Пол АНДЕРСОН
"СВЕТОЗАРНЫЙ"
Монастырь Святой Марты Бетанской расположен на склоне одного из
высочайших пиков Лунных Карпат. Стены его вздымаются к вечно черному небу,
такие же темные и грубые, как и горные породы вокруг. Если лететь от
Северного Полюса над Маршрутным Плато, то можно увидеть венчающий
колокольню крест прямо на фоне голубого диска Земли. Нет только
колокольного перезвона - он не слышен в безвоздушном пространстве.
Но вы можете услышать его внутри во время служб, когда звон
перекрывает непрестанный шум машин, поддерживающих в покоях постоянный
климат. А если вы задержитесь допоздна, то услышите, как зовут к траурной
мессе. Традиция: к Святой Марте обращаются, когда молятся о погибших в
космосе; а с каждым годом таких становится все больше.
Но основная забота сестер-монахинь в другом: они заботятся о больных,
увечных, сошедших с ума; обо всех тех, кого искалечил и отринул космос. На
Луне полно таких изгнанников. Одни не могут выносить земное тяготение,
другие боятся, что на чужой планете подхватили заразную болезнь.
Человечество слишком занято расширением пределов известной вселенной, у
него нет времени жалеть неудачников. И сестры носят скафандры столь же
непринужденно, как и облачения, а аптечкой пользуются с неменьшей
ловкостью, чем четками.
Медитация. Ночью, когда на две недели умирает ослепительный блеск
Солнца, крыша часовни складывается, и сквозь стекло купола немигающие
колючие звезды смотрят вниз на мерцание свечей.
Одна из монахинь приходит сюда так часто, как только может; она
приходит с молением о собственной смерти. Надеясь, что милость дарована
будет ей к ежегодной мессе, когда кончится срок принятого обета. И тогда
сестры воспоют над ней:
Requiem aeternam dona eis,
Dominie,
Et lux perpetua luceat eis.
Kirie eleison, Christe eleison,
Kirie eleison!
В экспедицию "Сверхновая Стрельца" входило пятьдесят людей и огненный
вихрь, за которым пришлось сделать неблизкий крюк от орбиты Земли до
Эпсилон Лиры. И только затем "Ворон" направился собственно к месту
назначения.
Замысел экспедиции строился на парадоксальной взаимосвязи
пространства и времени. Более ста лет прошло от момента взрыва сверхновой
в созвездии Стрельца до того дня, когда он был замечен на Последней
Надежде. Несколько поколений тамошняя земная колония пыталась разобраться
в цивилизации разумных, но совершенно не похожих на людей существ; а
однажды ночью, посмотрев в небо, колонисты обнаружили там сияющий
бриллиант, от света которого падали тени.
До Земли свет от взрыва добрался бы лишь спустя несколько веков, и,
скорее всего, никто не обратил бы внимания на лишний светлячок,
появившийся на небосклоне. Зато экипаж корабля, способного перепрыгивать
сквозь пространство, мог наблюдать гибель звезды поэтапно, во всех
подробностях.
С соответствующего расстояния приборы, запечатлели последнюю стадию
перед взрывом: добела раскаленный комок, начавший сжиматься после того,
как выгорело последнее нуклеарное топливо. Затем прыжок - и люди видели
процесс век спустя: буйство квантов и нейтронов, светимостью сравнимое с
сотней миллионов звезд галактики.
Материя сверхновой постепенно растворяется, тает в пространстве, и
"Ворон" подходит ближе. Пятьдесят световых лет... и просто пятьдесят
лет... Корабль входит в пылевое облако, в центре которого, словно небесный
прожектор, сияет постоянно сжимающийся огненный шар.
Двадцать пять лет спустя ядро сокращается еще больше, туманность
расширяется и тускнеет, и в телескоп - в самом сердце опалесцирующего,
нежно-волокнистого по краям облака - видна крохотная бело-голубая искорка.
И вот "Ворон" готов к завершающему прыжку: вплотную к звезде.
Капитан Теодор Сцили совершал последний предстартовый обход. Его
окружал чистый холодный металл. Вращение корабля создавало на борту
центробежную силу, равную земному притяжению. Чуть слышно гудели вокруг
приборы, шелестела система вентиляции; притаившаяся до времени мощь
двигателей дрожью отдавалась в костях. В иллюминаторах скалились драконовы
зубы бесчисленных звезд, переливалась призрачная радуга Млечного Пути.
Вакуум, космические лучи, холод - почти абсолютный нуль, а расстояние до
ближайшего очага человеческой культуры невозможно даже вообразить...
Капитан Сцили думал о том, что ему предстояло отправиться со своими людьми
туда, где еще не бывал никто, и эти мысли были тяжелы.
Элоизу Ваггонер он обнаружил на ее посту. Почему-то она сидела прямо
на полу, рядом стоял маленький магнитофон. Музыка... Капитан вдруг
почувствовал, что музыка против воли захватывает его. Он остановился в
проеме двери.
- Как это понимать?
- Ой! - Она вздрогнула. - Я... я жду прыжка.
Элоизе Ваггонер лишь недавно исполнилось двадцать, но капитан не мог
заставить себя поверить, что она так молода. На вид он бы дал ей в два
раза больше.
- Что вы должны делать по сигналу тревоги?
- Разве я веду себя не так? - спросила она, и капитан отметил, что
вопрос задан менее робким, чем обычно, голосом.
- Я считала, что не вхожу ни в экипаж, ни в число ученых.
- Вы член экипажа. Вы техник по спецсвязи.
- С Люцифером. И ему нравится музыка. Он говорит, что в ней мы
достигли гораздо большего совершенства, чем во всем остальном, что он о
нас знает.
Сцили нахмурил брови.
- Совершенства?
На впалых щеках Элоизы проступил румянец. Она опустила глаза,
переплела руки:
- Может быть, это неверное слово. Мир, гармония, единение... Бог?.. Я
читаю его мысли, но чувства его выразить словами невозможно.
- Хм... Ладно, вы стараетесь доставить ему удовольствие. - Командир
взглянул на нее, стараясь не выказать неприязнь. Может быть, она
действительно на своем месте, может быть, эта нелепая стезя - ее
призвание, но - Господи! - как она выглядит... Сухопарая, с мощными
ногами, крупным носом, постоянно мигающими глазами, волосами, похожими на
пропыленную мочалку... И, если честно, в обществе телепатов ему всегда
делалось неуютно.
Она говорила, что может читать мысли только Люцифера, но кто
поручится, что это правда?
Нет. О таких вещах думать не следует. Странности могут появиться от
одиночества, от отсутствия общения с людьми.
А сама Элоиза Ваггонер - человек? Такое впечатление, что она мутант.
Кто еще сумеет войти в телепатическую связь с существом, напоминающим
живое пламя?
- Что вы играете? - спросил Сцили.
- Бах. Третий Бранденбургский Концерт. Люциферу не нравится
современная дрянь. Мне тоже.
Нет, вы только подумайте, удивился Сцили, а вслух сказал:
- Послушайте, через полчаса мы начнем прыжок. Мы первыми из людей
окажемся так близко от недавней сверхновой. И единственное, в чем я
уверен, что если защитные поля откажут, радиация убьет нас мгновенно. У
нас нет иного оружия, кроме теории, но ядра коллапсирующих звезд непохожи
ни на что другое во вселенной, так что и к теории я отношусь весьма
скептически. Короче, мы не можем сидеть и грезить наяву. Мы должны быть
готовы...
- Да, сэр, - прошептала она, и в ее голосе послышалась прежняя
мягкость.
Он изумленно воззрился мимо нее, мимо индикаторов и датчиков, словно
мог взглядом пронзить металл насквозь и выглянуть прямо в космос, где, как
он знал, плавал Люцифер.
Образ предстал перед ним: огненный шар диаметром двадцать метров,
мерцающий белым, красным, золотым, ярко-синим; пламя, разметавшееся,
словно волосы Медузы; стометровый кометный хвост; красота, великолепие,
частица ада...
К чести капитана следует признать, что он твердо придерживался
научной точки зрения, хотя она была немногим лучше догадок. В кратной
системе Эпсилон Возничего, где все пространство заполнено газом и насыщено
лучистой энергией, живые существа находятся в среде, какую не
смоделировать ни в одной лаборатории. Мечущаяся над поверхностью планеты
шаровая молния напоминает их так же, как сгусток простых органических
соединений похож на жизнь, которая в конце концов из него развилась. В
системе Эпсилон Возничего магнитогидродинамика сыграла ту же роль, что на
Земле химия. Однажды возникнув, стабильные плазменные вихри
усовершенствовались, и через миллионы лет эволюции превратились в подобие
организмов. Тела их состоят из ионов, ядерных и силовых полей. Метаболизм
осуществляется электронами, нуклонами, рентгеновскими лучами.
Но о чем они думают? Те несколько телепатов, которые были способны
вступать в Возничими в контакт, и которые первыми дали доступное человеку
объяснение самому факту их существования, описать этого не смогли.
Впрочем, сами они были кучкой эксцентричных типов.
Капитан Сцили произнес:
- Надеюсь, вы передадите ему то, что я скажу?
- Да, сэр. - Элоиза выключила магнитофон. Глаза ее расфокусировались.
Теперь ее уши стали микрофонами, а мозг - передатчиком, через который
сообщение шло тому, кто на собственной реактивной тяге кружил сейчас
вокруг "Ворона".
- Слушай, Люцифер. Ты неоднократно об этом и раньше слышал, но я
должен быть уверен, что ты все правильно понял. Твоя психология, должно
быть, весьма отлична от нашей. Как ты вообще согласился сотрудничать с
нами? Мне этого не понять. Техник Ваггонер говорит, что вы любопытны и
предприимчивы. Это правда?
Но сейчас это не имеет значения. Через полчаса мы начинаем прыжок. Мы
выйдем примерно в пятистах километрах от сверхновой. Там и начнется твоя
работа. Ты можешь находиться там, куда мы не отважимся забираться,
наблюдать то, что мы не в состоянии видеть, и ты расскажешь нам больше,
чем могут хотя бы намекнуть наши приборы. Но сперва нам надо выяснить,
сумеем ли мы выйти на орбиту вокруг звезды. Тебя это тоже касается.
Мертвые люди не смогут вернуть тебя домой.
Итак, прыжок ты совершишь в поле нашего корабля, но потом, чтобы не
нарушить твою внутреннюю структуру, нам придется развести защитные экраны.
Мы окажемся в зоне смертельной радиации, и ты должен сразу же удалиться от
корабля, так как мы включим генератор защиты через шестьдесят секунд после
выхода из прыжка. Потом ты приступишь к наблюдениям. Условия там... -
Сцили перечислил данные. - Но это лишь предположения. Ничего знать заранее
мы не можем. Если ты почувствуешь опасность, немедленно дай знать на
корабль и возвращайся к нему, чтобы мы могли прикрыть тебя экраном. Понял?
Повтори.
Отрывистые слова полились из Элоизы. Изложено правильно, но сколько
из сказанного она опустила?
- Очень хорошо, - Сцили заколебался. - Продолжайте ваш концерт, если
он вам нравится. Но за десять минут до старта прошу быть наготове.
- Да, сэр. - Она не глядела на него.
Шаги капитана прозвенели по коридору и стихли.
"А как он произнес эти слова?" - спросил Люцифер.
- Он боится, - ответила Элоиза.
"???"
- Мне кажется, ты не знаешь, что такое страх, - сказала она.
"Может быть, ты покажешь?.. Нет, нет, не надо. Я чувствую, это
неприятно. Тебе не должно быть больно."
- Мне не может быть страшно, пока твой мозг властвует над моим.
(Тепло наполнило ее. Веселье играло, проскальзывало маленькими искорками,
как тогда, когда она была еще ребенком. Было лето. Отец брал ее за руку,
они гуляли вместе и собирали полевые цветы; веселье пенилось с силой и
мягкостью Баха и Бога.)
Люцифер мчался по радужной дуге вокруг корабля. Искры танцевали
позади.
"Думай снова о цветах. Пожалуйста".
Она попробовала.
"Они вроде... (Очень близкий образ: фонтаны, распускающиеся, словно
разноцветные бутоны с лепестками из рентгеновских лучей; и свет, всюду
свет). Но такие крошечные, и от них такое недолгое удовольствие".
- Даже не верится, что ты смог понять это, - прошептала она.
"Это ты поняла за меня. Я ничего подобного не видел, пока не
появилась ты".
- Но ты видел так много другого... Я пытаюсь разделить твои чувства,
но мне не понять даже того, что такое звезда.
"Откуда вам, рожденным на планете, знать это. Но ты можешь коснуться
ее".
Щеки ее снова раскраснелись. Пришла мысль, контрапунктом вплетенная в
ликующую музыку:
"Кто я такой, ты знаешь? Для тебя я: огонь и воздух. Я не испытывал
свежести ветров и тяжести земли, пока ты не подарила мне это. Ты - лунный
свет над океаном".
- Нет, не надо, - попросила она. - Пожалуйста.
Смущение:
"А почему нет? Ты обижаешься на шутки? Тебе они не нравятся?"
- Я... я считаю, что это правда... - Она резко откинула голову назад.
- Нет! Будь все проклято, если я начну еще испытывать вину перед собой!
"Что начнешь? Разве мы живем не в реальности, которая - море звезд и
песен?"
- Да. Для тебя. Научи меня.
"Если ты станешь учить меня."
Мысль прервалась, но контакт остался, бессловесный, какой - она
частенько это воображала - обязательно должен объединять любовников.
Она сердито покосилась на шоколадное лицо Мотилала Мазундара, когда
физик появился в дверях.
- Что вам угодно?
Он удивился:
- Ничего, я хотел посмотреть, все ли у вас в порядке, мисс Ваггонер.
Она прикусила губу. Физик гораздо старательнее, чем большинство людей
на корабле, пытался быть любезным с ней.
- Простите, - сказала она. - Я не собиралась на вас рычать. Нервы.
- У нас у всех они на пределе, - улыбнулся он. - Все взволнованы этой
рискованной затеей; как хорошо будет вернуться домой, правда?
Домой, подумала она. Четыре стены, комната с окнами на грохочущую
улицу. Книги и телевизор. Она представила себе свой доклад на ближайшей
научной конференции... Но ведь когда конференция закончится, никто не
пригласит ее на ужин.
Я такое страшилище? - удивилась она. Наверное, я не из тех, на кого
приятно смотреть, но я стараюсь быть милой и интересной. Может быть, я
слишком стараюсь?
"Только не со мной." - сказал Люцифер.
- Ты не такой, как все, - ответила она.
Мазундар заморгал:
- Простите?
- Не обращайте внимания, - поспешно произнесла она.
- Знаете, я всему этому поражаюсь, - сказал Мазундар, пытаясь
поддержать разговор. - Допустим, Люцифер подойдет вплотную к сверхновой.
Вы сможете его услышать? А как же эффект замедления времени, не будет ли
он влиять на скорость его мышления?
- А есть такое, замедление времени? - Она попробовала хихикнуть. - Я
же не физик, я всего-навсего глупенькая библиотекарша, которую уволили за
ее жуткие способности.
- А вы не знаете? Странно. Мне казалось, на лекции все
присутствовали. Интенсивность гравитационных полей так же воздействует на
время, как околосветовая скорость. Грубо говоря, процессы протекают более
медленно, чем в открытом космосе. Это так же, как свет от массивной звезды
сдвинут к красному участку спектра. В ядре нашей сверхновой содержатся
чуть ли не три солнечные массы и у него теперь такая плотность, что сила
притяжения на поверхности... хм, невероятно велика. Таким образом, по
нашим часам пройдет немало времени, прежде чем ядро сожмется до радиуса
Шварцшильда; хотя для наблюдателя на звезде процесс коллапса происходит
довольно быстро.
- Радиус Шварцшильда? Не будете ли вы любезны объяснить? - Элоиза
почувствовала, что с ее помощью Люцифер тоже слушает.
- Если мне только удастся сделать это без математики. Видите ли,
масса, которую мы собираемся изучать, настолько велика, а плотность ее
столь высока, что там нет сил, способных противостоять гравитации. Поэтому
сжатие будет продолжаться, пока излучение уже не сможет преодолевать
гравитацию. И тогда звезда как бы исчезнет из вселенной. Однако, если
верить теории, сжатие будет продолжаться до нулевого объема. Конечно, как
я уже сказал, с нашей точки зрения это будет длиться очень долго,
настолько, что у нас пропадет всякий интерес. К тому же теория не
учитывает квантовомеханических взаимодействий, которые начинают
проявляться в конце. Все это до сих пор не очень-то ясно. Я надеюсь, что
наша экспедиция привезет много новых данных. - Мазундар пожал плечами. - И
все равно мне непонятно, мисс Ваггонер, почему предполагаемое искажение
времени не помешает нашему приятелю поддерживать связь с кораблем даже
вблизи звезды.
- Я сомневаюсь в вашей правоте. - Люцифер заговорил, и Элоизе
казалось, что никто кроме нее не знает, как это приятно, когда ты нужна
тому единственному, кто думает о тебе. - Телепатия - не волновой феномен.
Иначе и не может быть, поскольку мысль распространяется мгновенно. Для нее
нет ограничений в расстоянии. Скорее, это вид резонанса. Оказавшись
созвучными, мы двое можем вступать в контакт хоть через все просторы
мироздания, и я не знаю ни одного природного явления, которое смогло бы
нам помешать.
- Будем надеяться. - Мазундар внимательно посмотрел на нее. -
Спасибо, - неловко произнес он. - Ах... да... мне следует идти на свой
пост. Всего хорошего.
Элоиза попросту не заметила как он ушел, так и не дождавшись ответа.
В мозгу ее царили пламя и песня.
- Люцифер! - громко выкрикнула она. - Это правда?
"Мне так кажется. Весь наш народ - телепаты, мы в этом разбираемся
лучше вас. И наш жизненный опыт говорит, что для телепатии нет преград."
- А ты всегда сможешь быть со мной? Ты меня не покинешь?
"Если ты того хочешь, я буду только рад."
Танцевало и изгибалось тело-комета, негромко посмеивался мозг из
огня.
"Да, Элоиза, я так рад навсегда остаться с тобой. Еще никто даже...
Счастье. Счастье. Счастье."
Они назвали тебя даже правильнее, чем им кажется, хотела сказать она,
а может быть, и сказала. Они думали, что назвав тебя именем дьявола, они
превратят тебя в такого же крохотного и беспомощного, как они сами. Но на
самом-то деле Люцифер - это не имя дьявола. Это означает всего лишь -
Светозарный. Один из римских офицеров даже к Христу обращался, называя
Люцифером. Прости, Господи, я знала об этом, здесь я бессильна что-либо
изменить. Слышишь ли Ты меня? Я понимаю, он не христианин, но ему,
наверное, и невозможно им быть, он даже не ведает, что есть грех. Люцифер,
Люцифер...
Она вновь включила магнитофон, и музыка загремела на пределе.
Корабль вздрогнул - мировые линии на мгновение разъединились - и
преодолел 25 световых лет, отделявших его от центра звездной катастрофы.
Послышался отвратительный визг металла; затем удар, запах озона,
вспышка пламени, падение, бесконечное падение - невесомость...
Растерявшись, Элоиза нашарила интерком. Посыпались слова:
- ...блок взорвался... обратный удар электромагнитных полей... откуда
мне знать, как справляться с этими штуками, когда они взрываются?..
помогите, помогите...
Голоса прервал рев аварийной сирены.
Ужас поднимался в ней, она нашарила висящее на груди распятие. И тут
в нее вошел Люцифер. Она засмеялась от его самообладания и мощи.
Сразу же после прыжка он отлетел от корабля и плыл теперь
параллельным курсом, со всех сторон окруженный расползающимися сквозь
пространство беспокойными радугами. "Ворон" был для него не металлической
сигарой, какой увидел бы его глаз человека, а сиянием, пылающим всеми
цветами спектра. А сверху, над ним, виднелось ядро сверхновой, крошечное
на таком расстоянии, но невообразимо, невероятно яркое.
"Не бойся (пришла его ласка). Я понимаю. Мы вышли в районе, где
плазма более плотна. Корпус после прыжка был незащищен, а когда поле
восстановилось - в вашем основном генераторе произошло короткое замыкание.
Но вам ничего не угрожает. Вы можете сделать ремонт. А я - я купаюсь в
океане энергии. Никогда я не ощущал в себе столько жизни. Идем, окунемся
со мной в этот поток!
Голос капитана Сцили словно ударил:
- Ваггонер! Передайте своему Возничему, пусть займется делом. Мы
обнаружили источник излучения на пересекающемся курсе, и его мощность
может оказаться слишком большой для наших экранов. - Он назвал координаты.
- Что это такое?
На мгновение Элоиза ощутила идущую от Люцифера тревогу. Он изогнулся
и помчался прочь от корабля. Но тут же мысль его, совершенно четкая, дошла
до нее. У нее недоставало слов описать ужасающее великолепие, которое она
теперь наблюдала с ним вместе: шар ионизированного газа диаметром в
миллион километров несся на них сквозь дымку туманности прямо от
обнаженного сердца звезды. Звука не было - пространство вокруг по земным
меркам могло считаться чуть ли не идеальным вакуумом, - но она слышала
идущий от него грохот, ощущала бьющую ключом ярость.
Она заговорила:
- Это сгусток извергнутой материи. Должно быть, при выбросе он
получил вращательное движение, сконденсировался, и, благодаря трению и
притяжению сверхновой, затормозился, оказавшись на кометной орбите. Звезда
словно стремится окружить себя новорожденными планетами...
- Он врежется в нас раньше, чем мы будем в состоянии маневрировать, -
заявил Сцили. - Если вы знаете какие-нибудь подходящие молитвы, можете к
ним обратиться.
- Люцифер! - позвала она. Ей не хотелось умирать, если ему предстояло
жить.
"Может быть, я смогу отклонить его, - произнес он со злостью, которой
она раньше в нем не подозревала. - Я перепутаю свои и его поля, буду
поглощать свободную энергию и постараюсь дестабилизировать его
конфигурацию; да, возможно, мне удастся помочь вам. Но и ты помоги мне,
Элоиза. Будем сражаться вместе."
И он яростно бросился навстречу несущейся на них Колеснице
Джаггернаута [колесница, использовавшаяся в религиозных церемониях
индусов; ее колеса были утыканы шипами и серпами, она с бешеной скоростью
мчалась по улицам, давя и калеча людей; смерть под ее колесами считалась
священной; особенно же превозносились те, кто добровольно бросался ей
навстречу].
Она чувствовала, как хаос электромагнитных пут впился в него.
Чувствовала, как рвется он и мечется. И его боль входила в нее. Он боролся
за себя, но это был и ее бой. Они вцепились друг в друга, Возничий и
газовое облако. Формировавшие их силы сплелись, как руки богатырей. Ядро
Люцифера полыхало; он приник силовыми полями к облаку, жадно пил его
материю, тут же отбрасывая ее назад; струя реактивной отдачи прочертила
небеса.
А Элоиза Ваггонер, разделяя жизнь его и борьбу, сидела на полу и
колотила по нему разбитыми в кровь руками.
Время каплями утекало в прошлое.
Наконец она с трудом уловила сообщение, полное неимоверной усталости:
"Победа."
- Твоя, - простонала она.
"Наша."
В свои телескопы люди видели, как светящаяся смерть проходит мимо.
Надежда воскресала в них.
- Возвращайся! - молила Элоиза.
"Не могу. Нет сил. Мы слились, облако и я, и падаем на звезду.
(Казалось, робкая рука протянулась к ней, чтобы подбодрить). Не волнуйся
за меня. Пока мы падаем, я успею накопить энергию - за счет самой звезды,
- а потом уйду по спирали. Разве я могу потерпеть неудачу, если
возвращаюсь к тебе, Элоиза! Жди меня. Отдохни. Поспи."
И он послал ей образ своей мечты об огненных цветах, веселье,
звездах, которые были ему домом.
Когда ее вели в госпиталь, она закричала. Пришлось сделать укол.
Он не понимал, что собирается противостоять такой чудовищной силе,
что даже пространство и время деформируется под ее воздействием.
Скорость катастрофически увеличивалась - но только в его собственном
восприятии; с "Ворона" за его падением наблюдали несколько дней. Свойства
материи менялись. Ему никак не удавалось испустить достаточно сильный
импульс, чтобы спастись.
Радиация. Частицы рождались, гибли и рождались заново, дождем и
ветром проносясь сквозь его тело, и оно разрушалось, отшелушивалось слой
за слоем. Ядро сверхновой вырастало перед ним слепяще-белым безумием. И
оно сжималось, сжималось по мере его приближения, становясь все
компактнее, все ярче, пока само понятие "яркость" не потеряло всякий
смысл. А потом за него принялись силы гравитации.
"Элоиза! - пронзительно выкрикнул он в агонии. - О, Элоиза, помоги
мне!"
Звезда поглощала его. Тело сделалось невероятно тонким, и невероятно
длинным - и навсегда исчезло для глаз наблюдателей.
Когда корабль покинул окрестность сверхновой, капитан Сцили решил
проведать Элоизу в госпитале. Фактически она была уже здорова.
- Знаете, я скажу, он был настоящим мужчиной, - пробормотал капитан.
- Мы с ним совершенно разного происхождения, а он умер, спасая нас.
Она внимательно посмотрела на него, в глазах ее застыло гораздо
больше льда, чем обычно.
Он едва разобрал ее ответ:
- Он - мужчина. Значит, он тоже обладает бессмертной душой.
- Ну... хм... если вы верите в такие вещи, то полагаю, да.
Она покачала головой:
- Иначе почему же он никак не успокоится?..
Капитан оглянулся на врача, но обнаружил, что они одни в тесном
помещении с металлическими стенами.
- Что вы имеете в виду? - Он заставил себя погладить ее по руке. - Я
знаю, он был вам верным другом. И все же сейчас он мертв. Скончался.
Быстро, ярко, я не могу представить себе лучшую смерть.
- Для него... да, я согласна... Но... - Она была не в силах
продолжать. Внезапно глаза ее закрылись. - Перестань! Ну, пожалуйста!
Сцили пробормотал что-то успокаивающее и выскочил из помещения. В
коридоре он наткнулся на Мазундара.
- Ну как она? - спросил физик.
Капитан нахмурился:
- Плохо. Боюсь, как бы она окончательно не свихнулась прежде, чем мы
доберемся до ближайшего психиатра.
- Что, так скверно?
- Она считает, что может воспринимать его.
Мазундар с силой ударил кулаком по ладони:
- Этого я и боялся.
Капитан настороженно ждал.
- Она может, - сказал физик. - Конечно же, может.
- Невероятно! Он же мертв!
- Не забывайте о замедлении времени, - напомнил Мазундар. - Для нас -
да, он исчез из поля зрения и погиб быстро. А по времени сверхновой? Оно
же отлично от нашего. Для нас заключительная стадия звездного коллапса
протекает бесконечное число лет. А для телепатии нет ограничений в
пространстве. - Физик резко повернулся и зашагал прочь от госпиталя. - Он
останется с ней навсегда.
