
так потихонечку слепились. Он продолжал платить. Парикмахер только мур-
лыкал без слов от удовольствия. Одного клиента все равно легче обслужи-
вать, чем десяток, навар тот же, а к голове, какая она ни будь, привыка-
ешь.
Кресло удобное с высокой спинкой, простынка под горлышко. Зеркало
прямо перед глазами огромное, а в зеркале окно отражается, а в окне мед-
ленно зарастает ночью свежеразрушенный его дом.
Он сел в кресло только побриться. После работы устал и побриться хо-
тел, пятьсот метров до смерти не дошел. Бомба была бесшумная из новых, и
он сперва даже не обратил особенно внимания, что дома в зеркале больше
нету. А когда обратил, то сразу и понял, что идти-то теперь некуда и
попросил парикмахера постричь, вдобавку к бритью.
Пока парикмахер ходил обедать он немного прямо в кресле вздремнул, а
когда тот разбудил его, попросил выбрить полголовы. Теперь, к вечеру, он
был выбрит совсем наголо, и череп натерт вазелином.
- Ну, так вы пойдете?! Или вам полицию вызывать? - спросил парикма-
хер.
- Пойду наверное...
- Куда вы пойдете, дома-то вашего нет! Это был не первый случай в
жизни парикмахера, это был наверное уже тысячный случай , когда клиент
переходил из его кресла прямо в жестяной кузов машины "скорой помощи".
- Пойду, отмечусь! - клиент рассматривал в зеркале свой бритый череп
на фоне руин. - Всю семью накрыло, - в голосе его была скука. - Придется
заново жениться!..
- Детишек опять же заново рожать, - поддержал парикмахер. Он вздох-
нул, принимая от клиента деньги. - Вот раньше была война, нормальная.
Все рушится! Голод, болезни.. А теперь что?
- Да, сыто воюем, - вздохнул клиент. - По одному дому! Наверное, мы
им тоже такой же дом уничтожили за этот в отместку...
- Наверное, - вздохнул парикмахер. Когда клиент ушел, он погасил в
парикмахерской свет и запер как следует двери. Сумерки окончательно
сгустились вокруг фонарей
Шел .... год от рождества Христова, девятый год третьей мировой вой-
ны.
ВЫ УМЕРЛИ
- Вы умерли.
- Как? Уже?! .
- Да.
- А с кем я говорю?
- Другие спрашивают, где они находятся.
- А где я нахожусь?
- А какая разница, если вы уже умерли? Как, может быть, вы не верите?
!
- Не верю.
- Вот, все не верят, а зря! Честное слово, зря!
- И все-таки, где я нахожусь?
- Не скажу! Не имею права!
- Ну хорошо, а с кем я говорю? Вы имеете право сказать?
- Да.
- С кем? Со мной, разве вы до сих пор не Поняли?
- Нет, не понял.
- Ну и зря!
- А все-таки, кто вы?
- Я? Г-мм. ну, это у всех по-разному... Если бы вы, скажем, были че-
ловек верующий... Вы ведь неверующий?
- Нет, не верующий.
- Тогда бы дело обстояло значительно проще. Какой-нибудь дьявол или
Христос, ангел, скажем, или серый ангел, или белью... Но вы же материа-
лист и атеист к тому же, ведь так?
- Так.
- Вот, и сами виноваты, между прочим! У вас, кстати замечу, будет
много неприятностей по этому поводу здесь. И там, кстати, тоже будут.
- А где здесь?!
- Ну где-где? В чистилище.., Ох, простите, вы же и в чистилище, на-
верное, не того... не верите?
- Не верю!
- Ну вот, и как после этого с вами разговаривать, скажите на милость?
- А вы не разговаривайте!
- Не имею права!
- Простите, если я умер, могу я наконец остаться один и подумать?!
- Нет, не можете! Все думают: вот умру и подумаю на досуге, и ошиба-
ются поголовно! Следовало бы читать про это дело поподробнее, а то
разъяснять каждому приходится!
- Ну хорошо! А сказать, почему вокруг так темно, вы можете?
- Конечно могу, с радостью!
- Ну, скажите тогда!
- Вокруг вас темно, во-первых, потому что не светло, то есть нет све-
та, а во-вторых, потому, что вам его видеть нечем! Чтобы было чем ви-
деть, нужно при жизни тренироваться!
- А как тренироваться?
- А зачем это теперь вам?
- Скажите, может, еще пригодится?
- Вы святая наивность! Но я скажу, это как раз можно! Молиться нужно,
вот что! Можно богу, можно не богу, кому угодно, но обязательно, чтобы с
любовью!..
- А что такое любовь?
- А вот этого, честное слово, не знаю! Сложная штука! У нас тут выс-
шее образование получают по этому вопросу, а все равно не понимают тол-
ком!.. То есть пользуются, конечно, вовсю, но чтоб в целом понять, так
это нет!
- Значит, я умер, говорите?!
- Да, говорю.
- Ну, тогда скажите, наконец, что же такое смерть? Хоть здесь-то я
могу про это узнать?! Всю жизнь выяснял!
- Можете, но вас это не устроит.
- Почему?
- На этот вопрос отвечать не буду!
- Ладно, а все-таки, что такое смерть?
- Ничего страшного! Просто переход из одного состояния в другое: вот
вы трезвый, а вот вы пьяный, а вот уже и под трамвай попали!
- И это для всех одинаково?
- С вашей позиции, да.
- А как же быть с детьми?
- О! Дети - это прекрасно! Как сказал поэт: "Цветы на могиле цивили-
зации".
- А что же тогда такое жизнь?
- Уж-то сами не знаете?
- Знаю немного!
- Тогда что спрашивать?! Будто поговорить больше не о чем.
- И все же, скажите?
Да не могу я вам этого сказать, сам никогда не жил и другим не сове-
тую.
- Что, серьезно?
- Абсолютно. Хорошее слово, правда?
- А что же со мной будет дальше?
- Трудно сказать, не моя это компетенция, но, кажется, сто миллионов
лет мы с вами побеседуем, потом на полмиллиарда лет вы останетесь поду-
мать, а потом посмотрим... может, и еще побеседуем.
- Как?
- А вот так.
- Но неужели я столько нагрешил, что...
- Да нет, грешникам, им хуже... Но веселее, вы уж мне поверьте!..
Ежатся, а сюда все равно никто не хочет, да и многие из них дней через
тридцать-сорок обратно на Землю попадают в виде сперматозоида! Тоже неп-
риятно, но вполне-вполне терпимо!..
- А праведники как же?
- У праведников не жизнь туточки, а малина... А более точно не скажу,
не имею права разглашать секретную информацию...
- А за что меня тогда? За что?!
- А ни за что! Ни за что много хуже выходит, нежели за что-то. Вот,
если ты в жизни ничего ни сделал ни хорошего, ни плохого, тогда и сюда!
А там, миллиарда через три лет, и посмотрим... кстати, мы с вами уже
семь минут говорим, стало быть, на семь минут меньше терпеть!
- Астрономических?
- Ни в коем случае! Обычных, земных!...
...ых ...ых ...ых, - звучало еще в голове, но сон уже отселил. Ледя-
ные пятки похрустывали по крахмальной простыне. Он открыл глаза: окно,
сервант, жена под боком! Но сон не был сном, столь был явствен и предна-
мерен. Он лег на спину, чувствуя, как к телу возвращается тепло, и за
какие-то полчаса составил план действий на следующий день. Составил,
подгоняемый ужасом, вынесенным из кошмара.
"Значит так, - думал он. - Зарежу жену, потом подожгу квартиру! Поеду
в центр - пройдусь по Бродвею голым, убегу от полиции, окрещусь в бли-
жайшей церкви!.. И на всю оставшуюся в монастырь, грехи замаливать!"
Подумав так, он еще подумал, что вполне достаточно погрешил в своих
мыслях, и уже успокоенный, повернулся на другой бок и уснул.
- Вы умерли!
- Как, опять?
- Да, и теперь уже навсегда!
- Но почему темно?! Я же согрешил?! Почему мрак?! Сколько миллиардов
дет?! Сколько? Я же согрешил в мыслях своих?
- Да, и это дает тебе возможность думать и разговаривать, в противном
случае ты был бы и этого лишен!
- Ну, так, лучше лишите меня возможности думать и разговаривать, чем
так-то! Все будет лучше!.. А вот на это я не имею права.
- А если бы я действительно?..
- Вот тогда бы и спрашивал! А то - дай ему, да дай! Что заработал, то
и получил, понял!..
КОСМИЧЕСКАЯ ВОЙНА
В тот дивный весенний вечер в камере их было двое: Костя Фригуров -
потенциальная жертва, человек большого роста и малого ума. получивший
три года за неумеренный пацифизм, и Дима Ян - коротышка-садист, мотающий
срок за сержантское рвение. Мирно горела электролампа в бетонной чаше
потолка, в узкой щели между решеткой и верхней частью стены возникали
звезды, сокамерники пили жидкий чай.
- Я не пойму все-таки, за что тебя посадили? - спрашивал Дима Ян.
- За отказ от военной службы! - отвечал Костя Фригуров.
- А почему ты отказался?
- Потому что отношусь к секте христиан-материалистов!
- Это как понимать?
- Ну, это... Когда человек произошел от обезьяны... С этим тезисом ты
согласен?
- Вполне согласен!
- Ну, а обезьяну, в свою очередь, сделал Господь Бог!
- Ты смотри-ка, и с этим я ноже согласен! - Дима Ян сощурься на
вольные звезды. - А может, я тоже это... Христианин-материалист?
- Все мы христиане-материалисты, - Костя Фригуров смотрел на тихо по-
качивающуюся лампочку. - Но чаще стихийные! Вот ты стихийный!
Дима Ян обладал от рождения неплохим умом и задумался на полчаса. По-
ка он думал, его сокамерник от скуки сперва сделал из страницы мемуаров
маршала Галифе бумажный самолетик, показавшийся Диме военным, а потом,
разобрав самолетик, сложил на поверхности нар бумажную пентаграмму.
Додумавшись до чего-то, для себя неприятного, Дима начал вполголоса
ругаться. Наверное, нецензурные его слова сложились случайно в заклина-
ния... Вспыхнуло в пентаграмме белое пламя, завоняло серой и лампочка на
потолке налилась красным неприятным светом, напоминая маленький помидо
р... В границе пентаграммы стоял, отдавая под козырек двумя малюсенькими
пальчиками, чертик. Весь он был не больше десяти сантиметров. Присмот-
ревшись, можно было увидеть, что рогов у него нет. а одет он в серую во-
енную форму. И на фуражке была точка блестящей к кокарды. Чертик посмот-
рел на потолок и спросил:
- Кто из вас будет Константин Фригуров?
- Ну, я буду, - отозвался Костя.
- Константин Фригуров, вы призываетесь на военную службу в Вооружен-
ные Силы Вселенной!
- Это даже интересно, почему это я призываюсь?!.. Нет, я уже из трех
положенных два отсидел...
- Всякий гражданин, достигший определенного возраста...
- Какого еще возраста?!!
- Восемнадцати инкарнаций! У вас же восемнадцатая теперь инкарнация?!
- А я не знаю! - Костя хотел раздавить пальцами неприятное видение,
но вместо этого зачем-то принялся щепотью он крестить.
- Не поможет! - возразил чертик. - Ничего не поможет! Против вашего
первобытного оружия и нашей улыбки хватит. Посмотрим, касатик, что ты у
меня после присяги запоешь!
- А можно я вместо него? - вдруг живо заинтересовался Дима Ян. - Я
уже и стрелять умею!.. Газ вожу, как бог...
- Малолетних нам еще не хватает в вооруженных силах! - поморщился лу-
кавый. - Играйте в свои игрушки! А вы собирайтесь.
- А что будет, если я откажусь? - Ну как... Как суд решит... До трех
световых...
Костя Фригуров, вспомнив заклинание, прогоняющее бесов, быстро-быстро
пробормотал его. Дима Ян прибавил опять крепкое словцо. Военный чертик
не исчез, зато в углу камеры над парашей возникло белое звездное с сия-
ние. Запахло озоном, и из сияния возник еще один представитель потусто-
роннего, с локоток. Он был в белой форме с синими пуговицами, и на голо-
ве его была чалма с кокардой.
- Это камера номер тринадцать? - поинтересовался белый тихим певучим
голосом.
Дима совершенно обалдел от обилия нечистой силы и униженно, как перед
начальством, закивал. Пришелец добыл бумажную трубочку, развернул ее,
заглянул в свиток:
- Здесь должен находиться, - он покашлял по-женски, - Константин Фри-
гуров. Он тут есть? - Оглядев всех троих, ангел остановил взгляд на чер-
тике и поморщился. - Константин Фригуров. - повторил он неуверенно.
- Ну я, - сказал Костя и попятился к окну, где в щели все еще мерцали
свободные звезды.
-Поздравляю вас! Разрешите пожать вашу руку, мой юный, но уже мужест-
венный друг!
- А в чем дело-то? В чем дело?! - Костя прижался спиной к окну,
чувствуя сквозь полосатую пижаму сочленения мелкой решетки. - Я не пойму
что-то...
- А тут и нечего понимать... Вы как раз подошли к нужному возрасту и
теперь вам предстоит великая честь вступить в ряды Вселенских Вооружен-
ных Сил!..
- Счастливая обязанность! - перебил его визгливо чертик.
-А вы уходите, уходите отсюда! - набросился на чертика белый прише-
лец, с трудом выбираясь из своего звездного облака и, с видом немолодо-
го, страдающего полнотой человека, устраиваясь на параше. - Уходите, а
то я буду вынужден вызвать полицию!..
- Слушай! - чертик поманил миниатюрным пальцем Диму Яна. - Дай чего
скажу!..
- Не слушайте этого, он... - попытался возражать белый, но Дима уже
подставил ухо.
Чертик мелко дрожа зашепелявил в ушную раковину Яна:
-Если поможешь мне, я тебя против правил возьму... В армию!.. Можно в
партизаны, можно в полк... Сын полка будешь!..
- А чего надо? - поинтересовался умный Дима. - Чего сделать надо?
Чертик тонким хвостиком, одетым в узкий чехол цвета хаки, показы на
угол пентаграммы. Диме только и нужно было, что ногтем откинуть кусочек
бумаги с косо смотрящим глазом маршала Галифе.
-У вас будут неприятности! - предупредил белый. - Не советую этого,
от ткнул пальцем в чертика, - освобождать! А что касается воинской служ-
бы, то Вселенная охотно берет в свои ряды и добровольцев, не достигших
восемнадцати рождений... В конце концов, стрелять можно научить и двух-
рожденного, только бы пальчики были, чтобы кнопки и спуски нажимать...
Костя напряженно размышлял во время их краткого диалога и, наконец,
крикнул. Он готовил этот свой крик столь интенсивно, что его маленький
жирный затылок христианина-материалиста разогрелся от напряжения.
- Берите его, его он хочет! Я-то тут при чем?..
- Значит, вы из двух разных армий? - предположил Дима, и не думая
больше освобождать чертика из пентаграммы. - И вы друг с другом воюете?!
- Он сел на краешек нар и отхлебнул остывшего чаю. - Хорошие дела... -
Он немного без напряжения подумал и решил. - Ладно, - сказал он. - Бери-
те меня, а этого малахольного не трогайте, все равно он больной! Христи-
анин он!..
Белый при утих словах скис, его губы сложились в два беззвучно болез-
ненных слова: "Принесите справку!", а на лице чертика можно было про-
честь озлобленное: "Медкомиссия решит!".
-Так вот! - продолжал Дима Ян. - Я хочу служить в Вооруженных Силах.
Хочу бороться, стрелять, ползать, ходить в атаку, бить гадов!.. Это не
вопрос!.. Вопрос в том, кто из вас мой родной начальник, а кто враг?!
Посудите сами, я же не могу идти, не зная с точностью, за что буду уми-
рать и убивать... Кто из вас представитель моей отчизны, вот в чем воп-
рос? За Отчизну я всегда готов!.. Но не предам ее.
- По-моему, вот этот, - показал на белого глупый Костя.
- Не уверен я, что этот! Ты пойми, дурья башка, какая разница, в ка-
кую форму он одет... Вспомни, сколько разной формы бывает... А явного,
отличительного черепа на фуражке ни у того, ни у другого нет!..
- Я представитель вашей родной борющейся за свободу Вселенной! -
пискнул чертик и зачем-то взял под козырек.
- Какие глупости! Вы не он! - возмутился белый. - За справедливость
во Вселенной можно воевать только у нас!.. А вы захватчики!
- Нет, это вы захватчики и оккупанты! - возмутился чертик. - Кто на
Альдебаран влез?!.. Уже пять световых лет мальчиков кладете!..
Белый сменил тактику и льстиво обратился только к Диме:
- А вы знаете, какие у нас ядерные кораблики? Пальчики оближешь!.. А
какие за мир умертвительные газы! А прокопок! Одного прокопока хватит...
- Ты знаешь, наверное, я ошибся! - предположил Костя. - Наш этот! Ма-
ленький, он за мир и есть!
- Мы за оружие, против любого оружия! - покивал чертик. - Будь так
мил, открой дверку!..
Наивный Костя открыл пентаграмму, поддавшись обаянию лилипута в воен-
ной форме, и тотчас получил из его рук повестку: красную картонку с от-
четливым золотым тиснением...
В камере неожиданно оказалось полно народа. Народ был в специальном
обмундировании, но без погон, а из-под пилоток сквозь специальные дыроч-
ки торчали рога.
- Ну, так вы определенно отказываетесь от службы в Вооруженных Силах
Вселенной? И не хотите принять приятную обязанность и чарующий долг?
- Нет, готов сидеть! - сказал Костя. - За глупость. И зачем я пентаг-
рамму открыл?!
Его взяли под руки двое верзил, и камера исчезла. Костя только поймал
краем уха писк белого, которого засовывали головой вниз в большой кера-
мический сосуд.
***
Прошло не более месяца. Костя Фригуров плохо запомнил процедуру суда,
приговорившего его к пожизненному заключению в вечности. Только остались
в памяти жесткие креста звездолета и миленькое лицо косм-стюардессы, по-
дающей кофе с эклерами.
- А где тюрьма? - спросил он, сходя по трапу на сверкающий в росе под
утренним солнцем пахучий щебечущий луг, но трап ушел внутрь корабля,
дверка захлопнулась, и ракета с шипением унеслась в голубое-голубое небо
и исчезла.
Костя шел к лесу, маячившему в отдаления. из леска выходили люди в
полосатых разноцветных пижамах.
- А где тюрьма-то? - продолжал спрашивать он.
- А вот это она и есть, - отозвались они. - А мы - твои сокамерники.
Через полчаса Костя Фригуров понял, что он в раю. Здесь было вес.
Все, что только может пожелать человек. В совершенном отсутствии были
только всяческие признаки христианства и материализма. Сначала это его
смущало, потом он привык. Иногда в небе появлялась черная точка и заклю-
ченные, бросая свои дела - поэзию, скульптуру, музыку, любовь и филосо-
фию, бежали к месту посадки ракеты.
На ракетах доставляли новых пожизненных заключенных.
***
Ракета плюхнулась в траву, вывалился трап, и по трапу, дико озираясь,
сошел - Костя даже присвистнул - Дима Ян. Ракета с шипением взвилась
вверх, оставив рыжую проплешину на лужайке.
- Ну, здрасьте! - сказал Дима. - Прибыли!
- А тебя сюда за что? Тоже отказался служить?! - спросил Костя. Он
взял Диму за руку и повел по цветущему лугу в сторону мраморного дворца,
затерявшегося за ветвями вечнозеленых деревьев.
- Я, отказался?! - Дима покрутил пальцем у виска. - Я их, этот...
Прокопок по назначению использовал!
- То есть как?
- А... - Дима помялся. - Землю нашу, старушку. наказал! Молодая была,
а злюка!.. Ей говорят, лезь на тумбу, песню бравую пой, а она - устав,
устав!.. А я не в себе был, с похмелюги... С вечера в самоволку на Ма-
ракс ходили... Ну и вот!.. И заодно полгалактики... Присудили пожизнен-
ную, сволочи! - Он посмотрел с сомнением на дворец и добавил твердо: -
Просчитался я, к белому надо было идти!
