Павел КРИВОРУЧКО
БОЛЬШАЯ ПОЛОВИНА ВЕЧНОСТИ
ДЕТИ ВЛАДЫКИ ВЕТРОВ
ЗВЕЗДОПАД
СОЙДЕТ ЗА МИРОВОЗЗРЕНИЕ...
ЧЕЛОВЕК ПРОСНУЛСЯ
Павел КРИВОРУЧКО
ЗВЕЗДОПАД
...Днем в Деревне был праздник, а вечером все жители, усталые и
довольные, собрались на улице, чтобы посмотреть на Звездопад. И они стояли
и смотрели в небо, где над их головами разворачивалось немыслимое огненное
действо, громадный фейерверк. И один из людей сказал:
- Смотрите! В этом году звезды ведут себя, как живые! Наверное, это
добрый знак. Будет урожайный год.
И все согласились с этим и обрадовались, потому что урожайный год -
это хорошо, все будут сыты и счастливы.
Они смотрели на Звездопад, смотрели, как звезды гоняются одна за
другой, играют. Люди представляли себе, как звезды счастливы, как они
любят друг друга. А звезды - то одна, то другая, вдруг вспыхивали
миллионами искр, распадались на бесконечное количество сверкающих точек,
медленно угасающих в небе. Они увидели, как одна из звезд вдруг вспыхнула,
загорелась, взорвалась так ярко, что стало светло, как днем. И некоторым
даже показалось, что они слышали тихий мелодичный звон в момент взрыва, а
затем долгое затихающее шипение, когда угасали осколки. Они стояли,
привороженные невиданным зрелищем, стояли и смотрели, пока не настало
утро.
А потом был день, и с ним повседневная работа, и был вечер, а с ним -
тихий отдых...
А на следующий день произошло неслыханное. Небо озарилось ярким
розовым светом, все содрогнулось от неслышимого грома. Звезда упала на
землю.
Звезда упала совсем недалеко от деревни. Она лежала в огромной яме,
окруженная вывороченной землей. Из ямы поднимался вверх густой столб
черного дыма.
Жители Деревни, вначале робко отсиживавшиеся по домам, стали выходить
на улицы. Через день дым из ямы перестал идти.
А еще через день в Деревню пришел, вернее приполз, человек. Чужак.
Те жители Деревни, что были на площади, остановились, чтобы
посмотреть на него. На нем была странная серебристая одежда, изорванная и
прожженная, испачканная в земле и засохшей крови. Чужак был высок - выше,
пожалуй, любого из деревни. Но самыми странными, самыми чужими в его
облике были глаза. Не цветом, но какой-то внутренней силой отличались они
от глаз людей из Деревни, неземным выражением. И хотя они были сейчас
затуманены страшной болью, в них, казалось, навеки застыло отражение
Звездопада.
Чужак приподнялся и сел, прислонившись спиной к стене.
- Кто вы? Что вы здесь делаете? - спросил он хрипло.
В его голосе слышна была то ли насмешка, то ли угроза, и ему
нестройно ответили:
- Мы... Люди. Да... Мы здесь живем... Строим, сеем... По ночам
смотрим на Звездопад...
Тогда снова заговорил чужеземец, и теперь в его голосе был ясно
слышен упрек:
- Вы! Люди... Как вы можете ПРОСТО ЖИТЬ? Ведь ваш Звездопад - это
война. Она идет уже тысячу лет, и сражается КАЖДЫЙ человек. Каждый человек
там на счету... А вы?.. Живете!
Он попытался рассмеяться, но вместо этого судорожно закашлялся, из
его пересохшего рта закапала кровь.
- Уходи, чужеземец. Уйди. Мы не умеем убивать. Это твоя война, а не
наша. Оставь нас жить спокойно. Мы не желаем ничего знать. Уходи.
- Люди... Вы равнодушны и холодны. Но мне... мне-то вы поможете?
Они расходились с площади, не глядя туда, где чужак заходился в
крике.
- Люди!... Вы недостойны этого имени! Вы...
Он опять закашлялся. Когда он снова поднял глаза, на площади было
пусто.
- Хорошо же...
Он с огромным трудом поднялся на ноги.
- Я отомщу вам. Страшно отомщу. Ждите.
Но этих его слов уже никто не слышал.
Наутро на площади его уже не было. Он ушел. А жизнь в Деревне шла
по-прежнему, вяло и методично. Но жители уже не хотели смотреть на
звездопад.
...А позже о чужаке стали доходить страшные слухи из других деревень.
Он появлялся ночью, неслышно. Он убивал. Грабил. Насиловал. Он смеялся им
в лицо, он издевался над ними - этой пародией на людей. Он был уверен в
своей безнаказанности.
Прошел год. И тогда он пришел и в ту деревню, из которой его изгнали.
Он был уже не тот. Высокий, стройный, с излучавшими свет глазами он
пришел. Ночью, при свете Звездопада.
Он пришел на ту же самую площадь, на то же самое место, где когда-то
жители Деревни бросили его умирать.
Он осмотрелся. Узнал место, и тогда улыбнулся. Он направился к
ближайшему дому и вошел.
Через некоторое время он вывел на площадь громко кричащую девушку.
Она звала на помощь. Он смеялся и ждал. Жители Деревни выбежали на площадь
и остановились. Они тоже узнали его. Девушка кричала. Чужак смеялся.
Жители смотрели. И наконец он заговорил.
- Ну что же. Я вернулся. И сейчас я свершу над вами суд. Я убью эту
ни в чем ни повинную девушку у вас на глазах, а вы - ведь вы даже не
шевельнетесь, чтобы защитить ее. Трусы. Вы не люди. И меня вы тоже
заставили быть жестоким. Я вам этого не прощу. Смотрите же! - и он поднял
свой длинный нож.
Размахнулся. Ударил. Потекла кровь. Девушка упала. Он засмеялся.
Он не прекращал смеяться и тогда, когда кольцо жителей Деревни
придвинулось к нему. Он расшвыривал их, но они снова сходились. Беззвучно.
Их было слишком много, а его силы были не беспредельны. И кольцо
сомкнулось над ним... Распалось.
Чужак лежал без движенья. Окровавленный и растоптанный, он лежал, как
смятая тряпка. Еще живой. Они смотрели на него. И он смотрел на них,
смотрел внимательным, оценивающим взглядом. Кажется, он увидел то, что
хотел увидеть. И тогда - тогда он сказал:
- Я отомстил... Я отомстил вам за то, что вы когда то сделали со
мной. Я НАУЧИЛ ВАС УБИВАТЬ.
Он улыбнулся. И умер.
Павел КРИВОРУЧКО
СОЙДЕТ ЗА МИРОВОЗЗРЕНИЕ...
Боги смотрят на людей - люди занимаются делами. А люди смотрят на
богов, которых создают, в основном, сами, и берут с них пример.
Зачем всё? - Такой вот вопросец.
Бывает ли душа у машины? - Наверное, иногда водится. Как черти в
омуте.
Легче всего мне писать белым стихом - вот так:
Зачем я, отчего?... Вопросы за вопросами. И задают их люди не богам,
себе...
- И так далее...
Колыбельная для роботов.
Что делать, когда творить хочется, есть мысли и желание, но от этого
тошнит? Ответ: творческая импотенция. Обидно.
Ну отчего я не графоман?! - Идиотский вопрос, верно? Был бы графоман,
не спрашивал бы.
...И снятся электрическим верблюдам электрические сны.
А сейчас я расскажу сказку:
Шах мучился половым вопросом: Что делать с Шахерезадой? И решил на
ней жениться.
Она стала тысячной в его гареме.
Вот и вся сказка.
Ну отчего я не графоман?! - Впрочем, это, кажется, уже было.
Обрыдло. Слово такое. Очень точно передает мое теперешнее состояние.
Для чего я это пишу - мне самому интересно, честное слово! Но это
тоже позерство, конечно. Хотя и обидно, даже очень.
Кто хочет читать дальше (если такие вдруг найдутся) - найдите и
прочитайте "Разрушить Илион", автора не помню. Или послушайте БГ. Или и
то, и другое, и можно без хлеба. Я здесь подожду. Перекурю пока. Изобред.
Прочитали? Послушали? Мне нужно после этого продолжать? - Ну вот...
В Одессе говорят: "Лифт вниз не поднимает." - и нам смешно. Хотя лифт
и не работает.
Человек с двойной фамилией:
- Дорогая редакция слушает!
Кто знает, тот понял.
Содержанием взять не могу, не могу и красотой. Приходится брать свое
формой. Вот.
Все это - просто мысли. Но... "Мысль изреченная есть ложь" - верно
сказано.
Отвечать на детские вопросы серьезно - рука не поднимается, а
отвечать, примериваясь к уровню спрашивающего - как-то обидно, что ли...
Как сказал Дж.Р.Р.Толкиен, - "У этой книги только один главный
недостаток - она слишком короткая." Это он о "Властелине Колец". У каждого
свои мерки.
Я органически неспособен написать связную вещь объемом больше
двух-трех машинописных страниц - то ли мыслей не хватает, то ли еще
чего...
Мне очень хочется начинать каждую строчку словами "И вообще...".
Попробую.
И вообще, литература - это средство для экономических диверсий. Лежит
себе умный человек и читает. Ничего не производит полезного и вечного.
Безобразие просто.
А глупые люди вообще ничего не читают - это намного легче. Я бы и сам
завязал, да не могу. Это как наркотик. Или без "как" даже.
И вообще, иногда завидно до слез просто. Например, тому же БГ. Я еще
и не придумал, а он р-раз! И оказывается, именно про это уже сказал. Лет
пять назад. Но я завидую молча. В тряпочку, что называется.
И вообще, избитые истины от повторения хуже не становятся. Просто
пыль нужно стряхивать не с изречений, а со своего думательного органа.
"Мой органон погублен алкоголем..." - это М.Горький сказал, не я. Я
вообще не пью. Не тянет как-то.
А боги, созданные, в основном и главном, людьми, смотрят со своего
Олимпа и недоумевают, бедные: отчего людям хорошо не живется?
Вот я пришел, и крылья снял.
Я долго шел, я так устал...
Устал летать, устал ходить,
Устал мечтать, устал любить.
Декаданс - это когда культурный человек смотрит, как все вокруг
валится в пропасть, и в результате прыгает туда сам, по своему желанию.
Вот интересно, можно ли на самом деле быть последовательным
материалистом? По моему, нельзя. То есть можно, но очень непродолжительное
время. Сдохнешь от тоски.
И вообще...
Я умер на строительстве дворца,
Светлого дворца для своих Богов.
Чистого храма из света и льда.
Но Боги склонны забывать рабов.
Здесь и дальше будет много стихов. Моих и чужих. А кому это не
нравится - прошу извинить. Иначе не умею.
Каждый человек - это колокол, звонящий в пустоте. Когда-нибудь я
напишу об этом. Назову "Колокол Одинокого".
Игра словами. За каждым словом - символ. Получается настолько похоже
на присутствие мысли, что даже страшно. Например:
В хрустальном городе прозрачные люди
медленно стучат своими сердцами.
И кто знает, что будет, когда
эти стеклянные сердца разобьются?
Я например, считаю, что взаимопонимание невозможно. И когда это
все-таки происходит, мне лично это кажется чудом. Чудом в прямом смысле -
нарушением законов Природы. Природа, она, как и Бог - только с заглавной
буквы.
И еще я завидую Г.Х.Андерсену. Он был Сказочником, а я только мучаюсь
зря.
В основе моей неспособности писать - слишком хорошая память. Как
только начну что-нибудь свое, так сразу вспоминаю, откуда это слизано. И
охота писать пропадает.
А может быть, все эти потуги никому не нужны - и прежде всего мне
самому?
Павел КРИВОРУЧКО
БОЛЬШАЯ ПОЛОВИНА ВЕЧНОСТИ
Смерть пришла, и предложил ей воин
Поиграть в изломанные кости.
Н.Гумилев "Старый конкистадор"
Пустыня. Песок. Ветер. Человек.
Он стар, так стар, что Его возраст невозможно определить. Он идет.
Идет по пустыне, где нет почти ничего, кроме ветра и песка.
