приближались двое террористов. У обоих в руках были автоматы. Хоменко
отпрянул от окна. Через минуту они будут здесь. Принять бой - нереально, но
и уничтожить следы своего пребывания в столовой уже нет времени. Выход один
- бежать. Но как далеко он сможет уйти? С другой стороны, возможно, они не
знают, что он здесь, и у него есть шанс остаться незамеченным. Он стал
нервно оглядываться в поисках укрытия, и в этот момент по крыльцу застучали
шаги.
Заметив Продюсера и Режиссера, Профессор слегка повернул голову. Он уже
хотел было их окликнуть, но в последний момент сдержался. Что им
понадобилось в столовой? Краем глаза Профессор уловил движение в правом
окне, но нажать на курок не успел: человек тут же отпрянул вглубь здания.
Продюсер и Режиссер подошли к входной двери и, немного повозившись с
замком, открыли дверь. Профессор замер, но ничего не произошло. Они вошли в
дом. Профессор по-пластунски стал отползать влево. Не исключено, что
прапорщик воспользуется черным ходом. Что ж, он будет ждать его там.
Хоменко подумал о черном ходе, но воспользоваться им не рискнул. Если
террористы решили выманить его наружу, то там его наверняка будет ждать
засада. Но и укрыться в столовой совершенно негде. Небольшая кухня, комната
отдыха, кладовая и туалет. Внезапно ему показалось, что он нашел выход. Он
быстро прошел в кухню, забрался в котел и накрыл себя крышкой.
Опытным взглядом Продюсер сразу определил, что в столовой кто-то
недавно побывал. Он сделал знак Режиссеру оставаться у входа, а сам стал
неспеша обходить помещение. Черный ход оказался заперт на задвижку, а
значит, человек, которого они ищут, все еще здесь. Продюсер перехватил
автомат и двинулся по коридору. Он бросил взгляд в сторону комнаты отдыха,
но, как и предполагал, там никого не оказалось. Дальше кладовая и туалет.
Кладовая заперта. Продюсер стремительно развернулся и выпустил по двери
туалета крест на крест две длинные очереди, затем распахнул дверь ногой.
Пусто. Он прошел немного вперед. Внезапно со стороны кухни долетел звон
разбитого стекла и пистолетный выстрел. Продюсер резко развернулся и
бросился туда.
Профессор услышал автоматные очереди и невольно почувствовал сожаление.
Его опередили. Ему следовало действовать более решительно. Мгновение он
раздумывал, уйти незамеченным или остаться. Конечно, могут возникнуть
вопросы, как и почему он здесь оказался, но всегда можно найти разумное
объяснение. Профессор поколебался, затем встал и направился к столовой. В
этот момент заработала рация. Он совсем забыл о Президенте! Наверное, тот с
ума сходит, пытаясь понять, куда запропастился его напарник. Профессор
достал рацию, но ответить не успел. В оконном проеме появилась человеческая
фигура. Профессор инстинктивно вскинул винтовку, но прапорщик успел
выстрелить на мгновение раньше.
Хоменко выпрыгнул в окно и в два прыжка оказался возле террориста.
Одного взгляда ему оказалось достаточно, чтобы понять, что тот мертв.
Прапорщик подхватил винтовку и, перекатившись в сторону, выстрелил в сторону
окна. Рядом с ним тут же ударила автоматная очередь. Хоменко стал отползать
за камень, за которым, очевидно, и прятался террорист. Откуда-то справа
застучал еще один автомат. Хоменко выстрелил наугад и притаился за камнем.
Нужно действовать. Если он задержится здесь, у них будет шанс обойти его с
тыла. Он стал отползать, но автоматные очереди заставили его снова вжаться в
землю. Ничего, главное не спешить. Вскоре выстрелы из правого окна
прекратились, а из левого стали звучать реже. Террористы явно берегли
патроны. Хоменко решил этим воспользоваться и возобновил движение. Короткая
очередь выбила из камня искры, но не остановила прапорщика. Более того, он
успел прицелиться и выстрелить в ответ. Это должно несколько остудить их
пыл. Внезапно он услышал топот ног и слегка повернул голову. Так и есть.
Один террорист бежал со стороны казармы, другой - по дороге. Отсчет времени
пошел на секунды. Не обращая внимания на выстрелы, Хоменко стал торопливо
отползать в сторону, затем вскочил и, петляя, побежал. Прямо у его ног пули
подняли фонтан брызг. Он нырнул вперед и, перекувыркнувшись в воздухе,
приземлился на ноги. Прямо за казармой, за небольшой сопкой, расположен
двенадцатый блок. Он сделан по типу бомбоубежища - там вполне можно
укрыться. Хоменко увеличил скорость. Выстрелы позади него практически
прекратились. Дорога пошла под уклон, и для террористов он практически
перестал быть виден.
Продюсер с криком отшатнулся от окна. Пуля попала в раму и отколола
щепку, которая вонзилась ему в скулу под глазом. Он глухо выругался, включил
рацию и передал сообщение. Через минуту они зажмут этого сукиного сына в
тиски, и тогда у него не останется ни единого шанса. Непонятно только, как
здесь оказался Профессор? Если он знал о прапорщике, то почему никому ничего
не сказал? Режиссер попросил паузу, чтобы сменить магазин. Продюсер снова
выглянул в окно и стал стрелять короткими очередями. Голова прапорщика на
мгновение показалась над камнем, но Продюсер среагировал с опозданием и,
выпущенная им очередь ушла мимо. Внезапно прапорщик вскочил и побежал.
Сейчас он представлял собой идеальную мишень. Продюсер поднял автомат и
прицелился. Но Режиссер на мгновение его опередил. Его очередь легла прямо у
ног прапорщика, и тот, не раздумывая, нырнул вперед. Но практически тут же
вскочил и, петляя, побежал дальше. Продюсер крикнул Режиссеру, и они
выбежали из столовой. Появился Директор и стал махать им рукой.
- Скорее! Он уходит в сторону двенадцатого блока, а там химическое
оружие.
Через минуту к ним присоединился Стрелок, и вчетвером они побежали вниз
по дороге. А уже перевалив через сопку, поняли, что догнать прапорщика нет
ни единого шанса. Тот достиг блока, выстрелом из винтовки сбил замок и
скрылся внутри.
- Он сам себя загнал в ловушку, - подвел итог Директор. - Нам нужно
только захлопнуть дверь. Этот бункер остался со времен войны. Там три метра
бетона и две тридцатисантиметровые железные двери. Войти туда мы не сможем,
но и он выйти оттуда - тоже.
ГЛАВА 34. Понедельник, 13 октября - 7 часов вечера.
Дотов посмотрел вслед неспешно направлявшемуся к выходу Прокуророву и
задумчиво забарабанил пальцами по столу. Как он и предполагал, этот человек
может создать серьезные проблемы. Фактически, он уже сам по себе проблема,
которую необходимо каким-то образом разрешить. И самое печальное: ни купить,
ни запугать его не удалось. Дотов предложил ему за молчание неплохие деньги
- десять тысяч долларов, но губы Прокуророва лишь изобразили презрительную
усмешку. Интересно, сколько заплатил ему Трущенко? Конечно, банкир есть
банкир, но где вы видели банкира, который без раздумий расстанется даже с
такой суммой? Затем Дотов как бы вскользь коснулся гибели журналиста,
который расследовал финансовые махинации властьпридержащих, и напомнил,
насколько рискованной может быть эта профессия. Прокуроров сразу оживился и
спросил, что еще Дотову известно о том случае. Разумеется, Прокуророву было
глубоко наплевать на своего погибшего коллегу, он лишь хотел показать, что
запугать его не удастся. Дотов был вынужден уйти со столь скользкой тропки,
но почти тут же Прокуроров вывел его на другую. Разговор зашел о
террористах. Дотов ждал этого, и, тем не менее, такой поворот разговора
оказался для него неожиданным. А главное: он понял, что отпираться
совершенно бессмысленно. Все, что ему было известно, - было известно и этому
вшивому журналистишке. Дотов напомнил Прокуророву о прежнем сотрудничестве,
а также о том, какие деньги были на него потрачены. Но в ответ заслужил лишь
еще одну презрительную усмешку. Сейчас Прокуророва интересовали лишь
террористы и то, почему общественность до сих пор ничего о них не знает. У
Дотова отпали последние сомнения: журналист отрабатывал чьи-то деньги. Тогда
мэр использовал свой последний шанс: предложил Прокуророву должность в своем
аппарате. Тот сказал, что обязательно подумает над этим, но только после
того, как сделает серию материалов о террористах. Продолжать разговор после
этого стало совершенно бессмысленно, но Дотов, тем не менее, попытался и
спросил журналиста, чего тот добивается. "Правды". Ответ вызвал у мэра
приступ истерического смеха. "Какой правды?" - спросил он, и теперь уже
засмеялся Прокуроров. По крайней мере, они понимали друг друга.
Дотов перестал барабанить пальцами по столу и потянулся за телефоном.
Номер, который он набрал, не фигурировал ни в одном телефонном справочнике.
"У меня проблемы", - произнес мэр, когда на другом конце линии сняли трубку,
и тут же повесил свою.
Генерал-лейтенант Никоноров нервно мерил шагами служебный кабинет и
пытался оценить ситуацию. С одной стороны, он, как армейский генерал, в
подчинении которого находилась захваченная террористами база, жаждал
действий, с другой, - понимал, что в случае неудачи все огрехи обязательно
спишут на него. Кроме того, попытка немедленно атаковать террористов едва ли
придется по душе Трущенко, с которым у него издавна сложились теплые
приятельские отношения и который еще вполне может занять кресло мэра. Но
промедление на руку террористам. Они могут расценить это как слабость.
Мнение же Никонорова было однозначным: сначала нужно продемонстрировать
силу, а уже потом - вступать с террористами в переговоры. И вести их нужно с
позиции силы. Будь его воля, он эту силу уже давно бы продемонстрировал.
Благо, демонстрировать было что. Армия хотя и лишилась прежней бюджетной
подпитки, на голодном пайке пока не сидела. Но окончательное решение может
принять только мэр. Почему же он медлит? Ведь тем самым действует на руку
Трущенко. Может, оно и к счастью. Только ведь и при нем служебное положение
Никонорова в лучшем случае не изменится, а в худшем... Политические
потрясения всегда чреваты осложнениями. Кто знает, удастся ли ему сохранить
за собой прежнее место? А Лев Иосифович Пустырский уже намекал, что Трущенко
ждет от него поддержки. Значит, уже очень скоро Никоноров может быть
поставлен в такие условия, когда придется сделать выбор. Если открыто
поддержать Трущенко, а власть сумеет сохранить за собой Дотов, значит,
впереди отставка. Принять сторону Дотова - означает потерять доверие
Трущенко. Но отставка грозит также и в случае неудачной операции с
террористами. А судя по тому, как операция начинается, такой исход вполне
вероятен. И дело здесь не только в заложниках. Гораздо больше Никонорова
беспокоило химическое оружие. Если террористы решат им воспользоваться, это
может вызвать волну политической истерии со всех сторон.
Савелий Прохорович Радужинский, как никто другой знал, что такое
конфликт интересов. Особенно политических интересов. В таких ситуациях люди
становятся пешками, которыми все, кто имеет доступ к рычагам власти,
начинают двигать как попало. Чтобы уцелеть в таких условиях, нужно либо
гнуться в сторону ветра (а ветер, как известно, часто меняет направление),
либо принять сторону сильного и всячески доказывать ему свою лояльность. К
сожалению, в данной ситуации Радужинский не мог определить, кто же из
конфликтующих сторон сильнее. Дотов обладает реальной властью. Трущенко же
силен именно тем, что находится к власти в оппозиции. Кроме того, в его
руках сосредоточены огромные финансовые возможности, его нельзя обвинить в
коррупции, и он совершает гораздо меньше тактических ошибок. С другой
