Михаил Успенский
НОВОГОДНИЙ МАНЬЯК
(из воспоминаний участкового инспектора Степана Королева)
...Я прямо как чувствовал, что он непременно объявится в нашем околотке
именно сегодня. Потому что когда долго работаешь на одном и том же участке,
то начинаешь как бы предчувствовать неприятности. Хотя участок мне достался
тихий, спокойный, граничащий с зеленой зоной. И народ здесь живет тихий,
спокойный, вдумчивый - всякие ученые, преподаватели и прочий образованный
народ, от которого не приходится ждать драк стенка на стенку, расчленения
трупов, замерзания в пьяном виде и похищений с целью выкупа. А в последние
годы, когда моим подопечным вовсе перестали деньги платить, то и квартирные
кражи как-то сошли на нет. У нас даже алкаши какие-то заторможенные.
Вот Ленин в свое время обозвал интеллигенцию нехорошим словом. А поработай
он в милиции хотя бы годик, то сразу бы по-другому заговорил. Нет, сказал
бы он, ну вас к дьяволу, товарищи, с вашими пролетариями-гегемонами, у
которых любимое развлечение - заколоть собутыльника вилкой и тут же уснуть,
подложив под щеку винегрет. Лучше дайте мне просвещенный контингент, а не
то я вам еще одну революцию заделаю.
В самом деле, часто ли вам приходилось видеть сообщения в уголовной хронике
вроде "Нигде не работающий доктор физико-математических наук вследствие
употребления спиртных напитков нанес своей сожительнице, преподавательнице
сольфеджио в музыкальной школе, тридцать восемь ножевых ранений"? Или, к
примеру, "Академик, ранее судимый, вооруженный газовым пистолетом,
переделанным под боевой, пытался ограбить торговый павильон"? Правильно, не
часто. Поэтому мои коллеги, несущие службу в более горячих городских
точках, мне завидуют и даже бездельником называют. С чем я решительно не
согласен.
Все дело в профилактике, господа-товарищи.
Когда грянула перестройка и стало все дозволено, работенки, конечно,
прибавилось. Взять хотя бы тех же вампиров. Раньше лежали они тихонечко в
своих гробах, коротали вечность, а тут почуяли свободу, повылазили, стали
отбивать работу у станции переливания крови. И, главное, никаких денег
донорам не платят, шоколадок и талонов не выдают! А спрашивать-то будут с
меня!
Но не на того напали, кровососы позорные.
Слышали, конечно, про "осиновую пулю"? Так это я ее придумал, Степан Егорыч
Королев собственной персоной. Вообще-то это не пуля, а осиновая палочка
сантиметров пятнадцать длиной. Один конец заострен, на другом закреплен
обыкновенный посудный ершик, чтобы крепче продрало. Осину неплохо еще и
чесночком натереть. Заряжаешь такой штукой обыкновенный дробовик
двенадцатого калибра, направляешь на вампира, производишь предупредительный
выстрел в самое сердце - и где тот вурдалак? Корчится на полу,
обугливается, а под конец весь переводится на вонючий дым, так что и трупа
никакого не остается.
Как меня только за эту "осиновую пулю" не честили! И колдуном обзывали, и
мракобесом, и даже хотели подвергнуть медицинскому переосвидетельствованию.
Дробовик, видите ли, нештатное оружие! Ну-ну. Погляжу я на вас, когда вы
против хорошо проголодавшегося упыря со штатным "макаром" попрете. Да хоть
с "Абаканом". Он ваши свинцовые пульки вам же в рожу и выплюнет.
Нештатное... Зато теперь на моем участке не то что граф Дракула не появится
- и обычные-то летучие мыши его на всякий случай за версту облетают!
Годится эта пуля и против оборотней. Поэтому они у нас в полнолуние не
бегают, отучились. Правда, одна бабушка все еще по старой привычке
перекидывается болонкой, но вреда от этого никому нет.
Одно время в канализационном люке напротив школы поселился было старик
Отморозко. Он все детей, упавших в колодец, воспитывал: трудолюбивых
награждал, а ленивых наказывал. Дело хорошее, только не положено там жить.
Я его из люка вытащил, отмыл, побрил и в ту же школу сторожем пристроил.
А с домовыми, например, хорошо облаву на крыс устраивать. Главное, им
платить не надо: купишь на всю братию пару пакетов молока, они и довольны.
Ну, порчу и сглаз снимать наловчился - это само собой.
С чебурашками-полтергейстами у меня тоже разговор короткий. Берешь
Уголовный Кодекс, садишься посреди комнаты, в которой посуда летает,
раскрываешь наугад и начинаешь зачитывать вслух. Никакой чебурашка не
выдерживает.
Словом, все хорошо и спокойно у меня на участке, даже как-то слишком
спокойно. Вот уже и год кончается, а до сих пор ничего серьезного,
тьфу-тьфу.
Но сегодня, под праздничек, что-то у меня внутри начало сосать и щемить.
Чувствую - найдется какая-нибудь нелюдь, чтобы мне напоследок всю
отчетность испортить.
В обед зашел на рыночек - на всякий случай. Люди спешат отовариться -
многим зарплату выдали аккурат в последний день. Захожу в павильон "Мясо".
Там все продавцы и рубщики по распоряжению начальства переоделись
зайчиками: натянули поверх телогреек и ватных штанов белые полотняные
комбинезончики, а на головы - шапочки с ушками. Очень мило получилось - все
зайчики в кровавых пятнах. Хотели как лучше, а настроение у меня
испортилось.
Вышел на воздух. Навстречу из джипа-чероки вылезает хозяин рынка по имени
Вагиф:
- Здорово, начальник! Ты чего, Егорыч, такой задумчивый? Ты не трипперок ли
подхватил? Так это быстро лечится...
Счастливый он все же человек: не может представить себе другой причины для
задумчивости...
- Нет, - говорю. - Годы мои не те, чтобы веселые болезни подхватывать, на
покой пора. А вот скажи-ка лучше, мил-человек, не замечал нынче на рынке
ничего подозрительного?
- Не замечал, - говорит. - У меня порядок. Пойдем коньяку выпьем, настоящий
коньяк прислали.
- Разве что в честь Нового года, - отвечаю.
Зашли к нему в контору, выпили, зажевали каким-то наперченным мясом. Коньяк
и вправду настоящий. Поговорили про дефолт, про зарплату, поругали власти,
похвалили напиток, ужаснулись ценам.
- Ничего, - говорит Вагиф. - Как-нибудь выживем. Всегда ведь жили, да?
Давай-ка я тебе еще во фляжку нацежу, а то сегодня холодно...
- Да уж не Баку, - отвечаю.
Зарядил он мою фляжку, попрощались мы, и двинулся я в дальнейший обход. Ой,
чую, не придется мне праздник встретить в кругу семьи, что-нибудь да
приключится... В груди стало тепло, а на душе морозно.
Вот навстречу Снегурочка движется какая-то странная. Все лицо размалевано,
губы кровавые, и руки держит как-то не так, и ноги переставляет не
по-хорошему. Уж не зомби ли, думаю? Где это она так свою голубую шубейку
землей извозюкала? Я свою любимую из могилки вырою...
Достал из кобуры кипарисовый крестик, подержал в руке. Если рядом зомби,
крестик начинает как бы нагреваться. Но нет, все в порядке, просто
наугощалась Снегурочка сверх положенного...
За Дедами-Морозами тоже глаз да глаз нужен. Вон один идет, а в мешке у него
что-то трепыхается. Идет к автобусной остановке. Здоровый мужик. И шуба
богатая. Почему же он не на машине?
Обгоняю его, заглядываю в лицо, останавливаю, представляюсь.
- Что у вас в мешке, гражданин Дед-Мороз?
А он мешок на снег поставил, подбоченился, да как заорет:
- Свинья!
Вот ведь гад! С одной стороны вроде бы правду сказал, а с другой - оскорбил
представителя правоохранительных органов при исполнении в результате
непереводимой игры слов!
- Посмотрим, - говорю, - какая такая свинья. Открывай мешок.
- Да правда свинья, начальник. Домой тороплюсь, зарезать надо по-срочному,
Новый год на носу!
- Давай-давай, развязывай.
Внимательно осматриваю содержимое мешка. Свинья как свинья. Молодая.
Чистенькая. Никаких каббалистических знаков на ней не начертано, никаких
пентаграмм и римских крестов. И очень хорошо, что не начертано, потому что
если нарисовать на свинье кровью белого попугая четыре пентаграммы, руну
"зиг" и римский крест, да зарезать эту свинью под Новый год с последним
ударом часов, то можно вызвать в мир не кого-нибудь, а самого демона
Малакиеля, и тогда не будет людям никакого праздника, а будет одно
расстройство.
- Где взял? - спрашиваю.
- Где взял, где взял! Купил! - нахально отвечает Дед-Мороз.
- Документы на животное имеются? Накладная?
- Ну ты, начальник, даешь! Откуда же у свиньи документы? Она же не
гражданин!
- Ладно, - говорю. - Сейчас разберемся.
Я все необходимое всегда ношу с собой. Частично в кобуре, частично в
серебряной плоской шкатулочке. И вынимаю из шкатулочки припасенный аж с
последнего отпуска на юге дубовый уголек и наношу этим угольком на свиной
бок знак Иджеббала Зага, подчиняющий всех зверей (кому интересно, может
прочитать об этом знаке в книжке про Конана-варвара).
И свинья, естественно, начинает говорить человеческим голосом:
- Я, свинья Митродора, украдена сегодня утром в деревне Чистые Понты у
фермера Митрофанова гражданином Сироткиным Пэ Фэ, ранее привлекавшимся к
уголовной ответственности за аналогичное преступление...
Дед-Мороз Сироткин Пэ Фэ так охренел, что даже не подумал сопротивляться,
потащил свою преступную добычу под моим конвоем в опорный пункт, а
спасенная на какое-то время свинья Митродора и в мешке продолжала смело
обличать его противоправные деяния.
С протоколом и прочим провозились до темноты. Ребята ругаются: да, мол,
воистину ты нам свинью подложил на праздничек! Но ты, Егорыч, конечно,
колдун!
Потом я еще нескольких Дедов-Морозов на улице подробно проверил. Потому что
под видом Деда-Мороза может запросто скрываться Бабай. Оба старики, оба с
мешками - поди разбери! Родители пригрозят ребеночку, что его Бабай
заберет, а Бабай услышит, оденется Дедом-Морозом и взаправду заберет. И
удастся ли мне после этого вернуть непослушное дитя - еще вопрос. Да и была
охота тащиться к Бабаю на восьмой километр!
Завернул в кафе, съел пару беляшей, подогрелся из фляжки. Убеждаю себя, что
все хорошо, но убедить никак не могу. Злиться уже из-за этого начал, к
людям зря придираться. Вокруг петарды хлопают, ракеты летают, а меня все
угомон не берет.
Посмотрел на небо, изучил расположение звезд и планет. Каждая в своем доме,
перестановок не наблюдается. Тревожных знамений тоже нет.
Наконец ноги вывели меня к нашему снежному городку. Он у нас маленький,
скромный, не то, что в центре. И елка не слишком-то высокая, зато
настоящая. И игрушки бумажные, школьниками изготовленные. И скульптуры
снежные, не ледяные - грубоватые. Потому что вырезают их местные невеликие
мастера. И до сих пор они в снегу ковыряются, потому что у нас вечно все в
последнюю минуту доделывают.
И тут меня осеняет.
И тут я догадываюсь, промучившись целый день, что же именно должно
произойти и где.
Да здесь и должно. Прямо под моими окнами.
- Здорово, ребята! - приветствую я снежных скульпторов. - Чего по домам не
идете?
- Да вот сейчас дракончика водой обольем и пошабашим...
- А вот не могли бы ради общего блага еще маленько потрудиться? Я вам
сейчас все растолкую. И коньячок у меня для вас имеется - домашний, не
паленый, вкусный...
В общем, еще часок мы с ними провозились, посмотрели на результат работы, я
еще малость помудровал над ним, пустил фляжку по кругу - и мы разошлись.
Супруга, конечно, поворчала, что от меня попахивает, но быстро простила.
Тем более что и гости начали подтягиваться - Шумаковы, Бубенины,
Димитриади, старый бобыль полковник Ерастов. Детки на праздничек внуков
подкинули, внуки на лоджии устроили полигон для китайской пиротехники.
А я нет-нет, да и выскочу из-за стола на лоджию - и за внуками присмотреть,
чтобы без глаз не остались, и за снежным городком понаблюдать. Объявишься,
думаю, никуда не денешься...
Выпиваем, гуся с яблоками делим, телевизор гоняем с программы на программу.
Но сколько ни гоняй - там одно да потому. Саша с Лолитой, "нанайцы" и
эта... как ее... не к столу будь помянута...
Я на спиртное не особенно налегаю, потому что кимарить мне нынче никак
нельзя. Встретили Новый год и по-камчатскому, и по-нашему, и
по-московскому. Внуки угомонились и уснули в одежде. Полковника Ерастова
