Юрий ЩЕРБАТЫХ
Рассказы
БАНЬКА
ГЕНЕТИЧЕСКИЙ КОНСТРУКТОР
ЗВЕЗДНЫЕ ВОЙНЫ
МУЗЕЙ
ПРИМИ МОЮ БОЛЬ
Юрий ЩЕРБАТЫХ
БАНЬКА
Шло внеочередное заседание Совета Безопасности Галактики. За
исключением одного пункта, повестка дня состояла из рутинных докладов о
проблемах космического мусора, регулирования свечения звезд, переделки
планет и лимитах на энергию для освещении черных дыр. Последним вопросом в
списке было спасение одной слаборазвитой периферической цивилизации.
Так как члены Совета являлись представителями различных форм жизни,
то собранные вместе они выглядели достаточно экстравагантно. Одни из них
мирно сопели противогазами, так как дышали исключительно метаном или
сероводородом, другие шумно плескались в баках, наполненных азотной
кислотой, а Секретарь собрания из системы двойной звезды в созвездии Лиры
потел в своем кресле, обложенный кусками льда. Дело было в том, что на
этой планете и минус пятьдесят считались жаркой погодой.
Наконец Председатель постучал серебряной ложечкой по графину и
попросил тишины.
- Уважаемые члены Совета, как нам сообщили астрономы, одно из солнц
на окраине Галактики скоро взорвется, превратившись в сверхновую звезду.
При этом может погибнуть молодая цивилизация, расположенная на третьей
планете этой системы.
Я считаю, что нужно срочно переселять ее жителей. Свободных планет у
нас много, а само переселение технически не представляет особого труда -
подпространственная телепортация рассчитана на куда большие объемы
перевозок. Но на какую планету нам их переселять? Вдруг им там не
понравится? Что же тогда снова перемещать их на новое место? А это
кака-никак пять миллиардов особей.
Вы в курсе, что бюджет нашей организации довольно напряженный, в
прошлом году мы с трудом свели дефицит к минимуму, и второго переселения
нам просто не потянуть в финансовом плане. Если мы будем гонять эту бедную
расу с планеты на планету, нас могут не понять наши налогоплательщики, не
говоря уже о Лиге Защиты Животных и Слаборазвитых цивилизаций.
В зале повисла неловкая тишина.
- Да, не хотелось бы, конечно, так сказать, ударить в грязь лицом
перед аборигенами, - заметило волосатое иссиня-фиолетовое существо из
Крабовидной туманности. - Нужно подобрать им условия даже лучше, чем те, в
которых они жили до этого.
- А давайте пошлем туда разведчика Ыых-Двести Шестнадцатого, -
предложила разумная плесень. - Пока наш резидент справлялся со всеми
заданиями Галактического Совета.
Собравшиеся переглянулись и облегченно вздохнули.
- Итак, господа, голосуем, - вновь взял слово Председатель. -
Поднимайте конечности... Единогласно. Готовьте космического разведчика к
вылету на третью планету этой несчастной звездной системы.
Ыых Двести Шестнадцатый, представитель планеты Разумных Богомолов,
прибыл на Землю на летающей тарелке во всем всеоружии галактической науки.
Его хитиновый покров был покрыт специальным зеркальным слоем, делающим его
невидимым постороннему взору. Хитроумная система преломления света давала
удивительный эффект. Смотрящему на разведчика человеку казалось, что он
видит собственного двойника, почти самого себя.
Посадка в районе 60 градусов северной широты и 120 градусов восточной
долготы прошла успешно. Единственно, чего не учел Ыых, так это того, что в
декабре в Сибири бывает холодно даже по местным меркам.
Человеческие существа, одетые в несколько слоев защитных оболочек,
быстро пробегали по улице и скрывались в норах. Разведчик осторожно зашел
следом. Загадочные существа сбрасывали часть своих оболочек и подходили к
квадратному сооружению в углу помещения, излучающему тепло.
- Линяют, - подумал Ыых, наблюдая, как люди снимали свои шубы. Это
напомнило ему свое превращение из личинки в куколку, и он с тоской
вспомнил родную планету. Но надо было выполнять задание, и он включил
транслятор, чтобы понять разговор аборигенов.
- Крепчает мороз-то. Как бы масло в коробке передач не замерзло.
Говорил же вчера завгару, чтобы сменил на зимнее. Но от него дождешься...
мать его так. Вот сдохнет движок в рейсе и кукарекай на трассе до утра...
Эх, согреться бы сейчас, Василий. Ты что-то про самогон говорил
утром?
- Есть маленько. Я у тещи бутылку свистнул. Щас дернем. - И мужики
выпили по пол-стакана голубоватой, слабо опалесцирующей жидкости.
Ыых подобрал с пола несколько капель пролившейся влаги для
последующего анализа, и переключил транслятор в режим автоперевода. Однако
электронный переводчик сумел только разобрать, что аборигены говорили о
понижении температуры окружающей среды и желании согреться при помощи
какой-то жидкости. Что же касается "матери" завгара, "свиста" бутылки и
"кукареканья" на трассе, то однозначно расшифровать эти выражения не
удалось.
- Похоже, что тепло у них - главная проблема, - подумал Двести
Шестнадцатый и отправился на своей тарелочке в Африку.
Вождь племени бваке сидел на краю саванны и ежился от прохладного
утреннего ветра, прилетевшего с далекого океана.
- Холодно. Антилопы не придут на водопой сегодня, - наконец сказал он
молодому охотнику, нервно сжимавшему в руках длинное ритуальное копье. -
Пойдем обратно в деревню. Придется перенести обряд посвящения в воины на
завтра.
Стоящий за баобабом космический разведчик посмотрел на электронный
термометр и недоуменно покачал хитиновой головой.
- Двадцать два градуса выше нуля для аборигенов холодно? Интересно
все-таки, какую же температуру предпочитают жители этой планеты? Для
контроля он решил произвести третий замер. На этот раз летательный аппарат
доставил его в точку, расположенную между двумя первыми посадками. Это был
маленький городок.
Ыых сидел на скамейке в городском парке и размышлял о своем задании.
Проходящие мимо люди не обращали на него никакого внимания, так как
студентка видела в нем сидящую в задумчивости молодую девушку, бредущий
мимо пенсионер - отдыхающего старика, а проходящий рядом со скамейкой
лейтенант чуть было не отдал ему честь, ибо сначала принял его за
полковника, но вовремя заметил, что звездочки на погонах у сидящего
офицера были такие же маленькие, как у него самого.
Ыых не замечал никого. Он почти выполнил свое задание и узнал все,
что требовалось об этой планете. Он знал химический состав почвы и
атмосферы, уровень магнитного поля, освещенность и период обращения вокруг
светила, но вот температура... Люди заселили всю планету и жили при
температуре от +50 до -50 градусов по Цельсию. Но ведь какая-то
температура была для них предпочтительнее! Какая?
И еще эта загадочная привычка вливать в себя раствор этилового спирта
"для сугрева". Ыых достал из кармана зеленоватый сосуд с такой же
жидкостью, позаимствованный им из так называемого "магазина", и вскрыл
алюминиевую крышку. Зная законы химии, не трудно было себе представить,
какая адская реакция протекает в желудках аборигенов между этим веществом
и кислородом, поступающим через легкие. Удивительно, как они еще не
взрываются.
Ыых продолжал размышлять...
Кочегар котельной при бане N_2 города Бердянска Федор Чесноков уныло
брел домой после получки. В руках у него были судорожно зажаты цветные
полоски бумаги, еще не так давно называемые деньгами. Год назад на такую
сумму он смог бы гулять неделю не просыхая, а сейчас... Кто теперь помнит
те заветные магические цифры 3-62, которые были неразрывно связаны с его
учебой в ПТУ?
Сначала антиалкогольная компания, а затем перестройка и врастание в
"рынок" больно ударили по рядовому российскому алкоголику. А выпить между
тем хотелось страшно. Но еще страшнее ему было своей пышнотелой супруги,
которая не пощадила бы Федора, если бы он решился пропить и эту получку.
Поэтому стиснув зубы и собрав в кулак всю свою волю кочегар шел домой,
стараясь не вспоминать о соблазнительных призывах друзей обмыть новое
место работы.
И вдруг он учуял запах спиртного где-то совсем рядом. Прямо перед ним
на обшарпанной скамейке парка сидел мужик в зеленых армейских брюках,
черной с заплатой фуфайке и линялой ушанке.
"Где-то я этого хмыря уже видел", - подумал Федор и подошел чуть
поближе. Мужчина между тем задумчиво рассматривал откупоренную бутылку
водки.
- Что, друг, выпить не с кем? - участливо поинтересовался Чесноков. -
Может компанию составить?
Мужчина молчал, и Федя подумал, что это было бы просто здорово - и
выпить на халяву и получку сохранить. Он смотрел на бутылку не отрываясь,
как удав на кролика, и в горле у него скребло от неукротимого желания
опохмелиться. Наконец жажда пересилили остатки гордости, и Федор обратился
к мужику, стараясь придать голосу жалобный и в то же время убедительный
оттенок.
- Слушай, друг, угости... Трубы горят...
Незнакомец молча протянул Феде бутылку. Тот мигом приложился к
горлышку и махом выдул почти треть. По желудку растеклась приятная
теплота, на душе отлегло, и Федор почти с нежностью посмотрел на парня.
"Чем бы его отблагодарить? - мелькнуло в голове. - Ага, придумал!"
- Давай я тебе баньку устрою. Бесплатно - я там кочегаром работаю. А
после парной мы ее и добьем, по культурному, - он показал на бутылку.
- Ба-анька? - странно растягивая буквы переспросил незнакомец и не
спеша поднялся со скамейки. - Пошли.
Ыых решил, что это может оказаться интересным.
Они сидели на верхней полке красные от жары, обмахиваясь вениками.
Ыых делал это скорее для виду, в то время, как Чесноков азартно размахивал
дубовым веником.
"Как бы он мне защитный зеркальный слой не смахнул", - озабоченно
подумал космический разведчик и отодвинулся чуть в сторону.
- Жарку подбавить? - приветливо спросил его Федор.
- Как хочешь. - Разведчику было все равно. Во-первых, потому, что его
тело покрывал сверхпрочный скафандр с кондиционером, а, во-вторых, на его
родной планете частенько встречались дни и пожарче.
- А что, у вас на Земле все баню любят? - вдруг спросил он кочегара.
- Почему только на земле, - не понял его Федя. - И летчики, которые
на небе летают, и шахтеры, что под землей работают - все уважают.
В выходные еще очередь надо отстоять, чтоб попариться.
- А якуты? Ну, народности Севера, живущие при низких температурах
окружающей среды?
- Якуты? Хрен его знает, наверное тоже... Мне кум говорил, что
сибиряки - первые любители русской бани. Век бы из нее не вылезали, если б
можно было. Как говорится "пар костей не ломит", - и Федя довольно
рассмеялся, предвкушая заслуженные "сто пятьдесят" в своей каморке рядом с
котельной.
Ыых Двести Шестнадцатый еще раз внимательно оглядел раскаленную
парную, розовые тела мужиков, в зыбком мареве густого пара ожесточенно
лупцующих друг друга дубовыми и березовыми вениками, и незаметно вышел из
парилки. Больше Федя его никогда не встречал. По крайней мере на Земле.
Заселение планеты XYZ168 в созвездии Большой Обезьяны прошло быстро и
четко. Благодаря подпространственному телепортационному каналу всего за
несколько часов все жители Земли были эвакуированы вместе с их жилищами и
домашним скарбом, так что многие даже не успели понять, что же произошло.
Когда Солнце, превратившись в сверхновую звезду, разорвалось на
тысячи кусков, и раскаленное огненное облако поглотило третью планету, на
ней уже никого не было. Ее жители находились на другом конце Галактики.
На веранде дома, стоящего на берегу моря, сидели два человека в
плавках и пили чай из самовара. Пот лил с них градом, а у одного из
сидящих за столом даже капал с кончика носа прямо в блюдце с чаем. Но это,
казалось, его мало беспокоило. Он лениво продолжил прерванный разговор.
- Кажется, сегодня похолодало. Дышать немного легче.
- Нет, я смотрел утром на термометр. Это просто ветерок подул...
- Жаль. Значит показалось... А так хотелось бы прохлады.
Он привстал, чтобы налить себе чаю, и случайно прикоснулся плечом к
высокому темно-зеленому кусту, растущему рядом с верандой. Тот час же
ветка растения гибко изогнулась и несколько раз подряд быстро хлестанула
человека по голой спине.
- Вот дьявол. - Мужчина резко выпрямился и пролил чай на скатерть. -
Опять позабыл про это чертово растение.
Его собеседник смахнул со лба обильный пот и задумчиво покачал
головой.
- Да, мы не скоро привыкнем к этой планете. Хотя здесь многое, как на
нашей Земле. Только вот температура под пятьдесят и влажность сто
процентов... Прямо как в бане.
Юрий ЩЕРБАТЫХ
ГЕНЕТИЧЕСКИЙ КОНСТРУКТОР
Жара была потрясающей. Это напоминало бы сауну и могло показаться
даже приятным, если бы не иссушающий знойный ветер и безжалостное
ослепительное солнце. Сложенные воедино высокая температура, жесткий,
секущий лицо ветер и солнечная радиация заставляли позабыть о бане,
навевая куда более неприятные ассоциации о солнечной стороне Меркурия,
долине Смерти в Калифорнии или Плато Преисподней на второй планете
Альтаира.
Я споткнулся о камень и выплюнул густую, вязкую слюну. Плевок
получился вялый и невеселый, как и все положение, в котором я оказался по
воле Гнилого Бена и собственной глупости. Послышалось шипение быстро
испаряющейся жидкости, и через мгновение на дорожном полотне вновь было
сухо, как в духовке. Я почти с суеверным страхом посмотрел на оплавленную
полуденным зноем землю и, с трудом собрав остатки слюны, плюнул снова.
Результат оказался прежним - попав на раскаленные камни Ареса плевок с
шипением превратился в облачко пара.
Я с тоской вспомнил Ганимед - там плевок превращался в лед еще не
долетев до земли. Мне нестерпимо захотелось залезть в морозильник и
закрыться там минут на десять. Но до ближайшего холодильника было двадцать
миль, пройти которые при такой жаре было почти невозможно. Правда
поблизости должно проходить шоссе, на котором, если мне повезет, я смогу
остановить машину. Осталось лишь доковылять до него... Господи, всего
лишь! Я некстати вспомнил о своих кондиционерах и тихо застонал от злости.
Как я мог подписать закладную?! Если бы они не подмешали какой-то гадости
в коктейль с "Марсианским игристым"... да что теперь говорить. После драки
кулаками не машут... Если я не смогу до конца воскресенья добраться до
города и опротестовать договор у судьи, мне крышка. Чтобы оплатить
контракт по кондиционерам мне пришлось взять кредит, проценты по которому
через месяц подскочат до небес... А какой был товар - загляденье!
Последнее слово техники. Лучшая продукция фирмы "Смэлл Кондишенел ЛТД".
Это были не просто аппараты, поддерживающие в помещении необходимые
температуру и влажность, они могли еще создавать по заказу любые запахи,
сочетая их с соответствующим звуковым оформлением.
Допустим, вы поворачиваете выключатель - и ощущаете запах соснового
леса и слышите шум ветвей. Или запах цветущего луга и стрекот цикад... Или
запах моря и шум прибоя... Да мало ли что можно заказать. В
мини-компьютер, встроенный в эти хитроумные штуковины, было заложено около
тысячи всевозможных программ, и не удивительно, что я собирался отхватить
приличный куш при их продаже. Будущая сделка казалась мне весьма
привлекательной. По словам Нгуена еще никто не торговал кондиционерами
такого типа на этой уютной курортной планетке.
Впрочем, уютной она была лишь на побережья, на узкой полосе
комфортабельных отелей и жемчужных пляжей. Уже в трех милях от моря
влажность падала почти до нуля под действием суховеев, дующих из голых,
прокаленных солнцем саван и безжизненных пустынь. И кому только пришло в
голову построить казино так далеко от побережья? Хотя вопрос был чисто
риторический... Я знал ответ: потому, что в "Трех Барханах" вершились
грязные делишки, которые нужно было вынести подальше в пустыню от
посторонних взглядов и недремлющего ока полиции.
- Я найду тебе отличного покупателя, - такими словами, кажется,
встретил меня Бен в космопорте. А я, дурак, ему поверил, хотя за время
совместного заключения на Ганимеде можно было понять, что он за дерьмо.
Я вспомнил первый псалом Давида, которым так любил начинать свои
проповеди наш тюремный капеллан.
"Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых, не стоит на пути
грешных, и не сидит на собрании развратителей". Можно было бы запомнить
эту аксиому за пол-года. Но увы, я вновь купился на щедрые посулы Гнилого
Бена. И все из-за того, что обрадовался старому знакомому, расслабился и
потерял бдительность. Встретил старого приятеля, идиот! Позабыл привычку
Гнилого обирать в первую очередь именно друзей... Ну да ладно, я с ним еще
рассчитаюсь, но сначала мне нужно вернуть товар.
"Чем же они меня напоили?"
Мы приехали в казино под вечер в пятницу. "Три бархана" призывно
сияли огнями в фиолетовом сумраке марсианского неба как бриллиантовое
колье на бархатной подушечке. Я говорю "марсианского", потому что многие
именно так называют Арес, несмотря на бездну расстояния, отделяющего эту
планету от Солнечной системы. Дело в том, что большую часть Ареса, как и
его собрата Марса, занимают рыжие пустыни, покрытые камнями и пылью, лишь
изредка украшенные чахлой растительностью. Но в отличие от настоящего
Марса на Аресе значительно жарче, да еще имеется Океан, чуть смягчающий
климат в прибрежных районах.
Я попытался вспомнить вчерашний вечер. В тяжелом тумане, окутывающем
голову, всплывали отдельные картины, когда я азартно играл в рулетку,
просаживая последние наличные, пил "Марсианское игристое", "Кэптан Дик" и
какое-то местное пойло, обжигающее горло, несмотря на избыток льда в
бокале... Опять рулетка... Проигрыш... выигрыш... вновь проигрыш... Потом
я подписал договор о продаже всей партии кондиционеров, а когда туман в
голове немного рассеялся, я очнулся с закладной в руках, согласно которой
весь мой товар переходил в руки Бена, если до понедельника я не внесу
отступные. Вот тогда-то я и протрезвел окончательно, и повинуясь первому
ясному велению разума от души врезал бывшему приятелю в челюсть. Впрочем
речь шла скорее не о разуме, а чувствах, которые я испытал, поняв, что
меня обвели вокруг пальца и разорили. Потом меня скрутили охранники и
бросили в подсобное помещение. Расчет их был прост - пока я окончательно
протрезвею и приду в себя, выходные уже пройдут, и я никому не смогу
ничего доказать. Формальным владельцем груза станет Гнилой Бен. Но эти
подонки заблуждались, если думали, что я буду мирно сидеть взаперти и
оплакивать свои потери. Я принял две таблетки "соберса", которые всегда
ношу с собой, и окончательно протрезвел. Выбить оконную раму тоже не
составило особого труда. Настоящие трудности начались потом.
Как я уже упоминал, казино располагалось посреди пустыни, и выбраться
отсюда можно было только на машине или "вертушке". То, что угнать машину
будет невозможно, я понял как только взглянул на ярко освещенную и
охраняемую злющими овчарками автостоянку, окруженную к тому же колючей
проволокой. Вертолетов с включенным зажиганием без пилотов, которыми
буквально кишат шпионские фильмы, я тоже не обнаружил. Единственная
винтовая машина, стоявшая чуть поодаль, уже готовилась к взлету, но возле
нее толпилось пол-дюжины вооруженных молодцов. Я не сомневался, что люди
Бена схватят меня сразу же, как только я себя обнаружу.
И тогда я решился на отчаянный поступок - пошел через пустыню пешком.
Хотя ночью это не показалось мне безумством. Было даже немного прохладно,
и я ежился от упругого, бодрящего ветра, дующего с моря.
С восходом солнца ситуация быстро изменилась. Ветер подул со стороны
пустыни, началась удушающая жара, и местное светило обрушило на мою бедную
голову раскаленные лучи.
Только к полудню я вышел на блестящую ленту скоростного шоссе. Зыбкое
марево колыхалось по обе стороны дороги, слегка покачиваясь с каждым
порывом горячего ветра. Организм к тому времени потерял всю возможную
влагу, и казалось, что ветер сдувает с меня уже не пот, а последний слой
сухой кожи, под которым скоро обнаружится живая плоть.
Чуть поодаль от дороги под еле обозначенной тенью псевдомарсианского
ракитника я с удивлением обнаружил туземца, сидящего на свернутом в кольцо
чешуйчатом хвосте. Перед ним на небольшом складном столике стояли
несколько бутылок с местными напитками - как освежающими, так и
горячительными. Я с трудом доковылял до странного торговца и произнес
стандартную ритуальную фразу приветствия, которой меня научили еще при
подлете к планете. Тогда стюард доверительно шепнул мне, что без этой
фразы опасно заводить разговор с местными жителями вдали от человеческих
мест обитания. Однако на туземца моя вежливость не произвела особого
впечатление - он эхом повторил приветствие на скрипучем "линкосе" и
выжидательно уставился на меня всеми своими четырьмя выпуклыми глазищами.
И тут до меня дошло, что он безусловно рассматривает меня в качестве
потенциального покупателя.
- Интересно, что он тут делает? - мелькнуло у меня в голове. - Вокруг
ни души, а я оказался в этом месте совершенно случайно.
И тем не менее фасеточные глаза туземца светились призывным светом,
выражая радость от предстоящего обслуживания посетителя.
Я пробежал глазами по небогатому выбору напитков. Вид 60-градусной
огненной воды, производимой посредством перегонки плодов Бешеной Тыквы,
заставил меня содрогнуться. Наличие в коктейле именно этого зелья, как я
теперь припоминаю, во многом способствовало моему появлению в центре
здешней пустыни. Спирт в такую жару? О, нет, я не самоубийца! Местное вино
вдвое меньшей крепости, хотя и выглядело достаточно привлекательно, тоже
не вызвало у меня энтузиазма. Я остановил взгляд на продолговатой,
причудливой формы бутылочке с прохладительным напитком. "Фиеста" -
прочитал я по складам надпись на этикетке. Кажется Мэтт говорил мне что-то
интересное об этом пойле, очень популярном у аборигенов, но вот что
именно? Не помню...
Товар был явно самодельный или по крайней мере контрабандный, на что
указывало полнейшее отсутствие обязательных штампов таможенной и
санитарной службы Ареса, а следовательно качество напитка могло быть
любым, в том числе ниже всякой критики. Однако выбора у меня не было -
пить хотелось нестерпимо.
- Сколько? - я взял бутылку воды, чтобы получше ее рассмотреть, и
чуть не отдернул руку - настолько горяча она была.
Туземец молча пошевелил уродливыми губами, словно подсчитывая барыши
с предстоящей сделки, раздвинул пасть и прошепелявил:
- С вас 123 миллиона 521 тысяча 361 куббон, сэр.
- Что?!! - обалдело заорал я, не сразу вспомнив, что благодаря
бушующей на Аресе инфляции эта сумма в общем-то была вполне приемлемой для
бутылочки освежительного в центре пустыни, да и в кармане у меня еще
оставались две смятые полумиллиардные купюры. Впрочем, в переводе на
межпланетные деньги они стоили не более трех с половиной интеркредиток.
Единственное, чего я не смог понять за короткое время пребывания на
Аресе, так это полнейшее нежелание местных властей провести финансовую
реформу и привести курс местной денежной единицы "куббона" в более удобную
для расчетов форму.
По-видимому, местные жители обожали большие цифры и ни за что не
хотели лишать себя сомнительной чести поголовно считать себя
миллиардерами.
Я протянул торговцу кредитку, взял две бутылки и с отвращением
прочитал на этикетке издевательскую надпись на ломаном линкосе: "Пейте для
охлаждение". Чем, интересно, я мог охладить это раскаленное пойло?
Пыльный смерч словно в ответ на мой безмолвный вопрос бросил мне в
лицо горсть горячего песка.
Надо пить, что дают и не привередничать - в конце концов это лучше,
чем смерть от обезвоживания организма. Я обреченно вздохнул, откупорил
бутылку и присосался к горлышку. Кипящий напиток хлынул мне в пищевод, тут
же выступив на поверхности тела в виде обильного пота. Я полез за носовым
платком, но внезапно почувствовал на своем плече чешуйчатую лапу торговца.
- Не надо, - проскрипел он. - И будет лучше, если достопочтенный сэр
расстегнет свой комбинезон.
Я не любитель слепо исполнять местные традиции и обычаи, но еще
меньше мне нравится вступать в конфликты в заведомо проигрышных ситуациях,
к категории которых относилось мое нынешнее положение. Как меня
предупредили при подлете к планете, местные жители редко расставались с
оружием, а вот мой пистолет остался у охранников казино.
Бог знает, что означает это дурацкое табу на вытирание пота, но раз
нельзя - значит нельзя. Я молча расстегнул три пуговицы комбинезона, с
тоской представляя, как пыльный ветер забросит мне сейчас за шиворот
очередную порцию песка, который тут же прилипнет к влажной коже.
Но тут моих ушей достиг какой-то странный вибрирующий звук,
постепенно переходящий в низкое жужжание. Непонятное гудение шло откуда-то
из-под земли, прямо у меня под ногами. Я недоуменно огляделся.
Десятки... нет, сотни маленьких фиолетовых насекомых выползали из
многочисленных нор в растрескавшейся от жары земли и поднимались в воздух.
К своему ужасу я заметил, что в эпицентре столь необъяснимо возникшей
активности оказался я собственной персоной. Тучи крылатых бестий со всех
сторон ринулись на меня, словно пытаясь пронзить меня тысячами жал или
разорвать на части. Я зажмурил глаза в ожидании неминуемых мучений. За
время своих скитаний мне приходилось сталкиваться с различными
кровососущими насекомыми и видеть останки их жертв, и я скажу вам, что
гибель от диких африканских пчел Земли или от укусов оранжевых шестикрылых
москитов, обитающих в болотах Дельты Дракона, не менее мучительна, чем
смерть от когтей и клыков гигантского рыбодракона с Гаммы Скорпиона.
Только помутнение моего разума от страшной жары и долгого перехода
через пустыню могло объяснить преступную доверчивость, из-за которой я так
глупо попался в ловушку, подстроенную мне туземцем. Сейчас, стоя в
расстегнутом комбинезоне, весь покрытый липким и сладким потом, я
представлял собой идеальную цель для армады разъяренных насекомых.
Но вместо ожидаемой жгучей боли, я, к своему удивлению почувствовал
приятную прохладу, овевающую мое разгоряченное тело. Словно тысячи
микровентиляторов включились одновременно, принося мне покой и прохладу.
Это было чрезвычайно приятно и щекотно одновременно, а в целом выглядело
потрясающе. Как будто бы я обтерся мокрой простыней и встал под поток
прохладного воздуха, льющегося из кондиционера. Я вспомнил о жалких
поделках фирмы "Смэлл Кондишенел" и слабо улыбнулся - природа опять
обскакала людей в изощренности своей фантазии.
Сделав свое дело насекомые исчезли так же быстро, как и появились,
оставив после себя ощущение прохлады и бодрости, а я остался стоять
посреди обжигающей пустыни рядом с невозмутимым аборигеном, с бесконечным
терпением ожидавшем, не появится ли вдалеке еще один любитель
путешествовать пешком.
Потом, словно под влиянием неведомого внутреннего импульса туземец
встрепенулся и начал собираться в дорогу, небрежно загружая свои бутылки в
объемистую сумку, лежавшую рядом с раскладным столиком. Было похоже, что
он потерял ко мне всякий интерес. Может быть, каким-то неведомым чутьем он
почувствовал, что где-то по раскаленным пескам Ареса ползет еще один
страдалец и потенциальный покупатель, а может он просто хотел сдать
стеклотару... не знаю, но парень явно собирался отбыть в неизвестном
направлении.
- Эй, мистер, - я в отчаянии бросился к нему наперерез, ощутив острый
страх от перспективы вновь остаться одному в центре этой раскаленной
сковородки. - А как же я? Мне нужно в город. Помогите мне туда добраться,
и я хорошо вам заплачу.
Он поправил чешуйчатой конечностью рюкзак с бутылками и слегка
повернул в мою сторону свою уродливую пасть, обнажив при этом ряд мелких
остроконечных зубов. Мне показалось, что он ехидно улыбается, но впрочем
мимика жителей Ареса могла означать что угодно - от вежливого добродушия
до яростного гнева.
- Через девяносто две минуты плюс-минус сто секунд здесь будет
проезжать кар с людьми из Черного каньона. У них большая платформа и они
вас подберут. А сейчас прощайте... Приятно было с вами встретиться,
мистер, - и он зашуршал своим хвостом, оставляя за собой неглубокий
извилистый след, тут же задуваемый горячим песком.
Спустя несколько мгновений его фигура скрылась в жарком мареве
пустыни, вызывая зыбкое ощущение нереальности этой встречи. Мне опять
приходилось рассчитывать только на собственные силы...
Примерно через пол-часа на горизонте появилась черная точка - сюда
направлялась какая-то машина - гораздо раньше, чем предсказал туземец.
Надежда вспыхнула во мне с новой силой, и я молил бога только об одном -
чтобы в ней не оказалось Бена или его головорезов.
Скрипнув тормозами и подняв клубы оранжевой пыли передо мной
остановился шикарный реактивный кабриолет последней модели -
"Пилигрим-Супер". Такие обычно нанимают очень богатые туристы для прогулок
по пустыням Ареса или охоты за Песчаными Попрыгунчиками. Под прозрачным
колпаком кузова сидели шофер и женщина неопределенного возраста, усыпанная
бижутерией и толстым слоем косметики.
- Есть проблемы, парень? - скорее утвердительным, чем вопросительным
тоном обратился ко мне водитель, высунувшись из наполовину поднятого
обтекателя.
- Да, и серьезные. Я потерпел аварию и мне срочно нужно добраться до
города.
- Понимаю... но, как видишь, у нас двухместная машина, да и
туристская фирма, в которой я работаю, запрещает нам подбирать голосующих
на дороге.
Я задохнулся от бешенства.
- Но я же не голосующий, а потерпевший бедствие! Закон запрещает
отказывать в помощи людям в моем положении!
- А где, интересно, ваша машина? - противным скрипучим голосом
прокаркала дамочка, сверля меня подозрительным взглядом.
- Я был вынужден оставить ее в пустыне, далеко от сюда, - начал было
я на ходу создавать подходящую легенду о несчастном геологе, нашедшим
золотую жилу и потерпевшем аварию. Как я когда-то убедился, обращение к
человеческой жадности действует гораздо эффективнее, чем призывы к
милосердию. Я не без оснований надеялся, что сообщение о якобы
обнаруженном мною золотом месторождении заставит ее проявить ко мне
интерес.
Но старая кочерыжка не дала мне этого шанса и прервала на полуслове.
- Я сообщу о вас в полицию - пусть они решат сами, что с вами делать,
- явно подразумевая, что если меня и заберут отсюда, то только в
каталажку. На том мы и расстались.
Только через час, как и предсказал торговец, меня подобрал вездеход
старателей, на котором я добрался до поселка.
Там меня ждало глубокое разочарование. Я как-то совсем позабыл, что в
субботу суд не работает, а найти судью во время уик-энда будет не так-то
просто. С трудом мне все же удалось выяснить адрес местного вершителя
справедливости, и я отправился на его поиски.
Жил он в противоположном конце города в самом престижном районе,
утопающем в зелени. Я шел по чистеньким улочкам предместья, еле передвигая
ноги и с трудом выдерживая правильное направление, которое я выяснил у
случайного прохожего. Улицы казались вымершими - да и в самом деле, какой
идиот покажется на открытом солнце в самый пик жары? Все добропорядочные
граждане в это время или спят или нежатся на золотом песочке на побережье.
Сиеста.
Кажется, сейчас нужно повернуть направо... или налево? Вот черт, и
спросить не у кого. Я помотал тяжелой от жары и жажды головой, пытаясь
внести ясность в свои мысли... Этот парень сказал: "прямо, потом направо,
налево, еще раз налево. Там под желтой акацией будут высокие ворота с
аркой".
"Сколько же раз я повернул налево? Один или два? А вот и ворота с
аркой". - Я остановился перед большим домом, утопающим в зелени и
окруженным высоченным забором. Именно этот почти двухметровый забор убедил
меня, что я попал по назначению. Только судья мог таким образом
отгородиться от остального мира, опасаясь справедливого возмездия за свои
далеко не безупречные приговоры.
Я толкнул калитку, и она бесшумно отворилась, пропуская меня внутрь.
Кинокамера у входа медленно повернулась, провожая непрошенного гостя
бесстрастным взглядом, но больше ничего не произошло. Я прошел по широкой,
усыпанной гравием дорожке и оказался возле уютной беседке, сплошь заросшей
вьющимся растением, слегка напоминающем земной виноград, только гроздья
его ягод больше напоминали рождественские конфетти и были окрашены во все
цвета радуги - от желтого до пурпурного.
На скамейке у входа спал мальчик. Ему было лет четырнадцать -
пятнадцать, и он спал спокойно и расслабленно, как умеют спать только
дети. Его правая рука свободно откинулась в сторону, едва касаясь пола, а
левая прижимала к груди книгу, которую он читал, пока не уснул. Я подошел
поближе и мельком взглянул на обложку. "Репликация ДНК в
малодифференцированных геномах абортивного типа". Неудивительно, что
мальчишка уснул, читая эту белиберду. Я в его годы читал другие книжки.
Возможно, это сын судьи, но мне-то нужен его папаша. Я повернулся к дому и
остолбенел, потому, что в трех шагах от меня стояла эта тварь.
Уж каких только животных я ни повидал за годы моих странствий по
Вселенной, но эта превзошла многих. Те, которых я видел раньше - крылатые,
рогатые, хвостатые - были по-своему безобразны, но все же несли в себе
определенную законченность и целостность. Но двухфутовое кошмарное
существо, бесшумно подползающее к беседке, было настолько уродливо, что я
затруднился представить мир, из которого оно пришло. Жуткая помесь
мохнатой фаланги с ядовитыми жвалами и девонского стегозавра, если вообще
бывают восьминогие ящеры.
Я растерянно оглянулся по сторонам и увидел грабли, брошенные на
лужайке, неподалеку от беседке. На мое счастье ручка у них оказалась
металлической, и мне удалось несколькими ударами импровизированного копья
отогнать чудовище.
Однако, это было только начало. Не знаю, может быть местный судья
коллекционировал монстров вместо бейсбольных карточек, или он использовал
этих чудищ для охраны дома, не исключено, что милые зверюшки просто
сбежали из ближайшего зоопарка, только вслед за фалангой из-за деревьев
вышел огромный тиранозавр. Да-да, я понимаю, что они вымерли двести
миллионов лет назад, а псевдогады водятся только на Фомальгауте и дышат
исключительно аммиачной смесью, но существо, приближающееся ко мне могло
этого и не знать!
Раскрытая пасть чудовища с многочисленными зубами по десять дюймов
каждый красноречиво прервала мои рассуждения о путях проникновения твари в
сад. Нужно было действовать и как можно быстрее.
Подхватив на руки спящего мальчика, я бросился в дом. На мое счастье
входная дверь была не заперта, и я вбежал в коридор. Краем глаза я успел
заметить, что ящер медленно и неуклюже повернулся и последовал за мной.
Одно меня утешало - из-за своих огромных размеров в дом он не попадет -
это точно. Правда и не выпустит отсюда, но я надеялся что-нибудь придумать
позже.
Однако времени на долгие раздумья у меня не оказалось. Сверху по
лестнице навстречу мне ползла огромная змеюка с несколькими головами. И
тут пацан у меня на плече проснулся и начал вырываться из рук.
Делать два дела одновременно - отбиваться от чудовища и объяснять
только что проснувшемуся ребенку, в какой ситуации мы очутились, я не мог,
и решил просто спасаться бегством. Я стал лихорадочно дергать ручки
многочисленных дверей, выходивших в коридор, но меня ждало разочарование.
Все они оказались закрытыми. А тем временем чешуйчатая девятиголовая тварь
медленно и неотвратимо ползла уже по нижним ступенькам лестницы.
Наконец одна, обитая стальным листом дверь, поддалась и я вместе с
мальчишкой ввалился в просторное помещение. И тут парню удалось от меня
вырваться.
- Кто вы такой, и почему вы меня сюда затащили?
Не скажу, чтобы он был здорово напуган - скорее сильно разозлен, и,
казалась, что его не так беспокоят чудовища за дверью, как мое вторжение.
- Успокойся, малыш, мы в безопасности. Эти злобные зверюги здесь нас
не достанут.
- Конечно, ведь они принадлежат мне! И обычно ведут себя довольно
вежливо, - он выразительно посмотрел на меня.
- Что?! Где ты их понабрал?
- Я их сделал.
- Так это биороботы? Но, постой... биороботов такого класса можно
собрать только на заводе, да и стоить они будут...
- Да нет, же они настоящие, живые!
Я с сомнением посмотрел на мальчишку. Врал он довольно неумело.
Должно быть он правильно истолковал мой скептический взгляд, потому что
вспыхнул от обиды.
- Но это действительно так! Я изготовил их за последний месяц.
Правда, Крекки мне не удался - он вышел слишком тяжелым и поэтому плохо
лазит по деревьям, да иногда еще надкусывает яблоки...
- Крекки?
- Ну да, вы, наверное, видели его в саду. Я создал его, чтобы он
собирал фрукты с деревьев, но не рассчитал вес. - Парень ткнул рукой в
зарешеченное окно, и я увидел мохнатую шестиногую фалангу, которая так
напугала меня десять минут назад. Я вспомнил свой недавний бой с этим, как
выясняется безобидным сборщиком фруктов, и мне стало немного стыдно.
- А динозавр? Что делает в твоем саду это жуткое создание?
- Тири? Ну что вы, он очень добрый. Я ввел ему гены преданности от
собаки и добавил эффект импринтинга от гусей, так что он бегает за мной,
как собачонка. Да и потом, он теперь вегетарианец - папа помог изменить
ему метаболизм.
Я обессиленно сполз по стене на пол и попытался привести в чувство
свои спутанные мысли. За этими погонями и невероятными рассказами я совсем
позабыл, зачем пришел.
- Подожди, разве твой отец - не судья?
Мальчик посмотрел на меня с недоумением.
- Судья? Этот смешной толстяк в красной мантии? Он живет на другом
конце улицы. А я Стефан Потоцки, сын Марека Потоцкого, доктора медицины.
Я машинально протянул ему руку.
- Айв Рендел, торговец. - Из головы у меня не шли монстры, мирно
пасущиеся за дверью.
- Послушай, Стефан, но как ты мог их создать? Ведь это невероятно
сложно, а ты еще ребенок - не обижайся на мои слова.
Мальчишка пренебрежительно хмыкнул.
- Ну, во-первых, папа обучает меня генетической инженерии уже пять
лет - мы начали заниматься, когда мне было десять. А, во-вторых, два года
назад ко дню рождения он специально для меня создал Генетический
Конструктор. Вот посмотрите. - Стефан подвел меня к большому стеллажу,
заполненному герметическими контейнерами и круглыми емкостями из
нержавеющей стали. - Допустим я хочу создать животное с двумя головами и
шестью лапами, - он набрал на компьютере задание и на дисплее появился ряд
надписей и цифр. - Так, гены, обеспечивающие двухголовость, присущие
существам с третьей планеты Альдебарана, находятся в секции 215/4-03, а
гены шестиногости встречаются практически у всех насекомых Земли. Самое
трудное - это совместить гены разных форм жизни, но папа вывел специальные
вирусы, осуществляющие сшивку и стыковку ДНК разных геномов.
Некоторое время я потрясенно молчал.
- Скажи, а ты смог бы сделать... ну, скажем, дракона?
- С этого я как раз и начал.
- И где же он? - я с некоторым опасением огляделся по сторонам.
Стив помрачнел.
- Мне пришлось его усыпить. Он чуть не сжег дом, а я тогда еще не мог
управлять поведением моих подопечных. Зато теперь я освоил генетику
нервной системы и могу создавать животных с заданными рефлексами. Это
просто здорово!
- Да, еще бы! - подтвердил я и посмотрел на маленького гения с
суеверным страхом. "Господи, я в его годы играл совсем в другие игры.
Интересно, что же создаст этот парень, когда подрастет?"
- А эта многоголовая змея в коридоре? Она тебе для чего?
- Это Лернейская гидра, но я зову ее просто Ги. Она у меня умница. С
ней хорошо играть в прятки и другие игры. Мне пришлось порядком
потрудиться, когда я совмещал воедино девять зародышей анаконды и
согласовывал их нервные системы.
Но самое интересное, - Стефан показал мне на компьютере какую-то
замысловатую схему, - я встроил в организм Ги гены нильского гимнархия.
- Нильского гимнархия? Это еще что за чудо?
- Ну, это рыбка, которая может генерировать и воспринимать магнитное
поле. Представляешь, Айв, Ги может найти даже булавку, спрятанную в густой
траве!
- Магнитное поле? - Я вспомнил колесо рулетки, затормаживающееся
точно против цифры, указанной моими "партнерами" в "Трех барханах".
Кажется я догадался, как мне вернуть обратно груз и отомстить Бену.
- Стефан, мне нужна твоя помощь. - Я коротко рассказал о своих
проблемах и о возникшем в моей голове плане. Мне, конечно же, очень не
хотелось вовлекать в такие жесткие игры мальчишку, но судьба не
предоставляла мне другой возможности отыграться.
Стефан загорелся этой идеей сразу. Ему не терпелось проверить
способности своих зверюшек в настоящем деле.
Все необходимые приготовления заняли у нас пару часов. Наибольшие
трудности у меня вызвало изготовление доверенности и фальшивого
сертификата на владение кораблем.
Я повертел в руках наскоро сфабрикованную доверенность с печатью
нотариальной конторы Канопуса. Она была напечатана на сувенирной туалетной
бумаге с прекрасными водяными знаками. Остается надеяться, что никто из
местных бандитов не бывал на Канопусе и не знает, что последние три года
доверенности печатают там на тонких металлизированных лентах из
силиконита.
Но если старина Нгуен узнает когда-нибудь, что я так бесцеремонно
подставил "Солнце Меконга", мне не поздоровится. С другой стороны, даже,
если я проиграю, любой стряпчий сразу обнаружит подделку и у Бена не будет
никаких шансов заполучить еще и корабль в придачу к грузу. Я тяжело
вздохнул. Все равно Нгуен Вонг не простит мне такого шага. Я бы на его
месте тоже не хотел, чтобы мой лучший друг поставил на кон рулетки
единственный корабль, пусть даже на основании фальшивой доверенности.
Я выглянул в окно и увидел, как возле гаража Стефан пытается
прицепить к джипу большой фургон. Я вышел во двор, чтобы помочь парню...
К "Трем барханам" мы прибыли часам к десяти. Веселье было в самом
разгаре. Десятки подогретых спиртным и алчным желанием сорвать куш людей
толпились у зеленых столов. Где-то бросали кости, рядом крупье раздавал
карты, играющим в "Блэк Джек", но мне нужна была рулетка.
Наш автомобиль с прицепленным к нему фургоном я оставил не на
огороженной стоянке, а почти рядом с выходом из казино, чтобы он был под
рукой. Черт с ним, со штрафом за неправильную парковку - главное - вовремя
унести ноги, если мой план удастся.
Наша тройка сразу привлекла всеобщее внимание. Из скромности я
сознаюсь, что моя собственная персона была тут ни при чем. Да и Стефан,
хотя и выделялся своим юным возрастом, скромно старался оставаться в тени.
Но Ги! Ее-то уж не заметить было невозможно. Ошарашенному швейцару,
который заступил было нам дорогу, я с ходу разъяснил, что госпожа Ги
является жительницей и одновременно Полномочным Послом одной из планет
созвездия Змеи, и любые чинимые ей препятствия будут рассматриваться как
грубое нарушение дипломатического протокола со всеми вытекающими отсюда
последствиями. Ошеломленный швейцар отступил назад, провожая нас
испуганным взглядом.
Гнилой Бен тоже выглядел порядком смущенным. Он ожидал встретить меня
с адвокатом или парой наемных "горилл", и был готов к глухой обороне. Но
когда я сказал, что хочу отыграться и ставлю на кон корабль, вздохнул с
облегчением и повел меня к рулетке.
По пути к игральному столу мы заскочили в кабинет управляющего, и я в
присутствии двух свидетелей - Бена и Стива почти не торгуясь заложил
генеральную доверенность на владение кораблем за 500 тысяч интеркредиток.
Несомненно Бен и его дружки считали, что они заключили удачную
сделку, ибо рыночная стоимость транспорта типа "Солнце Меконга" была по
крайней мере в полтора раза выше указанной мною. Они не сомневались, что я
продую корабль точно так же, как и груз, и уже поздравляли себя с удачей.
Это было видно по их довольным физиономиям.
Я получил пятьдесят радужных фишек и, разменяв одну на более мелкие
сотенные и тысячные, направился в игровой зал. При виде Стефана и Ги лица
охранников вытянулись наподобие венерианских дынь но я быстро наклонился к
уху крупье и доверительно прошептал:
- Моя инопланетная приятельница обожает играть в рулетку, и именно
таким образом она спустила наследство трех своих тетушек.
- Ну, вообще-то правила казино не допускают...
- Милейший, покажите-ка мне тот пункт устава вашего заведения,
который запрещает гостям Ареса спускать свои денежки легальным способом! -
Я специально повысил голос, чтобы нас слышали остальные посетители, и
крупье пошел на попятную.
- Я имею в виду не эту девятиголовую мисс, а мальчика. Ему явно нет
восемнадцати, и он-то уж точно попадает под действие Правил, запрещающих
играть в азартные игры несовершеннолетним.
Я сделал вид, что сильно огорчен. - Ну, что ж, если вы настаиваете...
- Именно настаиваю, - крупье являл собой ходячую статую ревнителя
общественной нравственности.
- Хорошо, он не будет делать ставок, а только посмотрит на игру. Пора
ему учится обращаться с деньгами, - и я заговорщицки подмигнул крупье.
Он холодно улыбнулся в ответ.
Мой план не был очень сложным. Другое дело, что провести его в жизнь
было совсем не просто.
Я исходил из того, что рулетка в казино явно была с подвохом, что
иногда встречалось в заведениях классом пониже. В шарик помещается
миниатюрный кусочек металла, а по краям игрового поля устанавливаются
электромагниты. При помощи дистанционного управления включается локальное
магнитное поле, и шарик "прилипает" к нужному номеру. Вот и весь фокус.
Остается только учитывать психологию игроков, следить за их реакциями и,
периодически поддерживая азарт мелкими проигрышами, ждать крупных ставок.
Тогда вступает в силу магнит, и простаки расстаются со своими денежками. Я
бы наверняка заметил мошенничество, если бы не та алкогольно-наркотическая
дрянь, которой они меня накачали в пятницу.
Но ведь Ги тоже могла создавать магнитное поле! И, как я убедился в
доме Стефана, не маленькое! Она притягивала мелкие монетки из
железно-никелевого сплава на расстоянии в десять дюймов. Я молил Бога
только о том, чтобы магниты казино оказались слабее. Скорее всего это было
именно так, ибо в противном случае "прилипание" шарика к полотну рулетки
было бы слишком заметно посетителям. Поэтому основной моей задачей было
усыпить бдительность моих противников и убедить их в том, что скоро все
мои денежки перетекут в кассу казино.
В первом же круге я выиграл сто тысяч, потом в несколько приемов
спустил триста, снова отыгрался, и опять проиграл половину. Я стал играть
по-маленькой, словно избегая проигрыша, но тем не менее раз за разом
проигрывая казино. Бен и крупье обменялись многозначительными взглядами.
Они понимали, что такая длительная серия выигрышей казино становится
слишком подозрительной и им необходимо заставить меня играть по-крупному.
Я увеличил ставки. Их глаза разгорелись. Они были у меня на крючке, хотя
считали обратное. Я поставил сто тысяч и конечно же проиграл. Словно вне
себя от горя я увеличил ставку вдвое, поставил фишки на "красное" и
незаметно сжал пальцы Стефана условленным образом. Тот еле слышно свистнул
Ги.
Шарик завертелся как бешеный и с громким стуком запрыгал по ободу
колеса рулетки. Все зрители напряженно уставились на него. Вот он слегка
замедлил движение и замер было на черном секторе, как вдруг, слабо
качнувшись, словно по инерции перекатился на "красное". Я выиграл!
Молодчина Ги сделала это даже деликатнее, чем я ожидал.
Крупье с каменным лицом, на котором застыла дежурная вежливая улыбка,
лопаточкой пододвинул ко мне фишки. Они еще ничего не поняли, и я поспешил
их успокоить. Я вновь уменьшил ставки и проиграл шестьдесят тысяч. Они
приободрились, но я отыграл еще четверть миллиона. Надо было видеть их
лица! Крупье схватился за живот и извиняющимся тоном объявил, что ему
нужно на минутку выйти в туалет. Несомненно, они решили проверить систему
электромагнитов. Бен нервически курил одну сигарету за другой.
Следовательно у меня будет небольшая передышка. Я заказал всем
присутствующим выпивку, а себе со Стефаном - по баночке колы. В этот раз я
твердо решил не пить ничего из откупоренных заранее бутылок. Я лично
вскрыл обе жестянки с лимонадом, предварительно убедившись в целостности
упаковки. Во рту у меня пересохло, как во время недавнего перехода через
пустыню, но в этот раз виною была не жара, а огромное нервное напряжение.
Если мне повезет, я не только отыграю долг, но и обчищу всю эту местную
компанию шулеров. Если же не повезет... об этом лучше было не думать.
Кроме того в резерве у нас еще был фургон со спящим в нем Тири.
Но вот крупье вернулся, и игра продолжилась. У меня на тот момент
было чуть меньше шестисот тысяч кредиток и я заставил себя проиграть им
почти сотню. Крупье с трудом пытался скрыть свою радость. Идиот, он еще не
знал, что его ждет дальше! Я посчитал фишки. Ровно пол-миллиона. Я
поставил их на "чет", Бен, естественно, на "нечет". Ги сработала
безукоризненно, и гора фишек передо мной удвоилась. Я вновь проиграл два
раза подряд по сто тысяч, чтобы усыпить их бдительность, и перешел к
заключительной фазе представления. Я медленно поднялся от стола и обвел
зал растерянным взглядом. Вспотевший от выпитой колы, с дрожащими руками,
я обратился к крупье, стараясь говорить как можно убедительнее.
- Я прошу не ограничивать ставок. Предлагаю все свои деньги -
восемьсот тысяч кредиток, против моего груза и корабля.
Бен обменялся быстрым взглядом с каким-то коротышкой в сером костюме,
и тот кивнул в ответ. Им уже порядком надоела эта игра, и они жаждали
поскорее обчистить меня до конца. Они были уверены, что шарик рулетки
полностью подчиняется их власти, и думали, что ничем не рискуют.
Я посмотрел на горящие алчным блеском глаза Бена. Ах, ты, паршивец! Я
вспомнил, как в тюряге он, оборванный и злой, строчил сигареты у товарищей
по камере и пытался играть в очко по-маленькой. А теперь стоит передо
мной, разодетый в шикарный костюм, и пытается разорить своего бывшего
товарища по-несчастью. Этого я ему никогда не прощу.
Я настоял, чтобы в зал принесли обе закладные - на корабль и на груз
и положили их на стол рядом с моими фишками. На этот раз я поставил на
"22" - дату моего рождения, а Бен на "21" - очко, его любимую игру на
Ганимеде. Крупье раскрутил колесо, вращение шарика превратилось в
блестящий серпантин, несущийся по разноцветному полю рулетки, а все
окружающие затаили дыхание.
На кону стояло чуть больше полутора миллионов - вполне внушительная
цифра, превышающая месячный доход казино такого класса. Какое-то мгновение
после остановки колеса шарик завис на рубеже двух чисел, испытывая
противоположные влияния разнонаправленных магнитных полей, и я мысленно
вознес молитвы к Богу, призывая его помочь невинной жертве преступной
компании. Впрочем вмешательство Бога не понадобилось. У Лернейской Гидры
магнитное поле оказалось сильнее. Под шумные возгласы посетителей шарик
скатился на "22". Мы выиграли!!!
Быстро обменяв свои фишки на деньги, мы вышли на улицу в окружении
толпы возбужденных болельщиков. Многие из них тоже в свое время оставили
здесь свои денежки, и их не мог не радовать крупный проигрыш казино.
Возле машины нам преградила путь тройка дюжих молодцов с
невыразительными лицами.
- Эй, мистер, вам, наверное, нужны охранники, чтобы доставить свои
денежки домой в целости и сохранности, - скорее утвердительным, чем
вопросительным тоном, осведомился самый здоровый из них.
- Нет, спасибо, мы обойдемся сами, - я взялся за ручку дверцы и
приготовился сесть в машину.
Но верзила придавил коленом дверь и не думал отступать.
- Предлагаю отойти в сторонку и обсудить мое предложение.
Я посмотрел на Стефана.
- Открой фургон, сынок, пусть Тири подышит свежим воздухом. - Потом
повернулся к бандитам. - Хорошо, джентльмены. Прошу пройти в наш фургон
для переговоров.
Стефан распахнул заднюю дверцу и оттуда показалась гигантская голова
разбуженного тиранозавра. Он широко раскрыл свою пасть и зевнул. Но это я
и малыш знали, что он зевнул. У наших собеседников, по-видимому, была
другая версия, ибо при виде двойного ряда остроконечных десятидюймовых
клыков они бросились врассыпную. Я быстро захлопнул заднюю дверь и увлекая
за собой мальчишку бросился к машине. Мы рванули в темноту ночи.
Я не буду подробно описывать гонку по пустыне. Скажу только, что один
раз нам пришлось остановиться и выпустить Тири погулять. Совершенно
случайно он раздавил один из преследующих нас автомобилей, и нас оставили
в покое.
На пороге дома в ярко освещенном дверном проеме стояла стройная
женщина в длинном строгом платье.
- Мама, - Стефан бросился к ней, оборвав разговор на полуслове.
Она судорожно обняла его голову и прижала к себе.
Я почувствовал себя крайне паршиво. Ведь, что не говори, а я рисковал
парнем без ведома его родителей.
Через несколько долгих мгновений она отпустила сына и подняла голову.
В ее черных, глубоких как эта марсианская ночь, глазах я прочитал только
что покинувшую их боль отчаяния и тревогу за сына. Мне стало совсем плохо.
Торжество победы на Беном вмиг улетучилось, оставив после себя лишь
щемящий стыд.
- Кто вы такой? - ее голос был тих, но требователен.
Я не знал, что ответить. В такой момент было бессмысленно
рассказывать о себе и своих проблемах. Нужно было называть вещи своими
именами - я воспользовался ее сыном, чтобы выкрутиться из дерьмовой
ситуации, в которую влез по собственной глупости. Но признаться в этом
открыто в тот момент было выше моих сил. Тягостная пауза затягивалась, и
тут меня опять выручил Стефан.
- Мама, это мистер Айв Рэндел. Ему очень понадобилась Ги, и я
согласился ему помочь в одном деле. Малыш благоразумно промолчал, в каком
именно, и хотя я прекрасно понимал, что наша тайна проживет недолго, был
ему несказанно благодарен.
- Извините меня, миссис...
- Дороти Потоцки. Можно просто Дороти, раз уж вы так дружны с моим
сыном.
- У вас прекрасный сын, мадам, дай Бог каждой матери иметь такого.
Она слегка улыбнулась.
- Может быть вы пройдете в дом? Правда, в такое позднее время я могу
предложить вам только чашку чая.
Хорошо, что Стефан догадался оставить короткую записку, а то бы я
наверное сошла бы с ума. Ведь он у нас такой домашний, и обычно никуда не
ходит...
Я смущенно потоптался у входа. Никакая сила не могла затащить меня в
дом - таким подлецом я тогда себя чувствовал.
- Я пойду, миссис. Мне нужно на корабль. Но я обязательно вернусь
позже, чтобы поблагодарить за все, что Стефан для меня сделал.
Через неделю, продав оптом кондиционеры, я покидал Арес. Напоследок я
зашел проститься в дом Стефана. Перед этим я познакомил мальчика с сыном
Нгуена, и теперь ребята целыми днями пропадали в саду играя друг с другом.
Два дня назад я подарил Стефану большую коробку самых разнообразных
игрушек начиная от миниатюрной модели железной дороги и заканчивая самыми
разнообразными электронными играми. Еще я привез ему в подарок прекрасно
иллюстрированную библиотеку приключений, включающую в себя приключения
Тома Сойера и "Зверобой" Купера. Дети должны играть в индейцев и
космических разведчиков, причем друг с другом, а не с ужасными монстрами.
Когда я, попрощавшись с миссис и мистером Потоцки, вышел в сад, чтобы
напоследок взглянуть на Стефана, рядом с моей головой в дерево воткнулась
оперенная стрела.
- Сдавайся, бледнолицый. Ты вступил на территорию племени Сиу, и
будешь за это жестоко наказан, - донесся из-за кустов знакомый голос.
Я облегченно вздохнул. Это гораздо больше подходит для парня в его
возрасте. А уж всякой генетикой, мутациями и транслокациями он еще успеет
повозиться, когда вырастет.
Я с легкой ностальгией увидел, как из зелени высунулись разукрашенные
лица Стефана и Тхиеу с яркими перьями в волосах. Но когда я рассмотрел, на
ком они восседали, то мигом оказался снова в доме.
Нет, я не трус и не такой уж консерватор, но это уже было слишком...
Юрий ЩЕРБАТЫХ
ЗВЕЗДНЫЕ ВОЙНЫ
Сражение уже подходило к концу, когда внезапно появились звездолеты
противника, обрушив огневой шквал на наши боевые порядки. Большинство
спутников связи и наведения были уничтожены в первые мгновения вероломного
нападения, однако управляемые снаряды противоракетной обороны все-таки
нанесли ответный залп, и в стратосфере распустились белоснежные шары
термоядерных разрывов. Взрывная волна смяла вражеские ракеты как мокрые
осенние листья и отбросила их в космос. Уцелевшие корабли врага отступили,
а взамен им с базы на обратной стороне Луны к нашим позициям юркими
стайками устремились челночные корабли с нейтронными торпедами.
Зрелище приближающихся с субсветовой скоростью сотен серебристых искр
застало командующего врасплох. Он оторвал взгляд от дисплея дальней связи
и рванул на себя селектор. Но он напрасно жал кнопку вызова. Его лучшие
дивизии пали под ударами баллистических ракет, а оставшиеся части были
сметены лучевой атакой.
Наступил критический момент битвы, секунды растянулись в века, чаша
весов дрогнула и стала клониться в сторону противника. И только тогда
Главный Стратег ввел в бой свой последний резерв. Из боевых установок,
замаскированных под метеоспутники, брызнули ослепительные лучи лазеров,
мгновенно превратившие в радиоактивный пар армаду челночных кораблей.
Битва была выиграна.
Директор галактического казино "Млечный Путь" радостно потирал свои
хитиновые челюсти гибкими щупальцами, подсчитывая недельную выручку.
Заперев в несгораемый платиновый сейф банкноты, он подал знак, и тотчас,
скрипя шарнирами, к нему подкатил робот-слуга, неся на подносе бокал с
освежающей жидкостью. Директор отхлебнул горячей азотной кислоты и
повернулся к своему заместителю - разумной плесени из системы тройной
звезды созвездия Скорпиона.
- Да, старина, - заметил директор, - это был настоящий триумф моего
нового игрального автомата "Звездные войны". Я занимаюсь развлекательным
бизнесов со времен Большого Взрыва, но никогда еще у нас не было такого
ажиотажа. Все жители Шарового скопления словно помешались на новой игре. И
это понятно, учитывая, что наконец-то в игральном автомате достигнута
иллюзия полной достоверности происходящего.
- Дело даже не в этом, босс. По-моему, гвоздем номера является то,
что теперь с клиентом сражается не бездушный робот на микросхемах, как это
было прежде, а разумные существа с планеты желтого солнца на краю
Галактики, которые даже не подозревают, что по телепатической связи они
дают вводные в Главный компьютер казино. Это вам не партнер-ЭВМ с
ограниченным набором стандартных программ. Чтобы победить в новом
аттракционе нужна немалая фантазия, и потом - действие тех уродливых
созданий настолько непредсказуемы, что мы каждый вечер загребаем хороший
куш на ставках тотализатора.
- А самое главное, - директор даже хихикнул от удовольствия, - мне не
надо платить этим воинственным созданиям из системы желтой звезды, которые
так изобретательно играют в космические сражения. Я думаю, надо удвоить
охрану того сектора Галактики, пока конкуренты не пронюхали, кто работает
на нас.
Разумная плесень в знак согласия выбросила вверх свои ложноножки.
Под аплодисменты завсегдатаев игрового зала Игорь устало смахнул пот
со лба и откинулся на спинку кресла. Нелегко было поддерживать славу
чемпиона Северного района по компьютерным играм. И хотя он прекрасно
понимал, что это была всего лишь игра, ощущение было такое, будто бы он
только сейчас возвратился из увлекательного и полного опасностей
путешествия по неведомым галактикам.
- Да, последняя версия "Звездных войн" - совершенно потрясная штучка,
не чета старым программам вроде "Принца" или "Ралли", но играть с ней с
каждым днем становится все труднее и труднее.
И вот еще что странно: во-первых, никто толком не знает, откуда
появилась в компьютере эта программа, и, во-вторых, Игорь готов был
поклясться, что дисплей иногда загорается за несколько мгновений до того,
как он нажимает сетевой тумблер...
Юрий ЩЕРБАТЫХ
МУЗЕЙ
памяти Говарда Лавкрафта
"...между нашим миром и тем потусторонним миром
теней, куда уходят души умерших, есть незаметное, еле
обозначенное пространство.
Иногда бывает так, что существа из двух миров не
умирают окончательно, но, застряв меж границ своих
Вселенных, бьются там, как мухи между оконными стеклами.
Случается, что в стекле обнаруживается еле заметная щель,
и тогда мухи вылетают наружу... или попадают в комнату...
или не мухи..."
Из комментариев доктора Г.Эрмитейджа
ко второй части "Некрономикона".
Рукопись, выдержки из которой я хочу предложить вашему вниманию, не
дает мне покоя вот уже несколько месяцев со дня моего возвращения из
Лондона. Я совершенно случайно оказался ее владельцем, и постоянное
ощущение, что я не смог достойно распорядиться полученной информацией,
доставляет мне сильное внутреннее беспокойство. Ведь так или иначе,
существование где-то поблизости от нас чужеродного, я бы даже сказал,
враждебного мира, представляет несомненную опасность для всех живущих на
Земле.
Поэтому после долгого колебания я решился на опубликование
содержимого "кожаной тетради", как я ее называю, хотя кожаным был только
переплет, а страницы... я так и не понял, из чего они были изготовлены.
Возможно, что это лишь необычный сорт глянцевой бумаги, хотя своей
мягкостью и нежными особенностями фактуры сей материал напоминал скорее
шелковую ткань... Впрочем я отвлекся от линии своего повествования. И все
же прежде, чем я перейду к изложению рукописи, я хотел бы пролить свет на
историю моей встречи с таинственным манускриптом.
Стояло раннее апрельское утро, когда, пригибаясь под тяжестью
здоровенного рюкзака я быстро шел по чистеньким улочкам Ист-Кройдена,
стремясь успеть к 6-часовому поезду, идущему до вокзала Виктория. Самолет
на Москву улетал в 9:55, и дешевый билет типа АПЕКС не давал мне права на
опоздание или замену рейса. Я пробыл в Англии две недели, и дальнейшее
пребывание в сей гостеприимной стране не входило в мои ближайшие планы
из-за скудости денежных средств.
После быстрой ходьбы я почувствовал, что изрядно устал, и присел на
край кирпичного парапета немного передохнуть. Было довольно прохладно.
Поеживаясь от холода я окинул взглядом давший мне приют район, в который
мне не скоро суждено вернуться. Приземистая двухэтажная католическая
школа, вычурный особняк местного эскулапа с солидной бронзовой табличкой у
калитки, старинная пивная под спортивной вывеской "Игроки в крикет" - все
это переходило из разряда реального окружения в мерцающие образы моей
памяти.
Еще не полностью рассвело, и темно-синий свежий утренний воздух был
наполнен запахом цветущего миндаля, деревья которого в изобилии росли
вдоль тротуара. И вдруг в эту первозданную свежесть грубым диссонансом
вторгся резкий неприятный запах, источник которого, казалось, был где-то
рядом.
Сейчас, спустя полгода, я пытаюсь вспомнить, на что он походил, и не
могу найти подходящих аналогий. Обычные сравнения типа "испорченное мясо"
или "ядовитые химикалии" здесь неуместны. Может быть, "протухшие яйца"?
Пожалуй, элемент сероводорода там был, но не более, чем элемент. Такое
зловоние редко встречается в обычной жизни. В целом ощущение было такое,
что в нос мне ударила струя газового баллончика, и это было тем более
непонятно, что улицы в тот час были совершенно пустынны. Даже автобусы еще
не ходили, что кстати и объясняло мою прогулку с тяжеленным рюкзаком.
Впрочем запах исчез так же быстро, как и возник, оставив после себя еле
уловимый, но устойчивый след, вызывавший ощущение тревоги и дискомфорта,
но не действующий на органы обоняния столь ошеломляюще, как первоначальное
зловоние.
Забыв, что я нахожусь в чопорной Англии, я по русской привычке встал
и огляделся, чтобы посмотреть, не вступил ли я по неосторожности в кучу
дерьма. Тогда-то я впервые и увидел рядом с собой ту самую тетрадь, о
которой веду речь. Когда я взял ее в руки, она была чуть тепловатой на
ощупь, и показалось мне весьма тяжелой.
Будучи заядлым библиофилом, я сразу обратил внимание на кожаный
переплет и особенную природу бумаги. С первого момента почувствовав
необычность своей находки, я вопросительно огляделся вокруг, ища хозяина
книги, и, не найдя никого, кому она могла бы принадлежать, осторожно
раскрыл обложку. Неровные строки убористого рукописного текста заполняли
ее страницы, временами неожиданно обрываясь, а местами полностью исчезая
под бурыми пятнами засохшей плотной коркой рыжеватой жидкости, крупные
потеки которой порядком испортили рукопись. Начав перелистывать
манускрипт, я ощутил потрескивание статического электричества на кончиках
пальцев, что заставило меня инстинктивно захлопнуть тетрадь и задуматься.
Я очень спешил, времени было в обрез, и нужно было срочно решать, что
делать с найденной рукописью. Оставить ее на месте, сдать в полицию,
отнести в бюро находок? Я не знал, на что решиться... Бросить столь
таинственно попавший мне в руки манускрипт я не мог - это мне не позволяло
врожденное чувство любопытства и страсть к приключениям. Полиция или бюро
находок тоже исключались - через полтора часа начиналась регистрация в
аэропорту Хитроу на московский рейс, а только одна дорога туда, не считая
пересадок занимала более часа. Составление же протокола в полицейском
участке, безусловно, привело бы к опозданию на самолет. Поэтому после
секундного колебания я засунул кожаную тетрадь в рюкзак и направился к
вокзалу.
Позже, по приезду в Россию я с трудом, шаг за шагом прочитал и
перевел содержимое рукописи, и полагаю, что результаты моих исследований
должны быть известны всем, кому небезразлична судьба человечества. К
сожалению, я не могу представить читателем исчерпывающее содержание
манускрипта, ибо часть страниц была в самом начале уже безнадежно
испорчена, а отдельные пассажи текста я просто не смог перевести,
во-первых, из-за плохого почерка автора, а, во-вторых, потому что сам
предмет сих странных, а временами просто жутких мемуар, выходил за пределы
моих понятий и словарного запаса. Иногда речь шла о вещах, совершенно
неизвестных в нашем мире и поэтому не имеющих подходящего эквивалента.
Поэтому, я не вполне уверен в том, что Демоны Зла, Черные Призраки Ночи и
Духи Священных Могил, названия которых, к примеру, я перевел таким
образом, действительно соответствуют тем жутким и странным существам,
которых встречал автор рукописи в своих воистину трагических странствиях
во Времени и Пространстве.
По мере моей работы по переводу манускрипта, я обратил внимание, что
состояние рукописи стремительно ухудшается. В Лондоне она выглядела новой
и свежей - казалось, что последние строчки были написаны всего несколько
часов назад, а странные, навевающие мрачные ассоциации красные чернила,
еще не вполне просохли. Кожаный перелет был совершенно неистрепан и
казался мягок на ощупь, а качество необычной тончайшей бумаги было вне
всякой критики.
По прошествии же нескольких месяцев книга выглядела как полная
рухлядь, а стремительность ее превращений напоминала мне бальзаковскую
Шагреневую кожу. Переплет ее был испещрен трещинами, страницы
излохматились и стали расползаться на глазах, несмотря на мое
сверхосторожное обращение со столь ценным экспонатом чужого мира. Переплет
оброс неприятной зеленовато-желтой слизью, которую я аккуратно счищал
скальпелем, а от всей рукописи веяло отчетливым запахом разложения,
напоминающим запах болот и осенних гниющих листьев. Лишь на прошлой
неделе, совершенно случайно мне удалось обнаружить способ восстановления
ее состояния, но об этом позже...
Что касается содержания записок, то они, насколько мне удалось
понять, принадлежали молодому парню Алану Райсу, уроженцу Лондона, жившему
там в 50-60 годы нашего столетия. Впрочем здесь я могу и ошибаться, так
как большая часть тетради содержит описание мест и событий, к которым наши
знания географии и хронологии не имеют никакого отношения.
Алан рано потерял родителей, погибших в автокатастрофе при
сомнительных обстоятельствах, и воспитывался у своей тети по материнской
линии. Она работала экскурсоводом в Британском музее, а ее муж - Джон
Бридж, разливал пиво в пабе "Игроки в крикет", расположенном недалеко от
вокзала Ист-Кройден.
Сознаюсь, что когда я дошел до этого названия и живо представил себе
обстоятельства моей находки, неприятное ощущение липкого иррационального
страха сжало мой позвоночник. Я продолжаю считать, это всего лишь
совпадением, хотя в последнее время все больше фактов убеждают меня в том,
что случайных событий в нашем мире куда меньше, чем роковых
закономерностей.
Итак я представляю вашему вниманию уцелевшие фрагменты таинственной
рукописи, которые мне удалось разобрать и перевести на русский язык,
расположенные в том же порядке, как и в кожаной тетради.
"...нахожусь рядом и в то же время бесконечно далеко от вас, и хотя
наши координаты времени и пространства совпадают, есть и другие виды
измерений, надежно отделяющие наши миры. Однако вследствие определенных
обстоятельств в движении небесных сфер, усиленных применением древней
магии, периодически наступают такие моменты бытия, когда Разделяющий
Барьер приоткрывается.
Последнее время я почти потерял надежду вернуться в свой мир, но еще
продолжаю пытаться передать весточку о себе. Мне пришлось применить все
известные мне магические приемы и самые мощные обряды культов Древнего
Царства, чтобы дождавшись благоприятного расположения планет, предпринять
отчаянную попытку перебросить эту рукопись в родные пределы. Если в данный
момент вы читаете эти записки, значит мой план удался, а...
...бывать в Британском музее. Особенно привлекал меня отдел Древнего
Востока. Мне всегда казалось, что чем почтеннее возраст экспоната, тем
большую мудрость столетий накопил он, и тем большая сила исходит от вещей,
изготовленных в глубинах веков. Самостоятельно я выучил несколько древних
языков от греческого до египетского. Но несмотря на мои лингвистические
успехи и несомненные достижения в сфере исторических наук в школе у меня
были постоянные проблемы с учителями и особенно с товарищами по классу.
Меня считали нелюдимым парнем и зазнайкой, а я всего лишь не мог найти
родственную душу и не хотел болтать о пустяках - футболе, мотоциклах,
танцах и модных брюках. Шумным вечеринкам я предпочитал тихие помещения
публичных библиотек и торжественные залы исторических музеев. Можно
сказать, что именно в музее и прошло большая часть моего детства.
Я часто задерживался там допоздна, ожидая тетю Розу. При этом я
обратил внимание, что когда последние посетители покидали залы музея, там
что-то неуловимо менялось. Возникала другая атмосфера, слышалась тихая
почти невнятная музыка, тихим рокотом о чем-то шептались голоса,
доносившиеся из-под мраморного пола или по ту сторону массивных
известковых стен. Бывало, что воздух в опустевших залах начинал чуть
заметно дрожать, как это бывает над раскаленными песками аравийских
пустынь, а временами, несмотря на очевидную пустоту покинутых помещений,
мне чудилось поблизости чье-то невидимое присутствие. Но все эти признаки
были так мимолетны и непрочны, что до определенного момента я относил их
только к своей повышенной впечатлительности и слабому здоровью.
Однажды вечером, когда я проходил между огромными монстрами,
привезенными из развалин дворца ассирийского царя Ашшурбанипала, чуть
заметная искра электрического разряда соединила между собой гигантские
статуи крылатых быков с человеческими головами. Это было так неожиданно,
что я замер на месте, боясь пошевелиться. Синяя струя светящейся плазмы с
тихим шорохом змеясь пролетела перед моим лицом и исчезла так же внезапно,
как и появилась. Разряд был столь тонким, а свечение настолько слабым, что
я протер глаза, сомневаясь в реальности увиденного, и лишь слабый запах
озона указывал, что произошедшее мне не пригрезилось.
Следующее событие, о котором я хочу рассказать, произошло через
месяц, а точнее, ровно через двадцать восемь дней - и, как в первый раз, в
п_о_л_н_о_л_у_н_и_е_.
Музей закрывался. Тетя Роза попросила меня обойти несколько соседних
залов, чтобы убедиться в том, что все посетители покинули помещение, а
сама пошла к выходу. Обходя анфиладу громадных комнат, я заторопился и
споткнулся о постамент большой мумии, вертикально стоявшей у входа в
коридор, соединявший экспозиции Древнего и Среднего Царств Египта. Вес
тяжелого саркофага составлял тысячи фунтов, и моя коленка, безусловно, не
могла сдвинуть с места массивный предмет, но на мгновение мне показалось,
что мумия покачнулась! Инстинктивно я схватился за край саркофага,
стремясь удержать его на месте, и как и месяц назад, почувствовал, как
разряд электричества уколол мне пальцы. Я вскрикнул и отдернул руку,
почувствовав сильное жжение и зуд в правой ладони.
А за окном тем временем собиралась гроза. Густой предгрозовой воздух
тяжелыми волнами вливался в приоткрытые для проветривания фрамуги. Но
вместо бодрости он нес духоту и сонное оцепенение. Неожиданно для себя я
тихонько опустился на гранитный постамент древней колонны из Мемфиса и
задремал.
Очнулся я, когда в зале было почти темно, и только слабый свет
дежурной лампы тусклым светом освещал экспонаты, придавая им зыбкий,
слегка зловещий вид.
Рука моя болела вовсю и сильно чесалась. Взглянув на нее, я с испугом
обнаружил фиолетовый нарыв на среднем пальце. По краям он переливался
всеми цветами радуги, словно бензиновое пятно на асфальте, а в середине
был покрыт иссиня-черной коркой. Под ней, что-то двигалось и пощипывало. Я
инстинктивно потер платком больное место, но зуд не проходил. Мне
захотелось подставить руку под струю холодной воды, и я оглянулся, ища
выхода из зала. Прямо позади меня стоял постамент с Розеттским камнем -
святыней для любого египтолога. В свое время он был моим букварем при
изучении древнеегипетских иероглифов, и я многие часы проводил перед ним,
разбирая древние знаки, высеченные много веков назад.
Пытаясь притушить боль, терзающую мой бедный палец, я протянул руку и
прикоснулся горящим нарывом к холодной черной поверхности базальтовой
плиты. И как только опухоль соприкоснулась с поверхностью Розеттского
камня, нарыв с отвратительным треском прорвался, и я с изумлением увидел,
как облачко серебристого пара вылетело оттуда и тут же рассеялось в
полумраке комнаты. В тот же миг я почувствовал большое облегчение, а чуть
позже такой же сильный страх.
Кто-то невидимый, но вполне ощутимый моими внезапно обострившимися
органами чувств, находился поблизости, опровергая своим присутствием все
законы здравого смысла. Зал был явно пуст, но в то же время подсознание
уверяло меня в наличии поблизости огромного и глубоко чуждого мне существа
из другого мира. Почему именно из другого, я не мог объяснить, но уже
тогда инстинктивно понял, что имею дело с посланцем чуждой нам Вселенной.
Мгновением позже, когда шок от неожиданного открытия прошел, я
ощутил, что это существо пытается проникнуть в мое сознание. Это ему скоро
удалось, ибо беззвучные, но оттого еще более пугающие образы возникли в
моем воспаленном мозге. Так я узнал о существовании Тех, Кто Оттуда и их
мире...
...поскольку имена хозяев соседней Вселенной чужды нашему слуху и
природа их покрыта тайной. Поэтому для простоты последующего повествования
я буду звать их Демонами, хотя отдельные их разновидности сильно
отличаются между собой как по внешнему виду, так и по внутренней сущности.
Когда-то давным-давно наши миры соприкасались очень тесно, и жители
сопредельных пространств при помощи магии и особых обрядов могли
перемещаться через Барьер. В те далекие архаические времена Переход был
возможен не только для неодушевленных предметов или астральных слепков,
как сейчас, но и для любых живых существ.
Мир Демонов древнее нашего, и в свое время жители Земли при помощи
колдовства и магии часто призывали обитателей чужого мира в качестве своих
богов. Мардук и Вельзевул, Уаджит и Сэт, Азазел и Молох - все они были
Демонами Зла, пришедшими Оттуда. С течением времени расстояние между
мирами увеличивалось и они все больше удалялись друг от друга, пока сорок
пять тысяч лун назад Главная Дверь не захлопнулась навсегда.
Причиной тому послужил фараон Эхнатон, более известный под именем
Аменхотепа IV. Опираясь на честолюбивых жрецов Гелиополя и Мемфиса с
помощью мощной магии он призвал слуг бога Ра-Горахте сокрушить сонм
древних египетских богов Гору, Сохмет и Хатхор. Фиванские жрецы Амона не
смогли вовремя защитить их, а когда Нечестивый Фараон был убит, Дверь
между мирами уже была наглухо запечатана Священной Печатью. Это не была
борьба жрецов разных культов, как полагают сегодня историки и археологи, а
жестокая и бескомпромисная борьба за власть над Землей потусторонних сил
из иного мира. Им требовалась постоянная подпитка жизненной энергии в виде
человеческих жертв. Эта энергия подкрепляла их силы, превращая из
бесплотных призраков в живые создания.
Позднее я узнал, что Демоны приходили в наш мир в виде нематериальных
образов, а потом подпитываясь биоэнергией, обрастали плотью и кровью.
Еще я узнал, что чем выше структурная организация мира, тем сложнее в
него попасть. Из нашего мира в мир Демонов попасть относительно просто,
что кстати подтверждается на моей примере, а вот наоборот гораздо сложнее.
Можно легко опускаться к хаосу и разрушению по градиенту энтропии, но
тернист путь к порядку и совершенству...
Когда Демоны в образе древнеегипетских богов перессорились между
собой, жертвоприношения прекратились, и энергия, питающая их материальные
тела, иссякла. Они вновь превратились в призраков и ушли обратно. Когда
фиванские жрецы убрали мятежного фараона, было уже поздно - Дверь
захлопнулась. Но каждую тысячу полнолуний заклятье, наложенное жрецами
храма Эль-Амария, ослабевает, и посланцы Чужого Мира могут вновь проникать
в наш мир...
...предложил мне сделку.
Я был в растерянности. Дьявол знал, что насаживать на крючок. Неужели
я действительно смогу путешествовать во времени?
Увидеть своими глазами шумерскую цивилизацию, Древние царства Египта,
таинственные культы Востока, загадочное государство этрусков - за это
можно отдать все сокровища мира.
Про себя я решил сразу, но попросил дать мне время на размышление.
Демон дал мне на раздумье одни сутки, добавив, что за это время он явит
мне дополнительные доводы своего могущества.
Я не помню, как оказался на улице перед музеем. Часы показывали
девять утра. Я обогнул здание вдоль Монтегью-стрит и вышел на площадь
Рассела. Там я буквально рухнул на скамейку сквера, пытаясь прийти в себя
после перенесенного потрясения. Сейчас при свете дня в этом людном уголке
Лондона полном туристов, все произошедшее в музее казалось мне дурным
сном. Господи, - подумал я тогда, - надо срочно кончать с моими
увлечениями древними культами и историей Египта. Еще немного и у меня
окончательно поедет крыша. Пусть лучше я, как другие парни из моей школы,
буду ходить на футбол и мечтать о своей мотоцикле, чем попаду в психушку.
В маленьком магазинчике на углу я купил бутылку холодного лимонада и
залпом осушил ее до дна. Теперь я чувствовал себя значительно лучше.
Несомненно, что падение атмосферного давления накануне перед грозой,
мрачная обстановка музея, мое чрезмерно развитое воображение, да еще удар
об основание египетской колонны, вызвали временное помешательство
рассудка. Но, слава Богу, теперь это уже в прошлом. Я резко встал со
скамьи, намереваясь пойти к тете Розе и рассказать ей о случившемся, как
красная пелена упала перед моим взором. Мгновенно все вокруг - люди,
здания и даже деревья окрасились в пурпурный цвет. Кроме того, вокруг
некоторых прохожих я заметил радужное сияние, сходное с...
...убедился, что это был не сон. Я отчетливо видел печать смерти на
их лицах и мог с непонятной уверенностью сказать, когда и кто из них
умрет.
Прямо передо мной какой-то толстенький джентльмен в черном, наглухо
застегнутом сюртуке собирался пересечь улицу на углу Блумсбери-Уэй прямо
напротив магазина. Радужное сияние, чуть заметное у остальных прохожих,
так и полыхало над его головой, означая, что часы его сочтены. Я крикнул
ему изо всех сил, но он не расслышал меня среди шума, царившего в этот час
на оживленном лондонском перекрестке. Толстяк лишь на секунду замешкался у
желтого светофора, как красный двухэтажный автобус, вынырнувший из
Саусемптон-Роу, мгновенно подмял его под себя.
Из под колес мелькнула беспомощная белая кисть, истошно завизжала
какая-то женщина, и автобус от резкого торможения занесло на край
тротуара. Беднягу просто растерло по мостовой, и сейчас от него осталась
только куча тряпья, да комок растерзанной плоти, пропитанной густой
кровью. Только тогда до меня дошло, что красная пелена, закрывавшая мой
взор последние четверть часа, исчезла так же внезапно, как и появилась.
Вместе с ней исчезли и радужные нимбы над головами прохожих. Их судьбы и
смерть, как и прежде, вновь стали для меня тайной. Что ж, демон из чужого
мира добился своего, предъявив такие очевидные доказательства своей силы.
В тот вечер я сказал тете Розе, что обойду западное крыло музея и
потороплю последних посетителей, а сам спрятался в узком коридоре рядом с
Галикарнасским мавзолеем. Рипли Ван Клейн только что покинул этот зал, и я
знал, что старый музейный служитель никогда не обходит дважды уже
осмотренные помещения.
Я сидел на мраморном парапете и слышал как гулко колотится сердце у
меня в груди. Озноб страха сотрясал тело, и временами меня охватывало
непреодолимое желание бежать как можно дальше отсюда, в то время, как
другая не менее могучая сила цепко держала меня на месте.
Борьба противоположных желаний настолько утомила меня, что я не сразу
услышал Зов, громко раздавшийся в моем сознании. Словно во сне я поднялся
и следуя мысленным указаниям Существа из Другого Мира, двинулся вверх по
западной лестнице.
Почти в бессознательном состоянии, как сомнамбул, я поднимался по
крутым ступенькам, не осознавая, куда и зачем я направляюсь. Так я
очутился в зале номер 62, где хранились египетские папирусы.
Судя по отвратительному запаху и чуть заметному дрожанию воздуха
Демон был уже там. Следуя его мысленным указаниям, я достал из стеклянного
шкафа папирус Хунефера, относящийся к девятнадцатой династии Нового
Царства.
Мне не нужно было разворачивать свиток, чтобы увидеть текст. Я и так
прекрасно помнил украшенное великолепными иллюстрациями древнее
изображение суда Озириса и вырванное человеческое сердце, лежащее на весах
у ног страшного собакоголового бога Анубиса - покровителя гробниц и
заупокойных культов.
Из моего горла вырвался хриплый незнакомый звук, непохожий на
человеческую речь. Не сразу мне удалось понять, что это именно я
декламирую текст из "Книги Мертвых". В полной прострации я стоял, как
истукан возле древних свитков, произнося непослушными губами самые темные
и таинственные главы магической книги.
"Глава, чтобы не умереть вторично", "Глава, чтобы не истлеть"...
Когда я добрался до изречения "Чтобы дать душе соединиться с телом",
воздух рядом со мной заметно уплотнился и Существо Оттуда начало принимать
видимые очертания.
Боже, какой же отвратительной показалась мне эта тварь!
Бесформенное обрюзгшее тело шести футов росту, мерзкие длинные
щупальца, синеватая, переливающаяся разноцветными разводами бугристая
кожа, покрытая отвратительной слизью...
Я содрогнулся от вида чудовища, но помимо своей воли продолжал читать
архаичное заклинание. Остатками разума, дремлющими в моей голове, я
осознавал нелогичность происходящего, ибо в руках я держал один текст, а
декламировал другой, гораздо более древний. Впрочем та легкость, с какой я
выговаривал древнеегипетские заклинания и непослушность моих членов
указывали на то, что истинным жрецом сего непонятного и зловещего обряда
был отнюдь не я, а кто-то другой, гораздо более могущественный,
использующий мои губы только в качестве звуковоспроизводящего устройства.
Материализовавшийся демон взял меня за руку и повел вниз, в зал
саркофагов. Там мы подошли к самому большому из них, и я со страхом
увидел, как его огромная каменная крышка с душераздирающим скрипом
медленно поехала в сторону, обнажив бездонную пустоту содержимого.
В состоянии, близком к помешательству я стоял между зияющим провалом
древней гробницы и отвратительной тушей чудовища, проклиная свое
злосчастное любопытство и неуемную дерзость, толкнувшие меня на столь
безрассудные поступки.
Тем временем без какого-либо предупреждения Демон толкнул меня в
саркофаг, а сам навалился сверху. Последнее, что зафиксировало мое
окаменевшее от ужаса сознание, было задвигающаяся на место крышка
саркофага, а затем наступил вечный мрак и тишина...
...как я уже упоминал.
Отсюда я сделал вывод, что большую часть времени я провожу между
нашими мирами, в той щели во времени и пространстве, которая образовалась
между Землей людей и чуждой нам Землей монстров. Временами мне открываются
картины их ужасающей и полной мрачности и безысходности обители, и тогда я
не могу сдержать дрожь отвращения. Лишь однажды я осмелился
непосредственно проникнуть в их мир и с тех пор не могу вспоминать об этом
без ужаса.
Эта планета несомненно была Землей, более того населенной настоящими
людьми, или вернее тем, что от них осталось после тысячелетий служения
Демонам. Однако истинными хозяевами планеты стали кошмарные порождения
тьмы, отдаленно напоминающие самых ужасных богов древнеегипетских культов.
Гниль и запустение царили повсюду. Влажный туманный климат,
насыщенный тяжелыми испарениями обширных болот, рождал странные оптические
иллюзии. Серые призраки то появлялись, то исчезали перед моим взором.
Угрюмые и запущенные строения немногочисленных деревень и поселков
были населены людьми, несущими на своих лицах явную печать вырождения.
Собравшись в своих капищах под надзором суровых жрецов они исступленно
совершали свои черные ритуалы, нередко сопровождая их человеческими
жертвоприношениями.
Мой провожатый, или скорее бессменный страж всюду сопутствовал мне в
моих странствиях. Я уже привык к его присутствию и научился легко
обращаться с ним при помощи мысленных усилий.
Вместе с ним мы совершили немало путешествий по параллельным мирам и
во времени, и я действительно смог собственными глазами увидеть историю
человеческой цивилизации, причем не только нашей. И пусть величественные
картины правления египетских фараонов и римских императоров я смог
наблюдать только сквозь мутную пелену Разделяющего Барьера, все равно это
было великолепно!
Но как ни странно, факт удовлетворения моего любопытства радовал меня
гораздо меньше, чем мог прежде предположить. Неуемная тоска по дому
съедала мою душу.
Однажды я попросил Демона показать мне родные края если уж не в
настоящей Англии, то хотя бы в этой квази-Земле, и через несколько
мгновений я был уже в Лондоне.
Место, в котором мы очутились, лишь отдаленно напоминал мне город
моего детства. Я с трудом угадывал извилистые берега Темзы и не узнавал
хорошо знакомый мне по прежней жизни ландшафт столицы Британии. В
городском пейзаже преобладали черные и серые тона. Мрачные и угрюмые
строения зияли провалами окон, и лишь за некоторыми покосившимися рамами
зыбко светились огоньки свечей. Надо всем господствовал отвратительный
запах, что я ощутил впервые в залах Британского музея, и который
преследовал меня повсюду в этом мире.
Сам музей, к моему удивлению, находился в этом мире там, где ему и
полагалось быть - между Рассел и Монтегью-стрит, но Боже, - каким
уродливым он мне показался!
На первый взгляд его линии повторяли привычные очертания, известные
мне по прежней жизни, но грубо нарушенные геометрические пропорции
придавали некогда величественному зданию жуткий и отталкивающий вид.
Восемь мощных колонн как и полагалось, возносили вверх огромный
фронтон, украшенный барельефами, при взгляде на которые по телу у меня
пробежала дрожь ужаса и отвращения. Там, где на Земле на входящих
посетителей смотрели величественные и прекрасные фигуры богов,
олицетворяющие мудрость и красоту человечества, здесь на меня насмешливо и
злобно взирали монстры, один страшнее другого.
Крылатые грифоны, медузы увитые змеями, кровожадный египетский бог
Собк с крокодильей головой, отвратительный трехголовый дракон с крыльями,
как у летучей мыши, являлись жуткой противоположностью привычному мне
фасаду Британского музея.
То, что я обнаружил внутри здания показало мне всю глубину пропасти,
разделяющей мораль и культуру наших миров... Древние полуразложившиеся
мертвецы из языческих захоронений и прекрасно сохранившиеся мумии
фараонов, ссохшиеся тела христианских подвижников и наполненные смолой
трупы африканских колдунов заполняли собой большую часть экспозиции
западного крыла.
Дальше находились черепа самых разнообразных размеров и форм - от
крошечной головы младенца до жутко вытянутого почти в фут черепа
перуанского индейца с ритуальными трепанационными отверстиями в теменной
части.
Далее шли различные надгробия, начиная от безыскусных сарматских
изваяний и кончая отвратительными изображениями заупокойных духов
австралийских племен.
Там, где должен был находиться величественный фриз Парфенона, стоял
высокий постамент из темного мрамора, отделанный золотом и ониксом. На нем
под хрустальным колпаком я увидел книгу в черном переплете из дубленой
человеческой кожи. Сопровождающий меня Демон почтительно поклонился
внушительному фолианту.
- Это "Некрономикон" - величайшая книга безумного араба Абуллы
Аль-Хазреда, содержащая ключ к перемещению между мирами. Она была
одновременно написана здесь и на твоей Земле, и если оба экземпляра книги
соединить вместе, оба параллельных мира сольются воедино.
Мы много раз пытались пронести "Некрономикон" через Барьер, но - увы,
это еще никому не удалось.
Лишь однажды Черный Призрак Ночи, верный слуга богини Уаджит,
используя самую мощную магию, смог донести Священную Книгу до Врат через
Барьер, но там...
...охватывает пугающее чувство постепенного изменения.
Воздух, которым я дышу, жуткие сцены из мира Демонов, стоящие у меня
перед глазами, их черные мысли и деяния, незаметно, но неумолимо отравляют
мое сознание, превращая в монстра.
По-видимому, любой человек, попавший в этот извращенный мир, начинает
постепенно перерождаться, пока сам не станет Демоном.
Последние дни я замечаю, что в своих воспоминаниях начинаю
отстраненно взирать на людей, как на чуждых мне ограниченных существ, и
вид их крови, обильно льющейся во время жертвоприношений уже не тревожит,
как прежде, мою душу.
Теперь я знаю, что на протяжении последних столетий Силы Зла
предпринимали неоднократные попытки прорваться через Барьер, и иногда это
им удавалось, хотя и не надолго: в индийском штате Керала в XVII веке и в
Аркхеме в начале нынешнего столетия. Но видит Бог, главные битвы сил Тьмы
и Света еще впереди..."
Полгода я владею рукописью, и все это время проклинаю тот день и час,
когда, движимый любопытством, я положил ее в свой рюкзак. В то тихое
апрельское утро мне следовало оставить в покое дьявольское порождение
Чужого Мира, а теперь я превратился в заложника страшного манускрипта.
Жизнь моя становится невыносимой. Ночами меня стали мучить жуткие
кошмары, слишком правдоподобные, чтобы считать их просто снами. Днем я
часами размышляю о судьбе Алана Райса и о том ужасном соседстве, про
которое не подозревают беспечные жители Земли. Я долго носил в себе тайну
Посещения Извне, но теперь у меня уже нет сил молчать. Временами мой разум
отказывает, а физическое здоровье заметно пошатнулось за последнее время.
Проклятая кожаная тетрадь пьет мою кровь. Я почти уверен, что все
пришедшее сюда из Черного Мира, несет на себе печать проклятия и
разрушения.
Книга, которая начала было стремительно разрушаться на моих глазах,
теперь вновь в отличном состоянии. Случайно я обнаружил способ ее
восстановления.
Однажды вечером я сидел в своей лаборатории, пытаясь определить
возраст рукописи. В качестве эталона я использовал несколько старинных
монет различных эпох из моей коллекции, начиная от николаевского пятака и
заканчивая сестерцием Веспасиана.
Последней монетой я особенно гордился - она считалась жемчужиной
моего собрания, причем находилась в отличном состоянии, несмотря на
восемнадцать столетий, отделявших нас от эпохи этого бережливого
императора.
Каковы же были мои изумление и досада, когда я увидел, как моя лучшая
монета возложенная на черный переплет загадочного манускрипта,
превратилась в грязный истертый комочек металла. Две тысячи лет за
несколько секунд ощутимо и грубо сделали свою неумолимую отметину на
старой монете, которую судьба до сих пор счастливо уберегала от
воздействия бога Хроноса.
Снедаемый одновременно горячим любопытством и жалостью к своей
разрушаемой коллекции, я прикоснулся к книге другой монетой, относящейся к
эпохе Анны Иоановны. И снова, как и в первый раз, прекрасно сохранившаяся
до того медная монета быстро обезобразилась зеленым окислом и моментально
постарела, в то время как внешний вид рукописи заметно улучшился: страницы
восстановили былую белизну, а размытые строчки стали яркими и четкими.
С тех пор, пытаясь сохранить драгоценный манускрипт, я извел все
мало-мальски старые предметы у себя дома, зато теперь рукопись из Чужого
Мира сияет первозданной новизной. Недавно я зашел в наш городской
краеведческий музей и украдкой прикоснулся книгой к могильному изваянию
найденному в скифском кургане.
То, что произошло в тот момент, напугало меня до смерти и заставило
спешно покинуть музей. Вот уже неделю, как я безвыездно сижу дома и
напряженно размышляю. В моем сознании отчетливо слышны чьи-то
отвратительные голоса. Временами они складываются в неясное бормотание, но
иногда сквозь их жуткое завывание, зловещий шепот и странные звуки, явно
издаваемые нечеловеческими голосовыми связками, я слышу далекий, но
настойчивый призыв:
- Открой Дверь.... Открой Дверь....
Разум и здравый смысл подсказывают мне избавиться от страшной
рукописи, но Некто, сидящий в глубинах моего подсознания, наоборот толкает
меня вместе с Книгой в музей. Теперь я понимаю, что музеи, будучи
хранилищами древностей и предметов религиозного и колдовского культа,
являются сосредоточием магической связи между нашими мирами, аккумулируя в
себе энергию, оставшуюся в нашем мире от Темных Сил. Древние вещи,
собранные воедино, хорошо помнят те далекие, архаические времена, когда
наши миры были близки как родные братья, а живые существа из параллельных
пространств могли свободно перемещаться между ними.
И если когда-нибудь Черные Призраки Ночи снова ворвутся в наш
безмятежный, ничего не подозревающий мирок, то Музей будет именно тем
местом, где распахнется Дверь.
И последнее, что я хочу вам сказать, прежде чем выполню то, что
задумал... Тогда, стоя перед скифским идолом в скромном провинциальном
краеведческом музее я ясно увидел синий электрический разряд,
промелькнувший между гранитным богом степей и переплетом рукописи... Те,
Кто Ждет готовы к вторжению на Землю...
Да поможет мне Бог выполнить задуманное... Прощайте...
Юрий ЩЕРБАТЫХ
ПРИМИ МОЮ БОЛЬ
Жизнь есть жизнь,
Смерть есть смерть.
Что можно к этому добавить?
Добавим к жизни смерть,
Добавим к смерти жизнь,
И это все, что можем мы...
В.Абанькин "Пасьянс"
Последнее время все чаще и чаще Сергею снилась степь. Жаркая, еще не
остывшая от дневного зноя ночная степь, прикрытая опрокинутой чашей
звездного неба, пряно пахнущая полынью, чабрецом и тысячелистником. В это
мгновения он явственно слышал шелест трав и стрекот цикад, нежно
напевавших ему незатейливый мотив колыбельной песни. Когда к нему приходил
этот сон, тело его, осыпанное золотым звездным дождем, расслаблялось, а
все тревоги и боли минувшего дня мягко стекали в нагретую землю.
Но в эту ночь он не дождался уже привычного умиротворения. В картину
донской степи отдельными грубыми мазками ворвались острые запахи сельвы,
шум тропического ливня и голос, звавший его из забытья на чужом языке.
Сквозь слепленные веки в слабом свете аварийного фонаря Сергей различил
смуглую тщедушную фигурку, мнущуюся у входа в тамбур.
- Говори яснее, Хуан, - попросил он, уже окончательно проснувшись.
- Энрико лежит в ста шагах от лагеря на тропинке, ведущей в деревню.
В него вселился дух горных болот, про которого рассказывал дедушка. Он
красный-красный и зубы оскалены как у одержимого.
Часть сознания еще была покрыта сонным туманом, но руки уже сами
застегивали "молнию" комбинезона и искали аптечку, а мозг лихорадочно
пытался сообразить, что могло произойти с парнем в джунглях по пути в
лагерь. Потом Сергей бежал, обгоняя Хуана, по тропинке, ведущей в деревню,
и мокрые листья лиан хлестали его по лицу, прогоняя остатки сна.
Испуганные лучи нагрудного фонарика метались по переплетенным ветвям,
освещая что угодно, кроме дороги, и уже совершенно некстати в голове
мелькнула мысль, что завтра воскресенье, а значит сеанс связи с домом...
Он дважды запнулся о торчащие из-под земли корни, а когда хотел
переступить лежащую на тропе лиану в третий раз, резко остановился.
То, что он принял за толстую, мокрую от дождя ветку, оказалось
детской рукой, скрученной в предсмертном напряжении страшной судорогой.
Сергей поднял скользкое, вдруг оказавшимся неожиданно тяжелым и уже
начавшее остывать щуплое тельце на плечо, и побрел обратно в лагерь.
Через час, испробовав все возможные средства, он прекратил
массировать сердце и отключил искусственное дыхание. Мозг был мертв. Он
опоздал совсем немного. Бедный Энрико... Сергей хорошо помнил его черные
любознательные глаза и способность задавать неожиданные вопросы. Тогда он
так просился в лагерь, и если бы не его отец - суровый охотник-индеец, то
мальчик мирно спал бы сейчас в соседней палатке, а не лежал на
операционном столе, обезображенный страшной болезнью.
Сергей представил, как тяжело больной паренек сначала шел, а потом
полз к ним сквозь ночные джунгли, облепленный пиявками и палой листвой, и
зябко передернул плечами. Но что же это за болезнь? Багровая кожа...
судороги... быстрый летальный исход от паралича диафрагмы и межреберных
мышц... Довольно запоминающиеся симптомы, а на ум не приходит ничего
похожего. Перебрав в памяти все известные ему местные инфекции, и не найдя
ничего похожего, Сергей включил бортовой компьютер вездехода. Ответ,
который он прочел на голубоватом экране дисплея, заставил тоскливо сжаться
сердце. Во-первых, инкубационный период этой чрезвычайно редкой формы
тропической лихорадки составлял всего два дня, а во-вторых, сыворотки от
нее у него не было, так как последний случай подобного заболевания
отмечался в этих краях лет двадцать назад. Сам-то он был привит от всей
местной заразы, но вот деревня... они были практически обречены, особенно
дети, у которых эта болезнь протекала особенно остро. И надо же было
случиться этому в сезон дождей, когда вертолеты ржавеют в своих ангарах, а
скрученные струи непрерывного ливня так переплетаются с лианами верхних
ярусов леса, что трудно бывает разобрать, где кончается сельва и
начинается небо.
Но сидеть без дела в этой обстановке он тоже не мог, поэтому сняв
перчатки, он направился в жилой блок, где оставил Хуана. У него теплилась
надежда, что заболел один только Энрико, получивший возбудителя при укусе
кровососущей нематоды, а в поселке быть может все здоровы. Поэтому,
посадив Хуана за аварийный передатчик, Сергей объяснил дрожащему от
сырости и страха пареньку, как подавать сигналы о помощи по радио, а сам
пошел к вездеходу.
Дождь лил не переставая, и слабый свет автомобильных фар уже в
нескольких метрах от машины растворялся в пелене дождя и мрака. Почти на
ощупь Сергей подвел холодный и скользкий буксирный конец к заднему замку
своего тягача и прикрепил к нему платформу прицепа. Ехать в такой темноте
по узкой неровной дороге вдоль обрывистого берега вздувшейся от дождя реки
было рискованным делом, но ждать два часа до рассвета Сергей не мог. В
десяти милях отсюда возможно умирали люди, и час промедления мог стоить
кому-то жизни. Мотор натужно взревел, и, раскачиваясь на ухабах, вездеход
нырнул в темную стену дождя.
Его практика в дельте Рио-Гранде началась четыре месяца назад.
Вежливый смуглый чиновник из департамента, ведающего примитивными
племенами, предложил ему работу в недавно обнаруженной этнографами
индейской общине. Необычность этого племени заключалась в том, что,
несмотря на многолетнюю изоляцию от остального мира, все члены общины
носили испанские имена и исповедовали, правда в сильно искаженном виде,
христианскую религию.
Распутав цепи легенд и преданий, ученые установили, что пятьсот лет
назад племя встретилось с кучкой испанских конкистадоров, заблудившихся в
сельве. Дружелюбно настроенные аборигены приняли их в племя, что привело к
постепенной ассимиляции, в результате которой испанцы передали индейцам
основы своей культуры. Однако понимая, что новая встреча с европейцами
может кончится для племени трагично, последний из оставшихся в живых
испанцев дал наказ приютившим его аборигенам избегать контактов с
посланцами Старого Света. Таким образом это индейское племя, подобно
русским староверам, на долгие годы самоизолировалось в тропической сельве
от окружающей цивилизации. За прошедшие столетия основные догматы
христианской веры претерпели у индейцев существенные изменения, образовав
причудливый сплав с языческими обрядами, однако лечиться они отказывались
категорически, считая болезни наказаниями за грехи. Более того, они
полагали, что заболевший человек входит в непосредственный контакт с
Богом, передающим через него остальной пастве свою волю. Поэтому врачи,
практиковавшие здесь до Сергея должны были маскировать каждую врачебную
процедуру, обставляя процесс лечения псевдохристианскими церемониями, не
забывая при этом о сохранении многочисленных табу, оставшихся с
доколумбовых времен.
За последние месяцы Сергею почти удалось наладить нормальный контакт
с аборигенами, когда случай с "воскресением" старика Санчеса восстановил
против него всю деревню. Он вернул к жизни упавшего в реку старого рыбака
не совершив священного обряда, а значит, по мнению индейцев, при помощи
дьявола. Ему тогда пришлось уйти из деревни, и вот уже месяц как он вместе
с Хуаном, родители которого погибли во время Большого Наводнения, жил в
джунглях в нескольких километрах от индейского поселка.
Деревня встретила его погребальными кострами. Дым кострищ смешивался
с тяжелыми волнами утреннего тумана, поднимавшегося от холодной реки, и
въедливым запахом разлагающейся плоти. Сергей направил вездеход к дому
вождя, и, подъехав вплотную к хижине, спрыгнул на упругую землю. Старик,
хотя был еще жив, дышал уже с трудом, и обильная красная сыпь явственно
проступала сквозь боевую окраску. Несколько мгновений они тяжело смотрели
друг на друга. Умирающий старый вождь с трудом понимал, что делает здесь
этот бледнолицый, накликавший беду на их племя, а Сергей не знал, с чего
начать. Наконец он решился, стараясь говорить твердо и уверенно, чтобы его
собеседник не заметил его тревоги и растерянности.
- Я послал сигнал о помощи по радио. Катера с лекарствами будут здесь
через два дня... Но детям столько не продержаться, и я заберу их с собой.
- Он помедлил и добавил: - Всех, оставшихся в живых.
Сергей встретил взгляд вождя. В нем было многое: страх Божьей кары,
ниспосланной за неведомые грехи, ненависть к чужаку, собирающемуся отнять
у них детей и отрешенность умирающего, готового к путешествию в другой
мир. Но на миг Сергею показалось, что сквозь внешне неподвижные лицевые
мускулы вождя, покрытые густым слоем охры, мелькнула надежда, которую он
обязан был оправдать. Пока ему самому было неясно, каким образом он мог
предотвратить развитие болезни, но оставлять здесь ребят было нельзя.
Прежде всего их следовало доставить в лагерь, где он мог оказать первичную
медицинскую помощь и задержать агонию.
Старик тяжело поднял голову. Из груди вырвался чуть слышный свистящий
шепот.
- Все в воле Божьей... Это наказанья за наши грехи. Дети останутся с
нами... К тому же твои снадобья нечисты. Господь дал нам наших детей, он
же их и забирает... - Голова вождя бессильно свалилась на грудь.
Сергей схватил старика за рукав и резко встряхнул.
- Причем тут дети? Они еще не успели согрешить... А что касается
дьявола, то вот, - он распахнул куртку и обнажил большой серебряный крест,
с которым не расставался после оживления Санчеса. Клянусь им, - он
поцеловал распятие, - что я делаю богоугодное дело.
Старик молчал, и Сергей понял, что он уже не способен принимать
сознательные решения. Что ж, придется брать ответственность на себя. Их
разговор никто не слышал. Он повернулся к нескольким жителям, стоявшим
поодаль.
- Вождь приказал вам принести сюда больных детей и погрузить на
платформу вездехода. Он попросил меня вылечить их во имя Господа нашего
Иисуса Христа.
После этого еще способные передвигаться жители деревни положили
малышей на платформу вездехода, и Сергей двинулся к лагерю. Он осторожно,
стараясь не слишком трястись на ухабах, вел тягач, лихорадочно перебирая в
уме все возможные пути спасения детей.
Если верить медицинскому компьютеру, то имеющиеся в аптечке лекарства
бессильны против возбудителя лихорадки, а самые мощные антибиотики лишь
замедляют течение болезни, не в силах ее побороть. Продлить жизнь пациенту
в этом случае можно только подключив его к аппарату "искусственная почка -
легкие", но такой аппарат у него один, а детей двенадцать. У него не
хватит решимости выбрать среди них одного, и обречь на смерть остальных.
Нужно придумать что-то иное... Где же взять сыворотку?.. Постой-ка, раз
мне делали прививку, то у меня самого есть необходимые антитела, и я могу
поделиться ими с детьми. Но хватит ли их на всех? В любом случае нужно
попробовать...
Установку он собрал за рекордное время. Когда все приборы были
включены в единую сеть, а дети, уложенные на столы, мирно спали, вдыхая
закись азота, Сергей включил рубильник аварийной энергоустановки. Сейчас
же блестящая игла манипулятора вонзилась в его яремную вену, и первая
порция крови ушла к центрифуге. Оттуда отделенные клетки вновь вернулись в
его организм, а плазма с драгоценной сывороткой начала поступать в кровь
больных детишек. В другую вену взамен плазмы ему вводился физиологический
раствор с глюкозой. Таким образом Сергей превратился в фабрику по
производству сыворотки, но проблема оказалась в том, что
производительность его иммунной системы была слишком мала, чтобы насытить
антителами дюжину маленьких беспомощных тел. Показания компьютера
неумолимо свидетельствовали, что количество лейкоцитов в крови было явно
недостаточно для подавления болезни - красной лихорадки.
- А что, если попробовать аутотренинг? В свое время он неплохо умел
влиять на физиологию своего организма при помощи самовнушения по системе
биофидбэк. Нужно только заставить или уговорить иммунную систему усилить
процесс образования антител. Если это получалось с поджелудочной железой,
то быть может сработает с тимусом?
Однако его надежды не оправдались. Все попытки повлиять на
лимфатические структуры привели лишь к незначительному повышению
концентрации лимфоцитов. Тело вопреки воле разума не хотело расставаться
со своим живительным соком - кровью. Сергей один за другим перебирал все
известные ему приемы саморегуляции от йоги до дзен-буддизма, но прибавка
антител исчислялась жалкими процентами.
- Как же ему обмануть это глупое, мудрое тело? А что, если детально и
как можно более отчетливо вспомнить ощущения, которые он испытывал, будучи
донором? - Сергей провел скрининг долговременной памяти, и попытался
восстановить то психофизиологическое состояние, в котором находился год
назад, отдавая свою кровь на донорском пункте. На этот раз ощущения были
столь отчетливы, что тело как бы вновь ощутило кровопотерю и принялось ее
компенсировать. Выход сыворотки возрос сразу на десять процентов! Тогда
Сергей представил рваную рану у себя на бедре, и костный мозг выбросил в
кровь добавочную порцию кровяных клеток.
Он понял, что находится на верном пути, и очередное видение
материализовалось в огромный нож, который вошел в живот и повернулся там
так, что алая горячая кровь хлынула из развороченной артерии пульсирующей
струей, заливая вываленный наружу кишечник. Сергей едва не закричал от
вполне реальной острой боли, но продолжил самовнушение. Он работал так до
тех пор, пока его воображение не начало буксовать. Разум отказывался
создавать новые картины страданий, ибо его собственный жизненный опыт
давал слишком мало материала для таких представлений. Тогда при помощи
медитативного аутотренинга Сергей перебросил себя в другую эпоху...
Подвал инквизиции. Низкая сводчатая комната с сырыми стенами и
потолком, покрытым копотью и паутиной. Он представил себя висящим на дыбе.
Напротив, за длинным столом зловеще возвышались три фигуры с низко
надвинутыми на лица серыми капюшонами. Рядом, на отдельном столике сидел
секретарь, ведущий протокол допроса, а чуть поодаль у огня палач раздувал
угли, розовыми сполохами озарявшими угол подвала. Сергей явственно ощущал,
как тупая ноющая боль разлита по суставам вывихнутых рук, и ка остро горит
спина, исполосованная бичом.
Человек в кожаном фартуке привстал от очага и обернулся к сидящему во
главе стола старику.
- Чего прикажете, Ваше преосвященство? "Испанский сапог" или
"ведьмину пляску"?
- Сапог. Побережем огонь для аутодафе, где проклятому еретику
подпалят не только пятки, но и его нечестивую душу, проданную дьяволу.
Палач подтащил к дыбе грубое деревянное сооружение, напоминавшее
уродливые столярные тиски, и завел в него ногу висящего на дыбе человека.
По сигналу председателя Священного Трибунала он стал закручивать ворот.
Сергей почувствовал, как медленно и неотвратимо сжимается стопа, и почти
одновременно с невыносимой болью, пронзившей ногу, услышал хруст
дробящихся костей...
Очнувшись, он передохнул несколько минут и силой тренированного
воображения перебросил себя на шесть веков вперед.
Медленно, словно нехотя, занимался рассвет. Клубы серого тумана,
опустившиеся на лагерь, скрыли очертания бараков, домик охраны и
проволочные заграждения. Только вышки часовых торчали, наполовину
высунувшись из серых облаков, словно заблудившиеся во мгле великаны. В
тишину холодного осеннего утра изредка врывались звуки отрывистых немецких
команд и лай овчарок.
Побег был назначен на сегодня. Они решили бежать перед утренним
построением, когда у охранников происходит смена караула. В это время
нужно набросить на колючую проволоку заранее припрятанную между бараками
доску и по ней перебраться к зарослям кустарника, растущего за северной
оградой. В их распряжении было не более двух минут, пока часовой спустится
с вышки и передаст смену заступающему в караул напарнику.
Сергей прислонился спиной к неструганым доскам барака и сжался в
комок, ожидая сигнала. Пора! Ребята подхватили с земли присыпанную
опавшими листьями доску и бросились к ограде. Но у проволоки возникла
неожиданная заминка. Ползти по узкой наклоненной доске, качающейся на
стальной струне, оказалось не так просто. Когда подошла его очередь,
Сергей краем глаза заметил, что новый часовой уже поднимается на вышку и
может обнаружить их в любой момент. Чтобы успеть перескочить на ту сторону
незамеченным он резко прыгнул по доске вперед и, не рассчитав равновесие,
боком свалился на колючку.
Десятки острых стальных игл впились в бедро и локоть, и почти
одновременно с вышки ударил пулемет. Сначала Сергей почувствовал двойной
удар в предплечье и увидел, как расплываются пятна крови на полосатой
робе, а уж затем ощутил острую боль в перебитой руке. Он рванулся вперед,
стараясь вырваться из стальной ловушки, но только глубже завяз в колючей
проволоке, разодрав себе тело. Последнее, что он почувствовал, перед тем,
как потерять сознание, были клыки громадной разъяренной овчарки, рвущие
ему икры ног.
Придя в себя, он первым делом взглянул на гемометр и облегченно
вздохнул. Мучения были не напрасны. Выход лимфоцитов и антител превысил
все ожидания. Он с трудом повернул тяжелую голову и оглядел палату. В
медблоке стояла тишина, нарушаемая лишь мерным дыханием детей и негромким
гудением моторов, перекачивающих плазму. Двенадцать маленьких тел рядами
лежали на столах, соединенные гибкими прозрачными шлангами, по которым
струилась розовая жидкость. При мысли, что сейчас придется придумывать
себе новые страдания, Сергею стало не по себе. Нет, это выше его сил.
Разум отказывался заниматься этим противоестественным делом. Но от
расположенных рядом больных малышей исходил такой пронзительный, хотя и
беззвучный призыв о помощи, что, стиснув зубы, Сергей продолжил свою
работу.
Временами он терял сознание, и это было желанным отдыхом, но потом,
очнувшись, он замечал, что сыворотка останавливала свой животворный бег по
трубкам к неподвижным детским телам, и вновь принимался убивать себя. И
сколько раз он умирал своими выдуманными, но от этого не менее
мучительными смертями, столько раз в угасающих детских душах вспыхивала и
разгоралась искорка всепобеждающего пламени, которая зовется жизнью.
