почти вплотную.
- То бишь Высший Мэйланя Однорогий Дан Гьен, - поправляется Гвениль.
- Тут у нас спор один зашел...
Ну что с него взять? Он ведь не со зла, просто говор у него такой,
без тонкостей, как у всех лоулезцев. Помню, я как-то битый час объяснял
ему разницу между "однорогим" и "единорогом". Выслушал меня эспадон, не
перебивая, а потом и спрашивает:
- Ну, рог-то у него один?
- Один, - говорю.
- Ну и нечего мне лапшу на крестовину наматывать! - отвечает.
Лапша - это еда такая, Придаток Гвениля ее очень любит. Поговорили,
значит...
Правда, с тех пор он меня чаще всего правильно зовет. А в турнирном
запале - как получится.
- ...спор один зашел, - продолжает меж тем Гвениль. - Соперник мой
интересуется: дескать, когда он меня в рубке победит - заметь, "когда", а
не "если"! - то как ему с тобой в Беседе работать, чтоб внешность твою
замечательную не повредить ненароком. Больно легкий ты, вот он и
опасается... Уступить ему, что ли, пусть сразу и попробует?
Улыбнулся я про себя, но виду не подал. Сам Гвениль при первой своей
Беседе со мной на том же вопросе и ожегся, так что ему теперь кого другого
подставить - самое милое дело!
Повернулся я к Но-дачи, а тот молчит серьезно и ждет.
- Тебя, - спрашиваю, - в землю до проковки зарывали?
- Зарывали, - отвечает. - На девять лет, как положено.
- Ладно, - киваю. - А полировали, небось, дней пятнадцать?
- Да, - отвечает, но уже тоном ниже.
- Хорошо, - говорю, а сам у Придатка Чэна над головой вытягиваюсь
вроде радуги. - Ты - гость, тебе и рубить первому. Давай!..
Молодец он оказался! Гвениль по первому разу - и то постеснялся,
поосторожничал, а этот с Придаткова плеча и полоснул наискосок, без
замаха! Принял я его на полкасания - еще подумал, что Гвен потяжелее будет
- а там из-под него вывернулся, Придатка Чэна вправо увел и в дугу
согнулся.
Он чуть в землю не зарылся, Но-дачи этот. Правда, "чуть" не
считается, особенно если он от земли поперек Придатка моего пошел, во всю
длину, да еще на уровне живота! Опасное это дело, такая махина не всегда
вовремя остановиться может, даром что он Гвениля легче...
Ну и не стал я с ним в игры играть. Упал мой Чэн, как есть упал,
навзничь - а гость над нами пронесся, только ветерком хлестнуло. Придаток
его с ноги на ногу перепрыгнул, споткнулся и рядом с нами на четвереньки
встал.
А как ему на ногах удержаться, когда у него сандалии на деревянной
колодке да на двух ремешках, а я те ремешки на левой сандалии, пока
Придаток Чэн на земле раскидывался, пополам разрезал?!
Гвениль веселится - он такие шутки почище Бесед любит - на трибунах
визг со скрежетом вперемешку, а Придаток гостя уже на пятках сидит, и сам
гость у него на коленях лежит.
Молчит. Только подрагивает слегка. И пасть кошачья, что у него на
головке рукояти, невесело так скалится...
- Ну что, - спрашиваю, - понял?
- Понял, - отвечает. - Благодарю, Высший Дан Гьен, за науку.
Дважды молодец! Гвениль - тот, помню, до вечера ругался, пока не
угомонился.
- Еще хочешь? - спрашиваю.
- Обязательно.
- Ну вот, - говорю, - обставишь Гвениля в рубке, тогда и повторим.
И повел Придатка Чэна к другим площадкам.
Мне нужно было хоть немного расслабиться. Одергивание самоуверенного
Но-дачи потребовало больше сил и энергии, чем это могло показаться с
первого взгляда. Поэтому я пустил Придатка Чэна бесцельно бродить между
турнирными площадками, останавливаясь то тут, то там, а сам попытался на
время забыть о предстоящей финальной Беседе - с Гвенилем или Но-дачи.
Первый уже неплохо знал мои обычные уловки - во всяком случае,
некоторые из них - а второй после трепки будет начеку, так что...
Все, забыли! Гуляем...
У южных площадок, где состязались древковые Блистающие, я
задерживаться не стал. Волчья Метла к турниру не вернулась, а остальные
Длинные - кроме, пожалуй, Лунного Квана, но его я уже видел - меня
интересовали мало.
Шел третий день турнира, а первые три дня всегда идут под девизом:
"Подобные с подобными". Или хотя бы с более-менее подобными. День
смешанных Бесед наступит лишь завтра, но Метлы все нет, и я, скорей всего,
раз-другой встречусь с Нагинатой Катори, явной фавориткой, а там уйду на
трибуны. Или домой. Нет, домой не уйду, что это я в самом деле...
- Зар-ра! - неожиданно взметнулось слева от меня. - Зар-ра-хид!..
Я свернул на крики и пару минут любовался, как мой замечательный
дворецкий беседует с ножами-двойняшками Тао. Зрелище заслуживало внимания.
Эсток Заррахид был более чем вдвое длиннее любого из двойняшек, но зато
каждый Тао был почти вчетверо шире невозмутимого эстока. Широченные братья
верткой рыбой метались в руках своего низкорослого Придатка, то ложась
вдоль предплечья, то вновь выныривая акульим плавником острия вперед. Но
все их отчаянные попытки ближе подобраться к Заррахидову Придатку
мгновенно пресекались недремлющим эстоком.
Я вышел из ножен и, продолжая наблюдать за Беседой, стал повторять
некоторые движения Заррахида. Естественно, добавляя кое-что свое.
Придаток эстока, казалось, врос в землю и пустил корни, подобно
вековой сосне - да, это не мой Чэн, способный вертеться в момент Беседы
почище братьев Тао, хоть и нелепо сравнивать Блистающих и Придатка - но
вытянутое жало Заррахида неизменно нащупывало любую брешь в звенящей
обороне двойняшек, отгоняя злившихся братьев Тао на почтительную
дистанцию.
- Зар-ра! Зар-ра-хид!..
Я на миг присоединился к скандирующим Блистающим, поддерживая моего
дворецкого, затем спрятался в ножны и послал Придатка Чэна дальше.
- Единорог пошел, - услышал я чью-то реплику. - Своими любовался...
- Ну и что? - незнакомый голос был раздражающе скрипуч.
- А то, что вон тот эсток - из Малых его дома. Вот я и говорю...
- Ну и что? - снова проскрипел невидимый упрямец.
Я обернулся в надежде увидеть болтунов и обнаружил за спиной Придатка
Чэна - кого бы вы думали?! - Детского Учителя семьи Абу-Салим и Дзюттэ
Обломка. Они, как и на Посвящении, делили между собой одного Придатка,
удобно устроившись: Учитель - на поясе, шут - за поясом.
"Хороший пояс, - ни с того, ни с сего подумал я. - Кожа толстая, с
тиснением "узлы и веревки", пряжка с ладонь... на пятерых места хватит".
- Прогуливаешься, гроза Кабира? - опустив положенное приветствие,
нахально заявил шут. - Ну-ну...
Голос у него оказался низкий и глубокий, вроде гула ночного ветра в
прибрежном тростнике. А я почему-то решил, что он сейчас заскрипит, как
тот, невидимый... нет, конечно же, это не они! С чего бы им меня за глаза
обсуждать, да еще и препираться?!
- Прогуливаюсь, - ответил я. Кстати, Дзюттэ, все хочу тебя спросить -
ты в юности, небось, подлиннее был?
Раздражение, накопившееся во мне, требовало выхода.
- А с чего это ты взял? - удивился шут.
- Ну, я так полагаю - сломали тебя когда-то не до конца, вот с тех
пор Обломком и прозывают...
Мне очень захотелось, чтобы Дзюттэ обиделся. Или хотя бы втянул в
глупый и грубый разговор Детского Учителя. Даже если я не прав - а я не
прав.
Только он не обиделся. И Учитель промолчал.
- Иди "корову" потыкай, - ехидно усмехнулся шут. - Глядишь, ума
прибавится... Ты - Единорог, потому что дурак, а я - Обломок, потому что
умный, и еще потому, что таким, как ты, рога могу обламывать. До
основания. А затем...
- А затем я хочу спросить тебя, Высший Дан Гьен...
Это вмешался Детский Учитель. Глухо и еле слышно. После вежливого
обращения он выдержал длинную паузу, заставляя меня напряженно ожидать
продолжения, которого я мог бы и не расслышать в турнирном шуме. Ну давай,
договаривай, тем более что гомон позади нас малость утих... интересно, кто
верх взял - Заррахид или двойняшки?
- Ты эспадону Гвенилю доверяешь? - неожиданно закончил Учитель.
- Как себе, - не подумав, брякнул я, потом подумал - хорошо подумал!
- и твердо повторил:
- Как себе.
- Нашел, кого спрашивать, Наставник! - вмешался шут Дзюттэ, в
непонятном мне возбуждении выпрыгивая из-за пояса и прокручиваясь в руке
Придатка ничуть не хуже любого из ножей Тао.
Вот уж от кого не ожидал!
- Единорог у нас всем и каждому доверяет! Любому - как себе! И в
Мэйлане, откуда удрал невесть когда и невесть зачем, и в Кабире, и здесь,
на турнирном поле...
И уже ко мне, вернувшись на прежнее место и выпячивая свою дурацкую
одностороннюю гарду в виде лепестка:
- Ну что тебе стоило после Посвящения сказать Шешезу то, что надо?
Глядишь, и отменили бы турнир, и у нас забот этих не было бы!..
Интересно, какие-такие у него заботы?!
- Все? - спрашиваю. - Тогда мне пора.
И двинул наискосок к щитам, где метательные ножи восьми местных
семейств и пять гостей из Фумэна в меткости состязались.
Только и услышал вслед:
- Зря ты его злил, Дзю... он и так мало что понял, а теперь и
подавно, - это Детский Учитель.
Пауза. И тихо почему-то, словно весь турнир вымер.
- Злю, значит - надо, - это уже Обломок, шут тупой. - Злые - они
острее видят, а добрые - слепцы! Гвениль его только что под чужой удар
подставил, до проверки Мастерства Контроля, а этот Рог Мэйланьский...
Добренькие мы все, Наставник, по самую рукоять добренькие, не переучить
нас!..
И - еле слышно во вновь возникшем гомоне - чей-то скрипучий смешок.
...Испортили настроение, мерзавцы! Чуть Учителю сгоряча по-Беседовать
не предложил... И не то чтоб я его опасался или еще что-нибудь - у такого
и выиграть почетно, и проиграть не зазорно - а просто неловко на турнирном
поле препираться и Беседы случайные затевать.
И с кем? С Детским Учителем семьи Абу-Салим?! Не хватало еще с шутом
на площадку выйти, на потеху всему Кабиру... Расслабился, называется!
Завелся с первого взмаха, как вчера кованый...
- Айе, Единорог! Оглох, что ли?!
Совсем рядом ударили в землю конские копыта, налетевший ветер принес
с собой запах звериного пота и кожаной сбруи, и сбоку от меня вырос Лунный
Кван-до, вонзив в землю наконечник основания древка.
Казалось, что щуплый и жилистый Придаток в юфтевой куртке по пояс и
штанах из плотно простеганной ткани, гарцуя на плохо объезженном коне,
уцепился с перепугу за ствол одинокого кипариса - у которого вместо кроны
по ошибке выросло огромное лезвие с толстым шипастым обухом.
- Ну, мэйланец, ты даешь! Тебя на твоей площадке уже битый час
дожидаются! Твой выход! Гвениль кривому двуручнику уступил, все тебя
ищут...
Вот сколько себя в Кабире помню, всегда у Квана Придатки мелкие...
Что? Что он сказал?!
То, что Гвениль умудрился-таки проиграть заезжему Но-дачи, сразу
оттеснило на задний план все прочие мысли.
- Как уступил? На чем?!
- Да в самом конце... Их сперва, как ты ушел, на Мастерство Контроля
трижды проверяли - и все в лучшем виде! У гранитной плиты, у натянутой
струны, у бычьего пузыря - оба при ударе в полный размах вплотную
останавливались! После по горящей свечке срубили - опять на равных...
фитиль сняли, свеча стоит. А там гость предложил гвозди в воздух кидать.
Вот Гвен на втором гвозде-то и срезался!..
Увлекшийся Кван все говорил и говорил, подробно перечисляя мельчайшие
подробности состязания в рубке, но я уже не слушал его, поймав себя на
странном и неприятном чувстве.
Очень странном и очень неприятном.
После проклятых слов шута поражение Гвениля стало приобретать для
