как она, был миллион. Другие не захотели принять? Или в каждом городе одна,
как царица данной местности? А поскольку залетел в наш город, какое-то
время жил в нашей больнице, вот и вспомнил?.. Надо же уши отмыть, кашки
поесть...
АЛЕКСАНДР. Нет! Нет! Я к ней не за этим ехал! Но что же делать... советская
медицина... Это целая история. Валялся в Тинской... писал письма Черненко,
Горбачу... всё, как в могилу... И вдруг - в Москву. Кажется, сработало
письмо, написанное на английском языке... Но зря радовался - институт
Сербского... Там из людей делают кретинов. Но помог случай, сбежал...
работал в Суздали - переводчиком... в Новосибирске - киномехаником... Чтобы
сюда поближе... Но ведь стихи - зараза... стоило выпить - лез на крыши
читать, проклинать, пророчествовать... Правда, меня уже не трогали - что-то
менялось в воздухе... А может, думали: провокатор? И вот я совсем рядом...
слава Богу, сохранилась в памяти фамилия... Приехал - а меня прямо на
вокзале менты замели... наверно, просто за гордый вид... у меня еще был
гордый вид... Очень уж тут реакционный городишко... три Ленина по углам...
Но я умею придуриваться - вызвали ребятишек в белых халатах... Уж лучше
родная психушка, чем тюряга, где могут просто придушить. И вот - два
года!..
ТАНЯ. Так вы целых два года жили в нашем городе? И никто не знал?
АЛЕКСАНДР. А кто я такой? Я же не Сергей Иваненко, лауреат малой
Нобелевки... да и о нем кто здесь знает? Да что Иваненко?.. Вы уверены, что
вот тут, в подвале, под нами, не валяется с пробитой головой гений, о
котором еще вчера писали газеты? Физик Иванов или пианист Петров... ушел
человек в тень - то ли в Америку уехал, то ли умер... А он тут... тут. И
все еще висит на нем статья, то ли пятьдесят восьмая, то семидесятая,
потому что прокуратура - та же, что была, до последнего человека...
ТАНЯ. Не может быть!
АЛЕКСАНДР. Ну как же не может быть? И все психиатры до сих пор -
коммунисты... Не думайте, что опять свихнулся. Я не был никогда психом. Из
меня вытравляли дух поэзии, свободы. И если все же, наконец, отпустили,
знают прекрасно: я уже никогда не стану таким, каким я был. Да что они: я
сам это знаю! (Кусает руку до крови.) Извините. Это чтобы до вас дошло.
ТАНЯ. Боже!.. (Погладила его по голове.)
Он заплакал, ловит ее руку, целует.
Но, Саша! Пройдет время...
АЛЕКСАНДР. Нет!.. Нет!.. Душа убита. Как ни страшно сказать, мордовороты в
белых халатах правы: все - суета сует, жар гордыни, вопль на ярмарке
честолюбий... И я смиренно осознаю, смиренно: ничтожней всех на свете. И
высшее счастье _ просто есть хлеб, пить вино, жить с любящей тебя
женщиной... Но любит-то она прежнего... того, кого уже на свете нет...
яркого, дерзкого... Александр Пахомов (Машет рукой.) превратился в
нейтрино... в фотоны... и немного в дерьмо.
Пауза.
ТАНЯ. Но вы-то ее любите? Она очень, очень хорошая...
АЛЕКСАНДР. Мне сейчас кажется, это единственная женщина, которую я
по-настоящему любил и люблю.
ТАНЯ. Но если любите... доставьте ей радость! Ну, встаньте!.. Сыграйте
того, кем вы были! Ведь вы же истинный поэт, а значит - артист! (Пауза.)
Неужели не понимаете?..
АЛЕКСАНДР. Обман?.. Недостойно.
ТАНЯ. Но она страдает... Это я вам говорю: уходите. А она-то все равно вас
уже не бросит. Но будет мучиться... Когда нет радости, как жить?!
АЛЕКСАНДР. Но что я могу изобразить?! Я давно ничего не пишу... все забыл!
Особенно здесь мне голову промыли добела...
ТАНЯ. А книжка эта для чего?! Выучите!
АЛЕКСАНДР. Это, что ли, поэзия?! Да бросьте вы!.. Рифмованная белиберда!
Наивные выкрики самоуверенного мальчика!
ТАНЯ. Я, конечно, лгать не могу, вас не знала, ходила в детский сад... но
Леночке доверяю: просто ерунду она бы не стала хранить.
АЛЕКСАНДР. Ну, время тогда было такое... от стихов исходил магнетизм...
страна с треском переворачивалась...
ТАНЯ. А сейчас? Сейчас? Александр, ты сможешь! Если любишь ее! Нас, женщин,
иногда нужно обманывать. Обыденную серую жизнь мы и сами сочиним. Я сейчас
уйду к ней. И скажу, что ты только хотел проверить ее память. А пока
почитай свои стихи. Утром увидимся. Может, сон из прошлого приснится.
Девчонка с синими глазами возле Дома культуры провинциального города... И
ты сам, юный, красивый! Ты и сейчас великолепен!
АЛЕКСАНДР(медленно поднимается). Славная моя весталка! Не знаете вы, через
что я прошел. Они работают со стопроцентным успехом. Это Сергею там, в
Америке, хорошо! А нам, в наших бетонных коробках с потолками высотою два
пятьдесят?.. Когда из каждого угла смотрит таракан! А то и забытый
гэбэшниками микрофон!
ТАНЯ(обнимает его, целует). Но любовь творит чудеса?.. (Уходит.)
Александр остается, глядя ей вослед.
Сцена 5.
Утро. На тахте измятая постель. Возле тахты на полу допитая бутылка вина и
два фужера. На столе остатки вчерашнего ужина. Свеча догорела. Книжечки в
белой обертке не видать - наверно, стоит на полке, на своем месте. Входят
ТАНЯ и ЛЕНА.
ТАНЯ. Его нет! Не сбежал ли к более восторженным девушкам?
ЛЕНА. Думаю, уснул в туалете.
ТАНЯ. О, и вино допито! Да еще из двух фужеров пили?!
ЛЕНА. Наверно, санитаров своих позвал?
ТАНЯ. Не думаю, пол чистый. Скорее всего, была какая-то женщина?
ЛЕНА. Но духами не пахнет. Или пахнет?
ТАНЯ. Саша! Где вы?
Из ванной выходит АЛЕКСАНДР в ленином махровом халате.
АЛЕКСАНДР. Привет золотокрылым бабочкам! (Закрыл ладонями уши.) В ушах
шумит! Никак после аэропорта не отойду.
ТАНЯ. Какого аэропорта?
АЛЕКСАНДР. Да соскучился по самолетам! По этому грохоту! По блестящим
глазам! Там жизнь в десять раз быстрее бежит! Кофе у вас, я вижу, нет?
Пьете только чай?
ТАНЯ. Да, мы пьем чай.
АЛЕКСАНДР. Цай, как говорят китайцы. Я буду пить цай, когда выйду на
пенсию, отпущу бороду, сяду босой играть на гармошке. Где-то еще был
коньяк?
ТАНЯ. Вам нельзя!
АЛЕКСАНДР. Да? (Достает из-за тахты пустую бутылку из-под коньяка.) Как
писал Омар Хайям?
Виночерпий, бездонный кувшин приготовь! Пусть без устали хлещет из горлышка
кровь. Эта влага мне стала единственным другом, Ибо все изменили: и друг, и
любовь. Или еще:
Не у тех, кто во прах государства поверг, - Лишь у пьяных душа устремляется
вверх! Надо пить: в понедельник, во вторник, субботу, В воскресение, в
пятницу, в среду, в четверг.
ТАНЯ(шепотом). Молодец! (Хмурясь.) Или это правда?
АЛЕКСАНДР. А можно иногда и не пить! Жизнь сама сводит с ума, как ведьма!
Как это писала Татьяна Ларина: "Я пью волшебный яд желаний..." А вы
парочкой так и спали? Амазонки-феминистки?
ТАНЯ. Мы же вас не спрашиваем, с кем вы тут... пировали?
АЛЕКСАНДР. А это есть анекдот. Каждую субботу в бар заходит человек,
заказывает два мартини, выпивает одну рюмку, потом вторую и уходит. Но
однажды он пришел и заказал только одну рюмку. Выпил и собрался уходить.
Бармен говорит: сэр, а что же вы?.. обычно заказывали два мартини, а
сегодня только одно? Человек ответил: видите ли, у меня есть друг, он живет
далеко, но
мы с ним договорились каждую субботу пить за здоровье друг друга. Так вот,
я завязал! Кстати, не бойтесь, что, покуда я ездил в аэропорт, к вам сюда
могли пробраться нехорошие люди. Я ведь понимаю. Нашел на полке комок
красного пластилина, сделал оттиск пятаком со стороны орла и - на дверь...
Квартира как бы опечатана. Лен, принеси полотенце!
Лена уходит в ванную.
Таня пристально смотрит на Александра. Он невозмутим.
Она показывает Александру большой палец.
Лена возвращается, принесла полотенце. Александром кивком поблагодарил,
вытирает волосы на голове.
АЛЕКСАНДР. По правде говоря, сегодня я отправил домой своего брата... у
меня же братишка, ну, совершенно почти похожий на меня... договорились
встретиться здесь, а он опередил... с такой пугающей помпой, оказывается, к
Леночке ввалился... Здравствуй, моя хорошая! (Целует Лену.) Это же ты? Я
тебя такой и помню!
Лена падает в обморок на его руки.
Что это?.. Что с ней!
ТАНЯ. Идиот, играй, да не заигрывайся. Она очень впечатлительная.
АЛЕКСАНДР(кладет Лену на тахту). Леночка... Леночка... я пошутил. Лена!
ЛЕНА. Да?..
АЛЕКСАНДР. Я пошутил, Лена. Извини. Просто я как бы проснулся. Все дурное
куда-то ушло.
ЛЕНА. Вы пошутили?
АЛЕКСАНДР. Ну, конечно! Или это плохо? Опять разочаровалась? Я не для этого
ездил в аэропорт... Некий господин неделю назад оскорбил меня... он тоже на
свободе... Мы договорились... (Тане.) Сегодня какое число?
ТАНЯ. Двадцать первое.
АЛЕКСАНДР. Совершенно верно. Именно двадцать первого мы договорились
встретиться... Ну, трудно назвать это дуэлью, когда тебе в руки суют
автомат Калашникова с одним - заметьте - патроном. Он же бьет как
бранспойдт?!
ЛЕНА(поднимается). Вы... стрелялись с лже-Александром?!
АЛЕКСАНДР. Нет... это другой человек. Но я ему просто дал по морде, он
извинился, мы расстались. Как раз под грохот самолетов. А уж куда он денет
оба "Калашникова", его дело. (Тане.) У вас нет знакомых девочек на
междугородней? Мне надо в Цюрих позвонить... Зюрик, как говорят местные...
там ребятки наши, еще из второй волны эмиграции...
ТАНЯ. Знакомых у нас нет, но твои дружки в белых халатах телефон
наладили... звони по коду, оплатим... да, Лена?
ЛЕНА( глядя во все глаза на неузнаваемого сегодня Александра). Конечно!
Звоните! Код знаете?
АЛЕКСАНДР. Код? О таинственное и страшное слово "код"! Это вам не чеширский
кот...(Трет лоб.) Код нейтральной и великой Швейцарии... (Долгая пауза.)
"сорок один"... Или "сорок четыре"? (Подходит к телефону, кивает самому
себе.) Там сейчас сколько? Там сейчас вечность... лазурное небо, холмы и
дворцы... Четыре часа отнимем - это Москва?.. еще минус три?.. Или два?..
Восемь. Наверно, спят? Или ничего, ответят? (Долгая пауза. Наконец,
медленно набирает цифры.) Так. Гул стоит, словно ухом к телеграфному столбу
прислонился. (Лене.) У тебя так бывало в детстве?
ЛЕНА(усиленно кивая). Да! Вы не обманываете? Вы его не убили?
АЛЕКСАНДР(отрицательно качая головой). А кому я звоню?.. Скажу "княгине
Волковской" - не поверите... и к тому же она в Париже... и с ней не такие,
как я, общаются. Сергей Иваненко... Иосиф Бродский... (Тане.) Долго! Пока
параллельная линия подключится... или в стране, как вы уверяете, победила
демократия? (Протягивает трубку Лене, Тане.) Тишина.
ЛЕНА. Они должны соединить! Не имеют права!..
АЛЕКСАНДР. Да?.. Подождем. " И никто не слышал, как счастье мое ушло... и
не бьют в набат пожарные батальоны... И как гуси спят, голову под крыло,
белые правительственные телефоны..."
Лена и Таня переглядываются.
Ой.. (Вслушиваясь.) Что?.. Кто из вас по-немецки трекает?
ТАНЯ. Я в школе учила... А что? Кого спросить? (Берет трубку.)
АЛЕКСАНДР. Спроси, кто это.
ТАНЯ( в трубку). Хэлло?.. Вас ист диезе?.. Не поняла. Какой-то банк.
(Протягивает трубку.)
АЛЕКСАНДР. Банк! (Берет трубку, быстро кладет на рычажки.) Зачем нам
банк?.. (С улыбкой.) Спутал... память подвела... Кр-ретин!
ТАНЯ. Может, не так набралось?.. Вы какие цифры хотели?
АЛЕКСАНДР. Плевать!.. Просто хотел узнать, как Миша... Толя... А почему нет
музыки?! Давайте танцы устроим! Хорошо бы - на крыше! Мы как-то в Париже с
девчонками из Италии отплясывали на крыше... Эйфелева башня сияет...
звезды, как арбузы... Но у нас-то крыши покатые?
ТАНЯ. Я принесу магнитофон!
Александр кивает.
ТАНЯ уходит.
Александр подходит к Лене. Она близка к обмороку, закрывает глаза. Он
расстегивает ей блузку.
ЛЕНА. Ой, вы что?!
АЛЕКСАНДР. Хотел поцеловать тебя в сердце. (Идет к окну. Открывает раму.)
ЛЕНА. Что ты хочешь?
АЛЕКСАНДР. Улететь... как метеор! Мне тут нечего делать. Ты же меня не
любишь?
ЛЕНА. Саша???
АЛЕКСАНДР. Что, моя рыбка? Синеглазая птичка? Или ты просто трусиха?
(Обнимает ее.)
ЛЕНА(шепчет). Пахомов!..
Александр несет ее к тахте.
ЛЕНА. Она... она сейчас придет!
АЛЕКСАНДР. А я подумал: девушка правильно поняла...
ЛЕНА. Ты же сказал - потанцуем?.. Ты же так сказал?..
