A. Aзимов.
ПОЮЩИЙ КОЛОКОЛЬЧИК
Луис Пейтон никогда никому не рассказывал о способах, какими ему удавалось
взять верх над полицией Земли в многочисленных хитроумных поединках, когда
порой уже казалось, что его вот-вот подвергнут психоскопии, и все-таки
каждый раз он выходил победителем.
Он не был таким дураком, чтобы раскрывать карты, но порой, смакуя очередной
подвиг, он возвращался к давно взлелеянной мечте: оставить завещание,
которое вскроют только после его смерти, и в нем показать всему миру, что
природный талант, а вовсе не удача, обеспечивал ему неизменный успех.
В завещании он написал бы: "Ложная закономерность, созданная для маскировки
преступления, всегда несет в себе следы личности того, кто ее создает.
Поэтому разумнее установить закономерность в естественном ходе событий и
приспособить к ней свои действия".
И убить Альберта Корнуэлла Пейтон собирался, следуя именно этому правилу.
Корнуэлл, мелкий скупщик краденого, в первый раз завел с Пейтоном разговор
о деле, когда тот обедал в ресторане Гриннела за своим обычным маленьким
столиком. Синий костюм Корнуэлла в этот день, казалось, лоснился
по-особенному, моpщинистое лицо ухмылялось по-особенному, выцветшие усы
топорщились по-особенному.
- Мистер Пейтон,- сказал он, здороваясь со своим будущим убийцей без тени
зловещих предчувствий,- рад вас видеть. Я уж почти всякую надежду потерял -
всякую!
Пейтон не выносил, когда его отвлекали от газеты за десертом, и ответил
резко:
- Если у вас ко мне дело, Корнуэлл, вы знаете, где меня найти.
Пейтону было за сорок, его черные волосы уже начали седеть, но годы еще не
успели его согнуть, он выглядел молодо, глаза не потускнели, и он умел
придать своему голосу особую резкость, благо тут у него имелась немалая
практика.
- Не то, что вы думаете, мистер Пейтон, - ответил Корнуэлл.- Совсем не то.
Я знаю один тайник, сэр, тайник с... Вы понимаете, сэр.
Указательным пальцем правой руки он словно слегка постучал по невидимой
поверхности, а левую ладонь на миг приложил к уху.
Пейтон перевернул страницу газеты, еще хранившей влажность
телераспределителя, сложил ее пополам и спросил:
- Поющие колокольчики?
- Тише, мистер Пейтон,- произнес Корнуэлл испуганным шепотом.
Пейтон ответил:
- Идемте.
Они пошли парком. У Пейтона было еще одно нерушимое правило - обсуждать
тайны только на вольном воздухе. Любую комнату можно взять под наблюдение с
помощью лучевой установки, но никому еще не удавалось обшаривать все
пространство под небосводом.
Корнуэлл шептал:
- Тайник с поющими колокольчиками... накоплены за долгий срок,-
неотшлифованные, но первый сорт, мистер Пейтон.
- Вы их видели?
- Нет, сэр, но я говорил с одним человеком, который их видел. И он не врал,
сэр, я проверил. Их там столько, что мы с вами сможем уйти на покой
богатыми людьми. Очень богатыми, сэр.
- Кто этот человек?
У Корнуэлла в глазах зажегся хитрый огонек, словно чадящая свеча, от
которой больше копоти, чем света, и его лицо приобрело отвратительное
масленое выражение.
- Он был старателем на Луне и умел отыскивать колокольчики в стенках
кратеров. Как именно - он мне не рассказывал. Но колокольчиков он насобирал
около сотни и припрятал на Луне, а потом вернулся на Землю, чтобы здесь их
пристроить.
- И, видимо, погиб?
- Да. Несчастный случай. Ужасно, мистер Пейтон,- упал с большой высоты.
Прискорбное происшествие. Разумеется, его деятельность на Луне была
абсолютно противозаконной. Власти Доминиона строго преследуют контрабандную
добычу колокольчиков. Так что, возможно, его постигла божья кара... Как бы
то ни было, у меня его карта.
Пейтон с выражением холодного безразличия ответил:
- Меня не интересуют подробности вашей сделки. Я хочу знать только, почему
вы обратились ко мне?
- Видите ли, мистер Пейтон,- сказал Корнуэлл,- там хватит на двоих, и
каждому из нас найдется что делать. Я, например, знаю, где находится
тайник, и могу раздобыть космический корабль. А вы...
- Ну?
- Вы умеете управлять кораблем, и у вас такие связи, что пристроить
колокольчики будет легко. Очень справедливое разделение труда, мистер
Пейтон, ведь так?
Пейтон на секунду задумался о естественном ходе своей жизни - ее
существующей закономерности: концы, казалось, сходились с концами.
Он сказал:
- Мы вылетаем на Луну десятого августа.
Корнуэлл остановился.
- Мистер Пейтон, сейчас ведь еще только апрель.
Пейтон продолжал идти, и Корнуэллу пришлось рысцой пуститься за ним
вдогонку.
- Вы расслышали, что я сказал, мистер Пейтон?
Пейтон повторил:
- Десятого августа. Я своевременно свяжусь с вами и сообщу, куда доставить
корабль. До тех пор не пытайтесь увидеться со мной. До свидания, Корнуэлл.
Корнуэлл спросил:
- Прибыль пополам?
- Да,- ответил Пейтон.- До свидания.
Дальше Пейтон пошел один, раздумывая о закономерностях своей жизни. Когда
ему было двадцать семь лет, он купил в Скалистых горах участок земли с
домом; один из прежних владельцев построил дом как убежище на случай
атомной войны, которой все опасались два столетия назад и которой так и не
суждено было разразиться. Однако дом сохранился - памятник стремлению к
полной безопасности, стремлению существовать без какой-либо связи с внешним
миром, порожденному смертельным страхом.
Здание было выстроено из стали и бетона в одном из самых уединенных уголков
Земли; оно стояло высоко над уровнем моря, и почти со всех сторон его
защищали горы, поднимавшиеся еще выше. Дом располагал собственной
электростанцией и водопроводом, который питали горные потоки, холодильными
камерами, вмещавшими сразу десяток коровьих туш; подвал напоминал крепость
с целым арсеналом оружия, предназначенного для того, чтобы сдерживать напор
обезумевших от страха толп, которые так и не появились. Установка для
кондиционирования воздуха могла очищать воздух до бесконечности, пока из
него не будет вычищено все, кроме радиоактивности (увы, человек
несовершенен!).
И в этом спасительном убежище Пейтон, убежденный холостяк, из года в год
проводил весь август. Он раз и навсегда отключил средства сообщения с
внешним миром - телевизионную установку, телераспределитель газет. Он
окружил свои владения силовым полем и установил сигнальный механизм в том
месте, где ограда пересекала единственную горную тропу, по которой можно
было добраться до его дома.
Ежегодно в течение месяца Пейтон оставался наедине с самим собой. Его никто
не видел, до него никто не мог добраться. Лишь в полном одиночестве он
по-настоящему отдыхал от одиннадцати месяцев пребывания в человеческом
обществе, к которому не испытывал ничего, кроме холодного презрения.
Даже полиция (тут Пейтон усмехнулся) знала, как строго он блюдет это
правило. Однажды он даже махнул рукой на большой залог и, рискуя
подвергнуться психоскопии, все-таки уехал в Скалистые горы, чтобы провести
август, как всегда.
Пейтон подумал, что, пожалуй, включит в свое завещание еще один афоризм:
самое лучшее доказательство невиновности - это полное отсутствие алиби.
Тридцатого июля, как и ежегодно в этот день, Луис Пейтон в 9 часов 15 минут
утра сел в Нью-Йорке на антигравитационный реактивный стратолет и в 12
часов 30 минут прибыл в Денвер. Там он позавтракал и в 1 час 45 минут
отправился на полуантигравитационном автобусе в Хампс-Пойнт, откуда Сэм
Лейбмен на старинном наземном автомобиле (не антигравитационном) довез его
до границы его усадьбы. Сэм Лейбмен невозмутимо принял на чай десять
долларов, которые получал всегда, и приложил руку к шляпе, что вот уже
пятнадцать лет проделывал тридцатого июля.
Тридцать первого июля, как каждый год в этот день, Луис Пейтон вернулся в
Хампс-Пойнт на своем антигравитационном флиттере и заказал в универсальном
магазине все необходимое на следующий месяц. Заказ был самым обычным. По
сути дела, это был дубликат заказов предыдущих лет.
Макинтайр, управляющий магазином, внимательно проверил заказ, передал его
на Центральный склад Горного района в Денвере, и через час все требуемое
было доставлено по линии масс-транспортировки. Пейтон с помощью Макинтайра
погрузил припасы во флиттер, оставил, как обычно, десять долларов на чай и
возвратился домой.
Первого августа в 12 часов 01 минуту Пейтон включил на полную мощность
силовое поле, окружавшее его участок, и оказался полностью отрезанным от
внешнего мира.
И тут привычный ход событий был нарушен. Пейтон расчетливо оставил в своем
распоряжении восемь дней.За это время он тщательно и без спешки уничтожил
столько припасов, сколько могло ему потребоваться на весь август. Тут ему
помогли мусорные камеры, предназначенные для уничтожения отбросов,- это
была последняя модель, с легкостью превращавшая что угодно, в том числе
металлы и силикаты, в мельчайшую молекулярную пыль, которую никакими
средствами нельзя было обнаружить. Избыток энергии, выделявшейся при этом
процессе, он спустил в горный ручей, который протекал возле дома. Всю эту
неделю вода в ручье была на пять градусов теплее обычного.
Девятого августа Пейтон спустился на аэрофлиттере в условленное место в
штате Вайоминг, где Альберт Корнуэлл уже ждал его с космическим кораблем.
Корабль сам по себе, конечно, делал весь план уязвимым, поскольку о нем
знали те, кто его продал, и те, кто доставил его сюда и помог готовить к
полету. Но все эти люди имели дело только с Корнуэллом, а Корнуэлл, подумал
Пейтон с тенью усмешки, скоро будет нем как могила.
Десятого августа космический корабль, которым управлял Пейтон, оторвался от
поверхности Земли, имея на борту одного пассажира - Корнуэлла (конечно с
картой). Антигравитационное поле корабля оказалось превосходным. При
включении на полную мощность корабль весил меньше унции. Микрореакторы
вырабатывали энергию безотказно и бесшумно, и корабль беззвучно прошел
атмосферу - такой не похожий на грохочущие, окутанные пламенем ракеты
прошлого,- превратился в крошечную точку и скоро совсем исчез.
Вероятность того, что кто-нибудь увидит взлетающий корабль, была ничтожно
мала. И его действительно никто не увидел.
Два дня в космическом пространстве, и вот уже две недели на Луне. Чутье с
самого начала подсказало Пейтону, что понадобятся именно две недели. Он не
питал никаких иллюзий относительно самодельных карт, составленных людьми,
которые ничего не смыслят в картографии. Такая карта могла помочь только
самому составителю - ему приходила на помощь память. Для всех остальных
такая карта - сложный ребус.
В первый раз Корнуэлл показал Пейтону карту уже в полете. Он подобострастно
улыбался.
- В конце концов, сэр, ведь это мой единственный козырь.
- Вы сверили ее с картами Луны?
- Я ведь в этом ничего не смыслю, мистер Пейтон. Целиком полагаюсь на вас.
Пейтон смерил его холодным взглядом и вернул карту. Сомнения на ней не
вызывал только кратер Тихо Браге, где находился подземный лунный город.
Хоть в чем-то, однако, астрономия сыграла им на руку. Кратер Тихо Браге
находился на освещенной стороне Луны, следовательно, патрульные корабли
вряд ли будут нести там дежурство, так что у них были все шансы остаться
незамеченными.
Пейтон совершил рискованно быструю антигравитационную посадку в холодной
тени, отбрасываемой склоном кратера. Солнце уже прошло зенит, и тень не
могла стать меньше.
Корнуэлл помрачнел.
- Какая жалость, мистер Пейтон. Мы ведь не можем начать поиски, пока стоит
лунный день.
- У него тоже бывает конец,- оборвал его Пейтон.- Солнце будет здесь
приблизительно сто часов. Это время мы используем, чтобы
акклиматизироваться и как следует изучить карту.
Загадку Пейтон разгадал быстро; оказалось, что у нее несколько ответов. Он
долго изучал лунные карты, тщательно вымеряя расстояния и стараясь
определить, какие именно кратеры изображены на самодельной карте, дававшей
им ключ... к чему?
Наконец он сказал:
- Колокольчики могут быть спрятаны в одном из трех кратеров - ГЦ-3, ГЦ-5
или МТ-10.
- Как же нам быть, мистер Пейтон? - спросил Корнуэлл расстроенно.
