Но он ничего не заметил. Лишь у самого горизонта паслось стадо каких-то животных.
Вдруг он уловил движение - мимолетное движение на бугре посреди склона.
Он осторожно положил ружье на землю, поднес к глазам бинокль и стал медленно поворачивать голову, рассматривая подозрительное место. Животное находилось именно там, куда он смотрел.
Цита отдыхала и смотрела в ту сторону, откуда пришла, поджидая, когда появятся ее преследователи. Дункан попытался определить форму и размер Циты, но она сливалась с травой и бурой почвой, и он так и не смог понять, что она собой представляет.
Он опустил бинокль. Теперь, точно зная, где лежит Цита, он мог различить очертания ее тела невооруженным глазом.
Рука потянулась к ружью и прижала приклад к плечу. Дункан пошевелился, устраиваясь поудобнее. Перекрестие прицела уперлось в смутную тень на бугре, и тут животное встало на ноги.
Цита была не так велика, как он ожидал, - может, немного крупнее земного льва. Но она была не похожа на льва, Цита оказалась массивным темным существом, неуклюжим и грузным, но при этом в ней ощущалась сила и злоба.
Дункан прицелился в толстую шею, набрал в легкие воздуха, задержал дыхание и начал медленно нажимать на курок.
Ружье сильно отдало в плечо, так что в голове загудело... и зверь пропал. Он не отпрыгнул, не упал, он попросту растворился, исчез в траве.
- Я попал в точку, - уверил себя Дункан.
Он щелкнул затвором, использованная гильза вылетела на землю, и новый патрон, щелкнув, вошел в ствол.
Некоторое время он лежал, наблюдая. На бугре, где упала Цита, трава колыхалась, как будто под ветром, хотя никакого ветра не было. Но кроме этого ничто не говорило о Ците. Зверь не смог встать, он остался лежать.
Дункан поднялся на ноги, достал платок и отер пот с лица. Позади себя он услышал мягкие шаги и обернулся.
К нему подошел проводник.
- Все в порядке, Сипар, - сказал Дункан. - Можешь больше не волноваться. Я ее пристрелил. Сейчас пойдем домой.
Погоня была долгой, куда более долгой, чем он рассчитывал. Но в конце концов он добился своего, а это было главным. По крайней мере на какое-то время урожай вуа был спасен.
Он сунул платок обратно в карман, спустился по склону и, взобравшись на бугор, дошел до того места, где свалилась Цита. В траве видны были три маленьких клочка шерсти и мяса, сгустки крови. Больше ничего.
Дункан вскинул ружье, быстро обернулся. Он был начеку. Он осматривался, стараясь уловить малейшее движение, цветное пятно или тень. Но ничего не было. Стояла жаркая предвечерняя тишина. Ни ветерка, ни дуновения воздуха. Но Дункан предчувствовал опасность. Его пронзило ощущение нависшей угрозы.
- Сипар! - громко прошептал он. - Осторожнее!
Проводник стоял неподвижно, не слушая его. Его зрачки закатились, виднелись только белки, а мышцы напряглись, словно стальные тросы.
Дункан медленно поворачивался, держа ружье на изготовку, слегка согнув локти, готовый выстрелить в какую-то долю секунды.
Но ничто не шевелилось. Вокруг была пустота пустота солнца и раскаленного неба, травы и корявых деревьев, рыжей и желтой земли, уходящей в вечность.
Шаг за шагом Дункан обошел весь склон холма и наконец вернулся к тому месту, где проводник выл, обхватив себя руками и раскачиваясь, как будто хотел укачать себя в воображаемой колыбели.
Дункан подошел к месту, где упала Цита, и подобрал куски кровоточащей плоти. Они были искорежены пулей и бесформенны. И это было странно. За все годы охоты на многих планетах Дункан никогда не сталкивался с тем, чтобы пуля вырывала из тела жертвы куски мяса.
Он бросил их в траву и вытер руки о бедра. Ему было немного не по себе.
В траве не видно было кровавого следа, хотя зверь с такой раной обязательно должен был бы оставить след.
И стоя на склоне холма, он вдруг ощутил холодное прикосновение страха, словно чьи-то пальцы на мгновение сжали его сердце. Он подошел к проводнику, наклонился и встряхнул его.
- Приди в себя, - приказал он.
Он ожидал услышать мольбу, стенания, но ничего такого не услышал.
Сипар вскочил на ноги и посмотрел на Дункана странно поблескивающими глазами.
- Пошли, - сказал Дункан. - У нас еще осталось немного времени. Иди кругами, пока не найдешь след. Я буду тебя прикрывать.
Он взглянул на солнце. До захода оставалось еще часа полтора, от силы - два. Может быть, удастся настигнуть зверя до наступления темноты.
В полумиле от бугра Сипар вновь нашел след, и они двинулись по нему. Правда, теперь они шли осторожнее, потому что за любым кустом, скалой или участком высокой травы могло скрываться раненое животное.
Силы у Дункана были на пределе, и он проклинал себя за это. Ему приходилось и раньше бывать в переделках. Нет никаких оснований так волноваться. Разумеется, ничего приятного в этой погоне нет, но раньше он все-таки выбирался из всех переделок. Виноваты во всем эти легенды о Ците, суеверная болтовня, в которую так легко поверить на краю света.
Он крепче сжал ружье и продолжил путь.
№Не бывает бессмертных зверей¤, - сказал он себе.
За полчаса до заката он объявил привал у водоема - скоро станет слишком темно, чтобы стрелять. С утра они снова пойдут по следу, и тогда уж Ците придется труднее: она ослабнет, может, даже подохнет.
Дункан собрал сучьев и развел костер на лужайке среди колючих кустов. Сипар взял фляги и опустил их под воду, чтобы они наполнились. Вода была теплой и неприятной на вкус, но достаточно чистой, чтобы ее можно было пить.
Солнце зашло, и стало темно. Они набрали побольше сушняка и свалили его рядом с костром.
Дункан достал мешочек с рокахомини.
- Ешь, - сказал он Сипару. - Это ужин.
Проводник протянул сложенную горстью ладонь, и Дункан отсыпал ему муки.
- Спасибо тебе, господин, - сказал Сипар. - Кормилец.
- А? - спросил Дункан, потом понял, что имел в виду туземец. - Ешь, - сказал он почти нежно. - Немного, правда, но восстановит силы. Завтра они нам понадобятся.
Кормилец, надо же! Может, хочет его умаслить? Через некоторое время Сипар начнет ныть, чтобы бросить охоту и вернуться на ферму. С другой стороны, если подумать, он и на самом деле кормилец этой компании бесполых существ. Слава Богу, кукуруза хорошо прижилась на красной, упрямой почве Лейарда - добрая старая кукуруза из Северной Америки. На Земле ее скармливают свиньям, делают из нее хлопья к завтраку, а здесь, на Лейарде, она стала основной пищей для осевших кочевников, которые до сих пор не могут отделаться от скептицизма и удивления при мысли о том, как это можно выращивать пищу вместо того, чтобы искать ее по лесам.
№Кукуруза из Северной Америки на Лейарде растет бок о бок с вуа, - размышлял он. - Так оно и идет. Что-то с одной планеты, что-то с другой, еще что-нибудь с третьей, и таким образом при широком сотрудничестве планет возникает общая космическая культура, которая в конце концов, через несколько тысяч лет, может быть, создаст мир куда более разумный и понимающий, чем тот, что существует сегодня¤.
Он высыпал себе на ладонь немного рокахомини и положил мешочек обратно в карман.
- Сипар.
- Да, господин?
- Ты не испугался сегодня, когда донован хотел на нас напасть?
- Нет, господин, Донован не может на меня напасть.
- Ясно. Ты сказал, что донован для тебя табу. А может так быть, что и ты табу для донована?
- Да, господин. Мы с донованом росли вместе.
- Разумеется, - сказал Дункан.
Он бросил в рот пригоршню муки и запил ее глотком затхлой воды. Потом с трудом проживал получившуюся кашу.
Конечно, можно продолжать в том же духе и спросить: где, как и когда донован и Сипар могли вместе расти, но смысла в этом не было. Вот в такую сеть и попадал все время Шотвелл.
№Я почти уверен, что эти паршивцы водят нас за нос¤, - сказал он себе.
Что за фантастическая компания! Ни мужчин, ни женщин - одни №штуки¤. И хоть среди них не найдешь младенцев, ребятишек старше восьми-девяти сколько угодно. А если нет младенцев - откуда берутся восьмилетние дети?
- Я так думаю, что другие твои табу, ходульники и крикуны, тоже росли с тобой вместе? - спросил он.
- Ты прав, господин.
- Ну и детский сад у вас был, - сказал Дункан.
Он продолжал жевать, глядя в темноту за кругом огня.
- В кустах что-то есть, господин.
- Я ничего не слышал.
- Чуть слышно. Кто-то бежит.
Дункан прислушался. Сипар был прав: какие-то мелкие зверюшки бегали в чаще.
- Наверно, мыши, - сказал он.
Он проглотил рокахомини и запил ее глотком воды, чуть не поперхнувшись.
- Отдыхай, - сказал он Сипару. - Я тебя потом разбужу, чтобы самому соснуть.
- Господин, я останусь с тобой до конца.
- Ну что ж, - сказал Дункан, несколько удивившись. - Это очень благородно с твоей стороны.
- Я останусь до смерти, - заверил Сипар.
- Не перенапрягайся, - сказал Дункан.
Он поднял ружье и пошел к водоему.
Ночь была тихой, и земля сохраняла ощущение пустоты. Было пусто, если не считать костра, водоема и маленьких мышей, бегающих в кустах.
И Сипара, который улегся у костра, свернувшись. калачиком, и мгновенно заснул. Он был гол, и в руках у него не было оружия. Он был голым животным - не человеком еще, гуманоидом, - и все же у него была цель, которая порой ставила в тупик. Утром при одном упоминании имени Циты он дрожал и в то же время ни разу не потерял следа. Он полностью лишился самообладания на бугре, где они нашли и потеряли Циту, а теперь он готов до смерти не покидать Дункана.
Дункан вернулся к костру и коснулся Сипара носком башмака. Тот сразу проснулся.
- О чьей смерти? - спросил Дункан. - О чьей смерти ты говорил?
- О нашей, конечно, - сказал Сипар и снова заснул.
3.
Дункан не увидел стрелы. Он лишь уловил ее свист и почувствовал дуновение воздуха возле шеи, и тут же стрела впилась в ствол дерева за его спиной.
Он отпрянул в сторону и укрылся за грудой камней. Почти инстинктивно его палец перевел затвор на автоматическую стрельбу.
Скорчившись за камнями, он осторожно выглянул. Ничего не видно. Деревья хула поблескивали под солнцем, колючие кусты были серыми и безжизненными, и единственными живыми существами казались три ходульника, мрачно шагавшие в полумиле от Дункана.
- Сипар, - прошептал он.
- Я тут, господин.
- Лежи. Он все еще где-то здесь.
Кто бы это ни был, он здесь и ждет, когда сможет выстрелить вновь. Дункан поежился, вспомнив дыхание стрелы возле горла. Черт знает что за смерть для человека - где-то в лесу, со стрелой в горле. И перепуганный до смерти туземец спешит со всех ног домой.
Он опять перевел затвор на одиночные выстрелы, отполз в сторону и перебежал к куще деревьев, возвышавшихся на пригорке. Отсюда он мог подойти к тому месту, откуда была пущена стрела, с фланга.
Он оглядел местность в бинокль. Никаких следов. Тот, кто в них стрелял, успел скрыться.
Он вернулся к дереву, в которое вонзилась стрела, и вытащил глубоко впившийся в кору наконечник.
- Можешь выходить, - сказал он Сипару - Там никого нет.
Стрела была сделана на удивление грубо. Древко было неоперено, и казалось, что его обрубили камнем. Наконечником служил необработанный кусок кремня, подобранный в сухом русле реки - он был примотан к древку полоской крепкого, но гибкого луба дерева хула.
- Ты узнаешь ее? - спросил он Сипара.
Проводник взял стрелу, осмотрел.
- Это не мое племя.
- Разумеется, не твое. Твои охотники не стали бы в нас стрелять. Может, другое племя?
- Очень плохая стрела.
- Я знаю. Но ею можно убить с таким же успехом, как и хорошей. Ты ее узнаешь?
- Никакое племя не делало этой стрелы, - заявил Сипар.
- Может, ребенок?
- Что здесь может делать ребенок?
- Я тоже об этом подумал, - согласился Дункан.
Он отобрал стрелу у Сипара и начал медленно крутить между большим и указательным пальцами. Ему пришла в голову ужасна мысль. Нет, этого не может быть. Это слишком фантастично. Может, он перегрелся на солнце - иначе как бы могла появиться на свет такая вздорная мысль?
Он наклонился и начал ковырять землю грубым наконечником стрелы.
- Сипар, что ты знаешь о Ците?
