Время летело незаметно, девушки настолько увлеклись беседой, что забыли о сне. Однако под утро усталость взяла свое. Мэйбл, вняв уговорам индианки, легла на один из соломенных тюфяков, служивших солдатам подстилкой, и сразу же крепко уснула. Роса устроилась рядом с ней, и скоро на всем острове воцарилась такая глубокая тишина, будто нога человека никогда не ступала в эти лесные дебри.
Мэйбл проснулась, когда яркие лучи солнца ворвались в бойницы, и поняла, что уже довольно поздно. Роса все еще спала рядом с ней, да так сладко, будто нежилась на французском пуховике, и так безмятежно, словно никогда не знала ни забот, ни тревог. Но, едва только Мэйбл пошевельнулась, индианка, привыкшая всегда быть начеку, открыла глаза. Поднявшись, они прежде всего решили осмотреть через бойницу остров.
Глава 23
Зачем ты, смерть, всевышнему нужна
В огромном этом мире? Все вокруг
Ты губишь, л тобой осквернена
Вселенная - творенье мудрых рук.
Но нет! В безволии погрязший дух
К тебе взывает из стигийских вод.
Тебя своей богиней он зовет,
И в заблуждении слепом народы
Чтят смерть, служанку матери-природы.
Спенсер.
"Королева фей"
День давно уже наступил, однако вокруг стояла такая же тишина, как и минувшей Ночью. Обойдя все бойницы, Мэйбл и Роса сперва никого не обнаружили, можно было подумать, что, кроме них, на острове нет ни живой души. На том месте, где Мак-Нэб и его товарищи стряпали, горел костер; как видно, курившийся струйкой дымок должен был служить приманкой для, отсутствующих. Вокруг хижин все было прибрано и приведено в прежний вид. Но вот Мэйбл вздрогнула, взгляд ее вдруг упал на трех солдат в красных мундирах Пятьдесят пятого полка; они небрежно развалились на лужайке и как будто о чем-то мирно болтали, но, вглядевшись получше, она различила их обескровленные лица и остекленевшие глаза, и у нее подкосились ноги. Трупы усадили у блокгауза, настолько близко от него, что девушки в первую минуту их не заметили, и кощунственная вольность поз и жестов - тела закостенели в таком положении, какое им придали, чтобы они походили на живых, - вызывала содрогание. Но, хотя эта группа внушала ужас тому, кто видел вблизи чудовищное несоответствие изображаемого и действительности, трупы солдат были расположены достаточно искусно, чтобы в какой-нибудь сотне ярдов обмануть не слишком внимательного наблюдателя. Тем временем, тщательно осмотрев берега острова. Роса отыскала четвертого солдата и указала на него своей товарке: прислонившись к молодому деревцу, он сидел, свесив ноги над водой, и держал в руках удочку. Головы солдат, с которых были сняты скальпы, индейцы прикрыли шапками, а с лиц смыли все следы крови.
От этого зрелища Мэйбл чуть не стало дурно: оно не только оскорбляло привитые ей с детства понятия, но самая противоестественность его приводила ее в негодование и возмущала. Девушка поспешно отошла от бойницы и, присев на ящик, закрыла лицо передником; но вскоре тихий оклик Росы заставил ее снова прильнуть к бойнице. Индианка молча указала ей на труп Дженни, стоявшей в дверях хижины со слегка наклоненным вперед корпусом, словно стряпуха глядела на группу мужчин; в руках она держала метлу, и ветер развевал ленты ее чепца. Расстояние было слишком велико, чтобы ясно различить черты женщины, но Мэйбл показалось, что ей оттянули книзу челюсть, придав рту подобие жуткой улыбки.
- Нет, Роса! - воскликнула девушка. - Я много слышала о коварстве и уловках твоего племени, но такого не могла себе представить.
- Тускарора очень хитрый, - сказала Роса, и по тону ее было ясно, что она скорее одобряет, чем порицает найденное мертвецам применение. - Теперь солдат нет вред, а ирокез - польза, прежде снимай скальп, теперь заставляй служи тело. Потом жги их.
Эти слова открыли Мэйбл, какая пропасть отделяет ее от подруги; несколько минут она даже не могла себя принудить заговорить с ней. Но проснувшаяся в ней на мгновение неприязнь к индианке так и осталась незамеченной. Роса преспокойно занялась приготовлением несложного завтрака, и весь вид ее говорил, что ей совершенно чужды переживания, несвойственные обычаям и нравам ее соплеменников. Мэйбл кусок в горло не шел, а товарка ее с завидным аппетитом поглощала завтрак, будто ничего не произошло. Покончив с трапезой, обе опять могли на досуге осматривать остров и предаваться своим мыслям. Нашу героиню непреодолимо влекло к бойницам, но стоило ей подойти к ним и выглянуть, как она тут же с омерзением отворачивалась; и все же то шелест листьев, то похожее на стон завывание ветра снова и снова гнали туда обмиравшую от страха девушку. И в самом деле, мрачное зрелище представляла собой эта уединенная поляна, населенная обряженными в живых мертвецами, которые застыли в залихватских позах, будто веселились напропалую. Мэйбл казалось, что она попала на шабаш ведьм и чертей.
Весь день на острове не появлялись ни индейцы, ни французы, и ночь надвинулась на жуткий и немой маскарад с непреклонностью и неизменностью, с какой земля следует своим законам, равнодушная к актерам-пигмеям и маленьким драмам, что разыгрываются среди сутолоки дня у нее на груди. Эта ночь прошла куда спокойнее предыдущей, и Мэйбл, уверенная, что участь ее решится не раньше, чем вернется отец, крепко уснула. Сержанта ждали, однако, на следующий день, и девушка, проснувшись, сразу же побежала к бойницам взглянуть, какая погода, какое небо и что творится на острове. Компания мертвецов по-прежнему балагурила, развалившись на траве, рыболов все еще склонялся над водой, казалось, поглощенный своим делом, а искаженное судорожной гримасой лицо Дженни, как и вчера, выглядывало из двери хижины. Погода, однако, переменилась. С юга дул свежий ветер, и, хотя было тепло, все предвещало бурю.
- Я больше этого не вынесу! - сказала Мэйбл, отходя от бойницы!. - Лучше видеть перед собой врага, чем это страшное сборище мертвецов.
- Тсс! Они идут. Роса слышан крик. Так кричи воин, когда снимай скальп.
- Нет, этого не будет! Этого не должно быть!
- Соленый Вода! - весело воскликнула Роса, заглянув в бойницу.
- Дядюшка, дорогой! Значит, он жив! Ты ведь не допустишь, чтобы они его убили?
- Роса - бедный скво. Воин не слушай, что Роса говори. Разящий Стрела веди его сюда, смотри!
Но Мэйбл уже стояла у бойницы и смотрела, как человек десять индейцев вели Кэпа и квартирмейстера прямо к блокгаузу, который, как они звали, некому было защищать, потому что двое оставшихся в живых мужчин попали к ним в руки, У Мэйбл от страха перехватило дыхание, когда целая ватага индейцев выстроилась перед дверью блокгауза, но тут она заметила французского капитана, и у нее немного отлегло от сердца. Разящая Стрела и француз тихо, но с жаром что-то доказывали пленным, после чего квартирмейстер громко окликнул Мэйбл.
- Прелестная Мэйбл, молю вас, сжальтесь над нами, выгляните в бойницу, - сказал он. - Если вы не отопрете дверь победителям, нас ждет неминуемая смерть. Умилостивьте их, или не пройдет и получаса, как нам придется расстаться с нашими скальпами.
В этой мольбе Мэйбл уловила какую-то насмешку, да и весь игривый тон квартирмейстера лишь укрепил ее в намерении не сдавать блокгауз как можно дольше.
- А вы, дядюшка, - сказала она, приблизив лицо к бойнице, - как вы советуете поступить?
- Слава богу, слава богу! - воскликнул Кэп. - Какая тяжесть свалилась у меня с души, когда я услышал твой милый голосок, Магни! Ведь я боялся, что с тобой случилось то же, что с несчастной Дженни. Последние сутки мне так было тяжко, будто мне на грудь навалили целую тонну балластин. Ты спрашиваешь, как тебе поступить, дитя мое, а я и не знаю, что тебе посоветовать, хоть ты и дочь моей родной сестры! Одно могу сказать, бедная моя девочка: да будет проклят день и час, когда нас с тобой занесло в эту пресноводную лужу!
- Но это правда, что ваша жизнь в опасности? Должна я, по-вашему, отпереть дверь?
Крепкий канат, да пара узлов удавкой надежно крепят снасть, так что я не советовал бы тому, кто, пока цел и не хочет попасть к этим дьяволам в лапы, что-нибудь отпирать и развязывать. Что до меня и квартирмейстера, то оба мы люди на возрасте, и, как сказал бы честный Следопыт, на худой конец человечество без нас обойдется. Квартирмейстеру не так уж важно, сведет он баланс в этом году или годом позже, а я, что ж, если бы я был в море, то знал бы, что делать, но здесь, в этой пресноводной дыре, скажу прямо, находись я на борту этой крепости, никакие уговоры индейцев не выманили бы меня оттуда.
- Не обращайте внимания на бредни вашего дядюшки, прелестная Мэйбл, - вмешался Мюр, - он явно рехнулся с горя и совсем не сообразуется с обстоятельствами. Мы, да будет вам известно, в руках гуманных и порядочных людей, и у нас нет оснований опасаться оскорблений или насилия. Инциденты, которые имели место, неизбежны в военное время и не могут изменить нашего отношения к неприятелю - ведь из этого вовсе не следует, что с пленными поступят несправедливо. , После того как мы сдались мастеру Разящей Стреле, который своей доблестью и выдержкой поистине напоминает мне римлянина или спартанца, ни мне, ни мастеру Кэпу, клянусь честью, не на что пожаловаться. Но, как вы знаете, у всякого народа свои обычаи, и наши скальпы, если вы не спасете их капитуляцией, могут стать законной жертвой, призванной умиротворить души павших индейцев.
- Нет, будет разумнее, если я останусь в блокгаузе, пока не решится судьба острова, - возразила Мэйбл. - Неприятелю нечего меня опасаться, он знает, что я не могу причинить никакого вреда, а я предпочитаю быть здесь, как это и пристало молодой, неопытной девушке.
- Если бы дело шло только о том, что удобно вам, Мэйбл, мы все бы охотно склонились перед вашим желанием, но эти господа полагают, что укрепление облегчит им военные действия, и очень хотят им овладеть. Откровенно признаюсь вам, когда мы с вашим дядюшкой оказались в критическом положении, я, опасаясь последствий, воспользовался властью, присвоенной офицеру его величества, и договорился с противником о капитуляции, обязавшись сдать ему и блокгауз и весь остров. Фортуна в войне изменчива, приходится покоряться. Итак, немедля отоприте дверь, прелестная Мэйбл, и вверьтесь попечению тех, кто умеет отдавать дань красоте и добродетели в несчастье. Во всей Шотландии не найти кавалера более учтивого и более знакомого с правилами этикета, чем наш вождь.
- Не выходи блокгауз, - шепнула стоявшая рядом и внимательно следившая за всем происходящим Роса. - Блокгауз хорошо, скальп не снимай.
Если б не этот призыв, наша героиня, возможно, и уступила бы. Ей стало казаться, что, пожалуй, будет лучше умиротворить противника уступкой, чем озлобить его упорством. Мюр и дядя в руках ирокезов, те знают, что в блокгаузе мужчин нет, и, если она станет дальше противиться и не согласится впустить их добровольно, индейцы, раз им нечего опасаться ружей, чего доброго, вышибут дверь или прорубят лаз в бревнах. Но слова Росы остановили ее, а настойчивое пожатие руки и умоляющий взгляд индианки укрепили в ней поколебленную было решимость.
- Пока не пленник, - шепнула Роса. - Пусть попробуй бери плен. Пока не взял плен, всегда много обещай;
Роса с ними справься.
Поскольку дядюшка, по-видимому, был склонен для очистки совести держать язык за зубами, Мэйбл повела переговоры с Мюром, держась теперь куда смелее и решительнее, и прямо заявила, что сдавать блокгауз не намерена.
- Но вы забываете о капитуляции, мисс Мэйбл, - сказал Мюр. - Дело идет о чести офицера его величества и, значит, о чести самого монарха. Вы же знаете, что для офицера честь превыше всего.
- Я знаю достаточно, мистер Мюр, чтобы понимать, что в этой экспедиции вы не облечены властью, а потому не имеете никакого права сдавать врагу блокгауз; а кроме того, я, помнится, слышала от отца, что пленный лишается всяких воинских полномочий.
