Эрнест Хэмингуэй.
Посвящается Швейцарии
OCR: Evgeny Ozerov
I. РАЗВЛЕЧЕНИЯ МИСТЕРА УИЛЕРА В МОНТРЕ
В буфете на станции было тепло и светло. Тщательно вытертые деревянные
столики блестели; на них стояли корзинки с соленым печеньем в бумажных
пакетиках. Стулья были резные, с залоснившимися от времени, но удобными
сиденьями. На стене висели резные деревянные часы, а в глубине комнаты была
буфетная стойка. За окном шел снег.
За столиком под часами двое носильщиков пили молодое вино. Вошел третий
носильщик и сказал, что восточно-симплонский экспресс идет из Сен-Мориса с
часовым опозданием. Сказав это, он вышел. К столику мистера Уилера подошла
кельнерша,
- Экспресс на час опаздывает, сэр, - сказала она. - Может быть,
выпьете кофе?
- А вы не думаете, что это не даст мне уснуть?
- Простите? - переспросила кельнерша.
- Принесите кофе, - сказал мистер Уилер.
- Пожалуйста, сэр.
Она принесла кофе из кухни, а мистер Уилер повернулся к окну и стал
смотреть, как падает снег на освещенную платформу.
- Вы говорите еще на каких-нибудь языках, кроме английского? -
спросил он кельнершу.
- Как же, сэр! Говорю по-немецки, по-французски и на местных
диалектах.
- Хотите что-нибудь выпить?
- Нет, что вы, сэр! Нам не разрешается пить с посетителями.
- Может быть, сигару?
- Нет, что вы, сэр! Я не курю, сэр.
- Это хорошо, - сказал мистер Уилер. Он снова посмотрел в окно, выпил
кофа и закурил сигарету.
- Fraulein, - позвал он. Кельнерша подошла к столику.
- Что вы желаете, сэр?
- Вас, - сказал он.
- Что за шутки, сэр!
- Я не шучу.
- Тогда не надо говорить такие вещи.
- Не будем терять времени, - сказал мистер Уилер. - До прихода
поезда осталось сорок минут. Если вы подниметесь со мной наверх, я дам вам
сто франков.
- Как можно говорить такие вещи, сэр! Я позову носильщика.
- Носильщик мне не нужен, - сказал мистер Уилер. - Ни носильщики, ни
полицейские, ни разносчики сигарет мне не нужны. Мне нужны вы.
- Если вы не перестанете, сэр, вам придется уйти отсюда. Здесь нельзя
вести такие разговоры.
- Зачем же вы тут стоите? Если б вы тут не стояли, я не мог бы
разговаривать с вами.
Кельнерша отошла. Мистер Уилер следил, подойдет ли она к носильщикам.
Она не подошла.
- Mademoiselle! - позвал он. Кельнерша вернулась. - Бутылку
сионского, пожалуйста.
- Сейчас, сэр.
Мистер Уилер смотрел ей вслед. Когда она вернулась и поставила вино на
столик перед ним, он взглянул на часы.
- Я вам дам двести франков, - сказал он.
- Пожалуйста, оставьте это, сэр.
- Двести франков - большие деньги.
- Перестаньте сказать такие вещи. - От волнения кельнерша стала
путать слова чужого языка. Мистер Уилер смотрел на нее с интересом.
- Двести франков.
- Какой вы противный.
- Зачем же вы тут стоите? Если б вас тут не было, я не мог бы говорить
с вами.
Кельнерша отошла и направилась к стойке. Мистер Уилер пил вино и
улыбался про себя.
- Mademoiselle! - позвал он немного погодя.
Кельнерша сделала вид, что не слышит.
- Mademoiselle! - позвал он снова.
Кельнерша подошла.
- Вам что-нибудь нужно?
- Очень даже. Я вам дам триста франков.
- Вы противный.
- Триста швейцарских франков.
Она ушла. Мистер Уилер смотрел ей вслед. В дверях показался носильщик.
Это был тот, которому миcтер Уилер поручил свой багаж.
- Поезд подходит, сэр, - сказал он по-французски. Мистер Уилер встал.
- Mademoiselle! - позвал он. Кельнерша подошла к столу. - Сколько с
меня за вино?
- Семь франков.
Мистер Уилер отсчитал восемь франков и положил их на стол. Потом надел
шляпу, пальто и вышел вслед за носильщиком на платформу, где по-прежнему
падал снег.
- Au revoir, mademoiselle! - сказал он. Кельнерша оглядела ему вслед.
"Вот урод, - подумала она. - Урод, да еще какой противный. Триста франков
за такой пустяк. Сколько раз я это делала даром. Да и негде тут. Если б у
него хоть капля соображения была, он бы понял, что тут негде. И негде и
некогда. Триста франков. Ну и чудаки эти американцы".
Стоя на асфальте платформы возле своих чемоданов, сквозь хлопья снега
глядя на огни приближающегося паровоза, мистер Уилер думал о том, что
развлечение обошлось ему очень недорого. Кроме обеда, он истратил всего лишь
семь франков на вино и франк на чаевые. Хватило бы семидесяти пяти сантимов.
Жаль, что он не ограничился семьюдесятью пятью сантимами.
Швейцарский франк равен пяти французским. Мистер Уилер направлялся в
Париж. Он был очень расчетлив, и женщины его не интересовали. На этой
станции он бывал раньше и знал, что наверху там помещений нет. Мистер Уилер
никогда не рисковал.
II. МИСТЕР ДЖОНСОН ОТКРОВЕННИЧАЕТ В BEBE
В буфете на станции было тепло и светло; тщательно ко вытертые столики
блестели; на некоторых были скатерти в белую и красную полоску, а на других
скатерти в белую и синюю полоску, н на всех стояли корзинки с соленым
печеньем в бумажных пакетиках. Стулья были деревянные, резные, с
залоснившимися от времени, но удобными сиденьями. На стене висели часы, в
глубине была оцинкованная буфетная стойка, а за окном шел снег. За столиком
под часами двое носильщиков пили молодое вино.
Вошел третий носильщик и сказал, что Восточно-симплонский экспресс идет
из Сен-Мориса с часовых опозданием. К столику мистера Джонсона подошла
кельнерша.
- Экспресс на час опаздывает, сэр, - сказала она. - Может быть,
выпьете кофе?
- Если вас не затруднит.
- Простите? - переспросила кельнерша.
- Хорошо, дайте мне чашку кофе.
- Пожалуйста, сэр.
Она принесла кофе из кухни, а мистер Джонсон повернулся к окну и стал
смотреть, как падает снег на освещенную платформу.
- Вы говорите еще на каких-нибудь языках, кроме английского? -
спросил он кельнершу.
- Как же, сэр! Я говорю по-немецки, по-французски и на местных
диалектах.
- Хотите что-нибудь выпить?
- Нет, что вы, сэр. Нам не разрешается пить с посетителями.
- Может быть, сигару?
- Нет, что вы. сэр. - Ока рассмеялась. - Я не курю, сэр.
- Я тоже, - сказал Джонсон. - Это дурная привычка.
Кельнерша отошла от стола, а Джонсон закурил сигарету и стал пить кофе.
Часы на стене показывали без четверти десять. Его часы немного спешили.
Поезд должен был прийти в десять тридцать; час опоздания, - значит, он
будет в одиннадцать тридцать. Джонсон подозвал кельнершу.
- Signorina!
- Что вы желаете, сэр?
- Вы бы не согласились поразвлечься со мной? - спросил Джонсон.
Кельнерша покраснела.
- Что вы, сэр!
- Я не думал ничего дурного. Вы не составили бы мне компанию - пойти
посмотреть ночное Веве? Если хотите, пригласите подругу.
- Я не могу уйти отсюда, - сказала кельнерша. - Ведь я на службе.
- Я знаю, - сказал Джонсон. - По, может быть, вы кого-нибудь
поставите за себя? Во время Гражданской войны это часто делалось даже
мобилизованными.
- Нет, нет, сэр. Я сама должна быть здесь.
- Где вы изучили английский язык?
- На курсах Берлица, сэр.
- Расскажите мне о них, - сказал Джонсон. - там, должно быть,
учились большое шалопаи? Приставали, наверно, с нежностями? Много среди них
было франтов? Не приходилось ли вам встречать Скотта Фицджеральда?
- Простите?
- Я хотел бы знать, считаете ли вы студенческие годы лучшими в вашей
жизни? А какую команду выставили курсы Берлица прошлой осенью?
- Вы шутите, сэр?
- Чуть-чуть, - сказал Джонсон. - Вы славная девушка. Так не хотите
со мной поразвлечься?
- Нет, нет, сэр. Что-нибудь вам еще подать, сэр?
- Да., - сказал Джонсон. - Принесите мне, пожалуйста, карту вин.
- Сию минуту, сэр.
С карточкой в руке Джонсон направился к столу, за которым сидели
носильщики. Они оглянулись на него. Все трое были пожилые люди.
- Wollen sie trinken? (1) - спросил он. Один из них кивнул головой и
улыбнулся.
- Oui, monsieur (2).
- Бы говорите по-французски?
- Oui, monsieur.
- Что же мы будем пить? Connais vous des champagnes? (3)
- Non, monsieur (4).
- Faut les connaоtre (5) - заметил Джонсон. - Fraulein! - окликнул
он кельнершу. - Мы будем пить шампанское.
- Какое вам угодно, сэр?
- Самое лучшее, - сказал Джонсон. - Какое тут самое лучшее? -
обратился он к носильщикам.
- Le meilleur? (6) - спросил тот, который заговорил первым.
- Непременно.
Носильщик вытащил из кармана золотые очки и стал смотреть карту. Он
провел пальцем по четырем напечатанным на машинке строчкам с названиями и
ценами.
- "Sportsman", - сказал он. - "Sportsman" - самое лучшее.
- Согласны, господа? - спросил Джонсон других носильщиков. Один из
них кивнул в ответ. Другой сказал по-французски:
- Самому мне не приходилось пробовать, но я много слыхал про него.
Вино хорошее.
- Бутылку "Sportsman", - сказал Джонсон кельнерше. Он посмотрел цену:
одиннадцать швейцарских франков. - Ну, давайте две бутылки. Ничего, если я
посижу тут с вами? - спросил он носильщика, предложившего "Sportsman".
- Пожалуйста. Присаживайтесь вот здесь. - Носильщик улыбнулся ему.
Затем он снял свои очки и спрятал их в футляр. - Что, monsieur сегодня
празднует день рождения?
- Нет, - сказал Джонсон. - Праздновать мне, собственно, нечего, Моя
жена потребовала развода.
- Что вы? - сказал носильщик, - Не может быть. - Другой носильщик
покачал головой. Третий, по-видимому, был туг на ухо.
- Дело, конечно, обычное, - сказал Джонсон. - Вроде первого
посещения зубного врача или первого нездоровья у девушки, но меня это выбило
из колеи.
- Да оно и понятно, - сказал старший из носильщиков.
- Я вас понимаю.
- Из вас, господа, никому не приходилось разводиться? - спросил
Джонсон. Он уже перестал умышленно коверкать слова и говорил теперь на
хорошем французском языке.
- Нет, - сказал носильщик, назвавший "Sportsman". - Здесь разводы
бывают редко. Попадаются, конечно, разведенные мужья, но их немного.
- У нас иначе, - сказал Джонсон. - Почти все разводятся.
- Это верно, - подтвердил носильщик. - Я читал об этом в газетах.
- Я сам немножко запоздал, - продолжал Джонсон, - развожусь только
первый раз. А мне тридцать пять.
- Mais vous etes encоrе jeune (7), - сказал носильщик, - Monsieur
n'a que trente cinq ans (8) - пояснил он двум другим. Те закивали в ответ.
- Он совсем молодой, - сказал один из них.
- И вы в самом деле разводитесь в первый раз? - спросил носильщик.
- В самом деле, - сказал Джонсон. - Откройте, пожалуйста, бутылку,
mademoiselle.
- А дорого стоит развестись?
- Десять тысяч франков.
- Швейцарских?
- Нет, французских.
- Ara. Значит, на швейцарские деньги две тысячи. Все-таки не дешево,
- Да.
- Зачем же это делать?
- Потому что этого требуют.
- А для чего требуют?
- Чтобы выйти замуж за кого-нибудь другого,
- Да ведь это же глупо.
- Вполне согласен, - сказал Джонсон. Кельнерша налила всем четверым
вина. Они подняли стаканы.
- Prosit! - сказал Джонсон.
- A votre santй, monsieur (9), - сказал носильщик.
Двое других прибавили: - Salut.
Шампанское было на вкус точно сладкая фруктовая водица.
- Это что, швейцарский обычай - отвечать всегда на другом языке? -
спросил Джонсон.
- Нет, - сказал носильщик. - По-французски выходит вежливее. Кроме
