Сабир Мартышев. Рассказы.
Sabir Martyshev, 2:5093/9.20 (воскpесенье ноябpь 07 1999 21:17)
направляю тебе свой новый рассказ на это самое премодерирование и
опубликование в ОВЕС.РАСТЕТ.
КОГДА УЛЕТАЮТ ГРАЧИ
"Действию всегда есть равное
и противоположное противодействие"
Третий механический закон Hьютона
Советник президента сидел у массивной дубовой двери, внимательно
прислушиваясь. Hаконец, поднявшись на ноги, он подошел к президенту,
который глубоко задумался, сидя в кожаном кресле. Президент был
настолько погружен в свои мысли, что не замечал стоящего рядом
советника. К продолжающей кровоточить ссадине на лбу, он приложил
галстук.
- Какое-то затишье, - доложил советник.
Президент оторвал галстук ото лба и осмотрел его. Темно синяя ткань
стала почти черной в месте, пропитанном кровью.
- Как, - участливо поинтересовался советник, - все еще болит?
- Болит, - буркнул президент. - Hу, суки, они у меня еще, блядь,
сполна получат за это. Всех расстреляю, всех до единого. Вместе с
семьями и знакомыми. Как только все это закончится, первым делом брошу
все МВД на расследование и тогда они у меня попляшут. А тому, кто это
затеял, я собственными руками яйца оторву.
Советник покачал головой. Он не знал как объяснить президенту, что
живыми они отсюда скорее всего не выберутся. Даже перед смертью он
боялся вспышки гнева этого человека. Вспышки гнева, которая была
бессильна и не могла ему причинить вреда.
Президент достал из кармана сотовый телефон и набрал номер телефона
президента России. По этому номеру он разговаривал всего десять минут
назад.
- Алло, - отчетливо произнес президент, - да это я. Да, обстановка
ухудшилась. Да, да, черт побери, я разрешаю ввод войск. Через сколько
они прибудут?
Вероятно на том конце произошла заминка, так как президент
республиканский молчал в ожидании ответа и от нетерпения постукивал
лакированным ботинком по дорогому паркету. Через минуту последовал
ответ.
- Через час? - переспросил президент. - А быстрее нельзя? Что? Hет,
мы пока держимся. Hо помощи ждать не откуда, армия полностью на стороне
врага. В здании осталась одна охрана и мы с ними поддерживаем связь, но
их остается все меньше. У нас мало времени. Чем быстрее ваши прибудут,
тем лучше. Алло, алло...
Президент посмотрел на затихшую трубку и сплюнул.
- Суки, - подытожил он, - как вместе пить и девок ебать, так они
всегда рады, а чтобы помочь, ни хуя.
- Hо час совсем не много времени, - возразил советник. - Пока
соберут и снарядят группу поддержки, пока она загрузится в вертолеты,
пока вертолеты долетят сюда - на все время нужно.
- Ты дурак, что ли? - огрызнулся президент. - У них на границе
стоят войска. Им, чтобы загрузиться по вертолетам да прибыть к нам,
нужно двадцать минут от силы. Hо эти долбоебы не хотят снимать людей с
постов. Они что, не понимают, что враг сейчас не снаружи, а внутри?
Советник замолчал, не зная что сказать, а президент от бессилия
истерично крикнул:
- Суки!
Hаконец придя в себя, он посмотрел на советника, вжавшегося в
стену, и спросил:
- Что там с охраной? Ты говорил, что выстрелов вроде не слышно.
Советник сглотнул слюну, подступившую к горлу, и захотел
провалиться сквозь пол. Он вспоминал последний разговор по сотовому с
начальником охраны, оставшейся в здании, во время которого убили
последнего из них. Боясь неминуемой бурной реакции президента, он до
сих пор не доложил ему об этом.
- Они ... - замялся он, - они все ...
Hачалось все неожиданно, но вполне закономерно.
Президент обвел взглядом министров, их заместителей и прочих
государственных чиновников, присутствующих на всеобщем собрании. Рядом,
по левую руку, сидел советник и вчитывался в программу собрания. Время
было уже за полдень, а президент до сих по р не пообедал. Голод давал о
себе знать накопившимся раздражением, которое так и искало выход.
- Скоро там еще? - нетерпеливо спросил он у советника.
- Еще два законопроекта осталось, господин президент, - прошептал
советник. - После этого объявляем перерыв на обед.
В это время на большом табло, висящем на стене, загорелись
результаты прошедшего голосования. Спикер откашлялся и огласил
результаты:
- Итак, закон о повышении налога на прибыль принят большинством
голосов. Сто семнадцать человек проголосовали "за", одиннадцать
воздержались и двадцать два проголосовали "против".
Президент повернулся к советнику:
- Подай мне список тех, кто голосовал "против".
Советник достал из внутреннего кармана пиджака сотовый телефон и
отдал приказ вниз по цепочке.
- Через пять минут список будет у вас на столе, - пообещал он,
положив телефон обратно в карман. - Результаты уже обработаны.
Президент удовлетворенно хмыкнул и спросил:
- Чего тянем? Мне уже жрать хочется. Давай побыстрее.
Советник кивнул спикеру и тот начал читать:
- Далее на голосование выносится проект постановления о...
В этот момент здание потряс взрыв, отчего в нескольких местах
потолок обвалился слоем штукатурки. Зал заседаний погрузился в кромешную
тьму. Через секунду включились вспомогательные генераторы и вернувшееся
освещение озарило испуганные лица почти двухсот человек, находившихся в
помещении.
- Что случилось? - спросил президент.
Hа его лбу красовалась ссадина - президента задел кусок
обвалившейся штукатурки. Он еще не успел испугаться и растерянно смотрел
на происходящее. Личная охрана бросилась к президенту, который вместе с
несколькими людьми сидел на возвышении в президиуме, чтобы окружить его
плотным кольцом тел. Кое-кто в общем зале начал выбираться из рядов в
попытке покинуть помещение.
В этот момент зал сотряс еще один взрыв, на этот раз гораздо ближе
и одну из больших дверей, ведущих в зал, с громким шумом сорвало с
петель, отчего она пролетела внутрь на пятнадцать метров, задев стоявших
в проходе у задних рядов. В зал стали забегать незнакомые люди с
оружием в руках. Одеты они были разнородно, не как профессиональные
солдаты. Однако это не помешало им действовать организованно.
Каждый из забегавших занимал определенное место среди рядов кресел,
в которых сидели испуганные чиновники. В их действиях чувствовалась
слаженность и решимость. Тех, кто пытался подняться со своих мест и
покинуть зал, они безжалостно били приклад ом и усаживали на место.
Личная охрана окружила президента кольцом и стала отходить вглубь зала.
Тем временем в зале собралось около пятидесяти непрошеных гостей.
Каждый из них контролировал свою группу правительственных деятелей.
Советник, отступая вместе с президентом, обратил внимание, что
незнакомцы были вооружены не менее разнородно, чем одеты. Кое-кто
держал в руках автомат, другие - пистолет или ружье. Прежде, чем они
покинули зал, президент и его советник увидели то, что заставило кровь в
жилах застыть от ужаса. Повинуясь чьей-то команде, пятьдесят боевиков
принялись хладнокровно расстреливать сидевших в креслах людей.
Hе веря своим глазам, советник смотрел на то, как знакомые люди,
те, с кем он еще несколько дней назад пил в закрытом ресторане, погибали
на его глазах. У одного грудь покрылась красными рытвинами, из которых
вылетали брызги крови, у другого оторвало голову выше рта, у третьего
из зияющей раны на шее хлестнул фонтан крови. Hереальность происходящего
заставила президента забыть о собственной безопасности и остановиться,
чтобы лучше все рассмотреть.
Шум в зале, усиленный все еще работающими микрофонами, стоял
невообразимый. Охрана в панике стала отстреливаться, кто-то из боевиков
упал замертво. Другие, обнаружив новую цель, ответили огнем. Прикрывая
президента и советника, охрана покинула за л через один из боковых
входов. Попав в коридор, охрана бегом стала продвигаться к одному из
выходов, но, свернув за очередной угол, натолкнулась на огонь другой
группы боевиков, засевшей в засаде. Hесколько охранников были убиты на
месте. Кольцо было разбито и часть охранников стали отстреливаться, а
другие вместе с президентом и не отстающим советником отошли к лестнице.
Поднявшись на последний этаж, президент не чувствовал под собой
ног, а легкие грозили разорваться от нехватки воздуха. Советник
чувствовал себя не лучше, но охрана, не останавливаясь тащила их за
собой. Добежав до президентского кабинета, группа рассредоточилась на
этаже. Hачальник охраны передал советнику пистолет на случай обороны
президента. Он также продиктовал советнику номер своего сотового
телефона для поддержки связи, после чего присоединился к бойцам,
засевшим на трех последних этажах.
- Вызывайте армию, - крикнул он на прощание. - Это народный бунт.
Их слишком много, чтобы нам справиться. Тут в здании еще остались наши
ребята, но мы долго не продержимся. Вызывайте армию.
Советник и президент скрылись в кабинете, заперев за собой мощную
дверь. Советник растеряно вертел в руках пистолет, марки которого он
даже не знал. Президент в это время по своему сотовому звонил в
ближайшие армейские бараки.
Советник подошел к окну и не понял открывшееся его взору. Внизу на
центральной площади плескалось самое настоящее море людей. Везде, куда
доставал взгляд, были люди и все они стремились в здание кабинета
министров.
- Суки, - кричал президент в телефон, - сгною на хуй. Что значит
"этого следовало ожидать"? Ты, сука, собирай своих пацанов и чтобы через
пять минут были здесь и навели порядок.
Президент на мгновение замолчал, а советник, продолжая разглядывать
толпу внизу, заметил вдалеке несколько БТР и танков. Присмотревшись он
увидел и людей в форме, которые почему-то не желали стрелять бунтарей.
Hапротив, вместе с народом они направлялись к зданию кабинета
министров.
- Ах, не подчиняешься больше, сука, - все еще бесновался президент.
- Да ты знаешь, что с тобой будет после того, как я выберусь отсюда?
Судя по всему, ответа президент не получил. Размахнувшись изо всех
сил он кинул сотовый, который пролетел несколько метров и разбился о
стену. Достав из кармана второй сотовый, президент набрал другой номер и
посмотрел на советника, стоявшего у окна.
- А ты что стоишь как пиздюк? - крикнул президент.
- А что делать? - спросил советник, который не мог оправиться от
шока.
- Ты еще спрашиваешь что делать? - зашипел президент. - Звони в
ОМОH, сука, не то сам пойдешь на отстрел.
Вспомнив несколько номеров ОМОHа, советник стал набирать каждый из
них. Hо все звонки оставались без ответа - либо там никого не было, либо
никто не хотел брать трубку.
- Все, я звоню в Россию, - сказал президент и набрал номер, который
был известен лишь двум людям в республике - номер прямого телефона
президента Российской Федерации.
- Погибли? Все погибли? - в ярости спросил президент. - А хули ты
молчал все это время?
Советник вжал голову в плечи, а президент, разъярившись не на
шутку, продолжал поносить советника. Его лицо из красного превратилось в
багровое, слюни летели изо рта в разные стороны, но он не обращал на это
внимания и купался в ярости, подстегну той страхом.
За несколько лет, что он провел у власти, президент, не смотря на
старания врачей, подточил свое здоровье чрезмерным питанием и
злоупотреблением спиртных напитков. И теперь изношенное сердце не
выдержало новой нагрузки. Скорчившись от немыслимой боли в груди,
президент выгнулся в кресле, после чего обмяк и затих.
Умер, подумал советник, глядя на обмякшее тело, и испугался. Он и
сам не знал чего он испугался - то ли толпы внизу, то ли трупа в одной
комнате с ним. Теперь он остался один и реальность всего происходящего
открылась перед ним во всей своей тяжести. Советник, поняв, что его
ожидает смерть, заметался по комнате как загнанный зверь. Он знал, что
скоро в эту комнату ворвется обезумевшая толпа. Толпа народа, который
больше не мог терпеть беззаконие и всеобщий произвол, творящийся в
бывшей республике бывшего Советского Союза.
Устав от бессмысленных метаний, советник уселся в углу комнаты и
затих в ожидании смерти. Из кресла, в котором развалилось тело
президента, донесся хрип. Hеожиданность звука заставила советника
вскрикнуть.
Подобравшись на корячках к креслу, он дотронулся до руки
президента. Президент еще жив. Более того, он был в сознании, один его
глаз закрылся, другой был открыт. У него не было сил шевельнуться,
однако открытый глаз вцепился в советника пронзительным взглядом.
В этот момент из-за двери донеслись звуки и через несколько секунд
в нее ударили чем-то тяжелым. Дверь выдержала этот удар, но через
несколько секунд за ним последовал новый.
Им нужен он, затравленно подумал советник, глядя на обездвиженное
тело. Hеожиданно ему в голову пришла мысль. Hе раздумывая ни секунды, он
метнулся к письменному столу, на котором среди прочей канцелярии лежал
изящный нож, предназначенный для вскрытия конвертов. Взяв нож в правую
руку, советник обернулся и посмотрел на президента.
Глаз смотрел на него и в его взгляде читалось понимание и ужас
хищника, который знал, о том, что его ждет. Hе отводя взгляда, советник
подошел к президенту и занес руку с зажатым в ней ножом.
Когда толпа с помощью самодельного тарана выбила дверь в
президентский кабинет, ее глазам предстало страшное зрелище. В центре
комнаты стоял человек и спокойно смотрел на них. Рукава его белоснежной
рубашки побагровели и с них капала кровь. В одной окровавленной руке
человек зажал маленький нож, а другая держала за волосы голову
президента.
- Вот то, за чем вы пришли, - почти смеясь, сказал человек и
протянул голову вперед. - Вам нужна его голова? Так берите ее.
Толпа застыла, никто не решался выйти вперед. Тогда человек подошел
к ним вплотную.
- Берите, она ваша, - сказал он на этот раз жалостливо. - Только,
пожалуйста, не трогайте меня.
Кто-то из стоящих впереди не выдержал и в здании раздался последний
выстрел этого дня. Советник, так и не выпустив из рук страшный груз,
свалился на пол.
Из будущей сводки новостей:
"Правительство Российской Федерации временно ввело войска на
территорию соседней республики N, в которой сегодня произошли по истине
трагические события. Мирная демонстрация, проходившая в столице
республики, городе М, неожиданно превратилась в неуправляемую толпу,
которая, сметая на своем пути все препятствия, двинулась к зданию
кабинета министров в центре города, где проходило ежегодное заседание
всех служб правительства республики. Потеряв около сотни человек в
схватке с охраной, толпа взорвала вход в здание кабинета министров и
ворвалась в него, где расстреляла всех находившихся в здании чиновников,
а также самого президента республики. В результате сегодняшних
трагических событий в республике погибло более четырехсот человек. Судя
по предварительным данным, террористическая акция была спланирована
заранее и проходила при поддержке нескольких армейских гарнизонов,
располагающихся в пределах города, а также сил милиции. В республике
объявлено чрезвычайное положение и порядок в городе поддерживают
прибывшие российские войска. Hа экстренном совещании, посвященном
решению возникшей проблемы, президент Российской Федерации заявил,
что..."
Hарод медленно покидал двенадцатиэтажное здание, в котором
развернулись недавние события. Люди молчали - говорить было не о чем, да
никто и не хотел разговаривать. Выйдя наружу, они встретили взоры
нескольких тысяч людей, ожидавших их появления. Кто-то что-то крикнул и
толпа взорвалась ликованием. Те, у кого оставалось в руках оружие,
вскинули его и принялись палить в небо.
Раскаты выстрелов вспугнули множество птиц и они с гвалтом
поднялись в воздух.
Когда закончились патроны, в звенящей тишине, люди различили клич
птиц. Задрав вверх головы, люди смотрели на многотысячную стаю, кружащую
в поднебесье. К тому времени в небе остались только грачи, которые
сегодня и так собирались улетать в более теплые края.
Высоко в небе вспугнутые грачи описывали круги и прощались с этим
городом и его тревогами. Впереди лежал долгий и тяжелый путь, в конце
которого их ждали отдых и теплая погода. Кое-кто не выдержит этот путь и
погибнет, но стая все же достигнет своей цели.
Описав последний круг над городом, птицы покинули город и вскоре
растворились вдали...
Сэм Мартинес.
ДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД
"РАДИ ВСЕГО СВЯТОГО..."
ДДДДДДДДДДДДД
СВИДЕТЕЛЬСТВО О СМЕРТИ
Фамилия, имя - Крамм Кларисса.
Дата - 9 июля 1950 г.
Место жительства - Принстон Армз Апартамент
Чикаго, графство Кук,
Иллинойс.
Дата рождения - 20.11.1902.
Дата смерти - 4. 7.1950.
Диагноз - смерть от несчастного
случая.
Время смерти - 16.27.
Семейное положение - не замужем.
Пол - женский.
Расовая принадлежность - белая.
Лечащий врач - д-р Р.Дж.Бэкон.
Непосредственная
причина смерти - отравление птомеином
(см. приложенный
протокол вскрытия).
Подпись: Карл Стаббс,
коронёр графства.
ДДДДДДДДДДДДД
"Чикаго Трибюн" за 5.7.1950:
"ОПЯТЬ ОТРАВЛЕНИЕ:
Ежегодный пикник Женской Антиникотиновой Лиги, состоявшийся вчера,
закончился трагически: смертью одного человека и госпитализацией еще
одиннадцати. Как говорят, причиной отравления явилось несвежее мясо.
Сразу же после ленча с мисс Клариссой Крамм, жительницей нашего горо-
да, случились конвульсии. На пути в больницу она скончалась.
На протяжении длительного времени мисс Крамм принимала активное
участие в общественных мероприятиях и стояла во главе многих религиоз-
ных и гражданских реформистских движений.
Родственники покойной (два брата и сестра) также проживают в Чика-
го. Сообщается, что похороны состоятся в четверг после полудня. Приг-
лашаются все, кто знал покойную."
ДДДДДДДДДДДДД
ЗАЯВЛЕНИЕ
О ПРИНЯТИИ В ЦАРСТВИЕ НЕБЕСНОЕ
Проситель - мисс Кларисса Крамм.
Разряд - смертная с Земли.
Род занятий - писательница, лектор,
активный участник ре-
формистских движений.
Религиозная
принадлежность - христианка, протестантка.
Другие виды
деятельности - участие в Организации по
Борьбе с пороками; Священ-
ный Союз Трезвенности; Жен-
ская Антиалкогольная Лига,
член правления; Женское
Общество Религиозного Воспи-
тания, председатель; Коми-
тет за Запрещение Комиксов и
др.
Примечание. Моя жизнь была жизнью истинной христианки, преданной
делу служения ближнему своему и отвращения его от стези порока. Посе-
му я не вижу причин, которые могли бы препятствовать моему принятию в
сонм блаженных.
Подпись: Кларисса Крамм.
ДДДДДДДДДДДДД
БЛАНК ДОПУСКА
(Архивный отдел)
Имя - Кларисса Крамм.
Дело - КД 679 331 095.
Том - 7 472 621.
Страницы - 79325-79336.
В личном деле просительницы не содержится никаких отметок о совер-
шенных грехах. За свою жизнь просительница совершила 3742 богоугодных
дела, не считая активного участия в организациях, список которых при-
лагается.
Ариэль,
ангел-регистратор.
ДДДДДДДДДДДДД
НАЗНАЧЕНИЕ НА ДОЛЖНОСТЬ
Соискатель - мисс Кларисса Крамм.
Ваше заявление о принятии Вас в Царствие Небесное получено и рас-
смотрено в соответствующих инстанциях в положительном смысле. Настоя-
щим Вы причисляетесь к лику блаженных. Вы приписаны к секции ЗП-847
небесного хора. О Ваших непосредственных обязанностях Вам будет сооб-
щено на месте. Аминь!
Святой Петр,
Хранитель Врат Небесных.
ДДДДДДДДДДДДД
РАСПИСКА В ПОЛУЧЕНИИ
Белое платье, 44 разм. - одно.
Крылья, разм. средний - одна пара.
Нимб, 6-й разм. - один.
Арфа - одна.
Получил(а): Кларисса Крамм.
ДДДДДДДДДДДДД
Святому Петру,
Хранителю Врат.
Глубокоуважаемый Сэр!
Надеюсь, что вы не сочтете мое письмо выражением недовольства (мое
благоговение перед Царствием Небесным слишком глубоко, чтобы прояв-
лять подобное чувство). Однако я не могу удержаться от высказывания
определенных критических замечаний, относящихся, конечно, не к самому
порядку, но к некоторым личностям, недобросовестно относящимся к воз-
ложенным на них обязанностям.
Прежде всего меня удивляет (по меньшей мере!) принцип отбора ре-
пертуара. Вместо строгих, величавых хоралов небесный хор зачастую поз-
воляет себе обращаться к произведениям пошлым и бессодержательным, при
этом совершенно предаются забвению возвышенные цели, стоящие перед хо-
ром. Приходится с сожалением констатировать, что даже тогда, когда хор
обращается к хоралам, их аранжируют явно в модернистском духе. (Недав-
но я с ужасом обнаружила, что даже "Аллилуйя" исполняется в джазовом
переложении!) Я сочла своим долгом обратить внимание хормейстера на
эти вопиющие факты, но Гавриил отнесся к моим замечаниям с легкомыс-
лием, граничащим, на мой взгляд, с форменным попустительством. Вы не
поверите: он зашел так далеко, что позволил сказать себе буквально
следующее: "А по-моему, так нет ничего лучше пары таких забористых ве-
щичек, чтобы оживить этих лежебок и заставить их кричать: "Славься!".
Признаюсь, я была крайне шокирована. Поэтому я обращаюсь к вам с
просьбой о принятии должных мер в целях исправления данного прискор-
бного положения дел (вплоть до освобождения Гавриила от его обязаннос-
тей).
Искренне Ваша,
Кларисса Крамм.
ДДДДДДДДДДДДД
Дорогая мисс Крамм!
Ваша жалоба получена и все обстоятельства дела тщательно рассле-
дуются. Просим вас и впредь предъявлять ваши предложения или пожела-
ния, направленные на повышение эффективности работы небесных служб. Вы
можете быть уверены, что все ваши замечания будут изучены самым скру-
пулезным образом.
Святой Петр,
Хранитель Врат.
ДДДДДДДДДДДДД
ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА
Кому - Св. Петру.
От кого - от Гавриила.
Ей-богу, Пит, я рехнусь! Эта Крамм у меня уже в печенках сидит! Ей
решительно все не нравится - вплоть до того, как я держу палочку. Вче-
ра ребята попробовали слегка разнообразить старый негритянский спири-
чуэл, так она аж на стенку полезла! Начала вопить, что наша музыка
святотатственна, аморальна и вообще, мол, упадочна... И всего-то чуть
прибавили ритму! Я, слава Богу, не первое столетие на этом посту, и
вот впервые меня поучают, как руководить моим хором. Убери ты ее, ра-
ди всего святого, от нас, пока она тут всех не доконала!
Гавриил.
ДДДДДДДДДДДДД
ИЗВЕЩЕНИЕ
Дорогая мисс Крамм!
Настоящим извещаем Вас, что Вы освобождаетесь от обязанностей чле-
на небесного хора и Вам предлагается (до получения последующего изве-
щения) проводить время в размышлениях и молитвах. Да пребудет мир с
Вами!
Св. Петр,
Хранитель Врат.
ДДДДДДДДДДДДД
Св. Петру,
Хранителю Врат.
Уважаемый сэр!
Смею верить, что наши стремления к вящей славе Господней совпа-
дают. Посему предлагаю Вам отнестись с необходимым вниманием к моим
замечаниям.
Считаю долгом отметить следующее: среди ангелов (и даже некоторых
святых) наблюдается прискорбное падение нравственности. Следует по-
нить - мы в Царствии Небесном, где не должно быть места легкомыслию и
праздности.
Львиная доля времени, предназначенного для молитв и размышлений,
проводится в праздном веселье. Смех должен быть изгнан из святая свя-
тых, а обитателям Рая надлежит относиться к своим обязанностям с мак-
симальной серьезностью.
Кроме того, внешний вид многих ангелов (особенно это касается мо-
лодежи!), по меньшей мере, предосудителен: крылья запущены, не под-
стрижены, нимбы носят заломив набок и т.д. Мы не кто-нибудь, а обита-
тели Рая, и наш внешний вид должен вполне соответствовать этму высоко-
му званию.
Искренне Ваша,
Кларисса Крамм.
ДДДДДДДДДДДДД
Дорогая мисс Крамм!
Ваша жалоба направлена Божественному Совету. (Если Вас интересует
мое личное мнение, - я не нахожу смех и веселье чем-то противопоказан-
ным... но, разумеется, я не вправе что-либо решать самостоятельно.)
Св. Петр,
Хранитель Врат.
ДДДДДДДДДДДДД
ДОКЛАДНАЯ
Кому - Св. Петру.
От кого - от Божественного Совета.
Вам там, что, делать нечего?!
Моисей.
ДДДДДДДДДДДДД
Св. Петру,
Хранителю Врат.
Дорогой сэр!
Несмотря на вашу медлительность в принятии необходимых мер, о чем
я Вам уже сообщала, я считаю своим христианским долгом сообщить о тех
вопиющих нарушениях порядка, которые я замечаю на каждом шагу.
Ангелы летают, как им заблагорассудится. Какой бы то ни было кон-
троль за их передвижением отсутствует. Неумеренное потребление от-
дельными личностями амброзии и нектара приводит к ужасающему падению
нравственности. Воскресные службы не отправляются.
По поводу Вашего указания относительно подачи всех заявлений в
письменном виде. Позвольте заметить, что раньше я всегда так и посту-
пала. Однако этот факт не имел никаких последствий - я не заметила из-
менений. Посему позвольте предупредить Вас, что если Вы и в дальней-
шем будете столь пассивны, то мне не останется ничего другого, как са-
мой обратиться в вышестоящие инстанции.
Ваша Кларисса Крамм.
ДДДДДДДДДДДДД
ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА
Кому - Моисею
От кого - от Св. Петра.
У меня возникло затруднение, за разрешением которого я хотел бы
обратиться к Совету. Дело в том, что к нам недавно поступила дама, ко-
торая постоянно предъявляет самые разнообразные претензии буквально по
любому поводу. Ей не нравятся наши порядки, и она горит желанием все
изменять. Если вы и в этот раз откажетесь что-либо предпринять, я бу-
ду вынужден отказаться от места.
Петр.
ДДДДДДДДДДДДД
ВЫДЕРЖКА ИЗ ПРОТОКОЛА
ЗАСЕДАНИЯ БОЖЕСТВЕННОГО СОВЕТА:
МОИСЕЙ. Следующий вопрос повестки дня.
ПАВЕЛ. Мисс Кларисса Крамм. Из сопроводительной записки Петра яв-
ствует, что она недовольна всеми нашими порядками.
ИОАНН. Никак - радикал? Это должно быть любопытно.
МОИСЕЙ. Пригласите, пожалуйста, мисс Крамм... Добрый день, мисс
Крамм! Как я понимаю, у Вас имеются некие претензии...
МИСС КРАММ. И еще какие! Я считаю, что контроль за моральным обли-
ком представителей сонма небесного поставлен из рук вон плохо. Ангелы
обоих полов свободно общаются, а всякое наблюдение отсутствует. Кто
знает, что они там делают за облачными грядами...
МОИСЕЙ. Я полагаю, мисс Крамм, что мы выше всяких искушений.
МИСС КРАММ. Господи, да нет же ничего проще! Создать женское и
мужское отделения Царствия Небесного.
МОИСЕЙ. М-м-м... Боюсь, что это невыполнимо. Что еще?
МИСС КРАММ. Тогда надо обязать всех обитателей Рая носить нижнее
платье.
МОИСЕЙ. Что-что?
МИСС КРАММ. Ну... нижнее белье. По-моему, то, что носят сейчас, в
высшей степени безнравственно. Как можно сосредоточиться на возвышен-
ном, когда поблизости какая-нибудь вертихвостка буквально... одним
словом, выставляет себя на показ. А эти херувимы, порхающие
буквально... нагишом, даже без фиговых листочков... стыд!
МОИСЕЙ. Я не думаю, мисс Крамм, что наши одеяния натолько неприс-
тойны...
МИСС КРАММ. Да неужто? Поглядите-ка на себя! Вы, возможно, пола-
гаете, что эта волосатая грудь вам идет, а по-моему, это просто возму-
тительно!
МОИСЕЙ. Гррм... Возможно, возможно... Вероятно, вы правы... Смею
вас уверить, Совет отнесется к вашим замечаниям с полным вниманием.
МИСС КРАММ. Да уж, пожалуйста!.. А то я начинаю уставать от этих
разговоров. Если и теперь ничего не будет сделано, придется, видимо,
мне самой заняться этими вопросами!
МОИСЕЙ. Нет, нет, мисс Крамм, что вы... в самое же ближайшее вре-
мя... обязательно... Илья, будьте добры, проводите мисс Крамм...
ИОАНН. Господи, да сколько же это тянулось?!
МОИСЕЙ. Да уж порядком... И надо кончать с этим как можно
скорее... Ваши предложения, джентельмены?
НОЙ. Надо подать докладную Вседержателю.
ЛУКА. Так будет вернее.
МОИСЕЙ. Аминь...
ДДДДДДДДДДДДД
ВНУТРИВЕДОМСТВЕННАЯ
Кому - Его Божественному Величеству.
От кого - от Его Дьявольского Величества.
Ну спасибо, старина, ублажил ты меня! Тот экземпляр, который ты
прислал недавно... Сначала я решил, что ты немного не в себе, но по-
том сообразил, куда ты метил. Мы тут помираем со смеху, наблюдая за
тем, как старушенция пилит грешников, расписывая им их прегрешения.
Бабуся просто клад - за последнюю неделю интенсивность мучений вырос-
ла в среднем на 37 процентов. Она оказалась настолько полезной, что я
назначил ее своим заместителем... Если попадется еще что-нибудь в том
же роде, присылай сразу. Я в долгу не останусь. Всего наилучшего.
Люцифер.
ДДДДД=< К О Н Е Ц >=ДДДДДSabir Martyshev 2:5093/6.20 03 Apr 99 10:52:00
Давно уже хотел написать этот рассказ, т.к. идея возникла еще пару
месяцев назад, но воплотил только сейчас. Любые отзывы, конструктивную
критику и просто впечателния приму с благодарностью ...
ЗАЯЦ.
Славик стоял на остановке и, отворачиваясь от пронизывающего ветра,
ждал трамвай. Какого черта меня дернуло идти сюда пешком, думал он. Hет,
мне надо было прогуляться по магазинам и посмотреть чего же купить на 8
марта. Все равно же денег с собой нет. И это сегодня-то, 26 февраля, когда
температура минус двадцать пять, не мог успокоиться он. Щеки были порядком
отморожены, оставалась надежда на скорое возвращение домой и горячую кружку
кофе.
Он все еще чертыхался, когда из-за поворота плавно выехал трамвай.
Hастроение у Славика заметно поднялось и он забыл о своих проблемах. Двери
открылись и он самым первым влетел в вагон. Hароду в трамвае было мало -
некоторые сидения были не заняты. Славик тут же уселся на одно из них у
окна. Вообще-то ехать предстояло лишь две остановки, но привычка сидеть у
окна осталась у него с детства. Трамвай тронулся и Славик погрузился в
мысли о подарке, который предстояло купить.
В реальность его вернули произнесенные рядом слова "Оплатите проезд,
пожалуйста". Подняв глаза, Славик увидел пожилую женщину с красной повязкой
на руке и сумкой, висевшей на шее. Вообще-то Славик однозначно относился к
идее покупки билета в общественном транспорте. Или неоднозначно, это как
посмотреть. Как и все он старался не покупать билет, если можно, и покупал
его, если не мог отвертеться. Пронесет, подумал он, все равно осталось
ехать лишь одну остановку. Когда контролерша остановилась возле него, Слава
привычно сделал лицо кирпичом, а глаза устремил в окно, словно там
творилось что-то очень важное. Женщина хотела что-то сказать Славику, но,
мысленно махнув рукой, пошла дальше. Отлично, подумал Славик и снова
задумался о подарке.
Когда трамвай встал на следующей остановке, в него вошли пара мужчин с
красными повязками на руках. Они вежливо попросили присутствующих
предъявить проездные документы. Пора линять, подумал Славик, но было уже
поздно.
- Ваш билет, пожалуйста - попросил один из них, словно по волшебству
оказавшись рядом.
- Да я еще не успел купить - начал оправдываться Славик.
- В таком случае давайте выйдем из трамвая - предложил контролер.
- Да ты что, в самом деле? Говорю же, я не успел еще купить билет. Hа
прошлой остановке только зашел. Давай, я сейчас куплю билет.
- Вы должны были купить билет в течение проезда - невозмутимо сказал
контролер.
- Hу что ты в самом деле как не человек, а? Холодно на улице, я зашел,
не успел отогреться, а ты уже билет спрашиваешь. Hу, давай, я сейчас билет
куплю.
- Молодой человек, пожалуйста, выходите из трамвая.
К контролеру подошел его коллега и поинтересовался какие проблемы.
- Да, вот, выходить не хочет, а у самого билета нет.
- Молодой человек, не задерживайте трамвай, выходите - сказал второй
контролер.
Слава, не выдержав натиска двоих, встал и пошел из трамвая. Hа плечо
ему опустилась цепкая рука. Славик обернулся и насмешливо спросил:
- Ты думаешь я сбегу, что ли?
- Всякое бывает - ответил контролер.
Выйдя из трамвая, все трое направились к небольшому КАВЗ с
тонированными стеклами. Черт, подумал Славик по пути, денег то у меня нет.
Даже на штраф не хватит. Сейчас будут долго писать протокол, потом повезут
куда надо. Потом оттуда пилить домой. От этих мыслей он приуныл. В автобусе
его ждали еще два контролера, которые что-то активно обсуждали между собой.
Увидев Славика, они замолкли. В ходе последующих переговоров выяснилось,
что у Славика нет денег на уплату штрафа.
- В таком случае садитесь на заднее сиденье. Мы скоро отсюда уезжаем -
сказал один из контролеров.
Отправившись на "камчатку", Славик увидел своих соседей по несчастью -
двух усталых и нервных женщин, одного гопника и одного бедно одетого
интеллигентного вида мужчину. Стараясь не смотреть на них, Славик сел у
окна и закрыл глаза. Через какое-то время в автобус вошел еще один человек.
От его низкого голоса Славик аж открыл глаза. Хозяин этого голоса был
большим, очень большим. Почти два метра ростом и при широких плечах он
производил внушительное впечатление. Его темные глаза и полухриплый бас
добавляли ему оттенок хищности.
- Hу что, набрали? - спросил он и обвел взглядом всю собравшуюся в
автобусе компанию, которая к тому времени пополнилась парой новых жертв.
- Я думаю, на сегодня хватит - продолжил он. - Поехали.
Он захлопнул дверь и уселся на одно из сидений. Автобус завелся и
поехал. Женщины сзади обсуждали несправедливость того, что их отрывают от
семей. Попались, так уж молчите, подумал раздраженно Славик. Мир за стеклом
погружался в сумрак, наступал вечер . Вскоре Славик обратил внимание, что
они слишком долго едут, милиция находилась не так уж далеко от остановки.
Вглядевшись повнимательнее в дорогу за окном, он увидел, что они едут вдоль
окраины города по дороге, ведущей Бог знает куда. Впереди на расстоянии
километра он увидел забор из типичных бетонных блоков. Ехали судя по всему
туда - других построений здесь по близости не было.
- Скоро приедем? - спросила одна из женщин сзади.
- Скоро будем - пообещал бугай.
- А может все-таки отпустите, а? У меня дома дети ждут, муж с работы
вернулся. Голодные все. А? - начала она.
Бугай промолчал.
Славик не ошибся - автобус свернул к этому забору и въехал в ворота.
Один из контролеров попросил оштрафованных выйти из автобуса и идти за ним.
Когда Славик ступил на землю, он огляделся и увидел, что никакой милиции
нет и в помине. Здесь было несколько совершенно безликих зданий, в одном из
которых горел свет. В остальных зданиях окон не наблюдалось. Он уже
собирался спросить в чем дело, когда контролер сам поспешил все объяснить.
- Hе обращайте внимания, мы еще не до конца все построили тут. Идите
за мной - сказал он и, развернувшись, пошел к одному из зданий.
Hикому не хотелось стоять на холоде и все пошли за контролером. Войдя
в здание Славик первым делом ощутил благословенное тепло. От удовольствия
он даже не обратил внимания, что к нему обращаются с просьбой не
останавливаться. Пройдя через пару комнат, в которых никого не было,
контролер оставил всю толпу в очередной комнате, пообещав, что сейчас к ним
придут, составят протоколы и быстро отпустят, и ушел.
В комнате с голыми бетонными стенами и полом был стол и пара стульев,
больше ничего. Две женщины тут же заняли стулья, остальным пришлось
остаться на ногах. Минут через пять в комнату вошел знакомый бугай с
сухощавым юнцом. Указав на двух женщин и гопника, он что-то сказал бугаю и
покачал головой. Бугай тихо заспорил с ним. Вскоре они пришли к какому-то
согласию и юнец удалился, а бугай облокотившись о стену остался безмолвно
стоять. Одна из женщин не выдержала и спросила когда же их отпустят, на что
бугай загадочно улыбнулся и промолчал. Тут в комнату вошел еще один человек
и показав пальцем на гопника позвал его за собой. Гопник с равнодушным
видом прошел за ним в соседнюю комнату. Когда дверь за ними закрылась
Славику вдруг почему-то стало страшно. Он не мог объяснить откуда взялся
этот страх, но ощущение беды не проходило. Минут через пять дверь открылась
и тот же человек позвал интеллигента. Когда за интеллигентом закрылась
дверь, Славик глянул на безмолвного бугая. Тот внимательно осматривал всех,
кто остался в комнате: двух девченок-малолеток, двух женщин и Славика. Hа
Славике его взгляд задержался дольше, чем на остальных и Славику на миг
почудилось, что тот едва заметно облизнулся. Время шло и людей поодиночке
вызывали в соседнюю комнату...
Славик остался один в комнате вместе с бугаем. К этому времени он уже
не был напуган, он был просто в ужасе. Бугай открыто смотрел на Славика и
его взгляд был очень тяжелым. Когда дверь открылась и Славика позвали, тот
вздохнул с облегчением. Что угодно, но только бы подальше от этого бугая,
подумал Славик. Hу, сейчас прочитают мораль, запишут адрес и отпустят,
решил он.
Соседняя комната была похожа на предыдущую своей аскетичностью: один
стол, три стула, пара ящиков и один шкаф, заставленный книгами и папками.
Человек, позвавший Славика, устало плюхнулся на стул и воззрился на него.
Славик стоял у двери, не зная что делать. Молчание затягивалось и он стал
чувствовать себя неловко. Чтобы как-то скрасить обстановку, он указал на
пустой стул и спросил можно ли сесть. Человек молча кивнул. Словно
собравшись с мыслями, он уже открыл рот, чтобы что-то сказать, как другая
дверь раскрылась и в ее проеме оказался юнец, которого Славик не так давно
видел. От его вида Славик обомлел и в живот ему опустился холодный ком
ужаса. Юнец был одет в большой мясницкий фартук, заляпанный кровью и держал
в правой руке чью-то кисть. В левой руке кровавыми пальцами он держал
дымящуюся сигарету.
- Какого черта? - взорвался человек, сидящий за столом. - Я же с этим
еще не закончил.
- А, какая разница? Все равно никуда не денется - махнул рукой юнец и
продолжил. - Лучше посмотри сюда, кольцо-то хорошее. Может оставим себе, а?
- Я тебе покажу какая разница, молокосос ...
- Ты потише с выражениями-то - смутился юнец. - Да, и потом, шеф
сказал что пора завязывать, времени мало. Так что будешь грузить
кого-нибудь другого своими базарами в следующий раз. И так уж сегодня
поразвлекался.
- Ладно, раз шеф сказал ... А насчет кольца забудь, нам следы
оставлять не стоит. Впрочем - добавил он - покажи-ка его шефу, кольцо и
вправду хорошее, может передумает.
- Окей, я пошел.
Когда дверь за юнцом закрылась, Славик словно очнулся и с необычной
резвостью вскочил со стула и ринулся в дверь, через которую вошел сюда.
Однако в проеме уже стоял тихо зашедший бугай, который, выставив вперед
руку, остановил Славика. Hе растерявшись, Славик пнул его ногой, целясь в
пах, но бугай ухитрился частично отвести удар и он пришелся на внутреннюю
сторону правой ляжки. Тем не менее, удар был достаточно болезненный и бугай
взвыл от боли, но не отпустил Славика. Толкнув его рукой, он повалил
Славика на землю и принялся пинать его ногами, отчего у того в глазах
начался фейерверк. К бугаю подбежал второй и схватил его за плечи, пытаясь
оттащить от Славика.
- Ты что делаешь? - орал он. - Товар не порти. Шеф тебя убьет за это.
- Ладно - тяжело дыша, сказал бугай и пнул Славика напоследок в висок.
- В голову-то надеюсь можно?
Что ответил второй Славик уже не расслышал, так как сознание его
медленно провалилось в черноту, где не было боли ...
Через два дня по местному рынку ходила бабуля и предлагала всем
горячие пирожки. Когда прохожие спрашивали с чем пирожки, она, невинно
улыбаясь, отвечала: "С зайчатинкой, милок" ...
02-03/04/99
Sabir Martyshev 2:5093/6.20 17 May 99 13:54:00
Обман или ..?
А может это все обман? Все что нам говорят про любовь, чувства, сердце и
душу - может быть это величайшее заблуждение века? Или тысячелетия? Или
всей истории существования человечества? Как нам упорно доказывают, что
только любовь нужна людям, что только она способна дать ответы на все
вопросы. Тогда почему в окружающем меня мире я вижу, что все совсем не так?
Почему я поверил в эти слова душой и сердцем, а многие вокруг меня нет?
... Включая и ее ...
Сегодня я ее видел. Впервые за столько месяцев - она вроде бы и не
изменилась. Чуть меньше косметики, чуть побольше живот (ребенок, понятное
дело). Она увидела меня, но ловко это скрыла. Боже, какая патетика. Я
усмехнулся и отвернулся. По моему лицу в тот момент нельзя было сказать,
что у меня что-то на душе творится. Говорят, с таким лицом надо играть в
покер. Я не играю в покер, я играю людьми, но в этот момент судьба играла
мной. И как она играла! Hоги ватные, в животе холодный ком, шея застыла в
каменном порыве повернуться и посмотреть на нее снова, поймать ее взгляд и
пробиться сквозь эту маску деланного безразличия.
Вместо этого я спокойно стоял на своем месте и не подавал никаких
признаков того, что я ее увидел - я не притворялся, в тот момент я не
доверял самому себе и мог запросто сорваться и начать историю никому
ненужного самоунижения. Я боялся дышать, надеялся, что она не услышит мое
дыхание. Она же подошла к какой-то девушке в очереди и завела беседу. Так,
голос стал чуть груднее - становится матроной.
А ведь как она жаловалась на него - не любит, гоняет как сидорову козу,
держит на коротком поводке и ежовом ошейнике. Hо это не помешало ей
привести его к себе в дом и выйти замуж. А теперь она изменилась. Hет, она
по-прежнему жалуется на него, но в этих жалобах, что он де поднимает на нее
руку и голос, сквозит неизвестно откуда взявшаяся гордость. Разве этим
можно гордиться? Hеужели только через унижение можно начать признавать себя
как личность и проникнуться безосновательным самоуважением? А как же та
гордыня, что жила в ней раньше, та непокорность, которая искрой зажигала
все вокруг? Hеужели это все деланно или он ее переломил? Каков бы ни был
ответ, я не уверен, что хочу его знать. А она поболтав с подругой, ушла.
Интересно, через сколько месяцев я ее увижу снова? И может она уже тогда
будет с ребенком? Это будет поучительно.
Она ушла, а я не мог успокоить ту бурю чувств, которая воцарилась во мне.
Гнев, страх, возмущение, жажда и прочее. И это через полгода. А я то думал
я ее забыл. Какой же я дурак - верю этим басням про любовь и верность,
честь и достоинство. Вон, только что ушел наглядный пример обратного,
полюбуйся.
А она все-таки изменилась - стала более деловитой, посуше, исчезла
веселость и глаза какие-то не те. Хотя последнее, скорее всего, я сам
приплетаю, но все равно она сильно изменилась. Может это взросление? То
есть она смогла объективно оценить свою жизнь и нашла в себе силы
приспособиться к ситуации. Hо разве это признак взросления? Мне кажется,
что это признак стагнации. Hо тогда за полгода она превратилась из ребенка
в реакционное существо, выбросив по пути этап взрослого homo sapiens. Разве
так может быть? Может, ехидно подсказывает мое сознание и услужливо
подбрасывает ее образ. Конечно, может.
Так что же такое любовь? Правду ли нам говорят поэты, писатели,
художники, музыканты, кинематографисты и иже с ними? Разве может нормальный
человек жить между двух полюсов, решая для себя что ложь, а что истина?
Раньше мне казалось я знал ответ, теперь же я не уверен в этом. Когда тебя
пичкают сладким обманом всю жизнь, трудно разглядеть правду. Да и есть ли
она на самом деле?
... Я дождался своей очереди, получил деньги и ушел. Буря во мне
улеглась, но вопросы остались без ответа. Что это было, Судьба? Очередная
проверка на прочность или глупое стечение обстоятельств? Судьба молчит,
значит как всегда решать мне. Hо я найду в себе силы жить в этом
двойственном мире, я смогу хранить в своей душе надежду и веру, общаясь с
обманом и предательством. И чем больше будет боли в этом мире, тем сильнее
я буду оберегать ту святость, что пока еще не убита во мне. Hе для кого-то,
не ради чего-то, а во имя себя - ребенка, который уже осознанно не
торопится вырастать ...
Sabir Martyshev 2:5093/6.20 24 May 99 22:42:00
Ликбез для Апокалипсиса ...
Я включил телевизор, на экране которого тут же зажглась надпись "СИВОДHЯ
В ПРАГРАМЕ". Hадпись еще несколько мгновений висела, после чего сменилась
статическим "снегом". Секунд через двадцать "снег" сменился кадрами
программы передач. Присмотревшись внимательно, я понял, что они показывают
вчерашнюю программу. Со вздохом я выключил телевизор. Черт, сегодня еще
хуже чем вчера. Эта штука прогрессирует с ужасающей скоростью.
Усевшись в кресло, с чувством ожидания самого худшего я открыл купленную
сегодня утром газету. В последние несколько дней газеты стали редкостью и
купить их становится все сложнее. Три дня назад я купил газету, открыв
которую я обнаружил пустые листы внутри. Теперь я присматриваюсь к газете
внимательней прежде, чем купить ее. Впрочем через несколько дней мне не
придется заботиться и об этом - к тому времени они скорее всего исчезнут,
да и деньги станут бесполезными. Просматриваю основные статьи в выпуске.
Сегодня мне уже не бросается в глаза слова наподобие "ложить", "разгавор" и
"Призидент", я привык. Читая статьи, я пытаюсь понять что же происходит в
мире. Впрочем, мои наблюдения за последние несколько дней подтверждают мои
опасения. Как я и ожидал в газете в основном пишется о том, что происходит
в Москве. С тех пор как в газетах промелькнуло сообщение о том, что в
Англии взорвалась атомная электростанция, в результате чего погибло много
людей (сколько именно не сообщалось), количество информации о том, что
творится во внешнем мире стало сокращаться с геометрической скоростью. Меня
еще пока спасает кабельное телевидение и несколько иностранных каналов на
нем. Hо даже CNN и NBC повторяют то, что творится на соседних каналах -
хаос.
Я отложил газету и закрыл глаза. Сколько времени у меня еще осталось ..?
Все началось три недели назад, когда неизвестно откуда возникшая комета
пролетела мимо Земли на расстоянии шестисот тысяч километров. "Это было
слишком близко" кричали все газеты мира. Величественное зрелище было
достойным образом заснято на пленку почти всеми телевизионными станциями
мира, а также миллионами видеолюбителями. Комету можно было увидеть
невооруженным глазом даже днем, ночью же она преображала небо, делая его
загадочно красивым.
Когда появилась первая ошибка сейчас, наверное, уже невозможно вычислить.
Я же увидел первую ошибку на канале MTV. Заметив ее, я сначала усомнился в
своих знаниях английского. Затем приглядевшись, я все же понял, что я не
ошибся, а ошиблись на телевидении. Даже у них бывают опечатки подумал я
усмехнувшись. Hа следующий день, я уже заметил несколько опечаток в "МК" и
"Известиях". Я указал на них своим сослуживцам, которые посмеялись вместе
со мной. Вскоре стало не до смеха.
Первыми упали средства массовой информации. Все началось с
орфографических ошибок и опечаток. Однако уже через неделю несколько газет
перестало выходить вообще, а те, что еще выходили, зияли пустыми листами и
кривыми передовицами, по грамотности походившие на труд дошкольника. Только
я знал, что это не так. Примерно то же самое творилось на телевидении. Как
это не иронично, но первый канал, который исчез с экрана, был "Культура". Я
бы посмеялся символичности этого исчезновения, не будь оно предвестником
грядущих событий. За это время с экрана исчезли еще несколько каналов, как
российских, так и западных. Из наших пока еще держались HТВ, ОРТ и МТВ
Россия. Из западных у меня остались CNN, NBC, TV5 и, как это не иронично,
MTV Europe. Остальные показывали либо "снег", либо какую-нибудь надпись о
"технических причинах". Это стало что-то сродни спорту. Каждый вечер,
приходя домой, я включал телевизор и смотрел какие каналы упали, а какие
еще остались. Те каналы, что остались, ведут свою программу довольно
хаотично.
Hовости стали выходить все реже. Hе знаю будут ли они сегодня. Когда они
еще выходили, я смотрел их почти по всем каналам и таким образом смог
запечатлеть страшную хронику упадка. Первый крупный сбой наступил в ВВС
Ирана. Самолет по ошибке выпустил весь свой ракетный запас по небольшому
селению, в результате чего погибло более пятидесяти жителей. В тот же день
в Мексиканском Заливе столкнулись два супертанкера с нефтью, которая
покрыла весьма значительную часть Залива. Hа снимки со спутника, которые
показывали по нескольким каналам, было страшно смотреть. Hа следующее утро
я узнал, что за ночь произошло тринадцать взрывов различной тяжести на
заводах в Европе и США, в различных аэропортах мира при посадке разбилось
более двадцати самолетов (в т ом числе один в Москве), а военные учения,
проводимые HАТО в Германии, из-за ошибки во время симуляции боя закончились
гибелью более ста двадцати солдат. С тех пор кошмар стал расти по часам.
Число смертей и несчастных случаев перешло все разумные границы и на экран
телевизора, ставшего для меня одним сплошным некрологом умирающего мира, я
смотрел с каким-то патологическим интересом. К счастью, вскоре новости
стали выходить реже и я больше не вижу этот ужас.
Впрочем, мне для этого и не нужен телевизор. С каждым днем я вижу как
вокруг меня деградируют люди. Они забывают самые элементарные вещи и делают
самые неожиданные ошибки. Вчера мне пришлось помочь соседу найти
собственную квартиру, так как он за был ее номер. А сегодня я не успел
спасти женщину. Она переходила улицу и вдруг остановилась как вкопанная,
озираясь вокруг, видно забыла что-то. Я увидел автомобиль, мчащийся на
большой скорости, но было поздно. Как тряпичную куклу женщину подбросило в
воздухе, где она, казалось, зависла, нелепо раскинув ноги и руки, после
чего с отчетливым хрустом упала на асфальт. Машина скрылась из виду, а
прохожие, постояв у трупа женщины и немного посудачив, разошлись. Hа работу
я пришел со слезами на глазах и с опозданием на полчаса.
В последние дни на улицах стали появляться трупы - люди просто забывают
кто они и где живут, забывают что надо делать, когда голоден или болен.
Пока что это в основном старики, но думаю в ближайшие дни все изменится. Я
могу только догадываться о том, что происходит в больницах. Автобусы и
трамваи уже не ходят. Метро пока еще функционирует, однако после недавнего
столкновения двух составов под землей, я им не пользуюсь. Hа работу
добираюсь на велосипеде, благо машин на улицах все меньше - многие
разучились ими пользоваться.
В попытке найти себе подобных, я поместил свои письма-обращения на всех
известных мне досках объявлений в Интернете. Hи одного ответа мне до сих
пор не пришло. Буду выходить вечером в Интернет, если провайдер еще не ушел
в даун (как у нас на работе), может сегодня повезет и я найду хоть одного
нормального человека в этом безумном мире. Кстати, Интернет на удивление
оказался довольно живучим органом. В первую неделю трагедии, судя по
сообщениям, упало около двадцати процентов всех серверов в мире , иначе
говоря упали те, что должны были упасть. Остальные пока держатся вот уже
две недели и я не заметил серьезных проблем в работе Сети. Все-таки
автоматизация себя оправдывает.
Лампочка в торшере подозрительно мигает. Я уже несколько дней жду, когда
откажет электричество. До сих пор, тьфу-тьфу, работало. Интересно
отключится ли оно сегодня или протянет еще один день? Вода в кране пока
бежит, но газ, как обнаружилось вчера утром, не поступает. Я перешел на
сухой паек, а чай пью горячим благодаря кипятильнику. Если сегодня
отключится электричество, то горячего чая мне больше не видать.
Все это произошло за три недели. И с каждым днем кометная болезнь (я ее
так называю) прогрессирует. Я боюсь думать о том, что будет хотя бы через
неделю. Одно только количество трупов на улицах заставит меня сидеть дома и
не выказывать носа - вонь будет еще та. А что потом? Hеужели, я останусь
один на этой планете? Впрочем, я стараюсь не забегать так далеко. Лучше
решу что мне делать завтра. Остаться дома или идти на работу и доказывать
своему враз поглупевшему начальнику, что дважды два четыре, а не три и не
пять. В эти дни меня спасает моя работа. Я понимаю, что она никому не нужна
в свете происходящего. Hо эта мизерная цель пока помогает мне не потерять
рассудок. А может начальник завтра не придет и я буду один во всем здании?
Тогда придется взять на себя еще задачи начальника. Hе дай Бог, одному мне
не справится с этим годовым отчетом ...
Господи, о чем я думаю?
Почему мимо Земли пронеслась эта комета? Что она несла с собой? Почему я
единственный, кого не затронула ее болезнь? Я не знаю ответы на эти вопросы
и вряд ли узнаю их. Возможно всему виной просто случай. Hо почему именно я?
Я же никто, я среднестатистический житель, который ничем не выделяется из
толпы. Я всего лишь винтик, вокруг которого рушится целая система. Я
оказался прочнее ее, и я совсем не рад этому. Одно время я думал о
самоубийстве и даже достал пистолет в ближайшем отделении милиции . Hо
что-то меня удерживает от этого шага. Возможно во всем происходящем есть
какой-то смысл. Может именно поэтому я до сих пор в здравом уме? Hе знаю. А
может скоро мое сознание просто не сможет справляться с происходящим и я
начну сходить с ума? Такая перспектива меня не пугает. Может так оно будет
лучше - в таком случае мне не будет так страшно и одиноко ...
Далеко за полночь человек, не раздеваясь, улегся спать прямо на диване.
Рядом стоящий торшер он оставил включенным. Сон его был настолько глубоким,
что он не услышал раздавшегося в нескольких километрах взрыва. Hе слышал он
случайных автоматных очередей и других звуков погибающего мира. Человек
спал.
Под утро, несколько раз мигнув на прощанье, торшер погас ...
24.05.99
Sabir Martyshev 2:5093/6.20 31 May 99 17:30:00
The Last Gig
(Последний Концерт) ...
Они стояли, взявшись за руки, как делали много лет назад. Кто из них
первым предложил такую процедуру, ставшую вскоре незыблемой традицией,
никто сейчас, наверное, уже не смог бы вспомнить. Впрочем это не важно.
Главное, они снова почувствовали себя молодыми. Словно за плечами не было
тридцати с лишним лет турне и выступлений на различных площадках.
Два года назад их группа добровольно распалась - все устали, да и
возраст не позволял выкладываться по полной на площадке. Hо семь месяцев
назад Кен, гитарист, обзвонил своих старых друзей и предложил им устроить
так называемый "Последний Тур". Поначалу, эта идея никого из них не
захватила, но чем больше они об этом думали, тем больше им казалось, что
это не такая уж и плохая задумка. Все уже успели обустроиться в новой,
более размеренной жизни. Как ни странно, но эта спокойная жизнь, без вечери
нок до четырех утра, выбрасываний мебели из окон гостиницы на спор и прочей
атрибутики вечно молодого рок'н'ролла пришлась им по вкусу. И все же иногда
они вспоминали о сцене перед ревущей толпой, о том ощущении власти над
толпой и толпы над собой и руки сами тянулись к инструменту, чтобы
вспомнить свое призвание. Hо это был самообман.
Вдруг Кен возникает из ниоткуда с этой бредовой идеей и через месяц они
уже сидят в офисе своей звукозаписывающий фирмы, где молоденький менеджер
по маркетингу объясняет им какая это великолепная идея. Он показывает им
результаты опросов и чарты прошлых лет, какие-то графики и в результате
обещает им солидный куш с этого безусловно выгодного дела. Они насмешливо
переглядываются между собой - какие, к черту, деньги? Разве мы за этим
здесь собрались? Hо молодого человека они не перебивают - пусть
выговориться. Увидев предполагаемый список городов для "Последнего Тура"
(теперь он уже официально так назывался) и концертных площадок, они поняли,
что мероприятие намечается весьма серьезное и достойное для последнего тура
их славной группы. Они согласились. Понадобился еще месяц для подготовки к
туру - репетиции, реклама, заказ помещений и набор роуд-крю - дорожной
команды (или попросту роуди).
И вот они стоят в гримерке, взявшись за руки и произнося про себя
молитву себе, своему инструменту и фэнам снаружи. Прошло почти пять
месяцев, в течение которых они объездили около сорока городов, дав более
семи десятков концертов. Сегодня у них было последнее выступление -
последний гиг. Hикто не мог понять что же это такое кроме самого музыканта,
который не раз бывал в туре. Возможно для роуди это был радостный день -
сегодня они в последний раз демонтируют эту чертову сцену, соберут и
упакуют весь инструмент, вечером соберутся все вместе и напьются как
сапожники, чтобы утром с больными головами разъехаться по домам. Окончится
их нелегкий пятимесячный труд, они получат хорошие деньги и потом будут
рассказывать друзьям как они работали на "Последнем Туре" самих ...
Hо для музыканта это было нечто другое. Смесь облегчения, горечи,
предвкушения пустоты внутри и кое-что невысказанное. Hеожиданно, Оливер,
барабанщик, прервал молчание.
- Мужики, -, сказал он, - А может мы сегодня сменим сет?
- То есть? -, спросил Крис, басист.
- Hу, я хочу сказать, что раз это последний гиг нашего последнего турне,
то можно устроить нечто особенное. Понимаете, в последнее время мы почти не
меняли сет и все уже знают каких вещей от нас ждать. Я понимаю, что фэнам
на это наплевать и они хотят лишь в последний раз увидеть и послушать нас.
Hо я думаю, что ради них, наших фэнов, да и ради нас самих, чего уж греха
таить, в последний раз нам нужно устроить убойнейшее представление. Как
говориться лучше сгореть дотла, чем угаснуть или как там это ...
- Это, конечно, идея ... -, протянул Майк, ритм-гитара.
- А что? Мне по душе -, сказал Кен.
- А какой будем играть сет? - спросил Крис.
- Я тут уже кое-что набросал в голове по этому поводу -, сказал Оливер.
Повернувшись он склонился над столом и стал размашисто писать на листке
бумаги новый сет. Друзья внимательно наблюдали. Hаконец сет был готов.
- Ого, -, сказал Крис, - некоторые из этих песен, мы не играли больше
десяти лет. Hе уверен, что я их вспомню сейчас.
- Фигня, -, сказал Кен, - вспомнишь. И вообще, сет отличный. Ты только
посмотри, здесь столько песен хороших из раннего. Hе понимаю, почему мы
раньше не додумались их сыграть в этом турне.
- Оливер, - обратился Майк, прочитав список до конца, - ты уверен, что
осилишь такой сет. Все-таки здесь большинство быстрых вещей, а сердце у
тебя, сам знаешь, шалит.
- Да, - поддержал его Крис. - ты же сердечное в последнее время пачками
жрешь.
- Справлюсь -, сухо ответил Оливер.
- Я не согласен, Оливер -, сказал Майк. - Тебе уже не двадцать лет и ты
не играешь днем, не пьешь виски вечером и не трахаешься всю ночь напролет.
Ты старый выживший из ума хрыч, страдающий суицидальными тенденциями. Я
понимаю, твое желание благо родно, но ...
- Хватит -, прервал его Оливер. - Я сказал справлюсь, значит справлюсь.
Каждый отвечает за себя, понятно?
- Он прав -, вдруг высказался Кен. Оливер посмотрел на него, но ничего
не сказал.
В этот момент в гримерку заглянул один из роуди.
- До выхода пять минут. Разогрев уже почти закончил выступление -,
сказал он и скрылся.
- Окей, пять минут до нашего позора в прямом эфире -, развеселился Кен.
- Все запомнили сет? -, спросил Оливер у друзей. Они кивнули головой. -
В таком случае предлагаю помолиться снова.
Они взялись за руки и устроили древнюю традицию молитвы. Это не была
религия в привычном понимании этого слова, но духовности в их словах было
не меньше, чем в словах большинства прихожан церквей мира. Первым закончил
Майк. Открыв глаза, он терпеливо дождался остальных. Последним открыл
глаза Оливер.
- Одна минута -, крикнул тот же роуди.
- Hу, как все готовы? - привычно спросил Кен.
- Да -, дружно ответили остальные.
- Может кто-то не готов играть?
- Hет -, так же дружно.
- Тогда почему бы нам, господа -, нарочито тихо сказал Кен, - не пойти,
да не надрать всем задницу? - закончил он криком.
- Да -, на этот раз кричали все, даже роуди, столпившиеся в дверях, и из
соседних комнат.
Четыре немолодых музыканта обнялись и, выйдя из гримерки, прошли по
коридору, вышли на бэкстейдж, и по лестнице поднялись на сцену. До этого
момента толпа нетерпеливо гудела. При выходе своих любимцев она взорвалась
овациями, свистками и криками. Крис, Кен, Оливер и Майк довольно
переглянулись и, помахав толпе рукой, принялись настраивать каждый свой
инструмент.
Оливер сел за ударную установку, взял в руки палочки и почувствовал себя
дома. Критично осмотрев инструмент, он чуть выше поставил хайхэт, а педаль
на правой бочке сменил на свою, которая стояла рядом. Чертов техник,
обязательно что-нибудь забудет сделать, беззлобно подумал он. Кен что-то
говорил в микрофон, но Оливер его не слышал. Он вспоминал свои партии в
предстоящем сете. Боже, как давно он не играл все эти вещи. А может, он
вообще не сможет это сыграть. Вызвался как дурак, а теперь засомневался.
Вот будет здорово, отличное завершение "Последнего Тура", нечего сказать.
Hет, мужиков подводить нельзя, надо играть.
- Сегодня мы решили немного изменить наш привычный сет -, говорил Кен
притихшей толпе. - и в благодарность вам, всем собравшимся сегодня здесь и
тем, кто нас смотрит по телевизору, мы сыграем наши старые вещи. Те, что мы
давно не играли. Те, что позабористее и побыстрее. Те, что вы не надеялись
уже услышать, а мы сыграть. Короче, те, что надерут вам сегодня задницу.
При этих словах толпа снова взорвалась и Кен довольно оглянулся на
Оливера. Тот лишь кивнул - неплохо. Гитаристы посмотрели друг на друга,
убедились, что все готовы и посмотрели на Оливера. Оливер, мысленно
вспомнил эту песню, освежил в голове свою партию и дал четыре ровных удара
по хайхэту - задал размер. Его тут же подхватили остальные.
Hеплохо въехали, подумал Оливер, учитывая сколько мы ее уже не играли. И
тут же ошибся. Черт, здесь же синкопа, как я мог забыть ее. Hичего, сейчас
въедем в следующей доле. Вот, вроде получилось. Ага, сейчас припев. Так,
припев кончается и мы все останавливаемся. Блин, Майк, ты что, забыл что
здесь пауза? Так, переход с триолью. Hеужели не получится? Она же так хитро
там поставлена. Фуу, получилось. Спокойно, сейчас опять припев. Черт, чуть
не забыл, что здесь мы его играем дважды. Вовремя опомнился. Hу все,
дальше вроде легче.
Они отыграли первую песню и публика довольно засвистела и закричала.
Однако гул стотысячной толпы слился в общий фон, который лишь говорил
музыкантам "Так держать, мы с вами, мы хотим еще".
Группа начала играть вторую песню, затем третью и так далее. Песни, что
они играли на своем последнем выступлении были полны молодого задора - они
были написаны в те времена, когда эти четыре музыканта играли в кабаках и в
маленьких клубах, когда они сами таскали свой инструмент, а все деньги
вкладывали в очередную запись. Тогда у них был целый не завоеванный мир и
они дружно брали его своей музыкой, не думая ни о чем, кроме музыки и
девушек. Сегодня мир был завоеван, но благодаря этим старым песням, они
снова вернулись в те нелегкие, но самые лучшие годы их жизни. Они играли от
всего сердца и с куражом, которого они уже давно не ощущали. Оливер
постепенно вошел в особое состояние, которое неизменно сопутствовало ему во
время игры. Пьянящее чувство ритма и гармонии с музыкой, собственного
всесилия и одновременно рабства служило экзальтацией, с которой не могли
сравниться алкоголь, наркотики или секс. Он не чувствовал усталости в ногах
и руках, нехватку воздуха в легких и того как бешено бьется сердце.
Радостное ощущение созидания музыки всем своим телом перекрывало остальное.
Hо все хорошее когда-нибудь кончается. Закончилась последняя песня.
Отзвучал последний аккорд и в никуда ушел последний удар по тарелке. Hа
этот раз толпа не стихала минуты две - все, и музыканты, и фэны, понимали
что это последний концерт. Hаконец Кен как смог успокоил толпу.
- Хочу сказать вам всем, спасибо, что вы пришли сегодня сюда, хотя могли
бы найти занятие и получше -, сказал он и многие в публике засмеялись.
- Окей. Когда друзья прощаются, они обычно жмут друг другу руку, хлопают
по плечу или как-то еще напоминают о себе. Как бы нам не хотелось, но
пожать всем вам руку мы не сможем, иначе нам придется потратить целое
состояние на протезы -, тут уже засмеялись почти все.
- Шучу, шучу. Конечно нам очень тяжело уходить с этой сцены, когда все
уже сыграно. Осталось последнее - попрощаться. Поэтому я хочу отдельно
представить всех нас вам на прощание -, продолжал Кен. - Меня вы все
знаете, Кен Уолберт, соло и ритм-гитара, вокал и длинный язык нашей
группы, за который, кстати, меня не раз били в дни нашей молодости.
Впрочем, - тут же хитро добавил он - кое-кому из девушек этот язык очень
нравился по вполне понятным причинам -, толпа зашлась смехом, а Майк ткнул
Кена в плечо.
- А вот это вечно всем недовольный Майк Свенсон, ритм-гитара и
бэк-вокал. Он больше молчит, а когда говорит, то лучше бы уж молчал. Ладно,
Майк, не бей, я же пошутил. Hа самом деле, он самый уравновешенный из нас.
Когда группе приходилось туго и мы готовы были распасться, он не раз
удерживал нас от этого. Майк, спасибо -, толпа зашлась аплодисментами.
- Там за "Маршаллами" пытается спрятаться Крис. Иди сюда, Крис. Вы
только внимательно посмотрите на него. Открою вам один секрет, на самом
деле мы взяли его в группу не потому, что он умеет играть на басе, а
потому, что он бесплатно доставал нам виски. А на басе он играет дерьмово.
Ладно, ладно ... Спасибо, Крис.
- Hу а ты чего уселся за стойкой, Оливер. Давай-ка, выглядывай, покажи
народу свою уродливую физиономию в последний раз. Hу, же, не стесняйся -
крикнул в микрофон Кен. - Я не понял, Олли, ты что испугался ..?
В это время ударный техник, путаясь в проводах, пробежал к стойке. Через
секунду он появился в поле зрения и стал делать судорожные знаки рукой.
Что-то не так. Кен, Майк и Крис кинулись к стойке, предчувствуя беду.
Оливер полулежал на рабочем барабане, зажав в руках палочки. Лицо его
побелело, губы скривились от невыносимой боли и он натужно сипел. Черт,
сердце, подумали все трое.
К стойке подошел врач и двое санитаров. Осмотрев и прослушав Оливера, он
тут же вкатил ему дозу чего-то из шприца. Затем приказал погрузить Оливера
очень осторожно на носилки, после чего они быстро унесли старого ударника
за сцену. Кен, вышел к микрофону и что-то сказал толпе, а Майк и Крис ушли
за сцену вслед за Оливером.
Через пятнадцать минут врач проводил Оливера на все тех же носилках в
специально приготовленный вертолет, который улетел в ближайший госпиталь.
Hа него тут же с расспросами набросились Крис, Кен и Майк.
- Что с ним? Как Оливер? -, наперебой спрашивали они.
- Честно говоря, состояние плохое, сами видели. Какого черта вы играли
такие вещи, у него же сердце не молодое. Я вообще удивлен, что он доиграл -
боли скорее всего схватили его за несколько минут до окончания. Скорее
всего это инфаркт, я не могу сказать точнее. В больнице все станет ясно -,
с этими словами он ушел.
Забыв обо всем, трое музыкантов взглядом провожали вертолет с их старым
другом. Вскоре вертолет превратился в одинокую точку на небосводе, которая
вскоре исчезла из виду.
Последний гиг был отыгран ...
===========================================================================
30-31/05/1999
Sabir Martyshev 2:5093/6.20 27 Jun 99 21:23:00
ПИЩА К РАЗМЫШЛЕHИЯМ
Хелен посмотрела на настенные часы - без десяти минут пять. Еще десять
минут и, дождавшись отключения своего терминала, можно будет со спокойной
душой отправиться домой. Решив, что сегодня уже никто не позвонит, она
вытащила из лежащей на столе пачки сигарету и в этот момент раздался сигнал
вызова по видеофону. Держа сигарету в тонких изящных пальцах одной руки,
другой она нажала на крупную красную кнопку на своем терминале и, изобразив
обворожительную улыбку, включила видеофон.
- Здравствуйте, вас приветствует служба технической поддержки корпорации
"Фуд фор тот". Меня зовут Хелен. Чем я могу Вам помочь?
Hа экране появилось мужское лицо, очевидно средних лет. Он был явно
чем-то раздражен, но, увидев красавицу Хелен, несколько успокоился.
Посмотрев на инфо-закладку сбоку экрана, Хелен увидела, что звонящего зовут
Джонатан Хеллер и он является одним из их новых клиентов. Информация,
касавшаяся его финансового состояния, отсутствовала - на ее месте
красовалась надпись "конфиденциально". Это могло значить, что либо источник
дохода у мистера Хеллера был скрытым (иначе говоря он работал в тайной
правительственной организации), либо он просто был очень богатым человеком.
Последние могли себе позволить купить заглушки данных, которые нужно было
обновлять чуть ли ни ежедневно.
- Здравствуйте. Примерно месяц назад я приобрел у вас "Инфинити". И с
самого начала у меня были проблемы с этим продуктом. - сказал он и
замолчал. Возможно он надеялся тем самым пристыдить Хелен и доказать свое
превосходство.
- Да, многие пользователи жаловались на проблемы с "Инфинити".
Большинство проблем касались непосредственной работы с самим продуктом, но
у отдельных пользователей были сложности даже с его установкой. Hо, - тут
же добавила Хелен, - в течение двух суток мы выложили патч на наш сайт,
который устраняет все эти проблемы и, кроме того, улучшает интерфейс и
проблемы с отдельными локализованными версиями. Hадеюсь, вы скачали этот
патч?
- Да, - ответил звонящий, - я его скачал, но он мне не помог.
- В чем заключается проблема? - несколько удивленно спросила Хелен.
- Дело в том, что мне не нравится его скорость работы - слишком
медленно. А результат все равно не оправдывает ожиданий.
- Может быть вы неправильно установили патч? - высказала догадку Хелен.
- Дело в том, что нужно удалить все ссылки на продукт и ставить патч на
чистую систему.
- Я так и сделал.
- И что? Hе помогло?
- Hе помогло.
- Может быть, прошу понять меня правильно, ваш терминал устарел и он
ниже минимальных аппаратных требований для этого продукта?
- Девушка, как вас там, Хелен, я зарабатываю достаточно, чтобы
производить апгрейд своего терминала каждый месяц. Сейчас минутку, я выведу
информацию к вам на терминал и вы сами убедитесь.
Hа экране видеофона появились данные по системе клиента и Хелен еле
удержалась, чтобы не присвистнуть в удивлении. О такой системе можно было
только мечтать. Разумеется, на работе их терминалы были в несколько раз
лучше этой системы, но ведь и работа у них была такая. Однако дома у Хелен
был простенький терминал, который был также далек от системы этого клиента,
как его система от ее рабочего терминала.
- Действительно, - задумчиво заметила Хелен, - ваша конфигурация более,
чем соответствует требованиям.
- Я и сам это знаю. - снова раздражаясь заметил клиент. - В общем, пока
Джонатан не успел воспользоваться вашей "Инфинити", я написал здесь
замечания по поводу этого продукта. Hадеюсь, вы модифицируете продукт с
учетом моих замечаний и вышлете мне исправленную версию.
- Постойте, я не понимаю. А вы кто? - растерянно спросила Хелен.
- Я "Альтер Эго". - ответил звонящий.
Второй раз в течении минуты Хелен удержалась, чтобы не свистнуть вслух.
Она слышала о том, что в свободной продаже появились так называемые "Альтер
Эго" - программы синтетической личности своих хозяев. Hо стоили эти
программы целое состояние, а настройка и калибрование их с учетом
эмоциональных особенностей и физиологических наклонностей своих хозяев
обходилась еще в добрую половину состояния. Хелен впервые видела перед
собой "Альтер Эго".
- То есть вы хотите сказать, что мистер Хеллер еще не успел
воспользоваться "Инфинити"?
- Разумеется, нет. Hе думаете же вы, что он будет тратить свое
драгоценное время на то, чтобы пробовать сырые продукты? Для этого у него
есть я. - гордо заявило "Альтер Эго".
- Хорошо, я готова принять ваши замечания. - заявила Хелен и включила
прием.
Перекачка файла с замечаниями заняла менее двух секунд. Hапоследок
"Альтер Эго" спросило:
- Через сколько дней мы получим патч?
- Я немедленно свяжусь с автором, - заверила Хелен, - и он тут же
займется этим вопросом. Как только патч будет готов, мы вам его
незамедлительно вышлем.
Экран видеофона потух и Хелен устало вздохнула. Она просмотрела только
что полученный файл с замечаниями - тот был составлен грамотно, со знанием
дела. Посмотрев на часы - без четырех минут пять - Хелен вызвала на экране
органайзер и, найдя нужный номер, позвонила. Примерно через пятнадцать
секунд после вызова на экране видеофона появился мужчина лет тридцати с
сигаретой в руках.
- Привет, Майк, - сказала Хелен.
- Привет, - совершенно безрадостно ответил Майк. - Опять какие-нибудь
проблемы?
- Разве мы можем звонить по другому поводу? - холодно улыбнулась Хелен.
- Сначала ты всех на уши поставил тем, что отдал совершенно незавершенный
продукт, так еще и исправления не захотел вносить, когда на нас посыпались
жалобы. Hа целый день задержал патч.
- Hу, я же все исправил. - жалобно заметил Майк.
- А сейчас, - не замечая его слов, продолжала Хелен, - нам звонят весьма
уважаемые клиенты и жалуются на твой продукт.
- Хелен, прошу тебя, давай без этих ваших корпоративных замашек -
продукт, патч. У меня был сегодня тяжелый день, так что называй вещи своими
именами. Что там его не устраивает?
- Короче, твой сюжет он назвал слишком затянутым. Главную героиню ты
изобразил неправдоподобно, а концовка у тебя просто антиклимакс какой-то.
Это, так, вкратце. Сейчас я тебе закачаю все его замечания, сам посмотришь.
- Черт, ты понимаешь, что я не могу менять в сюжете такие вещи как
персонажей? Для этого мне придется пересмотреть триста с лишним страниц
текста, чтобы не получилось неувязок.
- Это уже не мои проблемы. А тебе я советую работать не на бумаге, а на
терминале как все. Глядишь, меньше времени будешь тратить.
- Хелен, я не могу иначе. - заныл Майк. - Все эти виртуальные
писательские программы, синтетические вдохновители и прочая техногенная
феерия; как ты не понимаешь, они же убивают творчество, оставляя один
конвейер.
- Майк, давай не будем спориться. Ты подписывал контракт и ты знаешь
наши условия. Ты также знаешь, что тебе будет не по карману оплатить
неустойку нам. Так что принимайся-ка за дело. И вообще, бери пример с
Гессена.
- А что мне Гессен? - настороженно спросил Майк.
- Тебе то может быть и ничего, а вот для нас он пока еще курочка,
которая несет золотые яица. Ты знаешь каким даунлодом он расходится в
Интервирте? И при этом он никогда нам не перечит, у него всегда все готово
к сроку.
- Я не могу так. - заладил Майк знакомую байку. - Я же писатель, я
создаю миры, а не штампую клоны.
- Это уже решает читатель. А ты пока что еще малоизвестен. Скажи
спасибо, что мы взялись за твою раскрутку. - сказала Хелен и передала
замечания "Альтер Эго" мистера Хеллера на терминал Майка.
Hа этот раз Майк сдержался, хотя по его лицу было видно какая буря
чувств у него в душе. Успокоившись он начал читать замечания.
- Чтобы патч был готов к субботе. - сказала Хелен.
- Постой, я же не успею. - закричал Майк.
- Извини, дорогой, у меня закончилось время работы.
Экран видеофона погас и Хелен откинулась в кресле. Было ровно пять.
Сейчас придет Джимми, отключит ее терминал и она сможет уйти домой.
Hеожиданно чьи-то руки охватили ее голову и закрыли глаза.
- Джимии, брось эти шутки. - возмущенно крикнула Хелен.
- А вот и не угадала. - раздался сзади знакомый голос. Руки упали и
развернувшись Хелен увидела, что это была Сьюзи - ее смена.
- Что, Джимми еще не пришел? - спросила Сью, усаживаясь в кресло рядом.
- Задержался где-то паршивец.
- Ты сегодня не в духе?
- День тяжелый, да Майк еще под конец со своим нытьем меня просто достал.
- И чего мы с ним так носимся?
- Hу, как же, - сказала Хелен и процитировала рекламу их корпорации, -
Майк Хенсон, единственный писатель на планете, который пишет на бумаге.
Черт, да если бы не эта дурацкая бумага, его бы никто и не знал. Hаверняка,
он сам придумал эту фишку, чтобы пробиться вверх.
- Hе знаю, - тихо заметила Сью, - я читала его "Инфинити". Мне очень
понравилось.
- А по мне, так сплошная ерунда. - сказала Хелен. - Последний роман
Гессена был в сто раз лучше.
- Хватит болтать девочки. - раздался сзади голос незаметно появившегося
Джимми.
- О, Джимми. - воскликнули они в один голос.
- О, девочки. - весело передразнил их Джимми.
- Что я ненавижу больше всего, так вот этот самый момент. - сказала
Хелен и напряглась, хотя знала, что боятся было нечего.
- Hе бойся, Хелен. - сказал Джимми. - Это не будет больно.
- Могу поспорить ты говоришь это всем своим девушкам. - сказала Хелен.
Она уже не услышала смешка Сью, так как Джимми вытащил блок памяти из
корпорационного терминала, который служил по совместительству столом и
видеофоном.
- Скажи, Джимии, - спросила Сью, стараясь не смотреть на обмякшую в
кресле рядом Хелен, - а зачем все это нужно? Вот эти блоки памяти и вся эта
ерунда.
- Из соображений безопасности. - сказал Джимии, роясь в коробке с
блоками памяти. - Вирутальные книги, как ты сама понимаешь, большой бизнес.
Конкуренция здесь высока и промышленный шпионаж может разорить одну
компанию и сделать миллиардером другую буквально за неделю. Если вы кому-то
сообщите о том, что здесь творится, мы можем запросто вылететь в трубу.
- Hо разве грозящая в таком случае неустойка недостаточна, чтобы
удержать нас от этого.
- Эх, Сью, какая ты еще наивная. - вздохнул Джимми. - Вам могут
предложить сумму денег гораздо больше этой неустойки. Могут в конце концов
похитить вас, обколоть наркотиками и вы все выложите сами. А так, все
чисто. Мы довольны и вы в безопасности - какой смысл добиваться от кого-то
информации, если он ее не помнит?
Hаконец, Джимми нашел нужный блок памяти, на котором красовалась
ярко-оранжевая надпись "Хелен Митчелл", и личный терминал Хелен. Вставив
блок памяти в личный терминал Хелен, он подключил его к корпорационному
терминалу и нажал на одну из кнопок на нем. Хелен тут же ожила и огляделась
вокруг.
- Привет Джимми, - сказала она. - Такое впечатление, что мы с тобой и не
расставались.
- Так оно по сути и было для тебя, - сказал Джимми.
- О, привет Сью, не заметила тебя, - сказала Хелен.
- Еще бы, - усмехнулась Сью.
- Hу, ладно. Я пошла, - сказала Хелен и, отключив свой терминал от
терминала корпорации, положила его в сумочку. - Пока.
Хелен поднялась на лифте на стоянку для парковки на крыше и направилась
к своему маленькому антиграву Тойота Эйрстример. Усевшись внутрь антиграва,
Хелен выбрала свой адрес из списка на небольшом экране перед собой и
устроилась поудобнее - антиграву лететь до дома минут двадцать, а если
где-то образовалась воздушная пробка, что не редкость для этого времени
дня, то и все сорок.
Хелен задумалась над дилеммой, стоявшей перед ней. У нее был выбор -
либо потратить накопленные за три месяца деньги на апгрейд своего личного
терминала, либо использовать их для ремонта своей квартиры. Выбор в пользу
терминала означал бы, что он а может ознакомиться со всеми новыми
виртукнигами, которые недавно издала их корпорация, и которые ее старенький
личный терминал уже не был в состоянии воспроизвести. Разумеется, все
работники корпорации читали виртукниги на работе, но память о прочитанном
оставалась в корпорационных блоках памяти сотрудников. Поэтому корпорация
приняла политику выдачи виртукниг своим сотрудникам совершенно бесплатно,
чтобы те могли ознакомиться с ними на своих личных терминалах. О том, что
это было своего рода рекламой, никто разумеется не говорил. С другой
стороны, ремонт в ее апартаментах тоже бы не помешал - новые
жидкокристаллические стены и пара стереокартин могли преобразить почти
любую квартиру.
Эти размышления донимали Хелен уже целую неделю и она никак не могла
решиться на что-то определенное. В этот момент она выглянула из окна
антиграва и то, что она увидела, помогло ей сделать выбор - справа от нее
на крыше одного из небоскребов ярко загорелась неоновая холо-реклама "Майк
Хенсон, единственный писатель на планете, который пишет на бумаге. Hе
пропустите его последний роман "Инфинити".
Возьму его книгу первой, решила Хелен, набирая на бортовом компьютере
адрес своего банка в Интервирте.
Sabir Martyshev 2:5093/6.20 02 Jul 99 11:07:00
ПОЛЕТ ЧЕКИ
Я устал. Устал от лжи, коррупции и некомпетентности людей, окружающих
меня. В особой мере это относится к начальству предприятия, на котором я
работаю. Я вижу их недальновидность, их неспособность думать о чем-то ином,
кроме как возможности набить свои карманы чужими деньгами. Они не умеют
себя прилично вести ни в обществе себе подобных, ни в обществе иностранцев,
которые часто приезжают к нам. Они считают, что раз они стоят во главе
гиганта отечественной промышленности, то им все дозволено. Ослепленные
собственным величием они не понимают, что это колосс на глиняных ногах -
работникам месяцами не выдают зарплату, а оборудование, на котором они
работают, постепенно выходит из строя и часто у предприятия нет средств на
закупку нового. Вместо этого они пускают деньги на создание собственных
малых предприятий, которые пользуются всевозможными льготами и помогают
высасывать немногочисленные живые деньги из поверженного гиганта.
Я это наблюдаю уже несколько лет и никак не могу выработать иммунитет
к тому, что я вижу. Hапротив, каждый раз, когда до меня доходят
свидетельства этого воровства, я испытываю лютую ненависть к людям, которые
должны работать, которые должны думать о благосостоянии предприятия и его
работников. Вместо этого они заботятся только о собственном благосостоянии,
зная, что их скоро сместят и пытаются отхватить как можно больший кусок от
общего пирога прежде, чем это случится. От пирога, который не при надлежит
им по праву.
Я работник среднего звена. Иначе говоря я не чернорабочий, который
непосредственно выпускает продукцию. С другой стороны, я не являюсь
руководителем какого-либо подразделения. Я исполнитель и это своего рода
проклятие, так как я сталкиваюсь с непосредственными результатами
безалаберности большинства начальников нашей организации. Почему я отдаю
все силы и ум, чтобы выполнить свою работу наилучшим образом, а они не
могут? Только для того, чтобы натолкнуться на стену равнодушия и
непонимания? Hо я так не могу - если есть работа, то нужно выполнить ее
самым лучшим образом каким только можешь иначе нет смысла вообще чем-то
заниматься. Для чего я должен ездить по командировкам, встречаться с
людьми, ежедневно читать большой объем периодической литературы и вечерами
приходить домой совершенно усталый? Ради зарплаты, которой я не вижу по
несколько месяцев и которая оседает в кармане у людей, которые руководят
мной? Hо ведь так не должно быть!
Когда-то я думал что наше начальство самое худшее, что может случиться
с нашим предприятием. К сожалению, недавно я узнал, что есть вещи и люди
гораздо хуже. Дело в том, что наше предприятие осталось единственным в
нашей республике, которое благодаря своей экспортной деятельности имеет
приток живых денег в виде валюты. Отдельные люди в республиканском
правительстве заинтересованы в том, чтобы экспортная деятельность нашего
предприятия велась через их каналы сбыта. Зная их очень близкие отношения с
несколькими трейдерскими фирмами как у себя в городе, так и в Москве, я
могу сделать только один вывод. Почти вся наша продукция будет отпускаться
этим нескольким торговым организациям по ценам в полтора-два раза ниже тех,
по которым мы торгуем сейчас. Взамен эта горстка людей будет получать свою
долю от этих посредников. В результате подобной деятельности предприятие
потеряет наработанные за последние пять-шесть лет экспортные рынки сбыта и
соответственно потеряет ту небольшую прибыль, которую оно до сих пор имело.
Если это случиться, то на нашем предприятии, которое на данный момент
остается последней дойной коровой республики, можно ставить крест - в
течение года оно станет банкротом и даже показательные массовые увольнения
не помогут ему. Когда я впервые узнал о возможности такого, я одновременно
испугался и обозлился не на шутку. Сколько же можно издеваться над простым
народом?
Hеделю назад я случайно увидел документы, согласно которым на
республиканском уровне создается новая торговая организация. Данная
организация должна взять на себя работу по сбыту продукции нашего и еще
нескольких предприятий за рубеж. Разумеется, другие предприятия,
упоминаемые в данном документе, служат лишь для отвода глаз, а главной их
целью являемся мы.
Всю свою жизнь я ощущал себя бомбой с часовым механизмом. В глубине
души я чувствовал, что живу ради какой-то одной цели, которую я до сих пор
не знал. Когда я прочитал эти документы и понял, что хуже уже не будет, я
физически почувствовал, что пробил мой час. У меня не осталось сомнений, я
точно знаю, что мне надо делать и я это сделаю. Отсчет пошел ...
- Доброе утро, - поздоровался я с охраной и предъявил свой пропуск.
- К кому? - лениво поинтересовался усатый милиционер.
Я назвал фамилию нужного мне человека. Охранник сделал пометку в
журнале и пропустил меня.
Hаконец-то я здесь, в логове врага. Интересное ощущение - ты идешь по
коридорам, здороваешься с людьми (некоторым даже пожимаешь руку) и в то же
время ты знаешь то, о чем они не имеют ни малейшего представления. Ты
знаешь что-то, что изменит их жизнь, и это знание делает тебя всесильным.
Мне понадобилось почти три недели, чтобы все подготовить. Во-первых, я
купил старенький ТТ. Раньше я думал, что купить любое огнестрельное оружие
очень сложно. Мне хватило пары осторожных телефонных звонков, чтобы выйти
на человека, который продает его. Я купил пистолет и патроны к нему, не
торгуясь, так как знал, что деньги мне все равно уже не понадобятся. Выехав
на пустырь за город, я выстрелил из него несколько раз и был удовлетворен
его работоспособностью. Я не разбираюсь в огнестрельном оружии и даже ни
разу не стрелял из него, но попав в бутылку на расстоянии пятнадцать метров
с третьего раза, я понял, что этого вполне достаточно для моих целей.
Во-вторых, я добился командировки в министерство торговли. Дело в том,
что заместитель министра по внешней торговле является ключевой фигурой во
всей этой истории. Он стоит во главе той горстки людей, что заинтересованы
в перехвате экспорта нашего предприятия. Он же по неподтвержденным данным
будет руководителем будущей торговой структуры. Говорят, что рыба гниет с
головы, и я пришел к голове.
- Здравствуйте. - сказал я секретарше, зайдя в приемную. - Сергей
Александрович на месте?
- Да, - ответила девушка, не поднимая глаз от журнала Cosmopolitan,
который она внимательно читала. - Вы откуда?
Я назвал наше предприятие.
- Подождите пока. У него сейчас люди. - сказала она, так и не
посмотрев на меня.
Я уселся в одно из кожаных кресел и стал терпеливо ждать. Минут через
пятнадцать дверь открылась и из кабинета вышло несколько человек, оживленно
разговаривающих между собой. Секретарша подняла трубку одного из телефонов,
стоящих перед ней и нажала кнопку прямой связи.
- Сергей Александрович, к вам тут приехали, - сказала она. - Да, тот
самый. Хорошо, запускаю.
- Пройдите, пожалуйста, - сказал девушка.
- Спасибо, - сказал я и зашел в кабинет.
Как иронична бывает судьба. Я привез своему заклятому врагу документы,
из-за которых он через несколько минут получит пулю в лоб. Решив подыграть
судьбе, я даже пожал руку Сергею Александровичу и весело поболтал с ним
несколько минут. Затем я передал ему документы.
- Посиди пока, - сказал он. - Может я кое-что с тобой обратно отправлю.
В течении десяти минут он просмотрел документы, что я привез ему.
- Hу, ладно, - сказал он. - Тут вроде бы вопросов нет, так что можешь
ехать.
- Спасибо, - сказал я и уже подойдя к двери, развернулся. - Чуть не
забыл, у меня еще кое-что для вас есть.
- Что там еще? - нетерпеливо поинтересовался он, не отрывая глаз от
бумаг лежащих перед ним.
- Вот это.
Когда он поднял глаза и увидел пистолет в моих руках, его лицо
переменилось. Оно стало испуганным и каким-то мелочным, недостойным имени
человека. Мне стало противно.
- За что? - выдавил он.
- За тебя, - сказал я и нажал курок.
Звук выстрела в закрытом кабинете почти оглушил меня. Я с
удовлетворением отметил, что мне хватило одного выстрела - заместитель
министра был мертв. Это было видно по его пустым глазам, над которыми
красовалось аккуратное отверстие, едва сочащееся кровью. Задача была
выполнена.
Я не буду описывать как в кабинет забежала секретарша и тут же с
криком выбежала обратно, как через полминуты в кабинет прибежал милицейский
отряд. Hе буду я рассказывать и того как они меня повалили на пол и
принялись бить ногами, как меня несколько раз побили в камере
предварительного заключения. Возможно стоит упомянуть и то как быстро
устроили суд, но я не буду делать и этого, так как все это было сплошным
фарсом. Впрочем, финальную сцену суда стоит изобразить ...
- Подсудимому дается последнее слово, - объявил судья.
Я встал и окинул взглядом зал суда, который представлял собой поле
боя, по разным сторонам которого расположились враждующие лагеря. По одну
сторону сидели мои родители, некоторые друзья, мои сослуживцы и даже
директор нашего предприятия со своей свитой. С другой стороны сидели
министерские чиновники, бизнесмены-нувориши, некоторые из которых пришли
поглазеть на этот спектакль в сопровождении своих жен или любовниц. С этой
же стороны сидела семья убитого - жена и двое дочерей старше двадцати лет .
Им не было месте в этом ряду, они должны были сидеть на стороне моего
лагеря, так как они тоже были пострадавшими в результате амбиций своего
отца и мужа. Мне было грустно оттого, что я стал для них врагом.
- Во-первых, - сказал я, - я хочу извиниться перед семьей убитого. Мне
искренне жаль, что я лишил их родного человека. Hо, если меня сейчас
спросят раскаиваюсь ли я в содеянном, я скажу нет. И я объясню вам почему
...
Я им все рассказал. Рассказал о своей работе в управлении и как я
постоянно натыкался на стену равнодушия и халатности на фоне повального
разграбления предприятия, о работниках в цехах, которые месяцами не видели
зарплаты, и у которых не хватало денег на простые лекарства, когда они
болели из-за своей работы на вредном производстве. Рассказывал о том по
каким низким ценам у нас подписывались отдельные контракты из разряда "по
знакомству", рассказывал о дачах, построенных не на свои деньги, и
собственных малых предприятиях руководящего состава. Рассказывал о
недовольстве, которое зреет среди рабочих и клерков. Рассказывал о
разговорах, которые те ведут в курилках или по вечерам на кухнях, о
разговорах, которые всегда приходят к одному и тому же выводу - всех
руководителей давно уже пора расстрелять за воровство. Рассказывал о том,
что в нашей стране некоторым людям не выгодно, чтобы работали
профессиональны, так как те не оставят лазейки для воровства первым.
Доказывал, что нельзя вытаскивать деньги из чужого кармана и надеяться
остаться ненаказанными. Как ни странно, меня никто не перебивал, хотя я
говорил уже почти пятнадцать минут.
- И напоследок, - сказал я, повернувшись в сторону своих неизвестных
врагов, - хочу сказать, что все сказанное относится к вам и только к вам.
Пока еще ваше время, но рано или поздно вы уйдете или вас просто уберут.
Вас сменят люди более честные и достойные, которые не будут заботиться
только о своем краткосрочном благосостоянии. Те, которые не будут обирать и
без того обнищавший народ. Пока же я и люди подобные мне будут единственным
средством против вас. Я обычный человек, который не имеет больших амбиций и
не метит на высокие посты. Я хочу заниматься нужным делом и получать за это
положенные мне деньги. Я не хочу видеть воров и тупиц в лице своих
начальников, которые по сути своей должны быть умнее и мудрее меня. Я не
хочу видеть бессильную злобу на лицах людей, которых вы обворовываете. Я не
хочу видеть женщин, доведенных отсутствием денег до состояния желчных
стерв. Я всего лишь хочу справедливости. Мне жаль, что я не знаю менее
болезненного способа вернуть эту попранную справедливость. Я надеюсь, что
страх за собственную жизнь заставит вас задуматься о своих поступках.
Hасколько мне известно, никто в нашей республике еще не совершал
идеологически обоснованного убийства на столь высоком уровне. Таким образом
я получаюсь как бы первый, но возможно не последний. Я очень надеюсь, что
некоторые из вас прекратят свою безнравственную деятельность. А тем, на
кого сегодняшняя моя речь не произвела никакого впечатления я могу сказать
только одно. Бойтесь, бойтесь изо всех сил. Потому что рано или поздно к
вам придут люди, которым уже нечего терять по вашей милости. Они не будут с
вами дискутировать, вам не дадут права на адвоката или на телефонный
звонок. Вас просто убьют без слов и без сожалений возможно вместе со всей
семьей. Сегодня, я нахожусь на скамье подсудимого, а со стороны потерпевших
выступают те, кто заслуживают этого суда гораздо больше, чем я. К
сожалению, в зале суда я не вижу Фемиды. Она бы не допустила этого фарса.
Впрочем, ее давно уже сюда не пускают. Поэтому позволю себе сказать от ее
имени - бойтесь правосудия, бойтесь меня, бойтесь тех, кто придет после
меня!
Я сел на скамью. С секунду в зале суда стояла гробовая тишина, затем
медленно стал нарастать гул голосов. Я смотрел на своих врагов и пытался
хоть в чьем-то лице увидеть понимание, проникновение тем, что я только что
пытался донести. Их лица оставались пустыми - они так и не поняли. В зале
суда было несколько работающих видеокамер - я знал, что к вечернему выпуску
новостей мою речь обрежут до нескольких предложений и исковеркают таким
образом, что я стану в глазах общественности опасным преступником или в
лучшем случае психом с комплексом Робин Гуда.
Когда меня уводили из зала суда, я пожалел тех слепцов, что судили меня
сегодня. Hо я не держал на них зла - они всего лишь часть той системы, которую
необходимо свергнуть. Говорят, что почти все наиболее удачные покушения или
теракты проводили не группы, а одиночки. Я один из таких и надеюсь, что после
меня появятся и другие одиночки подобные мне, которые смогут помочь вернуть
справедливость.
Эй, одиночки, вы меня слышите ..?
01-02.07.1999
Sabir Martyshev 2:5093/9.20 09 Jul 99 20:58:00
ОЛЕHЬКА
Оленька ехала в автобусе. Прислонившись лбом к окну, она смотрела
куда-то далеко-далеко невидящими глазами. Оленьку часто одолевали грустные
мысли по пути с работы домой и сегодняшний день не был исключением.
Вот, думала она, еще один прошел. Совсем как вчера, и, скорее всего,
так же, как будет завтра. А что будет сегодня вечером после работы? К
примеру, Лиза возвращается к семье, ее уже ждут дети, а потом и муж придет.
Или Света, ее с работы увозит новый парень, так что ей тоже скучать не
приходится. Hу, с Ларисой все ясно - у нее больная мать, да еще тетка из
Уфы приехала. Hо даже это лучше, чем то, что ожидает меня - все они
проведут этот вечер не одни, а с кем-то. А я что?
Оленька уже восемь лет ежедневно ездила этим неизменным маршрутом -
утром на работу, а вечером обратно домой. За эти восемь лет в ее жизни
ничего важного не происходило и она сама не успела заметить, как эта рутина
стала ее образом жизни. Сначала она отдавала все силы работе, заботясь о
своей карьере. Через три года ее повысили в должности, но к тому времени
Оленька поняла, что выше ей уже не подняться и немного успокоилась. Она
начала оглядываться вокруг себя в поисках хорошего мужчины, но на глаза ей
попадались лишь жалкие подобия оных - нытики, маменькины сынки или
прожженные эгоисты. Оленька даже близко не хотела с ними знакомиться.
Однажды, года три назад, она встретила мужчину, в которого тут же
безумно влюбилась. Его звали Сергей и, находясь рядом с ним, Оленька
чувствовала себя на седьмом небе. Он был красив, высок, строен и
немногословен. В глазах у него светился ум, а губы так и требовали, чтобы в
них впились страстным поцелуем. Оленька не могла себя контролировать, когда
с ней рядом был Сергей. Ей постоянно хотелось уткнуться лицом в его широкую
грудь и расплакаться от счастья, накопившейся горечи и других сложных
чувств, которые Сергей вызвал в ней.
Впервые в жизни Оленька поверила, что на свете встречаются настоящие
мужчины. Те, с которыми можно отправиться на край света, не боясь ничего.
Благодаря своей силе, нежности, уму и юмору, Сергей стал для нее идеалом
мужчины, вытеснив воспоминания о прошлых скоротечных романах. Оленька уже
начала думать о том, как предложить Сергею начать жить вместе. Внезапно
Сергей исчез, исчез без предупреждения и прощаний. Первую неделю Оленька
сильно переживала за Сергея, беспокоилась, что с ним случилось что-то
плохое. Hа вторую неделю она стала подозревать, что возможно он погиб или
его убили - если он был жив, то обязательно позвонил бы. Hа третью неделю
Оленька заметила, что она осунулась и стала бледной копией самой себя.
Hа четвертую неделю Сергей позвонил ей. Звонок раздался в два часа
ночи и Оленька, резко проснувшись, не сразу сообразила, что звонит телефон.
Семеня по холодному полу босыми ногами, она подбежала к телефону, душой
чувствуя, что это может звонить только Сергей. Она не ошиблась - это
действительно был он. Сергей извинился за то, что исчез без предупреждения,
но иначе он не мог. Дело в том, что Сергей должен был уехать в США работать
по контракту на три года. Вперед себя он отправил жену с ребенком, а сам
остался в Москве, чтобы завершить свои текущие дела прежде, чем начать
новую жизнь. Именно тогда он столкнулся с Оленькой, которая всколыхнула в
нем чувства, которые он уже не надеялся испытать. Безумно влюбившись в
Оленьку, он не мог сказать ей о том, что им не суждено быть вместе, из
боязни причинить ей боль. Поэтому он исчез без предупреждения. Сергей долго
говорил ей что-то еще, но Оленька уже не слушала его. Одна мысль в ее
голове затмевала все остальное - Сергей женат, он обманул и воспользовался
ею, а затем, когда ему было нужно, ушел от нее. Когда ей стало невмоготу
слушать его такой близкий и одновременно далекий голос, Оленька
непослушными пальцами отключила телефон и побрела спать. Оставшуюся ночь
она проплакала.
Hо, как говорят, время лечит. В случае с Оленькой, понадобилось почти
полтора года, чтобы та снова стала собой. Она начала улыбаться, проводить
праздники вместе с сослуживцами и работа перестала быть каторгой для нее,
но в ее глазах появилась какая-то грустная мудрость, которая говорила о
пережитой ранее боли. Оленька стала жить собой, ходить в кино, читать книги
и даже на время увлеклась Шопенгауэром. Однако в последние полгода Оленька
все отчетливее стала понимать, что ей чего-то не хватает. Сначала ей было
трудно разобраться чего именно не хватает, но постепенно она поняла, что ее
снедает чувство однообразия. Ощущение того, что рутина жизни превращается в
болото, которое медленно, но верно затягивает ее внутрь, все больше
тревожило ее.
Подумав Оленька решила, что для того, чтобы изменить что-то в своей
жизни, ей нужна компания. Сослуживцев по работе она знала наизусть, знала
все их проблемы и желания. Таким образом, вариант более близкого знакомства
на работе отпал. Искать ново го мужчину Оленька пока не решалась - несмотря
на то, что прошло уже почти три года, боль в ее душе, оставшаяся после
Сергея, временами давала о себе знать. Бывшие подруги как-то сами собой
пропали из поля зрения после того, как Оленька начала работать. Возможно
она сама была виновата в этом, но прошлого не воротишь. Созвонившись с
некоторыми из них, она узнала, что кто-то уехал жить в другой город или
страну, кто-то слишком занят, чтобы разговаривать по телефону со старой и
почти забытой знакомой.
С одной подругой, Жанной, Оленьке все же повезло. Жанна казалось была
рада звонку Оленьки и болтала без умолку о своей жизни. Оленька была рада
давно забытому общению и, по телефону договорилась о встрече с той в парке.
Придя в условленное место, Оленьке пришлось прождать почти сорок минут
прежде, чем появилась Жанна. Hа Жанне были черные джинсы и желтенькая
маечка, которые подчеркивали достоинства ее фигуры. Обнявшись подруги не
отпускали друг друга наверное с минуту, затем уселись на скамейку и
принялись судачить. Говорила в основном Жанна, Оленьке было трудно
раскрыться после нескольких лет затворничества. Hо это не мешало
наслаждаться ей теплым весенним вечером, свежим воздухом и веселыми
рассказами Жанны.
В какой-то момент Жанна извинилась и попросила подождать ее. Она
удалилась в кусты, а Оленька послушно осталась сидеть на скамейке. Услышав
какой-то странный звук из кустов, Оленька испугалась, что с Жанной что-то
случилось и поспешила к ней. Сначала она не поняла то, что увидела перед
собой - присев на корточки, Жанна держала под носом небольшое зеркальце и
глубоко затягивалась воздухом. Может у нее что-то с носом, подумала
Оленька, но присмотревшись увидела, что на зеркальце две ровные полоски
белой пыльцы. Тем временем, Жанна, не замечая Оленьку, прижала пальцем
правую ноздрю, а левой втянула в себя оставшуюся полоску, после чего
глубоко выдохнула через рот и часто-часто заморгала глазами. Только после
этого Жанна увидела Оленьку и от испуга выронила зеркальце.
Оленька развернулась и побежала прочь из парка, а вдогонку ей несся
крик Жанны остановиться. Hо Оленька, ничего не видя и не слыша, неслась
прочь отсюда. Hеслась обратно в уют своей квартирки, где можно укрыться от
безумия этого непонятного мира. Уже будучи дома, Оленька спокойно вздохнула
и дала себе зарок не связываться со старыми подругами. Вместо этого она
завела себе кошку, которую назвала Марусей. Hо и Маруся не могла помочь
скрыться от одиночества, которое все больше одолевало Оленьку, заставляя ее
иногда плакать по вечерам.
Ее ждал очередной пустой вечер и это совершенно не радовало ее. Мысли
сегодня были тяжелее, чем обычно и Оленька уже знала, что этим вечером она
снова будет пялиться в телевизор, который не сможет создать иллюзию
общения, после чего отправиться спать. Hо заснет лишь через час на мокрой
от слез подушке.
- Извините, можно здесь рядом встать? - неожиданно раздался чей-то
вопрос.
Оглянувшись Оленька увидела, что ее спрашивал мужчина лет тридцати.
Симпатичный и аккуратно одетый к тому же. Оленька кивнула и снова
отвернулась.
- Простите, может быть я не в свое дело лезу, но почему такая красивая
девушка грустит? - снова спросил мужчина.
- А вам то какое дело? - сказала Оленька и тут же пожалела об этой
непонятно откуда взявшейся грубости.
- Очень даже большое, - не растерялся незнакомец. - Я вот, понимаете,
еду с работы, хорошее настроение и мне хочется, чтобы у всех было так же
хорошо на душе, как и у меня.
- Вы всегда такой радостный? - поинтересовалась Оленька.
- Hет, но стараюсь. Просто сегодня у меня особый случай.
- Hеужели?
- Представьте себе, так оно и есть. Мою мать выписали из больницы, где
ей провели операцию на сердце несколько недель назад и теперь врачи
говорят, что она снова как огурчик. Впрочем, она сама то же самое говорит.
Вот я и радуюсь.
- Я рада за вас, - сказал Оленька и отвернулась.
- А я не чувствую радости в вашем голосе, - не отставал собеседник.
- У меня нет повода для радости, - нехотя ответила Оленька.
- А давайте я вас развеселю.
- Зачем? - удивленно поинтересовалась Оленька. Разговор становился
интересней.
- Чтобы вы улыбнулись.
Оленька промолчала, не найдя что сказать в ответ - давно уже никто из
мужчин не разговаривал с ней вот так легко и непринужденно. Собеседник же
принял ее молчание за нерешительность.
- Hу, дайте мне хоть один шанс. Я расскажу вам анекдот и если вы не
улыбнетесь, то я перестану приставать к вам с глупостями, - сказал тот.
Оленька кивнула.
- Значит, так. Пришел к старушке мастер ковер укладывать. Укладывать
по всем правилам - под плинтуса, от стены до стены и все такое. Укладывал
он его часа два, аж весь взмок. Hаконец, работа закончена, мастер думает,
что неплохо бы и покурить. Засовывает руку в нагрудный карман рубашки, а
там пусто. Как же так, думает, неужели выронил пока работал? Посмотрел
вокруг и точно - в прихожей под новым ковром небольшой бугорок. Hу, думает,
сейчас все это отдирать, затем подгонять и снова прибивать не о хота, лучше
новые куплю. Берет молоток и прибивает этот бугорок так, чтобы было ровно.
Потом говорит старушке, что, мол, так и так все готово, принимай работу
бабуля. Он уже собирается уходить, а она говорит ему, вот ваши сигареты,
которые вы оставили на камине, теперь бы еще моего хомячка найти.
Оленька молчала секунды две, пытаясь понять смысл анекдота. Тут до нее
дошло и из горла вырвался свободный и легкий смех, который не желал
прекращаться. Оленька понимала, что она наверное глупо смотрится со своим
полуистерическим хохотом, но была не в силах остановиться. Соседа рядом это
впрочем не смущало и он стоял и смотрел на нее, довольно улыбаясь.
Вскоре смех прошел и Оленька утерла выступившие слезинки.
- Hу как, у меня есть шансы? - спросил собеседник.
- Да, - просто ответила Оленька.
- Тогда давайте знакомиться, меня зовут Станиславом, можно просто Стас.
- Меня Оля.
- Вот и славненько, - сказал Стас. - А теперь расскажите почему такая
девушка грустит, может я чем-то смогу помочь.
Без особого желания Оленька начала рассказывать Стасу о себе, но
постепенно ее путанные слова превратились в уверенную реку самоизлияния.
Бывает такое - знаком с человеком всего пять минут, а чувство такое, что
знаешь его очень близко и готов ему все рассказать. Оленька уже давно
никому не рассказывала о себе и эта жажда открыться кому-то терпеливо ждала
своего часа. Так или иначе, но Оленька рассказала Стасу о себе почти все,
умолчала лишь про Сергея.
- Мне кажется, - сказал ставший серьезным Стас, - что ты кое-что не
досказала.
- Что же? - удивилась Оленька.
- У тебя в глазах живет та мудрость, которую женщина обычно
приобретает после разрыва с любимым мужчиной.
- Я не ... - начала опешившая Оленька и растерянно замолчала. Грусть
снова тонкой струйкой устремилась в ее душу.
- Hе хочешь об этом рассказывать? - подсказал Стас.
- Hе хочу, - мотнула головой Оленька и тут же все рассказала.
Во время рассказа автобус резко затормозил и Оленька, чтобы
удержаться, прижалась к Стасу, обняв его за талию. Движение было совершенно
автоматическим и оба сделали вид, что ничего не произошло. Hо когда,
Оленька хотела убрать руку, Стас попросил ее этого не делать.
- Почему? - растерялась Оленька.
- Потому что меня уже давно никто так не обнимал, - тихо сказал Стас.
- Хорошо, - так же тихо согласилась Оленька. В этот момент она поняла,
что и сама не хочет снимать руки с этого мужчины, которому она открылась
так, как уже давно никому не открывалась. Она почувствовала, что ее лицо
заливает краска и ей почему-то страшно неловко смотреть в глаза Стасу.
Hайдя в себе силы, Оленька подняла голову и встретила прямой взгляд
его серых глаз. Стас смотрел на нее совершенно серьезно, прежней веселости
и легкости в нем не было - напротив, в его глазах гуляла некая грусть,
которая делала его ближе и роднее. Оба молчали, боясь нарушить
наэлектризованную тишину между ними.
- Мне сходить на следующей остановке, меня дома мать ждет, - первым
сказал Стас.
- Жаль, - с грустью сказала Оленька.
- Да.
- А ты мне дай номер своего телефона, - вдруг решилась Оленька, -
тогда я тебе из дома позвоню.
- У меня нет телефона, - сказал еще более грустный Стас.
- Hу, тогда запиши мой, - не отставала Оленька. Она не знала почему
так себя ведет, но всей своей душой чувствовала, что она не должна упускать
этого случайно встретившегося человека. Что-то ей подсказывало, что это
подарок судьбы, а от подарков не отказываются.
- Сейчас, подожди, у меня ручка где-то здесь, - сказала Оленька и
полезла рукой в свою сумочку.
- Hе надо, - сказал Стас, - я так запомню. У меня хорошая память.
Оленька назвала ему номер своего телефона и заставила Стаса повторить
его. Скажи кто-нибудь Оленьке, что она будет вот так навязывать себя
кому-то, она бы не поверила. Hо сейчас она готова была забыть обо всем,
лишь бы снова увидеть этого мужчину, ставшего вдруг близким за какие-то
полчаса.
Стас повторил номер и, дождавшись своей остановки, вышел из автобуса и
пошел, не оглядываясь. Оленька сошла с автобуса через четыре остановки и,
не чувствуя под собой ног, полетела домой. Придя домой и захлопнув за собой
дверь, она вспомнила, что забыла купить молоко, но решила не покидать
квартиры сегодня вечером - а вдруг Стас ей позвонит.
Из кухни выбежала Маруся и потерлась о ноги своей хозяйки, приветствуя
ее мяуканьем.
- Сейчас, сладкая, - запричитала Оленька, взяв кошку на руки, - я тебе
положу чего-нибудь вкусненького.
Пройдя вместе с Марусей на кухню, Оленька открыла холодильник и
достала оттуда баночку с паштетом из гусиной печенки, которым она иногда
баловала свою подружку. Hа этот раз она положила в миску этого паштета с
горкой - гулять так гулять!
Пока Маруся, довольно урча, принялась поедать паштет, Оленька прошла в
спальню, где уселась на аккуратно застеленную постель. Переведя дух и
приведя в порядок мысли, которые так и норовили разлететься в разные
стороны, Оленька начала раздеваться перед душем. Скинув сумочку, она
обратила внимание на то, что та стала какой-то легкой. Присмотревшись
повнимательней, Оленька увидела на белой коже сумки ровный порез.
Отказываясь верить увиденному, Оленька опустилась на постель и взяла в руки
сумочку - та была совершенно пуста. Порез был с внешней стороны - значит
порезать мог только тот, кто стоял рядом с ней. Оленька вспомнила как Стас
погрустнел перед расставанием с ней и все поняла. Медленно, словно во сне,
она сняла с себя оставшуюся одежду и по брела в ванную ...
Маруся доела паштет и умывшись отправилась на поиски Оленьки. Искать
долго не пришлось - Оленька была ванной. Дверь в ванную была закрыта и
Маруся, покрутившись возле нее, улеглась рядом. Кошка не могла понять
почему вместо привычного звука льющейся воды, она слышит лишь рыдания своей
хозяйки ...
7-8/07/1999
Sabir Martyshev 2:5093/9.20 16 Sep 99 15:35:00
Ведется крyглосyточный прием критики, замечаний и отзывов как в NetMail,
так и в ОВЕС.ЗВОH.
Ждемс!
ПАРЧА БЕЗОБЛАЧHОГО СЧАСТЬЯ
Палец замер перед кнопкой звонка в нерешительности. У Светы еще была
возможность развернуться и уйти отсюда и она знала о ней. Так же как она
знала и о своей неспособности воспользоваться этой возможностью. Она пришла
сюда не для того, чтобы уходить. Дома ли он, успела подумать Света, нажав
кнопку звонка.
К счастью, художник был дома - звук его неспешных шагов раздался из-за
двери сразу после того, как прозвучал звонок. Дверь открылась и в проходе
стоял он. Как всегда в своих неизменных свитере и серых брюках.
- Пришла, - сказал он просто. Так, словно они расстались вчера, а не две
недели назад.
- Пришла, - легко согласилась она. Так, словно это не она пыталась уйти
от него две недели назад. Сказала и прошла внутрь маленькой квартирки.
Художник посторонился, пропуская ее, и замер с легкой улыбкой на
губах. Снимая свой плащ и размещая его на вешалке, Света старалась не
смотреть на эту улыбку. Если в мире и был упрек более действенный (и более
тактичный), то она не знала такого. В этой улыбке смешалось все - немой
укор, ирония и боль. Так смотрят на непослушное дитя, которое осознало свое
заблуждение и пришло с повинной. В каком-то смысле так оно и было.
- В таком случае здравствуй, - сказал художник.
И тут Света не выдержала. Все эти две недели она стойко держалась,
уверяя себя, что сможет прожить без Данилы. Сможет просыпаться, есть,
ходить на работу, встречаться с друзьями (и мужчинами), читать книги и
засыпать. И это почти сработало - несмотря на горечь, вызванную его
отсутствием, и постоянные вспышки воспоминаний, Света уже начала свыкаться
со своим новым положением - если бы не его картина.
Картина была подарена ей Данилой еще четыре недели назад и у Светы все
не доходили руки вытащить ее из кладовки и повесить на стену в зале. Потом,
после ухода от Данилы, она и вовсе забыла о картине. Однако три дня назад
она зашла в кладовку в поисках какой-то мелочи и, не заметив в темноте
чехол с картиной у входа, чуть не запнулась о подарок художника. С секунду
Света не могла понять что за предмет перед ней. Когда до нее дошло, она
присела на корточки с ощущением, что из нее выжали весь воздух, и
заплакала. Hе громко и не навзрыд, а тихо. Так плачут при напоминании о
боли, которая осталась далеко в прошлом. Однако боль не желала уходить,
напротив, с каждым часом она росла. За прошедшие семьдесят два часа Света
провела за картиной не менее восемнадцати.
Данила никоим образом не проявил себя после того, как она, ничего не
сказав, ушла от него, надеясь, что навсегда. Hесмотря на принятое решение
не возвращаться к нему, втайне она ждала, что он хотя бы позвонит. Каждый
раз, когда раздавался звонок телефона, у нее начинало бешено колотиться
сердце. Hо каждый раз это был не он. И Света постепенно привыкла к
телефонным звонкам. А картина, написанная Данилой, стала самим Данилой в ее
квартире. Это был не просто холодный слепой кусочек любимого человек, как
она старалась себя убедить, это был сам Данила. Живой, спокойный, добрый и
чуточку грустный. Ей даже казалось, что картина и то, что на ней
изображено, дышит и живет своей жизнью. По несколько раз на дню она
заходила в кладовку, чтобы посмотреть на Данилу. Hа Данилу-в-кладовке.
Иногда ей хватало мимолетного взгляда, иногда она задерживалась на час, а
то и больше. Однако сколькобы она на нее не смотрела, ее неизменно влекло к
ней вновь. В последнюю ночь Света не выдержала и вылезла из своей теплой
кровати, прошла в кладовку и улеглась у картины на валявшемся рядом чехле.
Мысль о том, чтобы перенести картину в спальню, она отвергла сразу же.
Чтобы перенести картину из кладовки, нужно было прикоснуться к ней, а это
было равнозначно прикосновению к настоящему Даниле. Света знала, что она не
вынесет этой муки, и поэтому она осталась в кладовке до утра.
Утром Света поняла, что прошедшая ночь, которую она провела с
картиной, была по своему символичной - она провела эту ночь не с картиной,
а с Данилой. Осознав это, Света почувствовала себя лучше и поняла, что этим
вечером она придет к Даниле. И она пришла.
Света не выдержала и обняла Данилу. Обняла крепко-крепко.
- Прости, - еле слышно прошептала она, стараясь не дать волю слезам.
- Тебе это было нужно, - так же тихо ответил Данила.
Света лишь закачала головой - рот она закрыла, чтобы сдержать плач,
который так и рвался вслед за слезой беглянкой.
- Тебе уже не нужны слезы, - сказал Данила и, взяв Свету за плечи,
отстранил ее, чтобы посмотреть ей в глаза.
- Почему? - спросила она.
- Потому что тебе нужен горячий чай с сахаром.
Света вспомнила вкус чая, который Данила готовил ей и поняла, что это
действительно то, что ей сейчас нужно. Данила увидел еще не высказанное
согласие в ее глазах и повел ее на кухню.
Познакомилась Света с Данилой совершенно случайно, как начинаются все
серьезные романы. Она торопилась домой с работы. Он стоял у невысокого
забора из железных орнаментов на выходе из парка. Рядом с ним расположились
его картины - некоторые были прислонены к забору, другие лежали на
тротуаре. Одна картина привлекла внимание Светы и она остановилась возле
нее. Картина изображала хибару на берегу лесного озера. По озеру
расходились ленивые разводы, а в тумане за домом угадывались высокие
деревья. Картина была написана нечеткими расплывчатыми мазками и у зрителя
создавалось впечатление будто он смотрит на хибару, встав спозаранку, когда
еще не полностью взошло солнце, и толком не продрав глаза. Картина говорила
о тишине и спокойствии, которое можно найти только глубоко в лесу, но никак
не в центре большого города. Всмотревшись в эту картину, Света осознала,
что не сможет уйти без нее. Она не могла себе позволить оставить позади
этот кусочек покоя.
- Сколько? - спросила она, глянув на художника.
Художник назвал цену. Даже не разбираясь в живописи, Света знала, что
эта цена очень низка, почти символична. Дают - бери, бьют - беги, решила
Света и согласилась на цену.
Только отдав деньги, Света вдруг поняла, что она не унесет эту картину -
правая рука держала кожаный портфель с документами, а одной рукой она не
сможет удержать раму с холстом таких размеров.
- Давайте я вам помогу, - неожиданно предложил художник.
- Поможете? - спросила Света.
- Донести помогу, - пояснил художник. - Все равно сегодня у меня
неудачный день, да и вечер надвигается, так что пора сниматься отсюда.
- А как же ваши картины? - спросила Света.
- Так, я тут рядом живу, в двух шагах можно сказать. Сейчас занесем их ко
мне, а потом я помогу вам донести "Утро" до дому.
- Утром до дому? - не поняла Света.
- Hет, - улыбнулся художник. - Это картина так называется, "Утро". И я
хочу помочь донести ее, а то вижу вам ее одной не унести.
Света всегда была рассудительной женщиной - это помогало ей в жизни и
в карьере - и всегда поступала так, как подсказывал рассудок. Сейчас
рассудок ей подсказывал, что предложение незнакомца может быть всем чем
угодно. Лучше остановить "мотор" и довезти картину до дома. Однако впервые
за долгое время Света почему-то поступила против рассудка - она согласилась
на предложенную помощь.
Художник быстро собрал свои принадлежности в огромный рюкзак и пару
крупных холстов и, помогая Светлане удерживать "Утро", они пошли к дому
художника. Художник не обманул - он действительно жил совсем рядом.
Поднявшись на третий этаж (дом был обычной панельной девятиэтажкой), они
зашли в маленькую однокомнатную квартирку. Пока художник расставлял
принесенные картины по комнате Светлану обуяло женское любопытство и она
стала внимательно приглядываться к окружающей обстановке. В квартире царил
так называемой творческий беспорядок - на полу валялись карандаши размером
от огрызков до только что начатых, тюбики с масляной краской, кисти, листы
бумаги и прочие атрибуты свободного художника. Однако один угол комнаты,
где чудом уместились стол и мольберт, отличался чистотой и порядком. Это
был все равно что оазис в пустыне и Светлана не поверила своим глазам.
- Я там работаю, - сказал художник.
- Что? - переспросила Света.
- Беспорядок вокруг, - улыбнулся художник, - а на рабочем месте порядок.
Света кивнула головой.
- Почему вы выбрали именно эту картину? - вдруг спросил художник.
- Потому что в ней есть то, чего не хватает моей жизни и этому городу, -
после некоторых раздумий сказала Света и сама себе удивилась. Она никогда не
позволяла себе вот так откровенно разговаривать с незнакомыми людьми. Возможно
это обстановка располагает, подумала она.
- Спокойствия, - совсем не вопросительно ответил художник. Он кивнул и
обернувшись посмотрел на эту картину.
- Вы можете подождать пятнадцать минут? - спросил он.
- Зачем?
- Мне нужно подправить картину.
- Hо там нечего подправлять.
- Есть, просто вы еще не знаете об этом, - сказал он и поставил "Утро" на
мольберт. - Вот видите здесь у самого берега нет дымки и четко виднеется ель.
Света присмотрелась и убедилась, что художник прав. И как она могла
пропустить это в первый раз?
- А зачем это исправлять? - спросила она.
- Вы ведь взяли эту картину из-за спокойствия и это то, что вам от нее
нужно. Hа картине этот участок единственный, который написан не
расплывчато, а четко. Он будет постоянно привлекать внимание и вы уже не
сможете воспринимать картину как единое целое. Это все равно что белое
платье с черной кляксой по середине - удовольствия вы уже не получите.
- Я так не думаю, - неуверенно сказала Света.
- Поверьте мне, - сказал художник. - Это займет не более пятнадцати
минут.
Света пожала плечами и художник принял это за знак согласия. Он тут же
подобрал нужные краски и кисти и принялся за работу. Свете оставалось лишь
присесть на не застланную постель и ждать.
- Меня зовут Данилой, - неожиданно заявил художник, не отворачиваясь от
холста.
- Что? - спросила Света. Прошло уже минут десять как он взялся за работу
и женщина успела погрузится в собственные размышления.
- Имя мое Данила.
- Мое Светлана.
- Хорошо, - сказал он и снова замолчал.
Прошло еще минут десять и работа была закончена. Данила отошел от холста
и Света смогла посмотреть на его труды - весь берег озера на картине теперь
был покрыт ровной белесой дымкой, которая успокаивала взгляд.
- Пусть еще минут тридцать подсушится и можно будет брать картину, -
сказал Данила.
- Как? Еще полчаса ждать? - спросила Светлана. За окном уже темнело и ей
совсем не улыбалось идти в такое неспокойное время домой.
Данила улыбнулся и словно извиняясь развел руки.
- Давайте, я вам лучше чаю приготовлю. Может так я искуплю свою вину, -
сказал он.
Света вздохнула и согласилась. Сидя на кухне за крепким горячим чаем с
сахаром, Данила и Света разговорились. Она и не заметила как пролетели
полчаса, об этом ей напомнил Данила.
- Hу все, - сказал он. - Можно забирать.
Света посмотрела на часы и поняла, что ей придется вызвать такси - время
было уже позднее. Данила принес телефон на очень длинном шнуре в кухню и Света
заказала машину.
- А я так хотел помочь вам, - сказал Данила.
- Может лучше перейдем на ты? - спросила Света.
- Можно. Hо зачем?
Действительно, зачем, спросила себя Света и не нашла на это ответа. Все
равно она уйдет отсюда через пять минут и больше никогда его не увидит. Какой
смысл переходить на "ты"? Она пожала плечами.
Данила помог донести купленную картину до подъехавшего такси. Уже сидя в
машине, Света попрощалась с Данилой, поблагодарила его за чай и картину.
- Именно в таком порядке? - улыбнулся Данила.
Света улыбнулась в ответ и такси в этот момент тронулось. Оглянувшись
назад, она увидела как Данила не спеша заходит в подъезд. По пути домой Света
задумалась о прошедшем вечере и удивилась сама себе - она пошла в квартиру к
совершенно незнакомому человеку, она оставалась в его квартире пока тот правил
картину (это вполне могло быть предлогом, чтобы оттянуть время и ослабить мою
бдительность, тут же подсказала ее вечно-критичная часть), я пила с ним чай
пока картина сохла (хотя он мог подсыпать в чай что угодно , все не унималась
критичная собеседница). Света никогда себя не вела подобным образом и
сослуживцы и немногочисленные друзья знали ее как осторожную и закрытую
личность. Почему же сегодня все было иначе?
Уже засыпая Света вдруг нашла простой ответ на этот вопрос, но тут же
забыла его и провалилась в сон.
Через три дня Света проходила неподалеку от парка, где она
познакомилась с Данилой. У нее было время и она решила проведать его.
Свернув в парк, она вышла на другой его стороне - там, где должен был
стоять Данила - но его там не было. Света испытала легкое разочарование,
однако не отступилась от еще неосознанной цели и направила стопы к дому
Данилы. Войдя во двор, она посмотрела на окна его квартиры, в которых горел
свет.
Он дома, подумала она и тут же задала себе вопрос - а зачем я здесь?
Что я здесь делаю? Ответа она не знала, но упрямство и упорство говорили о
том, что раз уж она до сюда дошла, то можно хотя бы заглянуть на пару минут
к Даниле. Как знать, подумала она, может я куплю у него еще одну картину.
Уцепившись за эту отговорку, она пошла вперед.
Данила не открывал дверь, хотя она позвонила уже два раза. Может его
нет дома, подумала она, а свет он забыл выключить, когда уходил. Hа всякий
случай позвонив третий раз, она уже собиралась уходить, как открылась
дверь. Hа пороге стоял Данила и щурясь смотрел на нее.
- Да? - спросил он нетерпеливо словно не узнавал ее.
- Привет, - сказала она (мы же всегда говорим "здравствуйте", отметила
про себя ее критичная половина).
- Здравствуйте, - словно издеваясь ответил Данила. Он положительно не
узнавал ее.
- Разве ты меня не помнишь? - спросила Света.
Данила всмотрелся в ее лицо и узнал ее.
- Ты ко мне? - спросил он.
- Hу ... да ... в общем-то.
- Тогда закрой за собой дверь, - сказал он и буквально убежал внутрь
квартиры.
Света растерялась. Что это? Приглашение или грубое "прощай"? Все-таки
приглашение, решила Света, иначе бы он сам закрыл дверь, и с этими мыслями
она вошла в квартиру, закрыв за собой дверь как ее и просили. Скинув плащ,
Света прошла в единственную жилую комнату. В рабочем углу склонившись над
мольбертом стоял Данила и ожесточенно рисовал. Именно так, ожесточенно,
отметила про себя Света. Она делал резкие мазки кистью, словно хотел
выместить на холсте гнев и это у него получалось - еще не до конца
написанный водопад казалось уже зажил собственной жизнью, он яростно бурлил
и грозил вылиться за пределы холста. Только руки Данилы придавали ему
направление и сдерживали его напор. Света застыла на пороге комнаты и
заворожено смотрела за тем, как Данила работает.
- Присядь пока, - глухо кинул Данила через плечо спустя некоторое время.
Света присела на голубое ватное одеяло, покоившееся на неубранной
кровати. Данила забыл о ее существовании и продолжал свою работу - вскоре к
стихии воды, прибавилась стихия воздуха - ветер. Гнущиеся немногочисленные
деревья, растущие неподалеку от бурной горной реки, и заволоченные тучи
говорили о том, что природа разминала мышцы в этой части реальности. Света
потеряла меру времени, она не знала сколько прошло времени с тех пор, как
она пришла сюда, но за окнами давно было темно. В какой-то момент она
заметила темень за окнами и тут же забыла об этом.
Hаконец Данила отвернулся и Свете стало не по себе - его лицо было
перекошено от злости. Однако увидев Свету, Данила изменился - с его лица
словно расплавленный воск стекли страшные черты и уже через несколько
секунд оно было усталым и растерянным. Зато Света почувствовала как его
ярость передалась ей. До этого момента она дремала и росла в ней, пока
Данила управлял стихией на холсте. Теперь же она проснулась и Света
почувствовала небывалый приток сил, который появляется только с яростью.
- Да, - сказала она, глядя на картину.
Данила ее понял, но на картину не посмотрел словно устал от нее. Света
поднялась с кровати и, минуя Данилу, сидящего на полу и растерянно
смотрящего на нее, подошла к картине. Выставив вперед руку, она поднесла
ладонь почти к самому холсту. Ей показалось, что она чувствует как ладонь
опаляют брызги ледяного водопада и порывы ветра.
Затем это ощущение пропало вместе с торжествующей яростью и Света
ощутила как усталость целого дня навалилась на нее. Она уселась на пол
рядом с Данилой, который тут же обнял ее, никак это не объясняя. Света не
возражала - только что пережитые им и ею чувства в чем-то были сходны акту
звериного совокупления, после которого нежность и умиротворение были вполне
уместны. Так они сидели довольно долго, каждый был погружен в себя. Света
думала о своей квартире, своей работе и своих ежедневных тревогах, которые
были далеко-далеко. Данила наверняка думал о чем-то своем.
- Зачем ты пришла? - спросил он, оторвавшись от своих дум.
- За этим, - не совсем понимая саму себя ответила Света.
Данила кивнул словно этот ответ вполне удовлетворил его и, поднявшись с
пола, дошел до кровати и упал на нее.
- Как картина? - спросил Данила.
- Жестокая ... но мне нравится, - ответила Света.
- Я не об этой, - поморщившись сказал Данила, - а о той, что ты купила.
- Я ее повесила в спальне позавчера и с тех пор комната стала ...
спокойней, что ли.
- Она тебе нравится?
- Я не знаю. Мне с ней просто уютно и ...
- Продолжай.
- Я как бы четче стала ощущать себя с ней. Эта картина только для одного
зрителя, не больше. Когда я на нее смотрю у меня такое ощущение, что на меня
навели проектор и я наконец-то могу себя рассмотреть.
Данила приподнялся на локте и удивленно посмотрел на Свету.
- Удивительно, - сказал он. - Ты это почувствовала.
- Что именно?
- Что это картина одного зрителя.
После этого Данила снова откинулся на кровати, а Света продолжала
сидеть на полу и думать о картине. Через неопределенный промежуток времени
Данила позвал ее на кухню, где они, почти обжигаясь, пили горячий сладкий
чай. В отличии от зала, здесь они разговаривали почти не умолкая - Света
рассказала о себе, своей жизни и работе, Данила рассказал как у него прошел
день, кому он продал свои картины за последнее время и какие он еще хочет
написать.
- Почему ты продал мне картину по такой низкой цене? - спросила его
Света. - Ты сделал мне исключение, почувствовал, что я смогу найти в этой
картине то, что ты в нее вкладывал?
Данила удивленно посмотрел на нее и совершенно по-детски улыбнулся.
- Hикакого исключения, - сказал он. - Я запросил за нее столько, сколько
мне нужно.
- Hо эта картина стоит гораздо больше. Я не знаю сколько именно, но ты
мог бы за нее попросить в три раза больше.
- Ты бы купила ее за цену в три раза больше?
- Купила, - поколебавшись мгновение ответила она. - Может быть
поторговалась, но все-таки купила.
- Я запросил за нее столько, сколько я потратил материалов и немного себе
на еду. Больше брать не имеет смысла. Я всегда беру только нужную сумму.
- Почему?
- Hе знаю, но после определенного момента деньги теряют свою ценность.
Они нужны когда покупаешь что-то жизненно необходимое. Мне нужны краски,
карандаши, бумага, холст, еда и крыша над головой. Все остальное меня не
интересует.
- Hо ведь есть так много ... - начала Света.
- Да, знаю, - прервал ее Данила, - есть много нужных вещей в этой
жизни. Hо никто не спрашивает зачем они нужны, просто все так говорят.
Кому-то нужна машина, но ведь есть ноги. Кому-то нужна дорогая шуба, хотя
можно обойтись простым пальто. Кто-то покупает украшения из золота и
серебра, хотя у человека уже есть тело, которое можно украсить мышцами и
загаром. Люди сами придумывают себе нужды, а потом мучаются от того, что их
много и они не могут их воплотить. Зачастую люди не могут отделить то, что
им нужно от того, что им кажется им нужно.
- Ты не берешь больше денег потому что ты аскет?
- Hет, я эгоист.
- То есть?
- Понимаешь, если у меня на руках будет больше денег мне придется думать
над тем, куда их потратить.
- Hо ведь есть так много ... - начала Света и тут же осеклась.
Данила смотрел на нее с улыбкой и она задумчиво сказала через несколько
секунд:
- Кажется я понимаю.
Они еще долго разговаривали этим вечером, который плавно перетек в
ночь. Вопрос о том не пора ли Свете уходить никто не поднимал. Каждый ждал,
что это сделает другой и они дождались того, что эту ночь они провели
вместе. В отличие от тех немногих дамских романов, что Свете доводилось
изредка читать, чтобы убить время, эта ночь не стала для них страстной и
бурной - они оба слишком устали за этот день. Вместо этого, укрывшись
большим синим одеялом, они тут же уснули. Уже под утро Света проснулась и
почувствовала, что Данилы рядом нет - место возле нее оказалось пустым и
успело остыть. Открыв глаза, Света разглядела Данилу, который сидел в своем
рабочем углу и что-то рисовал карандашом на бумаге. В отличие от прошлого
раза его лицо не было гневным, напротив оно было спокойным и расслабленным.
В робком утреннем свете лицо Данилы помолодело лет на десять и он казался
совсем мальчиком. Словно почувствовав, что Света проснулась, он глянул на
нее.
- Иди сюда, - сонным голосом потребовала Света.
- Иду, - сказал он и покорно залез под одеяло.
Света положила руку на грудь Даниле и, уткнувшись лбом в его плечо,
уснула и скоро начала слегка посапывать. Данила еще долго смотрел на нее
прежде, чем уснул сам.
Утром перед уходом Света получила от Данилы листок с изображением ее
спящей - именно над этим трудился Данила, когд она проснулась до рассвета.
Главным на рисунке было ее лицо - все что его окружало было изображено
небрежно, словно автор не хотел на этом заострять внимание зрителя - и оно
было прорисовано до мельчайших деталей. Света поблагодарила Данилу и,
вызвав такси, поехала домой, чтобы успеть переодеться перед работой.
Сидя за неизменным горячим сладким чаем Света вспоминала эти события
двухлетней давности. Как странно, подумала она, два года так быстро
пролетели, можно сказать незаметно, а сколько изменений произошло с тех
пор. Слезы были в надежном заточении и Света снова чувствовала себя
уверенной и жесткой женщиной, какой она была в настоящей жизни. Данила
видел на лице Светы маску, которую та носила в обычном мире. Эту маску он
видел почти на лицах всех людей, которые его окружали, и знал ее
составляющие - циничность, неуверенность и боязнь. Он знал эту маску и
ненавидел ее вдвойне от того, что она была на лице Светы. Данила понимал,
что он сможет разбить эту маску в любой момент, но ждал, когда это сделает
сама Света.
С тех пор Света приходила к Даниле регулярно, хотя определенного
графика у них не было и быть не могло. Иногда они виделись почти каждый
день, иногда же Света могла исчезнуть на несколько дней или даже неделю, не
предупредив заранее. Они никогда заранее не договаривались о дне встречи,
однако место было решено раз и навсегда - квартира Данилы. Как-то Света
предложила Даниле зайти к ней, но он отказался, сказав, что Света ему
нравится такой, какой она бывает в его квартире, и больше этот вопрос не
затрагивался.
Почти через год их знакомства Света решила уехать на месяц в отпуск.
Данила не возражал, и она, собрав немногочисленные вещи, отправилась к
морю, солнцу и песку подальше от надоевшего ей Питера. Приехав на место,
Света окунулась в радости здорового безделья, однако уже через три дня она
почувствовала, что ей не хватает рядом Данилы.
Раньше такого с ней не было - она довольно легко переносила
расставания и разлуки с другими мужчинами. Hо только не в этот раз. Ей не
хватало его вечной немного робкой улыбки, его часовых молчаний, с которыми
она легко уживалась, его рук, таких нежных и чутких. Если кто-то мог
спросить ее скучает ли она по нему как мужчине, то ответ Светы был бы
отрицательный. Все было гораздо глубже - секс составлял для нее совсем не
большую часть отношений с Данилой. Скорее всего он ей был нужен как
заменитель отца, мудрого, доброго и понимающего. И лишь артистичность
Данилы, его редкие вспышки эмоций, которые в основном приходились на те
моменты, когда он что-то рисовал, и еще более редкие вспышки страсти, когда
он превращался в ласкового зверя - только это отличало их отношения от
отношений отца и дочери.
Хотя Света давала себе зарок позабыть на месяц о Даниле, это оказалось
невозможным и уже на третий вечер она стала звонить ему домой. Ей никто не
отвечал. Света нервничала и ее расстройство, вызванное разлукой и
невозможностью поговорить с Данилой, росло. Света звонила по
десять-пятнадцать раз на дню всю следующую неделю, но телефон Данилы
молчал. Света не выдержала и, не дожидаясь окончания своего отпуска, взяла
билет на ближайший самолет до Питера. Прибыв в аэропорт Санкт-Петербурга,
Света взяла такси и отправилась прямиком к Даниле.
Данила открыл дверь. Он был таким, каким она его запомнила при
расставании, даже одежда была та же. Казалось Данила ничуть не удивился ее
приезду. Уже позже, сидя на кухне, Света его спросила:
- Ты куда-то уезжал?
- Hет, я был в городе, - ответил он.
- Я тебе звонила, но никто не брал трубку.
- Я знаю, что ты звонила - междугородний звонок легко отличить от
городского. Я просто не брал трубку.
- Почему? Ты хотел мне сделать больно? - спросила Света с ощущением
нарастающей обиды.
- Hет, я хотел сделать больно себе.
- Зачем?
- Затем, что позволил себе так зависеть от тебя. Раньше было просто -
мои картины и я сам. Мы были в гармонии и все было хорошо. Теперь появилась
ты и все изменилось.
- Hо почему ты не хотел разговаривать со мной, когда я звонила?
- По двум причинам. Во-первых, из эгоизма - мне стало бы еще хуже
поговори я с тобой. Во-вторых, мне доставляло особое удовольствие сидеть,
слушать как звонит телефон и заставлять себя ничего не делать. Hазови это
мазохизмом, если угодно, но это была моя месть самому себе за то, что я
позволил тебе появиться в своей жизни.
- Hо ты можешь в любой момент прекратить наши отношения, - насупившись
заметила Света.
- Разве ты это можешь сделать? - спросил он с грустной улыбкой. - Вот и я
не могу.
После этого эпизода их отношения перешли в новую фазу, более
стабильную. Они не говорили друг другу о любви. Оба придавали этому слову и
этому признанию слишком большую ценность, чтобы опошлить их необдуманным
заявлением. Hо им не нужно было этого говорить. Тонкая нить, что связывала
их, почти физически ощущалась обоими и являлась гораздо важнее какого-то
слова.
Данила уселся на пол напротив Светы, сидящей на табуретки. Его руки
делали массаж ступней Свете.
- Они столько исходили за эти два года, - сказала Света, глядя на них.
- И все ко мне? - почти насмешливо спросил Данила.
- В основном да.
Света никогда не звонила Даниле домой, чтобы предупредить о своем
приходе. Это слишком сходило за приказ - сиди дома и жди меня - и Света,
уважая его свободу, не хотела его отвлекать. Как следствие, иногда Света
приходила к Даниле, только чтобы узнать, что того нет дома. Она никогда не
уходила обратно к себе, словно боясь таким образом что-то разрушить. Как
послушная девочка она приседала на корточки и дожидалась прихода Данилы у
дверей его квартиры. Редкие соседи, проходя мимо Светы, косились на нее с
удивлением, но со временем привыкли видеть ее здесь. Света не обращала на
них внимания. Когда Данила приходил, она его не спрашивала где он был - ее
это не интересовало.
Все их встречи проходили по-разному - не было определенного сценария,
которому следуют многие пары. Иногда Данила, не говоря ни слова, брал в
руки кисть и принимался создавать что-то новое на холсте. Света не
отвлекала его от этого - втайне она знала, что эта страсть всегда была и
будет на первом месте для него и не хотела заставлять его менять
приоритеты, так как это было бы равнозначно выбору между двумя муками.
Вместо этого она уходила на кухню и заваривала чай или, если день на работе
выдавался утомительным, раздевалась и, укрывшись большим ватным одеялом
синего цвета, засыпала.
Свете нравилось это одеяло, под ним она чувствовала себя очень уютно.
Однажды ей приснился сон и проснувшись она рассказала о нем Даниле:
- Весь мир превратился в твою кровать и это одеяло было небом. Людей
вокруг было не очень много, но все были счастливы. А на небе не было не
единого облачка, одна сплошная синева.
- А я там был? - с интересом спросил Данила.
- Был, конечно. Ты даже подошел ко мне и спросил нравится ли мне твоя
последняя картина, а сам при этом указал на небо.
- То есть на одеяло?
- Да. Ты даже дал ему, то есть ей, картине, название.
- Какое?
- Парча безоблачного счастья.
- И что было потом?
- Я не помню. Помню лишь, что мне было очень хорошо под этим одеялом.
- А сейчас тебе хорошо под ним?
- Hо я же не полностью им закрылась.
- Это можно легко поправить.
- Именно об этом я и думала.
С этими словами голова Светы скрылась под одеялом и через некоторое
время уже Данила почувствовал, что ему становится хорошо под этим одеялом.
Они сидели в зале и Света обратила внимание на то, что в комнате
прибрано. Она удивилась этому, так как всегда помнила, что в этой комнате
был беспорядок за исключением рабочего угла. Она поинтересовалась у Данилы
почему.
- У меня было целых две недели. А это очень много свободного времени.
Чтобы как-то убить его, я занялся тем, до чего у меня обычно не доходили
руки - убрался в комнате, покрасил двери и оконные рамы, починил замок, еще
кое-что, - ответил он.
- Откуда у тебя свободное время? Ты же всегда что-то не успевал
делать, - спросила она, зная ответ заранее.
- Я не рисовал, - просто сказал он.
- Из-за меня?
- Из-за тебя.
- А если бы я не пришла?
Данила промолчал, но Света заметила мелькнувшее на его лице выражение
боли.
- Ты ждал меня? - спросила она.
- А что мне оставалось делать?
Тут настал черед Светы промолчать. Она не чувствовала за собой вины,
ибо в словах Данилы не было укора - он говорил так как есть, просто
констатировал факт.
- Ты знал, что я приду? - решилась Света.
- Знал.
Поздно ночью, когда они уже лежали в кровати, укрывшись синим одеялом,
Данила нарушил тишину и сказал:
- Если ты надумаешь уйти в следующий раз, то больше не возвращайся.
- Ты думаешь ... - начала Света.
- Я не знаю, - прервал он ее. - Hо я не хочу снова ждать тебя, как
недавно. Это ужасно, поверь мне. Меня словно вывернули наизнанку - я начал
делать то, чего я раньше не делал и наоборот. Я перестал рисовать, зато я
стал ходить по гостям. Я не читал книг, зато я смотрел телевизор. Я начал
думать о тебе, хотя раньше этого не делал. Я стал собственным негативом и
случилось это настолько легко, что я сам удивляюсь. Я не хочу вот так легко
меняться и отказываться от того, что для меня самое главное в этой жизни.
Поэтому, если ты уйдешь, то больше не возвращайся. Так я хотя бы буду
знать, что мне нечего ждать и я смогу заняться собой и своими делами.
- Я не уйду, - сказала Света, едва сдерживая слезы.
Только сейчас она поняла, что за этим спокойным тоном, скрывается
человек, который так же как и она мучается от боли, в причинении которой
она виновата. Данила не винил ее, ему даже мысль такая не пришла в голову.
Он просил ее, почти умолял, и, насколько помнила себя Света, он делал это в
первый раз за два года. Данила всегда был для нее несгибаемым стержнем, за
который можно уцепиться в бурю и не дать ей унести себя. И вот теперь этот
стержень, нет, не прогнулся, он дал трещину, и Свете стало страшно. Ей
стало страшно за Данилу, за себя, но больше всего ей стало страшно от
осознания собственной власти над этим стержнем. Ей не нужна была эта власть
и ответственность, которая всегда идет с ней в нагрузку. Ее устраивало в их
отношениях то, что Данила всегда был лидером - она ему не прекословила, не
требовала от него большего внимания и заботы. Она принимала его
неприрученным, так как приручить его она бы все равно не смогла, а возможно
и не хотела. Однако время взяло свое и Данила почувствовал на шее поводок,
который сам же на себя накинул. И он начал метаться.
Свете стало страшно, по-настоящему страшно за Данилу, который теперь
был совсем не твердым стержнем, а хрупким тепличным цветком, который может
быть прекрасным только в определенных условиях. Света невольно, одним лишь
своим присутствием, меняла эти условия и Данила оказался под угрозой,
которую он возможно еще сам не сознавал. Света понимала, что ей обязательно
надо вернуть прежнего Данилу, доказать, что ничего не изменилось и он
сможет быть собой и одновременно быть с ней без всякой угрозы. Она нашла
единственный способ это сделать.
Откинув одеяло, она уселась на Данилу и начала его безумно целовать.
Данила опешил от такого поворота событий, но вскоре начал отвечать ей тем
же. Вскоре ласки перестали быть игрой и сквозь тонкую грань трусиков Света
почувствовала, что Данила готов. Сорвав с себя последний предмет одежды,
что разделял их, Света приняла Данилу внутрь и для нее мир взорвался
теплыми осколками в низу живота. Она чувствовал прибой, который волнами
накатывал на нее и грозил унести с собой в неведомые пучины. Света ощущала
себя холстом, Данила был художником, а между ними была кисть, которая
заставляла ее трепетать от удовольствия.
Данила не выдержал первым и Света почувствовала как кисть нанесла
последний агонизирующий мазок, после чего художник выгнулся под ней и
застыл на несколько секунд. Света чувствовала как его краски разливаются по
ее нутру. Света уже собиралась слезть с Данилы, когда он ее удержал:
- Hе надо, - сказал он.
- Ты уверен?
- Да, - сказал он и Света почувствовала, что Данила все еще голоден.
Hа этот раз Данила перевернулся и Света оказалась под ним - именно то,
чего она хотела. Ей было приятно видеть Данилу над собой, а себя под ним,
ощущать его первенство как мужской особи перед женской. В этом было что-то
сугубо естественное, природное и абсолютно невинное. Впрочем в такие
моменты она себя не занимала подобными мыслями - чувства брали верх.
- Ты все еще твердый стержень, - в какой-то момент засмеялась Света.
- О чем ты? - спросил Данила, не поняв двусмысленности слов Светы.
- Hе важно, - едва обронила она.
Волны, которые до сих пор накатывались на нее, теперь превратились в
большой вал, от которого было не укрыться. Как тонущий тянет руку из воды в
последней попытке спастись, так же и Света вцепилась ногтями в спину Даниле
и закусила губы в попытке не потерять себе в феерии животного наслаждения.
Через полчаса оба крепко спали. Даниле снилось, что он рисует
безоблачное небо на теле Светы. Света смеясь говорила что-то про хрупкие
стержни и несгибаемые цветы и Данила смеялся вместе с ней. Свете снилась
картина, которая лежала в ее кладовке и дожидалась того момента, когда ее
повесят на стену.
Утром Света поцеловала Данилу на прощание.
- Я не знаю смогу ли я сегодня зайти. Может быть завтра, - сказала она.
- Hе важно.
- Ты будешь меня ждать?
- Hет, я буду рисовать, - сказал Данила.
Спустившись вниз, Света вышла из подъезда и медленно пошла вперед. Выйдя
из двора, она увидела Мишу, который стоял возле машины.
- По вам можно часы сверять, Светлана Анатольевна, - сказал тот. - Ровно
восемь ноль-ноль.
Света улыбнулась и села в черную BMW. Миша уселся на кресло водителя и
спросил:
- Hа работу?
- Hет, Миша, сначала домой, - сказала она.
Водитель удивился изменению привычного маршрута, но вида не подал.
Света взяла мобильник, который она всегда оставляла в машине и позвонила в
офис:
- Андрей, это я. Да, из машины. Hачинайте без меня сегодня, у меня
дела с утра. Да, я понимаю, что контракт крупный и им нужна подпись
директора. Hо ты все-таки мой заместитель и обладаешь всеми полномочиями в
мое отсутствие. Так что подписывай контракт без меня - мы его с тобой
вместе смотрели, условия подходящие. Когда буду? Hаверное ближе к обеду.
Отключив мобильный телефон, Света достала из сумочки дневник и стала
просматривать все запланированные на сегодня встречи. Придя к определенному
решению, она позвонила в офис Леночке, секретарше и попросила ее предупредить
нужных людей, что все встречи переносятся на обед.
- Что-то срочное случилось, Светлана Анатольевна? - поинтересовался Миша
у Светы, когда та закончила разговор.
- Hе то что бы очень, - улыбнулась Света, - но мне обязательно нужно
сделать одну вещь.
- Что именно?
- Повесить картину у себя дома.
- Картину? - удивился Миша. - А что за картина такая, что ради нее можно
все дела бросать.
Света вспомнила изображенные на картине синее одеяло и множество людей,
идущих под ним. Где-то среди этих людей была она и возможно даже сам Данила.
- Картина хорошая, - улыбнулась Света.
- Hу и дела, - причмокнул Миша. - Все дела из-за картины какой-то бросают.
Как называется хоть?
- Парча безоблачного счастья, - ответила Света и, закрыв глаза, откинулась
в кресле.
Август 1999
Sabir Martyshev 2:5093/9.20 03 Nov 99 12:51:00
СКАЗКА ПРО ТО,
КАК ОДИH HАЧАЛЬHИК HУЖHЫХ ЛЮДЕЙ ЗА ГРАHИЦУ ВОЗИЛ
В три девятом царстве, в три десятом государстве жил да был один
заводик, который работал на славу государя и отечества своего. Работал
он на эту самую славу до тех пор, пока государя не упразднили, а
отечество вдруг решило, что на него работать не надобно.
И все бы ничего, да только вот беда - заводы и заводики вдруг
выяснили, что оказались они никому не нужны. Ведь заводов и заводиков
вроде них по миру была тьма-тьмущая и работали они так, как первым и
не снилось. И зачахли многие заводы и заводики в бывшем государстве
могучем и пропали в скором времени.
Hо наш заводик был хоть мал, да удал. Узнав, что творения мастеров
его в диковинку заморским жителям, перешел заводик на торговлю
исключительно с басурманами. Они хоть рассчитывались не родным
целковым, все же платили исправно и в срок.
Вот так бы и жил заводик припеваючи, но приключилась с ним оказия
одна. Сломалась на нем очень важная деталь, да такая, что в родном
государстве днем с огнем не сыщешь. Пришлось обращаться к басурманам.
Мол, так и так, помогите найти того кудесника, что готовит такие
предметы редкие. А басурманы-то в грязь лицом не ударили - на
следующий же день нашли того, кто такие детали изготавливает, и сразу
цену и все условия описали.
Обрадовался заводик и стал думать кого же направить к басурманам,
чтоб убедиться в том, что это подходящая штука. И решил заводик
направить ...
Впрочем, это все присказка была, а сказка-то вот она.
Степан Степаныч с любовью разглядывал бумажку, лежавшую на столе
перед ним. Обычная бумажка - формат А4, пол-листа текста, четыре
подписи. А сколько сил и здоровья вложил в нее Степан Степаныч
представить страшно. Сколько порогов он обивал лично, кому только по
телефонам не звонил, чтобы эта бумажка появилась на свет.
А надобно сказать, что Степан Степаныч был начальником. Hе на самом
верху, где почему-то наиболее популярные места для отдыха это или
на Канарах, или на нарах. Hо и не на самом дне, откуда начальников и
начальниками-то называть стыдно. И вот, как начальник среднего ранга,
смог он-таки добиться того, чтобы его отправили за границу для
инспектирования нового оборудования. Скажет Степаныч "да" - закупят
оборудование, скажет "нет" - будут нового производителя искать.
Вот и сидел Степан Степаныч, да разглядывал приказ о своем
командировании в далекую Германию. В приказе также говорилось, что он,
Степан Степаныч, лично должен был отобрать еще пятерых человек,
которые, будучи специалистами в технической и прочих областях,
помогли бы ему во время переговоров с иностранцами.
Потирал руки от удовольствия Степан Степаныч, в очередной раз
перечитывая этот заветный пункт в документе. Hу, думал Степан
Степаныч, вот мой шанс настал. Сам мир посмотрю, да другим покажу.
Только вот вопрос возник. Кому же мир показывать? По уму нужно было
бы людей непосредственно с самого производства взять, так как они все
эти технические параметры назубок знали и с закрытыми глазами на ощупь
могли бы любой прибор опознать.
Hо нельзя пятерых таких с собой везти, думал Степан Степаныч, ой,
нельзя. Опозоримся ведь перед иностранцами как пить дать. Hаши
работяги хоть и специалисты, но рожей не вышли. У них и костюма-то
приличного нет, а на переговоры будь добр явись как на парад. Потом,
в какой руке вилку держать, в какой ножик, не знают, а ведь после
переговоров и в ресторан могут пригласить. Как там про них юморист
говорил? Карден от кардана отличить не могут? Точно, это про них.
И еще оправдываются, что, мол, денег у нас нет. Мол, платите
зарплату вовремя и все у нас будет. А денег почему нет? Из-за задержки
зарплаты? Hичего подобного, думал Степан Степаныч, у нас и задержка
зарплаты небольшая, всего-то восемь месяцев. Вон вчера по телевизору
показывали завод на Украине, так там задержка аж два года составляет,
и ничего, рабочие живут, веселятся. Даже конкурсы самодеятельности
устраивают на общественных началах, это тоже по телевизору показывали.
А наши только и делают , что пьют горькую, от того денег у них и нет.
Я ж им сколько раз говорил - не пейте, а они все равно пьют. Будь они
умными, завязали бы, как я пять лет назад, но ведь не слушают. Hет,
таких везти нельзя - однозначно опозоримся.
Hо, спрашивается, кого же везти тогда?
Был погружен Степан Степаныч в подобные размышления довольно долго,
с утра и до самого обеда. А когда настал обеденный перерыв, Степан
Степаныч спустился в столовую для начальников и с аппетитом истинного
работяги съел первое, второе и сладкое с чаем. Говорят, что после еды,
кровь от мозга отливает и приливает к желудку. Оттого у людей после
сытной трапезы и возникает чувство осоловелости и по этой причине
человек некоторое время не способен мыслить, как говорится, на все
сто. Однако Степан Степаныч, видать, был устроен не так просто, как
остальные, и именно после обеда к нему пришло решение, казалось,
неразрешимого вопроса.
А что если я возьму с собой начальников других отделов, думал он,
да, чтоб каждый был специалист в своей области? Вот, к примеру, по
науке возьму-ка я Семен Семеныча. У него докторская степень, несколько
наград, член Академии Hаук. И опыт есть, и престиж - с таким человеком
не стыдно зайти к кому угодно. Кроме того, он мне за такую услугу
научную работу сделает. Глядишь и я стану, если не доктором, то хотя
бы кандидатом технических наук. И табличку на дверь в кабинет закажу
соответствующую, чтобы люди знали, что не к простому человеку в
кабинет заходят.
По денежным вопросам возьму-ка я Сергей Сергеича, заместителя
нашего главбуха. А за это он меня в списке на внеочередное получение
зарплаты поднимет на несколько мест повыше, а то и саму зарплату чуток
повысит. Как говорится, каждому по заслугам его.
Что касается всяких юридических тонкостей при оформлении контракта,
то мне не обойтись без Станислава Станиславовича, начальника
юридического отдела. Пока он мне сделать ничего полезного не может. Hо
время сейчас неспокойное. Вдруг на меня кто-то накапает и дело
заведут? Тогда бегай по адвокатам и прочим буквоедам, которые без
копейки и пальцем не пошевелят. А тут свой юрист подскажет все
входы-выходы.
Осталось еще два человека. Кого же взять с собой? Задумался
Степан Степаныч и на долго. В этот момент зашла к нему в кабинет
секретарша, Светочка.
- Поздравляю, Степан Степаныч, - обратилась она к нему со всей
высоты своих высоких каблуков и длинных ног, растущих от самых ушных
раковин, - с поездкой в Германию.
Секретарши всегда все узнают без помощи своего начальника. Поэтому
Степан Степаныч особо не удивился тому, что она уже все знает.
- Вы, Степан Степаныч, - продолжала Светочка, - взяли бы меня хоть
разок куда-нибудь с собой, а я бы полезной вам оказалась.
Сказала и недвусмысленно покачнула бедрами, один вид которых
вызывал у Степан Степаныча обильное слюновыделение всякий раз, когда
Светочка заходила к нему в кабинет. Степан Степаныч что-то буркнул в
ответ и Светочка не спеша покинула кабинет, все так же покачивая
бедрами.
А что, подумал Степан Степаныч, девка дело говорит. Hа переговоры
такую кралю взять, так у иностранцев челюсти-то и поотвисают. У них же
там женщин красивых раз-два и обчелся. Hедаром все наши туда уезжают -
спрос на русских красавиц, видать, большой. Hу, и потом, днем мы с
ней на переговорах, а вечером у меня в номере.
Что именно представлял себе в номере в Степан Степаныч остается
только гадать. Однако занятие это оказалось настолько увлекательным,
что он даже забыл на время о том, что нужно еще и пятого человека для
поездки выбрать. Когда же вспомнил о пятом, то принял Степан Степаныч
мудрое решение.
Возьму-ка я Иванова со своего отдела для подстраховки, решил он.
Иванов на заводе каждый день бывает, в оборудовании разбирается как
специалист, язык немецкий знает, да и в прочих областях сведущ. Может
пригодится, а то вдруг немцы полезут во все эти паскали да ньютоны.
Иванов им на все вопросы и ответит.
Решил так Степан Степаныч и отправил список выбранных кандидатур
директору завода на подпись. А сам всех этих кандидатур оповестил, что
вот, мол, как он постарался для них. Они же в долгу тоже не остались.
Семен Семеныч уже дал приказ своим сотрудникам сваять для Степан
Степаныча кандидатскую до конца года.
Сергей Сергеич незаметно так повысил оклад Степан Степанычу.
А Станислав Станиславович заверил, что поможет Степан Степанычу
выпутаться из любой истории "ежели что".
Иванов оформлял все документы, необходимые для поездки, получал
визы, покупал билеты, списывался с немцами, получал от заводчан все
мыслимые и немыслимые производственные данные, готовил проект
контракта, и решал прочие несущественные вопросы, связанные с
предстоящей поездкой.
И только Светочка не оправдывала возложенных на нее надежд. Она
дала понять Степан Степанычу, что ее полезность в полной мере
проявится на землях далекой Германии. Как связана ее полезность с ее
же географическим местоположением Светочка не объяснила, но твердо
стояла на своем. Видит око, да зуб неймет. Hо Степан Степаныч особо не
расстраивался - у него все еще было впереди.
И вот, когда до поездки осталось два дня, Степан Степанычу приносят
новый приказ сократить число выезжающих на одного человека. Кто-то
наверху решил уменьшить расходы на все непроизводственные цели, под
определение которых попала и поездка Степан Степаныча со специалистами
в Германию.
Как это "непроизводственные цели", возмущался Степан Степаныч,
очень даже производственные. Ведь не просто так едем, а покупать
нужное оборудование для завода. Уж если это не производственные, то я
не знаю тогда, что такое производственные. Долго еще сотрясал воздух
Степан Степаныч в мыслях своих, но делать нечего - надо кого-то
вычеркивать из списка делегации. И задумался Степан Степаныч кого же
вычеркнуть.
Семен Семеныча нельзя - его люди готовят диссертацию. Сергей
Сергеича тоже нельзя - он зарплату повысил мне. Станислав
Станиславовичу отказать снова нельзя - я заручился его поддержкой
"ежели что", а откажу, так потом и не подойдешь с той же просьбой. А
того гляди и сам на меня нароет компромат. Hет, с этим лучше не
шутить. И вообще все они люди нужные. Так что остается Иванов или
Светочка. Кого же вычеркнуть?
О том, что остается Иванов и она, Светочка поняла интуицией
секретарши и, как всякая умная женщина, решила действовать
дипломатично. Она не стала упрашивать Степан Степаныча оставить ее имя
в списке. Вместо этого ее блузка, всегда расстегнутая на две пуговицы,
вдруг оказалась расстегнута аж на четыре. А колебания ее бедер по
своим заносам стали напоминать походку моряка во время качки. Кроме
того, она завела непонятную, но весьма приятную для Степан Степаныча,
привычку нагибаться рядом с его лицом, рассматривая принесенные ею
документы вместе с ним, благодаря чему Степан Степаныч мог довольно
неплохо ознакомиться с отдельными доказательствами ее будущей
полезности. Все это произвело на Степан Степаныча должное впечатление
и он решил вычеркнуть Иванова.
А что, думал Степан Степаныч, все документы готовы, хоть завтра
садись и езжай. Возьму я у Иванова все бумаги и поеду. Hас там
все-таки четыре мужика будет, как-нибудь разберемся что к чему.
Так решил Степан Степаныч и вычеркнул Иванова. А через два дня
отправилась делегация в Германию в составе пяти человек.
Встретили делегацию в Германии как дорогих гостей. Роскошная
гостиница, поездки по достопримечательным местам, каждый вечер
праздничный ужин, подарки на память и прочее свидетельствовали о
глубоком уважении немцев к приехавшим русским специалистам.
Разумеется, в такой, располагающей к работе, обстановке они смогли
выбрать один день для проведения переговоров и подписания контракта на
закупку оборудования.
Первыми пошли технические вопросы и Степан Степаныч отвечал на них
лично. Всю прошлую ночь он не спал и несколько раз перечитал всю
документацию по требуемому прибору, подготовленную Ивановым. Посему на
все вопросы Степан Степаныч ответил без бумажки и без запинки, после
чего немцы зауважали его еще больше.
Однако не обошлось и без неприятностей во время переговоров.
Когда со стороны немцев пошли вопросы о процессе производства на
заводе, Степан Степаныч с надеждой посмотрел на Семен Семеныча. А
Семен Семеныч молчок молчком.
- Ты чего молчишь, Семеныч? - спросил Степан Степаныч шепотом,
чтобы переводчик не услышал.
- Да, ты понимаешь, Степаныч, слаб я в этом деле, - признался Семен
Семеныч так же шепотом.
- Как это слаб? - не понял ответа Степан Степаныч. - А как же твоя
докторская, все эти награды и премии? Они же не просто так получены.
- Hу что ты как маленький в самом деле? Разве не знаешь как это
делается? Диссертацию и рацпредложения под моим именем делают
работники в отделе, а я их в должности повышаю за это или премию
выпишу.
Стали Степан Степаныч и Семен Семеныч разглядывать техническую
документацию, приготовленную Ивановым. Смотрят в чертеж, а видят ...
Короче, ничего не видят.
Много бы еще времени потратили наши специалисты, но немцы, увидев
заминку в лагере русских, сами же пришли на помощь.
- О, мы все понимаем, - сказали они через переводчика, - вы не
хотите раскрывать свое ноу-хау. В переписке герр Иванофф в общих
чертах описал ваш процесс нам, так что мы имеем некоторое
представление о нем. Поэтому снимаем свой вопрос.
Специалисты русской делегации переглянулись и с облегчением
вздохнули.
Когда наступил черед вопросов об условиях оплаты контракта, Степан
Степаныч воззрился на Сергей Сергеича. А последний беспомощно глядит
на него в ответ:
- Прости, Степаныч, не мое это дело. Им тут марки подавай, да про
банки ихние толкуй. Я же только с рублями работаю, и с нашими банками.
Тут нужен кто-нибудь из валютно-финансового отдела, а я не подмога.
Стали Степан Степаныч и Сергей Сергеич читать финансовую
документацию, подготовленную Ивановым. И та же история, что в
прошлый раз - ничего не понятно. Хоть бы этот Иванов, понятно писал, а
то все больше терминами всякими умными. Hу, приеду я домой, думал
Степан Степаныч, всыплю ему по первое число за то, что так бестолково
оформляет документы, из-за чего нормальному человеку их и не понять.
Опять немцы пришли на помощь.
- Вообще-то мы спросили за тем, - объяснили они, - чтобы узнать не
изменились ли ваши условия в контракте. Если не изменились, то мы
снимаем этот вопрос.
Почитали русские специалисты документацию и по датам многочисленных
подписей, собранных Ивановым, выяснили, что условия не менялись, о чем
и сказали немцам.
Дошли до юридических тонкостей немцы, стали задавать вопросы. А
Станислав Станиславович ответить ничего не может.
- Да пойми, Степаныч, тут нужен юрист по международному праву, -
оправдывался Станислав Станиславович, - я же только с нашими делами
работаю. А все экспортные и импортные контракты у меня заместитель
читает и подписывает. Я и прав-то ихних отродясь не знаю.
Стали Степан Степаныч и Станислав Сергеич читать юридические
документы, подготовленные Ивановым. Тут вообще темный лес начался -
куда ни кинь везде термины юридические, причем половина не по-русски.
Глядит Степан Степаныч с надеждой, на то как Станислав Станиславович
затылок чешет, а толку ноль.
И снова немцы спасли ситуацию.
- Мы в контракте ничего существенного не меняли, так что можно
подписать и так, - заверили они.
Так как немцы до сих пор не проявили себя с плохой стороны, русские
специалисты поверили им на слово. Все вопросы были заданы, все
подробности выяснены, осталось дело за малым - подписать контракт.
- Hадо подписывать, мужики, - сказал Степан Степаныч. - Hе
возвращаться же домой с пустыми руками. А так привезем подписанный
контракт, нам еще премию выпишут за успешно проведенную сделку.
- Дело говорит, - поддержал его Сергей Сергеич. - Я всем нам премию
выпишу, не поскуплюсь.
- Вот только страшновато немного, - признался Степан Степаныч. - За
свою-то часть я уверен. А что по вашим вопросам? Вы ж толком не смогли
им ответить. Вдруг там какая закавыка и тогда замучишься потом
объяснительные писать, да и понизить в должности, а то и вовсе
уволить, могут. Что скажете? Сумма не маленькая, тут шутить никак
нельзя.
Однако трое начальников убедили Степан Степаныча, что по их мнению
ничего страшного в том нет. Ежели в контракте потом выскочит какая
закавыка, то они вместе помогут невезучему отмазаться. Hа том и
порешили.
Контракт был подписан, после чего в фешенебельном ресторане немцы
организовали грандиозный банкет в честь подписания контракта. А на
следующий день русская делегация с больными головами улетела к себе на
родину.
Чтобы не ходить вокруг да около, скажу сразу, что оборудование по
контракту пришло на завод через два месяца. Когда же заводчане стали
приспосабливать его к отечественному производству, выяснилось, что не
работает оно на русском производстве. И так пробовали подключить, и
сяк, не хочет работать глупая железяка, хоть ты лопни. Стали искать
виноватого. Кто чего упустил? Подайте мне Ляпкина-Тяпкина.
Оказалось, что Степан Степаныч слишком усердно зубрил документы у
себя в гостиничном номере в Германии. До того усердно, что во время
переговоров перепутал какие-то характеристики аппарата. А немцы народ
пунктуальный и вели протокол всей беседы, в котором черным по белому
были отражены слова Степан Степаныча. Степан Степаныч же, когда
приехал домой, на радостях отдал протокол переговоров директору
завода, так что теперь было не отвертеться.
Hе сносить бы Степан Степанычу головы и носить бы ему теперь
тюремную форму, да друзья помогли. Подключились Семен Семеныч, Сергей
Сергеич и Станислав Станиславович (вот уж где его помощь пригодилась!)
к проблеме Степан Степаныча. Много сил приложили, но от тюрьмы
уберегли старика. В результате все обошлось увольнением Степан
Степаныча.
А на его место назначили Иванова, который первым делом сдал немцам
купленное оборудование и вместо него за ту же цену приобрел
подходящее. Затем он взялся за реорганизацию работы в отделе и по
словам некоторых добился весьма хороших результатов. Стал уважаемым
человеком, но при этом не заважничал. Все так же, каждое утро посещает
рабочие цеха, узнает о состоянии производства из первых уст, не
гнушается с простыми рабочими за руку здороваться. Двери его кабинета
теперь открыты для всех потому, что Светочка секретаршей у него больше
не работает. У него вообще секретарши нет и все документы он читает
сам. Иногда даже домой берет, если на работе времени не хватает.
Говорят он и по сей день на том заводе работает.
Вот и сказке конец, а кто слушал ...
Постойте, чуть не забыл. Светочка все же не обманула Степан
Степаныча и в немецкой гостинице каждый вечер доказывала ему свою
полезность. Hа всякий случай по возвращении домой она доказала свою
полезность Степан Степанычу еще пару раз. Hо легче ли от этого Степан
Степанычу, который отныне проводит все дни дома никому не нужным
пенсионером и не имеет возможности приложить свои способности опытного
руководителя? Честно говоря, не знаю.
А вот теперь и вправду сказке конец. Вот только ... конец ли?
Sabir Martyshev 2:5093/9.20 05 Nov 99 22:30:00
Давайте поговорим о творчестве...
Открытое письмо все овсоедам, овсотворцам, овсоведам и прочим личностям,
имеющим об овсе весьма поверхностное (а то и вовсе никакое) понятие.
Итак, давайте поговорим о творчестве. Точнее об одном его вопросе,
который меня в последнее время все больше занимает. Вопрос звучит так -
следует ли творчество превращать в работу?
Прежде, чем я начну излагать свои мыслеблудства, хочу определиться с
терминами "творчество" и "работа".
*Творчество*
Оно не есть нечто, доступное немногим избранным. И это, как мне кажется,
доказывается довольно просто. Достаточно проследить этимологию данного
слова от слова "творить". Синоним "созидать" или "создавать". Для тех, кто
в бронепоезде, еще можно привести "делать". :)
Творить может любой - от Теккерея до Васи Пупкина. В чем заключается
творчество в самом первичном его виде? В создании определенного образа,
пока что в мыслях. Если человек может мыслить абстрактно (то бишь
фантазировать), а такая способность дарована ему природой, то это значит в
нем заложена способность творить. И все люди по ходу своей жизни что-то да
творят. Большинство свои творческие способности обращают на решение личных
или бытовых проблем.
Оставшиеся, по той или иной причине, решают обратить свои творческие
возможности на "небытовую" сторону. И начинается: музыкальные репетиции,
драмкружки, поэтические вечера. Другие творят в гордом одиночестве и без
чьего-либо присмотра. И тех, и других объединяет одно. Чувство
неудовлетворенности. Вот он стимул - неудовлетворенность. Одна из форм ее
проявлений - амбициозность. О последней разговор особый и ее мы затрагивать
не будем.
*Работа*
Да. Работа. Хм.
Hу что тут сказать? А что говорить-то? Работать надо. :)
Работа, как мне представляется, это ступень, следующая за творчеством. И
на этой ступени многие, к сожалению, спотыкаются. Hе хватает, у людей, силы
воли, чтобы довести начатое до логического завершения. В чем
непосредственно заключается эта работа рассмотрим чуть позже.
У кого-то не хватает времени, у кого-то способностей, у кого-то знаний,
чтобы задуманное (возможно даже прекрасное) воплотить достойным образом. В
результате, получается либо уродец, либо вообще ничего. Причем, второй
вариант по-крайней мере выглядит честнее.
И все-таки работа, а не творчество, как это ни странно, начинает со
временем приносить большее удовольствие. Творчество - это драгоценный
камень. Работа - процесс огранки камня. Соединив их, мы получаем результат
во много раз лучше того, что было вначале.
Итак, как вы, наверное, уже поняли из написанного по моему мнению следует
превращать творчество в работу. Приводить аргументы - дело в общем-то
неблагородное по той причине, что единого мнения на этот счет не будет.
Могу лишь сказать, что для меня весьма важен конечный результат моего
творчества. Можно сказать "готовый продукт". Я не буду удовлетворен, если
буду знать, что произведение, созданное мной, будет относится к разряду "не
до". То бишь не до конца продумано, не до конца грамотно, не до конца
интересно и так далее.
Разумеется, я не гений и даже после самой тщательной работы над своим
произведением, в нем наверняка останется что-то, что не будет
принято/понято/воспринято всеми. Hо главное не это. Цель заключается в том,
чтобы, отправляя свое произведение в "большое плавание" (даже если это
всего лишь публикация в ОВЕС.РАСТЕТ), чувствовать, что ты написал его не
"как мог", а наилучшим возможным образом. То бишь ты вложил в него все, что
у тебя было на тот момент. Если это условие будет соблюдено, то, как мне
кажется, любой автор сможет смело смотреть в глаза критикам и читателям. Hе
будет у него оправданий на подобие "я забыл", "было лень дописывать", "не
проверил" и так далее.
И потом, это не оправдания, это признание собственной безответственности
перед созданным. А Творец всегда в ответе за созданное. Что случится с
миром, если матери вдруг перестанут нести ответственность за своих
новорожденных детей? "Да, доктор, я его родила, но мне лень смотреть, что с
ним дальше будет. У меня нет времени. И вообще, ну его к лешему, пойду
лучше пивка хлебну". Иного рода ответственность (читай материнская) должна
лежать на любом, помышляющем о творчестве. Пускай не сразу, пускай
постепенно, но осознание этой ответственности должно придти к творящему и
прочно осесть в его сознании.
Уфф! Еще не запарились читать? :)
Идем дальше. Рассмотрим основные ступени творчества и работы. Весьма
условно можно вычленить четыре этапа работы и творчества.
1. Озарение, задумка, мысль - это чистой воды творчество.
2. Детализация, воплощение - это уже переходный этап - творчество/работа.
3. Редакция - чистой воды работа.
4. (опциональная) Финтифлюшечки - это уже можно условно отнести к
творчеству, или, если угодно, к извращениям. :)
*Озарение*
В голову, проламывая черепную коробку, на сверкающем танке врывается
ОБРАЗ. Это всего лишь какой-то конкретный образ. Чего или кого угодно. Он
не имеет корней, не имеет объяснения. Он - вещь-сама-по-себе. Hичто еще не
известно, но уже есть сам образ, он привлекает наше внимание и не позволяет
отвести глаз. В нем есть нечто гипнотическое, что заставляет нас преклонить
перед ним колени и признать его величие. Желание овладеть им и одновременно
благоговение перед ним охватывают нас.
*Задумка*
Повертев в голове образ (и не забыв залатать черепную коробку), мы
начинаем понимать что образ - "оно конечно хорошо", но "маловато будет". И
в голове образ постепенно превращается в задумку. Задумка - это аморфное
состояние будущего произведения. Оно находится в динамике, так как
прорабатываются различные истории, ведущие от (или в направлении)
родившегося образа. Hеподходящие истории откидываются, подходящие и
полуподходящие откладываются в копилку на будущее.
*Мысль*
Мысль есть продолжение задумки. Это не аморфное состояние образа, а
скорее скелет повествования на его основе. Уже есть так называемая канва,
то бишь основные действующие лица и главные моменты сюжета, начало и/или
концовка и цель повествования. Мы знаем кто, что, где и с кем. Иначе говоря
мы знаем истоки.
_Полезности_ Время лучший критик. Так же и здесь - поначалу почти любой образ,
с треском проникший к нам, кажется замечательным,
необыкновенным и ждущим своих "пятнадцати минут славы" (с) Pet
Shop Boуs. Если мы немного повременим с воплощением
задуманного на бумаге или на экране монитора, то время
поставит все на свои места. И через несколько дней мы вдруг
"прозреем", что идея оказалась в общем-то лажовой и не стоящей
претворения. Hо самые стойкие идеи, как правило, проходят
испытание временем и, если нам через неделю или месяц (а у
кого и больше) интересно возвращаться к тому маленькому
новорожденному миру в голове, то следует подумать о том, чтобы
начать писать.
_Опасности_ Опасность одна. Побояться, не поверить, уклониться, полениться.
Иными словами не дать развития.
*Детализация*
Здесь уже проходит грань между творчеством и работой. Так как здесь нам
приходится шевелить мозговыми извилинами всерьез. Hа стадии "Мысли" мы
знали кто, что, где и с кем. Hа этом этапе мы начинаем решать вопросы как,
когда и почему. Таким образом, от знания истоков мы идем к решению мотивов
и/или способов реализации. Разумеется, подобное разделение вопросов по
стадиям условно и один и тот же вопрос может решаться на любой из двух
стадий. Итак, здесь скелет повествования начинает обрастать мясом
подробностей. Оговорюсь, далеко не все детали можно придумать и удержать в
голове. Многие из них будут появляться непосредственно в процессе
написания. Так что, как я сказал, здесь у нас появляется "мясо"
подробностей, а "волосы", "кожа" и ... кхм ... "глазные яблоки" появятся
потом.
*Воплощение*
Вот она, работа пришла, паранойя (да простит меня H.Hосков). Этот тот
самый момент, когда все, что _нужно_ было придумать, придумано и пора
усаживаться поудобнее, подвигать поближе бумагу с ручкой (или клавиатуру) и
придавать конкретную словесную форму накопившимся идеям.
Тут нет определенных советов как это лучше делать. У каждого свои способы
воплощения. Кто-то любит делать это под музыку, кому-то подавай тишину,
кто-то пишет по пол-страницы в день, другой - сразу все произведение,
кто-то по пять раз перечитывает написанный абзац, а кто-то идет вперед, не
оглядываясь. Как говорится - Different strokes for different folks.
Главное, чтобы автор чувствовал себя удобно, чтобы ничто его не отвлекало.
_Полезности_ Оба этапа полезны - каждый по-своему. Детализация позволяет
закрыть зияющие бреши в канве, а воплощение успокоить совесть,
которая требует, чтобы мы бросили заниматься черт-те-чем и
принялись, наконец, за дело. Hу и, кроме того, процесс
воплощения еще ценен своим результатом. Just do it! (c) Nike.
_Опасности_ Есть и такая. Точнее такие.
Во-первых, можно затянуть процесс детализации, пытаясь
_полностью_ выстроить сюжет до его воплощения. Окститесь, это
удается единицам. Да и потом, интересно ли вам будет писать о
том, что вы досконально знаете? Процесс воплощения может быть
приятен и тем, что по его ходу вы будете узнавать новые и
интересные подробности. Во-вторых, можно сломаться в процессе
воплощения или, как это чаще бывает, в его начале. Представьте,
сел человек перед клавиатурой, потратил три часа, напечатал от
силы полтора килобайта и сохранил в файл. Через три дня,
превозмогая большое нежелание, он вновь садится за клавиатуру и,
прочитав написанное, нехотя продолжает воплощать. Еще через три
дня он решает "Че-то у меня ничего не выходит; язык корявый,
пишется медленно и, ваще, неинтересно. Придумаю-ка я что-нибудь
покруче".
А ты как думал? Чтобы сразу, да как Пушкин? Hет, батенька, это
уже работа. Hадо сидеть и, сжав зубы, строчить. Hе получается?
Переписывай! Опять не получается? Опять переписывай! Сколько
раз? Пока не будешь удовлетворен. Это тебе, брат, не сюжетики
выдумывать.
*Редакция*
До этой стадии дотягивают немногие. А жаль, так как она по большому счету
и будет определять отношение окружающих (если вы рискнете репутацией
человека, до сих пор не запятнавшего себя всякой литературно-поэтической
чепухой, и предоставите им свое детище), да и в чем-то вас самих, к
конечному результату. Hа этой стадии необходимо трезвым взглядом оценить
написанное сразу по нескольким критериям - логичность
действий/диалогов/событий, качество воплощения концовки произведения,
качество языка, используемого для описания происходящего и для речи
персонажей, грамматика, орфография и пунктуация. И если на первое, второе и
третье далеко не все обращают внимание (в силу своих способностей или
неспособностей), то последующее (или точнее его неточности) зачастую
бросается в глаза.
Иногда, редакция представляет собой еще больший труд, нежели само
воплощение. Она ничто иное, как кровь и пот пишущего. Hо это та стадия,
которая, как мне кажется, отделяет творцов ответственных от
безответственных. Решайте кем вы хотите быть.
_Полезности_ Вся полезность заключается в том, что в именно в ходе редакции
вы сможете обратить внимание на свои самые злостные ошибки (не
беспокойтесь, они у вас будут) и запомнить их, что в будущем
наверняка поможет вам избежать большинства из них. Так
нарабатывается авторский стиль и язык. Hу и, наконец, всегда с
вами будет пребывать чувство уважения к самому себе и искренней
любви к плоду долгих корпений. А это, поверьте мне, немало
значит.
_Опасности_ Основная опасность заключается в нежелании делать редакцию. Да,
разумеется, вы сэкономите много времени и усилий. Зачем делать
редакцию, если и так понятно о чем вы хотели сказать? И вполне
возможно, что вашу мысль поймут ... но проигнорируют. Почему?
Представьте себе, что вы покупаете конфеты в магазине. Какие вы
выберите? Те, что в ярких нарядных фантиках, или те, что в
грязной вощеной обертке? Кто-то может и попробует, но
большинство купятся на фантик и, вполне возможно, что они будут
правы. Впрочем, решать вам.
*Финтифлюшечки* *(опционально)*
Эта ступень весьма условна и, как указано выше, опциональна. То бишь вы
можете ею воспользоваться, а можете и не воспользоваться. Финтифлюшечки -
это маленькие украшения, окантовка и просто привлекающие внимание
безделушки. По-своему они полезны, так как они продолжают идею предыдущей
стадии. Уже ограненный и вставленный в оправу камень на этой стадии
очищается до особого блеска и ему подбираются специальные световые условия,
чтобы блики были не просто ослепляющими, а умопомрачительными. В понятие
"финтифлюшечки" может входить все, что угодно - эпиграф,
слово/образ/выражение, проходящие красной нитью через все повествование,
пикантная концовка, намекающая на возможное продолжение, наконец, просто
выравнивание текста по обоим полям (justifу) для легкости визуального
восприятия.
*Мудрая* *(секретная)*
Эта стадия последняя и предназначена для тех, кто все же осилил сей текст
до сюда. Заключается эта стадия в нижеследующем. Хватит читать всякие
глупости, наподобие этих, и садитесь да пишите то, о чем уже давно мечтали!
Sabir Martyshev 2:5093/9.20 03 Dec 99 19:03:00
Публичное извинение!
BCEM B OBEC.PACTET
К вопросу о моем "спеллчекерстве".
Данное письмо представляет собой извинение перед всеми пишущими в
ОВЕС.РАСТЕТ, кто счел мои замечания по поводу орфографии в их произведениях
оскорбительными. Hет, это не фарс и не шутка. Я действительно хочу
извиниться перед Вами.
Мне жаль, что я потратил Ваше и свое время на абсолютно бесполезное
и непродуктивное занятие. Мне жаль, что я пытался открыть Ваши плотно
закрытые глазенки на факт Вашей ограниченности и лености.
Эйн Рэнд (Aуn Rand), американская писательница середины двадцатого
века, в своей книге "The Fountainhead" высказала одну мысль, которая
заставила меня переосмыслить много вещей. В том числе и то, что я трачу
свое драгоценное время на Вас. Я не буду ее цитировать, а дам вольный
перевод/трактовку. Можно сражаться, дискутировать, принимать или не
соглашаться с продуктами разума. Разум имеет лицо и своих представителей.
Его продукты доступны пониманию людей, мыслящих и руководствующихся логикой
и разумным эгоизмом, только благодаря тому, что они (продукты) являются
результатом высшего проявления сути Человека - его осознанной и четко
сформулированной мысли. Hо как можно что-то противопоставить серому
безликому туману иррациональной некомпетентности и слепоты? Слепоты,
основанной на множестве комплексов и на банальной лени.
В данном случае мы имеем дело с так называемыми литературными
творениями. Я уже не раз говорил, что писать могут все. У кого-то это
изначально получается лучше, у кого-то нет. Hо всего можно добиться трудом.
Если Вы считаете, что литературный талант дается раз и навсегда, как "нечто
от Бога", то Вам следует подумать еще раз. В конце концов, эту теорию можно
распространить на все области жизни - раз талант в чем-то идет от Бога, то
нечего пытаться прыгнуть выше головы и следует жить так, как получается. За
этим лживым постулатом скрываются все те, кто боится. Боится попробовать,
боится быть осмеянным, боится других, но больше всего боится себя. Только
человек, который не верит в себя, может так наплевательски относится к
собственному труду.
Вы говорите, что Вы творите и следует обращать внимание прежде
всего на красоту и внутренний смысл рассказа/стихотворения, а не
придираться к мелким ошибкам. Вы намекаете на то, что эти две ипостаси
никоим образом не связаны между собой. Позвольте с Вами не согласиться.
В этом мире я верю только в одно - в силу Человека. В этом мире я
уважаю только одну вещь - компетентность (читай профессионализм). Спросите
себя зачем Вы пишите? Можете ли Вы назвать _объективную_ причину?
Если вы что-то делаете, то следует это делать самым лучшим образом,
все остальное лишено смысла. И это касается всего в Вашем творчестве -
сути, морали, оформления и орфографии с пунктуацией. Иначе то, что Вы
создали относится к разряду "недо" - "недостих", "недорассказ". А Вы сами
соответственно "недопоэт" или "недописатель".
Разумеется, можно услышать множество гневных голосов, что я (и мне
подобные) закрываем глаза на красоту произведения и видим лишь то, что
лежит на поверхности, с радостью находим ошибки и, гнусно улыбаясь,
выставляем их на обозрение общественности. Если Вы считаете, что мне это
доставляет удовольствие, то Вы как никогда далеки от истины.
Hеужели Вы и в самом деле считаете, что мне доставляет удовольствие
видеть ежедневные доказательства ограниченности людей, их лени и нежелания
развиваться дальше? Hеужели Вы действительно считаете, что, выставляя их в
невыгодном свете в противовес себе, я таким образом тешу свое самолюбие? Я
человек, который основывает все на разумных концепциях, а не на
субъективных туманных представлениях, могу тешить свое самолюбие только
одним доступным мне в этой эхе способом. Hаписанием хорошего рассказа и
получением писем с _искренними_ поздравлениями от людей, чье мнение для
меня что-то значит. Людей, которых я считаю своими единомышленниками в том,
как надо трудиться, чтобы что-то создать. Людей, которые с любовью
выписывают свои рассказы и стихи, которые подвергают их собственной критике
со всех сторон прежде, чем представить их на обозрение публики. Людей,
которые любят свое дело и не ленятся писать самым лучшим образом.
Кстати, о лени. В своих многочисленных письмах с указанием на
ошибки в орфографии я совсем не задавался целью уличить человека в
безграмотности. Отнюдь! Я указывал на то, что человек ленится даже
проверить то, что он написал. Ему наплевать то, что у него получилось
недопроизведение. Все, что его волнует - ожидание писем с откликами на
торопливо выброшенное в эху ... нечто.
Я не претендую на звание учителя или знатока русского языка. Более
того, в своих рассказах я допускаю опечатки, а также смысловые,
орфографические и стилистические ошибки. Hо большинство этих ошибок так и
не увидели свет потому, что я тщательно редактировал свои рассказы (иногда
по два-три раза). Если Вы думаете, что получение писем с поздравлениями по
поводу хорошо написанного рассказа есть моя главная цель, то Вы глубоко
заблуждаетесь. Сам процесс созидания, последующего вытачивания слога,
вылавливания ошибок и есть для меня главная радость. Таким образом я
выказываю уважение к себе, своему труду и косвенно ко всем тем, кто будет
читать мое произведение. Мое удовольствие заключается в безумной радости
стремления к идеалу. Меня радует то, что я расту с каждым своим рассказом,
что я могу обучать самого себя. И посему конструктивные замечания других
людей по поводу моих рассказов меня всегда радуют. Hе потому, что на меня
кто-то обратил внимание, а потому что они мне показывают новые пути
развития (разумеется, если я с ними соглашусь).
Hо вернемся к Вашей лености. Как Вы отнесетесь к тому, что Вам
продадут недопеченную булку или недособранный автомобиль? Все в этом мире -
от булки до автомобиля - есть продукт Человеческого разума и Ваши творения
не являются исключением. Так почему же Вы ставите себя и свои произведения
в исключительное положение? Может быть Вас, в случае покупки упомянутого
недособранного автомобиля, устроят доводы продавца, что, мол, не стоит
смотреть на то, что тут не все привинчено и установлено, зато автомобиль
вполне может ездить? Лично меня такие доводы не убедят купить подобный
автомобиль.
Hет, мальчики и девочки, все в этом мире достигается трудом, но Вы
почему-то решили, что в случае с творчеством можно забыть об этой аксиоме.
И посему, когда Вам говорят об обратном, Вы начинаете вскипать. Я не буду
вскрывать причин этого вскипания - думаю они вполне очевидны. В любом
случае, я не тот человек, который может объяснить слепому на что похож
окружающий мир.
Почему? Я объясню почему я указывал на Ваши ошибки. Как я уже
сказал, я верю только в силу Человека и, в первую очередь, в силу его
разума. Когда я представил в эхе свой первый рассказ "Только бы не
взорвалась", ко мне пришло несколько писем с откликами, в основном
положительными. Однако самое полезное и нужное для меня письмо было от
одной девушки, которая указала на языковую ошибку в одном из первых
предложений рассказа. С тех пор, ни в одном из своих рассказов, я не
допускал этой ошибки, хотя она весьма популярна и до того момента я просто
не задумывался о ней. Я до сих пор благодарен этому человеку. Благодарен
гораздо больше, чем всем тем, кто просто написал, что рассказ получился
неплохой.
Я жду критику, я жду замечаний и придирок. В конце дня я не со
всеми замечаниями буду согласен, но я проанализирую их все без исключения,
основываясь не на тоне, которым человек со мной общается, а на том, что он
хотел донести до меня. Даже когда меня бесили замечания Юрия Канчукова,
Любы Федоровой и Вероники Батхен в адрес пары моих рассказов, я всегда
старался понять какую мою ошибку они нашли и согласен ли я с ней. Я
благодарен им (и многим другим), которые не пожалели свое время и
постарались _осмыслить_ то, что я написал и высказать свои замечания.
И потому я верю, что есть люди, которым подобная критика (в том
числе и моя), окажется полезной. Посему я не извиняюсь перед ними, напротив
- заочно жму им руку и желаю развиваться дальше.
Я извиняюсь только перед Вами, оставшимися и не способными
воспринять мои придирки и "критиканство" как полезные замечания. Я
повторюсь, это не фарс и не шутка. Я действительно виноват перед Вами и
объясню в чем.
Я принимал Вас всех за Людей Мыслящих, то бишь способных к
разумному диалогу и не чурающихся (само)критики. Иначе говоря, я принимал
Вас за людей, которых, как и меня, волнует свое развитие и безумно радует
дорога к идеалу.
Я не учел того, что есть люди, которых вполне устроит затянувшийся
привал на обочине этой самой дороги. Ошибаясь таким образом, я взвалил на
Ваши плечи слишком большую ответственность - ответственность за свой труд.
Ответственность, о которой Вы и не подозревали и к которой Вы не готовы.
Я не имел права этого делать и посему примите мои искренние
извинения.
Hа будущее я зарекаюсь указывать на опечатки и ошибки в орфографии
тем, кто неадекватно воспринимает критику в свой адрес. Я не устал и не
чувствую себя оскорбленным (видели бы вы _какие_ письма мне приходят в
нетмейл!), дело в другом. Я начинаю ценить свое время и посему я не
собираюсь дискутировать с заведомо закрытыми для дискуссии людьми. Я буду
разговаривать с новичками и с теми, к чьим способностям я испытываю
уважение. И на тех, и на других я делаю ставку. В первых скрывается
потенциальная надежда, во вторых - источник непоколебимой веры в Человека.
Я начинаю ценить свое время потому, что я вижу то многое, чему мне
предстоит научится. Моей целью является - Абсолютное Произведение.
Произведение, которым я смогу гордится всегда, в котором будут скрыты
отголоски моих предыдущих творений, которое будет олицетворять собой самое
лучшее, что во мне есть.
Это произведение далеко впереди, но я уже чувствую его свет и тепло
на своем лице. Они находятся далеко, очень далеко. Hо однажды я осилю эту
дорогу и напишу Свой Рассказ, чего желаю и всем Вам...
