- Да, - сказал он. - Вы знаете, как я люблю Киплинга. Так вот, как-то
вечером я прочитал туземцам несколько его поэм. Кажется, одна из них была
о дромадере, о верблюде. И Киплинг им явно пришелся по вкусу.
- Настолько, что, раз прослушав, они уже помнят поэму наизусть и
разнесли ее в первозданном виде по всему побережью! А теперь она пересекла
океан, и ее знает весь остров.
Воэн просто задохнулся от изумления.
- А кто объяснил ей, что названия крупных первобытных животных на
языке землян часто кончаются на "терий", что значит "зверь"? - спросил я.
Никто не знал, но было ясно, что кто-то из натуралистов походя
упомянул об этом. А пятилетняя Миерна подхватила термин у странствующего
матроса и применила его абсолютно правильно! Ведь несмотря на усики и
фасеточные, как у насекомых, глаза яо вызывал явно палеонтологические
ассоциации.
Через несколько минут лес кончился, и мы вышли на широкий луг,
сбегавший к морю. На его сверкающем фоне темным силуэтом рисовались
очертания деревни - остроконечные крыши домов из дерева и тростника
несколько другого типа, чем в Данникаре, но такие же изящные и приятные
для глаза. Освобожденные от снастей лодки были вытащены на песок рядом с
развешанными на просушку рыболовными сетями. Неподалеку от берега стояла
на якоре еще одна лодка, почти корабль. Ярко выкрашенный корпус
благородной формы, на корме - спаренные рулевые весла, тканые паруса - все
было так необычно по сравнению с тем, к чему мы привыкли на нашей
несчастной сверхмеханизированной Земле. Но лодка была оснащена по всем
правилам корабельного искусства, а на берег ее, по-видимому, нельзя было
вытащить из-за глубоко сидящего киля.
- Я так и думал, - проговорил Балдингер срывающимся голосом. -
Пенгвил пораскинул мозгами и выдумал парусную оснастку. Очень практичная
конструкция. На такой можно пересечь здешний океан за неделю или около
того.
- Он разработал и правила навигации, - подметил Лежен.
Жители деревни, не заметившие, как садился наш гравитолет, побросали
свою примитивную утварь - валки для стирки, горшки и миски, прялки,
гончарные круги - и кинулись к нам. Все были одеты так же просто, как
Миерна. Несмотря на крупные головы, не выглядевшие, однако, безобразно
большими, непривычные для человеческого глаза кисти рук и уши да слегка
отличающиеся пропорции тела, на женщин было приятно взглянуть. Даже
слишком после года монашеской жизни. Безбородые длинноволосые мужчины
оказались красивы под стать женщинам, и те и другие были грациозны, как
кошки.
Они не шумели и не толпились без толку. Было тихо и торжественно,
только на берегу кто-то заливисто играл на рожке. Миерна бросилась к
седому мужчине, схватила его за руку и вытянула вперед.
- Это мой папа, - радостно залепетала она. - Сейчас его зовут Сарато.
Его последнее имя нравилось мне больше.
- Надоедает, когда тебя все время зовут одинаково, - засмеялся
Сарато. - Добро пожаловать, земляне. Вы оказываете нам большую... лула...
Прошу прощения, мне не хватает слов. Ваше посещение - большое счастье для
нас.
Его рукопожатие - наверное, Пенгвил рассказал им об этом обычае -
было крепким, и он смотрел нам прямо в глаза с уважением, но без
подобострастия.
Данникарские общины передали те немногие функции управления, в
которых они нуждались, специалистам, избираемым на основе принципов, суть
которых до нас так и не дошла. Здесь же, судя по всему, не делалось даже
малейших сословных различий. Нам представляли всех по роду занятий:
охотник, рыбак, музыкант, пророк (насколько я понял смысл слова "нонало")
и тому подобное. Мы обнаружили то же отсутствие всяческих табу, что и в
Данникаре. Зато в Таори действовали чрезвычайно изысканные правила
этикета, соблюдения которых от нас, естественно, никто не ждал.
Пенгвил - мощного сложения юноша в тунике данникарского покроя -
приветствовал нас. В том, что он прибыл именно в Таори, не было никакого
совпадения: деревня расположена почти точно к востоку от его родного
побережья и имеет лучшую якорную стоянку на всем острове. Ему отчаянно
хотелось показать нам свою лодку. Я уступил его умоляющим взглядам, и мы
сплавали к ней.
- Отличная работа, - сказал я совершенно искренне, взобравшись на
палубу. - Есть только одно замечание. Для плавания вблизи берегов
неподвижный киль не нужен.
Я описал, устройство подъемного киля.
- Вот так, - закончил я. - Тогда она сможет подходить вплотную к
берегу.
- Да, Сарато уже додумался до этого. Он даже начал строить свою
собственную лодку по этому принципу. Он еще хочет отказаться от рулевых
весел и укрепить вместо них плоский кусок дерева посредине кормы. Это
правильно?
- Да, - ответил я, с трудом скрывая изумление.
- Вот и я так подумал, - улыбнулся Пенгвил. - Поток воды так же легко
делится на две струи, как и воздушный. Мистер Исихара объяснил мне законы
сложения и разложения сил. Это-то и дало мне мысль построить такую лодку.
Мы вернулись на берег и снова оделись. Вся деревня жужжала, как
потревоженный рой, готовясь к празднику. Пенгвил присоединился к ним. Я
потихоньку выбрался из этой суеты и пошел бродить по пустому пляжу,
слишком взволнованный, чтобы сидеть на месте. Вглядываясь в море и вдыхая
по-земному соленый аромат океана, я погрузился в смутные размышления. Их
прервала маленькая Миерна, которая подскочила ко мне, волоча за собой
небольшую тележку.
- Хэлло, мистер Кэткарт! - закричала она. - Меня послали собрать
ароматных водорослей. Хотите мне помочь?
- Конечно, - ответил я.
Она скорчила гримасу.
- Я рада, что убежала от всех. Папа, Куайя и другие расспрашивают
мистера Лежена о земной ма-те-ма-ти-ке. А я еще слишком маленькая, чтобы
интересоваться функциями. По мне, было бы куда лучше, если бы мистер
Хараши рассказал о Земле, но он заперся в домике со своими друзьями.
Расскажите мне о Земле! Я когда-нибудь полечу туда?
Я что-то пробормотал. Она начала собирать в пучки нежные гирлянды
водорослей, выброшенные на берег прибоем.
- Раньше я не любила эту работу, - сказала она. - Приходилось ходить
в деревню с каждой охапкой. А брать с собой дроматерия мне тоже не
разрешают, потому что он болеет, когда промочит ноги. Я им говорила, что
могу сделать ему ботиночки, но они все равно не разрешили. Зато теперь
совсем другое дело - с этим, этой... Как вы это называете?
- Тележка. У вас раньше не было таких штук?
- Нет, никогда. Только волокуши на полозьях. Это Пенгвил рассказал
нам о колесе. Он видел, как земляне им пользуются. Плотник Хуана тут же
начал прилаживать колеса к волокушам. Он уже сделал несколько таких
тележек.
Я нагнулся и рассмотрел конструкцию колеса. Оно было собрано из
частей, искусно вырезанных из дерева и кости, а сбоку по всей окружности
шел орнамент и какие-то письмена. И колеса не были просто насажены на оси.
Миерна позволила снять крышечку с одной из них, и я увидел кольцо из
прочных круглых орехов. Насколько я знал, никто не рассказывал Пенгвилу о
подшипниках.
- Я все думала и думала, - сказала Миерна. - А что если сделать
большую, огромную тележку, чтобы ее мог возить дроматерий? Только как
получше его привязать, чтобы ему не было больно тащить и чтобы можно было
управлять им? И мне кажется, я придумала...
Она замолчала и стала рисовать на песке схему сбруи. Судя по всему,
упряжка была вполне подходящая.
Тяжело нагрузив тележку, мы покатили ее по деревне. Я был в
совершенном восторге от искусной резьбы, покрывавшей балки и карнизы
домов. Появился Сарато, наконец оставивший свою беседу с Леженом о теории
групп (туземцы уже разработали ее сами, так что все сводилось к сравнению
разных подходов). Он показал мне свои инструменты, изготовленные из острых
кусков вулканического стекла. Сарато рассказал, что жители прибрежных
деревень выменивают такое стекло у горцев, и спросил, нельзя ли достать у
нас кусочек стали. И не будем ли мы настолько любезны, чтобы объяснить,
как из земли получают железо?
Как мы и ожидали, угощение, музыка, танцы, пантомимы, беседы с
туземцами - все было великолепно, чтобы не сказать больше. Надеюсь, что
бодрящие пилюли, поданные к еде, помогли нам не выглядеть слишком
мрачными.
Но нам все-таки пришлось огорчить наших хозяев, отказавшись остаться
на ночь. Вся деревня провожала нас до самой ракеты при свете факелов.
Дорогой они пели причудливые песни, построенные по какой-то сложной
музыкальной системе, вроде нашей двенадцатитоновой, и полные таких дивных
гармоничных созвучий, что я в жизни не слышал ничего прекраснее. Когда мы
достигли ракеты, они тут же отправились назад. Миерна шла в самом конце
процессии. Она поотстала и еще долго стояла в медном свете огромной
одинокой луны, махая нам ручонкой.
Балдингер поставил на стол стаканы и бутылку ирландского виски.
- О'кей, - сказал он. - Действие этих таблеток почти прошло, и нам
нужно немного взбодриться.
- Да, пожалуй, - Хараши заграбастал бутылку.
- Интересно, каким будет их вино, когда они его изобретут, -
задумчиво протянул Лежен.
- Замолчите, - сказал Воэн. - Им это не удастся.
Мы уставились на него. Он сидел, подрагивая от напряжения, в ярком
люминесцентном свете, заливавшем унылую тесную кабину.
- Что вы, дьявол вас побери, имеете в виду? - наконец спросил Хараши.
- Если они научатся делать вино хотя бы вполовину так же хорошо, как все
остальное, оно пойдет на Земле по десять кредов за литр.
- Как вы не поймете? - закричал Воэн. - Нам нельзя иметь с ними дела.
Надо скорее убираться прочь с этой планеты и... О боже, зачем нас только
занесло сюда?
Он начал неуклюже шарить по столу в поисках стакана.
- Ну ладно, - сказал я. - Тем из нас, кто хоть раз удосужился
поразмыслить об этом, давно было ясно, что когда-нибудь люди неминуемо
встретят форму жизни вроде этой. Человек, что он такое, чтобы делать из
него пуп земли?
- Наверное, эта звезда старше Солнца, - кивнул Балдингер. - Она не
так массивна, поэтому дольше находится в главной последовательности.
- Дело вовсе не в том, какая звезда старше, - сказал я. - Миллион
лет, полмиллиона, сколько бы там ни было, - это же пустяки с точки зрения
астрономии или геологии. Вот в развитии разумной жизни...
- Но они же дикари, - запротестовал Хараши.
- Как и большинство разумных существ, что мы встречали, - напомнил я.
- Да и сам человек большую часть своей истории прожил дикарем. Цивилизация
- каприз природы. Она не появляется сама по себе. Например, на Земле все
получилось потому, что Средний Восток начал пересыхать, когда ледник
отошел, дичи стало меньше, и пришлось что-то предпринимать. А машинная
цивилизация, основанная на науке, - это еще большая случайность, результат
совершенно исключительного стечения обстоятельств. Зачем жителям Джорил
идти дальше техники неолита? Им это ни к чему.
- Зачем им тогда, если они еще в каменном веке, такие мозги? -
возразил Хараши.
- А зачем они были нам в нашем каменном веке? - отпарировал я. -
Чтобы просто выжить, они не были абсолютно необходимы. Питекантроп,
синантроп - все эти узколобые ребята и так прекрасно обходились. Наверно,
эволюция, внутривидовая борьба, половой отбор - все то, что развивает
интеллект, продолжает подталкивать человека вперед, пока не вмешивается
какой-нибудь новый фактор, вроде машин. Умный джорилец имеет больше веса,
