умереть. Он подозревал многое, но ничего не знал... Я пощадил его жизнь и
заставил его уйти на восток, где, я знал, смерть подстерегает его из за
каждого куста. Его люди, наоборот...
- Я знаю.
Карлик прищурил глаза.
- Если ты все знаешь, то к чему мне тогда говорить? Но ты молод и
нетерпелив. Когда я был в твоем возрасте, мне тоже некогда было ждать. Но
с тех пор прошло очень много времени. Я оглядываюсь иногда на мою
молодость. Она так же далека, как и те горы, которые мы покинули. Ты
должен знать об этом... Я был некогда жрецом и врачом при дворе Уайна
Капака. Я видел, как росли Уаскар и Атауальпа [Уаскар - правитель
государства инков в 1525 - 1532 гг., Атауальпа - то же, в 1532 - 1533
гг.]. И тогда уже в мозгу моем брезжила мысль даровать бессмертие этим
детям солнца.
- Это было много веков тому назад?!
- Вероятно, но твои годы не похожи на мои годы... Тогда пришли
железные люди из неведомых стран. Они сеяли тревогу и братоубийства.
Уаскар пал от руки своего собственного брата. То было начало падения
инков. Я был одним из тех, которые сопровождали Атауальпу в лагерь
Франсиско Писарро. Я был свидетелем предательства Филипило и Вальвердеса.
Я видел, как горы золота росли в тюремной камере Атауальпы. Я слышал его
последние стоны, когда он был задушен на площади руками Писарро и Альмагро
[Диего де Альмагро (ок. 1470 - 1538) - испанский конкистадор. Сподвижник
Ф. Писарро, участник завоевания Панамы, Перу, разрушения государства
инков. Открыл озеро Титикака. В результате междоусобиц казнен братьями
Писарро.]. Если бы камни Кайамарки могли говорить, то они поведали бы о
бессмертнейшем изо всех злодеяний. Я остался в плену. Священники взялись
за мое воспитание и научили меня своему языку... Это было единственное,
чему я у них научился. Я видел, как повсюду текла кровь инков. Они были
загнаны в леса и рассеяны на все четыре стороны. Наш великолепный народ,
родившийся от самого солнца, был изгнан в проклятие тьмы.
Я предался горю и плакал от жажды мести. Но Пачакамак взял сам в свои
руки орудие мести. Я был в доме Писарро, когда в него ворвались люди из
Чили с оружием в руках. Я видел, как старый лев вступил в свою последнюю
гигантскую борьбу, пока удар меча по горлу не положил предела его жизни.
Во время этих волнений мои намерения осуществились. Я собрал всех инков,
которые еще жили, и, как преследуемые собаки, убежали мы через
неприступные горы к великой реке. Мы взяли с собою всех пленных, которых
только могли захватить, и вся наша душа пылала жаждою мести и только
мести.
И тогда выросло намерение, созревшее в моем уме и в уме лучшего из
наших мудрецов из храма Виракоча, - намерение сохранить жизнь людей нашего
великого племени, победить самую смерть. Мне удалось это. Мы утолили жажду
мести. Наши враги доставляли нам свою кровь. Мы всасывали в себя
молодость, наши тела ссыхались, и старость сгибала наши спины, нашею
единственной целью было: жить и питаться нашею ненавистью.
Но мы еще надеялись обратить в бегство наших убийц. Несколько из
сыновей инка Манко еще жили в Вилькабамба, Сайри Тупак [Сайри Тупак -
временный правитель государства инков после вторжения испанских
конкистадоров] был старейший из них. Я посетил его и пытался разбудить в
нем ненависть. Но великая печаль охватила сына солнца. Он умер от горя,
тоскуя о своем падении.
Остался один лишь красавец Тупак Амару [Тупак Амару (ок. 1544 - 1572)
- один из вождей инков в борьбе против испанских завоевателей]. Мы хотели
вырвать его из рук испанцев. Но вице-король Толедо казнил его на большой
площади в Куско, и его голова была насажена на высокий кол. Я никогда не
забуду той ночи. Светила полная луна, и тысячи индейцев стояли
коленопреклоненные на площади и взирали на голову с юношескими локонами,
которая была их последнею надеждой. В эту ночь немало было связано шнуров;
и я сохранил мой... В течение веков мы были тайным ужасом Монтаньи. Было
время, когда я поверил в нашу вечную месть. Но оно прошло. Последний инка
из роду Манко Капак покоится там под скалами. То была женщина. Ее жилище
стало ее могилой. В этих пещерах мы бы могли еще долго бороться с
вечностью, но теперь сам дух земли указал нам, что все проходит, все
должно умереть. Огонь, который дремлет в недрах земли, прорвал свою
оболочку. Мы очутились во власти своих врагов и будем скоро все
уничтожены.
Фьельд с волнением поднялся.
- Очень может быть, что мы все скоро умрем, - сказал он. - Но теперь
я спрашиваю тебя во имя Раймона Сен-Клэра, каким образом удалось тебе
прожить в течение стольких веков?
Карлик усмехнулся.
- Все тот же нетерпеливый вопрос, - проворчал он. - В моей молодости
у нас были иные цели: жить коротко, но достойно.
Фьельд покачал головой.
- Ты не понял меня, - сказал он. - Я спрашиваю тебя не для меня
самого, но во имя науки. Человек, к счастью, существо смертное, но мысль
его живет вечно. Ты, конечно, можешь мне ответить, что вы жили новою
кровью, накачиваемой в ваши артерии. Но этот ответ не может удовлетворить
меня... Переливание крови - операция старая, как и сама земля. Римский
император, который мечтал подобным средством продолжить свою жизнь, умер
так же, как и все остальные.
Глаза карлика сверкнули.
- Ты прав, - прошептал он и завязал узел на шнуре, который он держал
в руке. - Кровь - источник жизни. Если она свежа, то человек молод, если
она больна, человек стареет. Мы нуждаемся в молодой крови, чтобы жить.
Поэтому мы и употребляли ее, не только из жажды к жизни, но также из жажды
беспрерывной мести за убийство великого и жизнеспособного народа. Мы стали
вампирами. Наши тела старели медленно. Наши жизненные органы сокращались.
Мы сплошь превратились в одни только кровеносные сосуды. Наши радости
исчезли. Мы больше не размножались. Мы больше не могли радоваться на наших
детей. Солнце, бывшее некогда нашим божеством, превратилось в нашего
врага, и тьма стала другом наших полуслепых глаз. Мы радовались только
крови и мести.
Маленький карлик невольно вздохнул. Он как будто повторял веками
заученную лекцию, но без особого вдохновения.
- Жалкая жизнь, - сказал Фьельд.
Карлик встал и прислушался.
- Тебе надо торопиться, - сказал он, - земля опять начала ворчать.
- Но бессмертие?
- Тайна скрыта в этих кипу, - сказал он. - Позднее наступит время
говорить об этом. Смотри за твоими людьми, и старайтесь держаться как
можно дальше от кратера. Для тебя нет опасности, пока благословение
Пачакамака висит на твоей груди. Но остерегайся мудрости бессмертия. И
радуйся, что ты можешь умереть.
Фьельд смотрел на крошечное существо, которое теперь склонилось к
земле над своей мертвой королевой и бормотало молитву на вымирающем языке
кечуа и аймара. На миг Фьельд задумался, но слабый подземный гром заставил
его поспешить к искусственной лестнице, по которой Инеса и Паквай
выбрались на поверхность.
Через несколько минут он нашел своих друзей, которые стояли,
пораженные ужасом, на краю кратера и смотрели на озеро в его глубине,
ревевшее и кипевшее, словно котел ведьмы, полный расплавленного свинца.
35. ОГНЕННЫЙ КОТЕЛ
С величайшими трудностями удалось Фьельду протиснуть свои широкие
плечи сквозь узкие проходы, ведущие к свету. Тут и там ему приходилось
пережидать, чтобы не попасть под обрушившиеся обломки скал. Земля
колебалась под его ногами, и вся гора словно разваливалась на куски. Ему
ежеминутно грозило быть погребенному заживо. Но счастье сопутствовало ему.
Как будто сам дух горы приходил ему на помощь каждый раз, когда грозила
опасность. В тот момент, когда Фьельд достиг поверхностного слоя и ему
удалось высунуться на воздух, где четыре руки тотчас подхватили его,
позади послышался мощный грохот, и узкий туннель, по которому он только
что прошел, обрушился до основания.
Инеса в ужасе заломила руки, а Паквай схватил Фьельда за руки, словно
не веря еще его появлению. Но Фьельд думал о крошечном карлике в глубине
горы, который, наверное, был уже погребен там со всеми своими вековыми
знаниями. Он испытывал какую-то печаль при мысли, что больше не увидит
старого жреца и придворного врача Атауальпы, - что он не услышит больше
его тонкого голоска, извергающего вековую горесть против тех, что загнали
племя инков в великую тьму, то племя, которое некогда так страстно любило
солнце.
Вампиры?
А эти конкистадоры XVI и XVII веков, которые с их коварным и лживым
духовенством и с их грубейшей вооруженной силой ворвались в жизнь этого
благородного и культурного народа, разве не были они ночными разбойниками,
которые толстыми и жадными губами высосали жизненную силу гордой нации?
Потому что во всех этих сказаниях об испанском завоевании слышится
единый, однообразный крик: Золота и крови! Крови и золота!
Но Фьельду не удалось долго размышлять над этим печальным
чередованием крови и золота. Когда он освоился с окружающим его светом, то
понял, что какой-то новый удар судьбы или природы обрушился на жилище
карликов.
Они стояли на краю кратера, внизу у их ног расстилалось маленькое
озеро, бывшее свежей и идиллической радостью этой горы. Но теперь оно
кипело и бурлило, меж тем как белый густой пар поднимался над кратером
огромным голубым столбом в светлом небе.
- Когда это озеро испарится, - сказал Фьельд, - наступит извержение.
Жара становилась невыносимой. Скалы раскалились под их ногами, и
солнце упорно устремляло на них свои ослепительно белые, жгучие лучи, ни
малейшее дыхание ветерка не освежало воздуха.
Вдруг Инеса схватила Фьельда за руку.
- Смотрите! - крикнула она и указала в глубь кратера.
Зрелище, представшее перед ними, было из тех, что навеки
запечатлеваются в памяти.
Желтые, разорванные скалы ожили. Из дыр и трещин выползло множество
серо-лиловых существ, которые издали походили на червей, выдавленных из
земли. То были карлики, которые стремились к озеру, бывшему в течение
нескольких лет их удовольствием и отрадой. Но на этот раз озеро не могло
оказать никакой помощи своим гостям. Оно было в заговоре с огнем, бушующим
в недрах земли. Оно кипело и фыркало, и бросало свои ядовитые пары прямо в
лицо карликов.
Первые из них невольно остановились у своих трещин и отодвинулись
назад. Но напор изнутри со стороны тех, которых гнала чудовищная жара, был
слишком силен. Один за другим они были сброшены в кипящее озеро под крики
и свист, словно отмеченные судьбой и приговоренные толпы рабов, идущие
навстречу своему уничтожению. Внутри горы подстерегала их смерть, а в
раскаленной глубине озера - последнее мучение. Но не было дороги мимо
мрачного котла.
И в течение нескольких минут среди водяных паров была видна
поверхность озера, сплошь покрытая растерзанными телами, руками, ногами,
которые колебались вместе с волнами.
Тут впервые путешественники имели возможность убедиться в
изумительной живучести этих вековых карликов. Кипящая вода одолевала их с
трудом. Вдруг показались маленькие фигуры, ползущие вверх по отвесной
стене жерла. От варки в кипящей воде они стали красными, как раки, и все
еще не потеряли своей жизнеспособности. Но разорванная стена кратера
отрясала их с себя, точно исполненная справедливого гнева. Все силы,
которые в течение долгих лет были их поддержкой и защитой в борьбе за
вечную жизнь, поднялись против них в неожиданной прихоти.
