Владимир Рыбин
Живая связь
Едва материализовавшись, аппарат вдруг дернулся, послышался треск,
и к ногам Сергеева упал... каменный топор. Гладкий, даже изящный,
накрепко привязанный к отполированной палке топор. Сергеев нагнулся,
чтобы поднять топор, и вздрогнул от близкого крика десятка здоровых
глоток. Через раскрытый входной люк вливался Прозрачный дым, пахнущий
хвоей и печеным мясом. На ярко-розовом фоне утренней зари темнели
перелески, а тут, в трех десятках шагов от аппарата, воинственно
размахивая топорами, бесновались в неистовой пляске люди в накинутых
на плечи звериных шкурах.
Значит, аппарат, скакнув через тысячелетия, вынырнул из времени,
когда у древних людей - война, и в том самом месте, где идут боевые
действия? Как ни часто воевали люди между собой, все же большая часть
времени приходилась на мир, а не на войну. Но и эту вероятность
предусматривали Правила, которые назубок должны были знать все
путешествующие по времени. Поэтому Сергеев сразу нажал клавишу с
надписью "Возвращение". Но привычного головокружения,
свидетельствующего о начале перехода через время, не испытал.
По-прежнему пахло дымом и по-прежнему снаружи доносились воинственные
вопли. С тревогой взглянув на молодого ассистента Колю, он включил
аварийную систему. Опять ничего Не изменилось вокруг: связь со своим
временем прервалась. В таких случаях путешественникам предписывалось
оставаться на месте, окружив себя защитным полем, и ждать ровно сутки.
Через сутки, минута в минуту, материализуется спасательный аппарат.
Сергеев включил защиту, и почти в тот же момент на аппарат
обрушился тяжелый удар другого каменного топора. Защита не работала. И
тогда только Сергеев понял, что они попали в нешуточную переделку. Он
взял лучемет и выглянул через люк. Люди в звериных шкурах закричали
еще громче, трое или четверо из них метнули топоры. Сергеев нажал на
спуск, ударил по этим летящим топорам широким лучом, и они, вспыхнув в
воздухе огненными мотыльками, исчезли.
Люди перестали кричать, но не разбежались в страхе, а стояли и
смотрели в небо, на аппарат, на землю, не понимая, куда делись их
такие тяжелые и крепкие топоры.
Наступила тишина, и Сергеев с помощью экрана кругового обзора смог
оглядеться. Военных действий он не увидел. И вообще не было никого
вокруг, кроме этой группы воинственно настроенных дикарей. Это было
непонятно. Топор мог попасть в аппарат лишь случайно, в тот краткий
миг, когда материализации еще не произошло, а переход во времени уже
свершился. В кого же они бросали?
- Что будем делать? - спросил Сергеев у своего ассистента, кивнув
на воинственно наступающих дикарей.
Коля удивленно вскинул большие голубые глаза, растерянно захлопал
ресницами: еще ни разу учитель не спрашивал у него совета.
- Н-не знаю, Сергей Иваныч.
- Представь, что меня нет. Что бы ты сделал?
- Ну... вот этим лучеметом...
- Убивать нельзя. Они же беззащитны против нас.
- Зачем убивать? Я бы... провел черту.
- Какую черту?
- Они же все босиком, не пойдут на горячее.
- Умница, Коля.
Сергеев поднял лучемет, и кусты, росшие между аппаратом и толпой
дикарей, ослепительно вспыхнули. Толкая друг друга, дикари попятились,
но опять-таки не разбежались, остановились поодаль, скорее с
любопытством, чем со страхом смотрели на черную полосу, отделившую их
от аппарата. Долго стояли так, ожидая, что еще будет. Наконец один,
самый смелый, шагнул вперед, ступил на край черной полосы и вдруг
завопил истошно, покатился по земле, вздергивая обожженной ногой. Это,
как видно, убедило дикарей больше, чем горящие кусты, - все бросились
бежать.
- Больше не сунутся, - сказал Коля.
- Жаль. Мы ведь тут не на экскурсии, а чтобы изучать этих самых
людей...
В этот момент за стеной что-то зашуршало и в люке показалась
большая, черная от мозолей рука. Затем медленно, очень медленно,
высунулась и голова. Это был старик. Тяжелые брови нависали над
глубоко запавшими глазами, седая борода спадала, казалось, от самых
щек. Старик минуту без страха оглядывал внутренность аппарата и вдруг
выкрикнул что-то хриплым, гортанным голосом.
Сергеев телепатически принял его восклицание как вопрос:
- Кто... вы?
- Люди, - ответил, широко улыбаясь.
К его удивлению, старик что-то понял, тоже заулыбался, отошел от
люка и поманил узловатым пальцем. Сергеев огляделся, осторожно ступил
на землю. Перед ним стоял невысокий человек в одежде из шкуры
какого-то длинношерстного животного, накинутой на левое плечо, туго
затянутой в поясе тонким кожаным ремнем. Под одежду было что-то
напихано, отчего старик казался кривобоким.
- Хороший дом! - сказал старик тягуче и ласково, показав на
аппарат. - Таких домов у нас нет. Мы еще не научились строить такие
дома.
Сергеев готов был поклясться, что именно это сказал старик, так
ясно высветилось понятие в его мозгу, тренированном телепатическим
общением.
- Вы упали оттуда? - Старик показал на тяжелую тучу, висевшую в
небе, и Сергее" вдруг понял, откуда он взялся, этот странный человек.
Он находился на том самом месте, где материализовался аппарат. Значит,
топор, разбивший приборы, предназначался ему? Но почему его хотели
убить? Кто он? Чужак? Вор? Изгой, отвергнутый своим племенем? Но может
ли старый человек нести в себе столько зла? Злыми в старости не
становятся. Если же он с молодости был лишен добродетелей, то как
дожил до таких лет? Хорошо изучивший нравы эпохи, которую Сергеев
собрался исследовать с помощью перемещения во времени, он знал, что в
эту суровую пору изгнание из племени за антиобщественные поступки
применялось неукоснительно.
Старик забеспокоился, как видно, правильно поняв и насторожившийся
взгляд Сергеева, и его мысли, сунул руку за пазуху, выхватил горсть
каких-то неочищенных семян и заговорил страстно, захлебываясь словами.
И Сергеев понял: нет, он не вор, а старейшина племени, живущего своими
трудами, как жили отцы и деды, он учит соплеменников сеять съедобную
траву, а Великий охотник не хочет, чтобы люди сеяли траву, потому что
тогда никто не пойдет за ним, люди будут ждать, когда трава
вырастет...
Он схватил Сергеева за руку и потянул за собой.
- Коля! - крикнул Сергеев. - Оставайся в аппарате и никого не
подпускай!
- Так они, может, людоеды!
- Сеющие хлеб не могут быть людоедами. И потом - я вооружен. Они
же беззащитны против меня.
Старик быстро перебирал ногами, скользя кожаными постолами по
высокой жесткой траве, время от времени оглядывался, торопил взглядом.
Впереди блеснула вода, трава стала мягче, и скоро Сергеев увидел на
пологом взгорье у речки желтые травяные крыши. Собаки с лаем кинулись
навстречу, но Сергеев мысленно успокоил их, и они, виляя хвостами,
побежали назад. Старик оглянулся, улыбнулся одними глазами, что-то
сказал с оттенком удивления.
- Собаки доброго человека чуют, - послышалось Сергееву, и он -
снова удивился, как хорошо понимается чужая мысль, если не
прислушиваться к словам, а прямо принимать смысл подсознанием. Там, в
цивилизованном мире, где разум основательно приглушил древние
инстинкты, это получалось с большим трудом, а здесь подсознание
выполняло роль настоящего переводчика.
Из деревни выбежали мальчишки, затоптались вдали, боясь подойти.
Самых маленьких матери шлепками загнали под навесы и осторожно
выглядывали оттуда, из полумрака. Молодые парни в одних только
набедренных повязках, что-то копавшие деревянными мотыгами, схватили
длинные копья и застыли на месте. Посередине небольшого хлебного поля,
желтевшего ровным квадратом, стояла девушка в чем-то белом, накинутом
на плечи, В одной руке у нее была кривая кремневая пластина - серп,
другой она держала длинную прядь волос, закрывая ими лицо.
- Это Лю, моя внучка, - сказал старик, показав на девушку. И обвел
рукой, словно представляя гостю все вокруг. - Вот смотри сам, так мы
живем. А Великий охотник не хочет жить как все.
Он прошел к большому костру, тлевшему посередине деревни, сел на
обломок дерева и показал черной своей рукой на такой же обломок,
лежавший по другую сторону костра, приглашая сесть.
Долго они сидели так, смотрели, друг на друга, улыбаясь понимающе,
как два заговорщика. Старик думал о том, что он уже стар и скоро
совсем уйдет, но не может умереть, пока не докажет людям, что Великий
охотник не прав, иначе люди послушают его, перестанут сеять съедобную
траву, строить жилища и начнут метаться по земле, как дикие звери, и
наполнятся злом, как звери, и люди других родов будут бояться людей
Великого охотника, бояться и ненавидеть. И рано или поздно на них
начнут охотиться, как на диких зверей, и племя исчезнет, проклинаемое
всеми. Не может племя жить вне других племен, не может человек жить
без любви к человеку, к своему полю, к своей реке, к дому своему...
Старик оглядел поле, и реку, и березовое редколесье неподалеку,
вздохнул и сказал уже вслух:
- Племя, живущее по-звериному, не племя, а стадо...
Сергеев кивнул, хорошо поняв и его мысли, и его слова.
Между тем солнце припекало, и Сергееву в его плотном
металлизованном скафандре, обязательном для перехода сквозь время,
становилось жарковато. Но снимать его техника безопасности не
разрешала, поскольку только по этому скафандру человек, затерянный в
веках, может быть найден и спасен. Он расстегнул ворот, сказал тихо,
прижав ларингофон пальцем:
- Коля, я тут, в деревне, в двух километрах к югу. Не беспокойся.
- Зачем он вас увел? - спросил Коля.
- Думаю, ему надо было доказать, что его племя - это добрые
люди...
Он глянул на старика и удивился: тот внимательно слушал, наклонив
голову, и кивал удовлетворенно, словно все понимал. "А может, он и в
самом деле понимает? - подумал Сергеев. - Цивилизация многое дала
человеку, но многое и отняла, точнее, заглушила. Например, сферу
предчувствий, возможность интуитивных взаимопонимании. У человека в
мозгу 15 миллиардов нейронов, из которых больше трех четвертей всегда
спит. Спит ли? Эволюция не могла создать бездействующий орган. И у
этого старика - те же 15 миллиардов нейронов. И возможно, у него, еще
не оглушенного голосом всегда логичного разума, все 15 миллиардов
активно работают, предчувствуют, предугадывают, позволяют узнать
такое, о чем люди будущего, оснащенные машинами времени, лучеметами,
высочайшей технологией, даже и не догадываются..."
И тут ему представилась возможность убедиться в этом своем
предположении. Старик вдруг забеспокоился, привстал и крикнул
тревожно, что Сергеев понял как сигнал, предупреждающий о какой-то
опасности. Женщины, успокоившиеся было совсем и высыпавшие на поляну,
снова начали загонять ребятишек под навесы. Мужчины и парни, похватав
топоры и копья, сгрудились за спиной старика, опасливо поглядывая на
Сергеева.
- Люди Великого охотника! - крикнул старик, показывая на едва
заметную толпу, вьющуюся по-над рекой.
И только тут Сергеев расслышал крики. Через мгновение он увидел
десятерых парней. Они бежали к деревне, воинственно размахивая
топорами. Он узнал их: это были те самые дикари, что нападали на
старика. Сергеев шагнул им навстречу, поднял лучемет и пересек тропу
огненной чертой.
Тишина повисла над деревней. Люди, стоявшие за спиной старика,
сгрудились плотнее, с ужасом наблюдая, как дымится черная полоса
земли. Нападавшие разбежались, попрятались за кусты. Только один,
