- Мы хотим знать твои намерения, землянин, ибо ты очень озадачил нас.
- Как так?
- Ты сделал нас беспомощными, - пояснил Токоннен, - но не убил нас, а
решил сбежать, хотя наверняка знал, что мы вскоре оправимся и бросимся в
погоню. Так зачем ты пошел на этот ненужный риск?
- Вы и в самом деле были беспомощными, - сказал Жуан, - и поэтому я
не мог... причинить вам зла... Тем более в это время года.
Токконен выглядел крайне удивленным.
- Время года? При чем тут оно?
- Рождество... - Жуан сделал паузу. Он чувствовал, как возвращаются к
нему силы и ясность рассудка. - Вы о нем не знаете. Это праздник,
который... э... напоминает нам о том, кто однажды, очень давно, пришел к
нам, землянам, со словами о мире и о многом другом. Для нас это время
священно. - Он положил руки на панель управления. - Но не это главное. Я
только прошу верить, что мы не желаем вам зла. Отойдите. Я собираюсь
поднять эту штуку в воздух.
- Нет, - возразил Токоннен. - Подожди. Прошу тебя, подожди.
Некоторое время он молчал, молчали и его воины.
- То, что ты сказал нам... Мы должны знать все до конца. Расскажи,
землянин.
После того как Жуан радировал на базу, что все в порядке, там
перестали беспокоиться и все занялись своими делами. Работать весь
шестидесятичасовой день было невозможно, да никто и не пытался. Незадолго
до полночи дела были завершены, и настало время отдыха. Четверо
сотрудников занялись подготовкой рождественского приветствия ожидаемому
кораблю.
Когда люди начали работать снаружи, вокруг стали собираться
заинтригованные жители Дахии. Они высыпали на рыночную площадь и молча
наблюдали за действиями землян. Овербек тоже вышел "на улицу", чтобы, в
свою очередь, посмотреть на аборигенов. Прежде ничего подобного здесь не
случалось.
Дерево установили прямо на каменных плитах, которыми была выложена
площадь. Его прямые ветки и жесткая листва даже отдаленно не напоминали
земную елку, но это были пустяки. Увешанное самодельными украшениями и
гирляндами огней, которые Китсон смастерил из запчастей к электронным
приборам, оно выглядело очень нарядно. Перед деревом установили декорацию,
сконструированную Жуаном. Взошедшая луна, мощные звезды Плеяд и сверкающая
вуаль туманности освещали все это морозным блеском.
Китсон и Гупта занимались оформлением, а Ногуши и Сарычев, у которых
были вполне приличные голоса, репетировали. Они пели, и дыхание белым
облачком застывало в воздухе:
О, маленький город Вифлеем,
Как тих ты и спокоен...
Приглушенные возгласы вырвались у жителей Дахии, когда Жуан посадил
свой флайер: следом за ним из кабины на землю спрыгнул абориген в стальной
кирасе. Овербек, предупрежденный Жуаном по радио, был готов к этому и
сделал знак Раффеку, представителю Старейшин. Человек и айвенгианец вместе
подошли приветствовать вновь прибывших.
Токоннен произнес:
- Видимо, мы не правильно поняли ваши намерения, жители города. Так
сказал мне землянин.
- А его господин объяснил мне, что мы слишком поторопились, - добавил
Раффек. - Не исключено, что оба они правы.
Токоннен прикоснулся к эфесу шпаги и предупредил:
- Мы не собираемся уступать ни в чем, что священно для нас.
- Мы тоже, - ответил Раффек. - Но наши народы, без сомнения, могут
прийти к соглашению. Земляне готовы помочь нам в этом.
- Сейчас, в сезон их Принца Мира, они, наверное, проявят мудрость.
- Да. Я и мои братья уже думали об этом.
- Но откуда вам это известно?
- Нас заинтересовало, почему земляне начали создавать красоту здесь,
где ее можем увидеть и мы, в стороне от их ужасающе жаркого жилища, -
сказал Раффек. - Мы спросили. И тогда они рассказали нам о том, что
произошло когда-то в земной пустыне и что научило их жить в мире.
- Здесь и в самом деле есть над чем подумать, - кивнул Токоннен. -
Те, кто верит в мир, могущественнее нас.
- И именно война погубила Империю. Но прошу, - пригласил Раффек, -
будь сегодня моим гостем. А завтра поговорим.
Они удалились. Тем временем люди обступили Жуана, а Овербек снова и
снова пожимал ему руку.
- Ты гений, - говорил он. - Мне не мешает кое-чему поучиться у тебя.
- Нет, пожалуйста, сэр, - запротестовал ученик. - Все произошло само
собой.
- Если бы поймали меня, все вышло бы по-другому.
Сарычев, казалось, был крайне удивлен.
- Я не совсем понимаю, что все-таки произошло потом, - признался он.
- Разумеется, со стороны Жуана было весьма благородно убежать от этих
кочевников, а не уничтожить их, имея для этого возможность. Но ведь только
это не могло сделать их такими кроткими и мягкими.
- О нет, - усмехнулся Овербек. Кончик его сигары то разгорался, то
затухал, словно мигающая звезда. - Они так же самолюбивы, как и прежде.
Впрочем, как и люди. - Помолчав, он рассудительно пояснил: - Изменилось
одно: они теперь согласны выслушать нас. Они вполне способны серьезно
воспринять наши идеи и поверить, что мы будем достаточно честными
маклерами, чтобы выполнить роль посредника между ними и Дахией.
- А почему они раньше не соглашались на это?
- Боюсь, это моя вина. Я не учел одну важную черту характера,
присущую всем айвенгианцам, хотя должен был обратить на это внимание. В
конце концов, человеческой натуре это тоже присуще.
- Но что именно? - спросил Гупта.
- Потребность к... - Овербек замолчал. - Скажи им сам, Жуан. Ведь
именно тебе удалось увидеть истину.
Юноша вздохнул:
- Не сразу. Я только понял, что не могу заставить себя убивать. Когда
же еще, если не в Рождество, легче всего можем мы простить своих врагов? Я
сказал им об этом. Потом... когда внезапно их отношение полностью
изменилось... я догадался, в чем дело. - Он с трудом подбирал нужные
слова. - Они знали, - и горожане, и кочевники, - что мы сильны, у нас есть
оружие, которому они ничего не могут противопоставить. Это их не пугает.
Им приходится быть бесстрашным, чтобы выжить в таком суровом мире, как
этот.
Но еще им приходится сохранять преданность своим идеалам. Они должны
верить во что-то более великое, чем они сами, иначе не смогут преодолевать
бесконечные трудности. Для Дахии такой идеал - Империя, а для пустыни -
свобода. И они готовы умереть за идеалы.
Но вот пришли мы, земляне. Мы предложили им честную, выгодную сделку,
но это и все. У нас, казалось, не было иного мотива, кроме материальной
выгоды. Они этого понять не могли, мы выглядели в их глазах слишком
странными, поэтому они никогда по-настоящему нам не доверяли.
Теперь же, когда они узнали, что и у нас есть свои святыни... Ну, в
общем, они теперь считают, что мы не так уж отличаемся от них, и готовы
прислушаться к нашему совету.
Жуан застенчиво улыбнулся:
- Лекция слишком затянулась, не правда ли? Я очень устал и хочу есть.
Разрешите мне пойти домой, поужинать и лечь спать?
Он пошел через площадь, и вслед ему неслись слова рождественского
гимна:
...Надежды и страхи всех времен
сойдутся сегодня в тебе...
Пол Андерсон. Сезон прощения.
перевод с англ. -
Poul Anderson. ?
