ОБЕЗЬЯНИЙ ПАЛЕЦ
- Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да, -
произнес Марми Таллин в шестнадцати различных тональностях и ударениях,
при этом его кадык на длинной шее конвульсивно дергался. Марми
писатель-фантаст.
- Нет, - ответил Лемюэль Хоскинс, непоколебимо глядя сквозь свои очки
в стальной оправе. Хоскинс - издатель научной фантастики.
- Значит, вы не принимаете научный тест. Вы меня не слушаете. Я
забаллотирован? - Марми приподнялся на цыпочках, опустился, несколько раз
повторил этот процесс, тяжело дыша. Пальцами он вцепился себе в волосы.
- За один, против шестнадцать, - сказал Хоскинс.
- Послушайте, - снова начал Марми, - почему это вы всегда правы?
Почему неправ всегда я?
- Марми, посмотрите этому в лицо. Мы судим по-разному. Если тираж
журнала уменьшится, я буду разорен. Засяду по уши. Президент общества
космических издателей начнет задавать вопросы. Он примется изучать цифры.
Но тираж не падает. Напротив, он растет. Поэтому я хороший издатель. Что
касается вас, то когда издатели принимает ваши рукописи, вы талант. Но
когда не принимают, вы бездарь. В данный момент вы бездарь.
- Есть и другие издатели. Вы не один, - Марми вытянул руки,
растопырив пальцы. - Считать умеете? Вот сколько фантастических журналов с
радостью возьмут рассказы Таллина не глядя.
- Gesundheit [на здоровье, (нем.)], - сказал Хоскинс.
- Послушайте, - голос Марми стал сладким, - вы хотите, чтобы я внес
два изменения, верно? Вам нужна вступительная сцена с битвой в космосе.
Ладно, сделал. Она уже тут. - Он помахал рукописью под носом у Хоскинса, и
тот отодвинулся, как от дурного запаха.
- Но вы хотите также, чтобы в самой середине действия произошла
ретроспекция, сцена на корабле, - продолжал Марми, - и вот этого вы не
можете получить. Внеся это изменение, я уничтожу концовку, в которой
сейчас есть и пафос, и глубина, и чувство.
Издатель Хоскинс уселся в кресло и обратился к секретарше, которая
все это время продолжала печатать. Она привыкла к таким сценам.
Хоскинс сказал:
- Вы слышали, мисс Кейн? _О_н_ говорит о пафосе, глубине и чувстве.
Что писатель знает о таких вещах? Послушайте, введя вставку, вы усиливаете
интерес, укрепляете рассказ, делаете его более ценным.
- Чем я его делаю ценнее? - с болью воскликнул Марми. - Вы хотите
сказать, что если я посажу в корабль несколько парней и заставлю их
говорить о политике и социологии в ожидании взрыва, рассказ станет ценнее?
О, Боже!
- Но иначе нельзя. Если вы дождетесь кульминации и потом начнете
обсуждать политику и социологию, читатель уснет над вашим рассказом.
- Я пытаюсь сказать вам, что вы ошибаетесь, и могу это доказать. Что
смысла спорить, когда я организовал научный эксперимент...
- Научный эксперимент? - Хоскинс снова апеллировал к секретарше. -
Как вам это нравится, мисс Кейн? Он считает себя одним из своих героев.
- Я случайно знаком с одним ученым.
- Кто это?
- Доктор Арндт Торгессон, профессор психодинамики Колумбийского
университета.
- Никогда о нем не слышал.
- Полагаю, это о многом говорит, - с презрением сказал Марми. - _В_ы
о нем никогда не слышали. Вы и об Эйнштейне не слышали, пока ваши авторы
не стали упоминать его в рассказах.
- Очень остроумно. Какая гадость! Так что с этим Торгессоном?
- Он разработал способ научной оценки качества рукописи. Это
грандиозная работа. Это... это...
- И это тайна?
- Конечно, тайна. Он не профессор из фантастики. В фантастике когда
человек разрабатывает теорию, он тут же оповещает об этом все газеты. В
реальной жизни так не бывает. Ученый годы проводит в экспериментах, пока
не опубликует что-нибудь. Публикация - это серьезное дело.
- Тогда откуда _в_ы_ об этом знаете? Простой вопрос.
- Так случилось, что профессор Торгессон мой поклонник. Ему нравятся
мои рассказы. Он считает меня лучшим писателем в этом жанре.
- И он показал вам свою работу?
- Да. Я предвидел, что вы заупрямитесь насчет этого рассказа, и
попросил его провести для нас эксперимент. Он согласился, если мы не будем
об этом рассказывать. Он сказал, что эксперимент интересный. Он сказал...
- Но почему такая таинственность?
- Ну... - Марми колебался. - Послушайте, предположим, у вас есть
обезьяна, которая печатает текст "Гамлета".
Хоскинс в тревоге смотрел на Марми.
- Вы что, розыгрыш тут устраиваете? - Он повернулся к мисс Кейн. -
Когда писатель десять лет проработает в фантастике, без клетки он опасен.
Мисс Кейн продолжала быстро печатать.
Марми сказал:
- Вы меня слышали: обычная обезьяна, выглядит даже забавнее среднего
издателя. Я договорился на сегодня. Идете со мной?
- Конечно, нет. Вы думаете, я оставлю кипу рукописей вот такой
высоты, - он резко провел ладонью по горлу, - ради вашей глупой шутки?
Думаете, буду подыгрывать клоуну?
- Это не шутка, Хоскинс. Ставлю обед в любом ресторане по вашему
выбору. Мисс Кейн свидетельница.
Хоскинс снова сел.
- Вы меня угостите обедом? Вы, Мармадьюк Таллин, самый известный в
Нью-Йорке должник, собираетесь оплатить чек?
Марми содрогнулся, но не от упоминания о своей неспособности оплатить
чек, а от своего имени во всей его ужасной трехсложности. Он сказал:
- Повторяю. Обед: что хотите и где хотите. Бифштексы, грибы, грудка
рябчика, марсианский крокодил - что угодно.
Хоскинс встал и снял со шкафа шляпу.
- Не могу упустить возможность взглянуть, как вы достаете старую
большую долларовую банкноту из левого фальшивого каблука, где она
пролежала с девятьсот двадцать восьмого. Я иду с вами в Бостон...
Доктор Торгессон был польщен. Он тепло пожал руку Хоскинсу и сказал:
- Я читаю "Космические рассказы" с самого приезда в эту страну,
мистер Хоскинс. Прекрасный журнал. Особенно мне нравятся рассказы мистера
Таллина.
- Слышите? - спросил Марми.
- Слышу. Марми говорит, что у вас есть талантливая обезьяна,
профессор.
- Да, - ответил Торгессон, - но, конечно, это конфиденциально. Я не
готов еще к публикации, а преждевременная публикация может уничтожить мою
профессиональную карьеру.
- Все сохранится под шляпой издателя, профессор.
- Хорошо, хорошо. Садитесь, джентльмены, садитесь. - Он начал
расхаживать перед ними. - Что вы рассказывали мистеру Хоскинсу о моей
работе, Марми?
- Ничего, профессор.
- Вот как. Ну, что ж, мистер Хоскинс, как издатель журнала научной
фантастики, вы, я не сомневаюсь, знаете все о кибернетике.
Хоскинс позволил сосредоточенно интеллигентному взгляду просочиться
за стальную оправу своих очков. Он сказал:
- А, да. Компьютеры... Массачузетский технологический... Норберт
Винер... - И что-то еще.
- Да. Да. - Торгессон заходил быстрее. - Тогда вы знаете, что был на
основе кибернетических принципов создан шахматный компьютер. Шахматные
правила и цель игры встроены в его цепи. Если дать машине определенную
позицию, она сможет рассчитать все вероятные ходы с их последствиями и
выбрать тот ход, который с наибольшей вероятностью ведет к победе. Она
может при этом учитывать даже темперамент противника.
- А, да, - сказал Хоскинс, глубокомысленно поглаживая подбородок.
Торгессон продолжал:
- Представьте себе аналогичную ситуацию, в которой машине дают
фрагмент художественного произведения, к которому компьютер может
добавлять слова из своей памяти, где сосредоточен весь словарь языка.
Естественно, такую машину нужно снабдить чем-то вроде пишущей машинки. И
конечно, такой компьютер будет гораздо, гораздо сложнее шахматного.
Хоскинс беспокойно заерзал.
- Обезьяна, профессор. Марми упоминал обезьяну.
- Но я как раз к этому и веду, - ответил Торгессон. - Естественно,
никакая машина не может достичь такой сложности. Но человеческий мозг...
Человеческий мозг сам по себе тоже компьютер. Конечно, я не мог
использовать мозг человека. Закон, к сожалению, не позволяет. Но даже мозг
обезьяны, соответственно подготовленный, может сделать больше, чем любая
созданная человеком машина. Подождите! Сейчас я принесу маленького Ролло.
Он вышел из комнаты. Хоскинс немного подождал, потом осторожно
взглянул на Марми. И сказал:
- Ну, Братец!
- В чем дело? - спросил Марми.
- В чем дело? Это фальшивка. Скажите, Марми, где вы взяли этого
мошенника?
Марми рассердился.
- Мошенника? Это подлинный кабинет профессора в "Фэйервезер Холл", в
Колумбийском университете. Университет вы узнали, надеюсь? Видели статую
Альма Матер на 16 улице? Я вам показывал кабинет Эйзенхауэра.
- Конечно, но...
- А это кабинет доктора Торгессона. Посмотрите на пыль. - Он подул на
книгу, подняв облака пыли. - Одна только пыль свидетельствует, что это
подлинный кабинет. А посмотрите название книги. "Психодинамика
человеческого поведения". Автор профессор Арндт Рольф Торгессон.
- Хорошо, Марми, хорошо. Торгессон существует, и это его кабинет.
Откуда вы узнали, что подлинный профессор в отпуске, и как проникли в его
кабинет, я не знаю. Но неужели вы пытаетесь меня убедить, что этот шут с
компьютерами и обезьяной и есть подлинный профессор?
- У таких подозрительных людей, как вы, бывает очень несчастное
детство.
- Это всего лишь результат общения с писателями, Марми. Я уже выбрал
ресторан, и обойдется это вам недешево.
Марми фыркнул:
- Ничего из тех несчастных пенни, что вы мне платили. Тише, он
возвращается.
За шею профессора цеплялась обезьянка капуцин очень меланхоличного
вида.
- Это маленький Ролло, - сказал Торгессон. - Поздоровайся, Ролло.
Обезьянка потянула его за волосы.
Профессор сказал:
- Боюсь, он устал. У меня есть образец его работы.
Он опустил обезьянку, позволив ей держаться за его палец, а сам
достал из кармана пиджака два листа бумаги и протянул их Хоскинсу.
Хоскинс прочел:
- Быть иль не быть, вот в чем вопрос. Достойно ли души терпеть удары
и щелчки обидчицы судьбы иль лучше встретить с оружьем войско бед и
положить конец волненьям? Умереть. Забыться. И все. И знать, что этот сон
- предел сердечных мук... [Пер. Б.Пастернака].
Он поднял голову.
- Это напечатал маленький Ролло?
- Вернее, это копия того, что он напечатал.
- Ага, копия. Ну, маленький Ролло плохо знает Шекспира. У Шекспира
"встретить с оружьем море бед".
Торгессон кивнул.
- Вы совершенно правы, мистер Хоскинс. Шекспир действительно написал
"море". Но видите ли, это смешанная метафора. Невозможно сражаться с морем
при помощи оружия. С оружием сражаются против войска. Ролло выбрал
подходящее по ритму слово "войско". Это одна из редких ошибок Шекспира.
Хоскинс сказал:
- Покажите, как он печатает.
- Конечно. - Профессор поставил на маленький столик машинку. От нее
шел провод. Профессор объяснил: - Нужна электрическая машинка, иначе
потребуется слишком большое физическое усилие. Необходимо также
подсоединить Ролло к трансформеру.
Он сделал это с помощью двух электродов, на восьмую дюйма выступавших
из черепа маленького животного.
- Ролло, - сказал он, - подвергся очень тонкой операции мозга, во
время которой провода были подсоединены к разным участкам его мозга. Мы
можем отключить его действия и использовать его мозг просто как компьютер.
Боюсь, что подробности будут слишком...
- Пусть печатает, - сказал Хоскинс.
- А что вы бы хотели?
Хоскинс быстро соображал.
