ИЗ ГАЗЕТ (хроника)
..."Москва, 29 августа. Вчера в следственном изоляторе подозреваемый
в убийстве предпринимателя Алексея Борзова рэкетир Вячеслав Калинов
повесился в камере при помощи веревки, сделанной из разорванной рубашки.
Дежурный надзиратель обнаружил труп в пять тридцать утра..."
..."Москва, 30 августа. Розыск. Разыскивается подозреваемый в
совершении особо опасных преступлений Удоев Эдвард Гурамович, 1952 года
рождения. Рост 187 см, телосложение атлетическое. Особые приметы: на
запястье правой руки татуировка, изображающая спасательный круг с
надписью: "Спасаюсь сам. Эдик", на левой щеке малозаметный шрам от уха к
углу рта, на передних зубах нижней челюсти коронки из желтого металла.
Всех, кому что-либо известно о местопребывании Удоева Э.Г., просим
позвонить по телефону..."
..."организация РЭО-6 Ленинского района с прискорбием сообщает, что 1
сентября скоропостижно скончался полковник в отставке Голубев Семен
Афанасьевич, член КПСС с 1965 года, и выражает соболезнование родным и
близким..."
..."До чего же неуемно стремление наших кинематографистов крепить как
можно прочнее международные контакты! В связи с этим весьма любопытны два
сообщения. Видный советский кинорежиссер Андрей Бартенев, даже не успев
закончить монтаж последнего своего фильма, 7 сентября срочно отбыл в
Голливуд на двухгодичную стажировку. Мы до сих пор в некотором смущении,
размышляя о том, кому больше повезло: России или Америке?
Другой известный кинематографист, сценарист и критик Дмитрий Федоров,
находившийся на трехдневном симпозиуме в Копенгагене, 5 сентября сделал
заявление в местной прессе о том, что он решил на неопределенное время
остаться в Дании, так как серьезное теоретическое исследование, над
которым он сейчас работает, требует постоянного его пребывания за
пределами Советского Союза.
Горят, горят на работе наши энтузиасты-кинематографисты!.."
..."Советская милиция понесла невосполнимую утрату. 9 сентября в
автомобильной катастрофе трагически погиб генерал-майор в отставке Сергей
Валентинович Ларионов, ветеран МУРа, достойный представитель того
поколения борцов с преступностью, которое, начиная с первых послевоенных
лет, с честью стояло на охране законности и правопорядка..."
..."Москва. 15 сентября. На утреннем заседании обеих палат
республиканского парламента в разделе "Разное" был заслушан и обсужден
ответ соответствующих ведомств на запрос Комиссии по вопросам безопасности
по поводу существования на территории одной из областей, соседствующей со
столичной, ни за каким ведомством не числящейся военной базы, на которой
по программе спецназа ведется активная боевая подготовка подразделения
численностью до батальона. В совместном ответе ведомств слухи о
функционировании этой базы квалифицируются, как злостная клевета на армию
и внутренние войска, инспирированная определенными политиканствующими
кругами, заинтересованными в дестабилизации обстановки. В действительности
же, существовавший когда-то, а ныне заброшенный летний лагерь был
использован для трехдневного пребывания в нем подразделения, принимавшего
участие в учениях, которые части военного округа проводили в конце августа
сего года..."
...Витязь в шишковатом суконном шлеме и гимнастерке с алыми
разговорами на борзом коне мчался сквозь взрывы. Комьями взлетала, образуя
неряшливые фонтаны, земля, пучился, клубился, стелился по зеленой степи
серо-желтый дым...
Действо это на экране Виктор наблюдал, не входя в зал, из боковой
предзальной пазухи. Он не хотел кривляться на премьерном представлении на
сцене съемочной группы, и поэтому опоздал на час, чтобы быть в Доме кино к
концу просмотра. Но, видимо, организаторы подзадержались, и он попал к
самому началу. Не хотелось ему смотреть на это варево целиком. От
отвращения он сплюнул на паркетный пол и пошел в ресторан, где готовился
банкет в честь окончания картины. На его денежки готовился.
Длинный-предлинный стол уже был готов к бою: на белой скатерти в
идеальном порядке были расставлены приборы, радовали глаз непочатые
бутылки, неким живописным панно гляделась разноцветная закусь.
Виктор стоял у стола, размышляя над вечной проблемой: пить или не
пить.
- Не губи ты пока эту красоту. Иди ко мне, - раздалось сбоку.
Ну, конечно же, Мишка. Дал же бог здоровья художнику: в бутылке
"Пшеничной" оставалось лишь на донышке, а у него ни в одном глазу. Без
слов Виктор присел за его столик, без слов сей же момент выпили. Любовным
взглядом оценив сценариста, художник, формально закусив, высказался:
- Ты - мерзавец, Витька.
- Это почему же? - без возмущения поинтересовался Виктор.
- Ты куда в прошлый раз сбежал? Я тебя ждал, ждал. Три месяца ждал.
- Дела, Миша.
- Лето тогда было, - с горьким сожалением о прошедшем вспомнил Миша.
- А теперь не поймешь - ни осень, ни зима, срань какая-то. Ну, да ладно.
Продолжим прерванную беседу, Витек?
- Продолжим, - согласился Виктор, встал, сходил к длинному столу,
принес полную бутылку и разлил по рюмкам. Выпили еще разок.
- На чем мы тогда остановились? - спросил Миша.
- На детском стишке, - напомнил Виктор и прочел тот стишок:
Раз, два, три, четыре, пять.
Вышел зайчик погулять.
Вдруг охотник выбегает,
Прямо в зайчика стреляет.
На строчке "вдруг охотник выбегает" в ресторанный зал, сопровождаемый
оруженосцами, вошел охотник. Только вместо ружья в руках у него была
палка.
Увидев Смирнова, Виктор вскочил, вознес руку, закричал:
- Александр Иванович, можно вас на минутку?!
- Ребята, занимайте столик, я сейчас, - сказал Смирнов Алику и
Казаряну, и, доковыляв, уселся рядом с Виктором. Вежливо поздоровавшись с
Мишей, спросил для порядка:
- Все водку жрешь, Витя? С чего бы это?
Скукожившись личиком от старанья не пролить, Виктор наполнил рюмки и
ответил:
- Мне за последнее время дважды доказали, что я - говно. Сначала они,
потом - вы.
- Не стоит беспокоиться. Вскорости ты сам себе докажешь обратное.
Выпили втроем. Пожевав, Виктор спросил о главном:
- Мы проиграли партию, Иваныч?
- Мы ее спасли в проигрышном для нас положении. Мы им сделали вечный
шах, Витя.
- Я тут Мише детский стишок читал, - сообщил Виктор Смирнову и, как
попугай, повторил:
Раз, два, три, четыре, пять.
Вышел зайчик погулять.
Вдруг охотник выбегает,
Прямо в зайчика стреляет.
Пиф-паф, ой-ой-ой.
Умирает зайчик мой.
Принесли его домой,
Оказался он живой.
- Все перепуталось, Иваныч. Кто мы? Охотники? Зайчики?
- В зависимости от обстоятельств, Витя, - сказал Смирнов. - Меня
сейчас больше интересуют те, кто принес его домой.
Обиженный тем, что ничего не понимает, художник Миша сурово вопросил:
- О чем вы, мужики?
