Хелен НИЛСЕН
ВАШ СВИДЕТЕЛЬ
Все происходящее очень смахивало на убийство, расправу и даже
смертную казнь. Нейми Шон выбрала для себя первое определение, потому что
оно как-то очень уютно укладывалось у нее в голове. Само преступление, как
его не называй, совершилось против несчастного гражданина, некоего Генри
Бэбкока, а местом экзекуции была скамья для свидетелей в Даттоновском
городском суде.
Генри Бэбкок оказался сейчас в такой же ситуации, что и покойная
Агнес Томпсон, домохозяйка, сбитая недавно машиной марки "Мерседес-Бенц" и
похороненная впоследствии. Но беднягу Бэбкока, в отличие от миссис
Томпсон, хоронили заживо.
Нейоми сидела в зале суда и с восхищением наблюдала за этой сценой.
Адвокат Арнольд Шон обладал электризующей мужественностью, магическим
обаянием и интеллектуальными способностями. Драматург, стратег, психолог,
а при случае и поэт, он в свои пятьдесят был более красив, чем когда-то в
двадцать пять, более самоуверен, более удачливого боялись и куда больше
ненавидели. Он выбирал дела с особой тщательностью, критерием которой
являлась платежеспособность клиента. Зато, когда договор был подписан,
обвиняемый мог спать спокойно, ибо знал: теперь его судьба в руках такого
умного, изворотливого и талантливого защитника, какого только можно
раздобыть за деньги.
И самого большого мерзавца.
Словарный запас Нейоми был не столь обширен, как у ее мужа, Он смог
бы найти более яркие краски для описания своего характера, что он и сделал
несколько часов тому назад.
- Я не жесток, Нейоми. Я честен. Конечно, легче было бы солгать,
причем намного легче, чем ты думаешь, моя дорогая. Я мог бы доказать тебе,
несмотря на все твои сомнения, что я невинный, верный и преданный муж, что
безумно влюблен в тебя, и, что все, что ты узнала, наоборот, чистая
иллюзия. Но я не хочу лгать. Да, у меня есть другая женщина.
Нейоми старалась не вслушиваться в это эхо. Арнольд говорил, а когда
он говорил, внимание всех было приковано к нему.
- Итак, м-р Бэбкок, вы утверждаете, что видели, как мой клиент, м-р
Джером, на автомашине марки "Мерседес-Бенц", поехал на красный свет, сбил
на на перекрестке покойную миссис Агнес Томпсон, отъехал на расстояние
около пятидесяти ярдов, затем вернулся к месту, где лежала сбитая им
женщина и, не вылезая из машины, развернулся и уехал...
М-р Джером. Девятнадцатилетний юнец, совсем еще мальчишка,
уставившийся виноватыми голубыми глазами на свои незагрубелые, стиснутые
на столе руки. Согласно инструкциям Арнольда, светлые волосы аккуратно
зачесаны назад, черный костюм, белая рубашка и старомодный галстук -
Кеннет Джером больше походил на отличника-семинариста, чем на
хладнокровного убийцу, которым и являлся в действительности, но
единственным из зрителей, кто знал об этом, была Нейоми.
Как-то утром она зашла в контору к Арнольду. Он не ночевал дома,
ситуация, которая в последнее время стала угрожающе повторяться. Наступило
время для откровенного разговора. Но именно в это утро молодой Джером и
его отец пришли в контору Арнольда и ее попросили обождать в другой
комнате. Поэтому она слышала все. Кеннет Джером не мог отрицать, что сбил
свою жертву. Полиция проследила его машину до гаража, где ее начали срочно
ремонтировать.
- Я не знал, что сбил женщину, - объяснял он. - Я никого не видел.
Мне послышался какой-то глухой шлепок, но там за аэропортом открытая
местность. Если едешь поздно, бывает иногда собъешь кролика или даже
кошку. Было поздно. Что-то около половины четвертого. По крайней мере,
когда я приехал домой и увидел правое переднее крыло, подумал, что сбил
кролика или кошку.
Арнольд задавал вопросы.
- Это то, что вы рассказали в полиции?
- Конечно. А что еще я мог рассказать им?
- Был ли на перекрестке светофор?
- Светофор был, но ни одной машины поблизости.
- А свет на светофоре был в вашу пользу или нет?
- В мою. Зеленый.
- Итак, именно это вы рассказали полиции?
- Конечно. Я сказал, что женщина наверняка хотела перебежать дорогу
на красный свет. Я ее вообще не видел.
И тогда Арнольд улыбнулся. Из другой комнаты Нейоми не могла видеть
это улыбки, но услышала ее в голосе Арнольда.
- Очень хорошо, м-р Джером. А теперь, если вы не хотите, чтобы я
выставил вас вместе с вашей историей, расскажите, что на самом деле
произошло прошлой ночью. И учтите, я никогда не имею дела с клиентами,
которые не честны со мной.
Честность - любимое слово Арнольда. Ему он придавал исключительно
важное значение.
- ...Хочу быть абсолютно честным с тобой, Нейоми. Я никогда не любил
тебя. То есть не любил так, как каждый мужчина хотел бы любить женщину.
Твой отец был тогда очень влиятельным человеком, а я еще только-только
начинал. Все предельно просто.
Опять это эхо. Забыть, выкинуть из головы. Она просто пришла
посмотреть, как разделаются с Генри Бэбкок за то, что оказался
добропорядочным гражданином.
И снова голос Арнольда...
- Вы стояли на тротуаре близ перекрестка, когда произошел этот
несчастный случай, правильно я вас понял?
На этой стадии допроса Генри Бэбкок начал нервничать. Это был хрупкий
человечек, лысый, с чисто выбритым лицом и в очках с толстыми линзами,
которые придавали ему сходство с совой...
Наверно, одних лет с Арнольдом, подумала Нейми с недоумением. На этом
сходство между ними кончалось. Генри Бэбкок выглядел жалким и каким-то
подобострастным. Арнольд считал, что это естественный отбор, ибо такие как
он, Арнольд, по своей природе призваны главенствовать везде и во всем и
при любом общественном строе. Да, в настоящий момент вескость этой его
теории казалась вполне очевидной.
- Не совсем так, - ответил Бэбкок. - Я сидел на скамейке и ждал
автобуса.
- На каком расстоянии находилась скамейка от перекрестка, мистер
Бэбкок?
Генри Бэбкок заколебался.
- Не думаю, что смог бы сказать точно, знаю только, что недалеко.
- Недалеко. - Арнольд улыбнулся. Он всегда был особенно опасен, когда
улыбался. - Не очень-то это поможет присяжным, а м-р Бэбкок?
- Вы не могли бы поточнее определить, как именно недалеко? - Арнольд
обвел глазами зал суда. - Ну, скажем, примерно, как оттуда, где сидите вы,
и до того места, где сидит обвиняемый?
- Не знаю, право...
- Да или нет, м-р Бэбкок? - Вопрос прозвучал, как удар хлыста. Генри
Бэбкок поправил очки и напряженно выпрямился.
- Да, - сказал он.
- Значит, скамейка находилась от перекрестка на таком же расстоянии,
на каком в данный момент находитесь вы от м-ра Джерома?
- Да, сэр.
- Очень хорошо. Теперь, пожалуйста, продолжайте рассказывать
присяжным, что случилось...
Что случилось? Мысли Нейоми блуждали, но она постаралась
сосредоточиться. Неужели все на самом деле так просто, как сказал Арнольд,
и это обыкновенный брак по расчету? Трудно поверить. Она-то знала, почему
вышла замуж за Арнольда. Она любила его и все еще любит, несмотря на то,
каким он теперь стал. А, может быть, это ее вина? Она старалась
поддерживать его и мирилась с его ослепительным успехом, весьма с ее точки
зрения сомнительным.
- Мистер Бэбкок, - снова вторгся в ее мысли голос Арнольда. - Я хочу,
чтобы вы прояснили нам одну деталь. Вы говорите, что не видели Агнес
Томпсон до самого инцидента. Вы сидели на скамейке и ждали автобус, а
миссис Томпсон приближалась к перекрестку с востока.
Кто-то принес и установил перед судьей и присяжными классную доску.
На ней был чертеж перекрестка с крестиками, указывающими, где стояла
скамейка, на которой сидел Бэбкок, и где произошел несчастный случай.
Сейчас по настоянию Арнольда был нанесен еще один крестик, указывающий
направление движения миссис Томпсон к перекрестку.
- Мы знаем, что она шла с востока, - продолжал Арнольд. - Ибо нами
установлено, что она навещала больного внука и направлялась домой только
после того, как ему стало легче и он уснул. Дом миссис Томпсон находится в
шести кварталах от места происшествия. Предположительно, что миссис
Томпсон устала после дежурства у постели больного; предположительно также,
что она шла тяжелой поступью, ибо была грузной женщиной. Как же так могло
случиться, что вы не слышали, как она приближалась к перекрестку, м-р
Бэбкок?
Генри Бэбкок, казалось, был сбит с толку. Он в задумчивости почесал
подбородок, повернулся, и свет отразился в линзах его очков. Внимательные
взгляды присяжных и всего зрительного зала явно нервировали его, не говоря
уж о вопросе адвоката.
- Я не сказал, что не слышал, - ответил он.
- Значит, слышали?
- Этого я тоже не говорил. Может быть, и слышал. Не помню. Я тоже был
утомлен. Я возвращался с работы.
- В "Сенчери Клаб"?
- Да. Я убираю там, когда все закрывается в два часа.
- В два часа ночи?
- Да, сэр.
Два часа ночи. Порой трудно бывает найти свидетеля дорожного
инцидента и при свете дня. Поэтому, когда через несколько дней после
происшествия, в этот же самый час Арнольду позвонил Джером-старший, он
понял, что впереди предстоит большая работа.
Это было внизу в холле. Арнольд только что вошел. На нем была черная
фетровая шляпа с узкими полями и черное пальто, накинутое на смокинг.
Нейоми услышала, как он вошел, и стала спускаться по лестнице. Он взял
трубку, молча выслушал и кратко заверил говорившего, что все урегулирует.
Положил трубку, снял снова и набрал номер.
- Фрэн? Это Арнольд. Прости, что беспокою тебя в такое время, но тут
кое-что вскрылось. В деле Джерома появился свидетель. Да, полиция держит
его на приколе, но старый Джером пронюхал об этом на одной вечеринке и
сразу позвонил мне. Теперь слушай внимательно, что я хочу от тебя. Быстро
постарайся разузнать все, что можно о Генри Бэбкок. Правильно, Бэбкок. Он
уборщик или подсобный рабочий или что-то в этом роде в "Сенчери Клаб". Да.
Он ждал автобус, чтобы поехать домой после работы, когда произошел этот
случай. Мне нужны все сведения о нем с самого дня его рождения. Ты знаешь,
как это делается.
Арнольд повесил трубку и повернулся. Нейоми в это время находилась на
нижней ступеньке лестницы. Он посмотрел на нее, как на пустое место.
- Так вот кто она, - сказала Найоми. - Это Фрэн, твоя секретарша?
Арнольд насупил брови, что было у него верным знаком раздражения и
досады. В тот момент она даже не сразу поняла, что его раздражало больше:
ее слова или звонок старого Джерома. Скорее всего последнее. Теперь она не
стоила даже его досады!
- Кто "кто она?" - спросил он, думая о другом.
- Женщина, с которой ты был сегодня ночью.
Она протянула руку и поправила ему галстук. Это выглядело
довольно-таки старомодно, а старомодности он просто не выносил.
- Не говори ерунды, Нейоми! Иди спать.
Так обычно отделываются от надоедливого ребенка.
Он гордо прошествовал наверх, поглощенный мыслями о Генри Бэбкоке,
добропорядочном гражданине, готовым совершить такую глупость, как
выполнить свой гражданский долг.
И вот они в зале суда, и Арнольд разделывается с Генри Бэбкоком.
- ...Итак, приблизительно в половине четвертого, закончив свою работу
в "Сенчери Клаб", вы сидели на скамейке автобусной остановки, поджидая
транспорт, который отвез бы вас домой. Где вы живете, м-р Бэбкок?
Вопрос был вполне невинный, и Генри Бэбкок ответил без колебаний:
- В Ингвуде. У меня там трехкомнатная квартира.
- Вы живетет один?
- Да, сэр. С тех пор, как умерла моя жена три года назад.
- С тех пор, как умерла ваша жена, - повторил Арнольд. - Примите мои
соболезнования. Должно быть, очень грустно возвращаться после работы в
пустой дом?
Обвинитель тревожно заерзал на своем месте. Он почувствовал какой-то
скрытый подвох за этим, казалось бы, невинным вопросом. Но не успел он
выразить протест, как Генри Бэбкок, который не ощущал ничего, кроме
неудобства сидеть на скамье для свидетелей, ответил:
- Да, сэр.
- Но ведь у вас есть друзья?
- Друзья?
- Ну там, где вы служите. В "Сенчери Клаб", конечно, есть артисты, и
среди них, вероятно, попадаются очень привлекательные девушки. Я думаю, вы
оказываете им мелкие услуги. Ну, например, принести кофе в гримерную.
Обвинитель вскочил.
- Я протестую, Ваша честь, против линии допроса. Мы здесь не для
того, чтобы выяснять общительность свидетеля или рыться в его личной
жизни.
Арнольд повернулся к обвинителю и широко улыбнулся.
- А почему бы и нет? Свидетель выступил с показаниями,
противоречащими показаниям, данным под присягой моим клиентам. Очевидно,
что один из этих людей либо ошибается, либо говорит заведомую ложь.
Поэтому я не вижу ничего предосудительного в том, что мы попытаемся
получше узнать личность свидетеля, равно как и в том, - хотя уважаемый
обвинитель, кажется, придерживается иного мнения, - если одинокий вдовец
принесет кофе в гримерную.
В действиях Арнольда было что-то поистине дьявольское. И Нейоми
начала понимать это. Несколькими, как бы невзначай брошенными фразами он
превратил обвинителя в невольного защитника обвиняемого. Тот стушевался и
сел на место.
Арнольд снова повернулся к Генри Бэбкоку.
- Продолжим. Агнесс Томпсон приблизилась с востока. Это значит, что
она появилась из-за вашей спины, так?
- Так, сэр.
- Так, потому что вы сидели на скамейке, расположенной параллельно
улице, которая тянется с севера на юг. Скамейка, - Арнольд повернулся к
доске с планом, - находится в юго-восточном углу перекрестка. Светофор,
про который вы сказали, что он был красный, когда автомобиль моего клиента
наехал на миссис Томпсон, находился приблизительно в десяти футах севернее
скамейки, справа от вас, поскольку вы сидели лицом к улице. Правильно я
говорю?
Генри Бэбкок поправил очки, наклонился немного вперед, чтобы
проследить по схеме указания Арнольда.
- Да, правильно, - согласился он.
- Итак: вы сидели на скамейке, усталый после ночной работы.
- Да, сэр.
- Один?
- Да, сэр.
- И ждали автобус, чтобы приехать к себе домой, где вы живете один?
- Да, сэр.
- И еще долго до того, как сменился на зеленый, автомобиль с моим
клиентом проехал перекресток, сбив миссис Томпсон, которую вы до этого не
заметили... - Арнольд замолчал, как будто только сейчас обнаружил трещину
в показаниях свидетеля. - Странно, очень странно, - размышлял он вслух. -
Вы повернули голову направо и увидели в светофоре красный свет. Почему же
вы не увидели миссис Томпсон, собирающуюся сойти с тротуара?
В зале зашептались: тактика Арнольда возымела свое действие.
- Не знаю, - ответил Бэбкок. - Но, по-моему, ее не было, когда я
взглянул на светофор.
- То есть вы не все время смотрели на светофор?
Бэбкок почувствовал ловушку.
- Свет был красный, - настаивал он.
- Но вы не видели миссис Томпсон?
- Было темно.
- Разве на перекрестке нет фонаря? Подумайте, прежде чем ответить,
мистер Бэбкок!
- Фонарь есть, но далеко, и там, где я сидел, было темно.
- Но миссис Томпсон должна войти в полосу света фонаря, не так ли?
- Возможно, она шла слишком быстро, и поэтому я не видел ее. Может
быть, она вообще бежала...
- Бежала? - Арнольд поймал это слово и заострил на нем внимание суда.
- Интересно, с чего бы это она побежала, а, мистер Бэбкок? Ведь мы уже
установили, что было поздно, очень поздно и она, по-видимому, устала после
дежурства у постели больного внука?
Генри Бэбкок не был искушен в судебных тонкостях: он, по всей
вероятности, впервые очутился на скамье свидетелей. Он пришел, чтобы
выполнить свой гражданский долг, и отвечал на эти, казалось бы, пустяковые
вопросы без подготовки, не задумываясь, и поставил себя тем самым в ложное
положение. Он посмотрел на обвинителя, в надежде обрести поддержку и, не
найдя ее, высказал более чем рискованное предположение:
- Может быть, она чего-то испугалась?
- Что бы это могло ее испугать? - внезапно спросил Арнольд.
- Ну, что было поздно. А для женщины небезопасно ходить по улице в
такое время. Всякое случается. Об этом читаешь во всех газетах.
Арнольд слушал очень внимательно, так внимательно, что весь зал
насторожился и тоже стал напряженно слушать. Наступила тяжелая тишина.
- Я читаю? - как эхо, после некоторого молчания, воскликнул Арнольд.
- Ну и что я там такое читаю?
Он подчеркнул местоимение "я", и этим вынудил Бэбкока внести
поправку.
- Я хотел сказать, все люди читают, - объяснил он.
- А я понял так, что вы читаете об этом все время. Что же вы там
вычитали?
Генри Бэбкок обильно вспотел, но не отважился вытереть пот,
струящийся по его лицу.
- Всякие нападения, ограбления...
- И вы всегда об этом читаете, правильно м-р Бэбкок? После того, как
вы принесли кофе в гримерную и вымыли опустевший клуб, едете домой в свою
квартиру и читаете об ужасных событиях, происходящих с бедными женщинами,
которые выходят на улице одни...
Голос Арнольда звучал, как хороший инструмент в руках профессионала,
и совершенно зачаровал зал. Но продолжить свою мысль он не смог, так как
обвинитель заявил протест.
Арнольд улыбнулся ему с выражением безграничного терпения и только
Нейоми поняла, что произошло.
Невиновный должен всегда выглядеть виноватым. В этом был секрет
успеха Арнольда.
"...Я не хочу никаких сцен, Нейоми, - говорил он. - Эта женщина
никогда не помешает нам, если ты не будешь настаивать на разрыве. В мои
планы не входит разводиться с тобой или позволить тебе разойтись со мной.
Я не могу стать участником бракоразводного процесса. Если тебе наплевать
на мою карьеру, то подумай хотя бы о детях."
Невиновные должны всегда выглядеть виноватыми.
- Ваша честь, - продолжал Арнольд с насмешливым смирением. - Я
глубоко сожалею, если мои замечания вызвали у присяжных заседателей
предубеждение против свидетеля, я никоим образом не хотел сказать, что
свидетель имеет социально нежелательные наклонности. Мне просто интересно
узнать, как так случилось, что, повернув голову, свидетель увидел красный
свет на светофоре и не увидел женщину, собирающуюся сойти с тротуара на
проезжую часть. Если он устал и возможно, задремал, тогда бы он не увидел
и красный свет светофора. Если же он был достаточно бодр, то почему не
увидел миссис Томсон?
С этими словами он повернулся к Генри Бэбкоку.
- Или вы видели ее?
Генри Бэбкок подался назад:
- Нет!
- Вы уверены, мистер Бэбкок? Несколько минут тому назад вы твердо
сказали, что не видели ее. Немного позже вы сказали, что, возможно,
слышали ее шаги. Теперь вы не можете объяснить, почему вы не видели ее.
Существует ли возможность, что вы всетаки видели миссис Томпсон? Что вы
даже разговаривали с ней?
- Нет!
- Что вы подходили к ней?
- Нет. Я не вставал со скамейки.
- Вы не вставали со скамейки. Тем не менее, миссис Томпсон, видя
приближающийся автомобиль, а она не могла его не видеть, так как у
автомобиля были зажжены фары, сошла с тротуара на дорогу. Почему она это
сделала? Или надо принимать во внимание ваше предположение, что она была
напугана до безумия? Был кто-нибудь еще поблизости?
Бэбкок уже больше не смущался. Он был в ярости.
- Нет!
- Тогда никто, кроме вас, не мог напугать миссис Томпсон.
- Я не говорил, что она была напугана.
- Но вы предположили это. Вы предположили даже, что она бежала. А это
очень интересное предположение в свете того факта, что никого, кроме вас,
поблизости не было. Поскольку вы добровольно решили пролить свет на
загадочное происшествие на перекрестке в ту ночь, когда погибла миссис
Томпсон, может быть, вы, памятуя, что говорите под присягой, расскажите
суду всю правду?
Арнольд ждал ответа. Зал тоже напряженно ждал.
- Я сказал правду и только правду. Всю правду.
- Благодарю вас, мистер Бэбкок.
Арнольд отступил. Похоже было, что он собирается отпустить свидетеля,
но Нейоми поняла, что это очередная уловка. Потому, что сегодня утром был
еще один телефонный звонок. Она слышала достаточно и знала: Арнольд так
просто не отступит.
- ...Это ты, Фрэн? Да, он крепкий орешек, этот свидетель - сразу
видно. Ничего не смогу сказать о нем, кроме, как расписать в красках его
теперешнюю работу, что? И у тебя есть доказательства? Умница! Конечно,
этого достаточно. Я сделаю так, что этого будет достаточно для всех!
Положив трубку, он поднял глаза и увидел Нейоми.
- Что ты собираешься сделать с бедным парнем?
- Я собираюсь выиграть дело.
- Но твой клиент виновен!
- Нет, не виновен, до тех пор, пока присяжные не вынесут
обвинительный приговор. Ради бога, Нейоми, не смотри на меня так!
Ей нельзя быть такой наивной. Зал суда - это то же поле битвы.
- Когда солдату приказывают взять объект, он не раздумывает о
невинных жертвах. Невиновных нет. Есть только живые и мертвые. Поэтому ты
живешь в великолепном доме, носишь прекрасные платья, ездишь в дорогой
машине.
- Кто же эта женщина, Арнольд?
Вот тогда-то он и произнес свою знаменитую речь...
- Я не жесток, Нейоми. Я честен. Конечно, легче было бы солгать,
причем намного легче, чем ты думаешь... и проч.
Сидя в зале суда, Нейоми поняла, как это легко-лгать.
- Мистер Бэбкок, - Арнольд вдруг резко повернулся и посмотрел прямо в
глаза свидетелю. Зал насторожился. - Сколько лет вы служите в "Сенчери
Клаб?"
Перемена тактика озадачила Бэбкока.
- Десять месяцев.
- Не думаю, чтобы у вас была приличная зарплата.
- Мне немного нужно.
- И все-таки ее не сравнить с зарплатой, ну скажем, преподавателя
математики и черчения в средней школе Фримена. Это место вы занимали в
течение четырнадцати лет, до того как поступили на службу в "Сенчери
Клаб". А теперь скажите нам м-р Бэбкок, почему человек с вашей
квалификацией нанимается подсобным рабочим в дешевый ночной клуб? Почему
вы опустились до размахивания метлой и стали мальчиком на побегушках у
танцорок варьете? Или лучше всего объясняет вот это?
Никто не ожидал того, что последовало за этими словами... а меньше
всего сам Бэбкок. Когда Арнольд протянул руку и сорвал с него очки, Бэбкок
вскочил, начал хватать руками воздух и едва не сел мимо стула.
- Мои очки, - задыхаясь, произнес он.
- Ваши глаза, мистер Бэбкок, - поправил Арнольд. - Ведь вы оставили
свою профессию, потому что вы слепнете?
- Нет. У меня катаракта.
- Потому что ваше зрение было ослаблено на 85 процентов, когда вы
вынуждены были подвергнуться хирургической операции восемь месяцев тому
назад, не так ли? Потому что вы полный дальтоник.
Арнольд выиграл свое дело. Нейоми уловила настроение зала, еше до
того, как услышала шум голосов. А тем временем, несчастный Генри Бэбкок
пытался объяснить, что операция восстановила зрение на одном глазу, и
должен пройти еще год, чтобы сделать операцию на втором глазу, но его
никто не слушал.
- У меня будут нормальные глаза, как новые. И я снова буду
преподавать...
- Но у вас не было этих, как вы выразились, новых глаз, в ту ночь,
когда вы якобы видели, как мой клиент поехал на красный свет.
- Я различаю цвета в очках.
- Каким глазом?
- Левым. На котором была сделана операция.
- Но светофор был справа от вас.
- Я повернул голову.
- Тогда почему вы не видели миссис Томпсон?
- Я не мог ее видеть. Я не могу видеть с разных сторон. Я вижу только
прямо.
- Прямо! - Арнольд обрушился на это слово, как будто бы все это время
ждал именно его. - А насколько далеко "прямо", мистер Бэбкок? На то
расстояние, которое отделяет вас от обвиняемого, так ведь вы говорили?
Генри Бэбкок наклонился вперед. Нелепая фигура человека, старающегося
пробиться взглядом сквозь густой туман.
- Ваша честь, - торжественно провозгласил Арнольд. - Я делаю
заявление, что показания свидетеля не подтверждаются фактами. Каждому в
этом зале ясно, что он не в состоянии давать достоверную информацию по
любому вопросу, где требуется нормальное зрение. Расстояние от
свидетельской скамьи до обвиняемого, которое свидетель под присягой
признал равным расстоянию от скамейки, где он сидел во время дорожного
происшествия, до места где произошел наезд, может быть измерено. Оно
составляет ровно 30 футов. Я приглашаю обвинение проверить этот факт.
Нет необходимости проверять, подумала Нейоми. Она поняла, когда
именно Арнольд устроил эту ловушку. Он тогда улыбался, а он бывает очень
опасен, когда улыбается.
- Я проверил расстояние от скамейки до места наезда и оно, дамы и
господа присяжные заседатели, равно точно шестидесяти двум футам. Так что
свидетель не просто дальтоник, не только не обладает боковым зрением, он
еще и неспособен оценить самые простые расстояния. Это, конечно, в том
случае, если он не лжет умышленно, если он действительно не вставал со
скамейки и действительно не знает, почему миссис Томпсон сошла с тротуара
на дорогу под мчавшийся автомобиль. Я считаю, что наиболее гуманный вывод,
который мы можем сделать, заключается в следующем: разум этого несчастного
человека ослаб в результате двойной трагедии: потери жены и почти полной
утраты зрения. В связи с чем он неспособен выступать в суде в качестве
свидетеля.
Обвинитель буквально зарычал, выражая протест. Однако Арнольд
повернулся к нему с насмешливой улыбкой и, указывая пренебрежительным
жестом на м-ра Бэбкока, произнес:
- Ваш свидетель.
Присяжные заседатели отсутствовали пятнадцать минут.
После вынесения оправдательного приговора, Арнольд с присущим ему
безразличием принимал поздравления.
Зал суда опустел. Нейоми смотрела, как поверженный маленький
человечек шел по коридору. Генри Бэбкок, бывший добропорядочный гражданин.
Их взгляды пересеклись. Его глаза за линзами очков казались огромными и
пустыми. Его убили. Да, это было убийство. Он вышел. А она осталась ждать
Арнольда.
- Так вот как ты добиваешься своей цели. Ведь ты разрушил его жизнь,
так же, как ты разрушил его свидетельские показания. Полагаешь, он сможет
когда-нибудь после этого снова стать преподавателем?
- Если он мужчина... А в общем, это его забота, не моя.
- А твоя забота на данный момент - как отвязаться от надоевшей жены,
не так ли?
Арнольд посчитал, видимо, что такой вопрос не достоен ответа. Они
вышли вместе. Тротуар был пуст, и только на автобусной остановке стоял
подавленный маленький человечек и ждал автобуса, человек настолько
незначительный, что Арнольд не удостоил его взгляда.
При входе на автостоянку Арнольд посмотрел на небо и нахмурился:
накрапывал дождик.
- Я очень рад, что ты пришла в суд, Нейоми. У меня видишь ли свидание
в пять часов, а в такую погоду черта с два удастся поймать машину.
- В пять часов? - эхом отозвалась Нейоми. - Ты успеешь еще купить
цветов. Подвести тебя до цветочного магазина?
- Нет. Спасибо. Просто подгони машину. Я подожду здесь.
Арнольд ждал. Он стоял на самом краю съезда с автостоянки такой
потрясающе самодовольный, что не сделал и шагу назад, когда Нейоми
развернулась и направила машину прямо на него. Он даже не успел
перемениться в лице, сменить это самовлюбленное выражение на удивленное,
когда она на полной скорости выжала газ.
После того, как полицейский вытащил из под колес изувеченное тело
Арнольда, Нейоми пыталась объяснить происшедшее.
- Это была ошибка, - рыдала она. - Я хотела поставить ногу на тормоз,
не на газ. Это ужасная ошибка.
Собралась небольшая толпа, но только один из всех мог быть
свидетелем. Полицейский повернулся к нему. Нейоми поймала мимолетный
взгляд и увидела в нем то же сочуствие, с каким сама смотрела на него из
зала суда.
- Если эта женщина - жена жертвы, то безусловно, она говорит правду.
Во всяком случае то, что видел я, не противоречит ее словам. - Генри
Бэбкок снял очки и, близоруко щурясь, посмотрел на блеклое пятно, которое
он видел вместо полицейского. - Но юридически доказано, что я ненадежный
свидетель.
