Карен Джой Фоулер
Увядшие розы
Тридцать два шестиклассника начальной школы Холмса
выстроились вдоль барьерчика, предохраняющего стекло Комнаты
Горилл от следов пальцев. Двое поедали прихваченные с собой
ленчи. Шестнадцать что-то вынули из своих сумочек с ленчем и
выбросили вместо того, чтобы съесть. Их учителю было все
равно. Пятеро перешептывались, глядя на девочку, что дергала
ручку запертой двери и не обращала на них внимания. Еще пятеро
обсуждали вчерашнюю игру, в которой знаменитый Майкл.К. набрал
82 очка, и трое смотрели на горилл. Андерс подошел к одному из
этой троицы. Это была часть его работы. С другими своими
обязанностями он справлялся лучше.
- Тут у нас и горные, и равнинные гориллы, - сказал он
мальчику в бейсбольной шапочке. Тот никак не отреагировал.
Андерса устроило и это. - Я знаю, какие из них какие, -
продолжил он, - потому что это мои гориллы. Некоторые умники
утверждают, что у них разные носы, но я это проверил и ничего
такого не заметил.
За стеклом было тринадцать горилл. Пятеро сидели у задней
стены на камнях. Малыш играл с подвешенной на веревке
покрышкой, раскачивая ее ногами и время от времени закручивая.
Одна горилла сосредоточенно уставилась в никуда. Четверо
перебирали другу другу шерсть. Еще одна грызла расщепленный
кончик палочки, а последняя наблюдала за остальными.
Величественная сцена. Угрюмые. Скрытные. Капризные. Пугливые.
Многие годы эти слова применяют по отношению к гориллам. В них
нет ничего от веселой живости шимпанзе. Гориллы не клоуны.
Чтобы иметь с ними дело, нужен сдержанный человек с чувством
собственного достоинства. Возможно, склонный к одиночеству. И
Андерс был таким.
Мальчик вытянул вперед палец. - Вот эта и в самом деле
выглядит злой. - Андерсу не было нужды смотреть, он и так
знал, о какой горилле говорит мальчик.
Равнинная горилла. Великий Гаргантюа. - Поль де Шаймо
был, наверное, первым белым человеком, увидевшим гориллу, -
сказал мальчику Андерс. - Он выследил их, нескольких
застрелил, вернулся во Францию и принялся рассказывать истории
об их злобности. Так он выглядел храбрее, а его книги лучше
продавались. Барнум проделал то же самое со своими цирковыми
гориллами. Он знал, что люди больше платят, когда их пугают, а
не ждут от них сочувствия. - Гаргантюа за стеклом завертел
огромной головой. Зубы его были постоянно оскалены, но глаза,
скошенные влево, говорили совсем о другом. Андерс гордился
этими глазами.
- Видишь ту гориллу? Так вот, один моряк плеснул на нее
азотной кислотой. Он потерял работу и хотел отомстить бывшему
нанимателю. Кислота повредила мускулы ее лица, и поэтому
кажется, что она все время огрызается. Это единственное
выражение, на которое она способна.
В стекло полетела горсть ореховой скорлупы. Андерс
обнаружил бросавшего и ухватил его за руку. - Я рассказываю о
большой горилле в углу, - сказал он второму мальчику. - Тебе
это будет интересно. Его вырастила одна англичанка, миссис
Минц, и он жил у нее дома в Бруклине, пока не вырос очень
большой. Вид у него, может, и грозный, но он очень боится
грома. Однажды ночью случилась гроза, и когда миссис Минц
проснулась, то увидела, как это 400-фунтовая горилла сидит
возле ее кровати и плачет.
Теперь уже шестеро детей прислушивались к Андерсу. Где-то
прогудел слон. - Они на нас не смотрят, - пожаловался один из
мальчиков, а девочка в клетчатой юбке поинтересовалась, есть
ли у них имена.
- Вообще-то у нас три гориллы, которых вырастили
англичанки, - сказал Андерс. - Джон Дэниел. И Тото, вон тот
толстый, что блох ищет. И еще Гаргантюа, которого на самом
деле зовут Бадди. Гориллы никогда не смотрят прямо в глаза и
не любят, когда их разглядывают. Они с трудом переносят жизнь
в зоопарке. Первые гориллы, завезенные к нам, умерли через
несколько недель. Зато те, что выросли у кого-нибудь дома и у
кого была мать вместо работника зоопарка, приживаются гораздо
лучше.
Тото зевнула. Глаза у нее закрылись, как только раскрылся
рот. Кончив зевать, она шлепнула губами. Она прожила здесь
меньше всех. Андерс пустил ее к остальным лишь в прошлом году.
Любить Тото было труднее, но Андерсу это удавалось. Андерс
узнавал о своих гориллах все, что мог, и он знал, что Тото
привыкла быть любимицей. Избаловавшись и приобретя склонность
к вспышкам раздражения, Тото настолько всех затерроризировала,
что из ее первого дома ее пришлось удалить. Когда ее приемная
мать, миссис Хойт, поняла, что больше не в состоянии ею
управлять, Тото продали в зоопарк, но миссис Хойт ее частенько
навещала. - Тото была куплена как невеста для Бадди, - сказал
Андерс. - Она выросла на Кубе, где у нее был свой любимец -
кот.
Теперь Андерса слушали уже десять детей. Есть ли у
кого-нибудь из них кот? Андерс сомневался в этом. Но он еще не
все рассказал. - Когда Тото приехала в Штаты, она привезла с
собой приданое. Свитера, платья и носки, - сказал Андерс, - и
на каждом предмете было вышито "Тотито". Газетам это
понравилось, и они назвали ее "будущей мисс Гаргантюа". Но
когда они впервые встретились с Бадди, Тото швырнула в него
свою постель, и с тех пор не смягчила своей неприязни.
Возможная теща тоже немало потрудилась, стобы
саботировать этот союз. - Она всего лишь девятилетний ребенок,
- говорила миссис Хойт. - Чего же вы от нее ждете?
Вдоль задней стены прошелся Джон Дэниел. его шаги были
медленнными и плавными, на спине бугрились мускулы. Он был
любимцем Андерса. - Джона Дэниела заказал у "Харрода" майор
Руперт Пенни из Королевских ВВС в качестве подарка для своей
тетушки. У Джона Дэниела был целый набор болячек, включая
рахит, но тетушка, миссис Каннингем, справилась с ними. Она
растила его так, словно он был маленьким мальчиком. Немного
баловства. Немного твердости и запретов. Он ел с ними за одним
столом и должен был сам наливать себе воду в стакан и мыть за
собой тарелку. Он был приучен пользоваться туалетом, а
поскольку он плакал, когда спал один, его поместили в комнату
рядом с комнатой майора. Миссис Каннингем не консультировалась
со специалистами и сама разработала для него диету из фруктов,
овощей и гамбургеров из сырого мяса. И роз. Ему нравилось есть
розы, но только если они свежие. Он никогда не ел увядшие.
Когда он вырос чересчур большим, миссис Каннигем продала
его в частный зоопарк, где, как она полагала, ему будет лучше
всего. Как ни трагично, в конце концов он оказался в цирке.
Андерс сам в возрасте восьми лет потерял мать, которая его
баловала, и ему казалось, что он лучше всех понимает Джона
Дэниела. Он понимал, что значит резко и неожиданно сменить
один дом на другой, гораздо худший. У Джона Дэниела лицо было
умное, но смущенное и растерянное.
Для шестиклассников это оказалось слишком высокими
материями. Аудитория Андерса уменьшилась до четырех
слушателей. - Как интересно, - сказал учитель, широко
улыбаясь, хотя Андерс и не думал, что тот его слушал.
Наверное, он уже был здесь с другим классом в прошлом году, и
вероятно, еще и в позапрошлом. Наверняка он все это уже
слышал. А может, никогда и не слушал. - Давайте все скажем
мистеру Андерсу спасибо за то, что он показал нам горилл, -
предложил учитель, и тут же безо всякой паузы добавил. - Если
мы не поторопимся, то не успеем посмотреть жираф.
До трех часов больше экскурсий не намечалось. Андерс
открыл рабочую комнату и достал ленч и книгу. Сейчас он изучал
Коко, гориллу, выращенную старшекурсником Стэнфордского
университета, который учил ее писать. Он собирался поесть
внутри вместе с гориллами, но тут появилась мисс Эллиот. -
Давайте поедим вместе, - сказал она. - Я испекла булочки. И
день такой чудесный.
Мисс Эллиот часто приходила во время ленча. У нее не было
особого интереса к Андерсу, вернее, так думал сам Андерс. Она
выросла в большой семье, где все друг друга любили, и у нее
осталась привычка делиться с другими чем-нибудь приятным.
Андерса она держала на примете. Ни одному здоровому молодому
человеку нельзя позволить чахнуть среди экспонатов. Вытащите
его на улицу. Составьте ему полезную для здоровья компанию. На
мисс Эллиот была форма со слоном на рукаве и черным кругом
чуть пониже эмблемы. Она показывала слонов, но это были не ее
слоны, и Андерс сомневался, осознает ли она вообще подобную
разницу.
Если он откажется от ее предложения, ему придется
перенести натиск ее неумолимой и дерзкой решительности. В свое
время он обнаружил, что подобное просто невыносимо. Поэтому
вместо отказа он кивнул и положил книгу обратно рядом со
своими инструментами и записями. Он присоединился к ней возле
выхода и открыл дверь.
Мисс Эллиот покачала головой. - Вечно вы забываете, -
сказала она. Ее тон был снисходителен, но тверд. Он протянула
руку мимо него, проведя по черному кругу на его рукаве, и
щелкнула тумблером, который выключал горилл. Они ели ленч на
травке возле Холла Забвения. Булочки были черствые. Цветы
цвели.
(с) 1990 перевод с английского А.Новикова
Karen Joy Fowler. Faded Roses. - OMNI, vol.12, # 2,
November 1989.
