Роман Подольный
ЛЕГКАЯ РУКА
Рассказ
Каждое время ставит свою печать на том, что создает. Искусствоведу стиль
здания выдает эпоху, и при этом своеобразие архитектурного замысла только
подчеркивает характерное для каждого века. По почерку можно определить,
когда написана рукопись, по манере неизвестного художника - указать пору
создания картины. Да, у древа истории есть свои годовые кольца, и
необязательно это дерево спиливать, чтобы их увидеть, чтобы разметить
датами то прошлое, которым становится всякое настоящее человечества, но
становится, разумеется, лишь при том условии, что у человечества есть
будущее.
Да, не туда меня повело... А ведь начал было сегодня статью для
популярного журнала: хотелось отвлечь себя хоть ненадолго от мыслей о
случившемся, от необходимости что-то решать... Не получилось. Алексею вон
удалось все-таки заснуть, улегся в спальном мешке прямо на полу. А я все
сижу за столом и, стараясь не смотреть на дальний правый его угол, скольжу
глазами по грубым полкам на стенах. Вот лежат аккуратные деревянные диски
- те самые спилы, на которых так хорошо - загляденье - видны годовые
кольца. И тут же неподалеку - черепа, отполированные временем, ящички,
куда уложены полиэтиленовые мешочки с семенами, почерневшими за
проведенные в земле века... Все бок о бок, по соседству - республиканская
археологическая лаборатория не слишком велика.
Сегодня суббота, и здесь никого нет, кроме нас. Впрочем, и за нами-то
уже несколько раз приходили хозяева лаборатории - местные археологи.
Требовали в гости, возмущались нашим отказом, усиливали натиск. Потом,
видно, обиделись - или вгляделись как следует в наши лица? - и ушли.
Конечно, им интересно. Кто же из нашей братии не наслышан об Алексее. Да
еще студентом я слышал, как в университетском коридоре один известный
археолог кричал другому: "Мне выбирать из пятисот курганов! А денег и
людей - на пять".
А другой отвечал могучим, чуть подрагивающим басом, что ему надо будет
раскоп расширять, а в какую сторону - абсолютно неизвестно.
А спор, собственно, шел о том, с кем из этих двоих должен поехать на
время каникул Алексей Попов, тогда студент третьего курса.
Вот я, например, был на хорошем счету на кафедре и сам выбирал, с каким
археологическим отрядом отправиться. Чем и пользовался. Хорезм, Молдавия,
побережье Иссык-Куля, Новгород... Приятно вспомнить! Алексей о такой
свободе мог только мечтать. Тут решения принимал лично декан факультета. И
я знаю по крайней мере один случай, когда недовольные решением декана
апеллировали к ректору.
Все у Алеши началось, когда семиклассником он нашел на пустыре возле
собственного дома клад серебряных монет четырнадцатого века. А годом
позже, в Новгороде, купаясь в Волхове, обнаружил у самого берега шесть
свинцовых печатей от древних грамот. И - пошло!
- Чутье! - сказал учитель истории.
- Чутье! - сказали профессора и академики. Чутье? По-моему, Алексею
достаточно подойти к городищу или кургану, чтобы где-то в глубине
зашевелились древние вещи, готовые прямо-таки вырваться из-под земли ему
навстречу.
"Легкая рука" - так говорили о моем друге. А в устах археолога это не
просто похвала, везение у нас входит в число необходимых профессиональных
качеств. Необходимых. Но некоторым приходится без них обходиться.
Начальником отряда Алексей стал сразу после университета. А я только
через четыре года, уже кандидатом наук, смог занять место его заместителя.
И - претензий не имею. На бровке нашего раскопа чуть не каждую неделю
появляется очередной корреспондент очередного центрального издания и стоит
часами, нацеливается фотоаппаратом, заполняет каракулями блокнот или
нажимает на клавиши портативного магнитофона.
Наши "киты" частенько зазывают Алексея к себе на раскопки, в гости.
Советуются! И телезрителю добродушно-ехидная физиономия Алексея Попова
настолько знакома, что на улице на него оглядываются, словно он кинозвезда
средней руки.
Квартиру Алексею дали в академическом доме улучшенного типа, построенном
на века, и большую, благо живет великий археолог не только с мамой и
папой, но еще и с бабушкой и дедушкой.
Не завидно ли мне? Да вот ни настолечко. Квартира у меня тоже есть, а
находить любопытные идеи я умею ничуть не хуже, чем Алеша - любопытные
вещи. Кстати, это уже замечено. Меня археологические титаны тоже
приглашают. Правда, зимой, а не летом, и в камерные лаборатории, а не на
раскопки. Определить назначение вещи, найти ей место в классификации,
обнаружить слабые места в интересной гипотезе... Это я умею. И статей в
научных изданиях у меня не меньше, чем у Попова. Зато очерков об Алексее в
общих изданиях появилось втрое больше, чем статей по специальности у нас
обоих.
Мы друзья. Поэтому меня кое-что тревожит в его личной жизни. А именно -
полное ее отсутствие. Такой знаменитый человек - да девицы должны бы
лететь к нему, точно бабочки на огонь. Собственно, такие бабочки и
находятся. Только как влюбился он на втором курсе в Нонну Карышеву, так с
этой позиции и не отступил ни на шаг. Она романы на его глазах крутила,
замуж выходила, развод получала. Я не выдержал как-то, подошел к ней,
спросил, чего такому человеку поворот от ворот дает, а она морщит нос и
говорит: "Должно же ему в чем-нибудь не везти!"
Нонна - тоже археолог, завидует? Злится? Коли кому-то слишком везет,
начинает казаться (ко мне это тоже, увы, относится), будто это за твой
счет...
В конце концов Нонна и Алексею что-то в этом роде заявила. Он мне сам об
этом сказал, только не сразу. И признался, что теперь твердо решил
потерпеть полную неудачу на очередных раскопках.
Да, наверное, в генах каждого из нас сидит первобытная вера в
умилостивительную жертву - как будто одной неприятностью можно откупиться
от другой!
Очередная экспедиция была "новостроечная" - копали там, где
планировалось большое строительство; требовалось вытащить историю наружу
лопатами прежде, чем будущее разрушит ее экскаваторами.
Алексей намеренно и начал раскопки с кургана явно "грабленого" - с
отчетливыми признаками визита, пару тысяч лет назад нанесенного покойнику
кладоискателями.
Я, конечно, помнил этот случай. Хотя у меня он никаких особых волнений
не вызвал. Курганы почти все грабленые, но искателя сокровищ только
сокровища и интересовали, а наши интересы пошире. И вот тут-то Алексея в
первый раз подвело чутье. В Золотой кладовой Эрмитажа появились: еще один
изумительной работы гребень с изображением сражающихся всадников, полный
золотой набор украшений для коня и новая древняя диадема скифской царицы.
А из готового почти номера "Советской археологии" выкинули статью Нонны,
чтобы освободить место для рассказа Алексея о его находках. И она при
встрече спросила Попова, не стоит ли ликвидировать те экспедиции, в
которых он не может участвовать. Так ехидно женщины разговаривают только с
близкими людьми. Я и пришел к выводу, что Алексей может надеяться на
взаимность. Но он мои утешения воспринимал именно как утешения. И - решил
на будущий год с экспедицией вообще не связываться. Я, мол, и без него
справлюсь с отрядом, а он докторскую будет писать. Я сказал, что еще одна
находка вроде последней,- и его прямо изберут в членкоры, так что нечего
зря терять время, но Алексей шутки не принял. Клялся, что ненавидит свое
нелепое везение и готов, кажется, возненавидеть даже археологию.
С ужасом представил я себе, как еду в поле без него - и ничего не нахожу
и какой же это будет позор. И начал бить как раз на дурацкую его
сверхсовестливость, объясняя: тогда, мол, всем станет ясно: как археолог я
без него ничто.
- А твои идеи! - возмутился было он.
- Слова, слова, слова, - ответил я по Шекспиру. - Лешенька, браток ты
мой, милый избалованный ребенок нашей общей мамы - археологии. Хочешь
отказаться от пирожных, которыми уже наелся досыта, и надеешься этой ценой
получить от судьбы мороженое? Ничего, боюсь, у тебя не выйдет. У тебя -
чутье, талант, то, что называют даром. Мне вот даром ничего не давалось. И
- никому ничего не дается даром. Только один расплачивается авансом, а
другие задним числом, как ты сейчас. Я же с тобой пожинал плоды, с тобой и
платить буду.
И тогда он нашел компромисс...
... Ветер то заставлял ложиться набок, то отпускал на свободу невысокие
стебельки травы, слабенькие черные кустики с застенчивой зеленью и редкими
красными ягодами. Экспедиционный грузовик с двумя ведущими парами колес
довез-таки нас через тяжелый горный перевал к пятнышку степи среди гор.
Именно пятнышку, настолько небольшому, что вряд ли хоть одному древнему
скотоводу доводилось загонять сюда своих овец. И для крепости место тоже
не подходило, и вообще для жилья: воды поблизости нет, клочки почвы на
скалах невелики и малообещающи для земледельца.
- Заложим раскопы тут и тут,- намечал Алексей победным голосом, но лицо
у него было совсем не победное. Трое студентов и одна студентка,
захваченные нами на роли рабочих и поварихи, с удивленным гомоном стали
обустраивать угол "пятнышка" для бивуака.
А я увел Алексея за ближайшую скалу.
- Ты станешь притчей во языцех. Можешь быть уверенным, найдется кому
приехать и посмотреть, почему это у Попова нет находок. И такой кто-то
немедленно обнаружит, что Попов раскапывал участок, где нет культурного
слоя.
- Так это и прекрасно. Очень быстро выяснится, что Алексею Попову слава
в голову ударила, раскопки он затеял бесполезные, и хорошо, что выяснится
быстро, поэтому денег государственных почти не уйдет, а за те, что уйдут,
я смогу как-нибудь расквитаться. Все продумано. А потом я спрошу Нонну,
стала ли она более везучей оттого, что мне изменила археологическая удача.
И, может быть... Кстати, тебе-то совсем не надо присутствовать здесь. Если
один ученый имеет право на временное умопомрачение, то насчет двоих я в
этом бы усомнился. И начальство - тоже усомнится. Смотайся пока в столицу
республики, зайди там на базу, возьми то да се, привези сюда... Впрочем,
нет! Сиди там и жди. Я быстренько сверну тут все. Слишком перед студентами
неудобно... Ладно, накручу им как-нибудь, мол, раскопки модельные,
намеренно работаю там, где ничего нет, чтобы сравнить... Ну и так далее.
А я, между прочим, еще месяц назад, не входя в подробности, рассказал
Нонне о том, что Алексей намерен потерпеть неудачу. Мотивы его, конечно,
ей польстили, но она ответила, что намеренная неудача - уже не неудача.
Как она тут же признала, неустанное внимание великого археолога доставляет
ей истинное удовольствие. И на том спасибо - женщины ее типа, привыкнув к
удовольствию, с трудом соглашаются лишиться его. Сообщать Алеше о
разговоре я не стал: кем бы я оказался в его глазах, при всех своих добрых
намерениях... А вот поехать на базу - согласился.
... Теперь он спит на полу в захламленной историческими сокровищами
комнате лаборатории. Бедный счастливчик! А я сижу за столом и пытаюсь хоть
что-то понять. У моего левого локтя - коробочка с семенами, очевидно,
найденными при раскопках. Семена, конечно, черные. Время если и не сожжет
дотла, то уж обдаст своим пламенем. След этого огня я увидел сегодня на
лице Алексея, примчавшегося на базу с его... с наших идиотских раскопок.
Слава богу, я сидел в этом самом помещении один. Он сразу повернул ключ в
дверях, подошел, положил передо мной довольно странный листок бумаги:
"Читай!"
Довольно странный? Это вообще была не бумага. Она не рвалась, и даже
лезвие раскопного ножа оказалось бессильно оставить на листке хоть
какой-то след. А уж текст... Привожу его полностью:
"Оля! Передай по начальству: нашли мы наконец местечко для базы. Там и
сейчас почти ничего не растет, и вплоть до палеозоя, наверное, так
было; никому в голову не могло прийти там поселиться, и ни для
кочевника, ни для туриста на этом пятачке ничего интересного нет.
Населенных пунктов в радиусе трех десятков километров и последней
тысячи лет не обнаружено. Пространственно-временные координаты для
