хлопков и щеки для поздравительных поцелуев. Наконец он приблизился к месту,
где к покинутому Цири Галахаду подсел Лютик. Галахад, вперившись в кубок
поэта, что-то рассказывал, а поэт щурил глаза и притворялся
заинтересованным. Геральт приостановился за ними.
- Сел я тогда в ту лодку, - говорил Галахад, - и отплыл в туман, хотя
признаюсь вам, господин Лютик, что сердце замирало во мне от ужаса... И
сознаюсь вам, что тогда усомнился. Подумал, что настал мой конец, сгину
неминуемо в той мгле непроглядной... И тут взошло солнце, заблестело на воде
как... как золото... И увидел я пред очами моими... Авалон. Ибо это же
Авалон, правда?
- Нет, - отвечал Лютик, наливая. - Это Швеммланд, в переводе "Болото".
Пей, Галахад.
- А замок... Это ведь замок Монсальват?
- Ни под каким видом. Это Розрог. Я никогда не слыхал, сынок, о замке
Монсальват. А если я о чем-то не слышал, значит, ничего такого не
существует. За здоровье молодых, сынок!
- За здоровье, господин Лютик. Но ведь тот король... Разве он не
Король-Рыбак?
- Хервиг-то? Факт, любит порыбачить. Раньше любил охоту, но с тех пор
как его охромили в битве под Ортом, верхом ездить не может. Только не
называй его Королем-Рыбаком, Галахад, во-первых, потому что очень глупо
звучит, а во-вторых, потому что Хервигу может быть неприятно.
Галахад долго молчал, поигрывая полупустым кубком. Наконец тяжело
вздохнул, огляделся.
- Вы были правы, - прошептал он. - Это только легенда. Сказка.
Фантазия. Короче говоря - вранье. Вместо Авалона обычное Болото. И неоткуда
взять надежды...
- Да ну, - поэт ткнул его локтем в бок, - не впадай в уныние, сынок.
Откуда эта паршивая меланхолия? Ты на свадьбе, веселись, пей, пой. Ты молод,
вся жизнь впереди.
- Жизнь, - повторил рыцарь в раздумье. - Как так, господин Лютик? Что
начинается, что кончается?
Лютик глянул на него быстро и внимательно.
- Не знаю, - сказал он. - Но если я чего не знаю, то никто не знает.
Вывод - ничто никогда не кончается и ничто не начинается.
- Не понимаю.
- И не должен.
Галахад снова подумал, морща лоб.
- А Грааль? - спросил он наконец. - Что с Граалем?
- Что такое Грааль?
- То, чего ищут, - Галахад поднял на поэта оттаявшие глаза. - Самое
главное. То, без чего жизнь перестает иметь смысл. То, без чего она неполна,
незаконченна, несовершенна.
Поэта выпятил губы и посмотрел на рыцаря своим знаменитым взглядом, в
котором высокомерие смешивалась с веселым доброжелательством.
- Ты целый вечер, - сказал он, - просидел рядом со своим Граалем,
недоумок.
XIV
Около полуночи, когда гости уже стали вполне самодостаточны, а Геральт
и Йеннифэр, освобожденные от требований церемониала, смогли спокойно
посмотреть друг другу в глаза, двери с грохотом отворились и в залу вступил
разбойник Виссинг, известный всем под прозвищем Цап-Царап. Цап-Царап имел
около двух метров росту, бороду до пояса и нос, формой и цветом напоминающий
редиску. На одном плече разбойник нес свою знаменитую палицу Былинку, а на
другом - огромный мешок.
Геральт и Йеннифэр знали Цап-Царапа с давних пор. Ни одному из них не
пришло, однако, в голову его пригласить. Тут явно поработал Лютик.
- Здравствуй, Виссинг, - сказала с улыбкой чародейка. - Мило, что ты о
нас вспомнил. Будь как дома.
Разбойник изысканно поклонился, опираясь на Былинку.
- Много лет радости и кучу детей, - провозгласил он громко. - Вот чего
желаю вам, дорогие. Сто лет и счастья, да что я болтаю, двести, курва,
двести! Ах, как я рад, Геральт, и вы, госпожа Йеннифэр. Я всегда верил, что
вы поженитесь, хоть вы вечно ссорились и грызлись что твои, с позволенья
сказать, собаки. Ах, курва, что я несу...
- Здравствуй, здравствуй, Виссинг, - сказал ведьмак, наливая вина в
самый большой кубок, какой нашелся поблизости. - Выпей за наше здоровье.
Откуда прибыл? Ходили слухи, что ты сидишь в темнице.
- Вышел, - Цап-Царап выпил залпом, вздохнул глубоко. - Вышел под этот,
как бишь его, курва, залог. А тут, мои дорогие, для вас подарок. Держите.
- Что это? - пробормотал Геральт, глядя на большой мешок, в котором
что-то шевелилось.
- По дороге поймал, - сказал Цап-Царап. - В цветнике надыбал, там, где
стоит та голая баба каменная. Знаешь, та, которую голуби обосрали...
- Что в мешке?
- А, такой, как бы это сказать, бес. Поймал его для вас, в подарок. У
вас тут зверинец есть? Нет? Так набейте из него чучело и повесьте в сенях,
пусть гости дивятся. Хитрая скотина, доложу я вам, этот бес. Брешет, что его
зовут Шуттенбах.
