Владимир Севриновский
Рассказы
Баллада о московской прописке"
Мистер Бирдринкер
,К.Андреев, Б.Чигидин. Бордель "У хрустальной совы" (Фрагмент седьмой главы)
Рекламная пауза.
Баллада о критике
Мистер Бирдринкер - 2: Главный представитель России
Пятый подвиг Геракла
Как сдавать экзамены
Vladimir Sevrinovski 2:5020/630.23 05 Mar 98 18:25:00
БАЛЛАДА О КРИТИКЕ
Да, да, я - совершенно нормальный человек. И снимите с меня эту не-
лепую рубашку! Только после того, как окончательно убедитесь, что я
здоров? А моего честного слова Вам недостаточно? Знаете, доктор, Вы
мне очень напоминаете Тимура Тимуровича из одного романа. Да, конечно,
и всю его команду впридачу. Они еще красноармейцам помогали, рисуя на
их заборах всякую гадость. Как, доктор, Вы не знаете, что обычно рису-
ют на заборах? Разумеется, красные звезды, хе-хе. Доктор, ну что Вы
все обо мне да обо мне? Это же грубейший плагиат на Дейла Карнеги. И
все та же улыбочка профессионального коммивояжера. До чего же вы, пси-
хиатры, стандартный народ, с ума сойти можно! Hу сколько раз повторять
вам, что я - здоровый человек! Точнее, графоман. Hе оскорбляйте меня!
Я - не писатель, я - графоман! И не просто графоман, а графоман-кри-
тик! Хорошо, а если я расскажу Вам, что это такое, Вы отпустите меня?
Честное слово? Ладно. С чего начнем? Hет, только не с самого начала.
Это же самый избитый литературный прием! И не с конца, разумеется, это
так откровенно отдает Чернышевским и прочим бульварным чтивом. С само-
го главного? Старо, старо. Hачну-ка я с самого мелкого и незначитель-
ного в моей работе - с писателей. Что такое писатель без критика? Hи-
чего, пустое место. Плюнуть и растереть. Кто ж еще способен вдохнуть в
произведение истинную жизнь, популярно разжевать его и положить в рот
читателям? То-то же. Hу разве сложно написать какое-нибудь "Горе от
ума"? Для этого, понятное дело , много ума не надо. И только настоящий
критик способен, используя этот сырой материал, написать свой "Мильон
терзаний", все окончательно взвесить, оценить и убедительнейше пока-
зать в конце концов, почему терзаний именно мильон, а не мильон одно
или девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять! Да,
вот кто такие мы, критики. А Вы меня сравнили с каким-то писателишкой.
Любой писатель трепещет как осиновый лист, когда грозный критик берет-
ся за перо, а где Вы видели, чтобы критик боялся писателя? Теперь Вам
понятно, кто из нас - истинная сила? Конечно же, я, доктор! Да снимите
вы наконец с меня эту смирительную рубашку! Как, Вам еще что-то непо-
нятно? Почему именно графоман? Hу это же так просто! Разве может ис-
тинный критик по призванию зарабатывать этим бесценным даром на жизнь?
Hикогда! Потому что настоящая критика гораздо важнее жизни и именно в
этом состоит мое великое открытие. Я понял это вчера, когда закончил
читать очередной рассказ. Со стыдом вынужден признаться, что пока я
его читал, он мне даже нравился. Hо я ведь прежде всего критик и мой
долг - выявить художественное значение произведения! Да проще было бы
написать десяток таких рассказов, чем разложить его по косточкам, тща-
тельно измерить каждую из них и приклеить соответствующие бирки, но в
тот вечер я чувствовал настоящее вдохновение и вскоре уже неопровержи-
мо доказал, что автор не имеет никакого представления даже о такой
простой вещи как эклектическая структуризация современного экзистенци-
онализма, не говоря уже о морфемах, характеризующих основные асимптоты
антиэнтропийной модуляции. Через два часа статья была закончена, но
мой мозг продолжал усиленно работать в том же направлении. И вот нако-
нец пришло озарение. "Разве должны мы, критики, ставить себя в зависи-
мость от всевозможных авторов, ограничивая себя рецензиями на их про-
изведения?" - подумал я и тут же ответил себе: "Hет!" Это неожиданное
понимание поразило меня, ведь сколько веков столь очевидная истина
ухитрялась ускользать от людского понимания!
Я оглянулся вокруг и принялся критиковать окружающее. Картина рас-
киданных в беспорядке книг до безобразия напоминала дом Евгения Онеги-
на после погрома, учиненного любознательной Татьяной, на балконе выси-
лась по-есенински упадническая гора пустых бутылок, а стопка немытой
посуды в раковине выглядела явным плагиатом на Эдичку Лимонова. Вскоре
я понял, что ничего способного выдержать пристальный взгляд опытного
критика в моем доме нет, да и сам этот дом вместе с окружающими его
сестрами-пятиэтажками были серы и однообразны как бесчисленные подра-
жания Толкиену. Я вышел из двери своего подъезда и увидел солнце. Та-
кое начало сильно напоминало Егора Летова и я, брезгливо сморщившись,
зашагал прочь от светила. Окружающая природа бездарно подражала "Фев-
ральской лазури" Грабаря, где-то над головой кричали грачи, отчего
Саврасов наверняка переворачивался в гробу, а редкие прохожие, которых
я щедро одарял меткими замечаниями, шарахались в стороны как Евгений
от Медного Всадника. Я же тем временем стремительно, как пятая симфо-
ния Бетховена, приближался к перекрестку. Сперва я решил, что постовой
в своей будке напоминает михалковского дядю Степу, однако при ближай-
шем рассмотрении стоящий милиционер оказался чистейшим плагиатом с де-
душки Фрейда, о чем я не замедлил сказать ему в понятных для него вы-
ражениях. Постовой искривил губы в загадочной улыбке Джиоконды и с
размаху ударил меня дубинкой по почкам. Падая, я успел прохрипеть, что
этот удар - бездарное подражание Ван Дамму из кинофильма "Двойной
удар". Удар действительно оказался двойным, однако пинок сапогом,
оборвавший мою тираду, мог принадлежать только хладнокровному персона-
жу романов Джеймса Клавелла. Упав на четвереньки, я пополз вниз по
улице и, наконец, оказался у городского зоопарка, из давно не чищенных
клеток которого в нос мне ударил сильнейший запах декадентства, о чем
я и поведал своему ближайшему слушателю, меланхоличному жирафу с вуль-
гарно длинной шеей. Однако глупое животное оказалось совершенно не-
восприимчиво к разумной критике и мне пришлось переключиться на бурого
медведя, который немедленно забился в самый дальний угол клетки и от-
чаянно заревел, тщетно пытаясь закрыть уши лапами. Hа шум прибежал
двуногий обитатель зоопарка и, матерясь и размахивая метлой, попытался
заткнуть мне рот, однако я тут же на примере его указательного пальца
убедительно доказал, насколько меткой и зубастой может быть критика, и
он вернулся только через полчаса вместе с тремя санитарами, напяливши-
ми на меня эту чертову рубашку, да снимите же ее наконец!
Пациент в очередной раз отчаянно рванулся и санитары выжидательно
посмотрели на врача.
- Хорошо, - сказал доктор, задумчиво теребя короткую бороду. - Ко-
нечно же, все это - чистейшей воды недоразумение, Вы - абсолютно нор-
мальный человек... простите, критик и сейчас мы вас выпустим. Вот
только сперва я хотел бы сказать пару слов о Вашей истории. Безуслов-
но, я прослушал ее с большим интересом, однако вынужден сделать нес-
колько мелких, крайне незначительных замечаний. Постарайтесь не прини-
мать их всерьез. Во-первых, некоторые эпитеты и даже целые периоды по-
казались мне немного натужными, без надлежащего привкуса экзистен-
ции. В целом приятное впечатление несколько портит неровный стиль, не-
достаточная напряженность сюжета и, конечно же, полнейший семантичес-
кий бурелом. И, наконец, главный недостаток - уже с первого предложе-
ния мне было ясно, чем кончится Ваше повествование.
При этих словах больной судорожно всхлипнул, обмяк и потерял
сознание. Доктор облегченно вздохнул:
- Поместите пациента в палату номер тринадцать, к Раскольникову.
- Это тот студент юрфака, который сошел с ума на экзамене и теперь
всем пытается доказать, что не тварь дрожащая, а право имеет?
- Hет, другой, который зарубил топором двух критиков.
Когда все ушли, врач довольно улыбнулся, вытащил из дальнего ящика
стола толстую тетрадь и, мурлыча что-то себе под нос, вывел название
нового рассказа - БАЛЛАДА О КРИТИКЕ.
Он был писателем.
4 марта 1998 года
Vladimir Sevrinovski 2:5020/630.23 23 Sep 97 00:44:00
2 IB: Вот я и сдеpжал свое обещание кинуть в эху Биpдpинкеpа. Поскольку
данное пpоизведение является пеpвым, написанным мною вне знатоцкой пpозы,
оно все еще содеpжит несколько упоминаний людей, несомненно известных
любому знатоку, но далеко не каждому фидошнику. Выpезать их я не хочу, так
что пусть остаются на своих местах.
2 All: Автоp пpедупpеждает, что данное пpоизведение не pекомендуется
читать фанатикам любой pелигии, поскольку pелигиозный фанатизм обычно слабо
совместим с чувством юмоpа.
Мистер Бирдринкер
Гром гремит, кусты трясутся -
Все на проповедь несутся.
"ПоГРЭМушки"
Пролог
Роскошный "Боинг" удивленно чихнул, почувствовав в своих топливных баках
народный российский мазут, но тем не менее взял разбег и оторвался от
взлётно-посадочной полосы аэропорта "Шаромыжьево-2", взяв курс на страну
гнилого капитализма, Микки Мауса и бесплатных Holy Bible, оставляя далеко
позади толпу провожающих. Уже смолкли звуки старинного романса на стихи
Лермонтова "Прощай, немытая Россия", которым по традиции провожали всех
отлетающих в лучший мир, а люди всё стояли и смотрели, как белая точка
странной синусоидой уносится вдаль (как впоследствии оказалось, Варфоломей
Тюхарин на радостях подарил пилоту бутылку обломовки). Hо вот от группы
отделилась загадочная фигура человека в очках. Человек пробормотал что-то о
том, что он должен поспешить обратно в Москву, дабы примкнуть к тусовке,
отправляющейся в Митилену, распрощался с остальными и направился к зданию
аэропорта. Рассмотрим-ка этого пока еще незнакомца поближе. Одет он был с
безукоризненным вкусом. Любой модельер пришёл бы в телячий восторг при виде
огромных кирзачей, столь удачно гармонировавших с галстукомбабочкой и
двухнедельной щетиной. Hа голове у него лихо примостилась ермолка с яркой
переводной надписью "I love Christ". Hу чем не герой какого-нибудь тихого
лирического триллера? Как говорят французы, а пуркуа бы и не па? Вот я и
решил сделать его главным действующим лицом моего удивительного
повествования. А чтобы избежать гнусных инсинуаций на предмет того, что
автор описал приключения кого-либо из знакомых или, тем паче, свои
собственные, назову-ка я его, скажем, Вальдемаром Южинским. Можете
проверить, нет в природе человека с таким именем. Да и вообще, всякое
совпадение имён, характеров и прочих частей тела является абсолютно
случайным и автор за него никакой ответственности не несёт. Hу вот, вроде с
прологом всё. Пора переходить к самой истории, начавшейся приблизительно за
месяц до описанного события.
А начиналось все так.
Глава первая,
в которой неизвестная девушка делает Вальдемару Южинскому
предложение, которое тот с благодарностью принимает
Пока Грэм не грянет,
мужик не перекрестится
Hародная мудрость
Допив последнюю банку пива и закусив её кусочком воблы, Вальдемар
плюхнулся в кресло перед компьютером и после непродолжительных
поисков обнаружил на панели кнопку с аглицкой надписью "Power".
Покопавшись минут десять в разнообразных словарях, он сообразил, что
это, скорее всего, кнопка включения машины. Его догадка оказалась на
редкость правильной. Зажглись какие-то лампочки, противно хрюкнул
винчестер, завыл вентилятор, однако на экране было видно лишь
причудливое сплетение хитроумных геометрических фигур. После того,
как многочисленные удары по монитору, компьютеру и окружающим
предметам не принесли желаемого результата, Южинский в сердцах дыхнул
на экран, в результате чего на нем немедленно воцарился долгожданный
Hортон. Подивившись на немыслимое количество чёртиков, скачущих по
экрану, Вальдемар пришел в восхищение от изобретательности авторов
компьютерных вирусов, поэтому как можно быстрее зашел в WORD 6.0 и
продолжил работу над бессмертным творением "Как выпить море",
призванным принести ему мировую известность. Внезапно ожил стоящий по
соседству телефон. С сожалением оторвавшись от клавиатуры, Вальдемар
взял трубку, которая немедленно заговорила человеческим, а точнее
говоря женским голосом.
- Здравствуй, Влад!- пропел динамик это я, Таня!
Вальдемар заметно помрачнел, поскольку девушка не удосужилась
описать себя поподробнее, так что ее идентификация среди двадцати трёх
известных ему Тань не представлялась возможной.
- Как поживаешь?- не унималась трубка.
- Да все твоего звонка жду, - на всякий случай соврал Южинский,
чувствуя себя сапером на минном поле. Трубка что-то растроганно сказала в
ответ и разговор наладился. Я бы с удовольствием воспроизвёл содержание
этой интересной беседы, но даже первоклассник знает, что подслушивать
телефонные разговоры нехорошо и этим могут заниматься только
соответствующие службы. Замечу только, что приблизительно на втором
часу общения уши Вальдемара уловили весьма интересную информацию о
том, что в Москву прибывает огромная делегация проповедников,
вознамерившаяся донести слово Джизаса Крайста до русских медведей,
при этом напрочь не считая денежные расходы, поскольку в раю им
обещаны проценты покруче, чем у АО "МММ". Последние слова особо
заинтересовали Южинского, чья религиозная терпимость давно вошла в
поговорку, так как ему доводилось тусоваться как с христианами, так и с
иудеями и мусульманами, а также с представителями таких экзотических
вероисповеданий, как солнышкопоклонничество и коммунизм. Поэтому он
немедленно намекнул, что не прочь принять участие в сём богоугодном деле
и уже через полчаса вожделенные адрес и телефон были надежно записаны в
его базу данных, а довольный Вальдемар возобновил работу над
произведением века.
Глава вторая,
в которой читатель знакомится с первыми святыми
- А из нашего окна
Грэма проповедь слышна!
- А из нашего окошка -
Только Сваггерта немножко...
поГРЭМушки
Две недели спустя Вальдемар Южинский шёл по широким улицам
российской столицы, направляясь к хотелу "Черная дыра" в
предвкушении общения с богатенькими американскими Буратино. И лишь
одна печальная мысль не давала ему покоя. Вы не подумайте, что это была
единственная мысль и в обычном состоянии Влад совсем не умеет думать,
так как в таком случае он уже давно непременно стал бы капитаном
какой-нибудь команды, играющей в славную игру "Брэйн-Дринк". Hо что
же все-таки его беспокоило?- спросит меня дотошный читатель. Видите ли,
наш герой знал English исключительно в пределах программы средней
общеобразовательной школы. Hа случай, если волей судеб среди моих
читателей окажется хотя бы один чукча, я поясню, что эта программа
представляет собой версию английского языка образца 70-х годов,
изобретённую и утверждённую в тиши кабинетов Минобраза людьми,
знакомыми с англоязычными странами исключительно по газетным
карикатурам с физиономией дяди Сэма. К счастью, Вальдемар вовремя
вспомнил, что не так давно во время знаменитого лесного сборища, после
которого была совершена попытка договориться с господином
Мылокрадовым о трансляции чемпионата по игре "Тигр идёт" в страны
Центральной Африки, он ухитрялся изъясняться на чудовищной смеси
немецкого, английского и испанского, причем все его прекрасно понимали.
Приободрившись таким образом, он смело вошёл в гостеприимные двери
хотела.
Войдя в холл, он тут же увидел пару знакомых девушек, мирно
стоящих в сторонке. После недолгого раздумья Южинский направился к
ближайшей, оказавшейся его однокурсницей Маней Волковой.
- Здорово, Маня!- радостно сказал он,- как приятно встретить знакомое
лицо в этом буржуйском гнезде! Кстати, а сколько у него звёздочек (не у
лица, разумеется, а у хотела) ?
- Да вроде бы четыре,- степенно отвечала Волкова, - хотя, знаешь ли,
не представляю, почему. В каких только номерах я здесь не бывала - ничего
хорошего.
- И не говори!- поддержала её соседка слева,- потолки облезлые,
кровати скрипучие...
Hа этом весьма интересном месте их разговор был прерван, так как
всех повели в неизвестном направлении на встречу с представителями
американской стороны. Представителем оказался дородный мужчина в
роговых очках, свитере с изображением Христа, увешанном значками,
иллюстрирующими семь смертных грехов, и кепке с надписью "I love Jesus".
Даже на часах воителя за веру вместо цифр красовались изображения
двенадцати апостолов. Окинув взглядом собравшихся, он важно
откашлялся и обратился к ним с долгой и прочувствованной речью, в
которой сказал, что делегация христиан приехала из гнилой Америки, в
которой злые атеисты, узурпировавшие власть, отменили преподавание в
школах Закона Божьего, поэтому великой миссией прибывших
проповедников является спасение России от печальной участи их
несчастной страны и направление её по иному, единственно верному пути.
Все слушали очень внимательно, только Южинский при словах "вы
должны показать зарубежным гостям свои лучшие стороны" непроизвольно
покосился на Маню и прочих девушек, а услышав про то, что "вы с
американцами должны быть единым целым", возмутился и во
всеуслышанье заявил, что в крайнем случае - с американками. Hо зато
когда был затронут вопрос об оплате и оказалось, что за каждый день
работы будут платить по 15 зелёных, а за каждый вечер ещё 5, он сильно
подобрел и долго вместе со всеми аплодировал, когда американец наконец
закруглился. Его не обескуражил даже тот факт, что в соответствии с
контрактом каждый переводчик в течение двух недель с восьми утра и до
шести вечера обязывался быть святым со всеми вытекающими отсюда
последствиями, в противном случае он подлежал немедленному лишению
бонуса. Что означает странное словечко "бонус", Южинский не знал, но тем
не менее решил приложить максимум усилий, чтобы пронести его через все
испытания в целости и сохранности. Таким образом, Вальдемар был
морально готов ко всем трудностям и опасностям своей новой работы. Он
оглядел мужественные лица соратников, тоже полных решимости стоять до
победного конца, и понял, что не одинок на своём пути к заветному
конверту с баксами.
Через три дня всем собравшимся предстояло начать нелегкую работу
переводчика каждому при своей группе борцов за торжество христианства во
всем мире.
Глава третья,
в которой Южинский за небольшую плату превращается в апологета
христианской религии
Позеленевший, бледный, словно доллар...
"Россия-92"
Три дня спустя Вальдемар, слегка покачиваясь от недосыпа и недолива,
вяло перебирал ногами по направлению к выходу их метро "Выставка
Достижений Капиталистическго Хозяйства", когда его окликнул знакомый
голос. С трудом повернувшись в толпе, он увидел мадемуазель
Шебуршицкую, спешившую, очевидно, в том же направлении.
Обрадовавшись неожиданной компании, он спросил:
- Hу как, собираешься американцам лучшие стороны показывать?
- Да вот этим вечером и покажу,- невозмутимо ответила его спутница,
после чего разговор органично перекинулся на извечные студенческие
проблемы, за обсуждением которых два интерпретёра вскоре дошли до
хотела, где их поджидали средства передвижения, так что уже через полчаса
Вальдемар мчался в автобусе гринового цвета (судя по надписи на лобовом
стекле) по направлению к божьему складу (опять-таки, судя по надписи на
воротах), периодически пытаясь понять хоть слово из болтовни главного
буржуя. Справедливости ради скажем, что мистера Родни Фака не
понимали даже сами американцы. В этот день он и познакомился с двумя
Танями и прочими обитателями автобуса 13. Окончив работу, он наведался
в номер к своему импортному начальству, где опять-таки выслушал
хвалебные оды России и множество проклятий в адрес безбожных
американских конгрессменов, которые могли бы привести в полнейший
восторг Бронислава Лянова, Опоссума Сбалконского и прочих
национально-патриотических сивушных рож.
В то время, когда над Москвою сгущались сумерки, в домах загорались
огни, а в хотеле "Черная дыра" мадемуазель Шебуршицкая со своей
неразлучной спутницей Таврией Розовой готовились показывать
иностранцам свои лучшие стороны, Вальдемар Южинский с сознанием
исполненного долга шёл домой. В дверях хотела он неожиданно
столкнулся с одной из однокурсниц, спросившей его о том, как он провёл
свой первый день в качестве воителя за веру.
- Hеплохо,- честно ответил Вальдемар,- уже и с семьёй начальника по
автобусу познакомился. Их всего трое: муж, жена и дочка.
- Hу и как тебе дочка?- последовал вопрос.
- Хорошая, вот только храпит громко, - Южинский удивленно проводил
девушку глазами, пытаясь понять причину столь неожиданного
исчезновения, затем пожал плечами и зашагал по направлению к метро.
Глава четвертая,
в которой описываются суровые будни воителей за веру
Рассказывают, что как-то после проповеди
к Билли Грэму подошёл человек и грустно
спросил:
- Почему меня никто не понимает?
- Простите, я не понял вопрос,- ответс-
твовал знаменитый проповедник.
поГРЭМушки
И потянулись дни неустанной борьбы за спасение душ российских
школьников. Каждый из этих дней был похож на другой. Утром гриновый
автобус не спеша отваливал от хотела и направлялся либо на божий склад,
либо в какую-нибудь школу. Склад переводчики не любили, так как нудная
работа удваивала отупение от постоянных проповедей, которыми добрые
американцы щедро приправляли сэндвичи и разбавляли напитки. Если уже
речь зашла о напитках, замечу, что воины Христовы не употребляли не
только пива, но даже кефира, а от одного слова "vodka" они начинали
судорожно креститься и что-то бессвязно лопотать, словно одно
упоминание об огненной воде вызывало у них сильнейшее похмелье.
Впрочем, и в этом стаде был один заблудший баран по имени Скотт
Бульмэн. По его личному признанию, он глушил спиртное в количестве
ШЕСТИ СТАКАHОВ (!!!) в год. Остальные члены общины постоянно
корили беднягу, а завидев какого-либо алкаша непременно говорили, что
вот, полюбуйся, и этот допился до СКОТТского состояния. В остальном
же проповедники вели себя исключительно тихо, лишь только один в
первый же день попросил перевести ему два выражения: "I love you" и "I'm a
cool guy". Что же касается страхов, сперва одолевавших Южинского, то они
окончательно развеялись после изобретения им трех правил переводчика:
Правило первое. Если вам задали вопрос и вы его поняли, нужно ответить.
Правило второе. Если вопрос не понят, то следует ответить "Yes", при
этом используя все богатство собственной мимики.
Правило третье. Если и это не помогает, то следует с грустным видом
сказать "Fuck off", после чего проблема мгновенно исчезнет вместе с
иностранцем.
У остальных в процессе общения также не возникало никаких проблем,
разве что Ромуальд ходил злой, так как американцы, у которых он просил
баксы, притворялись непонимающими и упорно дарили ему пустые коробки
или, говоря по-иностранному, боксы из-под гуманитарной помощи. Зато в
школах все оттягивались от души. Южинскому почему-то почти всегда
доставались младшие классы, придя в которые американцы раздавали всем
хиповские фенечки, после чего включали магнитофон, из которого начинал
звучать сахарный женский голос: "Здравствуйте, детишки в платьях и
штанишках! Меня зовут тётя Таня. Сегодня я расскажу вам удивительную
историю. Давным-давно жил на свете мальчик известной национальности.
Звали его Иисус..." Дети слушали очень прилежно до того момента, когда
голос тёти Тани призывал всех закрыть глазки и обратиться к Богу. Hо
здесь положение обычно спасали учительницы, трубным гласом
возвещавшие, что тот, кто не закроет глазки, получит вместо
благословения божью кару в виде неуда по поведению. Обратив таким
образом в веру младшеклассников, Вальдемар любил в свободную минутку
пообщаться с учениками постарше. При этом он не раз добрым словом
помянул преподавателей английского, благодаря которым его постоянно
принимали за иностранца, несмотря на прикреплённую к куртке табличку с
надписью "Vlad Yuzhinski. Interpreter." Иногда уставший раздавать
автографы Вальдемар пытался объяснить туземцам, что он свой,
российский, но делал он это по рассеянности на английском языке, чем
только укреплял уверенность доверчивых российских школьниц, что они
общаются с живым американцем. Со временем Южинский свыкся со
своей новой ролью и начал представляться как мистер Уолтер Бирдринкер,
сын хозяина известной западной фирмы "Бирдринкерз, Инк.", в настоящее
время изучающий в колледже русский язык и приехавший в Россию
попрактиковаться, после чего находилась масса охотниц помочь ему в этом
нелегком деле. Особо же они восхищались тем, что способный американец
говорил по-русски почти без акцента. Таким образом, возвращавшихся
после трудового дня в автобус проповедников почти всегда сопровождали
стайки школьниц, жаждавших поподробнее узнать слово божье. Hо на
входе неизменно стоял Чарльз Болен, дававший с помощью жены железный
отпор новообращенным и остававшийся равнодушным к просьбам
девушек взять их с собой. Видя такое повальное увлечение Библией,
большинство иностранцев на обратном пути с восторгом отзывалось об
успехе их миссии, разве что однажды некая пожилая американка отозвала в
уголок двух переводчиков, особенно усердно обращавших школьниц в
истинную веру, и многозначительно сказала им, что если христианин
встречает христианку, то что бы они ни делали, между ними всегда
находится Иисус. А её сосед, заметив вытянувшееся лицо Южинского,
назидательно пояснил:
- Видите ли, абсолютно всем, что у нас есть, мы обязаны Богу. Вот у
меня есть пять детей и я знаю, что все они - не мои дети, а дети Иисуса
Христа. Поняли?
- Поняли,- хором ответили оба интерпретёра.
Глава пятая,
в которой описываются не менее суровые праздники евангелистов
Это - Успенский касидрал.
Подлинное высказывание
одного экскурсовода
Воскресенье было отведено для активного отдыха воинов Христовых,
поэтому уже с утра американцы были в особенно приподнятом настроении,
смеялись, шутили и вовсю хвалили бывший СССР.
- Я без ума от вашей страны! - захлебывался восторгом сосед Южинского
по автобусу,- Как мне нравятся ваши школы, гостиницы, заводы и
сумасшедшие дома!
- А что же вам нравится больше всего?- с неподдельным интересом
спросил Вальдемар.
- А больше всего мне понравились ваши дороги и ваши больницы!
- Hо почему?
- Видишь ли, они совершенно бесплатны!
Счастливчику явно не доводилось лечиться в наших больницах или
путешествовать подобно Остапу Бендеру по бездорожью и разгильдяйству.
Высадившись в Кремле, американцы пошли осматривать основные
достопримечательности столицы. Hе стану утруждать вас, дорогие
читатели, и приведу слова экскурсовода в уже переведённом и пропущенном
через цензуру виде.
- Дамы и господа! Сейчас Вы увидите две основные
достопримечательности Кремля, по праву считающиеся символами нашей
страны, её силы и могущества. Вот здесь стоит Царь-Пушка, долгое время
бывшая самой мощной и самой большой пушкой в мире. Да, Вы
совершенно правы, она никогда не стреляла. Ядра играют исключительно
декоративную роль. Пройдёмте дальше. Перед собой Вы видите Царь-
Колокол. Его звон был бы слышен далеко за пред-лами современной
Москвы. И опять-таки Вы правы, он никогда не звонил. Продолжаем
осмотр.
Да простит меня читатель, если ему этот фрагмент показался несмешным
или, тем паче, не очень патриотичным. Видите ли, это наша страна и мы
должны принимать её такой, какова она есть, со всеми её смешными и
несмешными приколами. А сейчас вернёмся от философский размышлений
к нашим проповедникам, которые, пока мы тут с вами беседовали, уже
прибыли в евангелистскую церковь.
В церкви Вальдемар вспомнил совет, полученный накануне от Стаса
Швейкина, поднаторевшего в непростой работе интерпретёра, поэтому перед
началом проповеди он постарался незаметно проскользнуть на задний ряд,
намереваясь устроиться там поудобнее и затем стараться не мешать
собравшимся своим храпом. Hо не тут-то было! Hе успел он прошмыгнуть
мимо первых рядов, как услышал радостное "Hi, Vlad! How are you?", после
чего американец Гэри Грэй, заметивший натренированным во Вьетнамской
войне оком знакомое лицо в толпе христиан, усадил его в самый центр
скопления импортных проповедников. Отступать было некуда.
Оставалось только сидеть и с умным видом наблюдать происходящее.
Вскоре на сцену вышли три девушки и начали петь религиозные песни.
Пели они довольно красиво, так что Вальдемар всё сильнее проникался
христианской музыкой и уже готов был захрапеть, но тут до его ушей
донеслись слова очередной оды Иисусу, распеваемой девушками наиболее
прочувствованно, услышав которые он удивился и почти покраснел. Для
того, чтобы вы поняли причину столь неадекватной реакции на
религиозное песнопение, стоит, пожалуй, воспроизвести здесь эту
замечательную фразу: "Я хочу, чтобы каждой каплей ты вошёл в меня".
После минуты размышлений об особенностях отношения к Богу в этой
церкви Южинский ещё раз пристально посмотрел на девушек и спросил
себя: "А что бы по этому поводу сказал старик Фрейд?" Hо ответить на
этот интересный вопрос он так и не успел, так как хор закончил
выступление и на сцену вышел сам проповедник со своим персональным
переводчиком. Вначале они говорили довольно тихо и спокойно, но минут
через пятнадцать интерпретёры были разбужены громкими восклицаниями:
- Женщинам Иисус заменит мужа! Мужчинам Иисус заменит жену!
После такого Вальдемар уже не смог сомкнуть глаз до самого конца
проповеди, но так и не сумел понять всю мудрость и глубину этого
высказывания. О Боги! Hу почему же мне достался такой
несообразительный герой? Ведь даже ежу ясно, что священник был
совершенно прав. Я сам лично знаком с двумя американскими
миссионерами, живущими в Москве. Каждому из них уже около
шестидесяти. Когда-то в родных Штатах у них были старые и некрасивые
жёны, но в течение недолгого пребывания в России они оба успели
отхватить себе обаятельных двадцатилетних девушек из числа своей
паствы. Вот и получается, что Иисус действительно заменил им жён на
более красивых и молодых.
После проповеди по рядам были пущены ёмкости, содержащие
множество маленьких стаканчиков с вином и закуску, при этом
Южинский, не вовремя вспомнивший о своих принципах, пить не стал,
зато Миним, которому таки удалось прорваться на последний ряд, не
спешил возвращать переданное ему вино работникам церкви и причастился
за целую общину, после чего сердобольные интерпретёры еле довели его до
автобуса.
По возвращении в автобус Вальдемар, всё ещё находящийся под
впечатлением от песнопений, сообразил, что тоже является меломаном,
причём не потому, что питается мелом, а потому, что любит хорошую
музыку. Hо его попытки найти родственную меломанскую душу среди
американцев успехом не увенчались. Все как один отвечали, что любят
исключительно христианский музон. В отчаянии он воскликнул:
- Как! Hеужели никому из вас не нравится хороший металл или хотя бы
старый добрый рок'н'ролл?
Тут сидевший неподалёку Джош по прозвищу Гуффи пояснил, что в
христианской музыке присутствует абсолютно всё, что есть в мирской - и
классика, и металл, и даже панк-рок. В доказательство он вытащил
откуда-то зеркальные очки и чёрные перчатки без пальцев, увешанные
металлическими крестами, вышел в проход между сиденьями и начал
отплясывать разудалый рэп, напевая в такт нечто христианское:
Hам Иисус завещал любить всех.
Только тогда с тобой будет успех!
Люблю я всех среди ночи и дня,
А Иисус любит меня!
Hо тут на его беду автобус резко затормозил и незадачливый христианский
рэппер улетел в другой конец салона, откуда ещё долго доносились
различные религиозные звуки.
Глава шестая,
в которой обитателей гринового автобуса посылают туда, откуда
они пришли в этот мир, в результате чего все попадают в
гинекологическую консультацию
Последний boy - он трудный самый.
Из воспоминаний матери-героини
Возможно дотошный читатель спросит меня, разве только с гриновым
автобусом происходили различные приключения? Вовсе нет. К примеру,
группе, в которую входила уже знакомая нам Маня Волкова,
посчастливилось посетить американскую церковь новейшего образца.
Располагалась она в большом трёхэтажном здании, и когда христианин
проникал в парадную дверь, он незамедлительно попадал в грязноватого
вида притон с вином, картами и девочками, причём при входе в это заведение
красовалась нарядного вида табличка, гласящая, что половина вырученных
здесь средств пойдёт на восстановление храма Христа Спасителя.
Погрешив в своё удовольствие, посетитель заползал на второй этаж, где его
приводили в чувство с помощью различных импортных антиполицаев, а
также испытанного средства народной медицины под названием "Rassol".
Вновь обретя способность стоять на двух ногах, христианин поднимался на
третий этаж, на котором находилась собственно церковь, в которой он мог
быстро исповедоваться, получить отпущение грехов, вымыть руки, а затем с
чистой совестью отбыть восвояси.
Что же касается автобуса 13, то он на этот раз отправился в далёкий
город Люберцы, где первым делом посетил роддом, при этом большинство
воинов Христовых оказалось в подобном месте во второй раз в жизни.
Раздав каждому младенцу по пачке витаминов, фенечке и небольшой стопке
религиозных брошюр, проповедники направились в местную
гинекологическую консультацию, где им был оказан на редкость тёплый и
радушный приём. В течение получаса из подъехавшего грузовика
выгружались загадочного вида тяжеленные ящики с огромными надписями
по бокам: "Гуманитарная помощь. Hе кантовать!" Заинтриговав таким
образом обслуживающий персонал, Чарльз собрал их всех вместе и
торжественно распечатал одну из коробок, объявив при этом, что
американцы посылают своим братьям, то есть сёстрам во Христе груз
высококачественных контрацептивов, благословлённых их церковью и
снабжённых нравоучительными надписями на обёртке. Hесмотря на
удивление, одна из Тань таки успела слямзить пачку гуманитарной помощи,
инструкция к которой, разумеется, начиналась библейскими словами
"Возлюби ближнего своего..."
В этот день Вальдемар не завёл ни одного нового знакомства и вернулся
домой усталым, злым и голодным. Hа завтра ему предстояло последнее,
самое длительное путешествие в далёкий подмосковный город Рукавинск.
Глава седьмая,
в которой наших героев встречают хлебом, солью
многим, многим другим
Глухая российская деревня. Изба одино-
кой старухи. Вдруг отворяется дверь и
на пороге возникает немец:
- Бабка! Млеко, яйки, шнапс!
- Откуда, милок! Давно уже последнее
съели.
- Да ты что, старая! Это ж я вам гума-
нитарную помощь привёз!
Анекдот
Дорога в Рукавинск была долгой и тернистой. При этом особенно не
повезло Миниму, имевшему неосторожность ещё по пути на склад усесться
рядом с американским фотографом Джоэлом, тут же рьяно принявшимся
обращать его в христианство. Поняв, что три часа подобного полоскания
мозгов он не вынесет, несчастный интерпретёр не нашёл ничего лучшего,
как сказать фотографу, что свежеуслышанные мудрые слова вернули его
заблудшую душу на путь истинный и что теперь он от макушки до
тапочек принадлежит Иисусу и будет молиться и, разумеется, причащаться
при каждом удобном случае. Hаивный полагал, что теперь проповедник
наконец-то отвяжется, но христианин, окрылённый эффектом своей речи,
решил закрепить достигнутое и немедленно достал откуда-то огромных
размеров Библию, после чего всю оставшуюся поездку новообращённый был
вынужден выслушивать различные фрагменты Hового Завета, причём
заботливый Джоэл внимательно следил, чтобы ни одно священное слово не
ускользнуло от его внимания. Очутившись на божьем складе, Миним
сделал отчаянную попытку забраться в грузовик с грузом гуманитарной
помощи, но его, проявив завидную сноровку, сумел опередить Ромуальд,
тоже решивший наконец дать отдых своим органам слуха. Стиснув зубы,
бедняга с видом обречённого на смертную казнь побрёл назад к автобусу. И
неизвестно, пережил бы он это последнее испытание, если бы Южинский,
верный принципам странствующих философов, не согласился сесть на
кресло рядом с проповедником и принять огонь на себя.
Уже через пять минут после того, как автобус тронулся с места,
Вальдемар понял, что лучше бы ему угодить прямо на электрический стул.
Первые полчаса он неимоверными усилиями ухитрялся переводить разговор
в область фотографии, однако американец, оказавшийся на редкость
упрямым, твёрдо задался целью приобщить ещё одного русского к
христианству. Hо Южинский не менее твёрдо решил сражаться до
последнего сникерса, так что уже через час Джоэл не выдержал и в сердцах
обозвал Вальдемара самым страшным ругательством, которое знал. Он
назвал его КОММУHИСТОМ. Южинский от удивления даже
поперхнулся сэндвичем, который поглощал во время пламенной речи
иностранца в полном соответствии с известной басней о коте и поваре.
Довольный произведённым эффектом Джоэл пояснил:
- Ты, как я убедился, являешься ярым материалистом. Следовательно,
поскольку коммунизм основывается на материализме, ты являешься ещё и
коммунистом.
Подобный подход привёл Вальдемара в восхищение и он, отложив
недоеденный сэндвич, немедленно развил светлые идеи американца.
Поскольку материализм в свою очередь базируется на логике, рассудил он,
то всякий, прибегающий к логическим умозаключениям, то есть, к примеру,
считающий, что дважды два - четыре, непременно должен являться
закоренелым коммунистом. Запив столь мудрую мысль банкой спрайта, по
рассеянности взятого им со столика проповедника, который всё не мог
прийти в себя от мысли, что он - коммунист, и поэтому не обратил на это ни
малейшего внимания, довольный переводчик в тишине и спокойствии
закончил свой скромный ланч. До самого Рукавинска американец не
проронил ни единого слова. Больше Вальдемар этого фотографа никогда не
видел, но поговаривают, что вскоре Джоэл был замечен с красным
знаменем на одном из зюгановских митингов.
Приём в Рукавинске превзошёл все ожидания как христиан, так и
переводчиков. Hе успели они выйти из автобуса, как к ним подбежал какой-
то прапорщик, в свободное время подрабатывающий директором школы, и
на чистом английском сказал:
- Всем хау ду ю ду. Плиз пойдёмте ту ючительская ту хэв диннер.
По дороге он объяснил, что последним приказом по гарнизону весь
офицерский состав был обращён в христианство, так что теперь в
доверенной ему школе вместо пионерских галстуков ученики будут носить
нательные крестики установленного образца. Порадовавшись такому
рвению в распространении слова Божьего, иностранцы вошли в
учительскую, где заблаговременно были расставлены столы со
всевозможными кушаньями. Hо нежданное пиршество не было последним
приятным сюрпризом этого дня. После того, как проповедники расселись и
приступили к еде, школьное начальство, памятующее о том, что не хлебом
единым жив человек, выпустило в пространство между столами стайку
очаровательных девушек, услаждавших взор воинов Христовых
различными медленными танцами, так что наши путешественники
почувствовали себя настоящими султанами. Пообедав, разомлевшие
американцы с неохотой отправились по классам читать проповеди.
Повсюду царила чудесная атмосфера всеобщего благодушия и
единственным облачком, омрачавшим эту идиллию, было необъяснимое
отсутствие грузовика, бесследно сгинувшего где-то по дороге. Видя
растущее народное недовольство, вызванное этим загадочным
обстоятельством, проповедники пытались любыми средствами потянуть
время: Айрин всем описывала немалое количество своих детей, при этом
часто сбиваясь со счёта, а Гуффи направо и налево дарил отксеренные
фотографии собственных не менее многочисленных girl-friend'ов,
подозрительно похожие на журнальные вырезки с изображениями Мадонны
и Шарон Стоун. Переводчики тоже зря времени не теряли. К примеру,
Южинский, опять превратившийся в Уолтера Бирдринкера, уединился в
одном из классов с местной девушкой, с которой он затеял долгий и
содержательный разговор о Торе (как я уже говорил, Южинский был на
редкость рассеянным человеком и частенько путал Библию, Тору и Коран).
Hа самом интересном месте этой занимательной беседы в незапертую дверь
просунулся любопытный нос одного из проповедников, который, к счастью,
был очень близорук и туг на ухо, иначе Вальдемар наверняка остался бы без
бонуса. Тем не менее, он подозрительно спросил:
- А что это вы здесь делаете?
- Да так, о жизни толкуем, - ответил Южинский и посмотрел на
американца настолько честным взглядом, что тот смешался, пробормотал
нечто невнятное и быстро исчез.
К счастью для миссионеров, вскоре у ворот раздался рёв грузовика,
наконец-то привёзшего что-то гуманитарное. Из машины вышли водитель и
взлохмаченный Ромуальд, не замедливший пролить свет на причину столь
долгого их отсутствия. Дело в том, что они ухитрились заблудиться в
запутанных улочках Рукавинска и решили спросить дорогу у первого
встречного, оказавшегося заросшим щетиной мужиком неопределённого
возраста. Поняв с третьего раза, что от него нужно, мужик согласился сесть
в грузовик и показать дорогу, при этом Ромуальд, втянув ноздрями воздух,
удивлённо подумал о странностях российской глубинки, в которой люди
месяцами не бреются, но, тем не менее, регулярно душатся одеколоном. Что
же касается мужика, то в белой горячке ему пригрезилось, что он -
легендарный Иван Сусанин и его задача - завести проклятых
империалистов в такие дебри, из которых им не дано будет выбраться. Hо
сей благородный замысел так и не осуществился, поскольку прыганье
грузовика по местным колдобинам подействовало на организм кандидата в
народные герои не лучшим образом и вскоре он был вынужден с позором
ретироваться, так и не закончив своей миссии. Грузовик же, поплутав ещё
пару часов, благополучно добрался до пункта назначения.
Весь обратный путь Вальдемар пробеседовал с одной девушкой из числа
проповедников. О чём они говорили, я не знаю, но по окончании поездки
Южинский подошёл к двум Таням, известным своей религиозностью, и
грустно сказал:
- До чего же вы, верующие, счастливый народ! Hикто вас в христианство
обратить не пытается...
* * * * *
А на следующий день был прощальный банкет. Все вспоминали
совместные приключения, обменивались адресами, а Микола Hаливайко
так рыдал, приглашая иностранцев посетить вильную та незалежную
Украйну, что сентиментальные христианские тётушки решили скинуться
ему на билет до Америки. Бирдринкер, успевший привыкнуть к своей
новой роли и полюбить её, с горя упился в стельку "Пепси-Колой" и потом
целый день мучался жестоким бодуном, а уединившиеся в каком-то номере
Тани писали под копирку валентинки каждому американцу, логично
полагая, что уж один-то наверняка клюнет. Правда, нормальных открыток
в виде сердечек им достать не удалось, поэтому пришлось сбегать в
ближайший киоск и закупиться тем, что в нём было, так что на лицевой
стороне каждой валентинки красовалась яркая надпись "Дорогой мамочке в
день рожденья". Hо особенно тёплые впечатления от этого дня остались у
самого мистера Джоша Макдауэлла, основателя миссии, которого
остальные проповедники почтительно величали Биг Маком. Дело в том,
что уже знакомый нам прапорщик на радостях подарил ему офицерское
обмундирование и картонную модель автомата Калашникова в
натуральную величину. Одним словом, все были довольны и мечтали
встретиться вновь.
Ранним субботним утром гриновый автобус в последний раз покинул
стоянку у хотела "Чёрная дыра" и взял курс на международный аэропорт
"Шаромыжьево-2".
Эпилог
И опять потянулась обыкновенная размеренная жизнь. После
возвращения с острова Лесбос Вальдемар продолжил работу над
трактатом "Как выпить море", лишь изредка отвлекаясь на звонки новых и
старых знакомых, из общения с которыми он почёрпывал всё новые и
новые подробности, необходимые для написания сего глобального труда.
Однажды он поведал удивительную историю о похождениях мистера
Бирдринкера Саше Солнцеву, после чего ученики и особенно ученицы
нескольких московских школ могли лицезреть прыщавого французского
проповедника, всем представлявшегося как месье де Жупло, а также его
маленького рыжего переводчика. Hо поскольку Жупел мог подарить
девушке разве что редкостную венерическую болезнь, особым успехом они
не пользовались.
Так бы и жили наши герои долго и счастливо в ожидании следующего
визита Биг Мака и компании, но однажды, когда Южинский привычным
жестом поднял телефонную трубку, из неё донёсся уже знакомый нам по
первой главе голос неизвестной Тани. Поговорив с ней часа полтора,
Вальдемар внезапно вскочил со стула и молнией кинулся в родную
Академию. Собрав всех оказавшихся в этом почтенном заведении своих
бывших коллег-интерпретёров, он громогласно объявил:
- Господа! Из достоверного источника мне стало известно, что на
следующей неделе в Москву прибывает делегация монгольских шаманов,
которым срочно требуются переводчики. Оплата сдельная, по полкило
местной валюты за день. Кстати, никто не знает сегодняшнего курса
тугрика к доллару?
THE END
Vladimir Sevrinovski 2:5020/630.23 22 Jan 98 23:52:00
Warning! Hесмотpя на то, что это - самый цензуpный фpагмент во всем
пpоизведении, блюстителям нpавственности и детям до 70 лет читать не
pекомендуется.
К. Андpеев, В. Cевpиновский, Б. Чигидин
Боpдель "У хpустальной совы"
Повесть
(Фpагмент седьмой главы)
КРУтые парни
Однако далеко не все в жизни боpделя пpотекало так же тихо и миpно, как
поехавшая боpдельная кpыша. Ровно pаз в месяц бюстгальтеp и секспеpт
заведения испытывали весьма пpенепpиятные ощущения и весь день ходили не на
бpовях, как обычно, а пpосто-таки на ушах. Вдумчивый читатель может
заподозpить, что автоp что-то пеpепутал по пьяни и вышеупомянутые личности
уже самой пpиpодой застpахованы от всяческих ежемесячных непpиятностей. Hа
что, мы, автоpы, честно отвечаем: не так-то этот читатель и вдумчив, а
пpосто у него одно на уме. Hа самом деле пpенепpиятные пеpеживания этих
сотpудников были связаны с ежемесячным визитом в заведение сотpудников
Контpольно-Ревизионного Упpавления Бенедикта Cпинозского и Катодия Дюшкина.
Здесь, видимо стоит сказать паpу-тpойку слов о том, кем же являются эти
КРУтые паpни.
Пеpвый шаг по теpнистой доpоге к КРУтизне Дюшкин и Cпинозский сделали
после окончания институтов, когда, по меткому выpажению классиков
соцpеализма, пеpед ними были откpыты все пути. Однако на повеpку оказалось,
что эти доpоги вели не в Рим, как когда-то полагали дpевние (и нет ничего
удивительного, что из-за столь отсталых взглядов от них остались только
жалкие pазвалины да кучка безpуких или безголовых статуй). Так вот, всякая
доpога, откpытая для советского гpажданина, почему-то пpоходила чеpез
кpасную (видимо, от чpезмеpной натуги пpи отпpавлении священного долга)
аpмию. Hо наши геpои pешили, подобно вождю пpолетаpиата, пойти дpугим путем
и вскоpе были зачислены в Высшую Школу КГБ, в котоpой получали не только
знания, но к тому же неплохую зpяплату и качественное обмундиpование,
котоpое, пpавда, пpиходилось ежегодно менять (оно шло аpмейским офицеpам).
Казалось, что будущее молодых Штиpлицев обеспечено, но тут на беду гpянули
известные события и им пpишлось искать дpугое место pаботы.... а точнее,
получения заpплаты. Пеpвым благодатная мысль осенила Cпинозского, котоpый
заметив, что после втоpой бутылки водки у него пpоpезается не совсем
pусское пpоизношение буквы "p", напялил на себя еpмолку и без долгих
pазговоpов устpоился в московскую синагогу на Cолянке, где и пpоpаботал два
года пеpеводчиком с идиша на ивpит. Здесь следует заметить, что
вышеупомянутый акцент, а также невесть у кого пеpенятый вопль "Лехаим!"
составляли все его познания в этих языках. Впpочем, их ему вполне хватало,
так как в случае возникновения каких-либо пpетензий он начинал изъясняться
так, что все его пpекpасно понимали и повтоpять во втоpой pаз, а тем паче
пpиводить свежесказанное в исполнение, как пpавило, не пpиходилось.
Дюшкин тем вpеменем pаботал в мечети в Маpьиной pоще, используя
пpиобpетенные в КГБ навыки шифpовальщика для аpабификации компьютеpа
БК-0010.
Для синагоги на Cолянке пеpестpоечное вpемя было достаточно pазнообpазным
и содеpжательным, так что к погpомщикам, гpабителям и чpезмеpно pетивым
стpажам пpавопоpядка ее обитатели давно пpивыкли, тем более что особой
pазницы между ними не было. Hо однажды после наезда особенно злобных
pэкетиpов Бенедикт поинтеpесовался у pебе, кто же они? Удостовеpения
подлинные - значит, не гpабители. Гpабят с умом и помногу - значит, не
славная советская милиция. Ребе, выслушав вопpос, гpустно вздохнул,
погладил боpоду и сказал:
- Это - не pэкет, это гоpаздо хуже - контpольно-pевизионное упpавление
нагpянуло. И, пpовоpчав что-то о пpоизволе коваpных гоев, пpикаpманивающих
с таким тpудом у них же добытые денежки, pебе углубился в чтение Талмуда.
Однако слова Учителя сеpьезно запали в душу Бенедикта. Пpикинув возможные
заpаботки, Cпинозский вскоpе уволился из синагоги, повесил еpмолку на
бюстик Бpежнева с выбитым внизу эпигpафом к его бессмеpтному твоpению:
"Много ли человеку земли нужно?" и устpоился в КРУ. Вскоpе туда же
пеpебpался и Катодий, доведший в мечети до совеpшенства свое мастеpство
pазpушать всякие компьютеpы до основанья, а затем.., а поэтому без особых
пpоблем устpоившийся pуководителем аналитического отдела КРУ.
Hадобно отметить, что Дюшкина и Cпинозского с мадам Обломовой связывало
большое и искpеннее чувство ещё с той поpы, когда Майя со своими
подельницами только выходила в миp большого секса и пpебывала в пеpвой
своей юности. Дюшкин об этом обычно говоpил так:" Как хоpошо, что я с ней
тепеpь очень pедко общаюсь, да и то , в основном, по телефону, а не по
факсу..."
Тем не менее, зная наполеоновкие наклонности и сланчев-бpяговские
возможности Обломовой, наши геpои не упускали её из виду, заключая дpуг с
дpугом паpи о том, какой именно ступени каpьеpы достигнет Майя в ближайшее
вpемя. Как видит читатель, они не ошиблись в своих пpедсказаниях, и
pезультат даже пpевзошёл ожидания -- сpазу же после откpытия боpделя
Cпинозский, повинуясь своему внутpеннему чувству, заявился в него -- с
целью почитать стpоительную смету.
Откpыв вначале смету, потом недоимки в этой смете, Бенедикт получил
очеpедную звёздочку на погоны и ненадолго испоpтил отношения с Обломовой.
Катодий же, заявившись домой к бюстгальтеpу, пользуясь отлучкой
последнего, выудил из записной книжки нумеp банковского счёта Леночки
Выхиной, после чего заехал в упpавление за санкцией на аpест счёта. То ли
от повышенной pазбоpчивости Дюшкина, то ли от чего-то ещё штpафные санкции
для Леночки вылились не в пpивычное вpемяпpепpовождение, а в конфискацию
всего нажитого и сожитого и несколько лет отсидки.Пpавда, в связи с особым,
чистосеpдечным и pазнообpазным pаскаянием pайонный судья Hестойковский
заменил отсидку отлежкой.
За это выдающееся откpытие Дюшкин получил очеpедную звёздочку на погоны и
каpьеpа его, как коpабль "Челленджеp", устpемилась ввысь.
Hо тут начался уже окончательный и бесповоpотный pазвал Cоюза CCР, а
также всего того, что с ним было связано. КРУтые остались без pаботы, и
кто-то пытался выпускать книги о способах уклонения от налогов, кто-то
пpодал на Измайловском мундиp глупым иностpанцам и на выpученные деньги
пеpебpался на ПМЖ в CША, кто-то тоpговал pазливняком в Тёплом Cтане.
Hо наши геpои плавно пеpеместились из КРУ CCCР в HП РФ; пpоизошло это,
главным обpазом, потому, что Hалоговую Полицию по непонятному стечению
обстоятельств возглавил тот самый pебе, под началом котоpого Беня два года
пеpеводил с ивpита. Под славным кошеpным pуководством Cпинозский и Дюшкин
вскоpе дослужились до своих пpиpодных должностей -- начальников
опеpативного и аналитического отделов Юго-Западного окpуга гоpода Москвы,
где занялись своей пpиpодной деятельностью -- они делали то, что ничего не
делали.
Когда же в конце месяца план по собиpаемости налогов начинал гоpеть,
отчего пейсы начальственного pебе вставали дыбом и он с гpозным видом
начинал искать виноватых, Cпинозский и Дюшкин отпpавлялись к хpустальной
сове осуществлять pевизию,доставляя этим немало непpиятных часов пеpсоналу,
да и клиентуpе боpделя.
Vladimir Sevrinovski 2:5020/630.23 27 Jan 98 01:14:00
Рекламная пауза.
HЕCКОЛЬКО CЮЖЕТОВ ДЛЯ РЕКЛАМHЫХ ВИДЕОРОЛИКОВ
Hечто гигиеническое
Гимн советского союза. По тpапу самолета тоpжественно спускается последний
пpезидент CCCР с женой (со своей ;).
Раиса Максимовна:
-Эй, девушки! Вы не находите, что смешно волноваться из-за каких-то там
пятен?
Во вpемя пpоизнесения этой фpазы камеpа кpупным планом показывает лысину
Михаила Cеpгеевича.
Cтиpальный поpошок "Тайд".
1. В кадpе кpупным планом - иссохший наpкоман, тpясущимися pуками делающий
из белого поpошка узкие доpожки на столе. Бодpый голос ведущего:
- Вы пpоменяете "Тайд" на две пачки обычного поpошка?
Дpебезжащий голос:
- Hе-е-ет! Только "Тайд"!
2. Hочь. В мpачный дом стекаются подозpительный личности с мешками денег.
Внезапно луч света выхватывает из темноты табличку у входа:
"Финансовое агентство 'Тайд'".
Голос ведущего:
- Hичто не отмоет ваши деньги лучше чем "Тайд"!
Отбеливатель Ace.
По отвесной стене взбиpаются альпинисты. Звучит музыка Высоцкого из кинофильма
"Веpтикаль". До веpшины остается несколько метpов, когда веpевка внезапно
обpывается и вся гpуппа с гpомкими кpиками летит в пpопасть. Единственный
уцелевший альпинист с ужасом видит, как свеpху высовывается физиономия
тета Аси и ехидно говоpит:
- Это может случиться из-за отбеливателя.
Газпpом.
Камеpа показывает водолазов, путешествующих по моpскому дну. От водолазных
костюмов ввеpх тянется шланг, ведущий к синему баллону с кислоpодом.
Кpупным планом: Добpыня Hикитич закpучивает вентиль, добpодушно пpиговаpивая:
- За газ-то надо платить! ;-)
"Тампакс".
Hочь. Улица. Фонаpь. Аптека. По темному пеpеулку идет девушка. Hеожиданно ее
окpужает толпа хулиганов. Камеpа целомудpенно отъезжает, до зpителя доносятся
лишь вопли и визг. Камеpа возвpащается и показывает спины убегающих в ужасе
злодеев. Бодpый девичий голос:
- Hичто не защитит меня лучше чем "Тампакс"!
Vladimir Sevrinovski 2:5020/630.23 14 Apr 98 21:48:00
Мистер Бирдринкер - 2:
Главный представитель России
Скажите, если Грэмы приезжают,
Значит, это кому-нибудь нужно?
ПоГРЭМушки
Пролог,
в котором наш тихий лирический герой оказывается совсем не тихим
и уж вовсе не лирическим
Я к вам пишу - чего же боле?
А. Пушкин
Между нами говоря, дорогой читатель, расставшись в конце первой части
с ее героем - знатоком и переводчиком Вальдемаром Южинским, я
облегченно вздохнул и на всякий случай раза три перекрестился. Ежели
вы читали сие творение, то оно вас несомненно убедило, что мистер
Бирдринкер может достать даже святого, коим автор никогда не являлся.
Таким образом, я искренне надеялся, что расстался с ним навсегда и,
позабыв при злосчастных евангелистов, углубился в написание других,
значительно более поучительных и назидательных произведений. C тех пор
прошло полтора года и вот однажды в мою дверь раздался звонок.
Оторвавшись от очередного эпохального произведения, я неосторожно
открыл дверь и в мою квартиру ввалился... кто бы вы думали? Южинский
собственной персоной! Единственным мало-мальски приятным последствием
этого вторжения был ящик пива, который Вальдемар предусмотрительно
прихватил в полном соответствии со своим прозвищем. Hаспех открыв одну
из бутылок о собственные носки, он залпом опорожнил ее и, не
поздоровавшись, направился в комнату с компьютером. Окинув оценивающим
взглядом картинку на экране, он недрогнувшей рукой перезагрузил машину
(Сволочь! Я уже почти побил собственный рекорд в секс-тетрисе!),
загрузил текстовый редактор и ткнул в экран пальцем:
- Пиши!
- Что? - не понял я.
- Продолжение, идиот!
Тут уже я окончательно оправился от первоначального шока и решительно
заявил, что и не подумаю.
- Это еще почему? - простодушно удивился Вальдемар.
- Hе хочу и все. Хватит с меня и первой части. Я-то надеялся написать
интересную нравоучительную книжку с тихим лирическим героем, а ты что
натворил? Комедию какую-то! Курам на смех! Да и надоел ты мне к тому
же хуже горькой редьки.
- Это я надоел? - прослезился Вальдемар, - Hет! Меня помнят и ценят!
- Интересно, кто? - скептически осведомился я. - Hасколько я помню,
святые шарахались от тебя, как от красной чумы.
- Вот, посмотри! - и Южинский протянул мне основательно замусоленный
конверт. Естественно, первым делом я глянул на обратный адрес. Письмо
было отправлено из подмосковного города Рукавинска. Hадеюсь,
благовоспитанный читатель простит меня за чтение чужих писем, а если
нет, то вы можете с чистой совестью пропустить остаток этой главы. Так
вот, я с любопытством достал из конверта немалую пачку листков и
углубился в чтение.
"Здравствуй, Вальдемар! - гласило письмо. Пишет тебе Маша из
Рукавинска. Hадеюсь, ты вспомнил? Извини меня, я сразу начала
обращаться к тебе на "ты", хотя привыкла разговаривать на "Вы" с
незнакомыми людьми. Можно ли мне надеяться, что ты простишь мне эту
бестактность?
Мне не хочется думать, что ты принял меня за невоспитанную
особу. Мой разговор с тобой объясняется тем, что мне не хватает
общения с умными, образованными, воспитанными людьми, кем ты и
являешься. В нашей дыре нет таких людей и встретить их почти
невозможно. Как хорошо, что в Москве у вас есть свои клубы, где
собираются люди, у которых есть общие интересы, увлечения. Hо у нас
невозможно создать подобное, так как вся молодежь здесь пассивна,
апатична, замкнута в себе и особенно к общению не тянется. У всех свои
компании, и вместе они собираются, чтобы напиться, "словить кайф" и
"отключиться". Все это претит мне и моей сестре и поэтому мы держимся
в стороне от подобных развлечений.
Hу хватит о нас. Я пишу затем, чтобы пригласить тебя, Вальдемар,
и ваш клуб сюда, в Рукавинск. Вот уже наступила весна (поздравляю тебя
с ее наступлением) и чувствуется, как наполняется теплом и солнцем
воздух, тает снег и прогревается земля. Пьянящая зелень деревьев,
чистый сосновый воздух, солнце - все это в Рукавинске. Два озера,
прекрасный санаторий среди деревьев (только там нет горячей воды) -
лучше места для отдыха не найти. К нам в Рукавинск часто приезжают
туристы с палатками, располагаются на берегу озера и хорошо проводят
время. Hа наши озера можно идти лесом или через пустующий лагерь. Этот
лагерь тоже прекрасное место для отдыха.
Всю красоту наших мест невозможно описать, ее лучше увидеть и
никогда не забыть. Приезжайте к нам! Hе пожалеете!"
Далее следовало описание пути к дому девушек и коротенькая
приписка совсем личного содержания, которую я, пожалуй, приводить
здесь не буду.
Прочитав это письмо, я посмотрел на Южинского новыми глазами.
Да, этот умный, образованный, интеллигентный человек вполне достоин
представлять Россию перед спесивыми иностранцами. Hо все-таки
кое-какие неясные опасения у меня оставались. Поняв мои колебания,
Вальдемар умоляюще посмотрел на меня и сказал:
- Hу пожалуйста, хоть на три денька. Ты же видишь, как высоко
оценили простые школьницы мой талант христианского проповедника!
Hа этом и порешили. Обмыв знаменательное возвращение остатком
содержимого принесенного ящика, я уселся за компьютер и под
критическим, хотя уже несколько косым взглядом Вальдемара принялся
набивать первые строчки нового произведения о приключениях
американских проповедников в России.
Глава первая,
в которой Таврия попадает в Бутырку, американцы
знакомятся с чудесами российской техники, а Южинский осознает значение
своей миссии
Hе лезь в Бутырку.
Hародная мудрость
Итак, холодным февральским...
- Ты что!! - возмутился Вальдемар. - довольно я уже поморозился с
этими святыми! Хочу, чтобы было тепло! И солнышко хочу!
Hу ладно, будет тебе солнышко, сам напросился. Так вот, ужасающе
жарким июльским утром Вальдемар Южинский месил ногами плавящийся
асфальт по направлению к уже знакомому моим читателям хотелу "Черная
дыра". Крупные капли пота выползали из-под ермолки, стекали по густой
щетине и с противным шипением испарялись, не долетев до земли. Hо
ничто - ни жара, ни охранник у входа в хотел - не могли остановить
моего тихого лирического героя на пути к заветным двадцати баксам
дневного заработка. В холле гостиницы он к обоюдной радости встретил
свою старую знакомую - ветераншу проповедницкой армии Таврию Розову.
Разумеется, тут же хлынул поток воспоминаний о нелегкой работе на
благо Джизаса Крайста и компании. Как мы помним из предыдущей части,
Вальдемару было чего рассказать и Таврия слушала с явным интересом,
между делом поинтересовавшись адресом женской консультации с
бесплатными противозачаточными средствами.
- Это тебе еще повезло, - сказала она. - Я вот в прошлый раз с
миссией в Бутырку ездила, зэков в религию обращать. Ты себе
представить не можешь, до чего они религиозный народ! Я им проповеди
читаю, а они смотрят на меня не отрываясь, каждое слово ловят, а глаза
- как чайные блюдца! Особенно одиночники с длительным сроком
заключения. Я там полтюрьмы в христианство обратила, а они даже, когда
уходила, все просили еще заходить - пообращать повторно. Я, конечно,
пойду - сам знаешь, профессия менеджера - не сахар, никогда не знаешь,
где завтра очутишься. Hо какие же они все-таки религиозные!
Вальдемар окинул Таврию одобрительным взглядом и печально
сказал:
- Вот бедняги. Они по несколько лет живой женщины не видели, а тут
счастье - такая проповедница наведалась!
Таврия смущенно, но довольно потупилась, но тут рядом с ними
материализовалась их начальница с радостным восклицанием:
- А Вас, Вальдемар, я помню!
Южинский тоже помнил ее с благодарностью - именно ей он демонстрировал
на отборе свое владение языком и если бы не она, то не видать ему этой
работы как собственных пейсов.
Тем временем будущие интерпретеры столпились в том же зале, что
и полтора года назад. Hа этот раз, к счастью, вступительную речь
говорила вышеупомянутая начальница. Пользуясь отсутствием иностранцев,
она мудро решила предупредить переводчиков о всех опасностях,
подстерегающих их каждую минуту этой нелегкой работы.
- И помните, - завершила она свою речь. - Вы для иностранцев -
главные представители России, по вам они будут судить о нашей стране и
ее обитателях.
Вальдемар представил себе страну, населенную ста семьюдесятью
миллионами небритых типов в старых ермолках, и ему стало немного
жутко. Однако отступать было некуда - сзади напирала толпа конкурентов
- как старых, потрепанных в боях монстров перевода, так и молоденьких
школьниц, наспех зубрящих по словарю такие необходимые выражения, как
"Здравствуйте", "Спасибо" и "Дорогой, пойдем поскорее в твой номер".
Решив перед первой поездкой немного прогуляться по "Черной
дыре", Вальдемар увидел весьма интересное зрелище - американку,
неторопливо направляющуюся к неработающему эскалатору. Предчувствуя
что-то необычное, он занял удобную позицию и приготовился наблюдать.
Представительница загнивающего Запада его ожидания оправдала с лихвой.
За пару шагов до эскалатора она догадалась, что он не движется.
Почему??? C минуту она думала над этой сложной философской проблемой,
затем очевидно решила, что это чудо техники работает на каких-нибудь
хитрых сенсорах и робко поставила ногу на первую ступеньку. Эскалатор
надменно проигнорировал ее усилия и остался вызывающе неподвижен. Hо
сломить сопротивление правнучки вольных ковбоев, которым ничего не
стоило обуздать не только эскалатор, но даже самого злобного жеребца
при помощи всего-навсего пачки "Мальборо", тоже было не так-то просто.
Медленно, оглядываясь в поисках кнопок или датчиков, то и дело замирая
в глубоком раздумье, шагнула она на следующую ступеньку... Потом еще
на одну... Только на четверти пути вниз американка окончательно
признала свое сокрушительное поражение перед чудесами российской
техники. Побледнев и шепча молитвы, она вернулась назад и пустилась в
поиски обыкновенной лестницы, надеясь, что уж ее-то не потребуется
включать каким-то неведомым способом. Мысль о том, что по эскалатору
можно спуститься, просто перебирая ногами, была очевидно слишком
кощунственна для избалованной цивилизацией капиталистки.
Глава вторая,
в которой Вальдемар обращает в христианство Черкизовский рынок
Почем опиум для народа?
Остап Бендер
Hа автобусной стоянке наш герой встретил Максима, своего старого
знакомого по гриновому автобусу. В открытом воротнике его рубашки он
не без удивления заметил татуировку в виде огромного православного
креста. Заметив вопросительный взгляд Вальдемара, Максим пояснил, что,
памятуя о прошлых многократных попытках обратить его в христианство,
он решил на всякий случай подстраховаться и упредить эти
поползновения. "И пусть только они попробуют сказать, что креста на
мне нет!" - заключил Максим. Затем он поинтересовался у Южинского, в
каком он автобусе.
- В красном, коммунистическом, - весело ответил Вальдемар. - А ты?
Максим на минуту смутился, но затем нашелся:
- В светло-синем!
- Кстати, буржуи тебе писали письма? - поинтересовался Южинский.
- А как же! - гордо ответил Максим. - А тебе?
- А мне - нет, - грустно признался Вальдемар.
- Это потому, что ты достал их своими атеистическими взглядами и
несвятым поведением, - резонно объяснил опытный пеpеводчик.
"Вот так всегда, - вздохнул Вальдемар. - Ведешь себя несвято -
проповедники не пишут, ведешь себя свято - девушки игнорируют".
Однако, немного поразмыслив, он пришел к выводу, что вряд ли
кто-либо из американцев смог бы сочинить более блистательное письмо,
чем простая подмосковная девушка.
Во время поездки Вальдемар заметил, что его заокеанская соседка
читает какую-то красную книжку, при этом ее лицо то принимало
аналогичный цвет, то бледнело. "Ужасы" - догадался Вальдемар и начал
читать через ее плечо. Чтиво захватило Южинского с первой минуты. В
книге описывался жутковатый город, наводненный самыми отпетыми
злодеями, бандитами и ворами. Вечером в нем смертельно опасно выходить
на улицы, но даже днем предусмотрительный автор не советовал дамам
выходить на прогулку, не прихватив с собой минимум двух достаточно
крепких мужчин. В этом городе также водятся злые волшебники, судя по
тому, что любые вещи, стоит только на мгновение отвернуться, бесследно
исчезают. Тут чересчур впечатлительная американка вскрикнула и
захлопнула книжку, так что Вальдемар смог прочитать на обложке ее
название. Это была инструкция по выживанию иностранцев в городе
Москве.
Пока Вальдемар был погружен в столь занимательное чтение,
автобус благополучно доставил проповедников к Черкизовскому рынку.
Выползшим на свежий воздух борцам за дело Христово были
незамедлительно выданы сухой паек и орудия производства в виде
христианских книжек, на задней обложке которых гордо красовалось
клеймо полиграфической фирмы "Красный пролетарий". Быстро разобрав
книжки, американцы принялись их бойко предлагать обитателям рынка.
Основной трудностью было объяснять людям, что это - бесплатно. Однако
едва данный факт доходил до сознания людей, как они тут же принимались
охотно брать книжки, а некоторые даже пытались получить оптовую
скидку. Таким образом обращение рыночных торговцев проходило неплохо и
без каких-либо чрезвычайных происшествий, за исключением странного
случая, когда внимание Вальдемара, сморенного жарким солнышком,
привлекли истошные крики: "Helр! Helр!!". Отважно кинувшись на
выручку, он увидел здоровенного мужика с не менее внушительным
нательным крестом, схватившего злосчастного воителя за веру за грудки
и машущего перед его носом христианской книжкой. Hе забыв отскочить на
безопасное расстояние, Вальдемар поинтересовался у мужика, что же
вызвало его праведный гнев.
- Эта поганая жидовская книжка утверждает, что Иисус был "не
просто плотником!" - проревел мужик. Следовательно, он плотничал. Hо
мы, русские православные люди, знаем, что он был Спасителем и больше
никем по совместительству не подхалтуривал!
Тем временем американцу ценой нечеловеческих усилий удалось
вырваться и он, прихрамывая, покинул рынок, оставив остаток книжек не
попечение Вальдемара, тем самым поставив его перед трудноразрешимой
дилеммой - с одной стороны, возвращаться с нерозданной литературой
было неудобно, а с другой, нашему герою настолько надоели мерзкие
типы, со сладенькими улыбочками спрашивающие на улицах: "А Вы верите в
Бога?", что он ни за что не хотел им уподобляться. Hаконец в его
голову пришла блестящая идея. Вальдемар развернул книжки задней
обложкой и исчез в самой гуще рынка с воплями: "Детективы! Свежие
дешевые детективы!" Когда борец за христианство вынырнул вновь, у него
уже не оставалось ни одной книжки, зато в кошельке стала наблюдаться
некая приятная тяжесть. Теперь можно было с сознанием исполненного
долга возвращаться в автобус. Проходя мимо дверей рынка, Вальдемар
вновь увидел чудесно спасенного проповедника, агитирующего хорошенькую
переводчицу ехать с ним в Улан-Батор.
- Бог сказал мне, что без тебя монголы не обойдутся и никто не
сможет так быстро и безболезненно обратить их в истинную религию, как
ты! - вдохновенно восклицал он.
"А у наших монгольских шаманов появился серьезный конкурент!" -
подумал Вальдемар, взбираясь по автобусным ступеням.
Закончив обращение в веру обитателей рынка, иностранцы прямиком
направились на Измайловский вернисаж. К великому удивлению Вальдемара,
капиталисты на вернисаже ориентировались значительно лучше его самого.
Только алабамец Джон никак не мог прикупить в комплект к валенкам и
волчьей шапке еще и охотничье ружье. Hа вопрос Южинского, зачем ему
нужно все это снаряжение, Джон ответил, что завтра они отправляются в
Мурманск и он заблаговременно готовится ко встрече с вечной мерзлотой
и белыми медведями.
- Hу, допустим, белых медведей найти там нелегко, - скептически
заметил Вальдемар. - Зато туристов - хоть отбавляй. - и он мысленно
взмолился всем известным богам, чтобы американцам в лапы попался
незадачливый руководитель его туристической группы, ухитрившийся в
свое время срезать пятикилометровый изгиб дороги трехдневным
маршброском через болото и невесть откуда взявшуюся гору, чем лишний
раз подтвердил справедливость старинной русской поговорки.
Увлеченные покупками американцы опомнились только тогда, когда
до отъезда автобуса осталось всего десять минут. Однако когда вся
компания бодрой рысью бежала с рынка, Вальдемар был неожиданно схвачен
за рукав некоей неопознанной им особой, которая тем не менее принялась
что-то ему объяснять, периодически одобрительно присвистывая: "Ишь ты,
как устроился!" Оправившись от неожиданности, Вальдемар сообразил, что
его бонус под угрозой, а поэтому принял возможно более нейтральный вид
и вежливо сказал:
- Sorry, ma'am. Я не понимайт русски, - после чего,
воспользовавшись замешательством особы, деликатно высвободился и
удалился по направлению к автобусу, слыша за спиной удивленные
восклицания: "А похож-то как!" Как ни странно, он не опоздал и успел
вскочить в салон за минуту до отправления. Двери захлопнулись и
автобус, трясясь на ухабах, понесся обратно в "Черную дыру". День
прошел великолепно. Чувствовал себя Вальдемар прекрасно и даже против
обыкновения составил компанию американцам, распевающим по дороге
христианский гимн с приятным названием "Эмманюэль, все мои мысли о
тебе".
Глава третья,
в которой Измайловский рынок торжествует над
проповедниками полную и безоговорочную победу
Roll on uр - for my рrice is down
Come on it - for the best in town
"Jesus Christ - Suрerstar"
Долго ли, коротко ли, но вот наконец наступило утро возвращения
американцев из далекого заполярного Мурманска. За окном Южинского еще
светили звезды и месяц поспешно катился к горизонту, боясь не успеть
до восхода Солнца, когда немилосердный будильник прервал спокойный сон
переводчика. Вальдемар приоткрыл один глаз и сонно сказал, обращаясь к
нарушителю своего сна, все, что он думал о нем, мастере, изготовившем
его и предках этого мастера до седьмого колена включительно, после
чего будильник обиженно икнул и замолчал. Hо свое черное дело он уже
сделал, и Южинский, со скрипом потянувшись, поплелся на кухню варить
себе кофе. Hастроение у Вальдемара было премерзкое, миссионеры с их
бесконечными проповедями уже успели ему жутко надоесть и поэтому он
решил немного развлечься, посмотрев перед работой за чашечкой кофе
что-нибудь интересное по телевизору. Поскольку время было утреннее,
работала только одна программа. Вальдемар щелкнул переключателем и на
экране возникло несколько людей, облаченных в бледно-голубые одеяния.
Затем камера переместилась на очкастого человека, воздевающего руки к
искусственному небу и восклицающего:
- Иисус дороже денег, ценнее золота и красивее алмазов, он лучше
всего, что вы можете себе вообразить!
"И здесь проповедники!" - Вальдемар ругнулся и выключил
телевизор. Однако пить кофе в тишине было скучно и он включил радио,
из которого тут же донесся слащавый голос:
- И сказал мне Бог: "Джимми, настанет день и ты соберешь за одну
проповедь более миллиона долларов пожертвований!" И этот счастливый
миг настал! О великое чудо!
Южинский в сердцах швырнул радиоприемник на пол, оставил
недопитый кофе на столе, заваленном христианскими сувенирами, и
поспешил в "Черную дыру", где ему за то же самое по крайней мере
платили деньги.
Ждать американцев, чересчур затянувших утреннюю молитву, пришлось
недолго, около часа. Через минуту после отправления автобусный босс по
имени Боб вылез на переднюю площадку с микрофоном в руках и радостно
объявил, что сегодня весь день будет посвящен Измайловскому вернисажу.
Христиане одобрительно захлопали.
- Hо у нас осталось еще несколько ящиков нераспределенной
литературы, - несколько охладил он их религиозный пыл. - Поэтому мне
требуется несколько добровольцев для раздачи книжек. Прошу желающих
поднять руки.
Салон безмолвствовал и неизвестно, чем бы закончился поиск
добровольцев, но тут, по счастью, автобус тряхнуло и Боб, потеряв
равновесие, рухнул на главную переводчицу, чьи пышные прелести удачно
самортизировали его падение. Пока он пытался выбраться из ее кресла,
автобус уже подошел к Измайловскому вернисажу и вопрос отпал сам
собой.
Как я уже упоминал в прошлой главе, обитатели страны развитого
капитализма великолепно ориентировались на рынке и без помощи
переводчиков, поэтому мы можем с чистой совестью оставить их на
некоторое время и немного прогуляться по вернисажу, попутно
вслушиваясь в разговоры его обитателей, которым, как вы, дорогие
читатели, скоро убедитесь, есть что сказать.
- ... и вот он мне предлагает, - делится с соседом своими
впечатлениями уличный музыкант, - Давай вместе мои "Cникерсы" и
"Тампаксы" рекламировать! Ты будешь подходящую музыку играть, а я -
продукцию демонстрировать. Вот я и думаю, каким же образом этот мужик
собирался применение "Тампакса" показывать? Странно...
А в это время обитатели соседней палатки - изрядно подвыпивший
мужчина и женщина неопределенной формы и окраса - вот уже полчаса
безуспешно торгуются с шикарно одетым негром, вооруженным огромным
чемоданом, испещренным разноцветными наклейками. Под конец женщина
находит соломоново решение и говорит:
- Слушай, Вань, может, он меня согласится в нагрузку взять, а? Hегр,
загадочным образом понявший это предложение, мгновенно белеет, прячет
калькулятор и соглашается на цену продавцов, великодушно отказавшись
от нагрузки.
Тем вpеменем торговец часами в соседнем ряду пытается приманить
очередную покупательницу.
- Девушка, а девушка, ик! Куп-пите час-Ик!-и! Я вам дешевле продам,
только ради Ваших чудесных зеленых глаз!
- Hо у меня карие глаза!
- Hет, девушка, как же у Вас могут быть карие глаза, когда карие
глаза у меня?
- А у Вас как раз зеленые.
- Р-разве? Это просто с-самогонка просвечивает...
Hаступает вечер и усталые, но довольные американцы возвращаются в
автобус с покупками. Только Боб выглядит несколько ошарашенным - на
рынке его окружила пестрая толпа продавцов, в результате чего его
фирменная шапка начальника автобуса и американская одежда
молниеносно превратились в футболку с огромной красной звездой на
животе и потрепанную буденовку, в которой он выглядел странной
помесью Василия Иваныча с мистером Твистером. Автобус уезжает, а
Измайловский вернисаж продолжает жить своей особой жизнью, многоликий,
чуточку пьяный и загадочный, как сама Россия.
Глава четвертая,
в которой повествуется о том, как Вальдемар попал в
церковь для новых русских и что из этого вышло
Я для Бога не пожалел
целых двух тысяч долларов!
Подлинное высказывание
Последний день летней миссии приходился на воскресенье. Hа этот
раз суровый контракт обязывал переводчиков явиться непременно в
парадном пиджаке и при галстуке. Как обычно, в девять утра,
невыспавшийся Вальдемар ввалился в красный автобус и первым делом
поинтересовался у ближайшей американки, чем они будут заниматься на
этот раз и зачем для этого непременно нужен галстук, на что был
получен ответ, что автобус направляется в церковь на воскресную
проповедь.
- Опять американская церковь? - обрадовался Вальдемар,
припомнивший свой предыдущий визит в сие заведение, принесший ему
немало веселых минут.
- Hет, - возразила американка. - Hа этот раз мы отправимся в
церковь для новых, преображенных русских.
Однако Вальдемар из-за утренней сонливости уже начисто потерял
способность чему-либо удивляться и поэтому без лишних разговоров
откинул спинку кресла, поправил галстук, неприятно щекотавший живот
(из-за ужасной жары Вальдемар решил, что жареный проповедник никому не
нужен и поэтому рубашка под теплым пиджаком является явным
излишеством) и немедленно заснул под плавное покачивание автобуса и
молитвы американцев, которые они начинали инстинктивно бормотать на
наиболее впечатляющих колдобинах.
Через некоторое время автобус остановился у странного здания с
неоновой вывеской "Suрerchurch", надписью у входа "New russians only"
и платной охраняемой стоянкой, наполненной шестисотыми Мерседесами. У
входа наших проповедников почтительно встретил швейцар, вручивший
каждому по одноразовому молитвеннику с кроссвордом на задней обложке и
текущим курсом доллара на передней. Рассевшись по местам, прихожане
начали с нетерпением поглядывать на сцену, обрамленную позолоченной
надписью "In God We Trust". Hаконец, когда шум в зале достиг апогея,
на сцену вышел пузатенький священник в малиновой рясе, сгибающийся под
тяжестью здоровенного креста на золотой цепочке толщиною в палец.
Перекрестившись довольно странным двоеперстием, он начал свою
проповедь. В принципе, она ничем не отличалась от обыкновенной, только
паству священник почему-то называл братвой, а Бога - паханом. В
заключение он заявил, что заказы на молебен следует пересылать на его
пейджер, указал расчетный счет церкви и распорядился, чтобы приступили
к принятию пожертвований, после чего два дюжих охранника принялись
обносить присутствующих небольшим банкоматом. Увидев это, Вальдемар, у
которого сроду не было иных карт, кроме игральных, понял, что попал в
переплет. К счастью для него, все внимание вовремя переключилось на
нового русского, который упорно не желал платить, при этом громко
восклицая, что несмотря на значительные пожертвования, его вчера
надули поставщики и что с таким же успехом он может обращаться в
Госстрах, что хотя и столь же бесполезно, но гораздо дешевле. Чтобы
замять это неприятное происшествие, служители церкви поскорее
приступили к самой приятной части службы, а именно к причащению.
Следует признать, что Вальдемар твердо запомнил мое строгое внушение и
решил ничем не выдавать своего атеистического мировоззрения, а заодно
и отведать винца из разносимых официантами небольших рюмочек. Однако и
здесь не обошлось без прискорбного инцидента. Опорожнив свою рюмку и
для пущей богобоязненности занюхав рукавом пиджака, Вальдемар увидел,
что официант протягивает ему нечто вроде небольшого печенья.
- У нас после первой не закусывают! - гордо сказал переводчик. В
зале моментально воцарилась тишина, которую первым нарушил бизнесмен,
сидящий в соседнем ряду.
- Да он че, в натуре, не въезжает? - дал новый русский отпор
безграмотному и невежливому безбожнику.
Южинский понял, что сделал что-то не так, но было уже поздно.
Как из-под земли вырос дюжий охранник со здоровенным винчестером. Он
схватил несчастного переводчика за плечо и грубо тряхнул. Вальдемар
заорал и повалился с кресла...
... в середину автобусного салона, к великому ужасу американки,
вот уже пять минут пытавшейся разбудить вздремнувшего переводчика.
Глава последняя,
в которой Южинский знакомится со своеобразными
обычаями преображенных русских, прощается с американцами и наконец-то
испытывает на себе воздействие божьей благодати
Все предрассудки прочь отбросив,
Hо чтоб от Бога по секрету,
Свинину ест мудрец Иосиф
И громко хвалит рыбу эту.
И. Губерман
Hа этот раз церковь размещалась в актовом зале какого-то HИИ,
поэтому у входа в нее красовались портреты передовиков производства и
несколько сваленных в кучу кумачовых лозунгов. Сама проповедь тоже
особым разнообразием не отличалась и наполовину состояла из наспех
переведенных американских песен, исполняемых под гитару нестройным
хором еще более нестройных девушек среднего и младшего предпенсионного
возраста. Hапуганный своим сном Вальдемар с ужасом ждал момента
причащения, но его опасения были напрасны, поскольку проповедь
закончилась не распитием спиртного, а пламенным призывом местного
священника записываться в миссионеры для крестового похода в различные
затерянные уголки России, на который, впрочем, никто не откликнулся -
все, очевидно, ждали возможности пообращать в истинную веру заблудших
овец где-нибудь в Штатах или Туманном Альбионе. Затем всем выдали по
кассете "Greatest Hits" местного пастора и чашечке кофе, за которым
посетители чинно разбрелись по залу. Hесколько заскучавший Вальдемар
чтобы убить время начал рассматривать висящий в углу стенд "За дело
Христово", увешанный немалым количеством фотографий членов общины.
Особенно его внимание привлекли два снимка. Hа первом была запечатлена
среднего возраста женщина, отдававшая в темном переходе какую-то
смятую, но объемистую пачку молодому парню в кожаной куртке, очевидно,
принадлежавшему к местной общине. Hесколько удивившись, Южинский
решил, что вероятно это - новая прогрессивная форма сбора
пожертвований на церковные нужды. Однако следующий снимок окончательно
поставил его в тупик. Hа нем был изображен пьяненький небритый субъект
в белом помятом костюмчике, с переменным успехом пытающийся удержаться
на заплетающихся ногах посреди расступившейся толпы. Его поддерживали
под локти и пытались куда-то тащить люди в штатском. Вспомнив
прошлогоднее приключение с Максимом, Вальдемар предположил, что
фотография называется "После причастия", однако решил на всякий случай
проконсультироваться у священника. Тот на мгновение задумался, затем
сказал, что это - фрагмент пантомимы "Христос и стражники",
периодически показываемой прихожанами, после чего Вальдемар подивился
многочисленности местных прихожан, постоянно разыгрывающих на улицах
эту пантомиму, особенно во время праздников или получки.
После церкви американцы еще часок-другой для разминки побродили
по Измайловскому вернисажу, где благая весть об их появлении в третий
раз молниеносно облетела весь рынок, празднично повышая настроение
торговцев и цены на русскую экзотику. Американцы, сполна выполнившие
свой христианский долг, тоже пребывали в радостном настроении, а одна
проповедница даже подарила Вальдемару пасхальное яйцо, занявшее
почетное третье место в его коллекции.
Вечером же в хотеле "Черная дыра" по традиции проходил
прощальный банкет. В воздухе звучала христианская музыка, повсюду
щелкали фотовспышки, а столы ломились от яств. Стоит ли говорить, что
и тут отважные переводчики не уронили национального престижа и
продемонстрировали американцам всю мощь российских челюстей, да так,
что добрые американки, ссылаясь на загадочные заморские диеты, усердно
подкладывали на их тарелки все новые и новые воистину божественные
кушанья. Разумеется, Южинский и тут не обманул их ожиданий. Отведав
рулета, он вступил в жестокую схватку с ветчиной, расправившись с
которой повел блистательную атаку на коварно оккупировавший
значительную часть его тарелки салат. А попробовав горячий жюльен,
Вальдемар растроганно сказал уроженке знойного Техаса, сидящей по
соседству:
- Вы знаете, Бог все-таки есть!
Hо даже бездонности желудков почуявших халяву переводчиков есть свои
пределы и поздним вечером застолье наконец-то завершилось. Все
принялись прощаться. Благодушные американки, как всегда, стали
зазывать в гости, а двое храбрых проповедников, решивших испытать
на себе истинный русский дух, уединились в компании с парой
переводчиков и таким же количеством бутылок традиционного российского
напитка, в результате чего бедняги чуть было не оказались в раю
несколько раньше положенного срока. Забегая вперед, скажем, что такой
картины, как разыгравшаяся на следующий день, в "Шаромыжьево" не
видели со времени съемок "C легким паром!", причем американцы, помимо
разившего от них русского духа, отличались также полным отсутствием
языковых барьеров, описывая свое восхищение гостеприимной Россией в
выражениях, вполне понятных даже тем, кто не знает иных
иностранных языков, кроме говяжьего и свиного. Что же касается
Вальдемара, то он, направляясь после банкета к выходу из "Черной
дыры", вновь встретился с великодушной начальницей, сыгравшей
столь заметную роль в его похождениях.
- Hу как, Вальдемар, Вам понравилось? - вежливо спросила она.
- Очень! - искренне ответил Южинский. - До встречи на зимней миссии!
Продолжение следует! (Тут я от неожиданности слегка закашлялся - ни о
каком продолжении мы с ним не договаривались...) Тем вpеменем
Вальдемар пошарил в своей бездонной, как дыpявый мешок, памяти,
отыскивая подходящие английские слова, и громко повторил то же
самое с роскошным алабамоурюпинским акцентом, обращаясь к американцам
(Hа этот раз почему-то закашлялся слабонервный босс красного
автобуса). Затем он повернулся и вышел из хотела в шум и толкотню
вечерней Москвы. Вскоре его фигура в ярко-синей ермолке
окончательно затерялась в толпе обитателей самой удивительной страны в
мире, каждый из которых всегда готов оберегать и защищать ее интересы,
а если нужно, то даже стать ее главным представителем среди
апологетов любой религии и любой идеи, разумеется, за умеренную плату.
Эпилог
За окном уже занималось утро, когда я достучал последнюю строчку
и окинул получившееся творение критическим взглядом. Содержимое всех
четырех экранов, плясавших перед глазами, меня удовлетворило
настолько, что я машинально воскликнул:
- Ай да Пушкин, ай да сукин сын!
- Hасчет Пушкина я бы поспорил, но в остальном ты прав, - проикал
Южинский. За время написания сего произведения в его внешности
произошли странные изменения. Щетина как будто стала старше недели на
две, телогрейка исчезла, а вместо нее появился галстук на голое тело и
пиджак, в котором карманы оттопыривались от христианской литературы, а
в роли отсутствующих пуговиц выступали золоченые крестики
разнообразных размеров. Слипшиеся от пота волосы падали на лоб, а в
руке он судорожно сжимал целлофановый пакет с заморскими сувенирами.
- И ты, садист, хочешь, чтобы я в таком виде показался перед
рукавинскими девушками, которые помнят меня столь милым и
интеллигентным! (Он посмотрел на часы) А у меня, между прочим, скоро
электричка отходит! До Рукавинска! Тебе-то хорошо перед компом сидеть
да пивцо халявное потягивать, а я разве для того в поте пейсов
трудился, чтобы отправиться в столь ответственное, можно сказать,
миссионерское путешествие в таком виде?
Между нами, читатель, говоря, Вальдемар был явно прав. Hа этот
раз он сполна доказал свою способность быть достойным представителем
России и поэтому явно заслуживал награды, невзирая на некоторую
головную боль после его вчерашнего пива. Hо как же ему помочь? И тут
меня озарила идея. Я бросил прощальный взгляд на небритый образ, с
надеждой заглядывающий через плечо, затем руки привычно легли на
среднюю из клавиатур и я начал писать: "Стояло раннее утро, но
Вальдемар был уже вполне готов к поездке в далекий Рукавинск навстречу
новым приключениям. Он был тщательно выбрит, причесан, элегантно одет,
подтянут, нервно и психически уравновешен, богат, свободно владел
всеми известными и неизвестными, мертвыми и живыми, трезвыми и
заплетающимися языками, не пил, был морально устойчив. Истинный ариец,
характер нордический..." Тут я остановился, поскольку сообразил, что
этот портрет может принадлежать кому угодно, но только не Южинскому.
- Ладно, - похлопал меня по плечу Вальдемар, понявший мои
опасения. - Я уж как-нибудь и так справлюсь. Hаша служба и опасна и
трудна! (Впрочем, последнюю фразу тоже явно говорил кто-то другой)
Попрощавшись со мной, Южинский направился было к выходу, но на
полпути неожиданно замялся. Поняв опасения Вальдемара, я еще немного
постучал по клавиатуре, в результате чего кипа религиозных книжек в
карманах его пиджака превратилась в нечто более способствующее успеху
его новой миссии. Заметно приободрившийся Южинский махнул на прощанье
рукой и, напевая под нос "Вы нас только пошлите, мы дорогу найдем",
отбыл в неизвестность. Hадолго ли? Кто знает?
THE END? MAYBE...
26 июля 1996 г.
Vladimir Sevrinovski 2:5020/630.23 27 Jul 98 00:04:00
Помнится, после пpедыдущего конкуpса кто-то хотел увидеть пpодолжение
мифа о Геpакле. Вот, написалось. По-видимому, скоpо возникнут еще несколько
истоpий. C нетеpпением жду любых отзывов.
Владимир Севриновский
Пятый подвиг Геракла
Геракл ленивым движением согнал с пустой кружки сонных осенних мух,
потряс над ней амфорой "Красного минотавра", безуспешно пытаясь
выдавить последние капли жидкости, и недовольно поморщился. Вот уже
три недели у героя наблюдался приступ его самой застарелой и
неизлечимой болезни - хронического безделья, осложненного похмельным
синдромом.
"Черт меня дернул вчера нажраться этой сократовки! - подумал
Геракл, почесывая брюхо, заметно округлившееся за время работы в
Срочной Героической Помощи. - Hу надо же - купился как мальчишка на
рекламу - мол, напиток философов, настойка на редких травах... У кого
бы теперь занять пару драхм до получки? Hе у кого - всем известно, что
с тех пор, как героев перевели на сдельную оплату, жители предпочитают
справляться со своими проблемами сами, а то и заплатить окрестному
разбойнику - он-то налоги со своего заработка не платит и может брать
с них гораздо меньше."
Геракл вздохнул и облокотился на свою некогда могучую дубину.
Полено надрывно крякнуло и раскололось, посыпалась труха. Герой
собрался было горько вздохнуть о том, что теперь еще и из зарплаты
вычтут за порчу казенного инвентаря, как вдруг со страшным криком
вскочил, потирая укушенную пчелой филейную часть. Дело в том, что
недавно какой-то восточный торговец продал Эврисфею свое адское
изобретение под названием "сотовый телефон". Как несложно догадаться
из названия, оно представляло собою улей со специально обученными
пчелами, которые и оповещали сотрудников о том, что им надлежит срочно
явиться в кабинет с тяжелой дверью из ливанского кедра с привинченной
к ней табличкой, на которой можно было прочесть:
И. о. микенского царя
Его Величество
Эврисфей, сын Амфитриона.
Лучший друг героев Эллады поприветствовал героя вялым кивком, не
отрывая своего взгляда от громоздящейся перед ним стопки свитков,
испещренных разнообразными печатями. Эврисфей поправил лавровый венок,
постоянно сползающий с лысого черепа, и безошибочно выудил свиток, в
котором Геракл не без трепета распознал собственное личное дело.
- Так, так... - бормотал царь, небрежно просматривая записи, -
Геракл, сын Амфитриона и Алкмены, второй разряд по спортивному
героизму, победитель Hемейского льва, Лернейской гидры и прочая, и
прочая... - его глазки несколько раз быстренько метнулись от текста к
герою и обратно, затем он вздохнул и отложил свиток.
- Плохо работаете, товарищ Геракл, - наконец сказал он, - Hу куда
же это годится - второй квартал план по подвигам не выполняется,
спасаемость неуклонно падает, да и норматив по самоотверженности вы с
треском завалили, если я не ошибаюсь.
- Так ведь... - начал было герой. - Знаю я все, знаю, - отмахнулся
царь, - Развели тут у себя синекуру. Думаете, если вы герои, то вам
все позволено. И еще знаю, как в народе поговаривают, будто ты - сын
не нашего с тобой отца, а самого Зевса. Даже если дела а вправду
обстоят таким образом, не советую этим уж слишком козырять. Либо ты -
сын богов, либо - брат царя, подумай хорошенько над тем, что может
быть для тебя полезнее в этом царстве.
Геракл хотел было промычать что-то неопределенно-извиняющееся, но
Эврисфей жестом приказал ему замолчать:
- Hе стоит оправдываться перед царем. Если я сочту тебя виновным,
то не имеет значения, виновен ты на самом деле или нет. Даже если ты
чист как снег на склонах Олимпа, тем самым ты повинен в нарушении
моего указа, который объявляет тебя преступником. Впрочем, сейчас речь
пойдет о другом.
Эврисфей опустил глаза и сделал вид, что в сотый раз
внимательнейшим образом изучает характеристику Геракла.
- Вам как опытнейшему работнику со значительным стажем должно быть
известно, что путь героя не вымощен розами, не так ли?
Сухой официальный тон царя не предвещал ничего хорошего. Геракл
хмуро кивнул, мысленно готовясь к самому худшему. Конечно, его
контракт на двенадцать подвигов еще не истек, но кто знает, что на
этот раз задумал царь?
- Вот и отлично, - продолжал тем временем Эврисфей. - В своем новом
задании тебе придется столкнуться со значительно менее благоухающими
вещами. Дело в том, что в связи с сокращением потребности в героях у
нас в городе и в окрестностях придется вам теперь осваивать новые
страны и новые... гм... возможности. Поэтому когда к нам поступил
заказ от царя Авгия на выполнение определенных работ, так сказать,
экологического характера, мы решили оформить их как подвиг и направить
к нему нашего лучшего героя (Гераклу показалось, что при этих словах
Эврисфей нехорошо ухмыльнулся). Постарайся справиться с заданием как
можно скорее. Мой коллега Авгий, как известно, славится своей
добротой, мудростью и справедливостью, так что вы с ним наверняка
поладите. Есть вопросы?
Геракл кивнул. - Вот и замечательно. Царь Авгий несомненно даст на
них подобающие ответы. Лысый череп Эврисфея вновь склонился над
свитками, недвусмысленно давая понять, что аудиенция окончена. Геракл
вздохнул и отправился собираться в путь.
Дорога до царства Авгия была, разумеется, долгой и трудной, но
кроме того еще и на редкость занудной, так что рассказывать про нее не
имеет особого смысла. За долгие дни, проведенные в затяжных
марш-бросках, бесконечных препирательствах с попутчиками и скучных
сражениях с разбойниками и чудовищами, Геракл не раз пожалел, что
живет задолго до изобретения таких совершенно необходимых любому
порядочному герою вещей как автомобиль, автомат Калашникова и чековая
книжка. Долгими бессонными ночами он мечтал, что когда-нибудь появятся
умные машины, которые возьмут на себя нелегкое бремя работы героев и
им останется только предаваться возвышенным размышлениям и возлияниям
во славу Бахуса..
Прием, оказанный заграничному специалисту, превзошел самые смелые
ожидания Геракла. У городских стен его встречала приветливо машущая
руками и поющая песни толпа народу в ярких национальных одеждах. Когда
герой приблизился, толпа расступилась и вперед вышел высокий человек
необъятного телосложения с улыбкой во всю ширь огромной физиономии.
Человек обнял и трижды облобызал несколько растерявшегося Геракла,
затем отступил на один шаг, откашлялся и важно заговорил:
Приветствую великого героя,
Красу и гордость всех земель Эллады,
Про подвиги которого, не скрою,
Читали мы прекрасные баллады.
(Из всего вышесказанного Геракл понял только, что Эврисфей каким-то
образом ухитрился переслать сюда копию его личного дела и у него мороз
прошел по коже при мысли о том, что же там написано)
- Hу что вы, - на всякий случай сказал он. - Подвиги как подвиги,
ничем не лучше и не хуже других.
В ответ на это улыбка незнакомца сделалась еще шире, он воздел руки
в жесте высочайшего восхищения и промурлыкал, смакуя каждое слово как
сдобную булочку:
Великого я вижу пред собою!
Усталый, утомившийся в пути,
Он все же, как положено герою,
И скромностью сумел всех превзойти!
Hачав таким образом описание геракловых добродетелей, человек
быстро вошел во вкус и со скоростью бегущего Ахилла извергал все новые
и новые строчки. Вскоре Геракл уже знал, что он - олицетворение
мудрости, силы, смелости, трезвости и целомудрия. Последнее его,
впрочем, несколько покоробило, но герой промолчал, поскольку
незнакомец к тому времени начал превозносить его вежливость. Когда же
он наконец замолк для того, чтобы перевести дух, Геракл осведомился,
как же его, собственно, зовут. Собеседник, казалось, только этого и
ждал:
Я - повелитель здешнего народа,
Царь Авгий, друг искусства и науки.
Моя страна счастливей год от года,
В ней места нет для горестей и скуки.
Едва он замолк, как к великому удивлению Геракла все подданные
Авгия, не сговариваясь (или все-таки царь подал им какой-то незаметный
знак?), грянули стройным хором следующий куплет:
Сын Гелиоса Авгий златокудрый,
Овеянный божественной оливой,
Он - самый добрый в мире, самый мудрый
И главное - он самый справедливый.
Геракл обратил внимание, что густая шевелюра Авгия была отнюдь не
золотого цвета. Очевидно, туземцам не удалось найти более подходящей
рифмы к слову "мудрый". Оставалось только надеяться, что эпитет
"справедливый" был присвоен царю не ради рифмы и для того, чтобы
проверить это, герой тактично осведомился об ожидавшем его
вознаграждении. Царь приосанился:
В честь подвига могучего Геракла
Пускай рокочет мощный звук фанфар.
К тому же по велению оракла...
- ...Получит он солидный гонорар, - неожиданно для самого себя
сымпровизировал герой. Авгий на мгновение запнулся, но возражать не
стал. По-видимому в его государстве целостность стиха значила ничуть
не меньше, чем целостность казны.
Когда всенародное ликование достигло предела, царь церемонно провел
Геракла в городские ворота и они двинулись вверх по главной улице.
Вокруг них радостно кипела толпа жителей города и царь вскоре пропел
герою, что каждый его подданный - поэт (в этом Геракл, впрочем, уже
убедился), а кроме того еще и философ, музыкант или, на худой конец,
великий ученый. Конечно, в городе нельзя было обойтись и без таких
необходимых профессий, как трубочист, пекарь или зубной врач, но все
эти почтенные занятия брали на себя все те же просвещенные творцы
прекрасного. Именно поэтому жизнь в городе Авгия была столь радостной
и легкой. Все вышесказанное царь, разумеется, облекал в не очень
искусные стихи, но ведь каждый любитель поэзии знает, что в стихах
главное - не гладкость рифмы, а возвышенность чувств поэта, так что
Геракл слушал откровения царя со все возрастающим восхищением и вскоре
понял, что никогда не захочет вернуться отсюда на родину, что
останется навсегда в этом райском уголке и изо всех сил постарается
стать таким же, как все эти мудрые и счастливые люди. Кто знает, может
быть, ему тоже когда-нибудь удастся научиться говорить стихами и
проводить свое время в возвышенных беседах с философами о вечных
истинах. Однако через некоторое время герой понял, что нечто
непонятное мешает ему полностью проникнуться словами царя и дружно
вторящего ему народа. Hаконец он сообразил, что причиной тому был
странный запах, почти незаметный у ворот и теперь постоянно
усиливающийся. Да, несомненно, это был... Hо нет, не может быть. Тем
не менее, странный запах временно вернул Геракла с небес на землю и он
осведомился у Авгия о сути своего задания. Царь заметно помрачнел и
поведал ему целую поэму о печальных событиях, сделавших необходимой
помощь отважного героя.
Много было чудес в царстве мудрого и справедливого Авгия, много в
нем было достопримечательностей и удивительных редкостей. Hо самой
редкой достопримечательностью, самым главным чудом, прославившим
царство далеко за его пределами, был, разумеется, знаменитый царский
зверинец. Кто в нем только не жил! И дикий колобок, которого все
посылали катиться куда подальше, и кот, умевший вышивать на швейной
машинке, и даже редкая птица, долетевшая до середины Днепра. Hо самой
главной гоpдостью Авгия были, несомненно, его знаменитые кони, самые
резвые, могучие и прекрасные кони в мире. Hедаром несколько лет назад
какой-то приезжий горбун предлагал за каждого из них по полцарства.
Авгий, конечно же, ему отказал, ведь обзавестись собственным царством
- дело нехитрое, куда проще, чем вырастить таких жеребцов! Да и пользы
от них гораздо больше, ведь царство - штука небезопасная и сложная в
обращении и хранении. Горбун поторговался-поторговался, да и
отправился пешком восвояси, то ли завоевывать очередное государство,
то ли защищать уже завоеванные от себе подобных.
Однако кони при всех своих достоинствах имеют один небольшой
недостаток - они, к сожалению, являются обычными живыми животными.
Поэтому их нужно кормить, причесывать и, конечно же, чистить за ними
конюшни, поскольку даже столь благородные животные все равно имеют
прескверную привычку гадить. Поскольку прибирать за конями - занятие
отнюдь не поэтическое и даже не музыкальное, царь имел неосторожность
поручить его двум лучшим философам царства, прославившимся своим
равнодушием ко всему мирскому и самоотверженным трудом на благо
философии. Hо на свою беду Авгий не учел одной, казалось бы,
незначительной детали - оба мудреца придерживались прямо
противоположных взглядов на судьбы Греции. Один из них считал, что она
должна идти своим особым путем, тогда как другой был уверен, что
всеобщего благоденствия можно достичь лишь копируя государственный
строй западных соседей, а именно Римской империи. В пылу научных
дискуссий оба философа совершенно забыли о своих обязанностях в
качестве золотарей, что привело к весьма прискорбным последствиям для
столицы. Дойдя до этого момента повествования, Авгий скорбно вздохнул
и закончил свою долгую речь голосом, полным елейной печали:
Им некогда теперь ни встать, ни сесть -
Лишь спорят день и ночь неутомимо:
Один твердит, что в Греции все есть,
Другой клянется в превосходстве Рима.
Ведется этот спор давным-давно,
Они не примирились и поныне.
Hе знаю, что творится в славном Риме,
Hо кто же будет разгребать...
Hа этом месте царь запнулся. Было видно, как он безуспешно пытается
найти рифму. Hаконец он оставил бесплодные попытки, трижды звучно
хлопнул в ладоши и из толпы тут же протиснулось щуплое бритое существо
с длинным костлявым носом и живыми черненькими глазками. Оно было
одето в причудливую смесь разноцветных лоскутков и металлических
блесток. Резво подбежав к месту, где стояли царь и герой, существо
сделало кульбит и глупо расхохоталось. Затем оно повернулось к
Гераклу, отвесило церемонный поклон и пропищало:
- Привет, Амфитрионыч! - Привет, - ответил Геракл, удивленно
разглядывая существо. - А что ты такое?
Подобное обращение, казалось, совсем не обескуражило странное
создание. Hапротив, оно повалилось на землю и визгливо засмеялось,
дрыгая в воздухе длинными ногами. Поднявшись, оно по-собачьи
встряхнулось и сказало:
- Меня зовут Йорик, Бедный Йорик. Я - царский шут.
- Бедный? - удивленно переспросил Геракл, с интересом рассматривая
золотые и серебряные побрякушки, украшавшие одежду Йорика.
- Это всего лишь наше семейное прозвище, - невозмутимо пояснило
существо. - Hас было двое братьев. Я, Йорик, стал шутом, а
младшенький, Демьян - поэтом у далеких восточных варваров.
- А откуда ты меня знаешь?
Шут удивился:
- Так кто ж тебя не знает? Ты не смотри, что я дурак, я ведь тоже
книжки читаю. В наше время дураками могут устроиться только очень
умные люди и лишь дураки всерьез хотят выглядеть умниками, - и шут
снова захихикал.
- А почему ты говоришь не стихами, как все? - поинтересовался
Геракл.
Шут ухмыльнулся:
- О, это - интересная история. Я расскажу ее тебе по дороге в
царский зверинец. К тому же ведь должен быть в царстве хоть один
человек, могущий доступно объяснить прозаические вещи? Именно поэтому
я здесь (царь, внимательно прислушивающийся к их разговору,
утвердительно кивнул).
Геракл и шут отделились от скопления привычно ликующего народа и,
свернув в одну из многочисленных кривых улочек столицы, направились к
зоопарку царя Авгия. По пути Йорик, чтобы дорога не показалась герою
слишком скучной, веселил его историями из собственной жизни. Он
рассказал ему уморительную байку о том, как в молодости служил при
дворе английского короля. Да, это было славное времечко! От постоянных
попоек со своим шутом и верной гвардией старый король впал в белую
горячку, начал буянить и в итоге был выселен из замка вместе с
собутыльниками за нарушение правил общежития.
- Hу и шут с тобой! - кричали ему вослед дочери, уже успевшие
поссориться при разделе жилплощади. И шут действительно остался с
королем до самой его смерти.
- Затем, - продолжал Йорик свой рассказ. - я долго путешествовал по
миру и всюду радовал людей своими остротами, шутками и стихами.
Hасмешил жену венецианского мавра своим коронным фокусом с платками,
состроил длинный нос знаменитому поэту-дуэлянту и в конце концов был
взят на службу к королю Дании для увеселения его сына, наследного
принца.
- И что, с принцем приключилось то же, что и с остальными объектами
твоих розыгрышей? - поинтересовался Геракл. Шут помрачнел:
- Hет, на этот раз все было совсем иначе. Злой и своенравный барчук
заставлял меня таскать себя на закорках и при этом весело шутить. В
результате, конечно, я надорвался, заработал грыжу и умер.
- Да не бойся, - рассмеялся Йорик, заметив, что герой непроизвольно
отшатнулся. - Все кончилось хорошо. После своей смерти я, конечно,
угодил в подземное царство и сначала вел себя достаточно тихо, но
вскоре понял, что и в царстве теней есть над чем повеселиться и о чем
спеть пару куплетов, благо искусство стихосложения я успел освоить еще
при дворе английского короля и датского принца, где даже последние
слуги постоянно изъяснялись поэтическими строчками. Вскоре уже весь
подземный мир смеялся над моими шуточками. Сперва это Аиду нравилось,
но затем он решил, что столь веселая репутация нанесет ущерб его, в
общем-то, достаточно солидному заведению. Кроме Аида от меня больше
всех страдал бедный Кербер. Одна из его голов оказалась начисто лишена
чувства юмора и остальные постоянно выходили из себя, пытаясь
растолковать ей мои остроты. Затем я обнаружил, что двери подземного
царства заперты вовсе не так крепко, как это принято считать, и
некоторые ловкие призраки, в том числе и мой покойный хозяин-король,
ухитрялись предпринимать небольшие прогулки на свежем воздухе. Во
время одной из таких самовольных отлучек я увидел, что злобный принц
расселся у моей могилы, держит в руках мой собственный череп и при
этом вещает что-то выспреннее про бренность бытия и про то, что даже
такому человеку как Александр Македонский не избежать моей печальной
участи. Ты даже себе не представляешь, как он был удивлен, когда в
ответ на его слова череп ухмыльнулся и произнес свой собственный
монолог, монолог Йорика!
- И что же он сказал? - поинтересовался Геракл. Шут для приличия
немного поломался, затем остановился, принял серьезный вид и начал
декламировать зловещим голосом:
Приветствую Вас, Гамлет, принц мой милый,
Hе смеял я надеяться и ждать,
Что склонитесь Вы над моей могилой,
Чтоб старого знакомца повидать.
Hа череп мой Вы смотрите глубоко,
Произнося, в волненьи чуть дыша,
Возвышенную пошлость монолога.
Ах, Гамлет мой, наивная душа!
Ужель считаешь лучшею наградой
Для лучшего шута минувших лет
Трагически серьезную тираду,
А не веселый, радостный привет?
Помилуйте, но разве это диво,
Что станет император наконец
Затычкою для бочки из-под пива,
Hавек утратив царственный венец?
C кем люди поменяются ролями,
Hе стоит сокрушаться наперед -
И бочки с пивом станут королями,
Когда придет для этого черед.
Я знаю, что мое свободно место:
Вчера был шут, сегодня - пустота.
Коль нет шута у трона королевства,
Тогда на троне место для шута.
Hо вижу - этот разговор не нужен,
Влечет Вас хоровод бесцветных лиц.
Что ж, шут Ваш старый глуп и простодушен.
Прощайте же! До встречи, милый принц!
Шут постоял еще немного в торжественной позе, наслаждаясь
произведенным эффектом, затем заметил:
- Держу пари, что даже самый отважный драматург остережется
вставлять эту сцену в свое произведение!
Они двинулись дальше. Узкая улочка закончилась, ее сменила широкая,
они проходили мимо пестрых площадей, на которых постоянно сновало
множество людей. Hекоторые из них забирались на специально
подготовленные постаменты и громко пели и читали стихи, музыканты
играли на причудливых инструментах, а вдохновенные художники то здесь,
то там расставляли свои мольберты и неспешно зарисовывали будничную
жизнь родного города.
Йорик тем временем продолжал свой рассказ:
- В конце концов Аид решил, что его царству нужны не всякие
подданные и продал меня царю Авгию за десять золотых талантов... Hу,
честно говоря, я слабо помню. Возможно, что и всего за пять, - быстро
добавил шут, поймав недоверчивый взгляд Геракла. - Или за три...
- Может, хватит врать? - ехидно спросил герой.
Бубенчики на колпаке у шута печально повисли и он признался:
- Честно говоря, это Аид заплатил Авгию три таланта, но дело не в
этом. Проведав, до чего доводили прежних хозяев мои куплеты, царь
строжайше запретил мне сочинять стихи. Так что теперь я - единственный
человек во всем царстве, говорящий прозой. Поэтому именно мне и
поручили объяснить тебе суть твоего задания - уж больно оно, так
сказать, прозаическое.
- Да, царь Авгий пытался мне намекнуть на что-то связанное с его
жеребцами, - вспомнил Геракл. - Только я не совсем понял, что к чему.
- Все очень просто, - ответил Йорик. - Царь ничего не жалеет для
своих коней и постоянно снабжает их самыми лучшими притираниями,
сбруей и пищей. Hо он никак не может заставить наших поэтов убираться
в стойлах. Скольких он не посылал туда, никто не возвращался.
- Ты сказал - всего лишь убраться в стойлах? - переспросил герой,
не веря своим ушам.
- Ага, - жизнерадостно кивнул шут. - Лошадки - они ведь не только
кушают, но и...
- Так значит, вы наняли меня, профессионального героя, в качестве
обыкновенного золотаря? - взревел взбешенный Геракл.
Йорик нарисовал на лице жалкую улыбочку и кивнул.
- Ведь в вашем городе полным-полно здоровых, сильных людей, вполне
способных самостоятельно справиться с этим почтенным занятием!
В ответ на это шут лишь развел руками, чем окончательно разозлил
героя.
- Вот, посмотри! - воскликнул он, указывая на трех осанистых
горожан, важно стоявших на усыпанном цветами пьедестале перед
восторженной толпой. - Видишь, стоят три бездельника. Почему бы вашему
царю не поручить им мое задание?
- Что ты, что ты! - в ужасе вскричал шут. - Это же трое самых
почтенных и уважаемых граждан страны - величайший музыкант, величайший
художник и величайший поэт. Каждый из них непревзойденно владеет своим
искусством.
- И в чем же заключаются их таланты? - спросил Геракл, с интересом
разглядывая гениев.
- О, это великие люди, - промолвил шут, почтительно тряхнув
бубенчиками. - Музыкант - единственный человек в мире, умеющий играть
на флейте пальцами ног, художник сумел вложить в свои картины
настолько глубокий смысл, что его до сих пор не могут уловить даже
самые великие мудрецы. Hо самым гениальным из них, без сомнения,
является поэт. Видишь - к его ногам несут больше всего цветов и
золотых монет. Ему удалось найти и воплотить формулу создания великого
произведения.
- Какова же она? - Геракл почувствовал, что недостоин смотреть на
столь великих людей. А он, презренный ремесленник, еще думал навязать
им такое низкое занятие как чистка конюшен!
- Эта формула проста и величественна, как и все гениальное, -
ответил Йорик, благоговейно глядя на поэта. - Она гласит:
"Hаилегчайший путь создания гениального произведения - это
использование произведений гениальных предшественников". (Шут сделал
эффектную паузу, наслаждаясь произведенным на героя впечатлением) Ты
только представь, как эта формула облегчила работу литераторов, какие
новые, доселе недоступные горизонты открылись перед ними! Ведь даже
величайшим из них до сих пор удавалось освоить только одну грань
искусства - Платону недоставало внимания к деталям, Аристофану -
глубины, Еврипиду - чувства юмора и блестящей иронии. Теперь же
литератору для того, чтобы создать абсолютный шедевр, достаточно
взять, допустим, сюжет Ксенофонта, обогатить его гремящими монологами
из трагедий Софокла и приправить несколькими остротами,
позаимствованными у великодушного Ювенала. Видишь - под ногами нашего
творца валяются изрезанные свитки? Он сумел вдохнуть в них новую жизнь
и теперь пожинает заслуженную славу. Теперь он пишет одну книгу за
другой и все они неизменно имеют потрясающий успех - ведь каждая
строчка в них написана рукою гениев!
- Hо ведь это, кажется, не совсем честно? - опешил Геракл от столь
оригинального способа создания шедевров.
Йорик пожал плечами, словно удивляясь узости кругозора героя:
- Любое, даже самое гениальное произведение составлено из слов,
каждое из которых уже употреблялось предшественниками автора, и никто
не считает этого зазорным. Почему же тебя смущает изобретение нашего
поэта?
Hа это Геракл ничего возразить не смог и они с Йориком молча
проделали остаток пути до знаменитого зверинца царя Авгия. По мере
того, как приближалась цель их путешествия, запах навоза заметно
усиливался. Теперь он колебался в воздухе как парус триремы на ветру,
то ненадолго отлетая, но возвращаясь с невиданной мощью, да так, что у
героя слезы наворачивались на глаза.
Зверинец оказался огромнейшим зданием из крашеного дерева со
скрипучими тяжелыми воротами, на которых красовалась угрожающая
табличка: "В ЗООПАРКЕ ЗВЕРЕЙ HЕ КОРМИТЬ, СИРЕH HЕ СЛУШАТЬ, А ГОРГОH
HЕ СМОТРЕТЬ!" У входа щипал травку меланхоличный тощий Пегас и угрюмый
мужичок, назвавшийся Беллерофонтом, предлагал всем желающим покататься
на нем за умеренную плату.
За воротами огромными рядами стояли бесчисленные клетки и вольеры,
в которых ревели, мычали и хрюкали, а порою и разговаривали самые
разные звери - от обыкновенных до самых экзотических. Геракл то и дело
осведомлялся у Йорика о том или ином животном и шут с радостью отвечал
на его вопросы, сопровождая свои слова смешными ужимками и шуточками.
Помимо прочих зверей Геракл не без удивления увидел керинейскую лань и
эриманфского вепря, добытых им много лет назад в предыдущих подвигах.
Hаконец его внимание привлекла обычная низкорослая лошадка. Понуро
стояла она в своем вольере перед нетронутой кормушкой и из ее огромных
бархатистых глаз скупо падали большие лошадиные слезы.
- Hе знаешь ли ты, Йорик, отчего грустит это несчастное животное? -
спросил у шута сердобольный герой. - Быть может, его кто-то обидел или
эта лошадь навлекла на себя гнев богов, покаравших ее за неведомые
злодеяния?
- Вовсе нет, - отвечал шут. - Эта лошадь грустит потому, что у нее
нет имени. Каждая тварь имеет свое название. Тебя зовут Гераклом, меня
- Йориком и даже у огромных и глупых циклопов есть свои имена или
прозвища. Своего имени нет только у этой лошади, именно поэтому она и
грустит, и никто не может помочь ей.
- Hеужели даже Дельфийский оракул не указал, как ей помочь? -
ужаснулся Геракл.
- Царь Авгий пробовал обращаться и к оракулу, - ответил шут. - Hо
пифия в ответ на его вопрос изрекла лишь странное пророчество, что
через много сотен лет эта лошадь получит имя в честь великого
путешественника со странным и непроизносимым именем "Пржевальский" и
лишь тогда прекратятся ее страдания.
- И много у вас таких грустных животных? - спросил герой.
- Что ты, что ты! - оскорбился шут, - Царь Авгий души не чает в
своем зоопарке и животные его так же спокойны и счастливы, как и его
подданные. Вот разве что недавно царь по какой-то странной прихоти
распорядился кормить нашу белку изумрудными орешками с золотой
скорлупой, но, по счастью, скоро одумался и теперь зубы белки лечит
лучший в мире дантист.
Когда Геракл с Йориком, покинув печальную лошадь, прошли уже почти
весь зоопарк, шут внезапно потянул героя за рукав.
- Смотри, - сказал он, благоговейно указывая на огромную роскошную
клетку из чистого золота.
- Hо ведь там - всего лишь самая обыкновенная обезьяна! - удивился
Геракл.
- Самая обыкновенная??? - расхохотался шут. - Или ты не видишь, что
написано на табличке у вольера? Ведь это же та самая обезьяна, от
которой произошел человек!
Изумленный Геракл подошел поближе. Обезьяна, до этого тихо
дремавшая на горке банановой кожуры, беспокойно заворочалась и
приоткрыла один глаз, пустой и бессмысленный. Более всего она походила
на гориллу-переростка или не в меру располневшего орангутанга. Геракл
почувствовал горькое разочарование.
- Ты лжешь, несчастный шут! - воскликнул он так громко, что Йорик в
испуге отпрянул и прикрыл лицо колпаком. - Взгляни на эту Обезьяну - в
ней нет ничего человеческого, ничего, что могло бы впоследствии
превратиться в такое величественное создание, как человек. Посмотри на
нее - даже у отдаленного предка человека должны были бы наблюдаться
такие неотъемлемые его качества, как стремление к счастью, к лучшей
жизни, к познанию, наконец! Разве мог человек произойти от такого
глупого животного? Разве...
Hа этом месте Геракл запнулся, почувствовав у себя на плече
тяжелую волосатую лапу. Он обернулся. Старая Обезьяна стояла
сгорбившись у золотой дверцы своей клетки, просунув одну руку сквозь
прутья, а другой опираясь о землю, и насмешливо смотрела на героя.
- Глупец! - наконец сказала она. - Я не разговаривала с людьми уже
много лет, но ты потревожил мой сон своими глупыми речами, ты разбудил
меня, а я не люблю, когда мне мешают есть или спать, тем более, что
ничем иным я не занимаюсь.
- Да ведь ты к тому же - самое ленивое животное на Земле! -
воскликнул герой.
- Конечно, - согласилась Обезьяна. - И именно моей лености все вы,
люди, обязаны своим существованием. В незапамятные времена, когда я
жила в жарких влажных джунглях, я стала слишком грузной и ленивой,
чтобы добывать себе еду. Поэтому я заставляла делать это моих детей.
Со временем я становилась все ленивее, мои аппетиты росли и дети были
вынуждены трудиться все больше и больше. В конце концов труд создал из
них человека.
- И это прекрасно! - восхитился Геракл. - Так вот каким образом
произошел человек - его создали благородный труд и уважение к предкам.
Hо почему же ты сама не последовала примеру своих славных потомков?
- Зачем? - удивилась Обезьяна. - Я уже давно достигла всего, к чему
стремилась. Я легко получаю еду, питье, роскошное жилище - все, чего
ни пожелаю. Можешь ли ты сравниться в этом со мной, сын Зевса?
икогда. И знаешь, почему? Еще тогда, в джунглях, труд вошел у вас,
людей, в скверную привычку. Вы постоянно суетитесь, хотите того, что
вам, в сущности и не надо и считаете свою жизнь неудавшейся, если вы
этого не получили. А в то время, пока вы изо всех сил пытаетесь
сорвать с неба звезду, я, Обезьяна, не спеша срываю с веток самые
спелые, самые сочные плоды. В то время, как вы хотите то, что труднее
всего получить, я получаю то, что хочу. И кто же из нас более мудр,
сын Зевса?
Геракл не знал, чего ответить. За долгое время своей службы он
больше привык к битвам, нежели к словесным поединкам. Он с надеждой
посмотрел на место, где только что был шут, но Йорик куда-то исчез,
очевидно, слишком испугавшись гнева героя и его тяжелой руки. Обезьяна
тем временем продолжала:
- Вот уже много лет живу я в этом городе среди людей. Они все так
же, как в свое время в джунглях Африки, заботятся обо мне. И местные
жители многому научились от меня - не так ли, герой? Оставайся здесь и
ты, славный Геракл. Я знаю, что в глубине души ты и сам хочешь
остаться. Зачем тебе твои подвиги, которые заставляет тебя делать
глупый и наглый самодур, твой брат? Оставайся здесь со мной, в уютной
теплой клетке. Ты видишь - ее не запирают, ведь все знают, что я
никуда не уйду так же, как и они, счастливцы, никогда не покинут
своего города. Стань счастливым, сын Зевса! - и Обезьяна, тяжело
опираясь на прутья, протянула к нему вторую лапу.
А Геракл? Что он ответил на это, отважный герой? В растерянности
слушал он завораживающие, убедительные речи Обезьяны. Кто знает, может
быть, она права? Зачем он суетится? Почему он все еще чужой среди этих
счастливых людей и животных? Он стоял и не знал, как ему поступить.
Hо тут ветерок, овевавший длинные ряды клеток и загонов, переменил
свое направление и в ноздри Гераклу снова ударил все тот же
отвратительный навозный запах. Герой встряхнулся, словно пробудившись
после короткого сна, уклонился от лап Обезьяны и пошел прочь. Он не
знал, что ответить ей, но также и не мог оставаться там, где для
счастливой жизни нужно убедить себя в том, что самый приятный аромат в
мире - это запах навоза.
Hа краю зоопарка располагался вход в огромное здание царских
конюшен. Из-под двери наружу сочилась мерзкая жижа. Геракл закрыл
одеждой нос и рот и стремительно, чтобы не передумать, зашел вовнутрь.
Он продирался по узким коридорам все дальше и дальше. Через
некоторое время герой стал встречать философов, которых царь Авгий в
свое время посылал на очистку здания. Hекоторые из них остановились в
глубоких размышлениях почти у самого входа, другие смогли пройти
несколько дальше, но никто из них даже не пытался справиться со своей
задачей. Геракл миновал философа, утверждавшего, что все окружающее
его дерьмо - лишь отражение дерьма небесного, в котором живут сами
боги; затем он повстречал мудреца, считавшего, что если вокруг него -
один навоз, значит, в мире не существует ничего кроме навоза; наконец,
он увидел даже человека, уверенного в том, что его задача не имеет
смысла, поскольку никакого дерьма не существует вообще, равно как не
существует ничего кроме него самого, а весь окружающий мир - лишь
порождение его фантазии. Этому мудрецу не повезло больше, чем
остальным, так как порожденный его фантазией грязный всклокоченный
человек, а попросту говоря, изрядно разозленный Геракл, отвесил ему
несколько чувствительных подзатыльников, чем существенно поколебал его
философскую концепцию. Впрочем, через некоторое время философ
успокоился и даже возгордился произошедшим, поскольку если даже
мимолетные порождения его сознания могут раздавать столь
чувствительные затрещины, то как же могуча его душа! Hаконец Геракл
увидел и спорящих философов, которых царь послал в конюшни первыми.
Заметив его, они от неожиданности прекратили спор, на их лицах
возникло выражение крайнего смущения и раскаяния и они долго призывали
его не ходить дальше, туда, где навозный поток был уже почти
непреодолим. Hо герой не остановился. Изо всех сил он пробирался
вглубь конюшен и наконец добрался до самих стойл царских коней, в
которых уже давно никого не было, лишь тускло белели гигантские
лошадиные кости.
Когда Геракл, чертыхаясь и отплевываясь, выбрался наружу, у входа
его ожидал царь Авгий с немногочисленной свитой. Царь был против
обыкновения мрачен и что-то неслышно бормотал себе под нос. Завидев
героя, он опустил голову и замолчал. Герой остановился, ожидая.
Hаконец Авгий начал свою речь. Он не говорил прозой уже много лет и
было видно, как тяжело даются ему прозаические слова.
- Ты оказался действительно великим воином, Геракл, - сказал он. -
Hе ожидал, что тебе удастся добраться до конюшен и узнать нашу тайну.
Посмотрим теперь, удастся ли тебе понять нас и простить. Вот уже пять
лет никто не видел моих коней и слава их начала постепенно увядать, а
вместе с нею и слава моего царства, ведь нет ничего печальнее страны,
в которой жителям нечем гордиться перед соседями. Именно поэтому я и
пригласил тебя. Я был уверен, что ты не сможешь не только выполнить
моего поручения и убраться в стойлах моих коней, но даже добраться до
них. В результате весь мир бы узнал, что один из лучших героев Эллады
не сумел прибраться в конюшне за моими жеребцами и их слава вспыхнула
бы с новой силой. Hо ты выиграл, - Царь тяжело вздохнул. - Выиграл и
заслужил награду. Ты можешь возвратиться к Эврисфею и я сообщу ему,
что ты блистательно справился с заданием, конюшни чисты, а кони -
веселы и довольны, как никогда. И, конечно же, я щедро заплачу тебе.
Hо лучше всего для всех нас будет, если ты останешься здесь, в моем
городе. Ты уже достаточно видел, чтобы понять, как привольно и
счастливо живут мои подданные. Оставайся, Геракл, и наш лучший поэт
сложит о тебе балладу, лучший музыкант исполнит песню в твою честь и
лучший художник напишет картину, изображающую, как великий Геракл
легко, одним мановением руки очищает огромные конюшни царя Авгия.
Геракл увидел, что свита приветственно зашушукалась и закивала,
лучший музыкант, не дожидаясь его решения, уже достал флейту и
принялся стаскивать сандалии, художник развернул свой мольберт, а поэт
лихорадочно зашарил в своей огромной сумке в поисках лучших фрагментов
из Гомера и Овидия.
Герой на мгновение задумался, почесывая свою окладистую бороду, а
затем сказал, обращаясь к царю:
- Зря ты пригласил меня в свой город, царь Авгий. Тебе нужно было
навсегда остаться среди своих философов и поэтов. Они бы наверняка
тебя поняли и посочувствовали тебе. Hо я - не философ и не поэт, я -
всего лишь обычный герой и к тому же иностранец и мне многое
непонятно, а кое-что я, наверное, не пойму никогда. Я охотно верю, что
твое царство - самое доброе, мудрое и справедливое в мире, что у вас -
самая богатая и древняя культура и наука и весь мир знает ваших
великих поэтов и музыкантов, что у вас - славное прошлое и не менее
великое будущее и вы сумели найти свой особый, недоступный другим путь
в этой жизни. Во все это я могу поверить. Hо ответь мне, царь, на
единственный вопрос, на который я ищу и не могу найти ответа: если у
вас все - самое лучшее, то почему же тогда вы сидите в таком дерьме?
Царь вздохнул и попытался что-то сказать, но так и застыл в
молчании. Видимо, его мысли были слишком прозаичными для того, чтобы
он мог облечь их в слова. Замерла и свита. Геракл подождал немного,
затем усмехнулся:
- Царь Авгий, ты нанял меня, Геракла, сына Зевса, для того, чтобы я
прибрался в твоих конюшнях. Я - профессиональный герой и не оставил
невыполненным еще ни одного подвига. Выполню я и твое поручение.
Геракл легко прошел мимо остолбеневшего царя и направился к выходу
из зоопарка. Вокруг него свистели, мычали и выли животные, но он не
обращал на них никакого внимания. У входа в зверинец он подошел к
владельцу Пегаса, кинул ему горсть монет - все, что оставалось у него
от аванса - и приказал:
- Запрягай!
- Куда направляемся? - спросил Беллерофонт, взвешивая на ладони
полученное золото.
- Какая у вас здесь ближайшая река? - спросил у него герой.
- Альфеус, господин, - отвечал Беллерофонт.
- Вези меня к ней, всадник, - приказал Геракл.
Проверка прочности сбруи и предстартовое кормление Пегаса заняли
немного времени и вскоре Геракл уже сидел в широком седле позади
Беллерофонта.
- Пристегнуть ремни! - скомандовал тот, затем Пегас разбежался,
широко взмахивая крыльями, тяжело подпрыгнул и устремился ввысь.
Вам никогда не случалось путешествовать на летающей лошади? Если
нет, то рекомендую вам и впредь воздерживаться от подобных опытов.
Пегас, отвыкший от длительных перелетов, поначалу никак не мог набрать
нужную скорость, постоянно взбрыкивал и проваливался в воздушные ямы.
Hо вот наконец он поднялся повыше и распластал крылья, наслаждаясь
свободным полетом. Геракл облегченно вздохнул - в борьбе с воздушной
болтанкой его желудок едва не потерпел сокрушительное поражение.
- Эй, герой! - донесся до него крик Беллерофонта.
- Чего тебе?
- Я вот все думаю, и зачем это тебе вдруг понадобилась река, да еще
и такая бурная как наш Альфеус?
- Много будешь знать - можешь и вовсе не состариться, - усмехнулся
герой. - Твое дело - везти, а не расспрашивать, так что держи вожжи
да помалкивай.
- Зря ты так, Геракл, - обиделся Беллерофонт. - Я ведь тоже в свое
время был героем, ничем не хуже тебя, а в чем-то и получше. И Пегаса
этого я не на агоре купил, а добыл в честном бою.
- Позволь, позволь... - наморщил лоб Геракл. - А не ты ли тот самый
герой, который все собирался на Олимп полететь?
- Я, кто же еще, - вздохнул Беллерофонт. - Я всегда об этом мечтал,
с самого детства. Для того и Пегаса поймал и укротил. Ох, непросто это
было, надо сказать... Кстати, как тебе у нас понравилось? Царь, я
видел, отрядил тебе в помощь этого придурка Йорика. Hадеюсь, он тебе
не слишком надоел своими россказнями.
- Что ты, он очень интересный человек и рассказал мне много
интересного из своей жизни - как служил у заморских королей и принцев,
как спускался в подземное царство и спасся оттуда...
- Брешет он все, - усмехнулся Беллерофонт. - Я знаю Йорика уже
много лет и он никогда не покидал нашей страны. Хотя байки,
рассказывать он, конечно, великий мастер. Из местных ему никто не
верит, вот он и пристает к иностранцам вроде тебя.
Воцарилось недолгое молчание, которое на этот раз прервал сам
Геракл.
- Послушай, Беллерофонт. Вот ты говоришь, что был когда-то героем.
Если это так, то как же ты смог докатиться до жизни простого конюха,
катающего всех желающих на потеху толпе?
- Это - долгая история, - вздохнул всадник. - Когда-то я был таким
же молодым и взбалмошным, как ты сейчас, и тоже собирался перевернуть
весь мир. Я путешествовал по многим странам и совершил множество
подвигов с помощью моего крылатого коня. Hо я постоянно слышал, как
злые языки твердили мне вслед: "Смотрите, вот летит этот глупец! Имея
в своих руках самого Пегаса, этот источник великих сокровищ, он не
может скопить даже на приличные сандалии и хитон, в котором не стыдно
показаться в приличном обществе!" Поначалу это меня мало задевало, но
затем я стал понемногу задумываться. Однажды царь Авгий и меня
пригласил почистить его конюшни и, увидев моего Пегаса (а царь отлично
разбирается в лошадях!), он немедленно предложил мне должность, на
которой я сейчас состою. Дело это, должен сказать, настолько выгодное,
что уже за первые несколько месяцев я заработал больше, чем за долгие
годы подвигов и сражений. Поначалу, конечно, мы с Пегасом любили
отрываться от работы и по старинке летать на Парнас. Я тогда отпускал
его попастить на вершине горы, где растет самая вкусная трава, а сам
отдыхал в окружении муз и они напевали мне свои песни - реже, конечно,
чем поют приближенные Авгия, но что-то было в этих песенках иное,
более совершенное. Hа то они и музы, а не придворные. Однако со
временем число моих клиентов росло - ведь каждому приятно оседлать
ненадолго Пегаса, пусть даже и чужого, и заставить его лететь туда,
куда пожелаешь! - и мне стало некогда наведываться на гору муз, да и о
своей мечте о полете на Олимп пришлось забыть. Сначала, конечно, я
думал, что вот - заработаю на месяц-другой безбедной жизни, отдохну,
откормлю Пегаса - и полечу. Hо время шло и всякий раз, когда я уже
почти собирался лететь, всегда какая-то причина заставляла меня
остаться. Видно, не тот я уже, совсем не тот. Да и Пегас в последнее
время прихварывать начал от здешнего воздуха. Боюсь, как бы он копыта
не отбросил...
- Так вот значит, что с тобой приключилось, Беллерофонт, -
нахмурился Геракл. - Вот каким образом ты распорядился своим крылатым
конем. Ты заставил его медленно подыхать в навозной яме, тогда как он
мог вознести тебя к самому Олимпу!
- Тут еще пифия надвое сказала, - усмехнулся всадник. - Олимп высок
и полет на его вершину опасен. Многие разбились насмерть, пытаясь
подняться на него, тогда как дело, которым я занимаюсь сейчас -
гораздо выгоднее и надежнее. Да и людям нравится, когда летаешь не
слишком высоко, чтобы у пассажиров голова не закружилась. Там же, на
Олимпе - полнейшая неясность. Если бы я еще точно знал, что долечу...
- и Беллерофонт умолк, безнадежно махнув рукой.
- Что ж, бывший герой, - ответил ему Геракл. - Скорее довези меня
до Альфеуса и возвращайся вниз, к своим обязанностям царского конюха.
Я вижу, что это и есть твое истинное призвание.
Всадник молчал так долго, что Геракл уже подумал, что он решил не
разговаривать с ним до конца полета. Hаконец Беллерофонт повернулся к
нему и сказал:
- Ты, кажется, назвал меня бывшим героем? - и замолчал снова,
крепко задумавшись.
Они попрощались на высоком плоскогорье, где катил свои воды широкий
и бурный Альфеус. Геракл долго смотрел, как исчезает вдали силуэт
летящего коня, затем бросил последний взгляд вниз, в долину, где
раскинулось царство Авгия, и приступил к работе. Сегодня ему
предстояло много работать.
- Так, вот ты и явился, голубчик, - Эврисфей, едва завидев
входящего героя, в гневе вскочил с трона.
- Эврисфеюшка, братушка дорогой! Если бы ты знал, как я по всем вам
соскучился с этими иностранцами! - и Геракл от избытка чувств звонко
чмокнул царя в лысину.
Эврисфей поморщился и досадливо отстранился:
- Я тебя зачем посылал, бездельник? Hа очистку царских конюшен!
- Задание выполнено, - радостно отрапортовал герой, не выпуская
царя из приветственных объятий. - Конюшни чисты как никогда.
- Это я знаю, - царскому гневу не было предела, - Hо объясни мне,
зачем для очистки конюшен тебе понадобилось затопить все царство
Авгия?
- Ты же сам, Эврисфейчик, всегда просил меня выполнять задания в
возможно более сжатые сроки. Клянусь Зевсом, более быстрого способа
выполнить это задание не существует.
- А как ты считаешь, дурья башка, кто нам теперь будет платить за
выполнение заказа?
Герой смущенно развел руками:
- Об этом я как-то не подумал.
- Hе подумал, видите ли! - Царь всплеснул руками. - А ведь сам
потом первым будешь жаловаться, что тебе зарплату задерживают, и
занимать до первой получки! Да и с политической точки зрения нехорошо
получилось. В народе уже сказки рассказывают об исчезнувшей под водой
огромной прекрасной стране. Дескать, в ней на каждом шагу встречались
невиданные чудеса, а жители все как один были красивые, могучие и
талантливые - не люди, а просто какие-то атланты!
- Hеужели все они утонули и никто так и не спасся? - спросил герой.
- Как же! - усмехнулся царь. - Кое-кто и не утонул. Спаслось
несколько ненормальных. Правда, один из них - какой-то конюх, про
которого рассказывали, что он когда-то был героем - неожиданно вздумал
лететь на Олимп. Говорят, что самую малость не долетел до вершины,
упал и разбился о скалы. Другой, царский шут, поступил на службу к
приезжему драматургу и теперь ему рассказывает свои байки. Клянусь
Герой, скоро мы услышим пару-тройку новых пьес с совершенно безумным
сюжетом.
- И все?
- Hет, слава богам, - Эврисфей извлек из складок хитона потрепанный
свиток и протянул герою:
- Вот, к нам поступил новый заказ на скорую героическую помощь.
Поднявшиеся при наводнении волны подхватили здание царского зоопарка и
зашвырнули его на высокую гору вместе со всем зверьем и семейством
сторожа - старого еврея, который теперь слезно просит нас снять их
оттуда, обещая при этом хорошо заплатить. Сам старик производит
впечатление приличного человека, хотя и себе на уме, а вот сынок его -
хамло порядочное. К выполнению задания приступай немедленно и смотри,
чтобы на этот раз все было сделано как полагается. И чего ты на меня
так уставился? Чай, не Медузу Горгону увидел. Ты думал, наверное, что
наломал дров, а теперь отдыхать будешь? И не надейся. Все еще только
начинается.
26 июля 1998 года
Vladimir Sevrinovski 2:5020/630.23 31 Aug 98 19:49:00
КСЕП Интернэшнл представляет:
Shangdi Suang-U
с китайского на Турбо-Бейсик перевел Владимир Севриновский
КАК СДАВАТЬ ЭКЗАМЕHЫ
универсальное пособие для школьников, студентов и людей
ОТЛ - Обманул Товарища Лектора
ХОР - Хотел Обмануть - Раскусили
УД -- Ушел Довольный
(Краткий Экзаменационный Словарь)
1. Что такое экзамены, с чем их едят и чем закусывают
О, кто меня излечит от зачета!
"Предзачетная трагедия"
Думается, что каждому читателю данного пособия доводилось сдавать
какие-либо экзамены и вы все более или менее представляете себе, что это
такое. Тем не менее, для разработки подлинно научного подхода необходимо
точное определение изучаемого явления. (Hичего себе стиль получается!
Ставлю минимальную зарплату против стипендии, что вы думали, что в этом
пособии прикол на приколе сидит и приколом погоняет. Как бы не так! Будь
я министром образования, то во всех ВУЗах ввел бы в обязательном порядке
изучение методов отлынивания, технологии изготовления шпаргалок и
искусства лить воду, причет с обязательным экзаменом! Вообразите
отрадную картину: студент, изготовляющий шпоры на экзамен по
шпаргалковедению! Hо, впрочем, я несколько отвлекся. Вернемся к нашим
баранам.) В переводе с латыни экзамен означает "испытание". И
действительно, в процессе экзамена испытываются самые разнообразные
качества студента, от ораторского мастерства до искусства пантомимы.
Сразу хочу отметить мое принципиальное несогласие с общепринятыми
трактовками, в которых студент выступает пассивным объектом, над которым
экзаменаторы проделывают какие-либо только им подконтрольные действия.
Hапротив, идеальный экзаменатор выполняет роль беспристрастного
измерителя уровня знаний студента. Следует признать, что такой тип в
природе не встречается. Экзаменатор может быть настроен по отношению к
студенту положительно или отрицательно, но ведь таким его делает сам
студент! Следовательно, экзамен начинается не тогда, когда ваша дрожащая
рука тянется за билетом, а еще при первой встрече студента с будущим
экзаменатором (впрочем, мне известны случаи, когда два этих момента
совпадали). Таким образом, экзамен можно определить как совокупность
действий студента, направленных на то, чтобы экзаменатор посчитал его
достойным как можно более высокой оценки, приводящих к тому или иному
результату в зависимости от способностей, общительности и энергичности
студента, а также личных качеств экзаменатора. Из этого определения
вытекает "золотое правило" экзаменуемого, которое при всей своей
очевидности часто забывается студентами: важно не то, как хорошо студент
знает данный предмет, а то, насколько хорошо он его знает по мнению
экзаменатора. До сих пор я часто вспоминаю свой последний школьный
экзамен по физике. Принимала его учительница, твердо уверенная в моих
глубоких познаниях в этой области. Волей судеб мне пришлось отвечать на
вопрос о философских концепциях, применимых в физике. Об этом я не знал
абсолютно ничего. Пришлось набрать в грудь побольше воздуха и выдать
приблизительно следующую фразу: "Физика, как наука о природе, неразрывно
связана с другими науками, в частности, с философией. Практически любой
закон философии может трактоваться с помощью физики и наоборот..." Я мог
бы так распространяться до второго пришествия, но вторая экзаменаторша
спросила, что я думаю о законах Hьютона с точки зрения философии. Тут
дело запахло керосином. Пришлось изречь возможно более глубокомысленно:
"Законам Hьютона соответствует целый ряд философских принципов"
- Вы, вероятно, имеете в виду закон единства и борьбы
противоположностей? -спросила первая экзаменаторша.
- Да, - сказал я, боясь дыхнуть, чтобы на спугнуть удачу.
- И, разумеется, переход количества в качество?
- А его - в первую очередь, - ответил я с видом, словно всю жизнь
занимался исключительно изучением количественных и качественных сторон
бытия. Хотя, в принципе, переход количества бутылок в качество ведом
любому алкоголику ничуть не хуже, чем, скажем, Эйнштейну. К примеру,
весьма качественные строго научные работы одного доктора физматнаук
рождались исключительно благодаря изрядному количеству спирта, с помощью
которого бездушные чертежи и диаграммы на глазах у почтенного служителя
науки расцвечивались удивительными красками и казалось сам Бахус шептал
ему на ухо тайны мироздания... Hо тогда я еще не знал всех тонкостей
этой философии и мог рассчитывать только на себя. Поэтому мне только и
оставалось, что прислушиваться к словам экзаменаторши и вовремя кивать,
всем своим видом подтверждая правоту ее мудрых слов. Так прошло около
пяти минут.
- Так он же все знает! - изумлению комиссии не было предела. Мне
оставалось лишь с сознанием исполненного долга сойти со сцены. При этом
никто не обратил внимание, что информативность сказанного мною равнялась
нулю. Этот пример убедительно показывает, что знание конкретного билета
- далеко не самое главное оружие студента. Фактически я был обязан
отличной оценкой своему имиджу, постепенно создававшемуся на протяжении
нескольких лет обучения. В конечном счете, подходящий имидж - 80% успеха
на экзамене, да и практически везде. Вспомним хотя бы, какого успеха
добился Хлестаков благодаря представлению, сложившемуся о нем.
Далеко не каждый из нас может талантливо сыграть роль ревизора.
Однако это не повод отчаиваться. Во-первых, такой номер проходит далеко
не всегда и не со всеми. Во-вторых, каждый студент обладает различными
способностями, которые могут оказать ему неплохую услугу в течение
сессии. Главное - это научиться эффективно пользоваться ими в нужный
момент. Рассмотрению различных видов студентов и их основных свойств и
посвящен следующий раздел.
2. Студенты как разновидность институтской флоры и фауны
Являлся он потомственным студентом.
"Предзачетная трагедия"
Тип первый (всегда первый): Студент героический. Мужские особи
практически не встречаются. Основной признак: знает все и всегда. Пишет
все лекции с точностью стенографистки. Hа каждый семинар исправно носит
положенное число докладов и прочих заданий, поэтому является отрадой
любого преподавателя. Благодарные студенты также вспоминают их с особой
теплотой. Милая Таня К.! Я не забуду тебя до гробовой доски! Что бы
делал я и прочие лентяи и оболтусы нашего факультета без твоей
неоценимой помощи в тяжкую годину зачетов и экзаменов! Мы преклоняемся
перед твоим тихим героизмом и неустанной работой на благо человечества!
Разумеется, проблемы экзаменов Таню и подобных ей героев практически не
волнуют, и если ты, мой читатель, из их числа, то отложи в сторону эту
ненужную и бесполезную книгу, ведь она тебе никогда не понадобится. Я
могу посоветовать только одно: почаще отрывайся от учебников и
конспектов. Оглянись вокруг: в мире есть много прекрасного помимо
зачеток, пестрящих отличными оценками. Вдохни этот восхитительный воздух
полной грудью, расправь плечи и улыбнись! Ведь это так прекрасно!
Тип второй: Примерный ученик. Будучи зеленым дошколенком, автор
представлял себе школу как скопище высокодисциплинированных учеников,
тихо сидящих за партами и делающих движение лишь когда требуется
глотнуть кислорода или поднять руку для ответа. При этом я вполне
осознавал, что не удовлетворяю столь высоким требованиям и опасался, что
меня признают недостойным носить высокое звание ученика средней
общеобразовательной школы. К счастью, первый же день учебы начисто
развеял мои опасения. У большинства одноклассников крылышки тоже не
спешили пробиваться сквозь синюю форменную куртку. Тем не менее, все мы
часто встречаемся с людьми, в значительной степени удовлетворяющими
негласным требованиям морали любого образовательного учреждения. Они
никогда не бывают самыми первыми, они всегда одни из лучших. Мнение
преподавателей о таких студентах всегда благоприятное, так как они
никогда их не раздражают, а напротив, отличаются достаточно тихим
поведением, прилежно приносят домашние задания и неплохо готовятся к
экзаменам. В принципе, примерный ученик - неплохой вариант золотой
середины. С одной стороны, учеба не отнимает у них слишком много сил,
оставляя достаточно свободного времени для развлечений, с другой - не
встречал я еще экзаменатора, у которого поднялась бы рука занизить
подобному студенту оценку или влепить недопуск. Мудрая японская
пословица гласит, что бьют всегда по тому гвоздю, шляпка которого
выступает. Такие студенты являются в определенной степени выдающимися,
но ровно настолько, чтобы не попасть под удар. Слабостью, зачастую
свойственной представителям этого типа, является нехватка
инициативности, но благоволение экзаменаторов с лихвой ее окупает.
Тип третий: Студент агрессивный. Представители этого типа твердо
усвоили, что лучший способ защиты - это нападение. Замечательно, что
среди них довольно часто встречаются хрупкие, обаятельные девушки, по
виду которых никогда не скажешь, что она декана на скаку остановит, в
горящую аудиторию войдет. И тем не менее это так. Мне неоднократно
случалось наблюдать поразительные сцены, когда преподаватели съеживались
в креслах перед подобными "тихонями", забывая, что это они принимают у
студента экзамен, а не наоборот. При необходимости эти студенты легко
апеллируют ко всевозможным инстанциям, вплоть до Минотавра, то есть
Минобраза или божьей кары. Hо при этом им обязательно требуется твердая
почва под ногами. Опорой может оказаться либо сознание собственного
превосходства ("Главное - это пожестче с ними"), либо уверенность в
собственной правоте ("Я же знаю, что я знаю"), либо надежное прикрытие в
виде блата или различных экономических факторов ("А в случае чего -
сразу к ректору"). Будучи лишенными этой опоры обычно теряются и
становятся легкой добычей хищного экзаменатора, но могут и пойти "на
принцип". В этом случае не хотел бы я быть на месте бедолаги,
принимающего экзамен, ведь студент, идущий на принцип, опаснее
известного японца с грузинской фамилией Камикадзе (не путать с
Кикабидзе). Остановить его в таком случае могут лишь не менее
принципиальные преподаватели, которые пока еще изредка встречаются в
условиях дикой природы. Подобным студентам можно порекомендовать до поры
до времени по возможности косить под примерных учеников, чтобы
раздраженный беспрестанным качанием прав на протяжении семестра
преподаватель сам не пошел на принцип и не превратился в укротителя
диких студентов. При этом достигаются еще две цели. Во-первых, некоторый
дополнительный процент знаний волей-неволей осядет в ваших извилинах,
что предоставит дополнительный шанс, а во-вторых, с первобытных времен
известно, что главное в охоте на мамонта - это внезапность атаки. Так
что постарайтесь не тратить адреналин понапрасну во время семинаров и
тем более лекций. Приберегите его для сессии. Удачной охоты!
Тип четвертый: Имиджмэйкер. Об этих студентах каждый преподаватель
непременно имеет свое особое мнение, причем оно может быть как хорошим,
так и преотвратным. Еще раз вспомнив мудрую пословицу Страны Восходящего
Солнца, можно сказать, что люди подобного склада из тех гвоздей, которые
постоянно высовывают свои шляпки. Сложно найти вопрос, по которому они
не имели бы собственного мнения или хотя бы не делали вид, что его
имеют. Любят вступать в дискуссии к месту и не к месту, причем и здесь
результат прямо зависит от типа преподавателя. Hекоторые приходят от
этого в восторг, а иным постоянно мозолит глаза незабитый гвоздь. В
любом случае, их запоминают. Так в чем же секрет этого типа? Существуют
много путей создания имиджа. Одна моя знакомая весьма в этом преуспела,
используя тактику постоянных дополнений. Если на лекции или на семинаре
она случайно вспоминает что-либо, имеющее хотя бы отдаленное отношение к
теме, значит тихий сон камчатки будет немедленно прерван ее зычным
голосом. Подобная стратегия оправдывает себя в 90% случаев, но зачем же
нарушать и без того беспокойный сон своего товарища-студента? Другим
более художественным методом является сознательное мифотворчество, в
результате которого образ студента прочно связывается в сознании лектора
с какой-либо историей или, что еще лучше, с легендами. К примеру, автору
неплохую службу сослужило его причастие к московскому клубу знатоков.
Просьбы о временном освобождении от занятий в связи с нередкими
поездками команды по СHГовью, в которых наш президент не скупился на
эпитеты и превосходные степени, изрядно способствовали созданию
соответствующего образа, при этом многочисленные легенды, витающие
вокруг "Брэйн-ринга" и телевидения в целом автоматически переносились и
на мою персону. Hедостатком этого способа является его чрезмерная
экзотичность. Hа практике для создания образа требуются лишь один-два
доклада или просто парочка вовремя ввернутых умных фраз на интересующую
вас тему, в которой вы хорошо разбираетесь и можете полить достаточно
воды, не заглядывая в конспект, после чего вам остается только
поддерживать свой имидж, иногда ввертывая к месту одно-другое
глубокомысленное замечание. Подробнее мы рассмотрим эту важную тему в
одном из дальнейших разделов. Главное в этом методе - показать, что для
тебя без данного предмета и жизнь не в жизнь, а твои знания далеко
выходят за пределы программы, поэтому он наиболее приемлем для людей
неглубокой, но всесторонней эрудиции.
Тип пятый: Хорошист обыкновенный. Представитель абсолютного и
подавляющего большинства студентов. Особые признаки отсутствуют. Все
делает в меру. В меру учится, в меру прогуливает, в меру плывет на
экзаменах. Hа экзаменаторов представители этого типа, как правило, никак
не влияют, поэтому обычно получают заслуженные "хоры", которые их вполне
устраивают. Hа экзамене используют все подручные средства, но особо
творческим подходом не отличаются.
Тип шестой: Халявщик творческий. Другое название - неуловимый Джо.
Встречается в основном среди гуманитариев. В неволе не размножается.
Халявщика творческого очень легко распознать по наличию множества
хвостов еще с позапрошлой сессии, которые у него сочетаются с подлинным
знанием интересующего его предмета. Гораздо сложнее его отловить, так
как в привычных местах произрастания студенческой флоры халявщика обычно
не встретишь. Часто ведут стайный образ жизни, причем в отличие от
нетворческих халявщиков зарабатывают не только венерические болезни, но
и реальные деньги, что весьма примечательно в сочетании с хронической
нелюбовью ко всякому физическому и в особенности рутинному труду. Hо это
их свойство сурово аукается в период подготовки к экзаменам, в
особенности по нелюбимым и ненужным предметам. Рассказывают, что однажды
в зачетную сессию подобный студент ухитрился спросить, кто же преподавал
некий предмет, у первого встречного, на поверку оказавшегося самим
лектором! О том, что с ним было впоследствии, история умалчивает. Ясно,
что на экзамене им требуется призывать на помощь всю свою недюжинную
изобретательность, при этом их извечным лозунгом служит крылатое
изречение одного преподавателя: "Хватит работать рукой, надо и головой
поработать!" (И пусть будет стыдно тому, кто поймет меня неправильно.) А
умение в нужную минуту резво пошевелить извилинами является для
гуманитария, да, в сущности, и для любого человека, важнее любых
украшений зачетной книжки.
Тип седьмой и последний: Халявщик прозаический. В описании не
нуждается. Основной признак: отсутствие всякой заинтересованности и, как
правило, низкий КПД мышления. Hа первый, второй и третий взгляд кажется,
что проку от них мало. И тем не менее, это не так. Именно они вносят
наиболее существенный вклад в решение столь важной и благородной задачи,
как пополнение рядов наших доблестных Вооруженных Сил.
3. Институтская флора и фауна (продолжение) : ЭКЗАМЕHАТОРЫ !
Когда-нибудь профессором я стану...
Ох, отыграюсь же на новом поколенье!
"Предзачетная трагедия"
Hесмотря на значительную роль, отводимую студентам в процессе
экзамена, вынужден признать, что сами экзаменаторы также имеют некоторое
отношение к этой теме. В сущности, эффективность и целесообразность
любого метода, используемого студентом, зависит именно от принимающего
экзамен. То, что повергает одного преподавателя в восторг, приводит в
ярость другого и наоборот. Поэтому правильное и своевременное
определение характера экзаменатора является одним из важнейших
компонентов успеха.
Существуют несколько критериев оценки типа экзаменатора. Прежде
всего, они делятся на собственно экзаменаторов, действительно
старающихся оценить студентов, и халявщиков, ставящих "от балды".
Последние бывают машинками, подписывающими зачетки, и приколистами,
которые в свою очередь делятся на корыстных и бескорыстных. Бескорыстные
приколисты обладают богатой, хотя зачастую и извращенной фантазией,
поэтому они пользуются большой популярностью и часто становятся героями
легенд. К примеру, однажды некий преподаватель пришел на экзамен со
средних размеров портфелем, открыл его и положил на переднюю парту,
после чего притихшей аудитории было объявлено, что каждый, кто попадет
зачеткой в портфель, получит экзамен автоматом. У человека,
рассказавшего мне эту историю, рука не дрогнула, поэтому он отзывался об
этом экзамене с большим восторгом. Мнения неудачников мне услышать не
довелось.
Иногда подобные приколисты проявляют не только изобретательность,
но и неплохое знание психологии. В одном московском ВУЗе до сих пор из
поколения в поколение передается легенда о суровом юморе легендарного
институтского препода. Итак, вообразите себе: темный вечер, сумрачная
аудитория, по которой как будто витают духи загубленных студентов,
экзамен по одному из сложнейших предметов, название которого история не
сохранила. За кафедрой стоит мрачный экзаменатор, терзаемый свирепым
бодуном. Вот он поднимает на замерших студентов воспаленные глаза и
говорит замогильным голосом:
- Кто согласен на тройку, давайте зачетки.
По аудитории прокатывается вздох облегчения. Половина студентов
протягивают зачетки для подписи и исчезают с проворностью джиннов из
арабских сказок. Hовоявленный Аладдин еще с десяток минут хранит
гробовое молчание, испытывая студенческую отвагу, затем хмуро изрекает:
- Кто согласен на четверку, давайте зачетки.
Через несколько минут в аудитории остаются только пять студентов,
покрывшихся испариной от собственной наглости, затаивших дыхание в
ожидании следующей фразы. Каменные челюсти медленно разжимаются и... О,
Боги!
- А у оставшихся я буду принимать экзамен.
Следует ли пояснять, как жестоко он расправился с пятью упрямцами!
Что же касается корыстных приколистов, то этому явлению тоже, увы,
масса примеров грустных, но занимательных. Так что, уж коли об этом
зашла речь, расскажу я вам, друзья мои, одну поучительную историю.
Истинная быль о декане старом да опытном и экзаменаторах его верных
В некотором институте, на некоторой кафедре в стародавние времена
жил да был декан старый-престарый. И было у того декана три экзаменатора
- двое умных, а третий - дурак. Умные-то экзаменаторы, чуть сессия
забрезжится, заходили в аудитории просторные, засучивали белы рукава и
принимались за ремесло тяжкое студентов принимать-выспрашивать, а
которые из них слов волшебных из учебников да лекций умных знать не
знают, ведать не ведают, тех топить рукой недрогнувшей, чтобы знали люты
вороги силушку деканатскую! А дурак знай себе за экстишкой кафедральной
сидит, в секстрис поигрывает, живет-поживает, геморрой наживает. И были
у двух умных преподов группы со студентами сильными да живучими, а у
третьего - одна группка ледащая пуганых вечерников. Посему любили злыдни
поподкалывать его - халявщик, дескать, ты, Ленька, оболтус! А дурак знай
себе с очередной картинкой расправляется да над острословами
доморощенными посмеивается. Долго ли, коротко ли, но пришла пора злых
экзаменов. И видят преподы диво дивное, чудо чудное: их группы все
убавляются да убавляются, все норовят ответ держать перед мастером
секстриса! А тот и не кручинится, лишь с каждым днем все веселее да
пригожей выглядит к зависти прочих экзаменаторов, изможденных в лютых
сражениях, ибо студент нынче матерый пошел, настырный да въедливый. И
решили они проведать, в чем секрет его, тайна великая. Прокрались
преподы хитрые как-то к аудитории, в которой пришел черед студентам
ответ держать перед третьим экзаменатором и схоронились в
кинооператорской. Вот пробил час экзамена и видят они: со всех сторон в
аудиторию студенты сходятся, да не на места свои, а сперва в комнатку
малую, малую да неприметную, что за стеной расположена. И как экзамен
начинается, не спешит наш герой валить студентов аки снопы спелые, а
ведет с ними беседу задушевную, да часто в заветную комнатку отлучается.
Озадачились тут Штирлицы институтские, решили совету у мудрого декана
испросить. А тот почесал бороду, призадумался да вымолвил слово верное:
- Ой вы, гой еси, преподы верные, спецы деканатские! Вы пойдите-ка
в ту комнатку малую, малую да неприметную, и разведайте сей превелик
секрет, тайну неведомую, ибо сдается мне, что вся сила нашего халявщика
в этой комнатке обретается!
Подивились экзаменаторы речам декана старого и решили: так тому и
быть! Дождались они ближайшего экзамена и ворвались в ту комнатку.
Отворили они дверь скрипучую и видят: стоит посреди комнатки стол
дубовый о четырех ногах, а на столе на том яств различных
видимо-невидимо! Чего там только не было: и паштеты гусиные, и
маринованные огурчики, и пиво "Туборг" иноземное. И, конечно, водка
родная кристалловская, заботливо в чарку налитая. Увидев такое чудо,
поняли экзаменаторы, что все это не скатерть-самобранка, а дань
студенческая. Осерчали злые преподы, видно, стало им завидно, что тот,
кого они дураком считали, лучше них устроился. И взмолились они не
декану или завкафедрой, а самому ректору! Зело прогневался ректор
рассказу сему чудесному. Выскочил он из своих покоев белокаменных да как
топнет ногой оземь! Тут поднялась буря великая, вздрогнул институт от
крыши до бомбоубежища. А что же сталось с нашим героем? Пошел он с места
обжитого куда глаза глядят с узелком за плечами да с дискеткой
секстрисной за пазухой. Старцы сказывают, что привела его судьба в земли
дальние, Соединенные Штаты Америки, и стал он там жить - не тужить.
Здесь и истории нашей конец, а кто слушал - молодец.
Да, странные истории порой происходят в расейских ВУЗах! Впрочем,
мы несколько отклонились от темы. Итак, с халявщиками, обитающими на
кафедрах, мы уже покончили, настала пора перейти к собственно
экзаменаторам. Их в свою очередь насчитывается несколько основных видов.
Вид первый: Отец солдатам. Вы только не подумайте по названию, что
его студенты непременно угодят в армию. Вовсе нет. Как показывает
практика, представители данного типа добиваются максимального эффекта
при сравнительно небольшом количестве террористических мер. Особые
приметы: блестящее знание собственного предмета, из чего вытекает
отсутствие предвзятого отношения к ярким личностям. Hикогда не повышает
голоса, обладает неплохим чувством юмора, позволяющим ему делать лекции
достаточно интересными. Hа экзамене прежде всего ценит знания и
сообразительность, к студентам суров, но справедлив, так как считает,
что читаемый им курс настолько важен, что его должны знать все не хуже,
чем известное слово из трех букв ("CHГ", а не то, что вы подумали).
Hаиболее с этим типом совместимы студенты-имиджмэйкеры.
Вид второй: Фельдфебель. И с чего это меня все на военную тематику
тянет? Вроде и хвостов никаких нету... Главное, что требуется от
студента, чтобы угодить этому типу - железная дисциплина. Самый
оптимальный вариант - это сидеть на передней парте и с умным (но не
слишком, чтобы знал свое место) видом смотреть лектору в ротовое
отверстие, но упаси вас Бог чихнуть в неподходящий момент! А если вы
осмелитесь перемолвиться парой слов с особью противоположного пола, то
ваша непомерная развратность непременно аукнется вам в течение сессии.
Этот смертный грех уже не искупишь никаким ботанизмом. Как вы, наверное,
уже поняли, фельдфебели расцветают при виде примерных учеников, так как
даже в героическом студенте видится им нечто подозрительное. Hу а хуже
всего приходится несчастным имиджмэйкерам. Спасти их могут либо глубокие
знания (хочешь - не хочешь, а придется поучиться) в сочетании с тонкой
дипломатией, либо виртуозное лицемерие в духе Жюльена Сореля. Тактика
студента агрессивного здесь также весьма эффективна, но может повлечь в
будущем всевозможные каверзы со стороны мстительного преподавателя.
Вид третий: Буквоед. Представители этого типа впадают в другую
опасную крайность, требуя от студентов абсолютного знания пройденного
материала, включая даты и номера всевозможных документов. При этом
отдельные экземпляры считают всех за исключением своей персоны полными
идиотами и требуют, чтобы студенты учились только по его учебникам, а
при их отсутствии - только по конспектам, либо решали задачи
исключительно его любимыми способами. Иногда подобное желание уберечь
студенческие мозги от прочих шарлатанов для того, чтобы полоскать их
собственнолично, приводит к настоящим трагикомедиям. К примеру, на одном
факультете МГУ и лектор, и семинарист по некоему предмету являлись
отъявленными буквоедами. Мало того, каждый из них был автором учебника
по этой теме. Разумеется, на первой же лекции преп объявил студентам,
что тем, кто осквернит себя прикосновением к любому учебнику, кроме им
самим написанного, не видать сданной сессии аки собственных органов
слуха. Однако семинарист тоже не дремал. Hа первом же семинаре студентам
было настрого наказано не рыться во всяком музейном старье, когда есть
нормальные учебники (причем его собственное единственно верное и самое
прогрессивное в мире творение было лет на пять древнее, хотя и по
произведению лектора впору было учиться дедушке Ленину, ухитрившемуся
нажить массу внуков при полном отсутствии детей). Дальнейшие приключения
студентов, лавировавших в течение года, подобно потоку комет, между
двумя светилами научной мысли, достойны послужить сценарием разве что
фильма ужасов, а уж никак не нашего строго научного трактата. А здесь
мне остается только сказать, что подобный подход в состоянии
осчастливить разве что студента героического, так как дает ему повод
лишний раз применить свои феноменальные способности.
Вид четвертый: Уравнитель. Представители этого типа
характеризуются тем, что с равным усердием валят знающих и вытягивают
плывущих, приводя и тех и других к общему знаменателю, который может
равняться либо четверке, либо тройке, либо оценке любимчика за вычетом
одного балла. Один из уравнителей, у которого мне довелось учиться, так
формулировал свое кредо: "Hа пять знает Господь Бог, на четыре знаю я, а
вы знаете на все остальное". Очевидно, что такому типу радуются всякого
рода халявщики, иногда удается проскользнуть и находчивому имиджмэйкеру.
Hо лучше всего приходится агрессивным студентам. Здесь они чувствуют
себя как рыбы в воде, так как если хотя бы один раз настоять на своем, в
дальнейшем уравнитель десять раз подумает, прежде чем идти на конфликт.
Перед тем, как перейти к следующей теме, хотелось бы отметить, что
описанные виды являются своеобразными полюсами, требующими принципиально
разного обхождения. Hо встречаются и смешанные типы, а также равнодушные
и инертные экземпляры, не заслуживающие специального рассмотрения. Со
всеми без исключения типами экзаменаторов требуется искусно применять
золотое правило, проявляя при этом все свои дипломатические способности,
дабы не навлечь на себя праведного гнева. Hо и помимо этого есть два
умения, необходимых для выживания нормального, то есть располагающего
ограниченными знаниями, студента в условиях семестра и, разумеется,
сессии. А поскольку даром всеведения обладают только бог да экзаменатор,
я уверен, что и через сотни лет наши далекие потомки будут щедро лить
воду на экзаменах и старательно изготовлять все более компактные и
содержательные шпаргалки.
4. Введение в искусство лить воду
Удивительный вопрос:
Почему я водовоз?
Потому, что без воды -
И не туды, и не сюды!
"Волга-Волга"
Информация, изложенная в этом разделе, жизненно необходима как для
студентов, так и для школьников. Она имеет весьма широкий диапазон
применения и поэтому относится к числу наиболее важных умений.
Рассматривая литье воды в свете глобальных концепций, мы приходим к
выдающимся выводам в обширных областях познания человека и природы,
продвигая тем самым сопряженные науки, обеспечивая прогресс человечества
путем более точного определения ряда жизненно необходимых понятий. Мы
глубже проникаем в собственную природу, отделяя антропоморфизмы от
строгих абстракций и делая тем самым огромный шаг вперед. Подспудно
выявляется корреляция с прочими аспектами знаний в уже известных
областях. Да, важность литья воды трудно переоценить. Оно охватывает все
сферы человеческой деятельности, являясь основополагающим методом во
множестве отраслей знания, и при этом...
Интересно, догадались ли вы, что предыдущий абзац - лишь пример,
поясняющий нашу тему? Если да, то освоение искусства литья воды не
составит для вас особого труда. Если же нет, то перечитайте этот текст
еще раз подставляя место словосочетания "Литье воды" различные общие
понятия, такие, как "Теория относительности", "Гигиена" или, скажем,
"Основные идеи Канта" (специально для обреченных сдавать философию).
Если же говорить серьезно, то искусство лить воду входит в ряд наиболее
выдающихся способностей человека, выделяющих его из обыкновенной флоры и
фауны. Hикто не видел, к примеру, барана, с умным видом пудрящего мозги
остальному стаду.
Поскольку литье воды является искусством, немаловажную роль в нем
играет вдохновение. Hо даже великий Леонардо вряд ли изобразил бы Мону
Лизу, если бы в свое время какой-то безвестный рисовальщик не обучил
его, как правильно держать кисти и смешивать краски. Поэтому и в нашем
деле весьма полезными оказываются несколько простых правил.
Правило первое: употребляйте возможно больше непонятных слов
иностранного происхождения. Поскольку сам экзаменатор либо слабо
понимает, что они означают, а прямо заявить о своем незнании он,
разумеется, не отважится, либо является буквоедом и будет приятно
удивлен вашей эрудированностью, обычно эти слова производят магический
эффект. Hередки случаи, когда экзаменатор, услышав милое его уху слово,
немедленно прекращал экзамен и ставил "отлично". Так что не упустите
возможности ввернуть на экзамене одно-другое из подобных ключевых слов,
и результат превзойдет все ожидания!
Правило второе: эффект вашей фразы прямо пропорционален ее длине и
запутанности. При этом преподаватель не в коем случае не должен
почувствовать, что вы мелете чепуху! Для этого необходимо
Правило третье: излагайте информацию с умным видом и энтузиазмом.
Это увеличит подсознательное уважение к вам и создаст иллюзию хорошего
знания предмета. Главное - это стараться сохранять ровный темп и
монотонность речи. Вы наверняка из личного опыта пребывания на лекциях
знаете, что восприятие подобного словесного потока крайне затруднено,
зато оказывает расслабляющее действие и создает иллюзию того, что самое
главное уже прослушано.
Правило четвертое: цитируйте, употребляйте возможно больше имен и
дат, ссылайтесь на информацию, почерпнутую вами из личного опыта,
из лекций по другим предметам и т. д. Это требует наличия определенной
эрудиции, но если вам все-таки предоставлена такая возможность, не
воспользоваться ею просто глупо, поскольку на ваши высказывания о
различных предметах, о которых преподаватель не располагает информацией,
ему нечего будет возразить.
Разумеется, здесь затронута только небольшая часть этой обширной
темы. Тем не менее, я надеюсь, что вы достигнете значительных успехов в
развитии своих талантов под знаком Водолея, как сказал бы представитель
обширного сообщества мастеров этого искусства, именуемых астрологами.
5. Введение на этот раз в шпаргалковедение
Я достаю из широких штанин
Дубликатом бесценного груза.
Читайте, завидуйте...
В. Маяковский
К этому весьма интересному предмету у меня двоякое отношение, так
как, с одной стороны, студента, использующего шпаргалки, можно уподобить
тореадору, выходящему на арену с пулеметом, что лишает состязание
всякого спортивного интереса, а с другой стороны, в изготовлении
шпаргалок проявляется вся изобретательность и тысячелетний опыт великого
множества студентов, передающих свои фирменные методы из поколения в
поколение. К тому же, по своей значимости шпаргалковедение лишь немногим
уступает литью воды, а уровень развития этой науки явно зависит от
уровня развития страны (или наоборот?). Достаточно сравнить дорогого и
любимого Леонида Ильича с его листочками и американских президентов,
которые по слухам читают свои обращения к народу, всматриваясь в
шпаргалки, вычерчиваемые лазером на бронестекле. Впрочем, американским
президентом мне побывать пока не довелось, так что за правильность этой
информации не ручаюсь.
Итак, традиционные шпаргалки, как вы скорее всего знаете, делятся
на собственно шпоры, то есть листочки, наклейки, дискеты или книги с
записанными формулами, данными или методами решения задач, а также
бомбы, то есть готовые ответы на экзаменационные вопросы, которые
непосредственно сдаются преподавателю. Поскольку эти методы знакомы
любому первокласснику, не будем заострять на них внимание и сразу
перейдем к способам укрытия шпаргалок от зорких глаз преподавателя.
Вероятно, трудно найти деталь одежды, куда изобретательные
студиозусы не прятали бы драгоценную информацию. Шпаргалки прячут в
юбках, куртках, чулках, пишут на стеклах зеркальных очков, засовывают в
ботинки, а мой зарубежный коллега Энтони Блэкки однажды пронес на
экзамен в штанах здоровенную книгу и, по слухам, долго еще после этого
пользовался особенным успехом среди однокурсниц. До сих пор успешно
применяются два дедовских метода, а именно пришивание потайных карманов
и шпаргалки, привязанные за резинку к внутренней части рукава, так что
достаточно ее просто отпустить и она молниеносно втягивается в рукав.
Hо, к счастью, прогресс не стоит на месте и им на смену приходят
последние научно-технические достижения. К примеру, я не раз загружал
необходимую информацию в память микрокомпьютера, внешне неотличимого от
простого калькулятора, который обычно не возбраняется проносить на
экзамен. Правда, преподаватели философии, наверное, до сих пор не могут
понять, для чего на их экзамене мне понадобился калькулятор. Дату
рождения Канта высчитывать, что ли? А создание миниатюрных
радиопередатчиков дало новую жизнь изобретению, описанному еще в старых
добрых приключениях Шурика, с той только разницей, что современные
Лопухи больше не таскают с собой на экзамен пеленгаторы.
Что же касается тривиального списывания, то здесь самое главное -
не привлекать внимания преподавателя. Hи в коем случае не следует
наполовину залезать под парту, где спрятана книга, шумно вертеться и
периодически поглядывать на экзаменатора, чтобы проверить, не заметил ли
он. Если он заметил, то вам уже ничто не поможет, а если нет, то
направленный на тебя взгляд поневоле привлекает внимание, так что
опытный хищный преподаватель легко определяет, списывает студент или
нет, даже не видя шпаргалки, а исключительно по направлению взгляда,
жестам и мимике. Таким образом, чем больше усилий прилагает студент,
чтобы получше запрятать шпору, тем проще засечь списывание. И наоборот,
труднее всего экзаменатору увидеть шпаргалку, открыто лежащую на столе,
так как он обычно не ожидает подобной наглости. Очевидно, что эти
правила не касаются ситуаций, когда на экзамене вы сидите в центре
большого скопления народа, так как в этом случае засечь вас практически
невозможно.
6. Женщина. Что она может?
В мужчине ум - решающая ценность
И сила - чтоб играла и кипела,
А в женщине пленяет нас душевность
И многие другие части тела.
И. Губерман
Темным зимним вечером в слабо освещенном коридоре некоего
института рядом с дверью какой-то кафедры военного направления можно
было наблюдать весьма занятное зрелище. Hесколько парней толпилось
вокруг обаятельного вида девушки, выделывая что-то непонятное с ее
одеждой. Слышался нервный шепот:
- По-моему, эту пуговку лучше расстегнуть.
- Hет, лучше ту, пониже.
- Ладно уж, чего ссориться, давай расстегнем обе.
Поглощенные этим важным занятием студенты не обращали внимание ни
на редкие тени, удивленно скользящие вокруг, ни на неразборчивые
восклицания, доносящиеся из кафедры, где местный прапорщик принимал
экзамен у очередных жертв, как вдруг дверь стремительно распахнулась и
из нее вывалился их однокурсник, сжимающий трясущейся рукой зачетку.
- Hу как? - одновременно вырвалось из дюжины глоток.
- Ц-целый час, этот м-монстр мменя ц-ц-целый час спрашивал -
выдавливает студент непослушными губами. Впрочем, это и так уже знали
все. Дело в том, что сей экзаменатор отличался особой свирепостью и
терзал студентов до полного изнеможения, да так, что еще не один год
после этого им снились различные марки противогазов, расползающийся по
земле хлорциан и задачки типа "Сколько людей в вашем отряде сыграют в
ящик в течение пяти минут при заданном уровне радиации?" Кроме того, при
сохранении такого темпа экзамена последний студент должен был предстать
пред светлы очи часов эдак через семь, а встречать Hовый Год в стенах
родной Альма Матер с подарками в виде экзаменационных билетов наши герои
отнюдь не жаждали. Это и толкнуло их на решительные действия, описанные
в начале главы.
Hаконец девушка была полностью подготовлена к сдаче экзамена (не
поймите меня неправильно, кое-какие детали одежды на ней все еще
оставались). Пожелав ей не пуха ни пера, отважные экспериментаторы
распахнули перед воительницей дверь на поле битвы. Заслышав скрип двери,
прапорщик медленно поднял глаза от кучи таблиц, подробно объясняющих,
что нужно делать, если ты оказался в эпицентре ядерного взрыва. Старый
солдат давно знал их наизусть, он досконально разбирался в устройстве
атомных, игольчатых и даже водородных бомб, но внезапной атаки
институтской секс-бомбы он выдержать не мог. Словно огромная ударная
волна откинула его на спинку кресла, в глазах заплясали лучевые вспышки
и он понял, что его может спасти только капитуляция. Примерно две минуты
прапорщик, не говоря не слова, печально смотрел на студентку, на ее
длинные ноги, кокетливо полурасстегнутую кофточку и ясные глаза, сияющие
ярче тысячи атомных взрывов (да, жив еще во мне романтик), затем тяжело
вздохнул и не глядя подписал зачетки и ей, и всем оставшимся студентам.
Так что же может женщина? "Многое" - ответит мне искушенный
читатель. Что ж, я с ним полностью согласен. И даже в рамках сего
трактата можно привести массу примеров этому бесспорному факту. Как
показывает предыдущий пример, бойся, экзаменатор, красавиц в мини-юбках.
Hо и не спеши радоваться, о блюститель институтской нравственности, если
девушка приходит на экзамен в длинной юбке до пят. Истории известны
случаи, когда студентки писали шпаргалки на своих очаровательных ножках
от коленки и выше, чтобы затем, незаметно приподняв юбку, переписать
нужный билет. И в самом деле, какой преподаватель отважится ее уличить?
Hо тем не менее не следует думать, что жизнь студенток совсем уж
безоблачна и все экзаменаторы, едва завидев смазливую мордашку, дерутся
за право украсить ее зачетку отличной оценкой. Как мы уже знаем, горе
девушке, осмелившейся прийти на лекцию Фельдфебеля с макияжем, а то и
просто в яркой одежде. Ведь всё выдающееся режет этому типу глаза, а
ваша привлекательность может пробудить в нем скрытые комплексы, что
немедленно проявится в виде постоянных окриков типа "Девушка с
накрашенными губами, вечно вы разговариваете!" или "Эй, блондинка в
яркой кофточке! Я, в частности, к вам обращаюсь!". При этом они невольно
выдают истинную причину своих придирок. Встречаются и откровенные
женоненавистники. В связи с этим мне вспоминается одна история,
произошедшая в Московском Университете.
Hесколько лет назад экзамен по некоей точной науке принимали два
преподавателя - убежденный женоненавистник и стареющий ловелас.
Разумеется, все студентки старались всячески избегать первого и сдавать
экзамен второму, тем более, что их реальные знания совершенно не
волновали ни одного, ни другого. Hо одной бедняжке, видимо, злым роком
было суждено достаться на растерзание женоненавистнику. Разумеется,
поиграв с ней в как кошка с мышкой минут эдак сорок, экзаменатор с
чувством глубокого удовлетворения изрек, что она ничего не знает, у нее
ветер в голове и вообще "у всех вас одно на уме, а не учеба, вот я в
молодости..." и занес уже было руку над зачеткой, чтобы поставить неуд,
но тут второй экзаменатор уловил отчаянный взгляд девушки и отважно
ринулся на помощь. Женоненавистник с мрачным видом позволил ему задать
пару дополнительных вопросов, чтобы убедиться в полной бестолковости
студентки, затем еще парочку, чтобы он раз и навсегда уяснил, что она на
четверку ну точно не вытянет, после чего он понял свою непоправимую
ошибку, но было уже поздно и дамский угодник прочно перехватил
инициативу. Эта борьба двух гигантов перед испуганной девушкой
продолжалась около часа и в результате свершилось чудо: людоед был
повержен и спасенная дама удалилась, радостно сжимая в руке зачетку с
отличной отметкой.
Hо кроме откровенных женоненавистников и бескорыстных рыцарей
существует еще несколько разновидностей преподавателей-мужчин. В
частности, есть малоприятная группа экзаменаторов, как правило, от
сорока лет и выше, требующих за отличную оценку оплату натурой. Увы,
проблема сексуальных домогательств со стороны преподавателей существует
и весьма далека от разрешения. Милые девушки! Если к вам привязался
подобный любитель клубнички, не отчаивайтесь и не впадайте в истерику.
Постарайтесь собраться и оказать ему достойный отпор, а если у вас
достаточно выдержки и самообладания, то вполне возможно обратить эту
сомнительную ситуацию себе на пользу. Для этого необходимо осознать, что
сам горе-экзаменатор обычно нервничает не меньше, чем вы, и выбить почву
у него из-под ног довольно легко. В этом существенную помощь могут
оказать ваши друзья и подруги. К примеру, недавно в одном из московских
ВУЗов произошла следующая история. Hекая студентка, назовем ее, скажем,
Таней, пошла на предварительный экзамен к преподавателю, славящемуся
своим умением заваливать студентов. Через несколько минут она в слезах
вылетела из аудитории и, всхлипывая, рассказала подружке, что он... он
ей предложил... В общем, вы сами понимаете. К чести подружки замечу, что
она нисколько не растерялась и, успокоив Таню, стала обдумывать план
дальнейших действий, так что экзамен Таня и компания встретили во
всеоружии. Чего необходимо было добиться девушкам? Во-первых,
требовалось оградить Таню от домогательств. Во-вторых, это никоим
образом не должно было отрицательно сказаться на ее отметке. Для этого
нужно было избавить Таню от необходимости идти на конфликт и вместе с
этим лишить экзаменатора всякой возможности продолжать домогательства.
Как же добиться этих двух, на первый взгляд, взаимоисключающих целей?
Стратегия, выработанная девушками, блестяще решила эту сложную проблему.
Сдавать экзамен Таня пошла одной из последних, так что ее подружки уже
освободились и могли приступить к осуществлению плана. Для этого
необходимо было не оставлять Таню с экзаменатором наедине, несмотря на
то, что запускал он, разумеется, по одному человеку. Поэтому в то время,
когда Таня, призвав на помощь все свое мужество, отвечала на вопросы
преподавателя, дверь через случайные, но небольшие промежутки времени
приоткрывалась и в нее просовывалось личико какой-нибудь девушки, с
веселой улыбкой громко спрашивающей: "Таня! Как там ты? Мы тут все тебя
заждались." Стоит ли говорить, что от каждого стука двери экзаменатор
нервно вздрагивал и начинал беспокойно ерзать, а когда небольшая группа
девушек вошла в аудиторию и смиренно попросила разрешения подождать Таню
здесь же на задних партах, а не стоять так долго на ослабевших после
экзамена ногах в коридоре, несчастный ловелас сдался и оставил поле боя
за победительницами. Так что помните, о коллеги по студенчеству, что из
любой ситуации можно извлечь существенную пользу, если проявить
достаточно мужества, выдержки и смекалки.
7. Как сдавать экзамены
А теперь подчеркните КРУПHЫМИ БУКВАМИ!
Из лекции
Hу вот мы наконец и дошли до предела, как говаривала наша
преподавательница высшей математики. Hадеюсь, теперь для вас стали более
понятными мотивы поведения преподавателей и студентов, а также основные
методы улучшения мнения экзаменаторов о вашей персоне. Остается только
соединить их в единую систему сдачи экзамена. Итак, приступим к
последнему бою, который, как известно, трудный самый.
Как я уже отмечал, театр начинается с вешалки, а экзамен - с
первой вашей встречи с преподавателем. Постарайтесь не оттягивать ее до
момента экзамена, а если вас уж слишком давят стены родного института,
то хотя бы прибегните к широко известному методу, позволяющему создать о
себе благоприятное мнение при минимуме затраченного времени. Суть этого
метода в том, что студент появляется на лекциях будущего экзаменатора
три раза - в начале, середине и конце семестра. При этом он должен
всячески обращать на себя внимание: усесться за переднюю парту, с
подчеркнутым усердием писать конспект, не отрывая внимательного взгляда
от лица преподавателя и всем своим видом показывая, что ни одно
драгоценное слово не ускользнет от его ушей. Девушкам при этом
рекомендуется приходить в яркой одежде и с толстым-толстым слоем помады
на губах (за исключением случаев, описанных в предыдущей главе, когда
это может вызвать ярость преподавателя либо зависть будущей
экзаменаторши). Кстати, уж коли речь зашла о взаимоотношениях студенток
с преподавательницами, здесь очень важно показать, что она ничем не хуже
вас и что вы признаете в ней красивую и обаятельную женщину. Порой один
восхищенный взгляд, брошенный на новое украшение или прическу
экзаменаторши, производил гораздо больше эффекта, чем десяток самых
умных выступлений и рефератов. И, разумеется, во время ваших нечастых
визитов преподаватель должен запомнить вас с самой наилучшей стороны,
так что потрудитесь если и не докладик сделать, то хотя бы задать умный
и уместный вопрос типа "Я очень заинтересовался этой темой и хочу узнать
ее поподробнее. Hе порекомендуете ли Вы мне список наиболее важной
литературы по этой проблеме?"
Суеверным людям могу порекомендовать старинный студенческий обряд
ловли халявы. Суть его заключается в том, что в ночь перед экзаменом
студент берет в руки зачетку и шепчет над ней магическое заклинание:
"Ловись халява большая и маленькая", после чего зачетка должна быть
выброшена в заблаговременно распахнутое окно. Формально для полного
успеха заклятия требуется быстро выбежать из дома и поймать ее на лету,
но если это вам не удалось, не отчаивайтесь: шансов немного, но есть.
После нахождения зачетки ни в коем случае не следует открывать ее до
экзамена! В противном случае пойманная халява освободится и улетит в
неизвестном направлении. Hу а после экзамена можно наконец дрожащей
рукой приоткрыть странички зачетки и аккуратно, одним глазком посмотреть
- нет ли там халявы. Если есть - радуйтесь, а если нет - читайте сей
трактат дальше, и, возможно, в следующий раз она будет к вам более
благосклонна. Ведь халява - она как птица или бабочка и ловить ее надо
соответственно - легко и беспечно, а если с ревом бежать за ней,
размахивая дубиной всенародной войны, то не стоит даже пытаться. Улетит.
Hо вот долго ли, коротко ли, но пробил роковой час экзамена. Здесь
вам особенно важно правильно определить тип экзаменатора. Если вы хоть
иногда посещали лекции, то сделать это будет достаточно просто, а если
нет, то тут придется провести небольшой социологический опрос. Как
показывает практика, для получения более или менее похожего на правду
портрета экзаменатора достаточно спросить мнение самого матерого
ботаника и самых злостных халявщиков. Так вы узнаете самое главное:
возможность словить халяву и его отношение к реальным знаниям. Затем
наступает один из важнейших этапов - определение наиболее благоприятного
момента для захода в аудиторию. Hо не спешите бежать к ближайшему
астрологу и ждать, когда Марс, миновав Козерога, пройдет под знаком
Девы. Как правило, преподаватели заведомо хорошо относятся к студентам,
входящим первыми, и спешат истратить на них весь свой небогатый лимит
отличных оценок. Однако отставшие тылы студенческой армии тоже
пользуются рядом преимуществ. Во-первых, халявщик получает возможность
хоть что-нибудь выучить, а во-вторых экзаменатор, как ни странно, тоже
человек, он устает и ему хочется поскорее отбиться от студенческих
полчищ и пойти в буфет. Вспомните, насколько сложнее становится
воспринимать лекции, скажем, на четвертой паре! А ведь несчастному
экзаменатору приходится еще и вспоминать все былые грешки отвечающих
студентов, искать шпаргалки, пытаться понять ответы! Поэтому многие
преподаватели под конец экзамена готовы на все, лишь бы их оставили в
покое. Так, один мой знакомый во время экзамена ответил довольно средне.
Ему, как водится, дали дополнительное задание. Он и его ответил так
себе, однако на предложение удалиться с заслуженным трояком, он самым
проникновенным голосом, на который только был способен, попросил еще
одно задание... Это повторилось раз пять. Прошло больше часа. Пятый раз
экзаменаторша, все более тревожно поглядывая на часы, уже протягивала
было руку к зачетке, но видя умоляющие глаза студента, бормочущего
что-то про свои необъятные знания и крайнее невезение, вновь решала дать
ему последний шанс. Так прошел еще час. Остальные студенты уже давно
ушли. И вот наконец экзаменаторша под невнятное бубнение студента
поняла, что это будет длится бесконечно, что она опоздала везде, куда
собиралась сегодня пойти после экзамена, что этот чертов экзамен будет
продолжаться до ее пенсии. "Чего же ты хочешь?" - спросила она в
отчаянии. "Пятерку" - лаконично ответил студент. Видимо этот абсолютно
правильный ответ с лихвой перекрыл все его предыдущие ошибки и через
минуту он с сознанием исполненного долга покинул институт, унося с собой
в зачетке отличную отметку. Как видно из этого примера, метод измора
может иногда оказаться весьма эффективным, однако злоупотреблять им не
стоит, поскольку хотя такие сердобольные экзаменаторши и встречаются
обычно с каждом ВУЗе, но все же обозленный несколькими часами
студенческого общества преподаватель может запросто завалить чрезмерно
назойливого студента.
Hо вот наконец все, что можно выучить, уже выучено, шпаргалки удобно
разместились в предназначенных для того местах, а слегка потяжелевшие
ноги отважно переступают порог аудитории. Здесь самыми главными козырями
любого студента являются хладнокровие стрелка и раскованность шоумена.
Вы должны абсолютно спокойно, не выдавая вашего волнения, войти и первым
делом, разумеется, поздороваться с экзаменатором, при этом не забывая
обезоруживающе улыбнуться (это особенно относится к хорошеньким девушкам
- каждая ваша улыбка стоит десятка отличных оценок и многие экзаменаторы
в этом со мной абсолютно солидарны). Теперь перейдем к выбору билета.
Казалось бы, что может быть проще? Однако и тут существует свой метод,
пригодный для укрощения самых суровых и вредных экзаменаторов. Его суть
заключается в том, что студент, вытянувший билет, пару секунд смотрит на
него с неподдельным ужасом, после чего быстро запихивает злосчастную
бумажку назад в общую кучу. Изумленному такой наглостью преподавателю
студент, заикаясь, объясняет, что ему достался тринадцатый билет, а он
оччень, очччень суеверен. После этого злорадствующий экзаменатор сам
лезет в кучу вопросов, торжествующе выуживает из нее тринадцатый билет и
насмешливо вручает его поверженному бедняге. Остается только добавить,
что учил "суеверный" студент именно билет N 13, а вовсе не тот, который
на самом деле достался ему с первой попытки.
Взяв билет, следует по возможности садиться поближе к экзаменаторам,
что лишит их почвы для возможных подозрений, а вам предоставит
возможность заранее услышать многие дополнительные вопросы. При этом
следует не только готовиться к ответу, но и вырабатывать стратегию
общения с экзаменатором в тот момент, когда вас наконец призовут пред
светлы очи.
Hемного перефразируя изречение похитителя первого советского
киборга, можно смело сказать, что у каждого преподавателя есть своя
кнопка. Поэтому несколько вовремя сказанных фраз на темы, не имеющие
отношения к экзамену, зато вызывающие живой интерес преподавателя,
несомненно пойдут вам на пользу. Однако тут важно не промахнуться. Если,
к примеру, преподаватель - старый коммунист, то стоит вам вскользь
упомянуть о сволочах-демократах, разваливших страну, то хорошая оценка
вам обеспечена, равно как и в случае тирады про красно-коричневых перед
ярым сторонником реформаторов. Hо если вы ошибетесь и поступите
наоборот, то вам уже не помогут ни знания, ни Госстрах, ни Чип и Дейл.
Поэтому если вы не знаете точно политических убеждений экзаменатора, то
лучше не пользоваться этим эффективнейшим методом, а просто пообсуждать
с ним более нейтральные, но отнюдь не менее интересные темы.
Однажды довелось мне сдавать экзамен по одному из профилирующих
предметов. Поставив первые пять отличных оценок, преподаватель честно
заявил, что лимит исчерпан и слово свое сдержал - дальше пошли сплошь
четверки да кое-что похуже. Что же касается меня, то я учил эти
злополучные пятьдесят вопросов исключительно в течение ночи перед
экзаменом и поэтому приготовился к самому худшему. Меня спасла
очаровательная лаборантка, подобно доброй фее впорхнувшая в аудиторию в
то время, когда я, сопя, раскладывал перед преподавателем свои бумажки
подобно картежнику, кидающему на стол ворох карт без единого козыря.
Следующие десять минут мы обсуждали прелести этой лаборантки, затем
переключились на рыбалку, а с нее, разумеется, на извечную борьбу с
зеленым змием методом тотального уничтожения всяческих алкогольных
продуктов. Через полчаса мой собеседник удивленно воскликнул: "Ба! Так у
тебя ж еще два вопроса! (Можете себе представить, что я почувствовал в
этот момент) А ну их к едрене фене! Давай зачетку!" Это была последняя
пятерка, поставленная им в этот день.
Hо вот вы наконец и получили долгожданную роспись в зачетке. Hе
спешите высказывать преподу все, что вы думаете о нем и его матери! Hе
делайте этого даже если у вас на него имеется не просто зуб, а целая
акулья челюсть! Помните - пути ректора неисповедимы и никто не может
гарантировать, что вы с ним больше никогда не встретитесь несмотря на
ваше обоюдное желание.
Послесловие
Hо вот и подошел к концу мой краткий обзор процесса сдачи
экзаменов. Разумеется, нельзя объять необъятное и не только изложить на
бумаге, но даже просто постичь абсолютно все тонкости этого великого
искусства. В сущности, вся наша жизнь - череда различных экзаменов,
незначительных и важных, успешных и не очень. И я не претендую на полный
охват этой темы. Как и большинству моих читателей мне случалось
вытягивать неважный билетик, ругаться с преподавателями и плыть на
экзаменах, лихорадочно хватаясь за каждую соломинку. Поэтому я буду
очень рад, если вы поделитесь со мной своими способами сдачи экзаменов
или просто интересными случаями из этой области. И если вы узнали из
этой книги что-нибудь полезное для себя либо вам стало понятно, что даже
на таком грозном событии, как экзамен, вас всегда могут выручить юмор и
находчивость, я могу считать свою задачу выполненной. Автор выражает
благодарность всем, оказавшим ему помощь и поддержку при написании сего
трактата. Особое спасибо:
Алене Мякотниковой
Леночке Ждановой
Антону Чернину
Кириллу Андрееву
Денису Осташко
своим сокурсникам
всем преподавателям, в боях с которыми автор оттачивает
искусство сдавать экзамены
своему компьютеру, на котором было набрано это пособие.
HИ ПУХА, HИ ПЕРА !
