ВЛАДИМИР ОДОЕВСКИЙ
ИГОША
(Алек. Степ. Хомякову)
Я сидел с нянюшкой в детской; на полу разостлан был
ковер, на ковре игрушки, а между игрушками - я; вдруг
дверь отворилась, а никто не взошел. Я посмотрел,
подождал - все нет никого.
- Нянюшка! нянюшка! Кто дверь отворил?
- Безрукий, безногий дверь отворил, дитятко! Вот
безрукий, безногий и запал мне на мысль.
- Что за безрукий, безногий такой, нянюшка?
- Ну, да так - известно, что,- отвечала нянюшка,-
безрукий, безногий.
Мало мне было нянюшкиных слов, и я, бывало, как дверь
ли, окисли отворится - тотчас забегу посмотреть: не тут
ли безрукий - и, как он ни увертлив, верно бы мне
попался, если бы в то время батюшка не возвратился из
города и не привез с собою новых игрушек, которые
заставили меня на время позабыть о безруком.
Радость! веселье! прыгаю! любуюсь игрушками! А нянюшка
ставит да ставит рядком их на столе, покрытом салфеткою,
приговаривая: Не ломай, не разбей, помаленьку играй,
дитятко . Между тем зазвонили к обеду.
Я прибежал в столовую, когда батюшка рассказывал,
отчего он так долго не возвращался. Все постромки
лопались,- говорил он,- а не постромки, так кучер то и
дело что кнут свой теряет; а не то пристяжная ногу
зашибет, беда, да и только! Хоть стань на дороге; уж в
самом деле я подумал: не от Игоши ли?
- От какого Игоши? - спросила его маменька.
- Да вот послушай,- на завражке я остановился лошадей
покормить; прозяб я и вошел в избу погреться; в избе за
столом сидят трое извозчиков, а на столе лежат четыре
ложки; вот они хлеб ли режут, лишний ломоть к ложке
положат; пирога ли попросят, лишний кусок отрушат.
- Кому это вы, верно, товарищу оставляете, добрые
молодцы? - спросил я.
- Товарищу не товарищу,- отвечали они,- а такому
молодцу, который обид не любит.
- Да кто же он такой? - спросил я.
- Да Игоша, барин. Что за Игоша, вот я их и ну
допрашивать.
- А вот послушайте, барин,- отвечал мне один из них,
- летом у земляка-то родился сынок, такой хворенький, Бог
с ним, без ручек, без ножек,- в чем душа; не успели за
попом сходить, как он и дух испустил; до обеда не дожил.
Вот, делать нечего, поплакали, погоревали, да и предали
младенца земле.- Только с той поры все у нас стало не по-
прежнему... впрочем, Игоша, барин, малый добрый: наших
лошадей бережет, гривы им заплетает, к попу под
благословенье подходит; но если же ему лишней ложки за
столом не положишь или поп лишнего благословенья при
отпуске в церкви не даст, то Игоша и пойдет кутить: то у
попадьи квашню опрокинет или из горшка горох выбросает; а
у нас или у лошадей подкову сломает, или у колокольчика
язык вырвет - мало ли что бывает.
- И! да я вижу, Игоша-то проказник у вас,- сказал я,
- отдайте-ка его мне, и если он хорошо мне послужит, то у
меня ему славное житье будет; я ему, пожалуй, и харчевые
назначу.
Между тем лошади отдохнули, я отогрелся, сел в сани,
покатился: не отъехали версты - шлея соскочила, потом
постромки оборвались, а наконец оглобля пополам - целых
два часа понапрасну потеряли. В самом деле подумаешь, что
Игоша ко мне привязался.
Так говорил батюшка; я не пропустил ни одного слова. В
раздумье пошел я в свою комнату, сел на полу, но игрушки
меня не занимали - у меня в голове все вертелся Игоша да
Игоша. Вот я смотрю - няня на ту минуту вышла - вдруг
дверь отворилась; я по своему обыкновению хотел было
вскочить, но невольно присел, когда увидел, что ко мне в
комнату вошел, припрыгивая, маленький человечек в
крестьянской рубашке, подстриженный в кружок; глаза у
него горели, как угольки, и голова на шейке у него
беспрестанно вертелась; с самого первого взгляда я
заметил в нем что-то странное, посмотрел на него
пристальнее и увидел, что у бедняжки не было ни рук, ни
ног, а прыгал он всем туловищем. Как мне его жалко стало!
Смотрю, маленький человечек - прямо к столу, где у меня
стояли рядком игрушки, вцепился зубами в салфетку и
потянул ее, как собачонка; посыпались мои игрушки:
фарфоровая моська вдребезги, барабан у барабанщика
выскочил, у колясочки слетели колеса - я взвыл и закричал
благим матом: Что за негодный мальчишка! зачем ты сронил
мои игрушки, эдакой злыден! да что еще мне от нянюшки
достанется! Говори, зачем ты сронил игрушки?
- А вот зачем,- отвечал он тоненьким голоском,-
затем, - прибавил он густым басом,- что твой батюшка
всему дому валежки сшил, а мне, маленькому,- заговорил
он снова тоненьким голоском,- ни одного не сшил, а
теперь мне, маленькому, холодно, на дворе мороз,
гололедица, пальцы костенеют.
- Ах, жалкинький, - сказал я сначала, но потом,
одумавшись,- да какие пальцы, негодный, да у тебя и рук-
то нет, на что тебе валежки?
- А вот на что,- сказал он басом,- что ты вот видишь,
твои игрушки в дребезгах, так ты и скажи батюшке:
Батюшка, батюшка, Игоша игрушки ломает, валежек просит,
купи ему валежки ,- а ты возьми да и брось их ко мне в
окошко.
Игоша не успел окончить, как нянюшка вошла ко мне в
комнату, Игоша не прост молодец, разом лыжи навострил, а
нянюшка - на меня: Ах ты, проказник, сударь! зачем
изволил игрушки сронить? Нельзя тебя одного ни на минуту
оставить. Вот ужо тебя маменька...
- Нянюшка! Не я уронил игрушки, право, не я, это
Игоша...
- Какой Игоша, сударь?.. еще изволишь выдумывать!
- Безрукий, безногий, нянюшка. На крик прибежал
батюшка, я ему рассказал все, как было, он расхохотался.
- Изволь, дам тебе валежки, отдай их Игоше. Так я и
сделал. Едва я остался один, как Игоша явился ко мне,
только уже не в рубашке, а в полушубке.
- Добрый ты мальчик,- сказал он мне тоненьким
голоском,- спасибо за валежки; посмотри-ка, я из них
себе какой полушубок сшил, вишь, какой славный!
И Игоша стал повертываться со стороны на сторону и
опять к столу, на котором нянюшка поставила свой заветный
чайник, очки, чашку без ручки и два кусочка сахара - и
опять за салфетку, и опять ну тянуть.
- Игоша! Игоша! - закричал я,- погоди, не роняй -
хорошо мне один раз прошло, а в другой не поверят; скажи
лучше, что тебе надобно?
- А вот что,- сказал он густым басом,- я твоему
батюшке верой и правдой служу, не хуже других слуг ничего
не делаю, а им всем батюшка к празднику сапоги пошил, а
мне, маленькому,- прибавил он тоненьким голоском, - и
сапожишков нет, на дворе днем мокро, ночью морозно, ноги
ознобишь...- и с сими словами Игоша потянул за салфетку,
и полетели на пол и заветный нянюшкин чайник, и очки
выскочили из очешника, и чашка без ручки расшиблась, и
кусочек сахарна укатился...
Вошла нянюшка, опять меня журит: я на Игошу, она на
меня.
- Батюшка, безногий сапогов просит, - закричал я, когда
вошел батюшка.
- Нет, шалун,- сказал батюшка,- раз тебе прошло, в
другой раз не пройдет; эдак ты у меня всю посуду
перебьешь ; полно про Игошу-то толковать, становись-ка в
угол.
- Не бось, не бось, - шептал мне кто-то на ухо,- я
уже тебя не выдам.
В слезах я побрел к углу. Смотрю: там стоит Игоша,
только батюшка отвернется, а он меня головой толк да толк
в спину, и я очутюсь на ковре с игрушками посредине
комнаты; батюшка увидит, я опять в угол; отворотится, а
Игоша снова меня толкнет.
Батюшка рассердился. Так ты еще не слушаться? -
сказал он, - сей час в угол и ни с места .
- Батюшка, это не я... это Игоша толкается.
- Что ты вздор мелешь, негодяй; стой тихо, а не то на
целый день привяжу тебя к стул.
Рад бы я был стоять, но Игоша не давал мне покоя: то
ущипнет меня, то оттолкнет, то сделает мне смешную рожу -
- я захохочу; Игоша для батюшки был невидим - и батюшка
пуще рассердился.
- Постой,- сказал он, - увидим, как тебя Игоша будет
отталкивать,- и с сими словами привязал мне руки к
стулу.
А Игоша не дремлет: он ко мне - и ну зубами тянуть
узлы; только батюшка отворотится, он петлю и вытянет; не
прошло двух минут - и я снова очутился на ковре между
игрушек, посредине комнаты.
Плохо бы мне было, если б тогда не наступил уже вечер;
за непослушание меня уложили в постель ранее
обыкновенного, накрыли одеялом и велели спать, обещая,
что завтра, сверх того, меня запрут одного в пустую
комнату.
Ночью, едва нянюшка загнула в свинец свои пукли, надела
коленкоровый чепчик, белую канифасную кофту, пригладила
виски свечным огарком, покурила ладаном и захрапела, я
прыг с постели, схватил нянюшкины ботинки и махнул их за
форточку, приговаривая вполголоса: Вот тебе, Игоша .
- Спасибо! - отвечал мне со двора тоненький голосок.
Разумеется, что ботинок назавтра не нашли, и нянюшка не
могла надивиться, куда они девались.
Между тем батюшка не забыл обещания и посадил меня в
пустую комнату, такую пустую, что в ней не было ни стола,
ни стула, ни даже скамейки.
- Посмотрим, - сказал батюшка,- что здесь разобьет
Игоша! Нет, брат, я вижу, что ты не по летам вырос на
шалости... пора за ученье. Теперь сиди здесь, а чрез час
за азбуку,- и с этими словами батюшка запер двери.
Несколько минут я был в совершенной тишине и
прислушивался к тому странному звуку, который слышится в
ухе, когда совершенно тихо в пустой комнате. Мне приходил
на мысль и Игоша. Что-то он делает с нянюшкиными
ботинками? Верно, скачет по гладкому снегу и взрывает
хлопья.
Как вдруг форточка хлопнула, разбилась, зазвенела, и
Игоша, с ботинкой на голове, запрыгал у меня по комнате.
Спасибо! Спасибо! - закричал он пискляво.- Вот какую я
себе славную шапку сшил!
- Ах, Игоша! не стыдно тебе? Я тебе и полушубок
достал, и ботинки тебе выбросил из окошка,- а ты меня
только в беды вводишь!
- Ах, ты неблагодарный,- закричал Игоша густым басом,-
- я ли тебе не служу, - прибавил он тоненьким голоском,-
я тебе и игрушки ломаю, и нянюшкины чайники бью, и в угол
не пускаю, и веревки развязываю; а когда уже ничего не
осталось, так рамы бью; да к тому ж служу тебе и батюшке
из чести, обещанных харчевых не получаю, а ты еще на меня
жалуешься. Правда у нас говорится, что люди - самое
неблагодарное творение! Прощай же, брат, если так, не
поминай меня лихом. К твоему батюшке приехал из города
немец, доктор, который надоумил твоего батюшку тебя за
азбуку посадить, да все меня к себе напрашивается,
попробую ему послужить; я уж и так ему стклянки перебил,
а вот к вечеру после ужина и парик под бильярд закину -
посмотрим, не будет ли он тебя благодарнее...
С сими словами исчез мой Игоша, и мне жаль его стало.
С тех пор Игоша мне более не являлся. Мало-помалу
ученье, служба, житейские происшествия отдалили от меня
даже воспоминание о том полусонном состоянии моей
младенческой души, где игра воображения так чудно
сливалась с действительностью; этот психологический
процесс сделался для меня недоступным; те условия, при
которых он совершался, уничтожились рассудком; но иногда,
в минуту пробуждения, когда душа возвращается из какого-
то иного мира, в котором она жила и действовала по
законам, нам здесь неизвестным, и еще не успела забыть о
них, в эти минуты странное существо, являвшееся мне в
младенчестве, возобновляется в моей памяти, и его явление
кажется мне понятным и естественным.
_______________________________________________________________
Оригинал этого текста расположен в библиотеке сайта
"Русская Фантастика" по адресам:
http://www.sf.amc.ru/
http://www.kulichki.rambler.ru/sf/
