спросила Эйлар.
-- Да...
-- И ты смог бы полюбить меня?
-- Да, -- сказал чужак и отвернулся.
Эйлар поднялась из травяного кресла и бросила пояс-змею в Сиреневый
пруд, жадно проглотивший добычу. Потом она посмотрела на чужака и сказала:
-- Знаешь, ты тоже красив... И я смогла... Пойдем.
Я, Эйлар Ваас, стою на своей земле, и, значит, мои слова -- правда. Я
поняла, что отец мой ошибся и будущее стало неизменным. Я отвела чужака с
именем раба в башню отца и оставила возле серебряного обруча, холодного и
мертвого. Потом я прошла подземным ходом в спальню к отцу. Он ждал меня --
возможно, Уммилис предупредил его перед смертью, он иногда видел
грядущее... А быть может, отец все понял сам. Он сидел на постели, в углу
которой сжались мальчик и девочка, согревавшие его в эту ночь. Меч рода
Ваас был в руках отца, и я испугалась. Но истина была со мной. Я подошла к
отцовскому ложу и опустилась перед ним на колени.
-- Отец, ты ошибся, -- сказала я, чувствуя, как давит горло печаль.
-- Прости, что я поняла твою ошибку.
Ранд Ваас взял меч за лезвие, и кровь потекла с его пальцев. Никто не
смеет брать мечи великих Мастеров за клинок...
-- Ты уверена, дочь? -- спросил он, протягивая меч. -- Ты веришь себе
и своим чувствам?
Я вспомнила, как чужак валялся на полу башни под мерцанием
серебряного обруча. Вспомнила, как он бродил по дворцу вместе с Уммилисом,
постигая наш язык, -- его глаза были чисты, как у ребенка, а кожа
посерела, как у старика. Вспомнила, как он растирал рукой след от
ящерицы-воротника на шее... И провожал взглядом Уммилиса. Я вновь прошла с
ним по теплым дорожкам парка и вдоволь надышалась сиреневым туманом. И
слушала рассказ про его жизнь, где все было на своих местах -- рождение и
любовь, зрелость и смерть. Это еще ничего не решало; раб рождается и живет
теми же муками и радостями, что свободный. Но потом я вспомнила его улыбку
и темные глаза, неотрывно следившие за мной в тишине ночного парка. И
легкие касания рук -- теплые, живые, которым не удавалось казаться
случайными.
-- Да, отец, -- ответила я. -- Уверена. Ты сделал рабом свободного.
Рукоять меча легла в мои руки. Отец кивнул и сказал:
-- Бей.
Я ударила отца -- легко-легко, лишь намечая путь для уходящей жизни.
Он взялся за эфес, вырвав его из моих рук, и вонзил меч до конца.
-- Пусть моя ошибка умрет со мной, -- прохрипел он. -- Пусть она не
коснется рода Ваас...
Кровавая пена хлынула у него изо рта -- значит, Храм услышал и
исполнил его последнюю волю.
Подозвав мальчика, я зарезала его над трупом отца -- ему понадобится
красивый и сильный попутчик на дороге Смерти. Девочке я велела прийти ко
мне через месяц. Она была в возрасте детства, но случается всякое, и в
теле ее могла скрываться новая жизнь, родная мне по крови.
Из плаща отца я достала прозрачный камень-ключ и поднялась в башню.
Александр ждал возле серебряного обруча, и цветной узор камней был сложен
по-прежнему. Когда я вложила камень-ключ, радужная дымка затянула обруч.
-- Уходи, -- сказала я. -- Уходи навсегда -- и быстрее! Иначе я
заставлю тебя остаться!
Он подошел ко мне и коснулся губами моих губ. Сказал, и я нашла в его
голосе .настоящую грусть:
--Прощай, Эйлар. Я еще пожалею о том, что ухожу. Но меня ждут.
Шагнув в радужную дымку, он обернулся и крикнул:
-- Прощай! Я почти влюбился в тебя, Эйлар из рода Ваас!
-- Прощай, -- сказала я и назвала его именем свободного: -- Саша...
Когда в серебряном обруче померкли последние тени, я подняла меч и
превратила подарок богов в мятые серебряные полоски, присыпанные осколками
разноцветных камней.
Потом я вышла на балкон главной башни и велела стражникам собрать
всех слуг. Когда молчаливая толпа собралась в маленьком квадратном дворе,
я сказала им, что Ранд Ваас ошибся. Я сказала, что он уже идет по дороге
Смерти и желающие могут присоединиться к нему. Несколько женщин и двое
стражников вышли вперед и пронзили себя мечами. И лишь Глааман, имеющий
право спрашивать, решил не вовремя воспользоваться им. Он закричал:
-- Госпожа! Чужак не был свободным, он такой же раб, как и мы!
Господин Ранд Ваас погиб напрасно...
Я кивнула Гонууску, и начальник стражи вскинул арбалет. Глааман упал
со стрелой в груди, и я попросила богов, чтобы он догнал отца на дороге
Смерти. Такие рабы, как он, порой бывают нужны.
Так начался вчерашний день, равные мне Крий Гуус и Ранд Ваат. Как он
прошел -- вам знать не нужно. Я сделала все, что могла, для отца, и путь
его по дороге Смерти не будет трудным. А сегодняшний день начался для меня
с печали -- ибо я узнала, что вы идете к моему замку с отрядами рабов. Но
я признаю за вами право вопроса и дам вам знание ответа. Мой отец ошибся,
приняв чужака из другого мира за раба. Да, он носил рабское имя и не
всегда поступал, как подобает свободному. Но это не важно.
Правда снаружи, а не внутри, а истина приходит лишь через посредство
человека. Я сидела рядом с чужаком под светом неведомых ему звезд, я
слушала его рассказы, я чувствовала его дыхание. Я полюбила его, а значит,
мой отец ошибся. Ибо раба нельзя любить. Он может стоить уважения и дружбы
или ненависти и страха.
Можно овладеть его телом -- или отдать ему свое.
Но только свободного можно любить.
От сотворения земли -- и до угасания солнца.
---------------------------------------------------------------------------
Набор: Pavel Petrienko, 2:50/357
Оригинал: "Рыцари Сорока Островов: Фантастич. произведения; -- М.: Аргус,
1997. -- 576с."
